Соблазнитель

— Потому что я встретил свою копию.

— Не улавливаю.

— Там был ребенок. Его звали Тристан, и клянусь тебе, мальчик похож на меня как две капли воды.

— Это безумие, — поднял брови Магни. — Ребенок с Родины, который выглядит как тридцатичетырехлетний северянин. Я хочу познакомиться с этим парнем.

— Ха-ха, очень смешно. — Я показал ему средний палец. — Я серьезно. Это было все равно что увидеть себя в пятнадцать лет.

— Пришли мне его фотографию, я сам сделаю выводы.

— Ты не помнишь, как я выглядел, — произнес я и добавил: — Или помнишь?

Выражение лица Магни стало серьезнее.

— Я помню все события тех дней.

Я на секунду перестал дышать, прекрасно понимая, о чем он говорит. Но потом я вставил шутку, похожую на распылитель, способный снять напряжение в тот момент.

— Ну, тогда, может, ты сможешь вспомнить, действительно ли я напился в стельку около шестнадцати лет назад и тайком пересек границу, чтобы по-быстрому перепихнуться с женщиной по имени Рэнда Кристин?

— Нет, не припоминаю. Если ты это сделал, меня с тобой в ту ночь не было.

— Вряд ли, но да ладно. Я просто поражен тем, насколько парень на меня похож, — произнес я и пожалел, что не взял с собой куртку. На улице было прохладно, и когда пошел дождь, я сказал: — Слушай, я обещаю отчитываться чаще, но мне нужно зайти в дом моей надзирательницы и ее приятеля, сверкающей всеми цветами радуги черепахе. Просто скажи, прежде чем я отключусь, как дела у детей в школе?

Лицо Магни смягчилось.

— Я их навещаю так часто, как могу, но повстанцы на восточном побережье доставляют мне проблемы. Поверь, Финн, нет лучшего чувства, чем объятия, которые я получаю от этих детей каждый раз, когда захожу в школу. Знаешь, это как витаминные уколы.

— Магни повесил одного из мальчиков на дереве вниз головой, потому что он дразнил Милу, — крикнул Хан на заднем плане.

— Верно, — кивнул Магни и вздернул подбородок. — Никто не тронет мою маленькую принцессу.

Я усмехнулся и поднял руку, давая понять, что заканчиваю разговор.

— До связи, друг.

— Хорошо, иди покажи этой ведьме, кто здесь главный. — Магни издал притворный рык, и я улыбнулся ему, после чего нажал отбой и вернулся в дом.

В тот день мы мало чем занимались, кроме медитации, разговоров и отдыха. Афина продолжала настаивать, чтобы я сел и записал свои мысли в блокнот. Чего она не понимала, так это того, что всю свою сознательную жизнь, я подавлял эмоции, а теперь она просила меня их выразить.

Дело не в том, что у меня не было чувств; у меня их было чертовски много, и они скрывались прямо под поверхностью, обладая силой утащить меня с собой во тьму.

— Вот, — сказал я и протянул Афине электронный блокнот, в котором писал.

— Тебе не обязательно показывать мне, что ты написал.

— Подожди, так ты не собираешься оценивать мои усилия? Это разочаровывает. Если бы я знал, то не старался бы так сильно.

Взгляд Афины опустился на блокнот в ее руках, а затем ее брови приподнялись и образовали идеальные дуги.

— Любимым моментом твоего пребывания здесь стал момент, когда я скакала на твоем… — она посмотрела на меня. — Я не собираюсь произносить это слово.

— Какое? Член?

Афина на секунду закрыла глаза, потом вздохнула и посмотрела на меня.

— Ты должен был размышлять о том, что произошло с тобой за последние несколько дней, а не о своих фантазиях.

Пожав плечами, я сказал:

— Тебе следовало заранее это уточнить.

Афина снова уткнулась взглядом в свой блокнот.

— Больше всего тебя удивило на Родине то, что у нас нет яиц.

— Или куриц, — добавил я. — Но давай не будем зацикливаться на споре о том «что появилось первым, курица или яйцо». Я просто хотел бы съесть утром омлет, вот и все.

Афина пробежалась по моим ответам, но явно не была впечатлена.

— Ты используешь свой юмор как щит, Финн. Предполагалось, что это серьезные вопросы, но ты ответил на каждый из них менее чем десятью словами.

— Я усердно трудился над последним вопросом. Повторишь его?

Афина зачитала вслух:

— Я хочу, чтобы мои люди знали о Родине следующее…

— Да, тот самый вопрос. Я дал блестящий ответ.

Афина опустила взгляд.

— Вам всегда следует проверять их холодильник в поисках остатков пирога, иначе в конечном итоге вы будете есть отвратительную капусту на завтрак. — Афина положила блокнот на диван и встала, не говоря ни слова.

— Что? — спросил я. — Это был дельный совет, и в нем было гораздо больше десяти слов.

— Ханс, — позвала она, стоя у лестницы. — Хочешь пойти со мной поужинать?

— Конечно, — отозвался он и спустился через несколько секунд. — Куда мы идем?

— Есть ресторан, который я давно хотела посетить, — сказала Афина, глядя только на него.

— Отлично. — Ханс пошел за своей курткой и улыбнулся мне. — Ты сможешь увидеть новые места.

— Боюсь, что нет, — отозвалась Афина вкрадчивым, но серьезным тоном. — Я планировала, что мы все пойдем, но Финну еще немного нужно поразмыслить, и как оказалось, он все равно предпочитает остатки еды. — Она указала на холодильник. — Ты найдешь там несколько блинов и фруктовый салат. Мы вернемся меньше чем через два часа.

Скрестив руки на груди, я стал раскачиваться с пятки на носок.

— Я вижу, чего ты добиваешься.

— Отлично, тогда ты оценишь, что я даю тебе время все обдумать.

— Я не должен оставлять его одного, — сказал Ханс, заламывая руки.

— Знаю, но придется оставить.

Поскольку Ханс все еще выглядел скептически настроенным, Афина добавила.

— Не волнуйся, Финн взрослый, он сможет позаботиться о себе в течение нескольких часов.

Как дрессированный щенок, Ханс последовал за Афиной за дверь и оставил меня размышлять о моем несчастном прошлом.

Глава 18

Живой щит

Финн

В первые дни после смерти Джека мы все были тише обычного. Некоторые из нас видели, как его тело несли обратно в школу, окровавленное и устрашающе обмякшее.

Наставник Джонсон объявил это трагическим несчастным случаем, но ученики, которые были свидетелями падения Джека со скалы, шептались о самоубийстве.

— Он спрыгнул, — настаивал один из них.

Этот комментарий отозвался болью у меня в груди. Я сам миллион раз подумывал о самоубийстве. Пребывание в списке излюбленных целей Джонсона и не на такое бы вас подтолкнуло.

Меня грызло чувство вины за тот эпизод несколько месяцев назад, когда Джонсон заставил Джека бежать наперегонки со мной, тем самым вынудив его прыгнуть с того обрыва. То, что его назвали самым жалким ребенком в школе, должно быть, задело гордость Джека и, безусловно, сделало его легкой мишенью для других.

— А как насчет других несчастных случаев? — произнес Джейкоб напряженным голосом. — Интересно, сколько детей покончили с собой за эти годы. — Мы выполняли упражнение с бревнами, которое я ненавидел, потому что оно включало в себя перенос больших бревен группой из четырех человек. Поскольку я был самым низкорослым, я не мог положить бревно на плечо, как все остальные, мне приходилось компенсировать нехватку роста, используя мышцы рук, которые ужасно болели.

— Давайте, двигайтесь быстрее, — крикнул нам Джейкоб. — Группа Магни побеждает, клянусь, если мне придется пробежать еще пять миль из-за проигрыша, я убью вас всех, черт возьми.

С гримасой боли и решимости я игнорировал жжение в руках и переставлял ноги так быстро, как только мог. Четверо из нас прикладывали всевозможные усилия, напрягая наши больные мышцы по максимуму. Но этого было недостаточно.

Группа Магни выиграла этот раунд, и трое его товарищей по команде с облегчением взметнули кулаки в воздух. Наша группа и остальные четыре группы стояли, тяжело дыша, на грязном поле, согнувшись и вцепившись руками в колени, одежда и волосы промокли от сильного дождя.

Я поднял глаза, когда раздался первый раскат грома, считая в уме до тех пор, пока не ударила молния.

— Близко, — крикнул я остальным.

Джейкоб воодушевился.

— Может, Джонсон заставит нас бежать завтра? Уже темнеет, к тому же в нас может попасть молния.

Я пожал плечами. Не ожидая от Джонсона снисхождения, я огляделся, чтобы посмотреть, где он находился. Мое сердце екнуло, когда я увидел, как маленького Мартина тащат в офис. Мы были на другом конце школьной территории, но я видел страх на лице ребенка. Мартин был новичком, а с его ограниченными возможностями он был главным кандидатом на место Джека в страшном списке Джонсона.

Мне нравился Мартин, но тогда я питал слабость ко всем неудачникам. С дефектом речи, который приводил к заиканию, и косолапостью, которая делала его медлительным, Мартин никогда не стал бы лучшим учеником в этой школе. Но он был добрым и умел смеяться над собой, что занимало особое место в моем персональном списке.

Другие десятилетние дети, с которыми был Мартин, стояли, парализованные страхом, когда их друга наполовину тащили, наполовину несли в кабинет Джонсона, также известный как камера пыток.

— Какого хрена, Финн, почему ты меня игнорируешь? Я задал тебе вопрос, чувак. — Джейкоб хлопнул меня по плечу и чуть не сбил с ног.

Бросив еще один беглый взгляд в сторону Мартина, я придумал единственный план, который пришел мне в голову, чтобы помочь юному пареньку.

— Не смей, мать твою, меня бить, — крикнул я Джейкобу так громко, как только мог, и ударил его кулаком в правое плечо.

Как и я, он уже устал и был раздражен из-за того, что весь день провел под промозглым дождем.

— Ох, не стоило тебе этого делать, — взревел он и с силой крупного четырнадцатилетнего подростка бросился на меня — на этот раз сбив с ног.

Наши сверстники мгновенно окружили нас, радостно скандируя слова «бей, бей, бей…».

Я получил четыре удара в живот и два по физиономии, прежде чем раскрасневшийся наставник Джонсон оттащил меня от Джейкоба.

— Что я вам говорил о драках? — закричал он на нас.

Джейкоб обвиняюще ткнул пальцем в мою сторону.

— Это он начал.

Джонсон не спросил меня, правда ли это. Он просто поднял меня за мои теперь уже грязные волосы и заговорил со мной шипящим от гнева голосом.

— В чем твоя проблема, парень? Неужели ребенок может быть настолько умственно отсталым?

Небо осветил еще один раскат грома и молния.

— Все идите в душ, — приказал Джонсон мальчишкам, столпившимся вокруг меня, и с усмешкой ослабил свою болезненную хватку на мне. — Какой же ты придурок.

Мой взгляд метнулся к стоящему вдалеке Мартину. Он отступал от офиса, но прошло всего несколько секунд, прежде чем Джонсон развернулся и направил весь свой гнев на мальчугана.

Единственный способ, которым я мог защитить Мартина, — это занять его место. Подавив свой страх, я принял позу, которая, как я знал, вызовет у Джонсона очередной приступ ярости.

— Можно я тоже пойду?

Разумеется, он прищурил глаза, и его слюна упала мне на лицо, когда он осклабился:

— Ты пойдешь, когда я разрешу. И сейчас единственное место, куда ты пойдешь, — это мой кабинет.

Скрывая испытываемый страх, я слегка пожал плечами, после чего направился куда мне сказали. Если мне удастся отвлечь Джонсона, по крайней мере, Мартин сегодня вечером не пострадает. Больше дети не спрыгнут со скал.

Джонсон захлопнул за собой дверь и подтолкнул меня к своему столу.

— Ты знаешь правила игры, умник, — сказал он со злым самодовольством.

Стоя перед его столом, я снял рубашку и уставился на картину на стене передо мной. Это была картина с изображенной на ней женщиной, и за все время, что я был в таком положении, я понял, как важно иметь фиксированную точку, на которой можно сосредоточиться. У женщины были добрые глаза, и я мысленно сочинял о ней истории. Иногда я представлял, что она моя мать, и что она поет мне и утешает, когда боль становилась невыносимой. В других случаях она была моей дерзкой сестрой, и мы придумывали оскорбительные прозвища для Джонсона. Моим любимым был тошнотворный ублюдок.

Джонсон достал длинную палку, которой всегда меня хлестал. Я не хотел доставлять ему удовольствие приказывать мне наклониться, поэтому делал это прежде, чем он успевал об этом заикнуться.

— Я начинаю думать, что тебе это нравится. — Джонсон занял позицию прямо позади меня и позволил своей руке скользнуть по моей спине. — Иначе зачем тебе постоянно меня провоцировать?

Я ненавидел его прикосновения, и когда он скользнул руками по моей талии и расстегнул мои брюки, я сжал челюсти и посмотрел прямо в глаза висящей передо мной женщине.

— Было время, когда я бы мог сделать тебе приятно, — сказал он и спустил мои штаны. — Думаю, тебе бы понравилось.

Я не ответил. Слухи о том, что мальчик откусил Джонсону член, дошли до меня на втором году моего пребывания здесь. Я сомневался, что это правда, но я не мог знать наверняка, так как никогда не видел его голым.

— Тебе нравится, когда я к тебе прикасаюсь? — спросил он и скользнул своим пальцем по расщелине меж двух моих ягодиц.

После таких ночей, когда я оставался один в своей постели, я всегда клялся, что в следующий раз, когда он сделает это, я перну ему на руки или скажу, что он больной извращенец. Но этот человек был психопатом-садистом, и я его боялся. Все, чего я хотел, это покончить с наказанием, вернуться в общежитие и зализать свои раны.

— Я задал тебе вопрос, — повторил он. — Тебе нравится, когда я к тебе прикасаюсь?

Я знал, что он хотел услышать «да», а если бы я сказал «нет», то был бы наказан более строго, но мои коренные зубы были так сильно сжаты, что я не мог вымолвить ни слова.

— Расслабься, и тебе станет хорошо, — произнес он, — или, может, ты просто хочешь, чтобы я перешел к болезненной части.

