Смерть и девушка из соседнего дома

Глава 2 Взрыв сверхновой

Через три дня меня вовсю разрывало между меланхолией и восторгом. Знала бы, что день выдастся настолько отстойный, стопроцентно прикинулась бы больной и осталась дома. Сымитировала бы грипп, ветрянку или малярию. Но нет же, меня, как обычно, понесло в школу, словно сердце не разрывалось от боли, голова не кружилась, а ноги не весили по тонне из-за первых отголосков клинической депрессии, благодаря которой каждый вдох становился испытанием, а за каждый шаг приходилось бороться изо всех сил. Блин, мне просто позарез нужна машина.

Я шла по Мэйн-стрит мимо деревьев и маленьких магазинчиков, открытых скорее для туристов, чем для местных жителей. Наконец перед глазами появилась школа. Райли-Хай — последнее и самое крупное достижение городского отдела образования. Сияющее здание с новенькими каменными арками уместнее смотрелось бы на страницах какого-нибудь архитектурного журнала, чем в крошечном городишке в Нью-Мексико. Всю переднюю часть охватывают зеркальные окна. У входа красуются изогнутые в арку колонны. А венец всего этого великолепия — алый купол, из-за которого школа похожа на затерявшийся в горах замок. Вокруг главного здания расположились несколько дополнительных, включая спортзал, сельскохозяйственный и строительный магазины и столовую. Честно говоря, когда я только начала здесь учиться, школа меня не на шутку пугала. Но я быстро освоилась, особенно когда поняла, как сильно повзрослели за лето мальчики. В общем, учиться в старших классах по-настоящему здорово.

Посреди моря спешащих на занятия учеников я заметила Бруклин и пошла к ней, прижимая к груди блокнот и резко меняя направление, потому что оказалась в группе борцов, которым приспичило поупражняться прямо в коридоре. Потом едва унесла ноги подобру-поздорову, когда полузащитник из футбольной команды решил прорваться сквозь стену из тел. Кто же знал, что в школе может быть так опасно?

Бруклин крутила кодовый замок своего шкафчика, но все-таки соизволила на меня взглянуть:

— Приветик.

— Привет, — отозвалась я, прислонилась к ярко-красным шкафчикам и поинтересовалась: — Помнишь, какой сегодня день?

Брук остановилась, так и не докрутив очередную цифру, и ее лицо слегка помрачнело.

— Помню, конечно. Как не помнить?

Я пожала плечами и опустила голову. Странно все это. Казалось бы, десятая годовщина исчезновения родителей должна быть мучительной, как если бы я сломала ногу или сильно порезалась бумагой. Но боль в груди ощущалась лишь легким эхом, отскакивающим от стен пустой пещеры. Утром я проснулась, а мамы с папой по-прежнему не было, как и все последние десять лет.

Поначалу их отсутствие казалось сном, но в конце концов отчаяние бабушки и дедушки убедило меня, что родители действительно пропали. Меня забрасывали вопросами. Что произошло? Что они там делали? Что я видела? Снова и снова я отвечала «Не знаю» и никак не могла понять, почему мне задают вопросы, ответов на которые у меня нет и быть не может. Однако все постоянно твердили, что я была с родителями, когда они исчезли. Полицейские нашли меня без сознания рядом с нашей машиной, причем у старых руин пуэбло за чертой Райли-Свитч. Я ничего этого не помню. Не помню, чтобы была в том месте. Помню только, как несколько дней спустя очнулась в больнице. Тело казалось таким тяжелым, что я едва шевелилась, а легкие — такими смятыми, что едва дышалось. И никто не мог объяснить почему.

Потом посыпались вопросы, которым не было ни конца ни края, пока бабушка с дедушкой, раздавленные невыносимой утратой, не велели властям прекратить и не забрали меня домой, где я могла от души погоревать. Позже я узнала, что искать маму с папой помогал весь город. Люди разделились на поисковые отряды и прочесывали окрестности день и ночь. Даже из ФБР приезжали, но ничего так и не нашли. Ни единой подсказочки, ни единого намека на улики. Знаю, звучит, как клише, но родители в прямом смысле слова исчезли без следа.

В официальном отчете говорилось, что они ушли в поход и заблудились. Но они никогда бы так не поступили. Никогда бы меня не бросили. И все-таки из-за отсутствия улик следствие велось несчастных пару недель.

А я, единственная, кто мог хоть что-то объяснить, ничего не могла вспомнить. Из-за этого я чувствовала себя виноватой, и груз вины с каждым годом становился все больше и больше, словно у меня в груди каждую секунду рос булыжник с острыми краями.

Никому я не рассказывала о том, что чувствую себя виноватой. Никому, кроме Брук.

Ее глаза наполнились сочувствием.

— Почему ты не осталась дома?

— А зачем? Чтобы в одиночку валяться в бездне отчаяния, когда я могу утащить тебя за собой? Нет уж, спасибочки.

— Дельное замечание, — кивнула подруга. — В валяниях я спец.

— А еще, — добавила я и внутренне поежилась, — я должна сознаться кое в чем ужасном.

— Серьезно? — заинтригованно встрепенулась Брук. — И насколько это кое-что ужасно?

Я еще крепче сжала в объятиях блокнот.

— Я постоянно думаю о том парне из кофейни. Уже три дня не могу отделаться от мыслей о нем и о видении.

От понимающей улыбки черты лица Бруклин смягчились.

— И поэтому чувствуешь себя виноватой?

— На все сто. Думаешь, зря?

— Еще как думаю.

