Сокровища Монтесумы

10.

Элли от него что-то утаивает, думал Мэтт с постепенно нарастающим разочарованием.

В ней появилась какая-то новая скрытность помимо ее обычного нежелания делиться с ним любой информацией о цели их поисков. Это новое отдаление началось сразу после их возвращения и, возможно, как-то было связано со следами, которые он обнаружил.

Она молчала всю обратную дорогу до хижины, затем все время, пока задумчиво ковыряла ложкой еду, и после, когда они прибирались после ужина. Растерянность и беспокойство окутывали ее почти видимым темным облаком, полностью лишив жизнерадостности и задора, к которым Мэтт уже успел привыкнуть.

После ужина Элли, все так же ни слова не говоря, опустилась на колени и забралась в тайные запасы Ангуса под половицей. Когда она вытащила оттуда бутылку виски, Мэтт пожалел, что показал ей этот тайник.

Элли медленно поднялась на ноги, взяла со стола чистую кружку и, подхватив с кровати одеяло, с непреклонным видом направилась к выходу из хижины. Мэтт хмуро наблюдал за ней.

— Можно поинтересоваться, куда вы направляетесь?

— Хочу побыть одна, если не возражаете, — произнесла она с достоинством.

Она не только не доверяла ему и не отвечала на прямые вопросы, но она по-прежнему подчеркивала ту колоссальную пропасть, что лежала между ними: дочерью английского графа и безродным картежником и авантюристом. Размышляя об этом, он смог обнаружить лишь одно, что странным образом перекидывало мостик через эту пропасть, — их соперничество.

Кивнув на бутылку, Мэтт сказал:

— Непохоже на то, что вы собираетесь провести этот вечер в полном одиночестве. Решили взять бурбон для компании? Не слишком-то это умно, профессор.

Она приподняла подбородок с тем самым видом, который всегда вызывал у него отчаянное желание провести пальцами по ее скуле и вниз, по этой длинной гордой шее.

— В действительности это шотландское виски, — заявила она в ответ. Пожалуй, это была ее самая длинная фраза за последние несколько часов. — Ваш друг, очевидно, был знатоком и джентльменом с хорошим вкусом. Ничего похожего на всех остальных, которых я тут встречала.

Она гордо прошествовала мимо него. Дверь за ней тихо закрылась.

Мэтт закрыл глаза и медленно, глубоко вздохнул. Как это у нее получается? Как ей удается взбесить его до предела, вызвать яростную вспышку, которая прожигала его насквозь и ударяла прямо в нижнюю часть его тела? И почему он позволил этой невозможной женщине так глубоко влезть ему в душу?

Он подошел к окну и приподнял край занавески. Элли тащила охапку сушняка к кострищу, которое располагалось перед домом. Она сложила дрова в каменный круг, затем пошла за новой охапкой.

Десять минут спустя костер уже весело горел, а сама она сидела рядом в меланхоличной позе, откинувшись спиной на груду бревен, сложенных возле нехитрого очага. Довольно большая порция виски плескалась в ее кружке. Элли поднесла ее к губам и сделала глоток. В то же мгновение она согнулась пополам, задыхаясь и откашливаясь.

Мэтт не смог сдержать улыбки. Эта утонченная англичаночка явно не привыкла к крепким напиткам. Но тем не Менее она снова выпрямилась, откинулась назад и храбро Поднесла кружку к губам. На это раз она пила очень маленькими глотками, пока горло не привыкло к обжигающему вкусу виски. Через несколько минут она уже полностью пришла в себя и расслабилась.

Элли сидела, смотрела на огонь, демонстрируя все притки того, что намерена напиться до бесчувствия.

Мэтт раздраженно выругался про себя. В конце кон-какое ему дело до того, что она собирается напиться? Он за нее не отвечает. Мэтт отвернулся от окна, вытащил колоду карт из своей седельной сумки, сел за стол и принялся тасовать карты, пытаясь отвлечься.

Когда у него не сложился четвертый пасьянс подряд, Мэтт взглянул на окно. В действительности его взгляд обращался к окну несколько раз за последний час.

Быть может, ему все же стоит остановить ее? Так, на всякий случай?

Снова откинув занавеску, Мэтт выглянул и увидел странную картину.

Огонь ярко пылал, освещая круг, отделяющий Элли от окружающей ее темноты. Девушка сидела, все так же уставившись на языки пламени. Она перекинула на грудь косу и медленно расплетала ее, пока шелковистый каскад волос не рассыпался по ее плечам, сверкая в пламени костра почти чистым золотом.

У Мэтта явственно участился пульс. Интересно, как подействовал алкоголь на ту стену, которую она выстроила вокруг себя? Разрушил ли, высвободив ее томящуюся взаперти страстную натуру? Или укрепил, превратив в глухую крепость?