Откинувшись назад, он позволил ударам обрушиться на меня дождем. При каждом ударе палки я моргал и стонал от боли. Но я сосредоточился, глядя в добрые глаза женщины, на этот раз представляя ее своей возлюбленной. В моей фантазии она ласкала меня, целовала и шептала мне на ухо нежные слова.

— Я начинаю уставать, — заявил Джонсон, запыхавшись. — Думаю, сегодня я доставлю тебе особое удовольствие. Чтобы ты запомнил меня на всю жизнь.

Мои ноздри раздулись. Я поджал губы, сдерживая все ненавистные слова, которые хотел ему выкрикнуть.

— Посмотри на эту красоту.

Когда я не повернул голову, он меня ударил.

— Я же сказал, твою мать, посмотри.

Медленно повернув голову, я увидел ухмыляющегося Джонсона с ножом в руке.

— Я собираюсь вырезать свои инициалы на твоей коже. — Он облизнул губы и прищурился. — Просто как напоминание о том, что я владею твоей маленькой попкой.

Все мое тело напряглось, а кадык дернулся, пока я снова и снова с трудом сглатывал.

— Нет, только не это, — произнес я и поднял руку.

— Не переживай, я сделаю так, чтобы тебе было приятно.

— Нет, — повторил я в панике и попытался натянуть штаны.

Джонсон моментально среагировал, прижав меня своим большим телом и зарычав мне в ухо.

— Мне снова тебя привязать, как тогда, когда ты был моложе?

Я изо всех сил пыталась освободиться от его хватки, но он был слишком большим и сильным.

— Прошло много времени с тех пор, как мой член был погружен в такую тугую попку, как у тебя. Знаешь, меня уже мало что возбуждает.

— Не прикасайся ко мне, — прошипел я в отчаянии, мое лицо и шея пылали красным от панических попыток сбросить его с себя. Судя по его тяжелому дыханию в мое ухо, это лишь еще больше его раззадоривало.

— Продолжай так извиваться, у меня от этого встает. Мне бы следовало развернуть тебя и любоваться твоими милыми глазками, когда наполню твою… — он схватил меня за голову и ударил ею об стол. Повернув ее, он прижал мое ухо к поверхности стола, накрыв другую сторону моего лица своей большой ладонью. — Я сказал тебе оставаться на месте, ты, гребаный маленький сученыш. Я пытался быть с тобой милым, но мы оба знаем, что ты этого хочешь. Ты всегда хотел моего внимания, и теперь ты его получишь.

Из-за давления на мою челюсть я не мог протестовать.

— Помнишь того паренька Бен Гура? Раньше он был моим маленьким развлечением, но этот говнюк совершил ошибку, укусив меня.

Мое сердце и так билось слишком быстро, но оно ускорилось, когда я вспомнила Бена. Он был одним из самых старших детей, когда я начал ходить в школу, и он тоже погиб в результате несчастного случая. Мои ноздри раздувались слишком быстро, пытаясь дышать, и я закричал, издав лишь приглушенные звуки.

Навалившись грудью мне на спину, Джонсон руками расстегнул собственные штаны. Что-то твердое уперлось мне в задницу.

— Нет, — завопил я и заплакал в панике. — Ты можешь меня порезать, только не это.

— О, я еще как тебя порежу, я всегда клеймлю своих маленьких сучек.

Раздвинув мои ягодицы руками, Джонсон застонал и запыхтел. Но я сжал свою задницу так крепко, как только мог, закричав во все горло.

Глава 19

Компромиссы

Афина

Это была третья ночь Финна в моем доме, и с ним снова было нелегко.

— Я не буду спать рядом с Хансом, — сказал он и скрестил руки на груди. Мы были в моей спальне наверху, и Финн только что вышел из ванной. — Почему я не могу спать рядом с тобой, как в предыдущие ночи? — спросил он.

— Потому что не тебе это решать, к тому же ты задеваешь чувства Ханса.

Ханс опустил взгляд, переминаясь с ноги на ногу.

— Ханс, мне жаль ранить твои хрупкие чувства, но я сплю с Афиной, так что тебе лучше спуститься вниз, — выдал Финн.

— Хорошо, — сказал Ханс и поспешил спуститься по лестнице, как будто все это время только и ждал повода.

Я повернулась к Финну, одарив его колким взглядом.

— Не ты устанавливаешь здесь правила.

— Послушай, милая. — Он поднял обе руки. — Хватит. Ты уходишь на ужин без меня, заставляешь меня сесть и написать тридцать вещей, за которые я благодарен. А потом приносишь мне салат, которым я не стал бы кормить даже собственную козу.

Я вздохнула.

— У тебя нет козы, а салат из гречневой крупы был очень вкусным и полезным.

— Дело в том, — произнес Финн и насупил брови, — что ты, таким образом, лишь отталкиваешь мужчину, а с тем, как ты цеплялась за меня прошлой ночью, я не собираюсь рисковать с Хансом.

— Он не тронет тебя, — тихо заверила я и подошла, чтобы закрыть дверь, надеясь пощадить чувства Ханса.

— Ты не знаешь этого наверняка, — произнес Финн. — Все вы, жители Родины, слишком изнеженные, а я не хочу спать с открытым глазом.

— Чего именно ты боишься? — спросила я.

— Ничего, я просто не заинтересован в том, чтобы делить постель с другим мужиком, вот и все.

Сначала я думала, что Финн говорил так, потому что надеялся на физическую близость со мной. Но в тоне его голоса было что-то такое, что пробудило во мне защитные инстинкты.

— С тобой случилось что-то плохое? — спросила я.

— Нет, — ответил Финн и посмотрел на меня тяжелым взглядом. — Я не собираюсь это обсуждать. Либо я буду спать рядом с тобой в кровати, либо я буду спать на полу.

— Ты позволишь мне тебя связать? — осторожно спросила я.

— Нет! Категорически!

— Но…

Финн покачал головой.

— Да ладно, Афина, если бы я собирался взять тебя силой, я бы сделал это дома, но я этого не сделал, так?

— Нет, но… — я прикусила губу и нахмурила брови, но Финн уже забирался в постель.

— Я принял решение, — сказал он. — Я буду спать здесь. Срок моего предложения спать на полу истек.

«Выбирай свои сражения», — напомнила я себе и пошла в ванную, чтобы сделать дыхательные упражнения. Только они работали не так, как обычно, во мне чувствовалась незнакомая нервная энергия. Финн был властным и доминирующим до крайности, но я больше не могла себе лгать. Я была очарована им, плюс ко всему мне было любопытно, что он скрывал.

Иногда, когда мы спорили, я замечала, что мое тело покалывает от ощущений, которым я не могла дать определения. Да, было раздражение, но также тепло и что-то еще, что я классифицировала как чувство заинтригованности, хотя у меня было подозрение, что это могло быть что-то иное. С упрямой решимостью я отказывалась исследовать свои чувства к Финну в тот момент.

«Не влюбляйся в меня, — прозвенели у меня в голове слова Финна, и, посмотрев в зеркало, я вздернула подбородок. — С этим человеком что-то случилось, и я собираюсь помочь ему исцелиться, даже если моя помощь будет минимальна».

— Почему ты так долго? — спросил Финн, когда я вышла из ванной. — Если ты «пустила шептуна», тебе лучше закрыть дверь.

Проигнорировав его попытку пошутить, я забралась в кровать и устроилась поудобнее.

— Я тут подумал, — сказал Финн и повернулся ко мне, — может нам сделать то, что мы делали вчера.

— И что это?

— Ты раздеваешься и ложишься поближе ко мне.

— Не было такого.

Он наморщил лоб.

— Ты уверена? А вот мне помнится, что ты была голой и терлась об меня.

Уголки моих губ поползли вверх.

— Половину времени ты живешь в мире фантазий.

— Хм. — На его лице появилась улыбка. — Дело в том, что прошлой ночью я спал лучше, чем когда-либо за долгое время, и я надеялся на повторение.

— Это потому, что я замедлила твои энергетические вибрации.

Его глаза расширились.

— Еще один твой ведьмин трюк?

— Нет, но даже если бы это было так, из меня бы вышла хорошая ведьма, ведь тебе это помогло.

— Хорошо, ты права. — Финн приподнялся на правом локте. — И к слову о ведьминских трюках, не забудь про второй раунд снятия проклятия.

Он потянулся за моей рукой и положил ее себе на макушку головы.

— Может поможет, если ты ко мне прикоснешься.

Я произнесла вчерашние латинские слова, и тут меня осенила идея.

— Возможно, помогло бы больше, если бы я положила руку тебе на сердце, — сказала я.

— Зачем?

— Затем, что твое сердце — это то место, где ты находишь удовлетворение и усладу, когда проводишь время с женщиной.

Он рассмеялся.

— Нет, это место находится немного южнее. Хочешь, я направлю туда твою руку?

— Я не притронусь к твоим гениталиям.

Он улыбнулся.

— Я очень хочу, чтобы ты это сделала.

Я тяжело выдохнула.

— Хочешь, чтобы я коснулась твоего сердца или нет?

На его лице промелькнула печаль, но она исчезла так быстро, что я усомнилась, что видела именно ее. Он взял мою руку и положил ее на свою обнаженную грудь.

Говоря медленно и четко, я повторила слова на латыни. Покалывание в моей руке усилило потребность прижаться к Финну еще крепче. У него росли волосы на груди, они были подстрижены и их было не так много.

— Мужчинам здесь удаляют волосы на теле, — сказала я, не сводя глаз с его мускулистой груди и плеч.

— Потому, что они потеряли свою мужскую гордость, — произнес Финн. — Мы не должны быть мягкими и нежными, как женщины.

Сомкнув руку вокруг моего запястья, он сильнее прижал мою руку к своей груди.

— Вот как ощущается настоящий мужчина, Афина. Твердый, волосатый и сексуальный. — В его глазах светилось озорство, и я рассмеялась, когда он добавил: — Теперь, когда ты почувствовала мою обнаженную грудь, думаю, будет справедливо, если ты позволишь мне почувствовать твою.

— Хорошая попытка, Финн.

— Чего ты боишься, Афина? Не похоже, что у тебя есть муж, который стал бы ревновать, если бы ты со мной переспала.

— Я ничего не боюсь. Меня просто не очень интересуют практические аспекты секса. — Это было не совсем правдой, поскольку я задавалась вопросом, каково это — заняться с ним сексом больше нескольких раз.

— Верно. Тебе нужна духовная связь. — Финн наклонил голову. — А как насчет компромисса?

Я отдернула руку.

— Какого компромисса?

— Ты дашь мне полчаса, чтобы показать тебе практическую часть секса, а я дам тебе час, чтобы показать мне духовную часть.

Искушение зажгло пламя в моей груди.

— Это справедливая сделка, ведь ты получаешь вдвое больше времени по сравнению со мной, — отметил Финн.

— Хорошо, но без полового акта.

— Что? Ты издеваешься надо мной? — запротестовал Финн. — Это все равно, что дать мне разрешение управлять твоим дроном до тех пор, пока я не оторву его от земли. В этом нет никакого смысла. Половой акт — это секс, Афина.

— Без полового акта! — повторила я, мой голос немного дрожал от скорости моего бьющегося сердца. — Ты можешь прикоснуться к моей груди и поцеловать меня, но на этом все.

Финн несколько раз моргнул, а затем кивнул.

— Принимается. Хочешь, чтобы я выключил ночник? — спросил он с ненасытностью во взгляде.

— Зачем? Его обычно выключают?

— Забудь, — произнес он и прикусил нижнюю губу, слегка нахмурившись.

Я потерла руку, насупив брови.

— Ты ведь делал это раньше, да?

— Угу — тебе не нужно волноваться, я очень опытный любовник, — заверил меня Финн, но неуверенность в его глазах говорила об обратном.

Секунду мы смотрели друг на друга в неловком молчании.

— Ты хочешь, чтобы я сняла рубашку? — спросила я, сама нервничая.

— Эм, да, было бы здорово. — Он придвинулся ближе и положил мозолистую руку мне на бедро.

Я стянула через голову свою белую мягкую рубашку и бросила ее на пол. Когда я повернула голову, чтобы взглянуть на Финна, он смотрел на мою грудь широко раскрытыми глазами. Нагота была естественной вещью на Родине, и я никогда не стыдилась своего тела. Но то, как он был сконцентрирован на моей груди, придало мне уверенности.

Финн уже видел меня голой в ту первую ночь, когда меня раздел, так почему же он так уставился? Для моего миниатюрного телосложения, я была одарена грудью, умещавшейся в ладонь, но, возможно, он так привык видеть секс-ботов с большой грудью, что был разочарован. Я слегка нахмурилась, но, присмотревшись, поняла, что Финн не выглядел разочарованным.

— Можно? — спросил он, не отрывая глаз от моей груди.

— Да. — Я кивнула и стала наблюдать за тем, как Финн встал на колени и прикоснулся ко мне обеими руками с большой осторожностью и нежностью, будто боялся причинить мне боль. Поскольку я не протестовала, его прикосновения становились все более интенсивными. Он наклонился, чтобы покрыть поцелуями мою кожу, и перешел к полизыванию и посасыванию моих сосков.

Нервные окончания, о которых я раньше не подозревала, пробудили в моем теле незнакомые реакции. Я слышала об эрогенных зонах, но была растеряна, почувствовав, как мои трусики намокают при том, что Финн даже не прикоснулся ко мне там. По моему телу распространялось приятное покалывание. Я узнала это ощущение с того момента, как мы с Финном сблизились с помощью медитации, и с того момента, когда увидела, как он играет с близнецами. Слегка выгнув спину, я остановила себя, когда мощный импульс чуть не вынудил меня раздвинуть для него ноги.

— Финн, — прошептала я. — Когда я сказала, что ты можешь меня поцеловать, я имела в виду не грудь, а губы.

Финн крепче прижал руки к моей груди и посмотрел на меня снизу вверх, словно я пригрозила отобрать у него новые игрушки.

— Тебе не нравится, когда я ласкаю твои сиськи? — спросил он.

Я пожала плечами, не желая показывать ему, что мне очень нравилось.

Откинувшись на пятки, Финн провел рукой по волосам.

— Хорошо. Итак, как ты хочешь поцеловаться? Сидя или я могу лечь на тебя сверху?

— Для опытного любовника ты кажешься немного неуверенным, — заметила я и смягчила свою критику улыбкой.

