Соблазнить и влюбиться

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

В ту самую минуту, когда Деметрия отвлекла Жанин своей болтовней, Никос почувствовал, как его накрыла волна ярости. Точно такая ярость вспыхнула в нем еще тогда, на вилле, когда там внезапно появился Стефанос и нарушил их с Жанин идиллию.

Будь они сейчас наедине, Никос, не медля ни секунды, обошел бы вокруг стола, заключил ее в свои жаркие объятия и занялся бы с ней любовью прямо здесь, в гостиной.

Его охватило глубокое разочарование. Жанин была такой красивой, такой желанной — и такой недоступной. Совершенно недосягаемой.

Ведь все могло повернуться совсем иначе. Холодный пот пробежал по спине Никоса, когда он вспомнил, как услышал от Стефаноса ошеломляющую правду. В тот момент у него почернело в глазах, Никос словно получил удар ножом в спину.

Но самым страшным, оказалась разлука с Жанин. Все его мысли были только о ней, о женщине, с которой его насильно разлучили, когда он так неистово хотел ее.

Однако все оказалось гораздо проще, чем он ожидал. Стефанос сам настоял на браке, а Деметрия его полностью поддержала.

Что касается самой Жанин…

Лицо его помрачнело. Он пытался объяснить ей причину женитьбы: что они женятся не потому, что этого требует семья, а потому, что сами этого хотят, однако Жанин делала вид, что ничего не понимает, и между ними не осталось никаких чувств. Но Никос знал, что их отношение друг к другу осталось прежним и никогда не изменится. Неужели она этого не видит?

И сейчас она не могла не заметить желание, которое вспыхнуло во взгляде Никоса, равно как и в ее собственном. Не могла не ощутить того влечения, которое крепко связывало их невидимой нитью.

Но он заставит ее признать это. Обязательно заставит!

Никоса снедало чувство неудовлетворенности. Стефанос приказал ему уехать из страны на время приготовления к свадьбе. У Никоса не было другого выбора, кроме как согласиться на условия Стефаноса. Шурин ясно дал ему понять, что он не увидит Жанин до тех пор, пока на ее пальце не засияет обручальное кольцо.

Губы Никоса сжались. Он беспрекословно подчинился Стефаносу, но каждый прожитый в Австралии день был для него сущим мучением. Однако постепенно отчаяние вытеснилось мыслями о том, что очень скоро его одиночество закончится. Скоро Жанин снова будет в его постели. Нужно лишь немного подождать.

Жанин закрыла глаза и откинулась на холодную кожаную подушку сиденья. Она чувствовала, как бесшумно вибрируют двигатели служебного самолета Стефаноса. Ее руки лежали на широких подлокотниках, на пальце блестело кольцо.

Обручальное кольцо.

Слава богу, все уже было позади, самая главная и ответственная роль сыграна. Она вышла замуж за человека, который очаровал ее лишь для того, чтобы переспать с ней и навсегда вычеркнуть из ее жизни богатого женатого любовника.

Собственный ответ Никосу на предложение пожениться эхом отзывался в ее голове: «В жизни не слышала ничего более отвратительного». Тем не менее, она все это время именно так и поступала: отвратительно.

— Не хотите чего-нибудь выпить, миссис Кириакис? — вежливо обратился к ней стюард.

Жанин отрицательно покачала головой. Затем вдруг резко передумала и заказала джин с тоником. Она ведь практически не притронулась к яствам за роскошным свадебным столом, сервированным в одном из самых престижных отелей Афин. Лишь пригубила шампанское, которое с трудом смогла проглотить. Лишь делала вид, что ест, но на самом деле еда застревала у нее в горле. Она отчаянно пыталась не выдать всем своего удрученного состояния.

Прием, на котором присутствовало множество гостей, преимущественно греков, удался на славу. Все взгляды были устремлены на невесту, Жанин кожей чувствовала праздное любопытство гостей. Она стояла прямая и неподвижная, как греческая колонна, одетая в атласное платье цвета слоновой кости, с узкой юбкой и длинным шлейфом. Жанин очень надеялась, что гости сочтут ее состояние обычным предсвадебным мандражом. Ей бы очень не хотелось, чтобы гости заметили ее грусть.

Единственный момент, когда спасительное состояние отрешенности ненадолго отпустило ее, настал во время прощания молодоженов с гостями. Отец заключил ее в свои объятия и поцеловал в лоб.