— Но ведь это странно. Сегодня десять лет, как я практически сирота, а в голове снова и снова крутится то видение. Никогда в жизни ничего подобного не видела. И не ощущала, если на то пошло. Парень из видения был такой суровый и отчаянный, но мне почему-то казалось, что он не совсем человек. — Глубоко вздохнув, я заглянула в глаза подруге. — Разве я имею право думать об этом именно сегодня?

Она коснулась моей руки:

— Лор, я уверена, твои родители не хотели бы, чтобы ты так долго по ним скорбела.

— Знаю, но…

— Никаких «но». Мне даже представить сложно, каково это — обладать таким даром, как у тебя, видеть и чувствовать то, что видишь и чувствуешь ты. Но если ты меня по-настоящему любишь, то опишешь того парня гораздо подробнее и не забудешь упомянуть о том, что действительно важно. Например, об объеме груди и количестве лейкоцитов.

Я весело улыбнулась и подалась ближе:

— Я пыталась его нарисовать!

Улыбка Бруклин стала шире.

— И как?

Быстренько осмотревшись по сторонам, я убедилась, что за нами никто не подсматривает, и протянула подруге блокнот, намереваясь, так сказать, обнародовать свой последний шедевр.

Присмотревшись к рисунку, Бруклин резко выдохнула:

— Боже мой!

— Ага.

Пока парень боролся с чудовищем, мне удалось рассмотреть лишь отдельные черты. Темные глаза, сильные челюсти, густые и невозможно длинные ресницы. Не так уж много, конечно, но я нарисовала то, что сумела вспомнить.

— И этот парень из видения — тот же, кого ты видела в коридоре?

— Наверное, — ответила я. — По крайней мере с видениями всегда так было. Но как такое вообще возможно?

— А фиг его знает.

— Может быть, видение было чем-то вроде метафоры того, с чем этот парень должен столкнуться. И это должно быть что-то ужасное.

— Вроде экзаменов?

— Ага. Только с более серьезной угрозой для жизни.

В знак согласия Бруклин медленно кивнула:

— Может быть. Я знаю одно: он просто сногсшибательный красавчик. — Тут она смерила меня одобрительным взглядом. — А знаешь, у тебя получается все лучше и лучше. Пора уже продавать твои рисунки на «еБэй». Накопишь деньжат, двинешь куда-нибудь поиграть в казино. В общем, надо придумать, как получать выгоду из твоих умений.

Бруклин хорошо знает, что от моих заглядываний в «сумеречную зону» толку негусто. Я ведь не какой-то там экстрасенс. Просто иногда, прикасаясь к людям, кое-что вижу. Нет никаких гарантий, что увиденное мной было или когда-нибудь будет на самом деле.

— Я использую свою силу только во благо, — в шутку нахмурилась я.

Подруга уставилась на меня недоверчивым взглядом:

— А как насчет того раза, когда некая барышня, чье имя не стоит упоминать вслух, стукнулась задним бампером о джип директора Дэвиса? Ты увидела это за два дня до того, как это произошло.

— Ну да, было дело. Значит, почти всегда я использую свою силу только во благо. Но это видение было другим. В нем было столько эмоций, столько смятения…

— И столько обалденной мужской плоти! — добавила Брук.

Я посмотрела на рисунок и поняла, что чересчур сосредоточилась на мускулах, но ведь это практически и все, что я видела.

— Значит, целиком его лицо ты не разглядела? — уточнила Бруклин, имея в виду тот факт, что на рисунке были изображены только глаза с длинными ресницами и уголок губ.

— Нет, — расстроенно вздохнула я. — Только отдельные черты. Это прямо как пазл, который я не могу до конца собрать.

— У тебя вообще в пазлами не очень получается.

— Точно. — Пока подруга изучала рисунок, я уставилась на нее взглядом, полным раскаяния. — Извини, что вчера так поздно позвонила.

— Шутишь, что ли? Я бы взбесилась, если бы ты не позвонила. Хреново, когда за тобой следят.

Брук имела в виду, что все три дня, с самой встречи в «Ява Лофте», за мной попятам ходил Кэмерон Ласк. Причем появлялся словно из ниоткуда и без всяких причин. Стоит мне свернуть за угол или поднять голову, он тут как тут. Да еще и зыркает как-то злобно.

— Может быть, твое видение каким-то образом отразило беспокойство по поводу Кэмерона.

— Может быть.

Мне такое и в голову не приходило. Оно и понятно: жертвой преследования я стала впервые в жизни.

Брук уже открыла красный шкафчик, но снова повернулась ко мне:

— Надо хорошенько это обдумать. Ведь у тебя было видение в тот самый день, когда Кэмерон начал тебя преследовать.

Кивнув, я в сотый раз посмотрела на рисунок. Даже изображенный в моем очень и очень любительском стиле, парень с листа словно взывал к каждой клеточке моего тела, притягивал, будто магнит.

— Сколько он уже твоей тенью прикидывается? Три дня?

Я опять кивнула и провела пальцем по едва заметному на рисунке уголку губ.

— Как по мне, все логично, — пожала плечами Бруклин. — Ты подсознательно ищешь того, кто может тебя защитить. А значит, чувствуешь себя уязвимой.

— Но ведь видение было до того, как я увидела Кэмерона.

— Что ж, это серьезный изъян в нашей теории.

— И все равно версия очень даже неплохая. Ты вообще прекрасно анализируешь всякие ситуации.

— Это потому, что у меня анально-классная память, — совершенно серьезно отозвалась подруга.

Изо всех сил стараясь не рассмеяться, я выглянула из-за ярко-красной стены шкафчиков посмотреть, на посту ли сталкер. Как раз когда я его заметила, Брук проговорила:

— Кстати, раз пошла такая пляска, я хочу кое о чем спросить.

— Валяй.

