Сокровища сердца

Глава 21

Кэсси была права, предчувствуя, что жить в одном доме с Коуди ей будет нелегко. Последующие дни стали настоящей пыткой для них обоих. А тут еще открытое и яростное негодование Холли… Дети старались не попадаться ей на глаза. Однажды ночью Кэсси услышала, как Холли стучится в дверь Коуди, и затаила дыхание. Она боялась, что Коуди сдастся и внемлет мольбам законной жены. Но после того, как Холли несколько минут безнадежно барабанила в дверь и взывала к совести Коуди, а спальня по-прежнему оставалась наглухо запертой, Кэсси уверилась, что у Коуди слова не расходятся с делом. Холли действительно не нужна ему. Эта мысль была как бальзам для ее сердца…

Однажды на ранчо появился Уэйн и попросил Кэсси уделить ему немного времени. Коуди с утра уехал по делам, и его не ждали до ужина. Кэсси встретилась с У эй ном в гостиной, намереваясь избавиться от него как можно скорее. — Какое у тебя ко мне дело, Уэйн?

— Дело? Я приехал поговорить. Я был просто поражен, узнав, что ты вернулась на ранчо вместе с Коуди. Миссис Смит сказала мне об этом тем же самым утром. Не ожидал, что ты поддашься на его уговоры. И не думаю, что Холли очень рада твоему приезду.

Кэсси не собиралась рассказывать Уэйну о причинах своего решения.

— Это все, что ты хотел сказать?

— Нет. Я хочу знать ответ на мое предложение вступить в брак. Ты уехала, не сказав мне, что ты об этом думаешь.

Кэсси нахмурилась:

— Я дала тебе ответ сразу же.

— Да, но я подумал, что после некоторых размышлений ты можешь изменить свое мнение. Нам имеет смысл пожениться, ты же знаешь. Ты ведь сама уверяла меня, что любишь этих чужих детей, которые здесь живут. У Коуди нет ни малейшего шанса усыновить их: слишком многое против него.

— Тем не менее мой ответ остается в силе! — холодно отчеканила Кэсси. — Я не выйду за тебя замуж ни при каких обстоятельствах, Уэйн. А теперь прошу меня извинить: я обещала ребятам помочь вымыть Черныша.

Кэсси повернулась и направилась к двери. Глаза Уэйна стали ледяными. С видом укрощенного, но затаившего злобу животного он смерил взглядом гордо выпрямленную спину Кэсси. Да, он явно потерпел поражение. Обидно! Что бы он ни планировал, ничего не получалось. Из-за этой шлюхи Линды его лишили наследства — единственного, что в этом мире имело для него какое-то значение. Потеря имущества была самым тяжелым ударом за всю его жизнь. Ну почему Коуди, метис и ублюдок, награжден таким лакомым куском, как процветающее ранчо? Ведь именно он, Уэйн, был законным сыном Бака, а вовсе не Коуди. Господь знает, как он старался избавиться от своего наглеца братца! Дважды стрелял в него. И дважды промахнулся. Да, хорошим стрелком он никогда не был… А теперь еще Кэсси, дочь шлюхи, унизила его своим отказом. Он-то думал, что, подстроив брак Коуди и Холли, крупно поссорит Кэсси с этим проклятым метисом! Поссорит настолько, что он, Уэйн, сможет жениться на ней: четверть ранчо все же лучше, чем ничего. И опять у него ничего не получилось… А может, Кэсси до сих пор девственница? В голове Уэйна начал вырисовываться новый план. В это время в гостиную вошла Холли и тихо прикрыла за собой дверь.

— Я рада, что ты еще здесь, — сказала она голосом, в котором сквозило отчаяние.

— Что случилось, Холли? Ты передумала быть женой Коуди? Неужели он настолько жесток, что бьет тебя? Впрочем, метисы обычно именно таковы. Они не обладают ни одним из достоинств белого человека. Хотя, на мой взгляд, суровое обращение тебе отнюдь не повредит.

