Солги, если любишь!

4

— Подействовало. — Дэн заключил Джильду в объятия. Они встретились следующим днем, чтобы вместе перекусить. У Дэна было мало времени, и они зашли в один из ресторанов быстрого обслуживания в центре. Садясь за столик, девушка удивленно взглянула на него.

— Что подействовало? Ты принял стимулирующее средство? О чем ты говоришь?

Дэн рассмеялся.

— Ты считаешь, что мне нужен еще какой-то стимулятор?

Джильда улыбнулась.

— Конечно, нет. Пока я тобой довольна. Даже очень, дорогой. — Она погладила его руку.

— Я говорю о Вирджинии Кендэлл. Ты же знаешь, что я ей написал. И с тех пор не слышу от нее ни звука.

К столику подошла официантка. Они заказали два чизбургера и кофе.

— Ее молчание может быть совершенно не связано с твоим письмом. А если она куда-то уехала?

— Ну почему ты лишаешь меня удовольствия? Я был уверен, что мое послание убедило ее. — Дэн прикинулся возмущенным.

Джильда снова погладила его по руке.

— Может, так оно и есть. Не смею судить об этой даме. Как хоть она выглядит?

— Миниатюрной ее не назовешь. Плотная блондинка, но не безобразная. — Дэн ухмыльнулся. — Самое ужасное в ней, это, безусловно, голос. Но ты его уже слышала. Увидимся сегодня вечером у меня? Потом сходим куда-нибудь поужинать. Ты любишь китайскую кухню?

— По правде сказать, никогда ее не пробовала, — призналась она.

Дэн не поверил.

— Ты никогда не бывала в китайском ресторане?

— В некоторых вещах я довольно консервативна. — Джильда не сдержала улыбки. — Стейк и салат — тоже неплохо. А кто станет возражать против хороших гамбургеров?

— Или чизбургеров, — добавил Дэн, поскольку официантка их как раз принесла.

— Надеюсь, в ресторане мне не придется есть палочками, — сказала Джильда.

— А это как сама захочешь. Приборы там тоже подают.

— Значит, можно и цивилизованным способом.

— Но зато, когда умеют ловко обращаться с палочками, это выглядит здорово, — заявил он.

Джильда с огромным аппетитом впилась зубами в свой чизбургер. Потом, вытерев губы салфеткой, спросила:

— А что, собственно, ты написал этой Кендэлл? Надеюсь, не такое письмо, с которым она может побежать к своему адвокату?

Дэн выпил глоток кофе.

— Вряд ли его можно назвать очень сдержанным. Но в юридических вопросах я разбираюсь.

— Правда? — Глаза Джильды блеснули.

— Я был вне себя от злости, когда печатал это письмо. И моя машинка могла, конечно, выдать нечто такое. Ну и что? Главное, чтобы она не насиловала при мне рояль и свой голос. Какие там арии Кендэлл голосит целыми днями — это ее проблема. Но я не потерплю, чтобы она устраивала свою какофонию, когда я дома, да еще с прекрасной гостьей.

— Она может принять твое письмо слишком близко к сердцу.

— Давай не будем больше говорить о ней. Поговорим о себе. — Дэн влюбленно посмотрел на нее. — Как хорошо, что мы встретились в обед. День уже не кажется таким длинным.

Джильда была того же мнения. С тех пор как она полюбила Дэна, ей хотелось все время находиться рядом с ним. И это было связано не только с сексом.

Девушке нравился его простой, веселый характер, но она принимала и внезапную ярость, охватывающую его при звуке голоса Вирджинии. Ей было так хорошо с ним, что прежняя жизнь, до их встречи, представлялась пустой.

Но где-то в подсознании, как зловещий знак, опять всплыло имя Джерома. Вчера она получила от него письмо. Раньше он писал длиннющие письма, но это оказалось на удивление коротким.

Он писал о своей работе, о том, как ужасно в Нью-Йорке летом, но все равно он его любит. Заканчивалось письмо обычными пустыми любезностями. С ощущением вины Джильда отложила его в сторону.