Финн нахмурился и решительным движением раздвинул мои колени и лег на меня сверху.

Я перестала дышать, когда почувствовала, как его твердая эрекция прижалась к моему лону.

Финн заглянул мне в глаза.

— Расслабься, Афина, не забывай дышать. Тебе нечего бояться.

— Я не боюсь. — Нервы заставили меня выпалить эти слова, слишком натянутые, чтобы звучать правдиво. — Просто помни, без половой близости.

— Ничего не будет, — прошептал он. — Твоя киска в безопасности за твоими трусиками, да и я все еще в трусах.

— Ладно, — прошептала я и облизнула губы как раз перед тем, как он меня поцеловал.

Я не была готова к мягкости его губ, щекочащему ощущению от его бороды или вкусу мяты от его зубной пасты. Поцелуй с Финном совсем не походил на поцелуй с моей мамой или кем-то из моих друзей. Его поцелуи были более продолжительными, и он покусывал мои губы так, будто пробовал изысканную еду.

Когда он нежно прижался ко мне своей промежностью, моя нервная система задействовала какую-то первобытную программу, и мое тело ожило самым восхитительным образом. Наш поцелуй стал глубже и смелее, его язык скользил по моим зубам, дразня меня и запуская фейерверк эндорфинов в моем мозгу.

— Ты так хорошо пахнешь, — простонал Финн мне в рот и начал двигаться в чудесном размеренном ритме, ударяясь и потираясь о мои трусики.

От имитации полового акта заскрипела кровать, а дыхание Финна учащалось по мере того, как его поцелуи становились все более требовательными.

— Обхвати меня ногами, — проинструктировал он, и когда я это сделала, он переплел наши руки, придавив меня своим телом. Лишь два слоя ткани мешали ему проникнуть в меня полностью.

— Ты уверена, что не хочешь почувствовать меня внутри себя? — спросил Финн хриплым голосом, полным похоти.

— Финн, подумай хорошенько. Это плохая идея.

— О сексе не нужно размышлять, им нужно заниматься, — заявил он, потираясь об меня все сильнее. Нестерпимое возбуждение охватило меня с ног до головы.

— Разве тебе не любопытно? — уговаривал он, одновременно осыпая меня соблазнительными поцелуями по линии подбородка, вынуждая усомниться в том, правильно ли я поступила, установив глупое правило о запрете полового акта.

— Да, — призналась я и снова застонала, когда он продолжил целовать меня вдоль линии подбородка.

Руки Финна скользнули по моему боку и потянули за трусики.

— Тогда давай сделаем это по-настоящему.

— Нет, — произнесла я. Но это прозвучало неубедительно, и в моем похотливом состоянии я хотела заткнуть ту часть себя, которая осмелилась устанавливать ограничения на что-то столь великолепное. Мы должны заняться сексом, и не один раз. Это был отличный способ сблизиться; мое сердце увеличивалось в размерах и тянулось к нему. Разумеется, Финн тоже ощутил между нами эту внеземную связь.

Обхватив его руками за шею, я прижалась губами к его уху.

— Ты чувствуешь, как между нами устанавливается связь? — прошептала я, открывая ему свое сердце.

Финн застонал и, закрыв глаза, приподнялся на руках, раскачивая кровать все сильнее.

— Афина, у тебя там все в порядке? — мой взгляд метнулся к двери спальни, в которую стучал Ханс.

Финн замер и тихо выругался, но я пропустила его ругань мимо ушей.

— Спасибо, Ханс, я в порядке. Мы просто… — я не знала, что сказать, и посмотрела на Финна, который с вызовом приподнял бровь. — Мы просто налаживаем контакт, — крикнула я.

— Ааа, ладно, — в голосе Ханса сквозила неуверенность. — Но если я тебе понадоблюсь, просто позови меня, хорошо?

— Спасибо, я так и сделаю, сладких снов. — Легким толчком я оттолкнула Финна от себя. Магия была разрушена. Я была немного шокирована тем, насколько жаркими и чувственными стали отношения между нами.

— Мы не должны останавливаться только потому, что у Ханса плохие манеры и привычка появляться не вовремя, — произнес Финн и снова потянулся ко мне.

— По-моему, с практикой мы разобрались. — Я одарила его улыбкой. — Наверно, будет лучше, если мы сейчас сосредоточимся на духовной составляющей.

Финн перекатился на спину, потер лицо и выдохнул.

— Ты просто оставишь меня в таком возбужденном состоянии?

— Мы пришли к компромиссу, я дала тебе время показать мне практическую составляющую секса. Теперь твоя очередь выполнить мою часть и сосредоточиться на духовной связи.

— Когда ты говоришь «связь», что именно ты имеешь в виду? — спросил Финн и повернул голову, посмотрев на меня так хмуро, что на лбу залегли глубокими морщинки.

— Разве несколько минут назад ты не почувствовал, насколько мы связаны?

Финн отвел взгляд.

— Это просто секс, Афина, ничего более.

— Я открыла тебе свое сердце, — прошептала я.

Грудь Финна поднялась в глубоком вдохе. Он прикрыл глаза рукой.

— Я предупреждал тебя не влюбляться в меня. Я позволю тебе применить свои ведьминские штучки, не более того.

Его отказ задел меня за живое. Я плотнее обернула свое тело одеялом, словно защитным щитом.

— Ты хочешь сказать, что ничего не почувствовал?

— Конечно, почувствовал. — Финн опустил руку и наградил меня тяжелым взглядом. — Я уже говорил тебе, что я был возбужден.

— Возбужден и все? — спросила я недоверчивым тоном.

— Нет, еще я был зол на Ханса за то, что он прервал нас, когда я как раз собирался снять с тебя трусики.

«В моем сердце зародилось чувство любви к тебе». Не будучи дурой, я оставила это откровение при себе. Сбитая с толку своими чувствами и слишком расстроенная, чтобы разрушить фасад, за которым прятался Финн, я перевернулась на бок, отвернувшись от него.

— Разве ты не собираешься заняться той энергетической штукой, которую проделывала вчера? — спросил он.

— Не сегодня, — пробормотала я.

— Почему?

Я не стала объяснять ему, как мне было больно от того, что он отверг произошедшее между нами. Порыв испытать столь сильное возбуждение и сблизиться с Финном разорвал мой разум в клочья. Несмотря на всю саморефлексию, которой я занималась в своей жизни, казалось, у меня обнаружились такие стороны, о которых я не подозревала. Откуда во мне взялась эта склонность к эротизму? Как далеко бы я зашла, если бы Ханс нас не прервал?

«Наверное, пошла бы до конца», — призналась я себе.

Но больше всего меня поразило то, что все началось с неловкости, а переросло в нечто столь же естественное и красивое, как радуга после дождя. Пока Ханс не постучал в дверь, мы с Финном слились воедино и стали единым целым. Теперь мы снова стали двумя незнакомцами.

Как и я, Финн затих. Долгое время мы лежали без сна, не разговаривая и не двигаясь. Когда он выключил свет, мы погрузились в сон.

Глава 20

Убийство

Финн

Я знал, что прошлой ночью обидел Афину своими резкими словами. Сегодня она изо всех сил старалась вести себя как обычно, но было слишком много признаков того, что она выбита из колеи, и я не мог их игнорировать. Во-первых, она порезалась сегодня утром, когда готовила завтрак. Затем она открыла окно и позвала Баст, забыв, что впустила кошку всего пять минут назад.

Ханс смотрел на меня испепеляющим взглядом. Он был чересчур мил и заботлив по отношению к Афине, и я понятия не имел, что, по его мнению, произошло между ней и мной прошлой ночью. Любой бы заметил, что она была несчастна, и я подозревал, что он считал, будто я навредил невинной жрице.

Честно говоря, я был удивлен, что Афина согласилась поцеловаться со мной прошлой ночью. Мое сердце билось быстрее, чем в тот раз, когда я встретил взрослого медведя гризли. То, как она обхватила меня ногами и руками, было самой сексуальной вещью, которую я мог себе представить. Афина была той женщиной, о которой я мечтал всю свою жизнь. С тех пор как мы провели вместе какое-то время в Северных землях, я часто думал о ней. Не только о ее невероятной красоте и этих задорных сиськах, которые так и манили мужчину подойти и приласкать их. Мне не давали покоя ее добрые глаза и милая улыбка, намек на которую я видел лишь пару раз во время ее пребывания в Северных землях, потому что тогда, наедине со мной, она была в основном серьезной и настороженной.

Афина, само собой, была дезинформированна из-за своего воспитания, полученного на Родине, но она все равно была искренним, великодушным и удивительным человеком, которого я не хотел видеть грустным.

— Афина, тебе не стоит так сильно хмуриться, это искажает татуировки у тебя на лбу, — произнес я, чтобы немного разрядить обстановку.

— Ты закончил? — спросила она, не взглянув на меня.

— Да, пирог был очень вкусным. — Я отдал ей свою тарелку. — Ты уверена, что это была не настоящая курица?

— Я уже тебе говорила, — тихо произнесла она, все еще отказываясь смотреть на меня. — Это заменитель курицы на растительной основе.

— Ты могла меня одурачить.

Повернувшись ко мне спиной, она заговорила будничным тоном.

— Скоро придут Тристан и другие дети.

— Здорово! Я надеялся снова увидеться с Тристаном, — выдал я, пытаясь сообразить, как мне загладить свою вину перед Афиной. — Кстати, я хотел тебя кое о чем спросить.

Спина Афины заметно напряглась.

— Я хотел спросить, может, я могу чем-нибудь помочь перед своим завтрашним отъездом.

— Например? — Она повернулась, но мне было больно видеть грусть в ее глазах.

— Не знаю, может, мне помочь по дому, или убрать паука, или что-то в этом роде. Я мастер на все руки, — заявил я, одарив ее своей самой очаровательной улыбкой, но она в очередной раз отвернулась от меня.

— Я просто подумал, что раз ты живешь здесь одна, может, я мог бы быть полезен.

— Спасибо, но в этом нет необходимости.

— Даже самую малость? — спросил я.

— Я не боюсь пауков, да и женщины веками выживали на Родине без разнорабочих.

— Я просто пытался проявить вежливость, — пробормотал я и посмотрел на Ханса. — Эй, Ханси, хочешь послушать анекдот?

Прежде чем кивнуть, он бросил обеспокоенный взгляд в сторону Афины.

— Как мужчина демонстрирует, что у него есть планы на будущее?

— Не знаю, — покачал головой Ханс.

— Он покупает два ящика пива, — сказал я и рассмеялся над собственной шуткой.

Ханс улыбнулся.

— Я тоже знаю анекдот; хочешь послушать?

— Конечно.

— Хорошо. Итак, девочка и мальчик сидят вместе в ванне. Девочка смотрит вниз и спрашивает: — Можно потрогать? — Мальчик прикрывает свой пенис и говорит: — Нет, ты уже отломала свой! — Лучшей частью шутки Ханса была его громкое хихиканье как у гиены, приправленное фырканьем.

Я сидел с широкой улыбкой на лице и с удивлением наблюдал за тем, как он раскачивался взад-вперед, хлопая руками по бедрам.

Афина не смеялась, поэтому Ханс объяснил ей свою шутку.

— Понимаешь, она — девочка, у нее никогда не было пениса. — Он смахнул слезу и снова прыснул от смеха. — Но мальчик этого не знал.

Она наградила его улыбкой, которая так и не коснулась ее глаз, после чего посмотрела на меня.

— Ты знаешь какие-нибудь шутки о мужчинах, которые скрывают свои чувства? — спросила она.

— «Скрывают» или «не скрывают»? — переспросил я.

— Забудь. — Афина переключила внимание на Ханса. — Мы помедитируем до прихода детей?

— Разумеется. — Они принялись подготавливать место для релакса, даже не взглянув в мою сторону.

— Эй, вы не пригласите меня присоединиться к вам? — спросил я.

— Не сегодня. Ты свободен.

Меня обеспокоил ее отказ, несмотря на то, что медитация не была моим любимым занятием, я начинал к ней проникаться, плюс ко всему мне не нравилась идея того, что вместо меня Афина будет общаться с сияющей черепахой.

— О, я так понимаю, ты расстроена из-за того, что я не проявляю достаточно эмоций?

Афина растелила коврик на пол, все ее движения повторял Ханс, которому, похоже, было не по себе от моей конфронтационной манеры.

— Дело вот в чем, Афина, если тебе интересно, где все добрые и внимательные мужчины — те, которые поделятся с тобой своими чувствами за чашкой травяного чая, — тогда у меня есть для тебя ответ, — произнес я с приторно-сладкой улыбочкой.

Она опустилась на коврик и посмотрела на меня со всей сосредоточенностью.

— Говори.

Я выдал свой ответ с долей сарказма.

— Все эти мужчины заняты тем, что трахают своих парней.

Глубоко вздохнув, Афина указала на мою куртку, висевшую на стене.

— Я знаю, что снаружи идет снег, но я была бы признателна, если бы ты вынес свои ругательства за порог дома.

Предвидя ее реакцию, я сорвал куртку со стены и направился к двери, но прежде чем захлопнуть ее, бросил последний комментарий через плечо.

— Удачного вам налаживания связи.

Афина оказалась права, снаружи было действительно холодно, но моя кровь бурлила, и я побежал без какого-либо определенного направления. Моя голова разрывалась от непонятных эмоций, надежд и сожалений.

Афина была разочарована во мне, но она не знала и половины того, что я скрывал.

Была бы пацифистская жрица снисходительной и нежной, если бы узнала, что я убийца?

Набирая скорость, я бежал до тех пор, пока мои легкие не начало жечь от боли, и каждая частица моего тела не закричала в знак протеста — точно так же, как это было той ночью, семнадцать лет назад.

Я кричал в панике от угроз Джонсона сделать меня своей сучкой и вырезать свои инициалы на моей коже. Никто не спешил мне на помощь, потому что за все время, что он пытал меня в этой комнате, никто из других наставников никогда не осмеливался вмешиваться. Мы, студенты, были не единственными, кто боялся жестокого психопата.

Я боролся изо всех сил, извиваясь всем телом и сжимая свою задницу, чтобы он не изнасиловал меня.

— Слушай, ты, маленький засранец, — усмехнулся он. — Я свяжу тебя или вырублю, но в любом случае я тебя этим вечером трахну.

Он сделает это, Джонсон не шутил об избиении. В прошлый раз я отделался сотрясением мозга.