— Так вот. Если Кэмерон все-таки похитит тебя, убьет и похоронит твои безжизненные останки в пустыне, где они несколько десятков лет будут неумолимо разлагаться, пока на них ненароком не наткнется какой-нибудь парень, решивший отправиться на поиски духовного просвещения в руины церквей в Салинас-Пуэбло, можно мне забрать твой ноут?

У меня отвисла челюсть.

— Смотрю, ты уже все продумала.

— Мне нравится твой «аймак».

— Мне моя «аймак» тоже нравится, и нет, ты ее не получишь.

— Тебе-то что? Ты ведь будешь разлагаться, — почти проныла Брук.

С трудом подавив в зародыше смех, я покачала головой:

— Я год копила на айПрелесть. Она останется со мной, и не важно, на какой стадии разложения будут мои останки.

— Что ж, видимо, придется мне взять на себя эту нерадостную участь и сказать тебе напрямую, — проговорила подруга, явно наслаждаясь «нерадостной участью». — Имя ты ей дала дурацкое. — Она принялась перебирать в шкафчике книги. — АйПрелесть? Серьезно? Ты как эппловская версия Голлума.

Я улыбнулась, хотя с того самого момента, как увидела Кэмерона, у меня в животе взбесился рой злобных бабочек. Из-за преследования моим внутренностям явно было не по себе.

— Ты его видишь? — спросила Брук.

— Еще как, блин, вижу, — процедила я сквозь стиснутые зубы, но собственными ушами услышала, как в моем голосе прозвучала смесь смирения и страха.

Кэмерон стоял, прислонившись плечом к витрине с наградами и трофеями. Взгляд ледяных голубых глаз, как всегда, был обжигающе пронзительным, а сам он излучал раскаленную добела, почти осязаемую ярость. Даже с ясным взглядом полупрозрачных глаз и светлыми волосами черты его лица всегда были омрачены гневом.

— Хреновенько. — Бруклин закрыла дверцу шкафчика и выглянула из-за моего плеча. — Этому парню срочно нужно найти себе хобби.

— Преследование и есть хобби.

— Серийные убийства тоже.

В животе что-то болезненно сжалось. Никогда не думала, что Кэмерон может оказаться серийным убийцей. Впрочем, не думала я и о том, что он может кого-то преследовать.

— А ты не должна поддерживать меня и поднимать мне настроение? Разве не для этого нужны друзья?

— Лорелея, друзья не сдают друзей в руки серийным убийцам. — Осмотрев вещи, Брук выругалась, подошла обратно к шкафчику и снова начала крутить замок. — А если серьезно, вдруг твои бабушка и дедушка его заметят? Не понимаю, кому вообще это нужно. В смысле кто будет стоять под чужими окнами всю ночь напролет под проливным дождем?

Вчера перед сном я позвонила Бруклин, а утром позвонила еще раз. Кэмерон стоял под моим домом, когда я ложилась спасть, и торчал там утром, когда я проснулась. Между прочим, всю ночь лил ледяной дождь. Этот сталкер явно предан своему делу.

— Я тоже ничего не понимаю. Кэмерон Ласк двух слов мне не сказал с тех пор, как в детском саду не дал Джоссу Даффи склеить мне веки кашей.

— Джосс Даффи пытался склеить тебе веки кашей?

— Всего один раз. Так вот…

— Кашей?

— Да.

— А разве не пришлось бы ждать до посинения, пока она не присохнет?

Блин, я прямо-таки теряла внимание подруги.

— Брук, — начала я и коснулась ее плеча, — пожалуйста, постарайся сосредоточиться.

Она моргнула, словно я вывела ее из какого-то ступора.

— Пардон. Просто это ни капельки не эффективно. Вот если бы он взял суперклей…

— Так вот, — снова заговорила я, начав с того места, где меня перебили. — Почему спустя столько лет, в течение которых мы ходили в одни и те же школы, ездили в одни и те же автокинотеатры, Кэмерон вдруг решил сесть мне на хвост?

— Может, потому, что у него крыша поехала.

Брук взяла из шкафчика забытую тетрадь в матовой обложке цвета ржавчины, в тон ее свитеру.

— Что ж, он явно помешан на своей задаче, — вздохнула я.

— Может быть, его надо в психушку оформить. Мы должны что-то предпринять, Лорелея. Пока что ты, конечно, жива, и тебя никто не похитил. Это, само собой, замечательно. Но как знать, на что способен этот парень?

Ситуация отстойная, согласна. Тут я с подругой спорить не стану.

— Я уже думала его заказать.

Закрыв шкафчик, Брук подозрительно весело улыбнулась:

— Отличная идея.

— Вот только не знаю, где найти того, кто выполнит заказ.

Энтузиазм подруги поугас:

— И я не знаю. Но мы обязаны что-то сделать. А вдруг преследование выльется в похищение или во что-то похуже? Ты новости вообще смотришь?

— Понимаю. — Я оглянулась на Кэмерона. С чего он за мной следит? — Наверное, надо с ним поговорить.

— Ну, сейчас — не вариант. Вот-вот звонок прозвенит, — напомнила Бруклин. — Пора на урок.

Об уроке я не думала вообще. Наверное, стоило бы испытать прилив благодарности, что впервые за три дня сталкер испепелял взглядом не меня, а кого-то другого, но мне стало любопытно. Вид у него был прямо-таки взбешенный. То есть Кэмерон всегда так выглядит, но в его взгляде было что-то странное. Словно за голубым льдом скрывалась жгучая ярость. Хвала небесам, даже в самом раздраженном настроении на меня он так никогда не смотрел. Что же его взбесило?

Вытянув шею, я осмотрела коридор. Большинство учеников разошлось по классам.

— Ты иди, — сказала я подруге, — а я догоню.

