Случайность - 3 (ЛП)

Глава 3

Вся комната была убрана, кровать заправлена, и зеленый пушистый ковер был пропылесошен.

Джина все так же была в магазинном фартуке, на котором криво висел бейдж с ее именем. Ее вьющаяся блондинистая челка находилась под головным убором. Она посмотрела на меня, но, кажется, не удивилась.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я.

Она пожала плечами.

— У тебя есть сигареты?

Я отрицательно покачала головой.

— Как ты... как ты поживаешь?

Она рассмеялись, словно только что заметила капли дождя на окне.

— Сегодня вечером не обещали дождя.

— Это Оклахома. Если тебе не нравится погода, подожди день, и она изменится.

— Мой отец говорил так.

Ее слова застигли меня врасплох. Это было впервые, когда я услышала о дедушке или о семье в целом.

— Неужели он? — спросила я, опершись головой о дверной косяк. Она не ответила.

— Есть ли у тебя еще кто-нибудь, Джина? Не из наркодилеров. Есть ли семья, чтобы поговорить?

— Ты была единственной, кто говорил со мной после... — Она посмотрела в окно. — А оказывается, ты даже не член семьи. — Она задумалась на мгновение. — Не то, чтобы у тебя был повод поговорить со мной во всяком случае.

— Я знаю, что случилось.

Она засмеялась.

— Я удивлена, что ты не слышала раньше.

— Это было несправедливо. Ты была просто ребенком. Ты осталась, чтобы справиться с этим в одиночку.

— И я сделала то же самое для тебя, — сказала она, уставившись в пол.

— Ты говорила кому-нибудь? Обо всем? Что-либо? — спросила я.

Она покачала головой. Я отпрянула от дверной рамы и подошла к кровати. Она настороженно смотрела на меня. Я села рядом с ней.

— Поговори со мной, — сказала я.

Она искала мои глаза и ждала жестокости в них, это стало настолько привычны за годы.

— Я даже не помню, больше, ─ сказала она.

— Ну... как ты к этому отнеслась?

— Как я себя чувствую?

— Ты с ума сошла? Полегчало? Грустно? — Ее голова медленно двигалась из стороны в сторону, а затем глаза прищурились.

— Я — никто. Трудно чувствовать что-то, когда некому замечать.

— Я заметила. — Она стояла, но не отрывала глаз от пола.

— Если ты пришла сюда, чтобы заставить меня почувствовать себя виноватой ...

Я отрицательно покачала головой, также стоя.

— Нет. Я, нет. Я пришла сюда, чтобы... это было несправедливо, когда Гарри оставил тебя в одиночестве, когда ты была молода и беременна, или как они обращались с тобой.

Она зарычала в свои губы.

— Будь я проклята, если он в конечном итоге тратит время не со своим собственным ребенком, и эта сука открыла двери настежь для нее. Ирония всего этого является лучшей частью.

Самодовольная ухмылка на ее лице растаяла, и она, наконец, посмотрела на меня.

— Не для тебя. Я видела твой новый автомобиль. Они занялись тратой за все те годы, что ты застряла со мной, да?

— Наверстать упущенное время.

— Все в порядке. Ты не должна лгать мне. Я знаю, что я сделала.

— Ни у кого нет чистых рук. Мы все совершали ошибки. Но я просто хотела, чтобы ты знала, что знаю я, и что знают они. Все знают, но не винят тебя, Джина. Ты не злодейка в этой истории.

— Я точно не жертва.

— Тогда перестань вести себя, подобным образом.

Она вытянула шею, смотря на меня, но потом ее мысли были обращены внутрь, глаза расфокусировались.

— Нам обеим нужно начать все с чистого листа теперь. Я просто подумала, ты должна знать. — Джина сжала губы в жесткую линию, чувство вины смягчилось морщинами вокруг глаз.

— Я должна была догадаться, что ты не моя дочь. Но если бы аварии не случилось, я бы наверняка узнала теперь. Ты пришла сюда, чтобы сказать все это после того, что я сделала? Ты вся в Джулианну. Ты всегда была лучше меня, лучшей «в этой грязи».

Ее глаза доползли до стены от потеков на потолке, и тогда она оглянулась на меня.

— Ты хорошо выглядишь.

— Спасибо, — сказала я. — Хочешь прокатиться со мной? Я куплю тебе блок сигарет.

