Сон наяву

10

Пребывание Эдварда в Лондоне затягивалось на неопределенный срок, но каждый вечер он звонил ей. Айрин не призналась бы даже под пытками, что целыми днями с нетерпением ждет того момента, когда в трубке раздастся его чарующий голос. Она тосковала по нему так сильно, что каждый нерв вибрировал в ней, когда раздавался телефонный звонок.

Потом она начинала корить себя, мучить вопросами и не находила на них ответа. У него все есть — богатство и успех, великолепная внешность... Так зачем ему нужна я? — спрашивала она себя каждый раз после разговора с Эдвардом. Чем она лучше тех, других, с которыми он уже расстался в своей жизни? И сколько их было? Ревнивое чувство приходилось давить в зародыше. Нет ничего глупее, чем ревновать мужчину к прошлому, говорила себе Айрин.

Накануне возвращения Эдварда из Лондона она места себе не находила. Надо на что-то решиться. Одно дело говорить с любимым мужчиной по телефону, и совсем другое — смотреть ему в глаза. Айрин проворочалась в постели до двух часов ночи. Такого с ней еще не случалось. Наконец она вспомнила про «верное» средство от бессонницы — мед с теплым молоком, села в постели, спустила ноги и потянулась за халатом. Джун крепко спала в трех шагах от нее. В тот день она встречалась с Рандольфом и вернулась домой поздно.

На кухне Айрин подогрела молоко, добавила в него столовую ложку меда и понесла кружку в гостиную, чтобы не беспокоить лишний раз Джун. Люстру она включать не стала, полная луна за окном давала достаточно света, чтобы ориентироваться в комнате. Поджав ноги, она устроилась на диване и маленькими глотками выпила молоко. Ее сразу потянуло в сон.

Она плотнее запахнулась в длинный халат, подложила под голову маленькую подушку и задремала. В комнату, где спала мать, возвращаться не хотелось. Ничего страшного, если один раз я посплю в гостиной, подумала Айрин сквозь дрему.

Должно быть, она действительно заснула, потому что рядом с ней почему-то оказался Эдвард. Сон ее был недолог. Когда раздался шум, который разбудил ее, она заметила, приподняв голову, что луна по-прежнему светит в окно, а в камине все так же светятся непрогоревшие угли. Шум повторился снова, более отчетливый.

Позже она не могла толком объяснить, почему эти странные звуки не испугали ее в тот момент. Возможно, из-за соседского кота, который во время загула частенько заглядывал по ночам в их сад. А может, из-за того, что не успела толком проснуться, пока не увидела при свете луны очертания двух мужских фигур в открывшемся окне. Страх сковал ее, когда один из мужчин ступил на подоконник и собрался прыгнуть на пол.

Пронзительный крик, который вырвался у Айрин, оглушил даже ее, а дальше все, казалось, происходило одновременно. Сорвавшись с дивана, она дотянулась до кочерги и тут же услышала, как один из мужчин, тот, который был уже внутри, приглушенно выругался, второй что-то ему сказал. Потом раздался звон разбитого стекла, шум падения и топот убегающих ног.

— Айрин! Айрин, что происходит? — послышался сверху испуганный голос Джун.

Айрин поспешила включить свет в гостиной и открыть дверь. Мать стояла на уже освещенной площадке и собиралась спуститься вниз.

— Оставайся рядом с детьми, — торопливо сказала Айрин. — Я звоню в полицию. К нам в дом пытались залезть грабители.

— Грабители?! О Господи! Ты не пострадала?

Джун явно была на грани истерики, ее крик разбудил близнецов, и теперь их жалобные голоса доносились из детской. Джун мгновенно взяла себя в руки.

— Тихо, тихо, дети, все в порядке. Я иду к вам.

— Не выпускай их из комнаты! — крикнула из гостиной Айрин, набирая телефон полиции.

Кочергу она по-прежнему держала под рукой на случай, если грабители вернутся в дом. — Со мной все в порядке, успокойся.

Двое молодых полицейских прибыли спустя несколько минут после ее звонка. Айрин открыла им входную дверь и провела в гостиную.

Только теперь у нее началась нервная реакция на происшествие. Трясло ее так, что зубы стучали. К тому же, убегая, один из грабителей, тот, который забрался внутрь, разбил оконное стекло, и в гостиной гулял холодный ветер.