— Опоздаешь ведь.

— Я мигом, — пообещала я и посмотрела на Брук, которая недоверчиво усмехнулась. — Две минуты максимум. Даю слово.

— Ладно, но потом не жалуйся, что я тебя не предупреждала. — Направляясь в класс, она дерзко отбросила с лица волосы. — И даже не мечтай, что я тебя прикрою.

Не удержавшись, я улыбнулась, а потом посмотрела туда, где вроде как находился источник ярости Кэмерона, на который он тратил столько энергии. У противоположной стены стоял незнакомый парень. Оба сверлили друг друга взглядами, как волки, готовые броситься в бой. Второй парень был такой же высокий, как Кэмерон, сильный, неумолимый и… сногсшибательный.

Внезапно его пронзительный взгляд обратился ко мне. Я стояла на цыпочках за шкафчиками, но не успела пригнуться, и сердитые глаза меня заметили.

Никогда в жизни я не видела таких темных глаз и такого красивого лица. Прижавшись спиной к ярко-красному металлу, я крепко зажмурилась, но перед мысленным взором так и стояли безупречные черты.

Неужели он на меня злится? Что такого я сделала, чтобы его обидеть? А может, его просто бесил сталкер? Что ж, тогда у нас есть кое-что общее. Правда, я откровенно пялилась. Может быть, ему не нравится, когда на него так пялятся.

— Звонок уже был, народ.

Из кабинета вышел директор Дэвис в привычном коричневом костюме с еще более коричневым галстуком. И то, и другое прекрасно сочеталось с каштановыми волосами и еще более каштановыми усами. Наш директор — высокий и могучий. Сложен скорее как футболист, чем директор школы. Впрочем, такие габариты иногда приходятся очень кстати. Некоторые наши ученики тоже сложены, как футболисты.

Я рискнула еще разок выглянуть из-за шкафчиков, пока директор разгонял опоздавших по классам с помощью годами отработанного ворчания:

— Бегом в классы! Резвее, резвее.

Пару секунд спустя он повернулся оценить игру в гляделки, которая происходила прямо в его пропитанном дисциплиной коридоре. На мгновение его взгляд остановился на высоком, темноволосом и прекрасном, а потом обратился к Кэмерону.

— Ласк, — сказал директор еще жестче, — быстро в класс. Сейчас же.

Поначалу Кэмерон и ухом не повел. Потом моргнул, оторвал взгляд от второго парня, улыбнулся директору, притворяясь послушным учеником, и ушел. Что тут скажешь? Кэмерон — довольно странное дополнение к нашему маленькому сообществу. Вечный одиночка со всеми вытекающими правами и титулами, он, тем не менее, никогда не страдал от дефицита женского внимания. Более того, у него с этим явно наблюдался перебор, но, похоже, его это только раздражало. В большинстве случаев. Глядя, как Кэмерон уходит, я задумалась, действительно ли он пойдет в класс.

— Откуда это у тебя?

Второй парень повернулся к директору.

— Простите, сэр?

— Татуировка. Откуда она у тебя?

— Татуировка? У меня нет татуировок, — сказал брюнет и вытянул руку, когда мистер Дэвис подошел к нему поближе.

Ей-богу, то, что некоторые парни творят с белыми футболками и синими джинсами, граничит с грехом. Темноволосый закатал рукав, демонстрируя крепкие изгибы играющего под кожей бицепса.

Директор задумчиво сдвинул брови и оглянулся.

— Могу поклясться, что…

— Я хотел сделать татуировку, — перебил парень, — но мама сказала, что я должен подождать.

Его голос оказался глубоким и бархатистым. Меня словно обдало теплой водой, и в животе что-то сдвинулось.

— Ты новенький, — заключил директор, смерив собеседника взглядом с ног до головы.

— Да, сэр.

— Как зовут?

Ответил парень почему-то не сразу. Темные глаза посмотрели в мою сторону, но на этот раз я не подпрыгнула от неожиданности. Взгляд скользнул мимо и остановился на чем-то у меня за спиной.

— Джаред, — ответил парень, снова глядя на директора.

Джаред, значит. Что ж, мне нравится. Правда, Взрыв Сверхновой было бы уместнее.

— Джаред и все? — спросил мистер Дэвис, намекая на фамилию.

Длинные ресницы незаметно дрогнули, когда новенький снова посмотрел куда-то мне за спину.

— Ковач, сэр. Джаред Ковач.

Директор вздрогнул и глянул на меня, но его будто ни капельки не волновал тот факт, что я все еще не в классе. Странно. Мистер Дэвис живет ради того, чтобы разгонять опоздавших нарушителей по соответствующим камерам.

— Что ж, мистер Ковач, я директор Дэвис. — Он протянул руку.

Несколько секунд Джаред словно сомневался, но все же крепко пожал руку директора. Мистер Дэвис у нас высокий, но Джаред возвышался над ним. Директору даже пришлось слегка запрокинуть голову.

— Ты уже заполнил документы для регистрации?

— Да, сэр. Отдать их вам сейчас?

— Давай сейчас.

С правого плеча Джареда соскользнул рюкзак. Никакого рюкзака я в упор не помню. Видимо, была ослеплена мускулами и идеально сидящими джинсами. Джаред передал мистеру Дэвису папку, и тот достал из нее несколько страниц.

— Родители не могут сегодня прийти. Надеюсь, это не проблема.

— Вовсе нет. Значит, ты из Лос-Анджелеса?

Лос-Анджелес! Круто.

— Так точно, сэр.

— Надеюсь, жизнь в маленьком городке тебя не разочарует.

— Мне нравятся маленькие города.

О да, Бог существует.

— Вот и хорошо, — отозвался мистер Дэвис. — Тогда будем надеяться, что маленьким городам нравишься ты.