— Дорогая, помни о том, как сильно я тебя люблю. — Это было все, что Стефанос сказал ей на прощание, но и этого оказалось достаточно, чтобы растопить лед, сковавший ее разум и тело.

Деметрия крепко обняла Жанин и поцеловала ее в обе щеки. Ее глаза горели лихорадочным огнем, а Жанин отводила свой взгляд, не в силах честно взглянуть ей в глаза…

Стюард принес ей джин, и она отпила маленький глоток. Напиток показался чересчур крепким, и ее передернуло, но она тут же выпила еще.

Из соседнего ряда к Жанин протянулась рука и отобрала у нее стакан.

— Тебе не следует пить на голодный желудок.

Жанин стрельнула в Никоса злобным взглядом, но он, как ни в чем не бывало, продолжал читать «Гарвард бизнес ревью».

— Немедленно верни стакан!

Никос спокойно посмотрел на Жанин.

— Ты ведь практически ничего не ела. Алкоголь ударит тебе в голову.

Жанин отвела глаза к окну. Она не могла смотреть на Никоса, потому что он сразу выводил ее из состояния оцепенения, в котором ей было очень удобно.

Внизу простиралась темная масса Балкан, которая контрастировала с ярким светом луны, отражавшейся в озере или реке.

«По крайней мере, в Австрии будет прохладнее», — равнодушно подумала Жанин. Она совершенно не принимала участия в выборе места, где они проведут свой медовый месяц.

Из соседнего ряда на нее был устремлен взгляд темных глаз Никоса. Свадебная церемония оказалась гораздо более неприятной, чем он предполагал. Деметрия, должно быть, пригласила всех своих знакомых. Основной причиной брака гости считали взаимовыгодное слияние двух капиталов. Мужская половина полагала, что Никосу крупно повезло: дочь Стефаноса оказалась еще и красавицей. Женская же половина была не столь великодушна.

— Никос, дорогой, наконец-то ты встретил женщину, на которой тебе пришлось жениться прежде, чем ты затащил ее в свою постель, — колко бросила ему в лицо одна из бывших любовниц.

Отель в одном из самых красивых австрийских курортных городов, когда-то был летней резиденцией габсбургского принца. Реставрация вернула зданию былую роскошь, благодаря которой отель стал принимать только очень богатых гостей.

«Интересно, он тоже принадлежит моему отцу?» — подумала Жанин.

Она молча проследовала за Никосом в их номер. Мебель ручной работы и тяжелые гардины делали его похожим на дворцовую комнату. Жанин отвела взгляд от огромной кровати и прошла в ванную. Закрыв за собой дверь на замок, она стала наполнять водой ванну, стоявшую на четырех львиных лапах.

Сняв свой костюм цвета слоновой кости, максимально приталенный и выгодно подчеркивавший ее стройную фигуру, Жанин аккуратно повесила его на спинку резного стула, распустила волосы, умело уложенные парикмахером высшего разряда, и заколола их наверх. Затем принялась смывать с лица макияж, благо, что средств на туалетном столике было предостаточно на любой вкус. Сняв с себя нижнее белье, она шагнула в ванну, наполненную душистой пеной, с наслаждением улеглась в теплую воду и уставилась в потолок.

Она чувствовала себя жутко вымотанной. Каждая мышца ныла от усталости. Свет над туалетным столиком то тускнел, то становился ярче, все плыло у нее перед глазами.

Некоторое время спустя она в каком-то забытьи вылезла из ванны, вытерлась и завернулась в большое махровое полотенце. Чувство усталости давило на нее невыносимой тяжестью. Ей нужно поспать.

Заснуть навеки.

Девушка медленно проследовала из ванной комнаты в спальню и остановилась как вкопанная: там ее ждал Никос, который уже снял с себя почти всю одежду. Он стоял в расстегнутой рубашке и трусах и снимал золотые запонки.

Жанин ошеломленно уставилась на него. Ее взгляд скользнул на загорелые мускулистые бедра… Лишь усилием воли она заставила себя отвести глаза. Это был ее маленький успех.

Никос подошел вплотную к Жанин. У него было странное выражение лица: смесь напряжения и ликования.

— Ты даже не можешь себе представить, — начал он охрипшим от страсти голосом, — как я жаждал этого момента… — Кончиками пальцев он прикоснулся к ее щеке. — Боже мой, какая же ты красивая! Такая желанная, и наконец-то принадлежишь мне по праву, — дрогнувшим голосом произнес он и притянул Жанин к себе.