Была разбита и большая стеклянная ваза с ветками багульника, стоявшая на подоконнике.

Рассказывая полицейским о том, что случилось, Айрин осознала, какой опасности избежала ее семья. Если бы она спокойно заснула у себя в спальне, грабители сейчас разгуливали бы по всему дому, где мирно спали ее дети!

Айрин побелела и чуть сознание не потеряла от ужаса. Приехавшая на второй машине женщина-полицейский дала ей понюхать нашатырь и побежала на кухню ставить чайник, чтобы приготовить ей чай. Затем она поднялась наверх, поговорила с Джун и быстро вернулась в гостиную.

— Какие у вас очаровательные близнецы, сказала она, улыбнувшись Айрин.

Заметив, что в зрачках Айрин еще таится панический ужас, она добавила успокаивающим тоном:

— Все будет хорошо. Я приготовлю вам чай, и вы согреетесь. А пока накиньте пальто.

Двое полицейских тем временем с фонариками осматривали следы в саду под окном. Им удалось найти осколок оконного стекла со следами крови.

— Один из них порезался. Думаю, это поможет нам отыскать преступников. Скорее всего, это профессионалы. Хотя обычно они влезают в дома, в которых, как им известно, хозяева отсутствуют.

— Мы несколько дней назад вернулись из гостей. На Рождество нас не было дома.

— Значит, ваше присутствие в доме явилось для них полной неожиданностью, — сказал полицейский, удовлетворенно кивнув. Тогда все сходится. Думаю, мы их найдем не сегодня завтра.

Второй полицейский разыскал в кладовке кусок фанеры и с помощью скотча закрыл им разбитое окно. Потом разжег камин, и в комнате стало немного теплее.

Женщина-полицейский принесла Айрин кружку горячего чая и присела рядом с ней.

— Вы не могли бы позвонить брату или другу до того, как мы уедем, миссис Лэнгтон?

В этот момент Джун вошла с детьми в гостиную. Близнецы бросились к матери. Слава Богу, обошлось без слез. Поцеловав детей, Айрин ласково уговорила их отправиться в детскую и лечь в постель.

— Не стану я никого беспокоить в такую рань.

Сейчас всего шесть часов утра. Нет необходимости, по-моему. Спасибо вам за помощь. Позже я обязательно позвоню брату, — заверила она симпатичную женщину в полицейской форме.

— Я звоню Рандольфу, — сообщила Джун, спустившись вниз сразу после ухода полицейских. — Он всегда встает в шесть. Полагаю, он должен быть в курсе того, что случилось.

Айрин снисходительно подумала, что матери просто не терпится поговорить с ним, но возражать не стала. Если честно, то первым ее желанием после вызова полиции было желание услышать голос Эдварда.

Джун была разочарована, услышав после гудков голос автоответчика. Наверное, Рандольф спустился к пруду кормить уток, решила она и оставила сообщение. Айрин тем временем приняла душ и оделась. Она уже почти успокоилась. Пока дети не встали, она сварила много крепкого кофе. Джун ушла наверх привести себя в порядок. Айрин, дожидаясь ее, решила прибраться в гостиной. Она собрала осколки с подоконника и с пола, задернула гардины, чтобы комната не выстуживалась еще больше, протерла следы от грязной обуви.

Закончив с уборкой, она вымыла руки и подошла к бару, чтобы налить себе джина с тоником, когда послышался шум подъехавшей машины. Окно было плотно закрыто гардинами, и Айрин пошла открыть входную дверь. Наверное, Рандольф сразу помчался к ним, как только прослушал сообщение Джун, с чувством благодарности подумала она и, гостеприимно улыбнувшись, распахнула дверь, не дожидаясь звонка. Застыв от удивления, она смотрела в тревожные голубые глаза на осунувшемся и потемневшем лице Эдварда.

— С тобой все в порядке? — охрипшим от волнения голосом спросил он и, не дожидаясь ответа, прижал ее к себе так крепко, что Айрин не смогла дышать. — Клянусь, я разорву их на куски и брошу собакам!

— Эдвард, Эдвард, — прошептала она, высвобождаясь из его объятий, и вздохнула полной грудью. — Я цела и невредима. Никто не пострадал, кроме одного из грабителей.

Она медленно отступила в прихожую, продолжая говорить тихо и спокойно, чтобы Эдвард пришел в себя. Из-за его спины появился Рандольф.