Она покачала головой:

— Не-а. Мне в любом случае нужно бросить. Мне нужно бросить многое. С чистого листа, верно?

Я предложила небольшую улыбку.

— Верно.

Я не пыталась обнять Джину, так как я была девушкой, не подозревающей о таких чувствах, и о том, что она ответит, поэтому я направилась к своей машине, не оглядываясь.

С каждым шагом, я оставляла чувство вины и все отказы, что накопились за эти годы.

Позади машины БМВ припарковался красный «Шевроле» Уэстона, и он, прислонившись к моей двери, скрестил руки на груди.

— Ты в порядке? — спросил он, разводя руки. Они блестели, мокрые от дождя, вместе с его одеждой и частью его волос, торчащих из-под бейсболки. Я обняла его, закрыв глаза, сомкнув в замок его пальцы на моей пояснице.

— Я в порядке, — сказала я, удивленная, что это было правдой.

— Да?

Я посмотрела на него.

— Да. Как ты...

Он пожал плечами.

— Джулианна могла бы сказать мне, куда направляешься.

Я усмехнулась.

— Пошли, я провожу тебя домой.

Я нажала на кнопку разблокировки на своем брелоке, и он открыл мне водительскую дверцу, поцеловав меня в щеку, прежде чем я успела сесть внутрь. Закрыв за мной дверь, я увидела, как в отражении бокового зеркала он бежал к своему грузовику. Мой автомобиль, кажется, дышал каждый раз, когда дворники со свистом по лобовому стеклу убирали мелкие брызги воды, что небо выплевывало на Блеквелл. Мокрые тормоза заскрипели, когда я нажала на ручник, одновременно потянувшись, нажать на кнопку от двери гаража. Как только задние колеса переехали порог, крупные капли дождя прекратили капать. Уэстон припарковался за моей машиной, оставив двигатель включенным. Он захлопнул дверь и побежал ко мне, встав рядом. Он снял кепку и встряхнул свои волосы. Я подняла руки и захихикала.

— Ты должен отдыхать.

— Ты должна учиться.

— Я узнала о нескольких вещах, — сказала я, переплетая свои пальцы позади его шеи.

— Что это было вообще? Прощение?

— Вроде как, — я пожала плечами. — Не знаю. Некоторым людям нужно, по крайней мере, одному человеку будет приятно, даже если это только один раз.

— Она не была добра к тебе.

— Я не нуждаюсь в ней.

Он сунул руки в карманы.

— Даже когда ты думала, что она твоя мама?

— Я говорила тебе, я никогда не чувствовала, что она была моей мамой. Я не могу это объяснить. Я просто знала. И я думаю, что она знала, тоже.

— Это не оправдание. Она тебя воспитывала.

Впервые, я увидела вспышки гнева в глазах Уэстона, он был направлен на Джину. Он воспринял это на свой счет. Уэстон любил издалека, пока меня игнорировали в собственном доме. Это было тяжелее для него, чем смотреть, кем он был для меня терпеть.

— Ты прав. Это не оправдание. Но я не могу продолжать жить в этом доме, Уэстон. Пришло время, упаковать все — гнев и непонимание, и попрощаться.

— Так что, это все? Так просто?

— Я не хочу держаться за это. Не быть как все.

— Ты не должна так легко прощать. — Он нахмурился. — Меня, больше всего.

— За что? — спросила я.

— Отпустить надолго, не зная, что ты была любима.

Дверь, ведущая внутрь дома, открылась. Сэм и Джулианна стояли, надев халаты, с беспокойным выражением.

— Она дома, в безопасности. Все хорошо, — Уэстон крикнул им.

Сэм махнул:

— Ты благополучно довел до дома.

— Сделано, — сказал он, бросив большой палец в воздух. — Спокойной ночи, — прошептал он мне на ухо. — Если мне повезет, я увижу тебя завтра.

— Тебе повезет, — ответила я.

— Да, мэм, — он наклонился для поцелуя совсем уж интимного для Сэма и Джулианны, которые стали свидетелями, а затем пошел под дождь. Он забрался в грузовик, опустил ручник, а затем исчез за углом. Дом Гейтсов был очень близко, поэтому я слышала, как заглох мотор, после того, как он припарковался в гараже. Сэм вошел в дом, и Джулианна отодвинулась в сторону, протягивая свою руку. Мы вошли вместе внутрь по коридору, и она последовала за мной наверх, в мою спальню. Я вздохнула в тот момент, когда вошла в свою комнату.