— Стой спокойно и расслабься, слышишь меня?

Я слышал его, но это было нечто большее, чем просто страх. Я годами терпел его жестокое обращение, но сейчас все было по-другому. Гордость и чувство собственного достоинства — единственное, что у меня осталось, и я скорее умру, чем стану его секс-игрушкой.

Придавив меня своим телом и ругаясь, он открыл ящик своего стола и вытащил кляп и небольшой моток веревки.

— Продолжай бороться, мой милый. Ты лишь доставишь мне еще больше удовольствия, когда наконец подчинишься. Бен тоже мне противостоял, но в конце концов я натренировал его, как маленького щенка… — я так и не услышал окончания его фразы, потому что в этот момент дверь распахнулась, и Джонсон начал кричать, чтобы тот, кто вошел, убирался к чертовой матери.

Все еще придавленный грузным телом, я не видел, кто был в комнате, но когда Джонсона оттащили от меня, мне показалось, что с меня сняли тысячу фунтов. Я оттолкнулся от стола и развернулся, чтобы увидеть, на кого он кричит. Передо мной разыгралась странная сцена: Магни, мальчик почти на три года младше меня, дубасил Джонсона по лицу и ребрам с откровенной яростью.

— Я убью тебя, — прорычал Джонсон на Магни и попытался защититься, но Магни был не обычным двенадцатилетним ребенком. Он был опытным бойцом более шести футов ростом, он сражавшийся с безжалостной решимостью.

— Это не то, чем кажется. — Джонсон выплюнул один из своих зубов и вытер кровь тыльной стороной ладони. — Финну нравится игра, в которую мы играем. — Он судорожными движениями пытался подтянуть штаны.

Магни не сказал ни слова; вместо этого он направил всю свою силу на такой удар, что Джонсон отлетел назад, сильно ударившись головой об пол.

Только когда Джонсон свернулся калачиком и застонал от боли, Магни повернулся, чтобы посмотреть на меня. Сжав руки в кулаки, с суровостью во взгляде и выпяченной грудью в стойке бойца, он крикнул:

— Давай, чего ты ждешь?

Мне пришла в голову мысль о том, что Джонсон, должно быть, вырубил меня, и мне все это приснилось, поскольку вероятность того, что Магни изобьет нашего наставника, была слишком нереальной.

Джонсон попытался подняться с пола, но Магни не проявил милосердия и снова пнул его ногой.

— Разве ты не хочешь поквитаться с этим больным уродом? — подначивал он с полыхающим во взгляде огнем.

И я поквитался! На этот раз мой мозг включился, и, застегнув штаны, я подошел и встал перед человеком, которого ненавидел больше всего на свете.

Поскольку Магни ударил его в живот, моей целью стало его лицо. Было приятно слышать хруст его носа и оглушительный вой боли.

Посмотрев на дверь, я испугался того, как другие наставники отреагируют на крики Джонсона, но Магни прочитал мои мысли и подошел, чтобы запереть дверь, кивнув мне, чтобы я продолжал.

Когда Джонсон поднял руки, чтобы защитить лицо, я направил второй удар в его промежность и получил удовольствие от того, как его тело скрючилось от нестерпимой боли.

— Вы двое — трупы, — прорычал Джонсон, тем самым вынудив меня пинать его в лицо снова и снова, пока я не зашел так далеко в своей жажде крови, что сбился со счета. Я пнул его за Бен Гура, к которому он домогался и убил, когда мальчик оказал сопротивление. Я пнул его за Джека, которого он довел до самоубийства. Я пнул его за все те разы, когда он мучил меня и всех других детей, которых он должен был защищать и о которых должен был заботиться.

Я продолжал наносить удары в полную силу, не замечая, что по моим щекам текут слезы от переполняющего меня гнева. По началу Джонсон стонал и забрасывал нас угрозами, но с каждым последующим ударом по телу и голове его реплики превращались из стонов в всхлипы и слабые шепоты о пощаде.

Ненависть, которую я испытывал к этому человеку, подпитывалась цунами из воспоминаний, проносившихся в моем сознании. Дни, проведенные в лазарете в мучительной боли, гордость, которую мне пришлось за эти годы проглотить, бесчисленные унижения и эмоциональное насилие, которым я подвергся из-за него. У меня не было места для сочувствия к его боли, поэтому я проигнорировал его мольбы.

Вкладывая в удары всю свою сдерживаемую ненависть и страх, я продолжил избиение с возгласами гнева, пока Магни меня не оттащил.

— Хватит, этого достаточно, — крикнул он сквозь охвативший меня дурман насилия.

К тому времени Джонсон лежал в луже крови, льющейся из его носа, рта и ушей. Его нелепая поза самозащиты практически не скрывала того, насколько изувечено было его лицо, я не узнавал в человеке на полу своего мучителя. Не в силах избавиться от своей ярости, я вырвался из хватки Магни и снова нанес Джонсону удар. Он не пошевелился и не моргнул.

— Он уже мертв. Ты его убил! — крикнул мне Магни.

Но я не мог перестать пинать его или плакать, Магни пришлось снова оттаскивать меня, удерживая и волоча на себе, пока я не рухнул в его объятия.

Мы вместе завалились на пол, мое тело трясло от эмоционального шока, в котором я пребывал, но Магни удерживал меня, гладя по волосам и успокаивая.

— Он больше не сможет причинить тебе боль, все кончено, Джонсон мертв, — произнес он. «Как и я», — пронеслось в моей голове.

Убийство наставника, без сомнения, будет стоить мне жизни. Я не смогу скрыть того, что сделал, и, будучи пятнадцатилетним предстану перед судом по делам взрослых. За мое преступление меня приговорят к смертной казни, и я ничего не смогу с этим поделать.

— Они меня убьют, — прошептал я, сорвавшимся от сопения и слез голосом.

— Возможно, но сначала им придется убить меня, — пробормотал Магни и прислонился своим лбом к моему. — Он сам напросился. Мы оказали миру услугу, никогда не забывай об этом.

Глава 21

Генетика

Афина

— Теперь я вижу, — сказал Ханс и кивнул головой на смеющихся Тристана и Финна. — Они действительно похожи.

Он был прав. Тристан был мини-версией Финна, хотя и гораздо более вежливым и учтивым. Но, в отличие от меня, Тристан казался очарованным всякий раз, когда Финн произносил очередное ругательство.

Через кухонное окно я наблюдала, как Тристан и его брат и сестры играли в снегу. На мой взгляд, было слишком холодно, и я вернулась в дом под предлогом того, что приготовлю для всех нас немного горячего какао и домашний торт. Ханс поспешил предложить свою помощь.

— Надеюсь, он их не уронит, — произнес Ханс с нервной улыбкой на губах, когда Финн присел на корточки и подхватил Сэмюэля и Шарлотту, чтобы позировать для снимка, который делал Тристан. Пятилетние близнецы широко улыбались, когда Финн снова поднялся, и каждый из них сидел у него на плече.

— Он очень силен, — пробормотал Ханс.

— Да, — согласилась я, когда эти нежелательные бабочки снова запорхали у меня в животе.

Сегодня была наша последняя ночь вместе. Мои грандиозные планы преподать Финну уроки просветления и мира потерпели фиаско. Он не проявлял никакого интереса к медитации или другим видам духовной практики. На данный момент он был все так же закрыт, не собираясь делиться своими секретами, как и тогда, когда впервые приехал.

Каждый раз, когда я думала о том, что Финн завтра уедет, на меня накатывали волны разочарования и грусти. Я списывала это на свои наивные амбиции, полагая, что мне удастся развить в нем сопереживания за пять дней.

Сегодня вечером я в последний раз сниму фальшивое проклятие, и он тут же найдет первую попавшуюся женщину, которая позволит ему с ней переспать.

Я никогда не узнаю, действительно ли он нашел с ней удовлетворение, потому что прекрасно понимала, что после завтрашнего дня между нами больше не будет никаких контактов.

Вот опять, это щемящее чувство в моем сердце.

— Ты можешь позвать их, — предложила я Хансу. — Горячий шоколад готов.

Две минуты спустя воодушевленные голоса четверых детей смешались со смехом Финна, когда они захватили мой маленький дом, побросав обувь, куртки, шапки и перчатки в каждом углу, и ринулись с кухонному столу за своим куском торта и кружкой какао.

— Но если твой друг такой высокий, ему придется пригнуть голову, чтобы пройти в эту дверь, — произнес Тристан в середине разговора с Финном.

— Само собой, — подтвердил Финн. — Говорю тебе, я карлик по сравнению с ним.

— Но ты такой высокий, — произнес Тристан с благоговением в голосе.

— Знаю, но Магни намного выше. Во мне шесть футов два дюйма, а в нем почти семь футов.

— Вау, какой высоты этот потолок? — спросил Тристан и поднял руку, чтобы посмотреть, сможет ли он дотянуться до него.

— Понятия не имею, — пожала я плечами.

Тристан и его младшая сестра Рива начали искать приложение для измерений на своих браслетах и вскоре измеряли высоту моего потолка.

— Два метра и тридцать пять сантиметров, — сказала Рива и снова посмотрела вниз. — Это семь целых две десятых фута.

— Напомни еще раз, какого роста Магни? — спросил Тристан.

— Почти семь футов ростом.

— Это два метра и четырнадцать сантиметров, — сказала Рива и округлила глаза. — Безумие какое-то.

— Вовсе нет, в Северных землях у многих мужчин рост даже выше.

— Но почему вы, северяне, такие высокие, в то время как мы нормального среднего роста? — с любопытством поинтересовалась Рива.

— Мясо! — заявил Финн. — Всё потому, что мы едим много мяса. К тому же у нас хорошая генетика. Все наши парни рождены от северян, и каждое поколение, кажется, становится выше и сильнее.

— У нас в школе тоже есть несколько высоких парней, — сказал Тристан. — Я один из них. У нас даже есть девушка почти моего роста.

— Знаю, — подала голос Рива, — и это странно, потому что я слышала, как учительница говорила, что никогда не видела в школе так много высоких детей, как в последние несколько лет.

Тристан перевел взгляд на меня.

— Ты была в Северных землях, Афина, ты познакомилась с другом Финна, Магни?

— Познакомилась, — подтвердила я. — Он меня похитил.

Тристан, его брат и сестры замолчали.

— Как он тебя похитил? — спросила Рива, которой было одиннадцать лет.

Я грустно ей улыбнулась.

— Это страшная история, вы уверены, что хотите ее услышать?

Все дети кивнули, и, поскольку мест больше не осталось, Финн сел на пол, прислонившись спиной к стене, потягивая горячий шоколад с довольной улыбкой на лице.

— Что ж, мне придется начать с того, что произошло не здесь. Мы находимся довольно далеко от границы, ни одни северянин не сможет прийти сюда и похитить вас, — уверила я и посмотрела на Шарлотту. — Так что тебе не стоит беспокоиться, милая, — успокоила я и продолжила. — Каждый год в мае здесь, в зеленой зоне, проходит собрание жриц. Это шанс для нас поучиться друг у друга и отпраздновать прогресс, достигнутый каждой жрицей. Также на этих ежегодных собраниях мы удостаиваемся чести получить еще один символ на нашем лбу в виде тату, чтобы показать наш уровень мудрости в определенных теологических областях.

Сэмюэль с нетерпением спросил:

— Но как же тогда тебя похитили?

— В этом году собрание проходило на севере, примерно в двух часах езды отсюда, и я направилась туда, чтобы встретиться с другими жрицами за ужином. Именно тогда из ниоткуда на меня напал великан.

— Настоящий великан? — произнесла Шарлотта и придвинулась поближе к Тристану, который обнял пятилетнего ребенка.

— Когда я говорю «великан», Шарлотта, я просто имею в виду крупного мужчину.

Маленькая девочка кивнула с серьезным выражением лица.

— Я испугалась его и попыталась убежать, но он был таким большим и сильным, что без труда подхватил меня и просто унес с собой.

— Куда? — нетерпеливо спросил Тристан. — Тебе удалось увидеть Северные земли?

— Кое-что, но когда мы приехали, была ночь, и я мало что могла разглядеть в темноте. Кроме того, думаю, я была без сознания, потому что часть путешествия совсем не помню. — Я сделала глоток какао и кивнула на Финна. — Оказалось, что Магни, человек, который похитил меня, был братом Хана Аврелия.

— Кто он такой? — спросил Сэмюэль.

— Хан — правитель Северных земель, и именно он попросил Финна присмотреть за мной.

Финн поднял свою чашку.

— Всегда пожалуйста, милая, — с улыбкой выдал он. — За хорошо проведенное время вместе.

Дети переводили взгляд с меня на него и обратно.

— Было весело находиться в заложниках? — спросила Рива, которая, как я знала, была очень тихим ребенком.

— Эй, Рива, милая, позволь мне спросить тебя вот о чем, — произнес Финн. — Тебе было весело играть в снегу?

— Очень весело, — кивнула девушка.

— Афина выглядела такой же веселой?

— Нет, но думаю, ей просто было холодно.

— Но, наверно, не холоднее, чем всем нам. Итак, из этого следует вопрос: Афина — подходящий человек для веселых игр в снегу? — спросил Финн у Ривы.

— Нет, думаю, что нет.

— А это доказывает, что Афина не знает, как веселиться. Она слишком серьезна для этого, но знаете что?

— Что? — спросил Сэмюэль.

— Держу пари, если бы один из вас стал моим заложником в Северных землях, нам было бы очень весело вместе.

Тристан и Сэмюэль кивнули, после чего начали уплетать свой торт.

— Быть заложником — не весело! — Никто не осмелился со мной поспорить, кроме Финна, который демонстративно зевнул и указал детям на меня, произнеся одними губами слово «зануда».

Никто из них никогда не сталкивался с грубым поведением со стороны взрослого. Судя по всему, они были очарованы тем, что он нарушил все правила надлежащего общения.

— Но почему великан похитил тебя? — спросила Шарлотта.

— Он искал свою жену, — объяснила я.

— Он думал, что ты — это она? Вы похожи?

Я мотнула головой в сторону Финна.

— Тебе придется ответить на этот вопрос, ведь я с ней не знакома.

— Ну, у вас обеих рыжие волосы, хотя у Лауры они оранжевого оттенка. Но я не понимаю, как он мог перепутать вас двоих, ведь она намного выше тебя.