— Черт! Нельзя было оставлять вас одних! Эдвард нервно расхаживал по гостиной и ерошил волосы дрожащей рукой. — Мне следовало быть рядом с тобой.

Айрин мгновенно все поняла. Ночное происшествие в их доме всколыхнуло давнюю трагедию в его жизни. Она знала, что Эдвард так и не простил себе гибели сестры. Подойдя к нему, она погладила его по щеке. Эдвард схватил ее ладонь и прижался к ней лбом.

— Ничего ты не должен. Нельзя быть одновременно везде, — тихо проговорила она, глядя ему в глаза с нежностью, которая накопилась в ней за время его отсутствия.

Рандольф продолжал молча стоять в дверях с мрачным видом.

Айрин улыбнулась ему.

— Джун сейчас спустится, Рандольф. На кухне стоит горячий кофейник, можете выпить кофе, если хотите. И не смотрите так! У нас действительно все в порядке.

— Айрин, милая... — шепнул Эдвард, поцеловал ее ладонь и стал целовать губы в каком-то безумном отчаянии. — Дети сильно испугались? — спросил он, отстранив ее на миг.

Даже в таком состоянии он не забыл спросить о близнецах, отметила про себя Айрин.

— Они не успели даже толком понять, что произошло, — сказала она весело, чувствуя, как горят губы после поцелуев. — Они еще спят, а это хороший признак.

— Когда я представил, что могло произойти!.. — снова лихорадочно заговорил Эдвард.

— Не надо! — тихо, но твердо сказала Айрин и приложила палец к его губам. — По мнению полиции, это были всего лишь профессиональные домушники, которые недавно появились в нашем районе. Они залезают по ночам в дома, хозяева которых отсутствуют, и берут ценные вещи, которые можно продать. Они не убийцы и не насильники. Когда я закричала, они бросились бежать со всех ног. Один из них в спешке разбил оконное стекло и порезался.

Лицо Эдварда исказилось в страдальческой гримасе.

— Ты кричала?! Черт возьми, Айрин, я жажду их крови!

— По-моему, тебе полезнее сейчас выпить горячего кофе, — ласково сказала Айрин, подводя его к дивану. — Посиди, я сейчас принесу.

— Нет, не уходи!

Он усадил ее рядом и прижал к себе.

— Как тебе удалось вернуться так рано? Ты говорил, что прилетаешь вечером.

— Вчера я и мои помощники работали до поздней ночи. Делать мне в Лондоне больше было нечего, и я обменял билет на ночной рейс.

Поспал в самолете. Рандольф привез меня из аэропорта вскоре после звонка твоей мамы, и мы сразу поехали сюда.

— У тебя измученный вид. Зачем надо было работать ночью?

— Я хотел поскорее увидеть тебя, — простодушно ответил Эдвард.

Сердце Айрин чуть не выпрыгнуло из груди.

— Мне надо с тобой поговорить, Айрин.

Дальше так продолжаться не может, — задумчиво произнес он. — Но не сейчас, позже.

Айрин смотрела на него во все глаза, не зная, чего ей ждать от будущего разговора с ним. Радоваться или огорчаться? Ясно только одно — разговор пойдет об их будущем.

— А теперь расскажи подробно, что здесь произошло, минута за минутой, ладно?

Из кухни вернулся Рандольф с подносом и стал накрывать на стол для завтрака. Сверху спустилась Джун.

Айрин видела, какими взглядами обменялась эта пара, и лишний раз убедилась в искренности чувства Рандольфа к ее матери. Вместе они принесли яйца-пашот по-креольски, тосты — все, что успел приготовить великий кулинар за короткое время, — джем и мед. Огонь в камине прогрел воздух гостиной.

Все уселись за стол, и Айрин рассказала о событии прошедшей ночи со всеми подробностями, избегая слишком мрачных красок, даже с небольшой долей юмора. Ее рассказ мгновенно успокоил Эдварда, теперь он говорил нормально, был внимателен, собран. По его лицу нельзя было догадаться, о чем он думает.

Но ведь он примчался первым делом сюда, полагая, что ей нужна его помощь! — твердила себе Айрин. Это дорогого стоит! Во время ее рассказа он не спускал с нее глаз.