Лоб Джареда слегка нахмурился, голова склонилась набок.

— Будем надеяться, — согласился он.

— Видишь ту дверь? — указал директор в мою сторону, где в конце коридора находился кабинет методиста.

Джаред кивнул.

— Иди туда и отдай документы миссис Гири. Она поможет разобраться с расписанием, а мы пока внесем твои данные в систему.

— Спасибо.

Забрав папку, Джаред повесил рюкзак обратно на плечо. Когда он направился к кабинету миссис Гири, я чуть не упала. Каждое его движение было пропитано силой, мощью и опасной грациозностью.

— У тебя, случайно, нет родственников в наших местах? — крикнул ему вслед директор.

Джаред остановился и обернулся:

— Нет, сэр.

Явно не удовлетворившись ответом, мистер Дэвис все же кивнул и жестом отпустил Джареда.

А Джаред снова двинулся к кабинету методиста. То есть в мою сторону.

В отчаянной попытке спрятаться я прыгнула за шкафчики и изо всех сил постаралась слиться со стеной. Проходя мимо меня, Джаред замедлил шаг, быстро оглянулся и улыбнулся. Точнее даже не улыбнулся, а выдал намек на улыбку одними только уголками чувственных губ. Неужели он меня увидел? Я-то была уверена, что фокус со стеной удался на ура.

Не теряя времени даром, Джаред зашел в кабинет методиста, а я наконец отлипла от стены и лишь теперь заметила плакат у двери миссис Гири.

На плакате прямо под рычащей росомахой красовалось фото Джаредана Скотта — футболиста из Райли-Хай. Его имя как самого ценного игрока выделялось на общем фоне выпуклым красно-черным шрифтом. Особенно бросались в глаза первые буквы «Д-Ж-А-Р-Е-Д» и тот факт, что, судя по надписи внизу, спонсором Джаредана Скотта был «Магазин сантехники Ковача».

Джаред Ковач. Совпадение? В мыслях сразу же всплыли два вопроса. Во-первых, зачем ему врать по поводу имени? А во-вторых, как он умудрился прочесть издалека такой мелкий шрифт?

Я осмотрела коридор, чтобы узнать, стоит ли до сих пор на посту мистер Дэвис, но вместо него увидела Кэмерона Ласка. В класс он, значит, не пошел. Сквозь зеркальные передние окна школы я отчетливо видела его на улице у здания, причем смотрел он прямо на меня. На лице у него было странное выражение, распознать которое я так и не сумела.

Ничегошеньки не понимая, я смерила его в ответ сердитым взглядом. Никогда в жизни этот парень не выказывал ни намека на интерес в мой адрес, и вдруг, ни с того ни с сего, я обернуться не могу, чтобы не заметить его поблизости. А еще он так странно на меня смотрит, словно просчитывает в уме, сколько понадобится времени, чтобы выжать из меня всю жизнь. От одной только мысли по спине пополз холодок.

Что еще хуже — я понятия не имела, что с этим делать. Беспокоить бабушку с дедушкой не хотелось. Им и так есть о чем волноваться. В каждую годовщину исчезновения родителей они становятся… немного странными, как, собственно, и я. Звонить в полицию тоже не вариант. Копы сразу же все расскажут бабушке и дедушке. А притворяться, будто я могу справиться с Кэмероном в одиночку, мне не хватит глупости. Парни, даже долговязые, как правило, отличаются нешуточной силой.

— Я сильнее.

Услышав мужской голос, я подскочила от неожиданности, развернулась и вписалась физиономией в кирпичную стену. Блокнот выпал из рук, и в воздух взвилась целая стопка заметок по разным предметам. Покружив, бумажки с шелестом приземлились на пол.

Несколько секунд я тонула в панике, но кошмарное унижение взяло верх и потекло по венам жгучим варевом. Чувствуя, как горят щеки, я подняла голову, а потом еще и еще, пока не увидела глаза той самой стены.

И я застыла.

Передо мной стоял новенький. И глаза у него были поразительные. Темные, решительные, проникающие в самую…

Минуточку. Проникающие?

— С тобой все в порядке? — спросил новичок.

Причем тут вообще проникновения? Щеки разгорелись не на шутку.

— Конечно, — ответила я и опустила голову, чтобы спрятать лицо и уязвленную гордость.

Засунув локон за ухо, я наклонилась собирать пожитки. Взрыв Сверхновой присел, чтобы помочь.

— Ты не обязан мне помогать, — пробормотала я, вконец смутившись, когда он умудрился собрать мои корявые записки раньше меня. Ну почему, елки-палки, я даже не старалась писать аккуратным почерком?

— Мне не трудно, — отозвался новичок, подняв с пола мой утренний рисунок.

Ошалев, я вырвала листок из его пальцев раньше, чем он успел его рассмотреть.

Темные глаза остановились на мне, но не с удивлением из-за моего поступка, а скорее с любопытством. И все же взгляд казался поразительно тяжелым и пронзительным. В контрасте с глазами и волосами цвета черной патоки безупречная кожа выглядела почти прозрачной, и все вместе производило по-настоящему ошеломительный эффект.

Колоссальным усилием воли я вернула мысли в настоящее и все-таки выдавила:

— Меня зовут Лорелея.

Как и с мистером Дэвисом, новичок помедлил, быстренько оглянулся, а потом встал и протянул руку:

— А меня — Джаред.

Я чуть не покосилась на плакат, но вовремя зажмурилась. И все потому, что вспомнила. Вспомнила это лицо, ведь именно его рисовала сегодня утром и думала о нем три дня кряду. Это был он — тот самый парень из видения. Пазл собрался и оказался просто умопомрачительным!