— Тогда почему он похитил Афину? — спросила Рива.

— Он не хотел навредить Афине, — заверил Финн. — Он просто хотел вернуть свою жену, которая без вести пропала на Родине.

— Как кто-то может пропасть без вести? — спросил Тристан, нахмурившись. — Разве у нее нет браслета? Все, что ей нужно сделать, чтобы найти дорогу, это воспользоваться функцией GPS.

Я покашляла, чтобы обратить на себя внимание.

— Когда Финн сказал «пропала без вести», на самом деле он имел в виду, что Лаура сбежала на Родину.

— Ооо… — Дети понимающе кивнули.

Финн вытянул ноги перед собой.

— Вы должны учитывать тот факт, что Лаура была сбита с толку после разговора, когда поговорила с женщиной по имени Кристина. Каким-то образом эта женщина убедила ее, что Родина — лучшее место для жизни.

— Разве это не так? — спросил Тристан.

— Даже близко нет, — произнес Финн и рассмеялся. — Я уверен, что Лаура уже это поняла. Проблема между ней и Магни в том, что она ушла от него, не попрощавшись. Можете представить насколько он разозлился из-за этого?

— Так вот почему он тебя похитил? — спросила Шарлотта. — Потому что потерял жену и ему нужна была новая?

— Он не хотел новую жену, — заверила я ее. — Но в его голове засела глупая идея, что если он заберет меня, наш Совет вернет ему жену.

— И они вернули?

— Нет, она все еще где-то здесь.

— Ты знаешь, где она? — спросил меня Тристан.

До меня доходили слухи, но я не хотела обсуждать их ни с детьми, ни с Финном, поэтому просто покачала головой.

— Ты все еще боишься того великана? — спросила Шарлотта с сочувствием в голосе.

— Нет, и вы тоже не должны, — сказала я с легкой улыбкой. — Приехать на Родину могут только добрые северяне, так что вам не о чем беспокоиться.

— Мы бы могли позвонить Магни? Я хочу посмотреть, как он выглядит, — произнес Тристан и с надеждой улыбнулся Финну.

— Он, скорее всего, сражается с какими-нибудь повстанцами на Восточном побережье, но я с радостью попробую ему позвонить, — ответил Финн.

— Правда? — взволнованно воскликнул Тристан.

Финн наклонил голову и посмотрел на меня.

— Зависит от Афины, это ее дом и ее правила.

Пока дети смотрели на меня, я сосредоточилась на своем стремлении быть снисходительной к своему оппоненту и сказала:

— Я не возражаю.

Финн поднял запястье.

— Хорошо, давайте посмотрим, сможет ли Магни найти минутку, чтобы поболтать с нами.

Потребовалось всего два гудка, чтобы Магни ответил.

— Финн, дружище, неужели ты вырвался из когтей ведьмы?

— Нет, еще нет, я по-прежнему на ее кухне и угадай, чем она сейчас занимается?

— Чем?

— Она заманила местных детишек к себе домой и откармливает их горячим шоколадом и тортом. Бедные недотепы понятия не имеют, что им грозит опасность оказаться в одном из ее восхитительных пирогов.

Шарлотта резко повернула голову ко мне.

Сдержанно покачав головой, я пробормотала специально для нее:

— Тебе ничего не угрожает.

— Подожди, Магни, я просто выведу тебя на голограмму и подключу групповой чат, чтобы ты мог видеть всех, — объяснил Финн.

В воздухе появился крупный мужчина и повернул голову, чтобы оглядеться.

— О, привет, Афина, — произнес он и поднял руку, чтобы помахать мне. Меня поразил его внешний вид, Магни выглядел по-другому. Он по-прежнему наводил ужас, не помогало даже то, что на нем была какая-то майка, которая никак не скрывала его бугристые, рельефные мышцы или татуировку на шее. Он не хмурился, и от этого его лицо совсем не походило на взрывоопасного человека, которого я помнила.

— Магни, я хочу познакомить тебя с Хансом и детьми из одной местной семейной ячейки.

— Привет всем, — объявил Магни и снова поднял руку.

Рива, Сэмюэль и Тристан вежливо поздоровались с ним, но Шарлотта прятала голову за плечом Тристана.

— Помнишь, я рассказывал тебе о пареньке, который напоминал меня в подростковом возрасте? — сказал Финн и продолжил. — Тристан, встань и дай Магни увидеть тебя, хорошо?

Тристан подал мне знак забрать Шарлотту, и я подняла ее на руки, прошептав, что она в безопасности.

— Черт, парень действительно похож на тебя, Финн. У него даже твои уродливые уши, — воскликнул Магни.

Воспитанный на вежливости, Тристан пропустил оскорбление мимо ушей.

— Привет, Магни. Финн рассказал много удивительных вещей о тебе, — подростковый голос Тристана немного дрогнул.

— Да ну? — Магни вздернул подбородок. — Не верь ни единому его слову, если только он не сказал, что я самый крутой задира, потому что это правда.

Финн рассмеялся.

— Я сказал ему, что у тебя дубины вместо рук, и что я научил тебя всему, что ты знаешь о борьбе.

— Дубины вместо рук, да? — Магни напряг свои огромные бицепсы, и дети разинули рты. — Проклятье, ты действительно похож на Финна. Только не говори, что твоя челюсть тоже издает этот жуткий треск, когда ты зеваешь? — сказал Магни Тристану.

— Издает, — пропищала Рива, чем заставила Тристана и Финна посмотреть друг на друга с вновь возникшим любопытством.

— А это правда, что ты лучший боец в мире? — набравшись смелости спросил Сэмюэль у Магни.

— Наверно, — пожал плечами Магни. — Но поскольку все вы, жители Родины, гребаные пацифисты, особой конкуренции нет, так ведь?

— Я занимаюсь боевыми искусствами с семи лет, — признался Тристан, его глаза сияли от возбуждения. — Хотел бы я поучиться у кого-нибудь вроде вас.

— У тебя есть Финн, — сказал Магни. — Разве ты не поверил ему, когда он сказал, что научил меня всему, что я знаю?

— На самом деле он не рассказывал об этом, — отметил Тристан. — Он говорил, что для двенадцатилетнего ребенка ты был таким высоким, что даже взрослые тебя боялись.

— У Финна плохая память. Я был милым ребенком с прелестными ямочками на щеках, как у тебя.

Финн ухмыльнулся и приподнял бровь.

— Если ты и был милым, никто никогда не видел этих ямочек. Потому что ты всегда хмурился, мой друг.

— Эй, Тристан, — позвал Магни. — У нас здесь есть школа для детей с Родины, ты должен приехать. Я тренирую детей, когда могу. Ты бы мог научиться разным видам борьбы, а не только простым боевым искусствам.

— Я бы с удовольствием, но моя мама не позволит.

— Твоя мама? Сколько тебе лет? — спросил Магни.

— Мне только что исполнилось пятнадцать, — заявил Тристан и встал чуть прямее.

— Тогда не слишком ли ты староват, чтобы тобой управляла женщина? Настоящий мужчина не спрашивает разрешения у женщины, чтобы чем-то заняться.

— Наверно, нам стоит попрощаться с Магни, — вмешалась я, бросив укоризненный взгляд на Финна.

— Видишь, Тристан. — Магни указал в мою сторону. — Вот тебе еще один пример. Женщины все контролируют, черт бы их побрал, но мы, северяне, последние в своем роде свободные мужчины, мы не позволяем женщинам командовать нами.

— Хорошо, хорошо, может, я смогу поговорить об этом со своей мамой, — сказал Тристан.

— Фокус в том, чтобы не спрашивать разрешения. Просто поставь ее перед фактом, что лучший, мать вашу, воин в мире пригласил тебя потренироваться с ним, и что ты поедешь.

На этот раз я шагнула вперед.

— Магни, немедленно прекращай манипулировать мальчиком. И следи за своим языком, когда находишься в моем доме и перед впечатлительными детьми.

Магни пригвоздил меня взглядом и скрестил руки на груди.

— Или что? И на меня наложишь проклятие?

— Она выставит тебя за дверь, — тон Финна был сух, как песок. — Каждый раз, когда я ругаюсь, Афина выгоняет меня из дома.

Магни покачал головой.

— Клянусь, пять дней на Родине, а ты уже размяк как баба. Тебе лучше побыстрее вернуться, или ты начнешь говорить «пожалуйста» и тому подобное дерьмо.

— Хорошего дня, Магни. Боюсь, мы вынуждены попрощаться, — объявила я и пожалела, что позволила детям познакомиться с ним. Их родители придут в ужас, когда узнают о неподобающем общении между Финном и Магни. Оскорбления и ругательства были неприемлемы в таком просвещенном обществе, как наше.

— Я надеюсь на скорую встречу, Тристан, — сказал Магни, — и просто потехи ради проведем с тобой тест на отцовство, когда ты сюда приедешь. Я подозреваю, что они напортачили в клинике бесплодия и использовали при твоем зачатии сперму Финна.

От того как просияло лицо Тристана, мою кожу начало покалывать от предчувствия, что этот разговор изменит жизнь мальчика. Он был очарован Северными землями еще до того, как Финн появился в его школе, и теперь он сам хотел стать северянином.

Глава 22

Последняя ночь вместе

Финн

Атмосфера между мной и Афиной была напряженной весь день. Ее слова прошлой ночью о том, что она открыла мне свое сердце, напугали меня. Подобно воину, поднимающему свой щит для защиты, я напомнил ей, чтобы она не влюблялась в меня, и отказался анализировать свои чувства к ней.

У меня действительно были к ней чувства. Мне становилось все труднее отпускать шутки и делать вид, что мне все равно.

— Как думаешь, есть шанс, что Тристан твой биологический сын? — спросила она меня, когда мы ложились спать прошлой ночью.

— Нет, я никогда не сдавал сперму, так что это невозможно, — ответил я и устроился поудобнее на кровати рядом с ней. — Хотя, знаешь, было бы потрясающе стать отцом.

— Как сложилась бы жизнь Тристана, если бы он вырос в Северных землях? — спросила Афина, положив руку между подушкой и подбородком.

— Ты провела со мной девять дней, так что наверняка стала кем-то вроде эксперта по северянам, не так ли? Думаю, ты уже знаешь ответ на этот вопрос.

— Тогда могу я спросить тебя кое о чем другом? — выдохнула она.

— Да.

Афина сглотнула, прежде чем задать вопрос.

— Почему ты так боготворишь Магни?

— Я не боготворю его. Он просто мой лучший друг, вот и все.

— Но как ты можешь дружить с тем, кто похищает женщин? — Она прищурила глаза. — Держу пари, он даже убивал людей.

— Во-первых, Магни не занимается похищением женщин. Он похитил только тебя. Во-вторых, его работа заключается в обеспечении мира и стабильности в Северных землях. Конечно, он убивал людей. Если бы он этого не делал, эти люди убили бы его и его семью.

Между ее бровей образовался маленький треугольник, когда она нахмурилась.

— Ты дружишь с убийцей.

— Не называй его так. Магни — воин, Афина. К тому же чертовски хороший.

— Но человеческие жизни бесценны.

— Мне жаль говорить тебе об этом, но некоторые люди — подонки, которые приносят другим только страдания и боль.

Афина заговорила тихим шепотом.

— Но Финн, как Магни может жить в согласии с собой, не испытывая угрызений совести за те жизни, которые он отнял? Разве тебя это не беспокоит?

Я опустил взгляд, зная, что никогда не смогу ее переубедить, если не открою ей глаза.

— Ты думаешь, что все добрые и пушистые, — вздохнул я. — В тебе есть невинность и чистота, которым я завидую, и в то же время которые меня возмущают. Дело в том, Афина, что ты понятия не имеешь, что на самом деле происходит в мире. На что способны хорошие люди, когда речь заходит о выживании.

Афина лежала тихо и просто слушала меня.

— Ты говоришь о непредвзятости, но в то же время осуждаешь.

— Как ты можешь так говорить? — запротестовала она. — Я ведь не осуждала тебя, так?

— Да, но ты не знаешь худшего из того, что я сделал.

Ее глаза расширились.

— Если ты собираешься судить Магни за убийство, тогда тебе придется осудить и меня.

Афина моргнула в замешательстве, и ее ноздри расширились, когда она набрала полную грудь воздуха.

— Я тебе не верю.

— Это правда.

— Нет, я чувствую в тебе доброту. Если бы ты был убийцей, я бы это почувствовала, — воскликнула она и продолжила растерянно моргать своими зелеными глазами.

Было заманчиво позволить ей поверить в это, но, очередной раз глубоко вздохнув, я открыл ей свой секрет.

— Когда мне было пятнадцать лет, я убил одного из своих наставников.

Она потрясенно выдохнула.

— Нет.

— Да.

— Это был несчастный случай?

Я приподнялся на локте и покачал головой.

— Нет, это не был несчастный случай. Я ненавидел его и годами мечтал его убить.

Ее рука взлетела ко рту, а затем Афина отодвинулась от меня. Я не винил ее.

— Правда в том, что я забил его до смерти, — признался я. — Его звали Джонсон, и он был самым подлым сукиным… — я остановил себя. — В течение многих лет он мучил меня и других учеников, это не прекращалось, пока не появился Магни.

— Магни ходил в ту же школу, что и ты?

Я кивнул.

— Он пробыл в школе всего около трех месяцев, когда это случилось. — Наши с Афиной взгляды пересеклись, и я увидел, как в ее глазах застыли слезы. — Мы с Магни не были друзьями, но он был единственным человеком, храбрым настолько, что дал Джонсону отпор. Вероятно, из-за того, что Магни был сыном нашего правителя, Джонсон никогда не издевался над ним так, как над остальными.

— И как же Магни избавил вас от мучений? — спросила Афина.

— Однажды вечером, когда Джонсон снова меня пытал, Магни вышиб дверь ногой и начал его избивать.

Афина нахмурилась, испортив красивый рисунок своих татуировок.

— Разве Магни не младше тебя? Как он мог избить учителя? Он же был ребенком?

Я начал комкать простынь, пытаясь объяснить.

— Магни был не обычным ребенком, Афина. Во-первых, он был огромен для своего возраста. Во-вторых, его отец — Марк Аврелий — с четырехлетнего возраста сам его учил, поскольку был превосходным бойцом, и, насколько я знаю, он подтолкнул Магни и Хана к тому, чтобы сделать из них феноменальных бойцов.