Они еще сидели за столом, когда прибежали близнецы. При виде Эдварда они издали радостный вопль и залезли к нему на колени. Они обожают его, думала Айрин, и с этим нельзя ничего поделать.

Когда дети были умыты, одеты и накормлены, все снова собрались в гостиной. Эдвард названивал по телефону. Положив наконец трубку, он подошел к Айрин и взял ее за руку.

— Мы уходим, надень пальто, — тихо сказал он ей. — Мы прокатимся немного и где-нибудь поедим. К ланчу нас не ждите. Я договорился с одним парнем, он придет вставить новое оконное стекло, — сообщил он всем в гостиной.

— Сегодня воскресенье, никто не работает, — напомнила ему Айрин.

— По моей просьбе он придет. Вдвоем сможете тут без нас продержаться? — спросил он у Рандольфа и Джун.

— Разумеется, — живо отозвалась Джун, даже слишком живо, по мнению Айрин.

— А нам можно с вами покататься на машине? — спросил Ники, подбежав к ним.

— В следующий раз, мой мальчик, хорошо?

Мы обязательно скоро поедем кататься все вместе, обещаю, — ласково сказал Эдвард.

— А мы сможем еще раз увидеть уток? — спросил Мики с необычной для него серьезностью, не вставая с ковра, где они играли с братом.

— С этим, полагаю, у нас тоже проблем не будет, — ответил с улыбкой Эдвард и наклонился, чтобы потрепать светлые кудряшки на голове Мики.

Айрин наблюдала эту сцену, стоя у двери в пальто. Она не стала подниматься к себе, чтобы причесаться и накраситься. Господи, сделай так, чтобы у нас все получилось! — горячо молилась она про себя. Если я не нужна ему, не допусти, чтобы страдали дети!

К машине Эдвард вел Айрин за руку. Волнение настолько переполняло ее, что не было сил разговаривать. Куда заведет их предстоящий разговор?

— Знаешь, я продал свою гоночную машину, — нарочито небрежным тоном сообщил Эдвард. — И отказался участвовать в предстоящих гонках.

Меньше всего Айрин ожидала услышать это от него. Он открыл для нее дверцу машины, и она скользнула внутрь уже знакомого ей «ягуара».

— Навсегда? — спросила она, помолчав.

— Да, Айрин, навсегда.

Она медленно наклонила голову, чтобы скрыть охватившую ее радость.

— Я рада за тебя, — решилась она сказать.

— Я знал, что мое решение обрадует тебя.

— Эдвард! — Айрин подняла голову и посмотрела на него, когда он сел за руль.

— Не сейчас, Айрин. Подожди немного, я хочу поговорить с тобой не на ходу, а в тихом месте, где мы будем только вдвоем. — Он включил двигатель. — Я знаю одно кафе неподалеку, где подают горячий ланч по воскресеньям и всегда есть свободные столики. — Он посмотрел на нее сияющими глазами. — Мы приедем туда как раз к двенадцати часам. Но главное, мне кажется, я тебе уже сказал.

Айрин кивнула, хотя смысл последней фразы Эдварда был ей не совсем ясен.

— Хорошо, — сказала она и подумала, что от волнения ей вряд ли удастся проглотить что-нибудь за ланчем.

В молчании они выехали из города на загородное шоссе и проехали по нему минут двадцать, после чего Эдвард свернул на проселочную дорогу, по обеим сторонам которой расстилалось девственно чистое снежное покрывало.

Редкие деревья с их темными голыми ветвями создавали графически четкий рисунок на этом белоснежном фоне. Тишину и неподвижность окружавшего их зимнего ландшафта нарушали лишь редкие птицы.

Айрин смотрела прямо перед собой, когда машина замедлила ход и остановилась. Эдвард заглушил двигатель. Она заставила себя повернуться и взглянуть на него. Губы его были плотно сжаты, глаза прищурены.

— Ты помнишь, сколько мы всего наговорили друг другу во время нашей первой встречи?

Еще бы ей не помнить! То, что сказал тогда ей Эдвард, с тех пор преследует ее.

— Что именно? — уклончиво спросила Айрин, еще не понимая, к чему он ведет.

Эдвард негромко засмеялся.

— Ну, разные глупости. — Он нервно провел пятерней по волосам. — Хотя тогда они не казались мне глупостями, ведь я действительно так думал. Я был уверен, что никогда... — Он замолчал внезапно. — Что я хочу сказать, так это... Понимаешь, с тех пор я изменился. — Он снова замолчал.

