Сомнительные ценности

ГЛАВА 19

— Отлично, давайте прогоним еще разок. Пожалуйста, потише, дайте съемочной группе возможность сосредоточиться.

Несмотря на то, что ассистент режиссера, маленький юркий уроженец Глазго по имени Кенни, был вооружен мегафоном, он предпочитал наводить порядок на съемочной площадке, пользуясь исключительно могучей силой своих легких. Уже наступила середина мая, и компания «Пресипити Сити Продакшнз» заканчивала первую неделю съемок фильма «Катриона» по одноименному роману Роберта Льюиса Стивенсона.

Камера была закреплена на тележке, двигающейся вдоль рельса, проложенного во дворе одного из старинных зданий Эдинбурга. В обычное время здесь располагалось кафе, которое охотно посещали туристы и служащие расположенных поблизости юридических контор, но на время съемок кафе закрыли и дому придали соответствующий вид, сделав его таким, каким он был в середине XVIII века. Во дворе толпились актеры, изображавшие лордов и леди, проституток, солдат и разносчиков. Здесь солнечным майским утром двадцатого столетия должны были снимать роковую встречу Катрионы Друммонд, якобитки, и Дэвида Балфора, вига, сцену любви с первого взгляда, равнозначную встрече Монтекки и Капулетти.

— Господи, Алекс, да она весит как минимум полтонны! — взмолился Тони, ассистент оператора, пытаясь сдвинуть с места тележку с камерой.

— Мало каши съел, Тони, — усмехнулся в ответ Алекс Дункан, который на время работы сменил свой изысканный костюм-тройку на столь же безупречный черный комбинезон.

— Ты хотел сказать — выпил мало эля, — расхохотался круглый, как бочонок с пивом, Тони. — Эй, Шона, кадр ВД-40, ты готова?

Нахального вида девчушка с косичками, которая отмечала на доске-хлопушке номера кадров, бросила карандаш, извлекла из вместительной сумки оператора аэрозольный баллончик и начала аккуратно разбрызгивать смазку по поверхности рельса. Шона была девочкой на побегушках, которой давали указания все до единого члены съемочной группы.

Сэм Фокс, прислонившись к стене, наблюдал за репетицией через экран маленького монитора, изображение на который поступало с видеокамеры, укрепленной рядом с основной съемочной камерой. Он обдумывал план следующей сцены, когда его размышления были прерваны одетым в старинный костюм юношей с симпатичным и свежим лицом, на котором сейчас почему-то было написано отчаяние. Это был Марк Соль, исполнитель роли робкого и застенчивого Дэвида Балфора. Многие отмечали его сходство со знаменитым портретом Роберта Бернса работы Александра Найсмита, но сейчас он был больше похож на несчастного школьника, вечную жертву более задиристых и нахальных товарищей по играм.

— Кто-то побывал в моей гримерной, Сэм, — выдавил он. — Там все перевернуто вверх дном и испачкано краской.

— Что такое? — недоверчиво откликнулся Сэм. — Не может быть. Покажи мне. Подожди, Алекс, я сейчас вернусь.

Сэм был истинным нью-йоркцем с медленной речью, но быстрыми мозгами и добрым сердцем. Он заботился о том, чтобы его актеры чувствовали себя довольными и счастливыми. Дружески обняв Марка за плечи, он повел его к выходу.

Передвижные вагончики для актеров располагались в следующем дворе на той же улице. Суперзвезда Джил Манро зарезервировал для себя отдельный домик, возле которого всегда толпилась кучка поклонников, надеявшихся лицезреть своего кумира — шотландца и бывшего эдинбургского мусорщика, превратившегося в Голливуде в мировую знаменитость. Гримерные остальных актеров размещались в обычном, разделенном на секции вагончике. Сэм Фокс прошел мимо охранника, приветствовавшего его кивком головы, распахнул дверь гримерной Марка Соля, заглянул внутрь и остолбенел.

Одну из стен каморки Марк оклеил фотографиями своего семейства. Сейчас они были изуродованы намалеванным сверху красной краской наглым требованием: «Английская свинья, убирайся домой». На зеркале несколько раз было написано «ШДШ», и те же три буквы, написанные той же яркой краской, повторялись везде, где только можно было: на столе, на стенах, на дверце шкафчика и даже на умывальнике. Чья-то мстительная и злобная рука прошлась по всей комнате: обивка мягкой мебели была вспорота, на полу валялось содержимое ящиков и шкафов, облитое и измазанное красками и косметическими средствами с туалетного столика.

— Тьфу, дерьмо! — выругался Сэм Фокс, одним взглядом охватив картину побоища, и, отступив на шаг, захлопнул дверь. — Есть у тебя ключ? — спросил он у Марка. Тот молча отдал ему ключ и смотрел, как директор запирает дверь. — Пусть полиция глянет на этот разгром, прежде чем мы начнем уборку. Марк, поверь, я тебе очень сочувствую. Никогда не думал, что здесь может произойти что-нибудь подобное.

Все еще не пришедший в себя Марк кивнул.