Нужно позвонить Джерому, сказать пару дружеских слов. И предупредить, что она собирается приехать в Нью-Йорк. Тогда, при встрече, она ему все скажет.

— О чем ты задумалась? — спросил Дэн. Он предложил Джильде сигарету и закурил сам. — Спорим, отгадаю.

— Я тебе еще не говорила о Джероме.

Дэн забыл про сигарету.

— Соперник? — насторожился он.

— И ты хочешь вызвать его на дуэль? — усмехнулась Джильда.

— Итак… кто же этот Джером?

Коротко, почти в телеграфном стиле, она рассказала ему историю своих отношений с Джеромом. Дэн выслушал ее внимательно.

— Слава Богу, что он в Нью-Йорке. — Дэн ухмыльнулся.

Джильда рассмеялась.

— И это вся твоя реакция?

— Помолвки расторгаются. Было бы хуже, если бы ты сказала, что замужем. Вот это было бы настоящим шоком. Тогда пришлось бы ехать в Лас-Вегас или в Рено. Там можно довольно быстро получить развод.

— У тебя очень практичный склад ума.

— А разве это не разумно? — он опять ухмыльнулся.

— Но можно ли руководствоваться одним только разумом?

Дэн взял руку Джильды и крепко ее сжал.

— Послушай, я хочу, чтобы ты была со мной. Я не отдам тебя никакому ньюйоркцу. Такого не произойдет, Джильда.

— Я тоже никуда не хочу от тебя уходить. Но я должна была тебе все сказать. А кольцо я Джерому верну. И, естественно, мне придется с ним объясниться.

— С этим можно не тянуть. Позвони ему и скажи, что произошло.

— После стольких лет знакомства так просто это не сделаешь. Я должна с ним увидеться.

— Ты хочешь поехать в Нью-Йорк? Одна… без меня?

Джильда улыбнулась.

— Я много лет жила без тебя. И, как видишь, ничего со мной не случилось.

— Но теперь-то все по-другому. Или ты хочешь сказать, что я тебе не нужен, что ты и сама справляешься?

— Ты мне нужен, Дэн. Ты мне невероятно нужен. И ничего другого я сказать не хотела. Но я не могу ехать в Нью-Йорк с тобой. С этим я должна разобраться сама.

— Когда ты поедешь? — спросил Дэн.

— Еще не знаю. — Джильда нервно разминала кусочек хлеба, оставшийся на тарелке. — Пока еще не решила. Ты знаешь, это очень неприятно.

— Хочешь проверить наши отношения? Убедиться, что выдержишь жизнь со мной?

Джильда посмотрела на него.

— Тут нет никакой связи. Мне все уже ясно и не нужно времени для размышлений. Нужно только спокойно обдумать, как преподнести это Джерому. Не хочется причинять ему боль. Он не должен чувствовать себя оскорбленным. Ведь он, в сущности, отличный парень.

— Не сомневаюсь. Иначе ты не собиралась бы выйти за него замуж. Но раз уж ты придаешь такое значение кольцам, Джильда, тогда я тоже подарю тебе кольцо.

— Поговорим об этом в другой раз, — возразила она. — Это не к спеху.

Вечером Джильда пришла к Дэну. Он купил огромный букет темно-красных роз, которые очень живописно смотрелись в стеклянной вазе на круглом белом столе. В черно-белом металлическом канделябре, гармонично вписывающемся в общий интерьер, горели свечи.

— Сегодня подходящий день для шампанского, — сказал Дэн и исчез на кухне.

Девушка присела на черный кожаный диван, взглянула на гравюру Дали, висящую на противоположной стене. Дэну нравился этот художник, и вообще он предпочитал современное искусство.

Дэн быстро вернулся, держа в руках ведерко со льдом, из которого выглядывало горлышко бутылки шампанского и два высоких узких бокала.

— «Вдова Клико» хорошей выдержки, — прокомментировал он. — Не то что эта калифорнийская дрянь, которая только называется шампанским.

Джильда с улыбкой посмотрела на него.

— Ничего другого я от тебя и не ожидала.

— У меня очень простой вкус, — сказал Дэн. — Всегда только лучшее.