— Как прошло? — она стояла в дверях, и ее голова прислонилась к косяку, также, как я у Джины.

—Хорошо. Уэстон назвал это прощением.

— Это то, как вы называете это? — спросила она.

Был надрыв в ее голосе. Она боялась, боялась, что потеряет меня снова. Но Джулианна не станет отговаривать меня любым способом держаться подальше от Джины. Она никогда бы не попросила меня разорвать отношения, даже если она думала, что, сохраняя отношения со своей бывшей матерью, может как-то навредить. Не потому, что Джулианна не стала бы вступаться за меня, но ведь с самого начала она дала понять, что поддержит меня любым лучший способом, который она знала. Я любила ее по большей части за это. Она не поехала, ожидая, меня у матери. Ее любовь ко мне была тихой и сдержанной, но целой — такой же, которой я любила ее.

— Да, — ответила я. Плечи Джулианны расслабились, и она улыбнулась. С ее материнской интуицией, она могла бы сказать намного больше. — Ладно, милая. Спи спокойно.

— Доброй ночи.

Я подождала, пока она закроет дверь, прежде чем сорвать с себя одежду и войти в чистую ванную комнату с блестящим краном, который не течет. Душевая ручка повернулась легко, и я шагнула под горячую струю, расслабилась — так как комната наполнилась паром. Я не могла изменить года, проведенные в одиночестве, но они уже не имели значения. Я была окружена любовью. Она последовала за мной, беспокоилась обо мне, и ждала меня, и я хотела бы сохранить это до конца своей жизни. После того как я помылась, побрила ноги и нанесла лосьон, я расчесала мокрые волосы и надела рубашку. Простыни пахли кондиционером для белья — утонченным мягким ароматом, который был уникальным для Сэма и Джулианны. Мой телефон засветился, и я спрятала его в руку, когда моя голова расслаблено, лежала на подушке.

Я хочу прийти.

Я улыбнулась и написала в ответ.

Ты только что ушел.

Да?

Ты сумасшедший.

По тебе.

Я положила телефон на тумбочку и посмотрела вверх, на пятнистый потолок, глубоко вздохнув. Я была все еще не в силах поверить, как моя жизнь полностью изменилась.

На следующее утро я отправилась в школу, чувствуя себя так, словно часть меня, что была сломана, теперь снова на месте. Мое сердце и разум простили Джину, и она знала, что я простила ее.

Каждое окончание сделало это намного легче, а особенно прийти к этому с Уэстоном. Он прибыл раньше, чем я, но он ждал меня в своем грузовике. Я припарковала свою машину напротив водительского сидения «Шевроле», и я попыталась подавить улыбку, поскольку видела, как он с нетерпением хотел выскочить мне навстречу. Когда я закрыла дверь, он обнял меня и в одном поцелуе показал всей школе, как сильно меня любит.

— Доброе утро, тихая пчелка.

— Тихая...пчелка?

— Я писал тебе раз пять.

— Я была за рулем.

— Тебе понадобилось полчаса, добраться до школы?

— Нет.

Он задумался на минуту, глаза его опустились на цемент. Тонкая кожа была фиолетовой.

— Ты выглядишь уставшим, — сказала я.

— Наверное, потому что мне пришлось следовать за подругой поздно ночью, чтобы убедиться, что она в порядке, — сказал он, переплетая длинные пальцы с моими.

Утренний воздух был уже теплым, и он оставил свою куртку леттерман в своем грузовике, так что он был одет только в белую футболку и джинсы. Он потянул меня вперед, но я остановила его.

— Тебе лучше?

— Да, — сказал он с усмешкой. Он посмотрел налево, а потом дернул меня к себе, подальше от главной дороги. В середине девяностых годов Caprice перевернулся на втором лежачем полицейском, даже без ручника на тормозах. Мы стояли посреди тротуара. Студенты шли, даже не оглядываясь по сторонам, задевая нас, потому как они оглядывались на Уэстона разъяренно.

— Насколько лучше? — спросила я, касаясь его челюсти. Он оглянулся и убрал руку от своего лица, прижав костяшки моих пальцев к груди.