И зачем только он занимается этим самоистязанием? Пасьянс гораздо безопаснее… скучнее, но безопаснее.

Пять минут спустя он все еще стоял возле окна. Наконец, раздраженно фыркнув, он признал, что проиграл битву с самим собой, и вышел наружу. Он еще докажет ей. что ему можно доверять. Он ни за что не воспользуется представившимся ему удобным случаем уложить ее в постель, как на его месте поступили бы многие другие мужчины, ни за что не упустившие бы подобного шанса.

Она держала бутылку в одной руке, поставив ее на безвольно вытянутую ногу. Вторая нога была согнута, и на колене стояла полупустая кружка. Мэтт отметил, что девушка выглядит довольно несчастной, что никак не умаляло ее красоты и привлекательности.

Мэтт остановился возле нее. Элли повернула голову и уставилась на носки его сапог.

— Я не так уж часто это делаю, знаете ли, — произнесла Элли совершенно четко, без малейших признаков опьянения. Но в ее голосе слышалась глубокая печаль.

— Я так и думал. — Мэтт скрестил на груди руки. — И как долго вы собираетесь вот так сидеть? — спросил он с вызовом.

— Столько, сколько захочу. Имею право.

— И в самом деле. Но на что? Прикончить эту бутылку?

— Я не это имела в виду. Но если захочу это сделать, то, дьявол забери, почему бы нет? — И она отсалютовала ему бутылкой.

— У вас будет зверски трещать голова завтра утром. — Она тяжело вздохнула:

— Я знаю.

Мэтт просто не мог стоять и смотреть на нее, такую несчастную. И хотя у него не было права выспрашивать ее о причине ее отчаяния, он очень хотел, чтобы она ему все рассказала. Он сел рядом и облокотился спиной о другое бревно. Вытянув свои длинные ноги, он скрестил их, при этом едва не задев ботинок Элли.

Ладно, если вы имели в виду не виски, — решил он закинуть пробный шар, — тогда на что вы имеете право?

Она сделала попытку улыбнуться, но улыбка получилась какая-то кривая.

— На острый приступ жалости к себе, — сказала она угрюмо.

— Ага! Так я и предполагал. Не снесете мне голову, если я спрошу вас, почему?

Она тяжело сглотнула:

Я не знаю, где искать дальше.

Она тряхнула головой, и всполохи света засверкали среди ее взметнувшихся светлых прядей. Мэтт мучительно жаждал пропустить эти пряди сквозь пальцы, почувствовать их шелковистое скольжение на своих губах… на груди…

Завтра мы начнем поиски снова.

— Но, не зная, где именно начинать, это все равно что искать иголку в стоге сена. — Элли перевела взгляд на янтарную жидкость в бутылке, которую продолжала держать в руке. Очень тихо, почти неслышно она прошептала: — Возможно, я просто обманываю сама себя.

Ее печаль, безнадежность ее тона полоснула Мэтта словно лезвие ножа. Открытие поразило его: Элли Карлайл, эта решительная, непреклонная, неунывающая леди оказалась способна на уныние и сомнения. И это сразу сделало ее более человечной, понятной… и более желанной. Ему смертельно хотелось сейчас обнять ее и утешить. Но реакция нижней части его тела говорила о том, что он уже не сможет остановиться на одном только утешении…

— Если вы уверены, что эти знаки где-то здесь, то и я так думаю, — сказал он глухо, пытаясь унять разбушевавшееся воображение. — Значит, будем искать, пока не найдем.

— Вы ничего не понимаете, Мэтт! — воскликнула она. — Каждый день для меня бесценен. Мы можем бродить в поисках этих знаков неделями, бесцельно тратя силы наших лошадей и припасы. Но у меня нет этого времени.

Ага! Вот теперь она подобралась к самой сути.

У вас что, есть какой-то предельный срок? Вы до сих пор не упоминали об этом.

Стеклянная бутылка лязгнула о край металлической кружки, когда она попыталась налить себе еще виски. Мэтт решил поднажать:

Вы сегодня были что-то особенно молчаливы. Это имеет отношение к тем следам, которые мы обнаружили днем?

Кружка повисла в воздухе, так и не коснувшись губ.

Что знаете о предельных сроках вы, игрок, ради всего святого?! — с горечью прошептала она. — Вы не связаны обязательствами, ответственностью или тем, что ожидают от вас другие люди! — Элли тяжело вздохнула. — Я ненавижу вас за эту вашу свободу.

У Мэтта имелись свои собственные представления на этот счет. Он высоко ценил свою свободу, но его так и подмывало заметить, что отсутствие ответственности обычно означает одиночество, отсутствие дома, семьи, близких людей, которые любят и заботятся о тебе.