— Как и я, — слабым голосом произнес он. — Правда, я знал, что кое-кто недоволен тем, что я играю Дэвида, но я не предполагал, что эти люди настолько фанатичны.

— Что случилось? — Из-за двери соседней гримерной показалось тонкое и нежное, как у фарфоровой куклы, личико. — Почему вы оба выглядите такими опечаленными? — удивленно распахнула свои детские голубые глаза Андрина Гордон, сгорая от любопытства.

— Андрина, ты была здесь в течение последнего получаса или около того? — игнорируя вопрос, уточнил Сэм. — Слышала ли ты какой-нибудь шум из этой комнаты?

Прикусив розовую губку, Андрина покачала головой.

— Нет, ничего не слышала. А что случилось? Взлом? Ограбление?

— Да, в некотором роде, — признал Сэм. Сдернув с крючка на поясе радиотелефон, он вызвал своего ассистента: — Кенни, будь добр, вызови полицию. Пусть зайдут в актерский вагончик.

— Полицию! — возбужденно пискнула Андрина. — Ух ты! Значит ли это, что сегодня утром не будет съемки?

— Нет, не значит, — отрезал Сэм. — Это значит только, что мы начнем максимум на полчаса позже. Оставайся в костюме и никуда не уходи.

Сэм знал, что если Андрина решит, что у нее появилось свободное время, чтобы поразвлечься, весь съемочный день может пойти насмарку. Он понятия не имел, кто ее нынешний партнер, но репутация Андрины была ему известна, и, насколько он мог судить, актриса вполне ее оправдывала.

От дверей вагончика упала тень. Там стоял Андро в своем обычном костюме — джинсах и кожаной куртке. В этот день он не должен был появляться перед камерой.

— Что это за чушь насчет вызова полиции? — лаконично поинтересовался он и, выгнув бровь, посмотрел на Марка. — Что я вижу? Соль чем-то расстроен? — по его тону было понятно, что если это так, то сам он ничуть не огорчится.

— В гримерной Марка совершен акт вандализма, — отрывисто произнес Сэм. — Какой-то ублюдок с нулевым коэффициентом интеллекта разбрызгал повсюду краску из баллончика и натворил еще кое-что похуже, так что я вызвал полицию.

— Я слышал по радиотелефону. Неужели это действительно необходимо — из-за какой-то несчастной краски? — скептически пожал плечами Андро.

— Расистские лозунги, на мой взгляд, не так уж безобидны, — твердо ответил Сэм. — Марк пережил потрясение, и я его понимаю. — Повернувшись к взволнованному молодому актеру, он добавил: — Послушай, парень, почему бы тебе не пойти в буфет, выпить кофе или что-нибудь в этом роде? Я пришлю к тебе полицейских, чтобы они приняли у тебя заявление. Думаю, все это займет не более сорока минут. О’кей?

Марк кивнул и проскользнул мимо Андро, как будто хотел оказаться подальше от него.

— Я хотел бы, чтобы этот инцидент был расследован как можно скорее, — продолжал Сэм. — Я не хочу, чтобы он повлиял на игру Марка.

Андро цинично рассмеялся.

— О какой игре вы говорите? Несколько лозунгов, написанных поверх фотографий дорогих папочки и мамочки, не могут испортить то, чего никогда не было.

— Откуда вы знаете, что они были написаны поверх фотографий его родителей? — резко спросил Сэм. — Я этого не говорил.

— А где еще они могли быть? — равнодушно отмахнулся Андро. — Он оклеил их дурацкими жирными физиономиями всю эту проклятую комнатенку. Он настоящий маменькин сынок — плакса, размазня, инфантильный слюнтяй в мокрых штанишках.

— Бедный маленький Марк, — хихикнула Андрина, подмигивая Андро.

— Пусть катится назад к своей маменьке, — прошипел тот.

— Ради Бога, Андро! — зарычал Сэм. — Ты с самого начала не скрывал своего отношения к Марку. Поскольку ты тоже заинтересован в том, чтобы съемки этого фильма благополучно завершились, будет лучше, если впредь ты будешь держать свои чувства при себе, — бросил он через плечо, проходя мимо Андро.

— Для фильма будет лучше, если малютка Марк уберется к чертовой матери, дав нам возможность найти настоящего актера, который может произносить слова, не растягивая их, как принц Уильям в конфетной лавке на Хай-стрит, — фыркнул Андро, направляясь к Андрине, все еще стоявшей возле своей двери. — Принимаете ли вы гостей, мисс Гордон? — спросил он, обнимая ее за талию и наклоняясь, чтобы поцеловать выпирающую из тесного декольтированного лифа половинку груди.

— Смотря кого, — проворковала Андрина, не делая ни малейшей попытки оттолкнуть его. — Спасибо этому неизвестному взломщику, благодаря ему съемка начнется позже и у меня появились лишние полчаса.

— Прекрасно, — усмехнулся Андро, нежно подталкивая ее к порогу.

Войдя вслед за Андриной в ее гримерную, он тщательно запер за собой дверь.