— Детка, я в порядке. — Когда я не ответила, он продолжал: — Ты, вероятно, не доверяешь мне, когда я говорю это, но у меня астма, сколько я себя помню. Я никогда не дам этому меня удержать, особенно теперь, когда я получил так много, чтобы остаться. — Он нежно сжал мои пальцы. — Разве ты не веришь мне?

— Да, и вот что меня беспокоит. Я просто хочу, чтобы ты был осторожен. Ты дал мне много обещаний, я ожидаю, ты их сдержишь.

Он потянул мою руку к своему рту и выпалил поверх моей кожи:

— Я планирую сделать несколько больше. — Он хмыкнул и потянул меня снова. — Я действительно в порядке, Эрин. Пошли, мы опаздываем.

В момент, когда я зашла в кабинет биологии, Брэдли и Брендан начали шептаться, и мои барьеры сразу пошли вверх. Высказанные замечания об Уэстоне были дразнящими со стороны их столика, это было почти легко игнорировать их, но, к моему удивлению, Сара повернулась и схватила спинку стула.

— Он мог умереть, идиоты! Заткнитесь!

Брэдли уставился на нее, недоверчиво. Он открыл рот, но Лиза Кале заговорила первой:

— Нет, на самом деле. Заткнись. Это было серьезным, и вы двое, использовали его, чтобы преследовать Эрин, это низко.

Глаза Брэдли метались от одной девушки к другой. Он по-прежнему собирался защищаться до тех пор, пока не вошла миссис Мерит, запыхавшаяся и уставшая.

— Ладно, у нас большая глава на этой неделе, и я уверена, что вы все хотите закончить, так что вам не придется брать домашнее задание на выпускные выходные. Откройте учебники на странице тридцать три.

Я открыла книгу и подняла глаза на Сару. Наши взгляды встретились, и мы обе разделили это благодарной небольшой улыбкой. Весь оставшийся день было довольно спокойно, за исключением вопросов об Уэстоне. Когда я села на Здравоохранение, Уэстон притянул меня вместе с моим стулом, со спины он обнял меня и поцеловал в щеку.

— Ладно, — сказал тренер Моррис, глядя из-за своего планировщика.

— Присаживайтесь, господа.

В классе разразился хохот, и Уэстон откинулся на спинку стула. Я повернулась, чтобы посмотреть на него, и он подмигнул мне, пытаясь сдержать свою сияющую ухмылку. Между каждым классом, Уэстон встречал меня у моего шкафчика, болтая, как будто он выпил целый галлон кофе. Я никогда не видела его таким беззаботным. Перед искусством он отсутствовал, когда я набрала мою комбинацию. Я открыла металлическую дверь, и небольшая записка застряла на внутренней части.

«Ты дыхание, которое МНЕ необходимо.

С любовью навсегда,

Уэстон»

Я вытащила записку подальше от металла и держала ее в своей ладони. Слезы жгли мои глаза, но я не думаю, что Молочная Королева или несколько ложек ЭМ-энд-ЭМСа заставили бы бороться с ними. Две слезы скатились вниз по моим щекам, и я даже не потрудилась вытереть их. Впервые, я плакала счастливыми слезами. Я просунула руки в лямки рюкзака и пошла в класс. Уэстон сидел на своем обычном стуле за своим столом. Он не поменял его и с первого занятия сидел там. Это было, когда мы пытались быть просто друзьями, и он хотел показать мне его проект, который вдохновил Серебряное сердце, теперь ставший кулоном, что висел на моей шее. На первый взгляд мои мокрые щеки обеспокоили Уэстона, но потом я перевернула записку для него, чтобы показать. Я обняла его, и он обнял меня сзади, сжимая немного больше, что он делал всегда, при этом нежно прижимаясь своей щекой к моему уху. Когда я отстранилась, он использовал свои пальцы, чтобы вытереть влагу под глазами.

— Предполагалось, что это заставит тебя улыбнуться.

Я засмеялась, вытирая снова глаза.

— Я улыбаюсь. Ты заставил меня поволноваться там, в течение секунды.

Я наклонилась, шепча:

— Я просто люблю быть любимой тобой. Вот и все.

— Привыкай, — сказал он, потянув меня сесть на табурет рядом с ним.