— Откуда, к черту, мне знать, жестокий Коуди или нет? — злобно прошипела Холли. — Он даже не разрешает мне входить в его комнату. И сам в мою не заходит. Боже, в «Длинной скамейке» у меня никогда не было проблем с мужчинами. Там я считалась самой популярной женщиной.

На лице Уэйна застыла маска изумления:

— Он что, с тобой не спит?

— Стала бы я жаловаться, если бы было по-другому! Нет, черт побери, он со мной не спит! Он меня к себе просто не подпускает…

— Вот это сюрприз! — невесело рассмеялся Уэйн. — А ведь, учитывая твой опыт, каждый подумал бы, что Коуди будет виться вокруг тебя день и ночь. — Внезапно его глаза сузились: — Ас Кэсси он спит?

— Если и спит, то мне об этом ничего не известно, — призналась Холли. — Он всегда держит свою дверь на замке. Несколько ночей подряд я даже специально долго не ложилась спать, чтобы подслушать, не пойдет ли он к Кэсси. Но так ничего и не услышала.

— Как ты думаешь, Кэсси до сих пор девственница? Весьма расплывчатый план, возникший в голове Уэйна, после откровений Холли начал приобретать более четкие формы.

— Не сомневаюсь, — фыркнула Холли. — Уверена, что она размахивает перед Коуди своей невинностью, как красной тряпкой перед быком. Эта маленькая тщеславная свинья явно даже представления не имеет, что нужно делать с мужчиной, если он окажется промеж ее ног. Вряд ли у нее вообще кто-то был.

— Ну так, значит, будет, — сказал Уэйн, радостно потирая руки. — И ты мне поможешь. Все, что тебе нужно сделать, — это каким-нибудь образом заманить Кэсси в конюшню, — разумеется, после наступления темноты.

— И каким же, к черту, образом я смогу это сделать, ты подумал?

— Не знаю. Ты в этом заинтересована, в хитрости тебе не откажешь, вот и действуй. Дело того стоит, Холли. Мы оба получим то, чего желаем.

— Что-то я тебя не понимаю.

— Ты ведь хочешь заполучить Коуди? Или нет? Холли нервно облизнула верхнюю губу. Затащить.

Коуди в постель стало для нее делом чести, к тому же она просто до беспамятства нуждалась в мужчине. Чем дольше Холли жила на ранчо, тем сильнее жаждала оказаться в постели с его хозяином.

— Да, хочу, — хрипло ответила она.

— Тогда делай, как я сказал. Если я женюсь на Кэсси, она больше не сможет его искушать. Смотри не подведи меня, Холли! Я буду ждать в конюшне.

Коуди не смог приехать домой к ужину. С одним из работников он прислал записку, в которой говорилось, что если он вернется поздно, то переночует вместе с помощниками во флигеле. У Холли это сообщение вызвало довольную улыбку. Кэсси даже удивилась и спросила себя, не свыклась ли наконец «новобрачная» с фактом, что Коуди не хочет иметь с ней дела? Позднее, когда Холли ушла в свою комнату, а дети были уложены в постель и Ирен отправилась спать в свой коттедж, Кэсси устроилась с книгой в гостиной. Должно быть, она задремала, потому что вдруг услышала, как Холли уговаривает ее проснуться, и почувствовала, что та трясет ее за плечо.

— Вставай, Кэсси! Слушай, я только что заметила, что дети зачем-то пошли в конюшню. Разве в это время они не должны быть уже в постели?

Уронив книгу, Кэсси вскочила на ноги. Холли явно все придумала, но спросонья Кэсси не заметила фальши в ее интонациях.

— Ты уверена? — с тревогой спросила она.

— Еще бы! Я случайно выглянула в окно и увидела, как они вышли из дома. Ты, видимо, заснула и их не слышала. Как ты думаешь, куда это они собрались?

— Понятия не имею, но сейчас выясню.

Холли отвернулась, скрывая улыбку. Кэсси бегом бросилась во двор. Черныш, спавший у ее ног, вскочил и побежал вслед. Холли не обратила на это внимания.