Партнеры Андрины по фильмам порой вслух удивлялись, как это она, постоянно развлекаясь с мужчинами у себя в гримерной, вообще находит время, чтобы появиться перед камерой. Кто-то, остроумно перефразировав слова, которые произносит ассистент, щелкая хлопушкой перед камерой, прозвал ее «Коитус третий, дубль второй», но Андрину это ничуть не смутило. «Бери от жизни то, что тебе нужно» — было ее девизом, и так она и поступала.

На время съемок «Пресипити Сити Продакшнз» арендовала также здание церкви неподалеку от Эдинбургского замка, под сводами которой два раза в месяц обычно звучали псалмы Свободной пресвитерианской церкви Шотландии, отправлявшей свои службы на гэльском языке. Теперь же зал ежедневно бывал переполнен техниками в джинсах и пропотевших рубашках, актерами в париках и пышных юбках, обвешанным снаряжением обслуживающим персоналом. Самое напряженное время приходилось на ленч, когда официанты выставляли на стойку заказанные блюда — от низкокалорийных диетических салатов до жирного рагу в сметанном соусе. Обедающие рассаживались за низкими длинными столами, и так случилось, что Хэмиш и Катриона, впервые придя на съемки фильма, оказались за столом рядом с Изабель.

— Кажется, вы еще ни разу не встречались? — довольно неуклюже начала Катриона. — Хэмиш Мелвилл — Изабель Карлайсл. У вас есть общий миллион фунтов.

Изабель отличалась умением очаровательно краснеть. Ее длинное, обычно желтоватое лицо при этом сразу приобретало великолепный персиковый румянец, а густые темные ресницы так красиво трепетали, когда она скромно опускала глаза. Против обыкновения, в этот день она была одета в яркий брючный костюм абрикосового цвета с шарфом более темного оттенка, и даже очки на ней сегодня были не обычные, в круглой металлической оправе, а очень дорогие, в черепаховой. В таком виде, подумала Катриона, Изабель кажется лет на десять моложе своего возраста.

На Хэмиша она тоже определенно произвела впечатление.

— Я и понятия не имел о том, что вложил деньги в такой очаровательный талант, — галантно произнес он, беря ее за руку. — Очень, очень приятно.

Катриона спрятала улыбку. С тех пор как Хэмиш вернулся из Швейцарии, их отношения в корне изменились. Теперь она даже наслаждалась регулярными встречами с ним, встречами, посвященными исключительно его финансовым делам и не имеющими никакого отношения к делам любви. Хэмиш обращался с ней скорее как с любимой сестрой, чем с бывшей любовницей, так что, по-видимому, с прошлым покончено. Он сам предложил, чтобы они вместе сходили на съемки, и Катриона с удовольствием согласилась. Однако Хэмиш ни на йоту не утратил своего мужского обаяния, только теперь его талант соблазнителя не был направлен на Катриону, а всецело сконцентрировался на Изабель.

— Мне очень жаль, что я так и не настояла на знакомстве с вами, мистер Мелвилл, — проговорила Изабель. Румянец, делавший ее столь привлекательной, по-прежнему оставался на щеках. — Однако вы постоянно присутствуете в моих мыслях. Все мы прекрасно понимаем, что, если бы не вы, нас здесь сегодня не было бы.

— Да, это так, — откровенно признал Хэмиш. — И я начинаю понимать, как это было бы ужасно. Надеюсь, у вас найдется немного времени, чтобы дать некоторые пояснения мне лично?

— Разумеется, — с готовностью, может быть, даже чересчур поспешной, согласилась Изабель, которая совершенно позабыла про стоящий перед ней салат из крабов. — Что бы вы хотели узнать?

Воистину, вот поворот, достойный романа, иронически усмехнулась про себя Катриона. Судя по всему, мне давным-давно следовало представить Хэмишу Изабель.

В этот момент она заметила Андро, который появился в зале, держась в опасной близости к миниатюрной актрисе в пышном муслиновом платье XVIII века. Изабель и Хэмиш были слишком увлечены беседой, чтобы обратить внимание на эту пару, но почти все присутствующие провожали ее любопытными взглядами. Некоторые просто были заинтригованы эффектным зрелищем — молодой красавец актер и прелестная «якобитская» леди, другие, более посвященные, шептались между собой об этом быстро развивающемся по эту сторону экрана романе. Многие, знавшие об отношениях Андро с Изабель, исподтишка поглядывали на нее, ожидая взрыва, но, полностью поглощенная Хэмишем, она оставалась безучастной.

— Может быть, Катриона тоже захочет к нам присоединиться? — вдруг спросил Хэмиш.

Катриона осознала, что понятия не имеет, о чем идет речь. Ее мысли, как уже бывало не раз, вновь вернулись к тому ужасному дню в Глендоране, когда умер граф. С тех пор она видела Роба только один раз, на похоронах Лохабера. Как и подобало, церемония похорон главы клана была очень торжественной и официальной и не располагала к интимным беседам. Тем не менее Катриона ловила себя на том, что Роб постоянно присутствует в ее мыслях, особенно теперь, когда он закончил свои дела в Лондоне и в ближайшие выходные должен был окончательно перебраться в Глендоран.