Целую вечность спустя до меня дошло, как грубо я себя веду, и я торопливо сунула свою ладонь в ладонь Джареда. От прикосновения будто током ударило. Только что я корчилась на полу, а уже через секунду стояла перед новичком, словно время перемотали вперед.

Вновь почувствовав землю под ногами, я улыбнулась и убрала руку.

— Спасибо.

Несколько долгих секунд он смотрел на меня, задумчиво сдвинув брови. Потом моргнул, словно очнулся, и протянул мне стопку заметок.

— Надо быть осторожнее.

Глубокий, бархатистый и теплый, как горячий шоколад, голос согрел все мои внутренности. Трудно было не обращать внимания на то, как реагирует каждая клеточка моего тела на близость Джареда. После нескольких неудачных попыток заговорить я все-таки выдавила:

— Бабушка мне то же самое говорит.

От намека на улыбку, которая и близко не отразилась в глазах, приподнялся уголок красивых губ. Казалось, я не могу отвести взгляда. Ресницы тенями опустились на щеки, как будто Джаред вдруг застеснялся. И эти его ресницы действительно были густыми и длинными, прямо как в видении. Из-за них темные глаза словно сияли еще ярче. Внутри опять что-то перевернулось. Я смотрела на это лицо и узнавала каждую черточку. Прямо передо мной материализовалось мое видение.

Следить за разговором было нелегко, но я все-таки умудрилась прикинуться, будто не слышала беседы Джареда с мистером Дэвисом, и спросила:

— Так ты новенький?

— Да.

Взгляд темных глаз остановился на моих губах ровно на столько, чтобы сердце пропустило удар, а потом эти глаза заглянули в мои.

— Что ж, — еле слышно выдохнула я, — добро пожаловать в Райли-Хай.

Джаред по-прежнему изучал меня, и я занервничала, нет ли чего у меня на физиономии. С чего бы такому обалденному парню тратить столько времени на какую-то меня? В мыслях снова и снова повторялось видение. Парень. Чудовище. Меч. И кровь, стекающая по крепким мускулам. Я уставилась на широкую грудь. Интересно, если он прямо сейчас снимет футболку, увижу ли я три зияющие раны? Вздохнув, я спустилась на землю. Конечно, не увижу. Ничего реального в видении не было. Такого вообще не может быть.

— Боже мой! — послышалось откуда-то из коридора. — Ты опять упала, Лор?

От стен эхом отразился стук каблуков. Барышня, чье имя не стоит упоминать вслух, явно вознамерилась надо мной поиздеваться. Опять. Я глянула за угол и увидела Табиту Синд на двух длинных идеальных ногах, с идеальными светлыми волосами и идеальным личиком. Все это прекрасно сочеталось с ее врожденной понтовитостью. Мою, например подпитывают только Бруклин и Глюк, но это нормально. Сомневаюсь, что у меня имеются хотя бы задатки каких-нибудь понтов. Правда, однажды бабушка мне сказала «Я таких понтов не потерплю». Так что, возможно, что-то такое во мне и есть. Никто, кроме Таби, не заставлял меня чувствовать себе более ущербной, так что я решила врубить на всю мощь инстинкт выживания и избегать ее любой ценой.

— Пойду-ка я в класс, — пробормотала я и начала отходить от самого прекрасного создания, которое когда-либо видели мои глаза, однако сбежать не удалось — из-за угла вышла Табита.

Я оказалась лицом к лицу со своим заклятым врагом, и в голове почему-то возникла странная мысль: мне кажется, или голова у нее действительно великовата?

— Ты не думала походить на физиотерапию? — спросила Табита приторно-сладким голосом. — С ней такое частенько слу…

Таби умолкла на полуслове, потому что ее хищные зенки узрели Джареда, и внутри меня вспыхнуло что-то отчаянное и мощное. Пытаясь подавить в зародыше пляшущую по нервам ревность, я до скрипа стиснула зубы. Наверняка моя реакция объясняется очередным столкновением с Табитой. Клянусь, когда-нибудь из-за одного ее существования на земле я покроюсь гниющими язвам.

— П-привет, — сказала она и протянула Джареду руку. — Ты здесь, должно быть, новенький.

— Да.

Ладонь Табиты буквально исчезла в ладони Джареда. Впрочем, он тут же попытался ее отпустить, но, видимо, это было проще сказать, чем сделать. Когда он попробовал освободиться, Табита шагнула к нему. Теперь они стояли неприемлемо близко. Тем более для обычной государственной школы. Неужели никого не напрягают публичные выражения чувств?!

— Меня зовут Табита, — сказала она, и в ее устах короткая фраза прозвучала не как попытка представиться, а как натуральное приглашение.

Секунду спустя она выдала свою ядерную улыбку. Ту самую, от которой таяли сердца парней, и которая вынуждала каждую девочку в школе мечтать о кресле стоматолога. Я мысленно застонала. Теперь мне точно не вернуть внимания Джареда. Что ж, можно обойтись малой кровью и быстренько слинять, пока во мне остались хоть какие-то крохи достоинства, чтобы уйти на своих двоих. Уползать было бы унизительно.

Обойдя Табиту, я пошла по коридору и вдруг услышала:

— Можно проводить тебя до класса?

Я оглянулась и увидела, что Джаред смотрит на меня. Не на Табиту и ее огромную жирную голову, а на меня и мою крошечную голову в кудряшках. Ему все-таки удалось освободить руку из цепких пальцев Таби, и теперь он смотрел на меня с полуулыбкой.

— Меня? — переспросила я.

— Ее?! — Похоже, Табита удивилась не меньше. Приподняв брови, она откашлялась. — Мне все равно нужно к методисту. Еще увидимся?