Ночь была безлунной, и Кэсси продвигалась вперед очень осторожно. Во флигеле свет не горел: работники предпочитали ложиться рано, потому что рано и вставали. Подойдя к конюшне, Кэсси заглянула в приоткрытую дверь. Там царила кромешная тьма, и девушка в изумлении подумала, что же могло понадобиться здесь ребятам в такое время суток?

— Эми! Брэди!

Тишина. Она вошла внутрь, стараясь ни на что не наткнуться. Услышав стук закрываемой двери и скрип запора, Кэсси испуганно вздрогнула.

— Хватит, ребята, прекращайте ваши игры! Внезапно прямо напротив нее зажглась лампа, но, видимо, ее держали таким образом, что Кэсси смогла различить только какую-то бесформенную и безликую фигуру.

— Кто здесь? И где дети?

Кэсси проследила взглядом за лампой, которую неизвестный аккуратно поставил на ближайшую к нему кипу прессованного сена. И тут наконец рассмотрела Уэйна, ухмыляющегося ей в лицо с самым наглым видом.

— Шалуны в своих кроватках, где и должны быть ночью, — сказал Уэйн, с угрожающим видом приближаясь к девушке.

Кэсси рванулась, чтобы выбежать из конюшни, но Уэйн оказался проворнее. Он поймал ее за руку и подтащил к себе.

— Чего ты хочешь, Уэйн? Для чего ты это делаешь? Что ты надеешься выиграть, пытаясь меня запугать?

— Я собираюсь взять тебя, Кэсси, прямо здесь, на полу, как животное, — прошипел он. — Я хочу доказать, что любил твою мать. Знаешь, я по ней скучаю. С тех пор, как она умерла, у меня не было равной ей женщины. Когда я овладею тобой, тебе не останется ничего другого, как выйти за меня замуж. Ты же девственница. Что, если ты от меня сразу забеременеешь? Коуди очень гордый и самолюбивый человек. Ты думаешь, что будешь нужна ему после того, как я отниму твою невинность? Или награжу тебя ребенком?

«С чего это он так уверен, что я все еще девственница?» — мелькнуло в голове у Кэсси.

— Послушай, Уэйн, я вовсе не…

Она не успела договорить: Уэйн порвал свой шейный платок и грубо заткнул Кэсси рот.

— С таким кляпом ты не очень-то покричишь, малышка, — пробормотал Уэйн и, опрокинув ее на пол, навалился на нее всем телом и как безумный начал срывать с нее одежду…

Черныш обнюхивал двери конюшни, пытаясь найти лазейку, чтобы проникнуть внутрь. Услышав сдавленный вскрик Кэсси, собака застыла, склонив голову набок и внимательно прислушиваясь. Различив чей-то незнакомый голос, Черныш залился громким лаем и не замолкал, пока во флигеле не зажегся свет и в дверях не показался заспанный и босой Коуди, одетый только в брюки.

— Какого дьявола ты тут захлебываешься, Черныш? — недовольно рявкнул он. — Пошла спать, чертова псина! Подняла здесь тарарам! Убирайся!

Так как Черныш не обратил на слова хозяина никакого внимания, Коуди вконец разозлился:

— Ох, дерьмо! Ну что там? Небось нашел какого-нибудь несчастного опоссума, который забрался в конюшню, и гавкаешь, как оглашенный!

Маленькая дворняга продолжала отчаянно лаять, игнорируя его гневные тирады, и Коуди, проклиная все на свете и осыпая Черныша страшными ругательствами, поплелся к конюшне. Ушибив босую ногу о какой-то невидимый в темноте камень, Коуди пообещал подвергнуть надоедливую псину всем мыслимым и немыслимым наказаниям. Интересно, что Черныш вообще делает в это время на улице? Обычно по утрам его обнаруживали либо в гостиной на кресле, либо в ногах у кого-то из ребят.