— Кто-то уже говорил такое до тебя.

— Ну и пусть! Я вовсе не стремлюсь быть оригинальным. Но мне нравится такой подход. — Он наполнил бокалы, протянул один Джильде и чокнулся с ней. — За чудесный вечер, — произнес он, усаживаясь на диван рядом с девушкой.

На ней было ярко-красное платье со смелым узким вырезом, который при каждом движении соблазнительно демонстрировал великолепно очерченную грудь. Короткий подол не прикрывал коленей. Дэн смотрел на нее и чувствовал, что безумно влюблен.

Они пили шампанское и обсуждали, как провести остаток вечера. Когда целовались, его прикосновения возбуждали Джильду…

— Как здорово, что ты никогда не носишь лифчиков, — сказал Дэн. Он не смог удержаться, и его рука проникла в вырез ее платья, лаская упругую обнаженную грудь.

— Может, стоит начать? — улыбнулась она.

— Ни в коем случае. У тебя лучшая на свете фигура, малышка. Мне постоянно хочется ощущать твою близость, днем и ночью. — Высвободив ее грудь, он стал жарко целовать напрягшиеся соски. И снова Джильда почувствовала возбуждение от прикосновений Дэна.

Они действовали на нее, как наркотик. Стоило принять самую малость, и она уже вся пылала, хотела ощущать его в себе целиком. Теперь рука Дэна осторожно продвигалась между ее бедер, и в этот момент с верхнего этажа обрушилась фортепианная музыка. Рука замерла на полпути, на его лице появилось выражение крайнего негодования.

Вирджиния исполнила вступление и завела: «Добра и тиха улыбка его…»

— Боже, только не это! Только не «Гибель любви Изольды»!

Он отодвинулся от Джильды, закурил сигарету. Девушка допила свой бокал. Вагнер действовал отрезвляюще. В определенные моменты не каждому по вкусу такая музыка.

— Похоже, твое письмо дало противоположный эффект. — Джильда тихонько засмеялась.

— Если бы она мне попалась! — прорычал Дэн. — Но она мне не откроет дверь, бесполезно даже пытаться. Не хочет меня видеть. И знает почему.

— Давай сначала съездим в китайский ресторан, — предложила Джильда. — А к нашему возвращению дама, может быть, угомонится.

Он тяжело вздохнул.

— Вагнер написал массу опер. Кто знает, на какой ее заклинит в следующий раз? Но завтра она снова кое-что найдет в почтовом ящике. И на этот раз я буду грубее.

Джильда, улыбаясь, погладила его по руке.

— Подумай о правовом аспекте.

— Плевать я на него хотел. Я не в состоянии больше выдерживать то, что она со мной вытворяет. И пусть знает об этом.

Девушка придвинулась к нему, скользнула в его объятия. Ее влекущий рот был настолько соблазнительным, что Дэн не устоял и впился в него поцелуем.

— Успокоился немножко? — спросила Джильда, оторвавшись от Дэна.

— Ах, детка, я так хотел все красиво устроить.

— Отложить дело еще не значит отказаться от него навсегда. А пока давай исчезнем ненадолго.

— При собственной квартире я вынужден постоянно где-то искать себе пристанище. — Он посмотрел на потолок. Кендэлл не умолкала.

Джильда встала и взяла Дэна за руку.

— Давай просто поужинаем у меня. Там нас не тронут ни Вирджиния, ни Вагнер.

Послеобеденное время Дороти посвятила Джерому. Он непременно хотел купить себе новый костюм, и она, естественно, поехала с ним к Барни на Седьмую авеню. Джером был из тех, кто быстро принимает решения, и сразу нашел то, что искал.

Потом они немного прошлись по Пятой авеню, хотели поужинать в одном из ресторанов Башни Трампа, но все было переполнено посетителями, и тогда они поехали в Гринвич-Виллидж.

Дороти любила этот район, откуда была родом. Она считала, что он сохранил всю свою романтичность и красоту, хотя модно было утверждать, будто он уже не тот. Но для нее это место оставалось самым красивым с Нью-Йорке.