— Но, по твоим словам, это ты убил учителя.

— Да. Магни оттащил его от меня и повалил на пол, но после этого именно я пришел в неистовство и бил его ногами по голове.

Афина поморщилась.

— Понимаю, звучит жутко, но если бы ты знала, сколько издевательств я перенес от этого человека, ты бы его не жалела, — защищался я и вздохнул. — Ученики страдали и даже умирали из-за него.

— О, нет, это ужасно. — Афина потянулась ко мне, и я опустил взгляд на ее руку, лежащую поверх моей. — Как такому человеку позволили работать с детьми?

Я пожал плечами.

— Без понятия. Но я никогда не забуду, что Магни сделал для меня в тот день. Он мог закрыть на происходящее глаза, как и все остальные. В конце концов, он не страдал от жестокого обращения, и, как я уже сказал, в то время мы с ним не были друзьями.

Афина погладила меня по руке, внимательно прислушиваясь к каждому моему слову.

— Дело не только в том, что он ворвался в комнату и оттащил от меня монстра, он также взял на себя вину за убийство Джонсона.

— Почему? — прошептала она.

— Потому что, если бы он этого не сделал, меня бы сегодня не было в живых. Даже в Северных землях избиение человека до смерти — это не шутка.

— Но он мучил тебя — разве ты не мог заявить о своем праве защищаться?

— Возможно, но это было бы мое слово против слова мертвеца, и есть вероятность, что другие наставники не захотели бы создавать прецедент, чтобы ни у одного из учеников не возникло идеи прибить своего наставника.

Смахнув слезу, Афина прошептала:

— Прости меня. Я в ужасе от того, что это случилось с тобой. Вы с Магни тогда были всего лишь детьми. Я даже представить себе не могу, как такому мужчине позволили приблизиться к детям, это неправильно!

— Единственное хорошее, что из этого вышло, — в школах начали отслеживать каждый случай жестокого обращения. Магни все рассказал своему отцу, и Маркус воспользовался возможностью публично объявить о героизме своего сына и подчеркнуть свое отвращение ко всем педофилам. После этого были приняты новые законы для защиты учеников. — Уголки моих губ поползли вверх. — Закон даже был назван в честь Магни, к чему он отнесся крайне негативно.

Голос Афины слегка дрогнул.

— Ты сказал, что твой наставник был педофилом; значит, он домогался до тебя?

Я отвернулся, ненавидя эту часть истории больше всего.

— Было несколько пареньков, которых он изнасиловал. Мне повезло, Магни спас меня от этой участи. На протяжении многих лет этот человек прикасался ко мне так, что я чувствовал себя грязным. Однако его главной чертой был садизм. Он был очень изобретателен, когда дело доходило до поиска способов унижения своих жертв. Настоящий мастер причинять физическую и душевную боль. — Я потер шею и глубоко вздохнул. — Я не должен был рассказывать тебе все это.

— Нет, я рада, что ты рассказал, — Афина с трудом сглотнула и вытерла еще одну слезу.

— Я просто хотел, чтобы ты увидела, что некоторые люди злы и недостойны жизни. Может, теперь ты поймешь, почему я защищаю Магни.

Афина выслушала меня, но ничего не ответила.

— Не рассказывай никому, — заметил я. — В тот раз мое имя не упоминалось, я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал об этом!

Афина наклонила голову.

— Но не твоя вина, что он над тобой издевались.

— Я знаю, но мне не нравится об этом вспоминать или говорить, если уж на то пошло.

— А как насчет тебя и Магни? Вы хотя бы поговорили с ним о случившемся?

Я потянул себя за мочку уха и сделал долгий глубокий выдох.

— Магни не очень разговорчив, и, честно говоря, мы никогда не говорили о той ночи.

— Почему?

— Я же говорил тебе, мы не так устроены.

Афина подняла руку и погладила меня по лицу, заглянув мне в глаза.

— Ты простил себя? — спросила она с искренним сочувствием в голосе.

— Конечно, — ответил я, но правда заключалась в том, что, хотя я и не сожалел об убийстве Джонсона, мне снились кошмары о том, как это произошло. Горячая кровь, превратившая меня в бесчувственного монстра, вышедшего из-под контроля, стала причиной, по которой я никогда не участвовал в боях, если только это не было тренировкой с друзьями.

— Можно я тебя обниму? — спросила Афина и придвинулась ко мне ближе.

Сначала я был немного скован, мне не нравилась мысль о том, что она жалеет меня. Но теплые объятия Афины создавали ощущения, будто я встал под теплый душ в морозный день, и я обнял ее в ответ.

Мы находились в таком положении некоторое время, пока она не произнесла те странные слова, которые произносила две предыдущие ночи, чтобы снять свое проклятие.

— Спасибо, — прошептал я и прижался к ней сильнее, когда она перевернулась на спину, все еще держась за меня обеими руками.

Когда мы практически слились воедино, я уткнулся лбом в изгиб ее шеи. Закрыв глаза, я вдохнул исходящий от нее чудесный запах домашнего торта и цветов, пока Афина поглаживала пальцами по моему плечу.

— Как думаешь, я теперь свободен? — откашлявшись, спросил я.

— Не уверена, но разговоры о нашем прошлом могут освободить и помочь утихомирить всех призраков прошлого, — сказала она.

— Нет, я имел в виду освобождение не от своего прошлого, а от твоего проклятия. Как думаешь, смогу я теперь найти удовлетворение с женщиной? — полюбопытствовал я.

Афина на несколько секунд перестала меня гладить.

— Я не уверена, — прошептала она, ее рука скользнула по моей руке, плечу и шее, пока она не запустила пальцы в мои длинные волосы и не повернула голову, чтобы посмотреть на меня. — Думаю, тебе придется проверить это с кем-нибудь.

Мы лежали нос к носу, мое сердце билось, как барабан, призывая меня к действию. Было ли в этих словах предложение?

Я не хотел строить предположений и уточнять, потому что близость, которую я испытывал с Афиной в тот момент, была для меня важнее оргазма. Как будто та женщина с картины на стене в кабинете Джонсона ожила. То, как она ласкала меня, прижимала к себе и утешала, напомнило мне о тех временах, когда я представлял ту женщину своей матерью.

Мысли о вчерашнем дне, когда Афина простонала мое имя и поцеловала меня с сексуальным голодом, напомнили мне о тех временах, когда я представлял ту женщину своей любовницей.

Я слегка улыбнулся, когда подумал о том, как мы с Афиной сражаемся за контроль, точно так же, как я представлял, как это сделали бы братья и сестры.

Да, Афина была всем, что представляла для меня женщина на фотографии, и, осознав это, я тяжело сглотнул, подыскивая правильные слова, чтобы признаться ей, какой она была удивительной, но прежде чем я смог что-либо сказать, она меня поцеловала.

На секунду я застыл от шока.

— Подожди, ты предлагаешь мне… — я даже не мог договорить. Мысль о том, что Афина предлагала мне заняться с ней сексом по собственной воле, взорвала мой разум. Я ведь не соблазнял ее, не давил на нее и не флиртовал с ней, так? Мы говорили о моем мерзком прошлом. Как, черт возьми, это могло сподвигнуть ее заняться со мной сексом?

— Ты не обязана, — сказал я, но она лишь снова меня поцеловала.

— Помнишь, я говорила, что меня больше интересует духовная составляющая в занятиях любовью? — спросила она и опустила взгляд.

— Угу.

— Когда ты открываешься и делишься со мной своими секретами, я чувствую связь с тобой и твое проявление уважения по отношению ко мне.

— Я думал, ты возненавидишь меня, когда узнаешь, что я сделал.

Она направила свой пристальный взгляд на меня.

— Финн, ты больше не тот испуганный пятнадцатилетний мальчик. Может ты и убил этого ужасного человека, но не забывай, что ты стал врачом, посвятив взрослую жизнь облегчению страданий людей и спасению жизней.

Я наклонился и поцеловал ее. Моя голова разрывалась от ошеломляющей смеси желания, благодарности и волнения из-за этого сексуального, всепрощающего, мудрого и милого представителя женского пола.

— Афина, — прошептал я. — Ты мне очень нравишься.

— Ты мне тоже нравишься, — сказала она, улыбаясь. — Я рада, что мы наконец-то можем быть честны друг с другом.

Меня терзало чувство вины, и, будучи глупцом, я выболтал еще один секрет.

Глава 23

Удовлетворение

Афина

— Я солгал тебе, — сказал мне Финн.

— По поводу? — спросила я, но мои слова были приглушены нашими поцелуями.

— Я не так опытен, как говорил, — признался он.

Откинув голову назад, я посмотрела на него.

— О чем ты говоришь?

— Дело в том, что я немного преувеличил, когда сказал, что переспал с пятью женщинами. Я поцеловал пять женщин, но у меня был секс только с двумя из них, правда, это было быстро и неловко.

— Тогда почему ты сказал пять? — спросила я.

Финн откинул голову назад и прикрыл глаза рукой.

— Потому что я осел, и меня немного занесло.

— Ты хотел произвести впечатление на своих друзей, да?

— Возможно.

— Ты расскажешь им, что и со мной переспал? — спросила я с легкой улыбкой, потому что мое сердце таяло оттого, что Финн во всем признавался.

Он одарил меня застенчивой ухмылкой.

— Технически это бы не было ложью. Я действительно спал с тобой несколько ночей кряду.

Моя улыбка стала шире.

— Ты спал рядом со мной, это разные вещи. Ты прекрасно знаешь, что они подумают, будто мы занимались любовью, если ты скажешь, что мы спали вместе.

— Мы почти сделали это прошлой ночью, плюс ко всему я по-прежнему здесь, так что еще не вечер, — сказал он с надеждой в голосе.

У меня в животе запорхали бабочки, а любопытство, похоть и мои пробуждающиеся чувства к Финну вынудили меня опустить глаза к его губам в молчаливом приглашении.

Я знала, что это была наша последняя ночь вместе и что для него она значила не так много, как для меня. Я не была наивным романтиком, который верил, что у нас есть будущее, но я хотела этой ночи.

Финн поцеловал меня с неутоленным голодом, а после очередного толчка и трения, что стали повтором вчерашнего вечера, его пальцы начали неуклюже раздевать меня под отзвуки сбивчивого дыхания.

Когда он зацепил пальцами мои трусики с обеих сторон и стянул их с меня, его челюсть напряглась.

— Что-то не так? — спросила я.

Финн сжал мои трусики в кулаке. Когда он заговорил, в его глазах не искрился задор.

— Я все жду, что ты в любую секунду меня остановишь.

— Ты хочешь, чтобы я сказала «стоп»? — спросила я.

Он покачал головой.

— Я ничего так не хочу, как заняться с тобой любовью.

— Ты боишься, что я не решусь пойти до конца?

— Да, — признался он, бросив мои трусики на пол и позволив своей руке скользнуть с моих колен к внутренней стороне бедер.

Я была голая, в то время как Финн все еще оставался в трусах, которые не скрывали заметную выпуклость спереди. Он сидел передо мной на коленях, поэтому я последовала его примеру и тоже оказалась перед ним на коленях с желанием исследовать каждую часть его могучего тела.

— С тобой я чувствую то, что ты говорил Майлзу о северянах способных пробудить в нас женщин, — нежно напомнила я ему. Мои руки блуждали по его мощной груди, поигрывая с волосами, растущими на ней.

Финн не ответил, но он следил за каждым моим движением, и когда я наклонилась и лизнула его левый сосок, он издал гортанный звук, идущий изнутри, и закрыл глаза.

— Ты в порядке? — спросила я.

Финн откинул голову назад и, глядя в потолок, сказал:

— Я хочу не торопясь насладиться этим моментом, но мне трудно сдерживаться. Я столько всего хочу с тобой сделать.

Уголки моих губ приподнялись в улыбке, и я лизнула другой сосок.

— Что именно?

Финн запустил пальцы в мои волосы, отведя отдельные прядки с моего лица, чтобы он мог взглянуть на меня.

— Я хочу взять тебя во всех позах, в которых только смогу.

— Что тебя останавливает? — произнесла я с дразнящей улыбкой.

Через секунду Финн скинул свои трусы и уложил меня на спину.

— Я не хочу причинить тебе боль, поэтому удостоверюсь, что ты готова меня принять, — сказал он и воспользовался своим языком, чтобы доставить мне удовольствие.

Я вздрогнула от ощущения его теплого дыхания и влажного языка на моем распухшем комочке нервов.

— Ты делал это раньше? — спросила я хриплым голосом.

— Нет, а что? — он поднял глаза. — Я делаю что-то не так?

Я покачала головой.

— Нет. Всё идеально.

Во время моих визитов в центр удовольствий я наслаждалась оральным сексом с секс-ботами, но по сравнению с происходящим боты теперь казались безликими и механическими. Звуки, издаваемые Финном, и то, как его пальцы впивались в мои бедра, удерживая меня на месте, затрагивали что-то глубоко во мне. От его необузданного желания и жажды обладания мной, не удержавшись, я закрыла глаза и простонала его имя, вцепившись руками в его густые темные волосы.

Он оставался на месте, пока мое тело не задрожало, и я не выгнулась дугой в сладком освобождении.

Мои глаза были закрыты, пока я наслаждалась умиротворением, которое разливалось по моему телу, подобно жидкому счастью. Финн сменил позу, оказавшись нос к носу со мной, поднял мои руки и закинул их себе на шею.

— Держись за меня, — проинструктировал он, вынудив меня открыть глаза в тот момент, как поднял меня и посадил к себе на колени.

Финн сидел на кровати, опустив ноги на пол, а я сидела на нем верхом.

Глядя мне в глаза, он прошептал:

— Ты готова?

Я кивнула и, задействовав мышцы бедер, приподнялась повыше, чтобы он мог расположиться прямо у моего лона. Мой рот открылся в беззвучном охе, когда он в меня проник. Его эрекция казалась большой и чужеродной.

Дав мне секунду, чтобы привыкнуть, Финн крепче обхватил мои бедра и начал проталкиваться в меня по одному восхитительному сантиметру за раз. Его глаза горели похотью и желанием, а испепеляющая связь между нами только усилилась, когда он стал погружаться и выходить из меня в медленном и устойчивом ритме.