Коуди наклонился, схватил Черныша за шкирку и уже собирался отнести его в дом, когда заметил слабый свет, пробивающийся из-под дверей конюшни. Он попытался открыть двери, но они оказались запертыми изнутри. Коуди охватило предчувствие неясной опасности.

Желание овладеть Кэсси настолько распалило Уэйна, что его даже не насторожил непрерывный лай собаки. Он просто не обратил на него внимания. Псы постоянно лают по ночам. Это как раз то, что от них требуется и что они делают лучше всех. Уэйну уже удалось почти полностью раздеть Кэсси, и он чуть привстал, наслаждаясь видом ее тела и игрой света на нежной коже. Кэсси продолжала сопротивляться, и тогда он спокойно оторвал кусок материи от ее блузки и стянул ей запястья, после чего привязал руки девушки к ближайшему столбу.

— Думаю, ты доставишь мне огромное удовольствие, — растягивая слова, сказал он и начал раздеваться. — А потом я отвезу тебя в город, и мы поженимся. Кэсси яростно замотала головой. Что бы Уэйн ни сделал, он не заставит ее выйти за него замуж! Даже если изнасилует. Она тоже слышала звонкий лай Черныша, но в отличие от Уэйна молилась, чтобы поднятый собакой шум разбудил кого-нибудь во флигеле, расположенном неподалеку от конюшни.

Прильнув к дверям, Коуди различил приглушенные звуки непонятной борьбы. Так как двери были заперты, он быстро огляделся в поисках другого входа. Обежав конюшню, Коуди обнаружил телегу с сеном, стоящую у стены прямо под открытым окном. Ловко вскарабкавшись на этот стог, Коуди пролез в окно и бесшумно спустился на землю. За ним тем же путем последовал Черныш. То, что Коуди увидел, заставило его окаменеть.

Кэсси, почти обнаженная, с привязанными к столбу руками, лежала на полу, безуспешно пытаясь вырваться из объятий наполовину раздетого Уэйна. Ее собственная разодранная одежда валялась вокруг…

Захрипев от ярости, Коуди бросился на Уэйна, оторвал его от Кэсси и начал безжалостно молотить своими ручищами. Уэйн отчаянно защищался, понимая, что в таком состоянии Коуди способен его убить. Кое-как ему удалось приподняться на колени; Уэйн изо всех сил рванулся, чтобы высвободиться из железных тисков отнюдь не братских объятий, но Коуди вновь повалил его на землю.

— Будь ты проклят! — прошипел Уэйн в лицо сводному брату. — Два раза я пытался тебя убить, но ты выходил сухим из воды. Твоя жизнь просто заколдована!

Аа-а, так, значит, именно Уэйн дважды покушался на его жизнь! Подлец… Коуди прижал Уэйна к полу. Стараясь вывернуться, Уэйн задел ногой кип прессованного сена, на которую поставил лампу, и она упала на землю. Пламя лизнуло сухие опилки на полу и мгновенно перекинулось на сено. Через считанные секунды все вокруг полыхало…

Испуганные лошади метались по денникам и громко ржали, Черныш заливался лаем. Коуди обернулся и увидел расширившиеся от ужаса глаза Кэсси; одним прыжком он подскочил к ней, опустился на колени и стал развязывать ей руки. Уэйн поднялся, схватил стоявшие неподалеку вилы и начал подкрадываться к нему сзади. И тут к Уэйну бросился Черныш. Молча, оскалив зубы, он мохнатой молнией налетел на Уэйна, подпрыгнул и вцепился ему в руку. Уэйн заорал и, грязно выругавшись, выпустил вилы. Они со стуком упали всего в нескольких дюймах от Коуди. Тот повернулся на шум и одним ударом отправил Уэйна в нокаут.

Затем он вытащил изо рта Кэсси кляп и трясущимися руками поспешно распутал последние узлы, стягивающие ее запястья. Он попытался подхватить ее на руки, но Кэсси сказала:

— Я могу идти сама. Лучше освободи лошадей.