— Ага, — бросил Джаред и пошел ко мне.

К сожалению, до моего класса оставалось всего три двери. Я даже подумала сделать вид, будто мне нужно идти дальше, чтобы подольше побыть с Джаредом наедине, но вряд ли учитель в чужом классе оценит мое внезапное появление.

В общем, мы пошли по коридору, причем на один шаг Джареда приходилось два моих, что лишь подчеркивало, насколько длинные у него ноги. Одна рука была опущена, а другой он крепко держал лямку рюкзака. Представления не имею, почему я вообще это заметила. Разве что потому, что нужно было сильно задрать голову, чтобы заметить что-то повыше. А еще я очень хорошо помнила, какая сила кроется в этих руках, и как с них капала кровь. Чтобы избавиться от этого образа, я тряхнула головой. Нужно помнить, что все это нереально.

— Пришли, — сказала я, остановившись у класса.

Джаред прочел табличку на двери:

— Физика.

— Она самая. Тут меня заставляют запоминать абсолютно ненужную информацию, которая никогда не пригодится в реальной жизни.

Наконец Джаред по-настоящему улыбнулся, хотя улыбка была больше похожа на кривоватую ухмылку:

— Звучит весело.

На пару секунд я забыла, как дышать, но все же выдавила:

— Обхохочешься. Без молекулярных структур никуда.

И тут я увидела самую очаровательную улыбку на свете. Оказывается, у Джареда на щеках есть ямочки.

— В общем, спасибо, что помог собрать бумажки.

— Всегда пожалуйста, Лорелея Макалистер, — отозвался он и почтительно кивнул.

Я шагнула к двери, взялась за ручку и еле слышно пробормотала:

— Ну, увидимся, что ли.

— Очень на это рассчитываю, — так же тихо ответил Джаред.

Его голос эхом промчался по коридору, а я понятия не имею, как устояла на ногах.

***

Едва оказавшись за партой, я тут же нацарапала записку Брук, которая сидела сразу за мной. Ужасно не терпелось рассказать ей о Джареде. То бишь о том, что парень из моего видения будет учиться в нашей школе. На случай, если учитель перехватит бумажку, пришлось пользоваться научными терминами. Минут через пять записка вернулась ко мне:

«Что там с молекулярной структурой?»

Я чуть не прыснула от смеха. Бруклин интересовалась подробностями телосложения Джареда. Сложив листок пополам, я написала ответ:

«Структура плотная. Молекулярное значение зашкаливает. Задействовано более ста восьмидесяти элементов. Наблюдаются мощные ковалентные связи. Температура плавления высокая… как при взрыве сверхновой».

Еще раз я свернула записку, в которой только что описала Джареда чуть ли не как самого Адониса. Рост — более ста восьмидесяти сантиметров, а взгляд такой, что растает любая девчонка. Конечно, можно было бы обойтись и одним только «взрывом сверхновой». На жаргоне Лорелеи и Брук это означало, что парень настолько шикарный и восхитительный, что одним своим существованием попирает законы природы, вносит дисбаланс во вселенную и вообще представляет собой взрывоопасную силу, которая может стереть наш мир в порошок.

Никогда в жизни я еще не оценивала так высоко парня, с которым только что познакомилась, но Джаред определенно отвечал всем критериям.

Я снова передала записку Бруклин и продолжила разбираться с заметками, которые нужно было разложить по порядку. Однако оказалось, что они уже лежат как надо. Ни один листочек не потерялся и не занял чужое место. Как такое возможно? Ведь мои бумажки столкнулись с настоящим ураганом! С ураганом по имени Джаред Ковач.

Спустя несколько секунд Бруклин передала записку обратно, и я чуть не рассмеялась вслух. Через весь листок красным маркером было написано:

«Святое мороженко, Бэтмен!»

— Рада видеть, что вы питаете такой интерес к физике.

Услышав голос учительницы, я от неожиданности подскочила и уставилась на нее невинными щенячьими глазками. Не помогло. Мисс Маллинз забрала у меня записку, и в этот самый момент прозвенел звонок.

— Как дела у бабушки? — вдруг спросила Бруклин.

— В смысле?

— Я объяснила, почему ты опоздала. Из-за того, что твоей бабушке нездоровилось.

То есть подруга меня все-таки прикрыла.

— Ну да. По пути в школу я говорила с ней по телефону. Ей уже намного лучше.

Пока ученики выходили из класса, мисс Маллинз изучала мой зашифрованный шедевр. На первый взгляд там не было ничего, кроме набора терминов и шутки про мороженое. Поэтому я стояла перед учительницей в полной уверенности, что бояться мне нечего. Тем более рядом была лучшая подруга. О чем еще можно мечтать?

— Я, наверное, пойду.

Бруклин, моя самая лучшая подруга с третьего класса, моя соратница и наперсница, которой я всецело доверяла, развернулась и дала деру из лаборатории, как курица, которой отрезали голову. Правда, Брук бежала намного целеустремленнее.

С отвисшей челюстью я уставилась ей вслед. Со мной такое бывает, когда меня бросает на произвол судьбы человек, с которым я делюсь самыми сокровенными и мрачными тайнами. Если, конечно, у меня такие есть.

Мисс Маллинз отдала мне записку и терпеливо улыбнулась:

— Во-первых, температура правления ковалентных связей не высокая, а низкая. При высоких температурах плавятся ионные соединения. Во-вторых, мы сдали контрольные две недели назад, поэтому я рада, что ваш энтузиазм все еще теплится. А в-третьих, вынуждена согласиться с вашей оценкой, мисс Макалистер. Взрыв сверхновой — очень точное описание.