Это было совсем не похоже на секс с ботом. Вибрирующая энергия в каждой клеточке моего тела была настолько мощной, что я открылась и потянулась к нему духовно, забыв все правила самозащиты и энергетической чистоты. Финн заполнил меня во всех отношениях. Я пребывала в эйфории, почувствовав произошедшие в нем изменения по сравнению с тем, что было прежде. Его энергия была намного легче, чем раньше.

— Это потрясающие ощущения, — прошептала я и крутанула бедрами, чтобы он вошел в меня глубже.

— Ты себе даже не представляешь насколько, — простонал он и посмотрел на меня так, словно я была каким-то миражом, который мог исчезнуть в любую секунду.

Резким движением он развернул меня, чтобы я легла на кровать, а сам встал коленями на пол. Притянув меня к краю кровати, он входил и выходил из меня, лаская мою грудь.

Мне нравилось наблюдать за тем, как по его лицу разливался яркий румянец, а на лбу выступали капельки пота по мере того, как он проталкивался в меня все быстрее и сильнее.

— Я хочу замедлиться и сделать так, чтобы это длилось дольше, — тяжело дыша выдавил он, — но не могу. Это чертовски приятно.

Я не могла подыскать даже пары слов, поскольку мое тело работало автономно и отключило всякую связь с рациональной частью моего мозга. Я сосредоточилась на нас с Финном в этом животном ритуале размножения, который был стар как мир. Мои пальцы впивались в его плечи, моя спина выгибалась дугой, а бедра подавались навстречу каждому его толчку. Я даже улыбнулась, когда Финн наклонился и укусил меня за плечо, не прокусив кожу, но достаточно сильно, чтобы причинить восхитительную боль.

Надавив на меня всем своим весом и закинув мои ноги себе на плечи, Финн откинул голову назад и начал вколачиваться в меня, выпаливая ругательства, которые обычно меня беспокоили, но сейчас лишь возбуждали. Кровать раскачивалась и билась о стену, но мне было все равно. Единственное, о чем я могла думать, так это о том, как мое тело достигло очередного вулканического выброса, который вырвал из меня стон:

— Я люблю тебя, Финн.

— Да, вот так, чееееееерт, — закричал Финн. — Я кончаю. — Он вошел в меня полностью и дышал мне в ухо, извергаясь внутри меня с восхитительными стонами удовлетворения.

Когда все закончилось, мы лежали рядом, пока дымка похоти не рассеялась, и мы снова могли думать и действовать.

— Чему ты так самодовольно улыбаешься? — спросила я его.

— Я просто горд тем, что мне удалось тебя соблазнить.

— Соблазнить меня? Ты в этом уверен? Ты же считал, что я тебя околдовала?

— Ты только что признала, что ты ведьма? — ухмыльнулся Финн.

— Если бы я была ведьмой, думаешь, я бы не превратила тебя в одно из тех животных, которым тебе пугала?

— В какое? Жабу, крысу или что там было последним? Маленькую комнатную собачку? Я уже объяснял тебе, к каким неприятным последствиям это бы привело. Я бы тебя убил.

Заправив темные волосы Финна за ухо и поигрывая с его черной серьгой, я улыбнулась.

— Вот почему я решила превратить тебя в милого маленького безобидного кролика и назвать тебя Финнибан.

Финн щекотал меня до тех пор, пока я не взяла свои слова обратно, а после щекотки мы снова вернулись к прикосновениям и поцелуям.

— По-моему, нам следует провести второй тестовый раунд. Просто чтобы убедиться, что проклятие действительно снято, и, возможно, попробовать все те позы, до которых мы так и не дошли.

Я не возражала против этой идеи.

Глава 24

Любовь

Финн

Афины не оказалось в постели, когда я проснулся. Я был растерян, когда спустился на кухню и обнаружил, что она ведет себя так, будто между нами ничего не произошло.

Когда я попытался прикоснуться к ней, она отодвинулась, и мне не удалось встретиться с ней взглядом.

— Боюсь, нам предстоит завтрак второпях, — сказал Ханс. — У нас плотный график, нужно наверстать упущенное, поэтому нам нужно выдвигаться как можно скорее.

Афина сунула мне в руки миску овсянки с фруктами, накиданными сверху. Я поставил ее на стол рядом с собой.

— Ханс, ты не мог бы оставить меня на пару минут с Афиной наедине?

— Конечно, я пока положу наши сумки в беспилотник и дам вам двоим попрощаться. — Ханс крепко обнял Афину, после чего забрал наши сумки и вышел из дома.

— Афина, — произнес я и встал перед ней. — То, что произошло между нами прошлой ночью, было… — я приподнял ее подбородок и утонул в ее удивительных зеленых глазах, в которых стояли слезы.

— Это было прекрасно, — прошептала она, и первая слеза скатилась по ее веснушчатой щечке. — Я никогда не забуду тебя, Финн.

— Не забудешь? — нахмурился я.

— Когда я впервые услышала, что ты хочешь приехать сюда и извиниться передо мной, у меня возникла идея. Я хотела, чтобы ты испытал ту же потерю контроля, к которой ты подводил меня. Я хотела, чтобы ты достиг нового уровня сопереживания и зрелости.

— Афина, я…

— Знаю, тебе было нелегко, Финн, но ты научился доверять, и прошлой ночью ты открылся мне, показав новую и более уязвимую сторону своей натуры. Я считаю это прорывом в твоем личностном развитии.

Разочарованный ее медицинским описанием того, что произошло между нами, я закрыл ей рот рукой.

— Может, ты заткнешься на минутку?

Афина удивленно распахнула глаза, но, по крайней мере, оставалась тихой, и я смог высказаться.

— Задай мне свой глупый вопрос еще раз, — попросил я и убрал руку.

— Какой вопрос? — спросила она.

— Что бы я предпочел: спать с одной женщиной всю оставшуюся жизнь или с новой каждую ночь?

Афина сморгнула несколько слезинок.

— Мне кажется, я знаю ответ. Знай, что меня радует твой настрой.

— Меня тоже. Прошлая ночь была лучшей в моей жизни.

— Ох, Финн. — Приподнявшись на цыпочки, Афина обхватила меня руками и крепко обняла. — Я хочу, чтобы ты был счастлив. Я хочу, чтобы ты нашел ту особенную женщину и был с ней счастлив.

Мое тело напряглось, а в горле пересохло.

— Я думал, ты… — меня бросило в жар, не в самом хорошем смысле этого слова. Пошатнувшись, я отступил назад, держась за ее руки. — Когда ты сказала, что любишь меня… Выходит, это было ложью?

— Нет, конечно же, нет.

— Тогда почему речь не может идти о нас? Почему ты говоришь о ком-то другом?

— Я жрица, Финн. Я дала обет и не могу покинуть Родину.

Я крепче сжал ее руки.

— Тогда я останусь здесь с тобой.

— Ты не будешь здесь счастлив. Как же твои друзья, алкоголь и мясо?

— Мне плевать, — заявил я с тяжестью в груди. — То, что я чувствую, когда с тобой… — мой голос охрип от эмоций. — Прошлая ночь была потрясающей. — Обхватив ее лицо обеими руками, я пристально посмотрел ей в глаза. — Я не откажусь от этого.

Афина обхватила мои запястья руками и потянула за них, но я не убрал рук с ее лица.

— Прошлой ночью я не признался тебе в любви, но, мне кажется, я тебя люблю.

— Хорошо, — прошептала Афина. — Если ты смог полюбить меня, ты сможешь полюбить кого-то другого.

Во мне нарастало чувство паники.

— Я не хочу любить кого-то другого, — настаивал я. По тому, как она стояла, глядя на меня глазами полными слез, я понял, что она приняла решение.

Отпустив ее лицо, я сделал шаг назад.

— Значит, это все?

От ее грустной улыбки у меня скрутило внутренности.

— Да. Надеюсь, ты поймешь, что мы преподнесли друг другу великий дар.

Я стиснул челюсти.

— Нет, мне этого не понять.

Плечи Афины поникли, и она со вздохом вымолвила:

— Надеюсь, со временем ты поймешь.

Раздался стук в дверь, и в комнату просунул голову Ханс.

— Ты готов? — спросил он меня. Я хотел крикнуть, что не готов, но если Афине я был не нужен, мне не удастся заставить ее изменить решение.

— Мы уже опаздываем, — сказал он извиняющимся тоном. — Нам нужно идти.

— Прощай, Афина. — Мой голос сочился горечью и обидой. — Спасибо тебе за прошлую ночь, ты была классным партнером по траху. — Моя гордость не удержалась и нанесла этот дешевый укол напоследок. Та самая гордость, которая заставила мои ноги нести меня к беспилотнику, не оглядываясь. Пока мое сердце кричало, чтобы я бежал обратно и умолял Афину полюбить меня.

Я мог бы это сделать, но я был северянином, а мы никогда ни о чем не просили.

— Наша первая остановка — больница, примерно в двух часах езды отсюда, — объявил Ханс, когда беспилотник взлетел. — Там будет много прессы, чтобы засвидетельствовать твою встречу с местными врачами и пациентами.

Я смотрел прямо перед собой безжизненным взглядом. Пятью днями ранее я бы пошутил и посмеялся над повисшим в воздухе напряжением, но потеря, которая поглотила меня в тот момент, была слишком велика, чтобы я заботился о том, что думал обо мне Ханс.

— Ты хочешь поговорить о произошедшем? — спросил меня Ханс полчаса спустя, когда я все еще не произнес ни слова.

— Нет.

— Иногда полезно поговорить о своих эмоциях, — сказал он. — В рамках моего обучения наставничеству я посетил много занятий по психологии.

— Какое это имеет отношение ко мне?

— Я просто имел в виду, что могу помочь, если ты расскажешь мне, что тебя расстроило.

Я фыркнул и отвернулся.

— Сомневаюсь, что ты можешь что-то сделать, если только они не раздавали волшебные палочки на этих занятиях по психологии.

— Позволь мне попробовать, — уговаривал Ханс.

Я хотел накричать на него, чтобы он оставил меня в покое, но Ханс просто пытался быть вежливым, к тому же мне была необходима его помощь.

— Слушай, я буду вести себя примерно в больнице и везде, где нужно, но ты должен сделать мне одолжение, чувак.

— Разумеется, что мне сделать, чтобы тебе стало лучше? — спросил Ханс.

— Я не покину Родину, не поговорив с Лаурой.

— Лаура? Ты имеешь в виду жену Магни?

— Да. Твои люди знают, где она. Мне не нужен ее адрес, просто назначь встречу, где я смогу с ней поговорить.

— У меня нет таких полномочий. Как я уже говорил, я всего лишь новичок.

— Но новичок с творческим подходом. Примени свои навыки наставника и сделай так, чтобы мы с ней встретились.

— Хм, — задумался он, — ты говорил, что она изучала боевые искусства, так?

— Угу.

— Полагаю, я бы мог обзвонить всех и узнать, кому что известно. Проблема в том, что мне не знаком этот район, я мало кого здесь знаю.

— Просто найди Лауру, и сделай это быстро. У меня осталось всего пять дней до того, как я вернусь, и я не хочу разочаровывать Магни.

Ханс использовал оставшееся время в беспилотнике, чтобы позвонить друзьям. Должен отдать ему должное, он был довольно изобретателен. Он заставил каждого человека, с которым общался, пообещать позвонить другим людям и расспросить о рыжеволосой женщине лет двадцати, которая прибыла на Родину приблизительно в мае и обучается боевым искусствам.

Как только мы добрались до больницы, я стал еще более подавлен. Прогуливаясь с двумя женщинами-профессорами, я даже ни разу не пофлиртовал с ними.

Я отвечал коротко и задавал минимум вопросов, потому что под маской профессионала я скорбел о потере Афины.

На протяжении следующих двух дней мы посетили не отложившуюся в памяти череду мест, связанных с медициной. Я улыбался, махал на камеры и даже шутил пару раз, но любой, кто меня знал, заметил бы, что я был сам не свой.

Эта размягшая версия меня творила чудеса с жителями Родины. Толпы становились все больше и больше с каждым местом, которое мы посещали. Ханс сказал, что пресса дала нам — пятерым северянам — прозвища.

— Танцор, Влюбленный, Рейнджер, Художник и Доктор. Вот как вас называют.

— Кто этот Влюбленный?

— Тот, которого звали Брюс Ли. В одном из интервью он признался, что без ума от своей наставницы Антуанетты.

Вспомнив красивую женщину, с которой Брюс оказался в паре, я задался вопросом, покинет ли он Родину с женой или с разбитым сердцем, как я.

Я приехал сюда с намерением переспать с как можно большим количеством женщин. Но это было до того, как Афина проникла мне под кожу и установила связь с той частью меня, которая желала чего-то гораздо более глубокого. С ней я захотел большего.

За два дня до того, как я должен был отправиться домой, я дал еще одно интервью, отвечая на теже самые вопросы о том, что я мясоед, о нехватке представительниц женского пола в Северных землях, о моем пребывании здесь, на Родине, и о моих надеждах на будущее.

Бунтарь во мне хотел бросить несколько ругательств и шокировать их. Единственное, что меня сдерживало, — тот факт, что ранее в тот день я разговаривал с Перл. Ее распирало от гордости.

— Они любят тебя. Моя мама говорит, что Совет получил несколько сообщений от женщин, которые готовы выйти за тебя замуж.

— Здорово, — сказал я ей с улыбкой, которая не коснулась моих глаз.

— Мы можем сейчас вернуться в отель? — спросил я Ханса, когда сел в беспилотник.

— Ты уверен, что хочешь этого? — отозвался он, и по воодушевлению в его глазах мое сердце забилось быстрее.

— Что случилось? С тобой связалась Афина?

— Нет, моя подруга Донна. Мне пришлось выдумать не одну ложь, но это принесло свои плоды. Мы нашли Лауру.

Глава 25

Лаура

Финн

Лаура изменилась с тех пор, как я видел ее в последний раз. Ее волосы стали длиннее, а в том, как она двигалась, появился новый уровень уверенности.

Я пообещал себе, что не буду ее винить, хотя и злился на нее за то, что она причинила моему другу столько боли.

— Ты живешь где-то здесь? — спросил я и выглянул в окно кафе, где она согласилась встретиться со мной.

— Я не скажу тебе, где я живу, но нет, это далеко отсюда. — Лауру отвлекли две женщины, которые узнали меня и пытались привлечь мое внимание, размахивая руками.