Вы избегаете отвечать на мой вопрос, профессор, этим искусством вы овладели в совершенстве, но я ведь тоже могу быть настойчивым. Я спросил вас о следах.

Мэтт встал, вынул бутылку из ее руки и отставил в сторону. Но когда он потянулся за ее кружкой, она оттолкнула его. Мэтт решил не сражаться сейчас с ней из-за такой ерунды.

— Какие следы?

— Вы прекрасно поняли, о чем я говорю.

Она взглянула на него широко открытыми невинными глазами.

Ах, о тех следах! Но почему вы решили, что они меня касаются? — Она неуверенно взмахнула свободной рукой и поднялась на ноги. Этот жест выдал почти полную потерю координации.

Не думая, что делает, Мэтт обхватил ее за талию, едва удержав от того, чтобы она не прижалась к нему всем телом в своем свободном, неконтролируемом движении. Но они все же соприкоснулись животами, и Мэтт ощутил почти непреодолимое желание подхватить ее сзади за те самые аппетитные ягодицы, которыми он сегодня целый день любовался, и прижать к себе так, чтобы вдавиться со всем жаром в эту податливую мягкую женскую плоть. Прежде чем это желание полностью овладело им, лишив остатков разума, он освободил ее от своих объятий, почти оттолкнув от себя.

Элли посмотрела на него широко раскрытыми невинными глазами:

Я вам противна?

Мэтт едва удержался, чтобы не расхохотаться. Но это был бы горький смех. Ее оскорбило предположение, что он нашел ее неприятной, а вовсе не то, что он фактически уже соблазнил ее в своих мыслях. Быть может, у него еще оставалась надежда на взаимную страсть? Кто знает? Но только не сейчас, когда она находилась под действием алкоголя. Мэтт презирал бы сам себя, если бы попытался это сейчас выяснить.

— На самом деле я думаю, что, пьяная, вы прелестны, — заключил он мягко.

— Пьяная? — Элли с достоинством выпрямилась. — Какое вульгарное слово! Вы могли бы сказать вместо этого что-то более элегантное, ну, например… что-то вроде “слегка навеселе”.

— Как прикажете, леди. — Элли внезапно покраснела.

— Вы назвали меня прелестной?

Думаю, мы можем пропустить это место, — пробормотал Мэтт, видя по некоторым признакам, что она попалась на комплимент.

Но Элли снова удивила его, шлепнувшись обратно на свое место. Она подтянула колени к груди и обхватила их руками, положив подбородок на сложенные в замок руки. Весь ее вид говорил о том, что она чувствует себя удрученной.

Прелестная — это звучит как-то… ну, довольно мило. Но, к сожалению, это совсем не то, что мне надо.

С каждым моментом их разговор приобретал все более необычный, причудливый характер. Впрочем, и саму Элли едва ли можно было отнести к обычным женщинам.

— Так, значит, “прелестная” вас не устраивает?

— Да нет, просто, боюсь, этого недостаточно. Мне бы хотелось быть соблазнительной, загадочной… прекрасной, — произнесла она мечтательно.

У Мэтта невольно поползли вверх брови.

— А вы разве не прекрасны? Не соблазнительны? — Она бросила на него укоризненный взгляд.

— Не издевайтесь. Это подло.

Очевидно, я чего-то не понимаю. — Мэтт сел рядом с ней. — Зачем вам быть соблазнительной?

“Милосердный боже, — подумал он. — Неужели она не понимает, что стоит ей хоть немного опустить свои колючки и ее соблазнительность тут же может довести любого мужчину до сумасшествия?”.

Я собираюсь замуж.

Это неожиданное заявление мгновенно лишило его способности свободно дышать. Прошло некоторое время, рока он смог прийти в себя.

— А я полагал, что помолвка с Питером расторгнута.

— Это так. Но, к сожалению, я все равно должна выйти за кого-нибудь замуж, и притом в самое ближайшее время. В этом заключается моя ужасная судьба, которая, как топор палача, висит над моей головой.

— Полагаю, вы не слишком-то стремитесь выйти замуж.

— Разумеется, нет. Но, согласно заключенному договору с моим отцом, я должна буду это сделать. А раз я потеряла своего жениха, то, видимо, мне придется найти другого сразу, как только я вернусь в Англию. — Она тяжело вздохнула: — Какая досада!

— Но ведь вы были довольно долго предоставлены самой себе, не так ли, профессор?

— Точно. И мне по душе такая жизнь. Возможности археологических изысканий бесконечны. Ну почему я должна зависеть от мужчины, который будет держать меня дома в роли хозяйки, из года в год делать мне детей, пока сам он будет курить дорогие сигары в роскошном клубе с такими же бездельниками, как он сам, играть в карты и развлекаться с любовницами?