Перебегая от денника к деннику, Коуди откидывал запоры и отворял калитки. Кэсси, завернувшись в попону, замеченную ею в углу, подняла засов и отворила двери конюшни. Ворвавшийся свежий воздух только раздул пламя: огонь рванулся вверх, где на чердаке хранились дополнительные запасы сена. Кэсси едва успела отскочить в сторону, когда обезумевшие лошади, сминая друг друга, бросились к дверям — на свободу. Она заглянула в конюшню, но увидела там лишь пылающий ад…

К этому времени все работники ранчо уже повыскакивали из флигеля, и старший из них, Сэнди Блалоч, организовал спасательные работы, хотя, честно говоря, тушить конюшню было уже поздно. Единственное, что они могли предпринять, это не дать пожару распространиться на соседние постройки: на флигель, дом, коттедж Ирен, сараи… Но сейчас это совсем не волновало Кэсси; она с безумной тревогой ждала, когда в дверях полыхающей, как факел, конюшни появится Коуди. Но его не было! И она рванулась в огненную завесу. Один из работников вовремя удержал ее от гибельного шага: он попросту сгреб ее в охапку и крепко держал.

— Там Коуди! — в неистовстве крикнула Кэсси. — Я должна его найти!

Она не помнила ни об Уэйне, ни о собственной боли…

— Что, Коуди внутри? — переспросил Сэнди Блалоч.

Посмотрев на обезумевшую Кэсси, он молча сорвал шейный платок, намочил его в ведре с водой и плотно завязал себе рот и нос. А затем бросился в пылающую конюшню…

Кэсси увидела Ирен, за подол которой уцепились Эми и Брэди.

— Боже милосердный! Кэсси! Ты не пострадала? Как все это произошло? Где Коуди?

Кэсси взглянула на перепуганных детей.

— Я все расскажу тебе позже, Ирен, — ответила она безжизненным голосом. — А Коуди все еще там, в конюшне. Даже не знаю, что могло с ним произойти. Он выпускал лошадей, а потом куда-то просто исчез.

— Папа в конюшне? Нет, не-ет! — пронзительно закричала Эми. — И Черныша тоже нигде не видно! Нет, я не хочу! Я…

Эми попыталась вырваться от Ирен, но та крепко прижала девочку к себе, чтобы она не бросилась в огонь.

Когда Кэсси уже потеряла всякую надежду, из конюшни показался Сэнди, тащивший за собой Коуди. За ними вынырнул Черныш. Брэди подставил руки, и бедная дворняга прыгнула в его объятия. Коуди и Сэнди долго откашливались, судорожно глотая воздух. Затем Картер заметил Кэсси, и лицо его засняло. Они бросились друг к другу.

— Ты в порядке, моя милая? — спросил он охрипшим от дыма голосом.

— Господи! Я уже думала, что никогда не увижу тебя!.. — всхлипнула Кэсси, прижимаясь к нему и гладя его лицо.

— Уэйн сделал тебе что-нибудь плохое?

— Нет. Слава Богу, нет…

В этот момент крыша конюшни с грохотом обрушилась, и в небо устремились снопы искр. Кэсси взглянула на Коуди расширившимися глазами: она поняла, что из адского пламени вырвались лишь Сэнди, Коуди и Черныш. Уэйн остался там…

— Я пытался его спасти, — сказал Коуди, отвечая на немой вопрос Кэсси. Его голос дрогнул, глаза потухли. Не важно, что творил в своей жизни Уэйн, все-таки в их жилах текла одна и та же кровь… — Я тащил его к выходу, когда сверху упало бревно, и его придавило. Я попытался его освободить, но задохнулся дымом. Должно быть, я потерял сознание, так как ничего больше не помню до того момента, как оказался на воздухе, даже не смог предупредить Сэнди, что надо помочь Уэйну.

— Может быть, Сэнди видел его?

— Вряд ли. Хорошо еще, что он хоть меня сумел найти, — медленно ответил Коуди. — Там стоял такой густой дым, что Блалоч должен был немедленно выбираться из конюшни, иначе он бы погиб вместе со мной и Уэйном. Если б не Черныш… Он стоял возле меня и скулил. Только поэтому Сэнди и смог меня обнаружить. Я просто в неоплатном долгу перед нашей дворнягой.