Она резко оттолкнула его.

— Оставь меня в покое! — В ее голосе прорвалась паника, она неловко отступила назад. — Убирайся вон!

Никос в изумлении смотрел на нее. Его загорелая грудь, покрытая темными завитками волос, учащенно вздымалась.

— Вон? — переспросил он, не веря своим ушам.

— Да, вон! Вот дверь! Убирайся к черту!

— Ты ведь это не серьезно, правда? — пожал он плечами, уверенный в том, что она шутит.

Его слова странно подействовали на Жанин. Оцепенение, все это время надежно укрывавшее ее от внешнего мира, вдруг разлетелось на тысячи осколков. Ее глаза вспыхнули гневом.

— Я говорю абсолютно серьезно. Неужели ты и в самом деле полагал, что этот брак будет чем-то большим, чем одно название? — изумилась она.

— Одно название? — эхом повторил он и посмотрел на нее как на умалишенную. — О чем ты?

У Жанин вытянулось лицо.

— А ты разве не знаешь? — прошипела она. — Ты ведь сам мне сказал, что наш брак — это способ позволить Стефаносу и Деметрии загладить свою вину.

Никос ушам своим не верил.

— Но это вовсе не значит, что я думал о нашем браке как о представлении! О господи! Только мысль о том, что ты снова будешь моей, не позволяла мне сойти с ума. Я так мечтал поскорее обнять тебя… — Он шагнул к ней и тихо добавил: — И заняться с тобой любовью. Вновь.

Жанин откинула голову назад.

— Заняться любовью? — насмешливо повторила она. — Да мы никогда в жизни не занимались с тобой любовью.

Никос удивленно изогнул бровь.

— У тебя такая короткая память? — с издевкой, спросил он. — Тогда я просто обязан тебе напомнить те сладкие мгновения страсти, каждую минуту…

Лицо Жанин исказилось от боли.

— Мы никогда не занимались любовью, — она снова сделала акцент на последнем слове. — Мы занимались сексом, и только. Это был секс между двумя абсолютно незнакомыми людьми, которые совершенно ничего не знали друг о друге. А то, что знали, все было ложью.

Никос пропустил ее тираду мимо ушей.

— Ты считаешь, мне было приятно думать, что ты любовница Стефаноса? Я просто возликовал, когда узнал, что это не так!

Жанин глубоко вздохнула.

— Конечно, ты обрадовался: ведь угроза браку твоей сестры перестала существовать в тот самый момент, когда Стефанос сообщил тебе, что я его дочь!

Никос с сожалением покачал головой.

— Ты ошибаешься, Жанин. У меня была другая причина. — Он спокойно смотрел ей в глаза, блестевшие лихорадочным блеском. — Я вернул тебя. Вернул туда, где твое настоящее место: в моих объятиях, в моей постели. Когда судьба нас разлучила, я впал в отчаяние. Все мои мысли были о тебе.

Никос приблизился к Жанин еще на шаг. Она отступила и прислонилась к стене. Ее охватила паника и еще какое-то сильное, доселе неведомое чувство.

— Теперь, — сказал Никос, приблизившись к ней вплотную, — ты снова вернулась ко мне…

— Нет, — тихо, но твердо ответила девушка обреченным голосом. — Ты и пальцем до меня не дотронешься. Мне противны твои прикосновения.

Никос замер в неподвижности.

Жанин с отвращением передернула плечами.

— Все, что ты делал, все, что говорил, оказалось ложью. Ты лгал мне с самого начала, с того самого момента, как увидел меня. Я знаю, ты оправдываешь себя тем, что действовал исключительно в интересах сестры, но для меня тебе нет оправдания. Я оскорблена до глубины души, и ничего с этим не поделаешь.

— Но я вовсе не хотел… — каким-то не своим голосом произнес он.

Жанин вдруг почувствовала острый приступ тошноты. Лицо перекосило от омерзения к этому человеку.

— Не лги! — выкрикнула она. — Я все знаю, Никос, ведь я была там, когда ты так успешно приводил в жизнь свой план, по моему соблазнению! Теперь, оглядываясь назад, понимаю, что это была не я. Это была женщина, которая, по твоему мнению, была способна закрутить роман с женатым мужчиной. Мужчиной, который старше ее на двадцать лет и годится ей в отцы! Ты подумал о том, каково мне было узнать твое мнение обо мне? — с горечью спросила она. — Меня воротит от всего этого. От того, что ты стоишь здесь и говоришь мне о том, как жаждешь снова заняться со мной сексом, как ты страдал от разлуки… — Ее губы изогнулись в усмешке. — Я ведь просто тело для тебя, бездушное тело, не так ли? Тебя даже не смутил тот факт, что у меня, собственно, был другой мужчина!