Мэтт поморщился. Он представил, как постепенно будет угасать ее жизнелюбие при этом ограниченном, скучном существовании, и ему стало не по себе.

— Не все мужчины настолько эгоистичны.

— В моем мире — все. К сожалению, от женщины моего положения все ждут только одного — замужества. А, кроме того, я дала слово.

Мэтт подумал о женщинах, которых некоторое время защищал в борделе мадам Симоны, их слезы, пролитые на его плече, горечь, которая уже к тридцати годам превращала этих молодых цветущих женщин в высохшие, угасшие тени. Тем трем юным женщинам, которые обратились к нему за помощью, когда обнаружили, что беременны, в действительности очень повезло. Их отчаяние — они, разумеется, даже не знали отцов своих детей, — заставило его помочь им вырваться из той ужасной жизни. И хотя они находились на его иждивении в течение довольно долгого времени, теперь все три вели вполне независимую, респектабельную жизнь.

Поэтому он хорошо знал, что для женщины есть гораздо худшая судьба, чем замужество.

Так, значит, вы никогда не встречали мужчину, который мог бы удовлетворить вас и дать вам нечто такое, чего не могла бы предложить археология?

Он ожидал, что она возмутится, поднимет его на смех из-за этих слов, но вместо этого Элли холодно ответила:

Никогда.

Ни жарких поцелуев при луне, от которых прерывается дыхание и делаются ватными ноги? Ни нежных слов любви? — продолжал допытываться Мэтт.

Желание, скрученное его волей в тугой узел, пожирало его изнутри. Интересно, что испытает мужчина, которому посчастливится стать ее проводником в не изведанный ею мир страсти, который поможет ей раскрыть в себе истинные сокровища, неизвестные пока даже ей самой?

Элли снисходительно пожала плечами.

— Это всего лишь приятные заблуждения, питающие романтические фантазии. Но они не имеют ничего общего с реальной жизнью.

— И вы никогда не встречали мужчину и женщину, которые действительно любили бы друг друга?

— Да, встречала. — Выражение ее лица внезапно смягчилось. — Мои родители. Моя мама охотно оставила привычную жизнь и друзей и последовала за отцом в его бесконечных путешествиях по миру. Когда она умерла, для моего отца буквально погасла путеводная звезда.

— Но тогда почему вы считаете, что не можете сами встретить такую же…

Внезапно она вскочила на ноги. Заметно пошатываясь, она с негодованием воскликнула:

Просто на свете существуют люди, которым не суждено испытывать подобные чувства! Некоторые люди слишком логичны и рассудительны, чтобы их захватило… это… ну, вы понимаете…

Желание? Страсть? — спросил он с чуть заметной иронией.

Она сощурила глаза.

Ну, для этого я еще должна встретить мужчину, который мог бы вызвать во мне что-нибудь помимо раздражения.

Если у Мэтта и оставались какие-либо сомнения, то этот разговор их полностью развеял. Элли Карлайл, эта удивительная, красивая, гордая женщина, никогда не отдавала себя мужчине. И этот факт отчего-то обрадовал его гораздо больше, чем должен был бы в сложившихся обстоятельствах.

Между тем Элли принялась ходить взад и вперед, чуть покачиваясь и размахивая руками.

На самом деле я просто не знаю, чего хотят мужчины! — вдруг призналась она.

Мэтт следил за ней жадным взглядом, не в силах оторвать глаз от ее груди, чуть вздрагивающей при каждом шаге.

Я могу объяснить вам, чего хотят мужчины, — хрипло сказал он.

Элли резко повернулась к нему:

— Можете? Правда?

— Только это… довольно сложно объяснить.

— Нет, пожалуйста, скажите мне. Я действительно хочу знать. Ведь это чертовски досадно, что мужчины боятся независимых, прямых женщин. Как привлечь к себе поклонника, как не напугать его, прежде чем он сделает предложение? До сих пор у меня прекрасно получалось отталкивать от себя мужчин.

Мэтт быстро прикинул в уме возможности, которые может представить ему подобная игра в наставника. Возможно, в процессе обучения он сможет помочь ей обнаружить свою глубоко запрятанную страстность, и кто знает…

Было бы гораздо более эффективно, если бы я смог показать вам… научить вас.

Она так радостно вздохнула, у нее так засветились глаза, словно она совершила какое-то умопомрачительное открытие.

Какое замечательное предложение! Научите меня привлекать мужчин! Ведь вы — идеальный наставник! Вы очень опытны в таких делах, и у вас не может быть личного интереса, ведь мы с вами едва выносим друг друга!