— Я предупреждал тебя, что встречаться в таком общественном месте — плохая идея, — пробормотал я. — Не удивляйся, если сегодня вечером в новостях появится наша фотография с выдуманной историей любви.

Взгляд Лауры заметался по комнате.

— Я думала, ты просто преувеличивал.

— Нет. Ладно, не важно. Мы с тобой оба знаем, почему я здесь.

Поерзав на стуле, Лаура опустила взгляд.

— Магни послал тебя, да?

— Он хочет, чтобы ты вернулась домой, Лаура. Он тебя любит.

Она вскинула голову и посмотрела на меня, слегка нахмурившись.

— Откуда ты знаешь? Он никогда не произносил этих слов.

— Может, это не совсем те слова, но только потому, что Магни не очень-то разговорчив. — Я в отчаянии запустил руки в волосы, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы убедить ее. — Он так долго ждал тебя, Лаура.

— Знаю. Прошло почти шесть месяцев с тех пор, как я уехала.

— Я не это имел в виду.

— О?

— Магни пропустил пять турниров, ожидая того момента, когда тебе исполнится восемнадцать. — Я наклонился вперед. — Ты когда-нибудь задумывалась, почему человек, который был победителем любого турнира, в котором участвовал, решил не участвовать в них?

— Я просто думала, что он не готов к браку, — сказала Лаура и моргнула своими прелестными голубыми глазками.

— Тогда ты просто наивная. — Снова откинувшись назад, я скрестил руки на груди. — Магни отдал тебе свое сердце после того эпизода в Сером особняке.

— Я тогда была совсем ребенком. Он же не думал, что я говорю серьезно?

— Ты вообще знаешь Магни? Этот человек всегда относился к жизни слишком серьезно, черт возьми.

Лаура свела брови вместе.

— В этом нет никакого смысла. Тот эпизод произошел за восемь или девять лет до того, как мы поженились. Сомневаюсь, что он вообще помнит.

— Ты попросила его жениться на тебе, — напомнил я, насупившись. — Возможно, это в Северных землях было первое предложение руки и сердца от женщины мужчине, так что да, он, блин, хорошо помнит.

Лаура оперлась локтями на стол и закрыла лицо руками. Я подождал, пока она не подняла глаза и не заговорила.

— Все было совсем не так.

— Тогда как ты это помнишь? — спросил я, и ее взгляд стал отстраненным, когда она вернулась мыслями в прошлое.

— Нас пригласили во дворец Правителя. Моя мать сделала мне прическу и одела в лучшее платье. Я была очень взволнована, но оказалось, что сидеть со взрослыми, пока они пьют кофе и ведут продолжительные беседы часами напролет, скучно. Отчаявшись увидеть великолепия большого дворца, я выскользнула из комнаты и отправилась на разведку. Вот тогда-то я и обнаружила двух дерущихся мужчин. Конечно, в то время я не знала, что это были Хан и Магни. Я просто следила за ними, очарованная тем, с какой грациозностью и поразительной быстротой двигались их мощные, потные тела. Для меня они были взрослыми мужчинами. Хотя Магни в то время было не больше восемнадцати-девятнадцати лет.

Во время своей речи Лаура крутила прядь своих волос между пальцами.

— Будучи ребенком, наблюдающим за чем-то, чего я не понимала, я видела, как Хан провоцировал Магни и сбивал его с ног раз за разом. На это было страшно смотреть, я боялась, что Хан его убьет. — Ее глаза сфокусировались на мне, будто вернувшись в настоящий момент. — Магни поднимался снова и снова, но я не могла понять, почему он не сопротивлялся. От этого мне хотелось плакать.

— Не похоже на Магни, — прокомментировал я.

Лаура едва заметно улыбнулась.

— Наверно, он обучал Хана какой-то особой технике или чему-то в этом роде. В конечном итоге, мне стало невыносимо на это смотреть, и я поняла, что должна что-то предпринять, чтобы ему помочь. Я хотела сама сразиться с Ханом. Но, разумеется, это было невозможно. У меня не было времени на то, чтобы звать отца и просить наказать Хана за жестокое обращение с Магни. Вот почему я вошла в комнату и притворилась, что заблудилась.

— Умно! — кивнул я головой. — И что они сделали?

— Ну, — выдохнула она. Ее глаза снова заволокло пеленой воспоминаний. — Они сразу же перестали драться. Думаю, они оба были удивлены, увидев девятилетнюю девочку. Я помню, как Магни бросился ко мне и спросил, где мой защитник.

— Ты призналась им, что сбежала?

— Нет, я боялась, что у меня возникнут проблемы. Я просто сказала им, что искала уборную, но заблудилась. Магни предложил отвести меня обратно к родителям.

— И на обратном пути ты его спросила?

Лаура потерла ключицу.

— У него были такие красивые глаза, голубые, как у меня, и я так разволновалась из-за всех тех ударов, которые он получил. Потом меня осенило, что этот добрый человек наверняка умрет, если примет участие в турнире, а я не хотела, чтобы он умер.

Я не смог скрыть улыбку.

— Ты пожалела Магни?

— Да, поэтому я умоляла его не участвовать в турнире и пообещала, что если он дождется меня, я выйду за него замуж.

Я рассмеялся.

— Он никогда не рассказывал мне эту часть. Он знал, что ты считала его неспособным победить в сражении?

Лаура слегка пожала плечами.

— Наверное, нет, но он взъерошил мне волосы и назвал милым ребенком. Это все, что я помню с того дня.

— Но он и правда дождался тебя.

— Да, — улыбнулась она, — но я понятия не имела, что это связано с тем эпизодом. — Покачав головой, она понизила голос. — Ты говоришь о нем так, будто он романтик, Финн, но мы оба знаем, что это неправда.

— Дай определение слову «романтик», — попросил я.

— Ну, во-первых, он не умеет выражать свою любовь и всегда командует мной, предупреждая о том или ином.

— Есть много способов признаться в любви, — заметил я. — Быть защитником — один из них.

Лаура призадумалась.

— Возможно, ты прав, но приезд сюда открыл мне глаза на то, насколько ограниченной была моя жизнь в Северных землях. Я счастлива здесь, Финн, к тому же могу обучаться боевым искусствам.

— Лаура, скажи, ты совсем не скучаешь по Северным землям?

Она свела брови вместе.

— Конечно, я скучаю по дому. Скучаю по своим друзьям, по сестре и… — она сглотнула и с силой выдохнула. — И скучаю по Магни.

— Так возвращайся со мной, — воскликнул я, подавшись к ней. — По крайней мере, на какое-то время. Если ничего не получится, ты всегда можешь вернуться сюда. Просто дай Магни шанс поговорить с тобой.

— Он злится на меня, — сказала она, теребя синий браслет. — Я его знаю.

— Естественно. Но только потому, что ты ушла, не попрощавшись, — мягко произнес я. — Лаура, он беспокоится о тебе и скучает.

Закусив губу, она некоторое время сидела тихо, погрузившись в свои размышления.

— Я подумаю об этом. — Она вызывающе вздернула подбородок. — Но тебе лучше предупредить Магни, что я уже не та женщина, что была до отъезда. Я больше не позволю ему командовать мной.

Проклятье. Я мог только представить, как бы отреагировал Магни на возвращение непокорной жены взамен той милой, что его бросила.

— Может, будет лучше, если ты скажешь ему сама, — посоветовал я.

Лаура нервно притопнула ногой.

— Причина, по которой я согласилась встретиться с тобой, заключается в том, что последнее время я много думала о Северных землях. Я чувствую себя виноватой за то, что так ушла. Наверно, нам с Магни было бы полезно поговорить о нашем браке.

— Ты ведь не надумала разводиться, да?

— Я точно знаю, что не хочу возвращаться к тому, что у нас было, а что касается Магни… — она вздохнула. — Давай говорить откровенно, он не самый гибкий человек в мире.

— Да, но он, пожалуй, один из самых преданных, — возразил я, мое сердце бешено колотилось от страха, что Лаура проявит такую жесткость, что разведется с Магни. Его гордость и честь итак уже довольно сильно пострадали, когда она ушла от него. Если она будет настаивать на разводе, станет только хуже.

— Да, думаю, ты прав. Он очень предан. — Она едва заметно кивнула и опустила глаза, выдержав некоторую паузу, после чего заговорила. — Финн, во сколько ты завтра уезжаешь?

— В полдень на границе состоится официальная церемония. После этого мы впятером отчалим.

— Я дам тебе знать, что решу к тому времени, — сказала Лаура и встала. — Если я не появлюсь на границе, не жди меня.

Глава 26

Звонок

Афина

Моя любимая книга не могла удержать мой интерес. Со вздохом смирения я опустила ее к себе на колени. В моем маленьком доме было слишком тихо и пусто.

Когда здесь находились Финн и Ханс, я часто ловила себя на том, что тоскую по тишине и покою, которые были мне привычны. Теперь, когда они вновь меня окружали, я скучала по их компании.

На меня нахлынули воспоминания о глупых шутках Финна и неудачных попытках научить Ханса искусству иронии. Я улыбнулась, когда вспомнила о его скептическом подходе к моей еде в самом начале и о том, как в итоге ему многое в ней пришлось по вкусу.

Я скучала по нему!

Закрыв глаза, я откинулась на спинку дивана и подумала о нашей последней проведенной ночи вместе, как и много раз за последние пять дней, с тех пор как он уехал.

Мы занимались любовью. Это был такой прекрасный опыт, что я буду лелеять его вечно. Если бы только мы не жили в разных странах, и у нас была возможность быть вместе.

Довольно-таки эгоистичная мысль. Даже если бы Совет позволил Финну жить со мной, ему бы пришлось отказаться от своих друзей, культуры и, возможно, от своей работы. Мне было сложно представить, что ему разрешат заниматься медициной на Родине. По крайней мере, ему бы потребовалось время, чтобы доказать свои знания и навыки.

Я была тронута тем, что он предложил остаться со мной. Мне бы в голову не пришло просить его об этом, к тому же сомневаюсь, что он говорил серьезно. Вчера в новостях промелькнуло сообщение о нем и другой женщине. Я прослушала только начало репортажа, подтвердившего, что я сделала правильный выбор, после чего выключила новости. Финн уже сошелся с новой женщиной, и я была за них рада. У меня вырвался стон, когда я повторила эту фразу про себя. «Я за них рада».

Ни одна из моих любимых духовных практик, похоже, не работала, поскольку это не было сказано искренне. Я проделывала энергетическую работу, очищала голову, записывая свои эмоции, составляла длинный список того, за что была благодарна, я занималась заряжающей позитивом йогой и медитировала часами каждый день. И все же я была несчастна.

Встав с дивана, я подошла к окну и посмотрела на заснеженный пейзаж, окинув взглядом небо в поисках любых признаков беспилотных летательных аппаратов. Но ничего не обнаружила.

Впервые мои возможности были ограничены. Я никогда не представляла своей жизни в другом месте. Не представляла себя кем-то иным, кроме как эмоциональной опорой для моего сообщества. Мне было известно только то, как быть жрицей. Теперь я задавалась вопросом, как сложилась бы моя жизнь, если бы в двенадцать лет верховная жрица меня не выбрала?

Для меня всегда было честью исполнять такую важную роль в нашем сообществе. Никогда еще я не чувствовала себя одинокой. До сих пор.

Связь, которую я разделила с Финном той ночью, сильно отличалась от связи, которую я разделяла со своими друзьями. Финн был для меня чем-то большим, нежели источником постоянного развлечения и очарования. Он раскрыл неизведанные и захватывающие стороны моей личности, такие как портал к самопознанию. Я боялась, что отныне все мои отношения с людьми станут бледной имитацией того, что я испытала с Финном. В моей жизни больше не будет сексуального желания и похоти. Только воспоминание о том, что я познала с ним.

На этой неделе я отклонила несколько приглашений от местных семей, которые пригласили меня на ужин. Им было любопытно узнать о северянине, которого я привела в школу их детей. Но я еще была не готова говорить о Финне, иначе бы разрыдалась.

С тяжелым чувством осевшем в теле я включила успокаивающую музыку, достала зеркало, которое использовала в ежедневных занятиях йогой для лица, и снова плюхнулась на диван.

Я выглядела моложе своих лет, и отдавала должное этим ежедневным упражнениям, моим привычкам здорового питания и сна и, конечно же, моей работе с энергией.

Сегодня мое отражение подтвердило, насколько гложило меня изнутри чувство тоски и печали. Подняв руку, я провела пальцем по темным кругам под глазами; свидетельству моей бессонной ночи. Я заметила отсутствие свечения на коже и в глазах, прежде чем мой палец прошелся по контурам губ. Тех самых губ, которые целовали Финна и упивались его любовью.

Ты была классным партнером по траху!

Это была последняя реплика Финна. Несмотря на то, что я знала, как он был расстроен, когда произносил эти слова, мне все равно было грустно, что эта фраза стала последней в нашем с ним разговоре.

Вопреки своему горю, я все же записалась на субботний урок просвещения. Как всегда, декорацией виртуальной реальности стал тихий луг с большим дубом. Он был забит слушателями даже больше, чем обычно. Возможно, визит Финна, носивший развлекательный характер, и интенсивные дебаты о северянах подталкивали людей к общению. Усевшись на пень, я ответила на улыбки собравшихся.

— Да пребудет со всеми вами мир, — произнесла я, когда пришло время начинать. После нашего безмолвного обмена благодарностями я продолжила. — Сегодня мы будем рассматривать тему конфликтов.

Из-за того, что произошло между мной и Финном, эта тема стала для меня личной. Я не торопилась, изучая собравшихся, состоящих из местных жителей и людей, которых я видела впервые. Виртуальная реальность позволяла всем нам встречаться в реалистичной обстановке, не выходя из дома. Я была рада видеть, что мои занятия привлекали людей всех возрастов.

— Кто из вас готов признать, что чувствует себя комфортно в конфликтных ситуациях? — Я улыбнулась, когда ни один человек не поднял руку.

— Вы замечали, что некоторые люди становятся магнитом для конфликтных ситуаций? Это интересное явление и признак того, что существует потенциал для личностного роста. Не хотел бы кто-нибудь из вас вызваться добровольцем и поделиться конфликтом, произошедшим в вашей жизни, чтобы мы могли проанализировать его и, возможно, помочь вам прийти к мирному разрешению?