Они ужинали в прокуренном ресторане. Горели свечи, играл джаз — он снова был здесь популярен. Перед едой выпили традиционный мартини и слушали рыдающий саксофон, от которого вибрировали бокалы на стойке бара. Джерому нравилась атмосфера этого ресторана в стиле сороковых годов. Все здесь было немножко старомодным, что привлекало и завораживало его.

Напротив него сидела Дороти в платье из шелковой тафты цвета синей сливы. Ее великолепные черные волосы не были заколоты, а свободно спадали на плечи. От этого она казалась моложе и еще более привлекательной.

Рискованное декольте, выразительно подчеркивающее роскошные округлости, усиливало это впечатление.

— Почему ты на меня так смотришь? — спросила она. — Ты меня смущаешь.

— Я как раз кое о чем подумал.

— Это я поняла. — Дороти отпила глоток мартини и посмотрела ему в глаза. — Мы с тобой совсем ненормальные, ведь так?

— Разве это ненормально быть влюбленными?

— В общем-то нет. Но только я никогда не думала, что это со мной случится еще раз и с такой силой.

Джером засмеялся.

— Можно подумать, что ты уже находишься по ту сторону добра и зла. А ведь тебе всего тридцать.

— В последние годы я была так занята работой, что мужчины перестали что-либо значить для меня. Теперь я наверстываю упущенное.

— Надеюсь, это не единственное, что тебя со мной связывает, — съязвил он.

Дороти улыбнулась ему. Это была влюбленная улыбка счастливой женщины.

— Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь, Джером. Мы потрясающе подходим друг другу, и не только в постели.

— Но и там тоже, — уточнил он.

— Больше ты ни о чем не можешь думать, дорогой?

— Когда ты рядом и так соблазнительна, как сегодня, нет, не могу.

— О мужчины! — воскликнула Дороти.

— Когда-нибудь тебе придется остановить свой выбор на одном из них. Я имею в виду, на длительное время, — поддразнил Джером.

— Это что, завуалированное предложение?

— Ничего не имею против того, чтобы как можно скорее предстать с тобой перед мировым судьей, — сказал он вполне серьезно.

— Об этом лучше не начинай, Джером. Я не гожусь для брака, слишком уж самостоятельна. Мне необходима моя маленькая, очень личная свобода.

— Разве я похож на человека, который лишит тебя ее?

— Аппетит приходит во время еды. Как только мы будем прикованы друг к другу…

— Господи, звучит так, будто ты станешь моей рабыней. Прикованы! — Он неодобрительно покачал головой.

— Почему тебя не устраивает то, что есть, Джером?

— Я из тех мужчин, которые хотят создать семью. И уже давно об этом думаю.

Она засмеялась.

— Со мной ты попал впросак. Бедный Джером!

Самое время было выложить все. До сих пор Джером не рассказывал о Джильде.

— Есть одна девушка в Калифорнии. Совершенно очаровательная. Мы знакомы уже много лет. У нее небольшой дом в Малибу.

Дороти замерла.

— Ты хочешь сказать, что женишься на этой девушке, если я откажу?

— Я не женюсь на Джильде. Не смогу. Все изменилось с тех пор, как я встретил тебя. Но формально я с ней помолвлен, — признался он и почувствовал облегчение.

— Какой приятный сюрприз перед едой! — Дороти допила свой мартини. — Впрочем, ничего удивительного. Такой человек, как ты!

— До тебя моя жизнь была в полном порядке. Сейчас все стало немножко сложнее. Но я и не хочу никого другого, Дороти, только тебя. Я просто с ума схожу. К тому же я высоко ценю твои человеческие качества. А как юрист ты меня иногда просто поражаешь.

— А кто эта девушка? Где она работает? Ты сильно был в нее влюблен? — Дороти смотрела на него с надеждой.

— В юности Джильда была моей мечтой. Все эти годы мы никогда не теряли друг друга из виду. Она работает судебным следователем в Лос-Анджелесе. У меня есть перед ней обязательства.

— Что ты этим хочешь сказать, Джером? — допытывалась Дороти.