— Прошу прощения, — виновато сказала она Хэмишу. — Я не слушала. К чему присоединиться?

— Мы предлагаем тебе завтра поехать с нами посмотреть, как будут снимать сцены на берегу моря, — объяснил Хэмиш. — Макс приезжает на уик-энд, я уверен, что ему тоже будет интересно.

— Нет, спасибо, боюсь, что я не смогу, — пробормотала Катриона. — Я собираюсь в другое место.

Роб пригласил ее в Глендоран, и это будет первый раз, когда она приедет туда после происшествия. Отношения Роба и Катрионы, если их можно назвать таковыми, с тех пор не претерпели изменений и не прогрессировали. Со своей стороны Катриона в какой-то степени была благодарна судьбе за эту передышку. Им обоим нужно многое обдумать и решить для себя, каждому нужно прийти к компромиссу с самим собой, а на это требовалось время. Этот уик-энд покажет, закончился ли уже период осторожного приглядывания и, может быть, заложит фундамент на будущее.

— Я уверена, что вы получите огромное удовольствие, — сказала Катриона. — Правда, Изабель? А Андро завтра будет сниматься?

Хорошо бы, подумала Катриона, если бы Андро завтра был занят на съемках. Тогда его наверняка не будет в Глендоране.

— Да, — спокойно подтвердила Изабель. — Это одна из его основных сцен, так что завтра он в свое удовольствие сможет помахать шпагой. — Она увидела, как через зал пробирается Сэм Фокс, и встала. — Извините. Кажется, директор хочет со мной переговорить.

Сэм выглядел хмурым и озабоченным.

— Вы уже слышали, что произошло в гримерной Марка Соля? — спросил он, сдвинув на затылок бейсбольную кепку, которую постоянно носил, чтобы прикрыть наметившуюся лысину. — Какой-то ублюдок устроил там настоящий погром.

— Как?! Что произошло?

— Какой-то придурок из шайки, называющей себя «ШДШ», с помощью баллончика с краской намалевал повсюду свои визитные карточки, а поперек семейных фотографий бедного Марка — расистские лозунги. Я вызвал полицию, но Марк не хочет подавать заявление. Говорит, что предпочитает об этом забыть. Мы предоставили ему другую гримерную, а эту уже начали приводить в порядок.

При упоминании о ШДШ Катриона навострила уши. Она следила за газетами, но в последнее время расисты вели себя тихо, если не считать того, что время от времени их лозунги появлялись в популярных среди английских туристов местах.

— Да как же им удалось пройти мимо охранников? — возмутилась разъяренная Изабель. — За что же мы тогда им платим?

— Охранники утверждают, что все время были на месте и что в вагончик не заходил никто, кто не имел бы на это права, — сообщил Сэм. — Так что, похоже, это работа кого-то из своих. Поэтому-то Марк и не хочет предпринимать никаких шагов. Говорит, что подозревает, кто это мог быть.

— Кто же? — настаивала Изабель. — Мы не можем так этого оставить!

Сэм покачал головой.

— Ничего не получится. Парень отказывается назвать имя. В этом смысле он оказался настоящим англичанином — ну, знаете, гордость и все такое.

— Он очень расстроился?

— Да, вначале очень. Но потом взял себя в руки, потрясающе сыграл свою сцену перед камерой, и даже его акцент был безупречен. Звукорежиссер в восторге. Вынужден признаться, я удивлен.

Изабель сухо рассмеялась.

— Что ж, значит, наш взломщик в каком-то смысле оказал нам услугу, — заметила она. — Рада за Марка. Я с самого начала подозревала, что за его свежим личиком таится недюжинная внутренняя сила.

— В самом деле? — удивился Сэм. — Я, честно говоря, до сих пор считал, что он настолько хорош на экране, что проблемы с голосом можно будет как-нибудь отрегулировать. Но как раз сегодня его «р-р-р» катились, как камушки.

— А Андро всегда утверждал, что Марку никогда не справиться с буквой «р», — злорадно отметила Изабель. — Вот тебе, Андро!

— Андро имеет что-нибудь против Марка? — спросила Катриона у Изабель, когда Сэм отошел.

— Он не может примириться с тем, что роль шотландского литературного героя исполняет англичанин, — объяснила Изабель. — И многие с ним в этом согласны. Однако нет никаких сомнений, что внешне Марк очень подходит для этой роли. — Она вздохнула. — Трудно найти идеального исполнителя.

— Поинтересуйтесь у Андро, нет ли у него баллончиков с краской, — неожиданно предложила Катриона.

Может быть, мрачно подумала она, и тогда, в марте, это он изготовил несколько зажигательных бомб. Катриона знала, что Андро — закомплексованная и сложная личность, а кроме того — большой мастер притворства, великолепно умеющий представляться тем, чем он отнюдь не является. Но может ли он быть также и поджигателем? Мог ли тот самый человек, который накануне поджег дом Каррузерсов, на следующий вечер как ни в чем не бывало сидеть с ними в баре за одним столом и пить виски?