— Где Уэйн?! Что случилось с Уэйном?! — завопила подбежавшая Холли, глядя на них обезумевшими глазами. Она ждала Уэйна за конюшней и, когда он не появился, почувствовала, что дело неладно. — Ты убил его! — взвизгнула она и, оттолкнув Кэсси от Коуди, стала молотить кулаками по его груди, осыпая площадной бранью.

Схватив Холли за руки, Коуди оттолкнул ее. Она упала на землю и громко разрыдалась.

— Тебе ведь было известно о намерениях Уэйна? Иначе откуда бы ты могла знать, что он был в конюшне, а?..

Холли взглянула на него полными слез глазами:

— Уэйн не собирался причинять Кэсси вреда. Он хотел на ней жениться. Уэйн был моим другом. И я согласилась помочь ему только из-за тебя, Коуди.

— Из-за меня? — прорычал он. — Я-то каким образом вписывался в подлые планы Уэйна?

— Я же тебе говорю: Уэйн хотел жениться на Кэсси. Он сказал, что после этого ты наверняка вернешься ко мне.

— Напрасные мечты, Холли! Я к тебе никогда не вернусь. Так как с Кэсси не случилось ничего серьезного, считай, что тебе повезло. Подозреваю, что именно ты направила Кэсси ночью в конюшню, где на нее напал Уэйн. Сгинь с моих глаз, Холли, пока я не забыл, что ты женщина, и не вылил на тебя весь свой гнев!

Поднявшись с земли, Холли бросилась в дом. К этому времени от конюшни уже ничего не осталось, только потрескивали, догорая, угли. Работники потянулись к флигелю, довольные, что им хотя бы удалось отстоять от пожара дом и другие постройки. Завтра им предстояла нелегкая задача — собрать в прерии разбежавшихся лошадей. На востоке небо чуть посветлело, возвещая о том, что спать осталось всего несколько часов, Ирен увела детей и уложила их в постели. Коуди положил руку на плечо Кэсси и повел ее по направлению к дому.

— Коуди, а как же… ну что же нам делать…

— Угли должны догореть и пепел остыть, прежде чем можно будет достать его тело. Наверное, будет правильно похоронить Уэйна рядом с отцом.

Кэсси измученными глазами посмотрела на него и бессильно повисла на его руке. Он подхватил ее и понес в дом, через гостиную, вверх по лестнице и в ее спальню. Там он ласково уложил Кэсси на постель. Только засветив лампу, Коуди увидел, в каком плачевном состоянии находится попона, в которую завернулась Кэсси: края обгорели, во многих местах грубая ткань была прожжена до дыр. Заметив, что сквозь прорехи виднеется сильно покрасневшая кожа, Коуди ахнул и сорвал с Кэсси попону, опасаясь, что она сильно обожжена и от пережитого потрясения просто не чувствует боли. Он облегченно вздохнул, обнаружив на теле Кэсси лишь несколько незначительных ожогов, даже не требующих вмешательства врача. А вот его собственные ожоги явно нуждались в лечении, хоть он их и не замечал: на спине вздулся огромный волдырь, руки и босые нога были ярко-красными. Тщательно осмотрев Кэсси, Коуди повернулся, чтобы принести воды и смыть налипшие на нежную кожу пепел и грязь.

— Ох, Коуди, твоя спина! — в ужасе воскликнула Кэсси, прижав ладонь ко рту. — Боже! А ноги! Они выглядят так, словно ты ходил по раскаленным углям. Я знаю, где Ирен держит лекарства. Подожди здесь, я сейчас вернусь.

Набросив сорочку, она выбежала из комнаты и через мгновение вихрем влетела обратно с небольшим ящичком в руках.

— Наверняка здесь должно быть что-то, что поможет успокоить боль от ожогов, — бормотала она, судорожно изучая содержимое аптечки.