— Я хотел только изложить факты, и все. Я сделал свой выбор, Дороти. Ты это знаешь. Когда-нибудь я должен буду во всем признаться Джильде.

Она подняла брови.

— До сих пор ты не нашел для этого времени?

— В чем-то каждый может смалодушничать. Ее приезд — не слишком радужная перспектива. Но я не могу ей отказать. Этот разговор должен состояться. — Он пожал плечами.

— Предстоящее объяснение меня не радует. Все-таки ты был в нее влюблен. Не возникнет ли сложностей? — Женщина прищурилась.

— С Джильдой? Никогда. Ей придется принять то, что я ей скажу. Но как бы это сделать поделикатнее? Она чертовски порядочна. Уверен, ей и в голову не приходило позволить себе что-либо с другим. Она знает, что принадлежит мне. Во всяком случае, верит в это.

— Так, может, тебе на ней жениться?

— И это говоришь ты, Дороти? — Джером был потрясен. — Я полагал, что ты меня любишь.

Улыбка ее слегка померкла.

— Да, люблю. Клянусь, это так, Джером. Такое произошло со мной впервые с тех пор, как подростком я отчаянно влюбилась в своего школьного учителя. Но я не хочу, чтобы из-за меня твоя Джильда стала несчастной. Ведь от такой бесцеремонной отставки можно даже свихнуться.

— Этого я и боюсь. Если бы я мог раздобыть для нее какого-нибудь приятного молодого человека! Если бы она сама полюбила другого!

— Вы помолвлены, и она рассчитывает на тебя, — произнесла Дороти. — О ком-то другом речи быть не может. Ты и сам в это не веришь. Конечно, если она действительно такая, как ты ее расписал.

— Что же мне делать?

— Ты должен все выложить начистоту, и как можно быстрее. Ты должен быть честным с ней. Это тот минимум, который ты обязан выполнить.

Джером вздохнул и достал сигарету.

— Я очень хорошо отношусь к Джильде, — сказал он. — Наверно, она стала бы прекрасной женой. У нас были бы дети. Жизнь протекала бы спокойно и размеренно. Но теперь я смотрю на все другими глазами. И другого хочу от жизни. Хочу большого, сильного чувства. А это возможно только с тобой, Дороти.

— Но я не могу предложить тебе в ответ нечто равноценное. — Дороти снова улыбнулась. — Брак, дети — все это просто не для меня. Не сомневаюсь, что с Джильдой у тебя получилось бы лучше.

— Давай прекратим этот разговор. Он ни к чему не приведет. Ничего не изменит ни в моих чувствах, ни в моих намерениях. Ты слишком глубоко вошла в мою жизнь, чтобы я смог когда-либо продолжить отношения с Джильдой. Ты дала мне совершенно новое мироощущение.

— Ты мне тоже, Джером. Мне невыносима сама мысль, что однажды тебя не будет со мной.

— Я с тобой, дорогая! С тобой безраздельно. Никто и не думает о расставании.

— Но ты же не хочешь остаться холостяком. Ну и как нам все это совместить?

— Пока не знаю. И сейчас меня это не волнует. Ведь у нас есть время, Дороти. Возможно, когда-нибудь я начну думать, что самое лучшее — быть свободным, ничем не связанным. Или вдруг тебе захочется иметь детей.

— Дети, — повторила Дороти, и это прозвучало так, будто речь шла об инопланетянах. — Честно сказать, об этом я еще не задумывалась. Но знаю, что пора. Ведь не очень хорошо иметь позднего ребенка.

— Вот и подумай. А я всегда в твоем распоряжении.

— Но это не значит, что я разрушу все свои планы. — Она улыбнулась. — Вероятно, я действительно однажды захочу иметь ребенка. Каждая женщина должна испытать материнство. Но вступать для этого в брак совершенно необязательно.

— Давай на некоторое время оставим теорию, — попросил Джером, открывая меню в кожаном переплете. — Посмотрим, как через пару месяцев все будет выглядеть на практике.

— Но с Джильдой ты должен поговорить не откладывая.

Он снова вздохнул.

— Этого не избежать.