— Если есть, то лучше вам побыстрее с ним разобраться, — угрюмо посоветовал Хэмиш. — Еще один такой инцидент — и фильму конец.

— О-о, я непременно разберусь с ним, не сомневайтесь, — пообещала Изабель. — Он очень удивится, когда узнает, что его актерский контракт совсем не так неуязвим, как он воображает.

Хэмиш с интересом присматривался к Изабель. Еще раньше на него произвела сильное впечатление ее необычная внешность, но сейчас он пришел в восторг, ощутив в ней также незаурядную личность. Хэмиша привлекали женщины с сильным характером. Ему нравилось вступать с ними в противоборство. Правда, Катриона пока что была единственной, которая осмелилась им пренебречь. Теперь они перешли к платоническим отношениям, которые, кстати, доставляли Хэмишу гораздо больше удовольствия, чем он ожидал. В лице Изабель он столкнулся с новым и необычным вызовом. В Швейцарии он вручил Линде залог примирения — алмазный браслет, но Хэмиш был не из тех мужей, которые долго остаются верными…

Роб слушал родителей, которые излагали ему подробности своего выздоровления, и тихо радовался тому, что джин с тоником хоть немного оживляет монотонную беседу. Лорд и леди Невис были всецело поглощены своими медицинскими горестями и злоключениями и ничуть не интересовались глобальными изменениями, происходившими сейчас в его жизни в связи с переездом из Лондона в Глендоран. Робу казалось, что он стоит в начале полного опасностей и препятствий неизведанного пути, и рядом нет деда, который мог бы взять его за руку и повести за собой. Он был бы рад обсудить все это с отцом, но новый граф, все еще пребывавший в специальной коляске на колесиках, способен был сокрушаться только по поводу того, что еще не в силах вернуть в свои руки бразды правления банком.

— Брюс Финли уверяет, что держит все под контролем, но я не успокоюсь, пока снова не попаду в свой кабинет, — жаловался больной. — Разве может корабль идти правильным курсом, когда на мостике нет капитана?

— Тебе просто хочется верить, что ты незаменим, — с легким упреком заметил Роб. — Дай немножко порулить и другим.

— Я уже дал, — буркнул отец. — Но это длится чересчур долго. Доктора слишком осторожничают. На следующей неделе, пусть хоть земля перевернется, я поеду в банк.

— Ну и как ты туда доберешься, Джордж? — резонно спросила его супруга. — В обычный автомобиль ты не сможешь влезть, пока твоя нога находится в таком положении, а вызывать машину частной медпомощи, только чтобы она отвезла тебя на работу, было бы довольно странно.

— Я могу нанять один из этих фургонов, что ездят по городу. Ты сможешь вкатить туда инвалидную коляску, — раздраженно ответил Лохабер. — Множество людей-инвалидов, сидя в такой коляске, полноценно трудятся целый рабочий день. — Стукнув по подлокотнику кресла, он нахмурился. — Теперь я могу ими только восхищаться.

— Но ты до сих пор очень легко утомляешься, — напомнила мужу леди Невис. Сама она все еще страдала от ужасных головных болей — последствий катастрофы, и в иные дни по утрам была не в силах оторвать голову от подушки. — Ты доберешься до своего кабинета и сразу уснешь.

Роб слушал вполуха. Он уже неоднократно выслушивал все те же сетования по телефону и чувствовал, что его терпение иссякает. Ему, молодому и здоровому мужчине, трудно было влезть в шкуру родителей, которые не были уверены в своем скором и полном выздоровлении.

— Я так понимаю, что в ближайшем будущем вы вряд ли доберетесь до Глендорана, — прокомментировал он, отпивая глоток джина с тоником.

— Пока я в таком состоянии, мой мальчик, об этом не может быть и речи, — нетерпеливо объяснил отец, указывая на свою торчащую ногу в гипсовой повязке. — Я даже не смогу подняться на крыльцо.

— Мы с Ангусом могли бы внести тебя.

— Нет, я не хочу туда ехать. Ты там потихоньку приводи все в порядок, а мы приедем потом, когда станем более мобильными. Только не предпринимай ничего радикального, не посоветовавшись со мной.

— Если можно, Роб, пожалуйста, сними чехлы, — застенчиво попросила его мать. — Будет так приятно снова увидеть дом во всей красе.

— Сделаю все, что в моих силах. Завтра я захвачу с собой Катриону. — Перехватив острый взгляд матери, Роб усмехнулся: — Ну-ну, мама! Ты уже, конечно, слышишь свадебные колокола? Ничего подобного. Просто мне нужна компания. И так будет очень тяжело приехать и не найти там деда.

— Я не услышала свадебных колоколов, дорогой, — возразила Квинни. — Но я ощутила в своем обычно индифферентном сыне проблески романтического интереса. Я не ошиблась?

— Почему это я индифферентный? — возмутился Роб. — Вовсе нет. Просто немного более разборчивый, чем другие, вот и все.