Мэтт хищно оскалился. Элли Карлайл только что бросила ему перчатку. Она даже не догадывалась, как страстно он жаждал принять ее вызов.

— Это может быть вполне нейтральное соглашение, — продолжала она. — Никаких осложнений. И это вовсе не то, что вы могли бы… — Она бросила на него исполненным благонравного негодования взгляд. — Вы, разумеется, не собираетесь воспользоваться моей доброй волей, не так ли? — подозрительно спросила она.

— Ну разумеется, нет! — заверил ее Мэтт, добавив при этом про себя: “Во всяком случае, до тех пор, пока ты сама не захочешь меня, моя милая. Я могу быть больше джентльменом, чем любой из твоих английских лордов!” — Ведь, как вы только что верно заметили, мы едва выносим друг друга.

— О да, конечно! Разумеется! — После недолгого колебания она спросила несколько скептически: — Но почему вы не спрашиваете, что вы сами получите от этого соглашения?

Мэтт попытался не выдать своих эмоций. Разумеется, он может все испортить, если будет облизываться, как кот перед банкой сливок.

— Мне будет вполне достаточной наградой избавление от скуки. Все-таки это шаг вперед по сравнению с раскладыванием пасьянса каждый вечер.

— Ну, хорошо. Если вы так думаете… так когда мы начнем? Завтра?

Щеки Элли немного порозовели, глаза сияли. Мэтт знал, что она никогда не прибегала к обычным женским ухищрениям, чтобы привлечь внимание мужчин: никаких глубоких декольте, искусно подведенных глаз и губ. В ней не было ничего искусственного. И это сводило его с ума.

Возможно, она и сможет что-то извлечь из этих уроков, но уже сейчас он понимал, что ему самому придется напрячь всю силу воли, чтобы держать себя в узде.

* * *

Элли наблюдала за тем, как Мэтт двигается, ленивая грация его великолепного тела завораживала ее. Она нервно сглотнула. За долгие годы своих путешествий она встречала много прекрасно сложенных, мускулистых мужчин, но они, как правило, не отличались особым интеллектом и образованием. А те учтивые джентльмены, что составляли цвет английской аристократии и академического научного мира, не страдали недостатком ума или образования, но, к сожалению, их снобизм, изнеженность и привычка к постоянному притворству в глазах Элли лишали их всякого очарования.

Мэтт Деверо удачно сочетал в себе лучшие черты обоих миров: острый ум и изначальную мужскую силу и характер, не испорченный благами цивилизации. Причем как от первого, так и от второго Элли часто бросало в дрожь.

Так во что же она только что сама себя втянула?

Странная улыбка блуждала на его лице, постоянно притягивая ее взгляд к его губам. Она как-то никогда не замечала раньше, какие у него губы — полные, чувственные, мягкие и в то же время четко очерченные, подчеркивающие его мужское начало.

Мэтт нагнулся и взял ее за руку. Тепло от его ладоней поднялось горячей волной вверх, заставив вспыхнуть щеки Элли.

— Что… что вы делаете?

— Мне показалось, что вы горели желанием начать.

— Прямо сейчас?

— А почему бы и нет? Первый урок у нас будет посвящен флирту.

Элли застонала.

— Я совершенно не способна к флирту. Я не могу усвоить саму его идею. Все эти игривые взгляды, хлопанье ресницами, глупое хихиканье — все это кажется мне глупым и бесполезным. Попытки вести себя таким образом вызывают у меня головную боль, а сама я кажусь себе при этом какой-то идиоткой.

— Так и не ведите себя так. Все эти приемы хороши для девочек и юных дебютанток. Настоящая женщина полагается лишь на свой ум, выдержку и очарование.

— Правда? Слава богу! Какое облегчение!

— А теперь — внимание. Представьте себе, что я — джентльмен, которого вы в первый раз встретили на балу. Хозяйка только что представила меня как лорда Тервиллигера. Я привлекателен, богат и, по слухам, ищу невесту.

Элли прыснула.

— Тервиллигер? Это самое лучшее, что вы могли придумать?

— Смеяться над именем человека — не лучший способ показать себя с хорошей стороны, — сурово отчитал ее Мэтт, изо всех сил пытаясь не улыбнуться.

Вся веселость Элли мгновенно улетучилась.

— Разумеется, вы правы. Простите меня.

— Итак, после того, как я поцелую вам руку, вы улыбнетесь мне и поздороваетесь. При этом вы должны заставить меня почувствовать, что я самый интересный мужчина, какого вы встретили за весь сегодняшний вечер.

Нагнувшись, Мэтт прижал свои теплые губы к тыльной стороне ее ладони. Жаркий огонь, опаливший кожу Элли, вдруг странным образом переместился куда-то в низ живота. Она подавила готовый вырваться вздох.

