Случайный папа для близняшек

Глава 48 Ксюша

— Добрый день, — здоровается Вадим переступая порог. Мирон Степанович поднимается с кресла. Мужчины пожимают друг другу руки.

— Здравствуй, — обращается Степанов к Вадиму. Подходит ко мне и сгребает в объятия. — Привет, — улыбается одними глазами. Внешне он остаётся суров. Большой и серьезный начальник.

— Здравствуйте, — обращаюсь к своему крестному отцу. — Что-то случилось?

— Проходите, присаживайтесь, — показывает на кресла перед своим рабочим столом. Мы с Вадимом занимаем предложение места, устраиваемся удобнее. Каждый из нас знает, предстоит серьезный разговор.

— Вчера мы взяли Игнатова, — смотрит то на Вадима, то на меня. Задерживает взгляд на узкой бордовой полоске, что расположилась на моей щеке. Суровеет. — Ублюдка уже доставили в СИЗО. Следователи начали делать свое дело. Работы предстоит очень много и она будет не легка, но каждый из эпизодов доказуем. Я это вижу уже сейчас. Закроем гада. Навсегда.

— Новости радуют. Но вы нас не для этого звали. Ведь так? — Богданов не отводит цепкого взгляда от Семёнова.

— Не для этого, — подтверждает тот. Наклоняется, достает из сейфа папку, вынимает оттуда несколько листов, раскладывает перед нами.

— Что это? — с ужасом смотрю на фотографии, что лежат перед глазами. На них запечатлены женские вещи. Очень много. Самых разных. Женских порванных, грязных вещей. Среди которых нахожу свой синий шарф. Измазанный кровью.

Глушу рвущийся наружу крик. Закрываю рот раскрытой ладонью. Кровь стынет в жилах. Меня колотит крупная дрожь.

В моей голове сложилась единая картина.

— Это то, что нашли в лесу? — рычащие нотки в голосе Вадима вибрируют на коже.

Богданов не просто взбешен. Им овладела холодная расчетливая ярость. Она гораздо страшней.

— Да, — кивает Мирон Степанович. — Игнатов тщательно хранил и оберегал вещи своих жертв. Это его слабость. Наивысшие ценности. Место, куда он возвращался и где пережидал приступы. Терпел до тех пор, пока зуд внутри становился невыносимым. А после уже шел и добывал свой новый трофей.

— Сколько же их… — шепчу. Глаза сухие. В них нет слёз. Не верится в увиденное.

Человеческая жестокость не знает границ, безрассудность людей порой просто зашкаливает. Одно дело нечто подобное понимать разумом и совершенно другое столкнуться лично.

— Установили кому принадлежат вещи? — голос Вадима не похож сам на себя.

Поворачиваю голову в сторону, за считанные секунды мужчина «почернел». Он сидит смурнее тучи и невидящим взглядом смотрит перед собой.

— Следователям предстоит большой объем работы. Я поставил перед ними задачу доказать вину Игнатова по каждому из вменяемых ему эпизодов, — только сейчас замечаю насколько Мирон Степанович устал. Видимо он не спал всю ночь, работал не покладая рук. Не удивительно, если честно. Не каждый день задерживаешь такого опасного преступника, как Игнатов.

— Другие обвинения будут? — спрашиваю у него. — Махинации с целевыми средствами, выделенными из бюджета на строительство детского сада и школы, уход от налогообложения, нелегальное строительство жилого района на месте лесопарка? — засыпаю вопросами крестного папу.

— Ксюш, он сядет далеко и надолго. — заверяет с убийственной холодностью.

— Ты обещаешь? — не отстаю.

— Да, — кивает. — Поверь мне, нет ни одного сотрудника правоохранительных органов или судьи, кто бы смог закрыть глаза на чудовищные зверства.

— Одна такая есть, — горько ухмыляется Вадим. — Моя бывшая жена.

— Бывшая или нынешняя? — уточняет Степанов. Не могу скрыть улыбку. Крестный наводил справки про Вадима, на сердце тут же становится тепло.

— Бракоразводный процесс запущен, — мягко уходит от щепетильной темы.

— Я в курсе, — Степанов бросает на него проницательный взгляд. Богданов его стойко выдерживает. Мужчины молчат.

В кабинете затягивается пауза. Я делаю вид, что ничего не замечаю. Влезать в их мужские разборки не стану, пусть разбираются сами. Мирон Степанович ещё не знает, что Мила и Мира рождены от Вадима! Богданову ещё повезло.

— С Баталовой проблем не возникнет, — отрезает мужчина в возрасте. — На этот счёт можете быть спокойны.

— Почему? — удивляюсь. Вообще непонятно почему речь зашла про Ирину.

— Потому что она двоюродная сестра Игнатова, — скидывает на наши головы невероятную новость.

— Сестра? — ахаю. Перевожу взгляд на Вадима. — Ты знал⁈

— Нет, — отрезает жёстко. — Я не знал об этом, — отвечает мне, затем обращается к хозяину кабинета. — Информация достоверная? Не получится, что это очередной миф про нее?

— Мы досконально изучили всю биографию Игнатова. Нашли даже то, что он так тщательно скрывал, — смотрит на настенные часы, затем в календарь. — Родственные связи с Баталовой в том числе.

— Как такое возможно? — удивляется Вадим. — Я ведь все проверял.

— Не сравнивай полномочия частников и нас, — ухмыляется. — Мы при желании можем все.

— В этом я ни на минуту не сомневаюсь, — улыбаясь кончиком губ произносит Богданов.

— Вы на нее тоже что-то нашли? Я правильно понимаю? — лукавая ухмылка моего крестного не даёт покоя.

— Нашли, — кивает. — Но не криминал.

— Это радует, — подмечает Вадим. Его голос полон сарказма.

— Поделитесь? — мне интересен ответ.

— Нет, — отрезает. — Но после разговора со мной она даст развод. Без претензий.

— Вы уверены? — прямо сказка какая-то.

— Если бы сомневался, то не говорил, — забирает лежащие на столе документы, возвращает их обратно в сейф.

— Что я буду должен за услугу? — Вадим вновь переводит разговор в деловое русло.

Степанов ухмыляется, смотрит то на него, то на меня. Отпивает уже явно остывший кофе из кружки.

— Ксюшу и дочерей не обижать, — отрезает. Я на мгновение теряю дар речи. Блин! Откуда он знает⁈ Я ж не говорила никому!

— С этим проблем не возникнет. Не переживайте, — спешит заверить Богданов. Сжимает мою руку под столом.

Мирную обстановку разрушает нарастающий в коридоре шум. Громкие голоса, возмущение. Не успеваем среагировать, как дверь в кабинет распахивается и на пороге появляется взъерошенный мужчина.

— В доме пожар! — произносит взволнованно.

— В каком именно? — спокойно спрашивает Мирон Степанович.

— В том, который на особом контроле, — после этих слов обстановка в кабинете резко меняется.

— Сильный? Уже потушили? Проживающих спасли⁈ — Степанов засыпает вопросами подчинённого.

— Подробности ещё не узнал, — говорит извиняющимся тоном.

— Узнавай! Живо! — рявкает. Дверь закрывается в тот же миг. — Поехали! — обращается уже к нам.

— Мирон Степанович, что случилось? — я не понимаю. Вроде всех победили. Осталось что-то ещё?

— Дом, где проживал твой отец с семьёй, подожгли!