— Только это я и имела в виду, дорогой, — спокойно ответила леди Невис. — Но теперь ты, кажется, сделал определенный выбор. Вот и все, что я сказала.

Роб задумался.

— Что ж, может быть, и сделал, — наконец кивнул он, — но все равно это еще только начало, и я не уверен во взаимности.

Его мать неодобрительно хмыкнула.

— Она-то в свое время сделала весьма сомнительный выбор, если то, что мы видели в Лондоне, имело продолжение. Может быть, вы оба все-таки будете настолько благоразумны, чтобы немного осмотреться, прежде чем бросаться головой в омут.

Роб изумленно уставился на мать.

— Насколько я помню, мама, тогда ты была преисполнена сочувствия к Катрионе. Ты считала ее невинной жертвой.

— Это было до того, как ты стал проявлять к ней интерес, — пожала она плечами. — А теперь ее послужной список уже не кажется мне таким уж блестящим.

— Но ведь она тебе нравится, не так ли? Признай это! И ты же не хочешь, чтобы я привел какую-нибудь наивную девственницу, вроде Дианы Спенсер. Посмотри, чем это может кончиться!

Нахмурившись, леди Лохабер в течение нескольких секунд обдумывала это заявление. Потом ее лицо просветлело:

— Ты прав, она мне нравится. И она прекрасно проявила себя в тот день, когда умер твой дед.

— Кроме того, она отличный управляющий, — вставил свое слово граф. — Она обладает интуицией, и на нее можно положиться.

— О-о, ну, раз так, все в порядке, — с тяжеловесной иронией прокомментировала его жена. — Как раз то, что нужно нашему сыну и наследнику.

— Господи! Пока что мы собираемся всего лишь на уик-энд в Глендоран, — напомнил ей Роб, — а вовсе не в собор Сент-Джайлс!

— Твой отец сделал мне предложение на берегу Глендоранского озера, — ностальгически вздохнула леди Лохабер.

— Совершенно верно, — угрюмо подтвердил ее супруг. — Мои брюки так никогда и не смогли очистить от грязи после того, как я стоял перед тобой на коленях.

— Бог с ними, по крайней мере мы прилепились друг к другу так же прочно, как эта глина — к твоим брюкам, — отозвалась Квинни.

— Друг к другу, но не к Глендорану, — тихонько пробормотал Роб.

— Это был ты, не так ли? Сознайся! — обрушилась Изабель на Андро, когда в этот вечер он вернулся домой, в их общую квартиру.

Последовав совету Катрионы, она обыскала его комнату и на верхней полке шкафа обнаружила целую сумку, полную аэрозольных баллончиков с краской.

— Это ты испакостил комнату Марка.

— Что? — Он выглядел ошеломленным, как будто такое предположение явилось для него совершенно невероятным. — Почему вдруг я? Зачем мне это?

— Затем, что ты хотел запугать его. Надеялся, что он расплачется и убежит, но вместо этого он играл, как никогда. Ты просчитался, ловкач Андро, — злорадно объявила Изабель.

— Что значит — играл, как никогда? — с заметным раздражением спросил Андро.

— Так считает Сэм. Ты не видел, как Марк сыграл сегодняшнюю сцену. Это было изумительно. Все-таки мы сделали правильный выбор, пригласив его на эту роль!

— Что? Ты утверждаешь, что этот слабак за одну ночь превратился в чудо? Невероятно!

— Нет, не за одну ночь. Это все благодаря ШДШ, или как там вы себя называете. Это был ты — я знаю, что это был ты! — Вытащив один из баллончиков из стоящей за ее спиной сумки, она помахала им перед его лицом. — И Сэм знает, и Марк! Ты знал, что испорчены его фотографии, хотя никто не говорил тебе об этом, потому что ты сам их изуродовал. Кроме Марка и Сэма, никто их не видел. Только благодаря Марку против тебя не выдвинули обвинение в возбуждении национальной вражды и умышленном нанесении ущерба. Он отказался подавать заявление.

Лицо Андро угрожающе потемнело.

— Как чертовски великодушно с его стороны! Святой великомученик Марк! Будь проклят он, и будь прокляты все англичане, которые отнимают у нас лучшие рабочие места! Как бы я хотел от всех них избавиться!

— А я бы хотела избавиться от тебя! — в ярости выкрикнула Изабель. — Полагаю, будет лучше, если ты уберешься отсюда и прихватишь с собой все свои мерзкие краски! — Она запихнула баллончик, который держала в руках, обратно в сумку и швырнула ее прямо в лицо Андро.

Только многолетний опыт футболиста позволил ему избежать травмы.

— Ах ты, сука! — взревел он. — Ты едва не поставила мне фонарь под глазом, а завтра мне сниматься!

— Но не поставила же, — возразила Изабель. — Кстати, «Пресипити» готова пересмотреть и даже расторгнуть твой контракт, если ты сию секунду не выметешься отсюда вместе со своими пожитками.

— Что значит — выметешься? — выпятил губу Андро. — Я здесь живу, запомни. Здесь мой дом. А расторжение моего контракта обойдется слишком дорого, чтобы ваш бюджет это выдержал.