— Не суетись, Кэсси, со мной все в полном порядке. Коуди смущенно наблюдал, как Кэсси перебирала снадобья, пока не нашла то, что искала. Она открыла баночку с мазью и стала наносить ее на его обожженную спину. Коуди не мог и вспомнить, чтобы кто-нибудь так о нем заботился. Он был просто ошеломлен, когда Кэсси обмыла ему ноги и легкими, нежными движениями намазала их мазью, тихонько что-то при этом пришептывая. Коуди молча смотрел на нее, блаженно улыбаясь.

— Ты даже не представляешь, как я перепугалась! — произнесла Кэсси, поднимая голову и с любовью глядя на него. — Я думала, что ты погиб в огне.

— Это едва и не случилось, — хмуро ответил Коуди. — Я застрял, пытаясь вытащить Уэйна. Не мог же я бросить его, чтобы он сгорел там заживо! Ну, а дальнейшее ты знаешь: я потерял сознание и…

— Он хотел тебя убить! И не раз, — перебила Кэсси, вспомнив то, что Уэйн в ярости сказал Коуди.

— Я так перед тобой виноват! — ответил Коуди, глядя на Кэсси полными раскаяния глазами. — Конечно, я знал, что ты вряд ли способна на хладнокровное убийство. Это было просто… ну я не знал сначала, что и думать. Девочка моя… Сможешь ли ты простить меня за то, что я, как последний дурак, обвинял тебя в попытках меня убить?

— Ох, Коуди, обними меня, просто обними! — попросила Кэсси. — Я так боялась, что никогда больше тебя не увижу!

Его руки сомкнулись на ее спине, и он зарылся лицом в душистое облако ее волос.

— Я чуть с ума не сошел, когда влез в конюшню и увидел, что вытворяет Уэйн. Боже! Как только я его не убил! — Он заглянул ей в глаза: — Кэсси, но каким образом ты там оказалась среди ночи? Уверен, что здесь не обошлось без Холли.

— Я заснула в гостиной, и она меня разбудила. Сказала, что дети зачем-то пошли в конюшню. Честно сказать, со сна я была немножко не в себе, а потому не стала задавать ей никаких вопросов. Я даже не усомнилась в правдивости ее слов! И сразу пошла в конюшню, как овца на заклание. — Она вздрогнула и передернула плечами. — Уэйн сказал, что если он меня возьмет, ты меня больше не захочешь и что он собирается сделать мне ребенка, чтобы вынудить выйти за него замуж. И еще он сказал, что четверть ранчо лучше, чем ничего.

— Уэйн ошибался, — жестко сказал Коуди. — Я хотел бы тебя даже в том случае, если бы он достиг своей подлой цели.

Кэсси расцвела от счастья; но вдруг нахмурилась, вспомнив о Холли:

— Но веди ты до сих пор женат!

— Я завтра же отправлю отсюда Холли и начну бракоразводный процесс. После того, что она сделала, мне противно даже смотреть на нее. И я не хочу, чтобы она находилась рядом с детьми.

— А как же адвокат Бакстер? Он же скоро приедет, и присутствие Холли необходимо.

— Знаешь, ее присутствие — сомнительное благо. Должно быть, я ополоумел, когда решил, что этот брак мне поможет. Думаю, что смогу обойтись и без нее. Когда адвокат приедет, я подам заявление об усыновлении детей только от своего имени. У меня будет надежда, что мою просьбу удовлетворят, если ты пообещаешь адвокату выйти за меня замуж сразу же, как только я оформлю развод.

— Ох, Коуди, да, конечно, да! Я выйду за тебя замуж. И выйду с гордостью! Если б я не была такой упрямой и глупой, всех этих ужасных неприятностей не произошло бы. И ты не женился бы на Холли, опасаясь, что тебе не доверят детей.

— Ты знаешь, — задумчиво произнес Коуди, — я не могу объяснить свои чувства к этим ребятам. С первой нашей встречи они что-то глубоко затронули в моей душе. Я вообще не думал о детях и даже был уверен, что никогда их не заведу. Возможно, в этих сиротах я… ну, как бы увидел собственное детство, что ли… И не мог вытерпеть мысли о том, что их обижают.