Никос тряхнул головой, будто избавляясь от кошмарного сна, и коснулся рукой щеки Жанин.

— Но это не было ложью, — он притянул ее к себе и поцеловал нежным долгим поцелуем.

На мгновение у Жанин сладко закружилась голова.

— Вот что является истиной на самом деле, — мягко сказал он низким бархатным голосом. — Это всегда будет правдой. Нам стоило лишь один раз взглянуть друг другу в глаза, как обоих опалило желание. Только об этом мы должны помнить, и ни о чем другом.

Жанин медленно отстранилась.

— Знаешь, — сказала она, слыша свой голос как будто со стороны, — о чем я подумала, когда ты сказал мне, что хочешь, чтобы я поехала с тобой в Афины? Это было перед приездом Стефаноса, — напомнила она, словно он забыл. — Я подумала, что ты хочешь на мне жениться. Забавно, да? А на самом деле ты хотел увезти меня в Афины в качестве своей любовницы, чтобы я наверняка больше никогда не увидела Стефаноса. Ты был готов на все ради своей сестры.

— Нет, — сухо ответил Никос. — Я не был готов к тому, что захочу, чтобы ты осталась со мной навсегда. Я даже не подозревал, что буду так тосковать по тебе.

Из горла Жанин вырвалось рыдание, ее снова охватило чувство, которому она долго не могла дать названия. Чувство, которому сопротивлялась всеми силами своей души.

Любовь.

Любовь к Никосу Кириакису.

Любовь к мужчине, которого к ней подослали, чтобы уничтожить.

«Он вовсе не собирался влюблять тебя в себя», — возразил внутренний голос. А она влюбилась.

Жанин горько усмехнулась.

— Тебе повезло, что я понравилась тебе с первого взгляда, — с сарказмом сказала она. — Представляю, как тяжело было бы тебе спать с женщиной, которая совершенно тебя не привлекает. — В ее голосе, слышалась открытая издевка.

— Я тоже об этом думал, — его губы изогнулись в подобии улыбки. — Но судьба сыграла со мной злую шутку. — Улыбка сползла с его лица. — Твой кошмар начался с того момента, когда на вилле приземлился вертолет Стефаноса. Мой начался гораздо раньше. — Никос подошел к шкафу, снял с вешалки халат и накинул его на себя.

Что ж, настал момент истины, тем более она так стремится ее узнать. Никосу сейчас казалось, что он стоит на краю пропасти и все зависит от Жанин: упадет он и разобьется или останется жить.

Ему вспомнилось, как он стоял на балконе отеля Стефаноса в состоянии, близком к смятению, борясь со своими чувствами, пока наконец не решил, что опасность влюбиться в Жанин ему не грозит.

Глупо было так думать. Игнорировать то, что с ним происходит. Не обращать внимания на другие мысли, кроме одной-единственной: соблазнить Жанин. Отметать в сторону другие чувства, кроме слепого желания переспать с ней.

Дурак. Решил, что раз он переспал с ней, то сможет удержать возле себя навеки. И ничто не сможет ему помешать. А когда Стефанос разлучил их, Никос сделал все, чтобы вернуть Жанин обратно. Он женился на ней.

Но так и не вернул.

Никос посмотрел на Жанин взглядом, полным боли и отчаяния, потому что все его радужные планы рухнули в одночасье, в тот самый момент, когда она в панике крикнула ему: «Убирайся вон!»

Теперь Жанин была недосягаема, как далекая и яркая звезда.

Никос почувствовал, что его сердце разрывается. Он никогда не слушал своего сердца, потому что оно упорно хранило молчание и дрогнуло лишь тогда, когда он впервые увидел Жанин. Он пошел на поводу у новых чувств. Шаг за шагом он соблазнял Жанин, заманивая ее в свои сети, и не заметил, как сам оказался в ловушке. Его сердце оказалось в ловушке.

Никос не сводил с Жанин пристального взгляда. Она стояла молча и не двигалась. Интересно, как долго он молчал? Никос точно не знал.

— Мои страдания, — произнес он каким-то отчужденным голосом, — начались с того самого момента, когда я влюбился в женщину, из-за которой рушился брак моей сестры.