— Элли, вам вовсе не следует сжимать мои пальцы так, словно вы пытаетесь сломать мне все кости.

— О боже, простите! Я просто немного нервничаю.

— Это совершенно не обязательно. Ведь это всего лишь я, помните? Ваш партнер, которого вы едва только терпите.

Однако эти слова никоим образом не успокоили ее, скорее наоборот.

Давайте попробуем еще раз.

Его губы снова коснулись ее руки, но на этот раз задержались на мгновение дольше.

Проклятое виски, подумала Элли отрешенно. Кажется, она действительно выпила слишком много. И, конечно, только этим можно объяснить странное покалывание и жар, возникающие в ее теле от обычных прикосновений. И поэтому ей понадобилось удручающе много времени, чтобы вернуть себе способность логически мыслить.

Должна вам заметить, что мужчины на самом деле обычно не касаются губами руки женщины. Это, скорее всего, лишь символический жест. — Мэтт взглянул на нее.

Если мужчина действительно находит вас привлекательной, Элли, он нарушит эти традиционные ограничения и в действительности поцелует вам руку. А теперь давайте снова, и на этот раз попытайтесь очаровать меня.

Она честно постаралась сделать так, как он сказал, но его губы приводили ее в смятение. Поэтому ее слова казались сухими и безжизненными.

— Вложите же в них хоть немного тепла, профессор. Улыбнитесь и покажите мне, что вы заинтригованы, что я вам интересен.

— Но ведь именно это я и не знаю, как делать! — вскричала Элли, больше расстроенная потерей самоконтроля, чем своей обычной несостоятельностью в искусстве флирта. — Большинство мужчин, с которыми мне приходится общаться, или слишком стары, или слишком толсты, или слишком примитивны, или напыщенны, или чересчур грубы, или…

— И вы хотите выйти замуж за одного из них? — скептически спросил Мэтт.

— Попрошу вас излагать факты точнее! Я вовсе не хочу выходить замуж. Но я вынуждена это сделать.

— Тогда вам просто нужно научиться притворяться. Блефовать, как в покере.

— Едва ли это похоже на игру в покер. — Элли потянута к себе руку, которую он все еще продолжал держать в своих ладонях. — Может быть, вы отпустите мою руку? Она мне еще и самой пригодится.

Нет. Пока вы не выучите этот урок. Флирт как раз очень похож на игру в покер. Вы притворяетесь, что вы полностью уверены в себе, что на руках у вас великолепная карта, хотя ничего подобного на самом деле нет. Затем с помощью выражения лица и языка тела вы всячески пытаетесь уверить вашего оппонента, что у него нет никакой надежды и его проигрыш — это только вопрос времени. — Он усмехнулся. — Чувствуете сходство?

Элли почувствовала, как в ней нарастает раздражение ко всем тем ярким, желанным женщинам, с которыми он, без сомнения, часто флиртовал в прошлом. Это чувство было так для нее не характерно, что она поклялась себе при первой возможности убрать подальше оставшееся виски.

Только не воображайте, что это труднее, чем есть на самом деле, Элли. Вы красивая умная женщина. Если у всех этих английских господ есть хоть капля ума в голове, они должны сбивать друг друга с ног, спеша познакомиться с вами.

Элли в изумлении посмотрела на Мэтта. Он что, шутит? Красивая? Она?

— Если вы не находите мужчину интересным, просто притворитесь, — продолжал Мэтт свои инструкции. — Подумайте о чем-то для вас очень приятном или о каком-нибудь особенном секрете, о котором, кроме вас, никто не знает.

— Ну хорошо. Я попытаюсь. — Элли решила, что будет думать о самой интригующей вещи на свете — о сокровищах Монтесумы и о том, как будет гордиться ее отец, когда она вернется домой с триумфом.

Но когда Мэтт поцеловал ей руку снова, Элли могла думать только о том, действительно ли его волосы цвета шоколада такие шелковистые на ощупь, как кажутся. Он думает, что она красива! Элли почувствовала, как внутри поднимается волна восторга.

Добрый вечер, сэр, — ответила она, и ее голос упал на одну октаву. Ее губы мягко изогнулись, словно храня какой-то удивительный секрет. А думала она сейчас о том, что в отсветах костра его лицо кажется еще привлекательнее и красивее, чем всегда. — Мне очень приятно познакомиться с вами.

Мэтт пристально смотрел на нее некоторое время. Что-то мелькнуло в глубине его темных глаз, заставившее Элли задержать дыхание. Затем он резко выпустил ее руку и сделал шаг назад.

— Я что-то опять сделала не так?