— А вот тут, дорогой, ты жестоко ошибаешься, — не скрывая ликования, сообщила Изабель. — Твой агент составил его кое-как, потому что знал, что ты — один из партнеров. В твоем контракте больше дыр, чем в эмментальском сыре. Так что если ты заинтересован в том, чтобы играть в этом фильме — а я знаю, что ты этого хочешь, — то советую вести себя тише воды, ниже травы. А это значит — ищи себе другое жилье.

— У тебя, похоже, мания величия, — холодно заключил Андро. — Может быть, ты принадлежишь к мафии — делаешь людям предложения, от которых они не могут отказаться? Но правда состоит в том, что ты рехнулась от ревности — только потому, что я пару раз трахнул Андрину. Господи, да она все равно что общественный транспорт — любой может на ней проехаться. Ты же знаешь — она для меня ничего не значит.

— В этом-то все и дело, — в отчаянии простонала Изабель, разуверившись в том, что он способен ее понять. — Никто для тебя ничего не значит, теперь я в этом убедилась. Я верила, что ты меня любишь, хотя знала, что ты не пропускал ни одной юбки. Но я ошибалась. Ты бессердечный, самовлюбленный подонок. Я с самого начала знала, что ты при каждом удобном случае трахаешься с Андриной, но вовсе не по этой причине я тебя вышвыриваю. Ты чуть не погубил весь фильм, и я не могу делить свою постель с расистом и саботажником.

— Да кому вообще нужна твоя вонючая постель! — с издевкой процедил Андро. — В последнее время мне приходилось затыкать нос и закрывать глаза, прежде чем заставить себя лечь в нее. И что-то я не вижу очереди из жаждущих занять мое место.

Изабель хотела возразить, что не далее как сегодня Хэмиш Мелвилл недвусмысленно дал понять, что заинтересован именно в этом, но вовремя прикусила язык. Если она пустит Хэмиша в свою постель, то это произойдет на ее условиях, и ключа от ее двери он не получит. Один раз, с Андро, она совершила ошибку, но больше этого не повторится.

— Давай обойдемся без грубостей и оскорблений, — спокойно произнесла Изабель. — Просто собери вещи и выметайся. — Она взяла свою сумочку и повесила на плечо. — Меня пригласили на обед. Чтобы к моему возвращению тебя здесь не было. А завтра на съемке, будь добр, веди себя как паинька, иначе запахнет эмментальским сыром.

— Не смей мне угрожать, ты, блудливая корова! — выкрикнул ей вслед Андро. — И не думай, что я буду продолжать работать в твоей вонючей фирме. Я буду приходить, сниматься и сразу же исчезать.

Изабель остановилась и, обернувшись, едко заметила:

— Это уже что-то новое. Обычно ты трахаешься и сразу же исчезаешь. И, кстати, делаешь это не очень-то хорошо!

Май в Шотландии всегда был волшебным месяцем. Хоум-Муры решили воспользоваться длинными солнечными днями, и в пятницу вечером устроили у себя во дворе барбекю, пригласив нескольких друзей поужинать в их прелестном уединенном садике. Элисон уже заметно округлилась и носила широкий свободный свитер с узором из разноцветных ярких шариков, который, вместо того чтобы скрывать ее живот, скорее привлекал к нему внимание.

— Да, я не стесняюсь выставлять напоказ то, что у меня есть, — усмехнулась она в ответ на соответствующую остроту Дональда. — По крайней мере теперь я нашла применение булавкам, — весело добавила Элисон и, приподняв свитер, продемонстрировала свои ставшие узкими джинсы, которые теперь держались только благодаря булавкам.

— Когда же все-таки должен родиться ребенок? — поинтересовалась Джиллиан, как всегда, маячившая неподалеку от Дональда.

— В сентябре, так что у меня есть еще около трех с половиной месяцев, чтобы щеголять в одежде с шарами, не обращая внимания на то, что меня саму можно сравнить с надутым шариком, пошутила Элисон.

Джиллиан не находила ничего забавного в том, чтобы раздуться до размеров воздушного шара.

— Бр-р-р! — вздрогнула она. — Нет, уж лучше я усыновлю чужого ребенка.

Элисон, смуглая красота которой просто расцвела за время беременности, рассмеялась:

— Не сходи с ума, Джиллиан. Усыновлять во всех отношениях гораздо сложнее. Нужно сначала подтвердить, что ты честная и добропорядочная гражданка, и так далее.

— Что могут сделать далеко не все из тех, кто заводит ребенка обычным способом, — продолжил Дональд и вздрогнул, когда Джиллиан в ответ ткнула его под ребро. — Что такое, дорогая? Извини, если я задел твою скромность.

— Придется тебе смириться с этим, Джиллиан, — с улыбкой предостерегла Элисон. — Тебе уже не удастся отучить Дональда от его шуточек.

Несколько недель назад Дональд и Джиллиан объявили о своей помолвке, никого, впрочем, не удивив. Это был первый зародившийся в стенах «Стьюартса» союз, и за объявлением последовала череда знаменующих событие вечеринок, одной из которых и было нынешнее барбекю.