— А может быть, ты просто их любишь? Из тебя получится чудесный отец!

— Жду не дождусь, когда у нас появятся собственные! — Коуди улыбнулся. — Во всяком случае, мы можем потренироваться в том, как их делают. Если, конечно, ты не против. — И он бросил на Кэсси дерзкий и жадный взгляд.

Магнетический блеск его глаз действовал на нее просто завораживающе. Сердце ее затопила теплая волна любви, нежности, сострадания…

— Но ты же весь в ранах, тебе нужно отдохнуть.

— Никакая боль не сможет помешать мне любить тебя, моя радость!.. — пылко сказал Коуди.

— А как же Холли? — не преминула лукаво напомнить ему Кэсси.

— Пусть отправляется к дьяволу! В моем сердце ей никогда не было места. Ты моя жена. Только тебя я хочу.

Кэсси задержала дыхание; в каком-то странном, душном опьянении она услышала частое биение своего сердца. Глаза ее стали огромными и почти черными, и Коуди прочел в них немой страстный призыв. Кэсси все еще сидела на полу у его ног и продолжала втирать мазь в пораженную огнем кожу. Он нежно погладил ее плечи; руки его задрожали, почувствовав податливую упругость ее тела, и нетерпеливо сорвали сорочку. Кэсси стояла неподвижно, позволяя ему ласкать взглядом ее крепкие, твердые груди, ее тонкую талию, крутые бедра и длинные, стройные ноги… И от этого взгляда вся она, вся комната, весь мир словно наполнились каким-то нестерпимо блаженным знойным исступлением. Кэсси шагнула вперед, обвила руками шею Коуди и со стоном страсти прильнула к нему всем телом, от ног до груди. Коуди почудилось, что стены комнаты поплыли в одну сторону, а пол в другую, что время остановилось.

— Я хочу почувствовать тебя… — медленно прошептала Кэсси, оторвавшись от него и протягивая руку к его поясу.

Коуди стал подниматься, но Кэсси толкнула его обратно на кровать, подумав, что обожженные ноги наверняка заставляют его испытывать сильную боль. Она встала на колени, помогла ему снять брюки и бросила их на пол рядом со своей сорочкой. Затем наклонилась и стала целовать его твердый живот. Запах гари, пропитавший тело, не смог заглушить аромат чистой и свежей воды, исходящий от его кожи, — словно он только что искупался в прохладном ручье…

Кэсси провела пальцем по пушистой дорожке, начинающейся от пупка и теряющейся в темных волосах внизу; ее рука двинулась дальше и, достигнув напряженного орудия любви, крепко сжала его. Кэсси наклонила голову и коснулась разгоряченной плоти легким, как бы мимолетным поцелуем, но потом поцелуи ее стали сильнее, глубже, они доставляли Коуди такое острое наслаждение, что ему казалось, будто дыхание у него остановилось. Когда сладкая мука завершилась ослепительной вспышкой, Коуди поднял Кэсси, уложил рядом с собой, и, нежно раздвинув ее бедра, приник к средоточию ее женственности, и, словно отдавая дань за испытанное им блаженство, в свою очередь повел ее к сверкающей вершине наслаждения. Казалось, она была уже совсем близко, но он вдруг приподнялся, а затем опустился на Кэсси, прижавшись всем телом. Изнемогая от желания, от жажды ощутить его в себе, она вздрагивала и выгибалась, а Коуди покрывал всю ее поцелуями…

Он перевернул Кэсси на живот, слегка приподнял и легко проник в нее. Ее охватило восхитительное томление, когда он начал медленно двигаться, даря ей свою любовь так мягко и нежно, как только могло позволить его огромное тело.

Затем она ощутила под своими бедрами его руки; теперь он ласкал ее и сверху, возбуждая до неистовства. Через мгновение комната словно взорвалась тысячами ослепительных звезд…