Не успей я вовремя прикрыть варежку, челюсть отвалилась бы на пол, ей-богу. Я пыталась придумать, что на это ответить, но никак не могла отделаться от мысли, что мисс Маллинз глазела на Джареда. Да она же старая! Ей же, блин, лет сорок!

— В чем дело? — словно решила возразить учительница. — Я ведь еще не умерла.

Я почувствовала, как мой рот расплывается в улыбке. Обожаю мисс Маллинз. Озорные искорки в ее глазах лишь украсили сегодняшний день, как украшает даже самые вкусные кексы разноцветная посыпка.

— Простите за записку, — пробормотала я, преисполнившись раскаяния.

Мисс Маллинз улыбнулась:

— Я знаю, какой сегодня день, Лорелея.

Я удивленно заморгала. Откуда она знает?!

В знак поддержки она коснулась моей руки:

— Если тебе что-нибудь нужно, смело обращайся.

От ее сочувствия грудь сдавило какой-то невидимой силой, а легкие затопило грустью. Не меньше минуты я стояла, словно онемев, пока наконец не прошептала:

— Спасибо.

Мисс Маллинз лукаво улыбнулась:

— Но если еще раз поймаю тебя с запиской…

— Не поймаете. Это больше не повторится, даю слово.

Придя в себя, я засунула улику в карман.

Мисс Маллинз улыбнулась и кивнула на дверь. Благодарно вздохнув, я собрала учебники и двинулась к выходу.

— До завтра.

— Само собой, — весело отозвалась учительница.

Под классом меня поджидала Бруклин.

— Что на тебя нашло?! — набросилась я на подругу с обвинениями.

Та драматически закатила глаза:

— Я тебя умоляю! Мисс Маллинз души в тебе не чает.

— Есть такое дело.

— К тому же меня гораздо сильнее интересует взрыв сверхновой. — От этих слов я встрепенулась, а подруга подалась ближе и соблазнительно промурлыкала: — Говоришь, он суперклассный?

— Пылающее инферно тебя устроит?

— Мамочки! Дождаться не могу, когда сама его увижу. Жаль, что придется ждать, но мы вот-вот опоздаем на второй урок. Если правильно разыграем карты, может быть, прокатит опоздание из-за перекуса. Знаю, я многого хочу, но…

Брук замолчала, потому что я резко остановилась.

Она в ужасе уставилась на меня:

— Я имела в виду, что нам нужно прибавить ходу, а не застывать на месте, Стоп-Кран Макалистер.

В то утро меня беспокоило несколько вещей сразу. Например, плакат на стене. Когда я отпросилась с первого урока в уборную, я видела, как на тот самый плакат смотрит директор Дэвис. А еще я могла поклясться, что Джаред что-то сказал до того, как я обернулась. Что-то вроде «Я сильнее», если память не подводит. И наконец, когда он взял меня за руку, я и не заметила, как оказалась на ногах. Хотя последнее можно списать на гормоны. И все же…

— Макалистер. Меня зовут Лорелея Макалистер.

Бруклин укоризненно поджала губы:

— Я в курсе, как тебя зовут, с того самого дня, как в третьем классе надрала тебе зад.

— Ну конечно! — Я ошалело глянула на подругу. — Никакой зад ты мне не надрала, а Джаред меня раньше никогда не видел, но все равно назвал Лорелеей Макалистер. Он сказал «Всегда пожалуйста, Лорелея Макалистер».

— Ты же сама ему сказала, как тебя зовут.

— Я назвала имя, а не фамилию. Откуда он знает мою фамилию?!

Бруклин усмехнулась и ткнула пальцем в мой блокнот. Я перевернула его, и с обложки на меня уставились огромные красно-черные буквы «ЛОРЕЛЕЯ МАКАЛИСТЕР».

— Ты как вообще? — спросила Брук.

— Порядок. — Я тряхнула головой, словно пыталась избавиться от прилипшей к волосам паутины. — Просто день сегодня какой-то… даже не знаю… странный. Как будто мир накренился совсем капельку, но мне все равно трудно сохранять равновесие.

— Тебе нужно заправиться кофеином.

Я улыбнулась:

— Было бы неплохо.

— Кофеин — это всегда неплохо.

— С твоей логикой не поспоришь.

Мы наконец пошли на второй урок.

— Спасибо. Я как раз собиралась ляпнуть что-нибудь логичное. Это вроде как само по себе логично.

- И все же нам стоит раз и навсегда разобраться, чей зад надрали, а чей танцевал футбольный победный танец.

— Твой зад умеет танцевать футбольный победный танец? — изумилась Бруклин.

— В тот день, когда он надрал твой, очень даже умел.

— А пропукать алфавит?

Рассмеявшись, я кивнула, а потом резко втянула носом воздух. Нечаянно я коснулась чьей-то руки и получила в ответ прилив энергии. Я оглянулась, но в коридоре было так много людей, что найти источник оказалось невозможно. А секунду спустя у меня в голове вспыхнуло видение. Коротенькое, словно мгновенный проблеск. Кто-то стоял и смотрел на девушку. На ней была изодранная футболка абрикосового цвета и капри цвета хаки, заляпанные кровью. Она тряслась в грязи на обочине и извергала на землю содержимое желудка. Да уж, не самое приятное видение в моей жизни.

Уже в классе, где по расписанию у нас второй урок, я посмотрела на свою абрикосовую футболку и капри цвета хаки. Нахлынул жуткий страх. Девушкой на обочине была я. Чтобы понять, поднялась ли температура, я потрогала лоб, но ничего странного не ощутила. И с чего бы мне торчать на какой-то неизвестной дороге? Слава богу, мои видения скорее вызывают любопытство, чем предсказывают будущее. И все-таки надо было, блин, надеть синюю футболку.