— Теперь твоя очередь, Катриона, — заявил Джон, выкладывая на блюдо шипящие подрумянившиеся сосиски. — Мы не можем допустить, чтобы среди управляющих нашего банка был хотя бы один, лишенный возможности наслаждаться супружеским блаженством.

— Для этого не хватает одного необходимого ингредиента, — засмеялась обносившая гостей вином Катриона. — Нужен храбрец, который осмелился бы жениться на управляющем.

— Но Катриона работает над этим, правда, Кэт? — добродушно произнесла Элисон и, схватив подругу за руку, увлекла ее в сторону, подальше от толпящейся вокруг барбекю компании. — Что за история насчет завтрашней поездки? — настаивала она. — Или это «Лохабер — и только»?

Катриона нахмурилась.

— Честно говоря, я и сама в ужасе. Роб — чудесный человек, но я не представляю, чтобы между нами что-нибудь могло быть. Это уже чересчур, ты понимаешь, что я хочу сказать?

Элисон шумно втянула воздух.

— Ха! Нет, не понимаю. То, что ты сначала бросилась на шею его сумасбродному братцу, а потом искренне в этом раскаялась, еще не значит, что ты должна избегать Роба. Если для него это не имеет значения, то почему должно иметь для тебя?

— Я думаю, что ему это не безразлично.

Уже сгущались сумерки. Они беседовали шепотом, отойдя от основной группы, но Катриона все равно чувствовала себя неуютно. Это слишком деликатная тема, чтобы обсуждать ее на вечеринке. После того как Роб пригласил ее в Глендоран, она уже несколько ночей не спала, анализируя свои чувства. Катриона понимала, что этот уик-энд в их отношениях станет своего рода водоразделом, и ей хотелось заранее решить для себя, какое дальнейшее развитие событий она предпочитает.

— Поставь себя на его место, — предложила она Элисон. — Разве ты не подумала бы десять раз, прежде чем подбирать объедки своего брата?

— Я не думаю, что так легко влезть в шкуру другого человека, — возразила Элисон. — В конце концов у него уже было время, чтобы обо всем подумать, и, по-видимому, он решил, что для него это не имеет значения. Теперь важно, что ты чувствуешь по отношению к нему, а не то, как ты представляешь его чувства к тебе.

— Ответ простой — я не знаю! — призналась Катриона. — Он кажется мне очаровательным, добрым, щедрым, заботливым — короче, абсолютно положительным, но… но я не чувствую, что земля плывет у меня под ногами.

— Ну что ты, Кэт, в самом деле! — нетерпеливо воскликнула Элисон. — Насколько я могу судить, земля плыла, когда ты влюбилась в Хэмиша, и едва не перевернулась, когда появился Андро, и что хорошего из этого вышло? Когда ты наконец поймешь, что доброе старомодное ухаживание делает дальнейшие отношения устойчивее?

Катриона прикусила губу. Она не могла отрицать, что Элисон права. Она очертя голову, импульсивно бросилась в отношения и с Хэмишем, и с Андро, и в результате обожглась так, что ее пальцы, образно говоря, до сих пор покрыты волдырями. Самое глупое, что она может сейчас сделать, это позволить себе новое неосторожное, необдуманное увлечение. Однако в ее голове еще звучало тиканье отсчитывающих время деревянных часов старого графа. Где-то на этой земле должен быть кто-то, предназначенный именно ей. Она не создана для того, чтобы навсегда оставаться одинокой сухой банкиршей, она не хочет бессмысленно растрачивать свою жизнь, считая чужие деньги. Она не хочет жить в городе. Катриону радовало, что Роба, судя по всему, тянуло к деревенской жизни с такой же неукротимой силой, как и ее саму. Это нравилось ей ничуть не меньше, чем его вьющиеся светлые волосы и добрые, излучающие тепло глаза. Но в то же время существовало нечто, с чем дочери фермера трудно будет справиться. Роб — наследник графского титула, и это отпугивало Катриону. Да, он ей ужасно нравится, но это не тот человек, к которому она может приблизиться с легким сердцем и веселой непринужденностью.

— Не беспокойся. Во всяком случае, я не собираюсь бросаться ему на шею, — немного натянуто пообещала она Элисон. — Скорее, наоборот.

— Но вы уже подружились, а теперь, когда Роб возвращается в Шотландию, он, вероятно, особенно нуждается в друзьях. Разве этого пока недостаточно? Просто будь его другом, Катриона, и позволь ему быть твоим, а там будет видно. — Элисон взяла из рук Катрионы бутылку с вином и наполнила ее бокал. — Вот, возьми. Я не могу за это выпить, а ты выпей. — Она подняла свой стакан с апельсиновым соком. — За отсутствующих друзей и будущих графинь! — со смехом провозгласила Элисон.

— Ах ты, хитрая лиса! — воскликнула Катриона, не удержавшись от смеха. — Ты, как всегда, угодила прямо в точку!