— Вовсе нет. — Он провел чуть дрожащей рукой по волосам. — Вы все быстро схватываете, профессор. Это было весьма эффектно.

— Правда? Я сделала все правильно? — Она радостно улыбнулась.

Достаточно для того, чтобы сбить мужчину с ног, — сказал он мрачно.

А это хорошо?

Смотря по обстоятельствам. В большинстве случаев да, это будет чертовски хорошо.

— Ну, тогда я думаю, это совсем не так уж трудно. А что дальше?

Потирая шею рукой, Мэтт ответил, глядя куда-то в темноту:

На сегодня достаточно и этого урока. Нам надо выспаться, если мы хотим завтра выехать пораньше. Я принесу воды, чтобы залить костер.

И, резко повернувшись, он направился к ручью. Элли несколько раз моргнула, с удивлением глядя ему вслед.

Сначала он настоял на том, чтобы урок начался прямо сейчас. А затем все оборвал на самом интересном месте, ничего не объясняя.

Нет, все-таки она совсем не понимает мужчин и особенно этого мужчину.

Задолго до рассвета Мэтт преднамеренно посильнее грохнул железной дверцей пузатой печки. Громкий лязгающий звук разнесся по всей хижине.

— Время вставать, лежебока! — окликнул он Элли, стараясь, чтобы его голос звучал бодро и жизнерадостно. — Новый волнующий день ждет нас!

Казалось, эта мучительная бессонная ночь никогда не кончится. Прошлым вечером его ученица слишком хорошо воспользовалась его советами по искусству флирта. Ее невинный, теплый взгляд подействовал на него так, как ни один самый призывный, соблазнительный взор, какой он мог вспомнить в своей жизни. Всю ночь он мучился от неутоленного желания. И обиднее всего было сознавать, что ее нежное мурлыканье вовсе не предназначалось именно ему. Это еще больше добавило ему мучений.

И все же интересно, какие тайные мысли роились в ее голове, когда она бросила на него этот взгляд? Видения золотых сокровищ и древних костей? Но ему некого было винить, кроме самого себя, за это идиотское предложение думать во время флирта о чем-нибудь другом, наиболее ей приятном.

Однако преимущество подобной ночи, проведенной в беспрестанных мучениях, заключалось в том, что она давала человеку возможность подумать. Например, о том, как понять знаки на карте. И чем больше он думал, тем активнее в его голове зрела одна сумасшедшая идея, пока некое дерзкое решение не подняло его на ноги еще до рассвета, настоятельно требуя отправиться в путь и еще раз взглянуть на Столовую гору.

Элли застонала за простыней, которая отделяла ее кровать от остальной комнаты.

Знаете, кажется, я чувствую, что нас сегодня ждет удача!

Деревянная кровать Элли скрипнула под тяжестью ее тела.

— Уверен, немного шотландского виски и утренние неприятности не смогут сломить бесстрашную и непобедимую Элли Карлайл.

— Заткнитесь, вы, чертов пьяница!

— Я всегда полагал, что благородные английские леди даже не догадываются о существовании таких слов. Я приготовил кофе. Что-нибудь еще?

— Почему вы не можете просто уйти? — простонала она жалобно.

— Я долго думал о тех следах, что мы видели накануне. Вы думаете, что эти люди ищут то же самое, что и мы? Похоже, здесь, на этой чертовой территории, все, кроме меня, знают, чего мы ищем. — Он плюхнул на плиту котелок, полный воды. — Знаете, это просто выше моего понимания, как вы можете лгать мне, когда эти парни, водимо, уже на голову обошли нас.

Элли уже начала было выбираться из кровати, но вдруг замерла, почувствовав, что весь мир готов обрушиться на нее. Одна рука ее схватилась за простыню, в надежде на поддержку, а вторая невольно потянулась к голове. И хотя она старалась натянуть на себя край простыни, Мэтт все же успел заметить ее голую руку, лямочки лифчика и соблазнительный кружевной краешек панталончиков.

Несмотря на слегка затуманенный взгляд, она выглядела невозможно соблазнительно со своими взъерошенными золотистыми волосами, рассыпавшимися по плечам. Дрожь невыносимого желания сотрясала все тело Мэтта, не давая ему мыслить ясно.

— Честно, я думаю, что ненавижу вас, — пробормотала она невнятно.

— Я знаю, что способен вызывать довольно сильные эмоции у женщин, хотя сомневаюсь, что ненависть — самая типичная из них. Но могу предсказать, что вскоре вы, кажется, начнете меня обожать.

Элли постаралась вложить весь свой скептицизм и гнев в один-единственный взгляд.

Но Мэтт только усмехнулся. Он никогда не мошенничал в игре, но в этом случае он почувствовал просто бесстыдную дерзость и решил спрятать карту в рукаве, надеясь, что его интуиция поможет ему красиво откупиться и погасить долг сполна.

Наполнив оловянную кружку водой, он зашел за их импровизированную ширму и спросил, протянув ей кружку: — Воды? Она потянулась за ней, нагнувшись вперед и стараясь другой рукой удержать прикрывающую ее простыню. Однако нескромному взору Мэтта все же открылся верх соблазнительных кремовых полушарий и темная ложбинка между ними.

Сделав над собой усилие, Мэтт поспешно отвернулся к плите.

— Я приготовлю завтрак, пока вы одеваетесь.

— Но ведь еще совсем темно. Который сейчас час? — Мэтт сделал вид, что вытаскивает часы из кармашка и смотрит на них, хотя он и так знал, сколько времени.

Почти пять часов.

У нее широко раскрылись глаза, губы чуть приоткрылись, но, прежде чем она успела что-нибудь сказать, Мэтт поспешно добавил:

Я хочу кое-что показать вам. Что-то, что, по моему мнению, может помочь в наших поисках. Но нам нужно быть там до того, как солнце поднимется, иначе мы пропустим главное.

Надеюсь, дело того стоит. Иначе я просто пристрелю вас, — проворчала Элли.

Час спустя они уже поднялись на Столовую гору. Песчаники, образующие хребет Скелета Дракона, весьма эффектно выделялись на фоне розовеющего утреннего неба.

— Так вы скажете наконец, для чего мы все-таки сюда забрались? — потребовала ответа Элли. Кофе, завтрак и активные физические упражнения вновь вернули ей боевой дух.

— Просто посмотреть. Если кто-нибудь способен оценить это, так только вы.

Как раз в этот момент золотой диск солнца показался из-за соседней гряды. По мере того как солнце медленно взбиралось на гору, его лучи, проходя сквозь островерхие глыбы песчаников, расщеплялись на неровные пучки, состоящие из сверкающих разноцветных лучей и резких теней. Подобно женскому вееру, у которого сломано не сколько ребер.

Это же восходящее солнце с карты! — воскликнула Элли, мгновенно оценив всю важность и значение этой действительно потрясающей картины.

Мэтт ощутил какой-то благоговейный страх. Он даже не ожидал, что эффект будет настолько поразительным. Нужно было очень точно выбрать условия — правильное место и время, — чтобы наблюдать восход солнца во всем его великолепии. Пока они молча наблюдали, солнце поднялось еще выше, заливая все жарким светом, и этот поразительный эффект разноцветного веера пропал. В течение всего нескольких минут исчез четкий и ясный ключ к карте.

Элли отвернулась, спрятав лицо. Мэтт мог видеть лишь краешек ее щеки. Чего греха таить, он очень надеялся на ее еще раз спонтанно проявленную благодарность, как там, на змеиной горке. Но только на этот раз, если она опять обнимет его, он был не намерен отпускать ее так быстро.

Однако Элли молчала, и это начало его тревожить. Что могло случиться? Почему она не рада его открытию?

Солнечный символ на карте означает восток, Элли, — сказал он. — Теперь мы знаем, в каком направлении следует искать.

Я знаю, — прошептала она и шмыгнула носом. Элли что-то быстро стерла со щеки, стараясь, чтобы ничего не заметил. Однако ей не удалось перехитрить его.

Черт возьми! Да она же плачет! Схватив ее за плечи, мягко развернул ее к себе лицом. Когда он наклонил голову, чтобы заглянуть ей в глаза, она притворилась, что разглядывает что-то у себя под ногами. Чувствуя себя неловким юнцом на первом свидании, Мэтт осторожно помассировал ей плечи.

Разве вы не горите желанием скорее начать поиск

— Да, конечно. — Она наконец подняла голову и взгляд на него. В ее глазах кроме слез сверкала еще и благодарность. Очень нежно она произнесла: — Спасибо, Мэтт.

Он попытался взять под контроль этот внезапный жар, который огнем прокатился по его венам. Он ведь заслужил хотя бы небольшую компенсацию за то, от чего отказался сегодня ночью. Его горячий взгляд впился в ее рот.

Очень нежно и деликатно он притянул ее к себе. Ее тело было таким мягким, податливым под его руками, ее чувства были все как на ладони: благодарность, доверие и… невероятная уязвимость.

И Мэтт прижал губы к ее лбу, вместо того, чтобы накрыть поцелуем ее полуоткрытые манящие губы. Ничего труднее в своей жизни ему делать не приходилось.

Заставив себя разжать руки, он отпустил ее.

— Давайте начинать. Мы ведь не хотим потерять световой день, правда?

Он отвернулся, совершенно не доверяя себе. Если он еще хоть раз коснется ее….