Айрин удивленно смотрела на него. Всегда такой уверенный в себе и точный в выражении своих мыслей, Эдвард не мог сейчас найти нужные слова.

— Что ты пытаешься мне сказать? — шепотом спросила Айрин, боясь поверить в то, что ее мечта сбывается.

— Я люблю тебя, Айрин, — мрачно сказал Эдвард.

Даже в этом он не похож на других мужчин в подобной ситуации. Признание в любви, которое она мечтала услышать от него, он произнес так, словно выносил ей смертный приговор.

— Я понимаю, что ты ко мне — во всяком случае пока — такого чувства не испытываешь.

Тебя можно понять, — добавил он, поймав ее взгляд. — Когда-то мы договорились, что если одна из сторон захочет изменить ситуацию в ту или другую сторону, то скажет об этом другой стороне. Вот я и сказал, Айрин. У меня было благое намерение не торопить тебя с решением, но этот последний эпизод... — Эдвард запнулся и сделал глубокий вдох. — Ночной визит двух мужчин в дом, где живет любимая женщина, стал последней каплей. Ты должна узнать о моих чувствах к тебе, потому что больше я не могу рисковать. Я не хочу потерять тебя, Айрин! — сердито закончил он.

Она смотрела на его мрачное лицо и думала, что еще никогда не любила его так сильно, как сейчас.

— Я хочу, чтобы у нас было общее будущее, — снова заговорил он. — Я много чего хочу. Но я не собираюсь тебя торопить... — Он снова замолчал, словно ему не хватало воздуха. — Ну скажи хоть что-нибудь, черт возьми!

Айрин сдержала подступившие слезы.

— Ты.., уверен? Я хочу сказать, ты уверен, что я нужна тебе такая, как есть? Мать двоих детей...

— В этом я уверен больше, чем в том, что земля круглая. — Он пристально разглядывал ее, потом выражение его лица изменилось. Он склонился и поцеловал ее в дрожащие губы. — Я хочу тебя навсегда. Хочу окольцевать тебя, чтобы к тебе ни один двуногий волк не приблизился на пушечный выстрел. Полагаешь, я собственник по характеру?

— Наверное, — еле слышно прошептала Айрин.

Слезы текли по ее щекам, но губы и глаза улыбались. Он вытер ладонью ее мокрые щеки и спросил:

— Значит, ты все-таки меня немного любишь?

Айрин смотрела на его удивительное лицо и думала: чем она заслужила любовь такого человека, как Эдвард Фрост? Его голубые глаза, раньше казавшиеся ей такими холодными, теперь лучились любовью к ней. Радость наполнила ее сердце, и стало трудно дышать.

— Мне кажется, что я всю жизнь любила только тебя, задолго до того, как мы встретились, — робко заговорила Айрин. — Но, когда мы встретились, я испугалась того, что почувствовала в себе. Уверяла, что это всего лишь игра моего воображения. Но это опасное чувство росло и с каждым днем становилось сильнее. Пока наконец я не призналась себе, что это любовь. Единственная, на всю жизнь. Но тебе я не была нужна на всю жизнь...

— Милая моя, Айрин. — Эдвард привлек ее к себе и уткнулся лицом в пушистые волосы.

— Ведь у тебя в жизни было так много женщин, красивых женщин, в отличие от меня, и я боялась...

— Я никогда никого из них не любил. Если честно, мне многие нравились, но никто не задевал моего сердца. Если помнишь, я говорил тебе, что не верю в семейное счастье. А потом появилась ты, и я подумал...

Он замолчал, но Айрин попросила:

— Что ты подумал? Расскажи. — И поцеловала уголок его рта.

— Я всегда был уверен, что мой отец разлюбил вторую жену в конце своей жизни, что она уничтожила его любовь постоянными изменами. Не мог такой человек, как он, любить развратную женщину. — Эдвард говорил медленно, слова вырывались с мучительным трудом из потаенных глубин его сознания. Так можно было говорить только о том, что давно наболело. — Я полагал, что он не развелся с ней только потому, что верил в семью, хотел сохранить для детей и отца и мать. Встречаясь с тобой, я вдруг пришел к мысли, что был не прав, он продолжал любить ее, Айрин! Он пожертвовал даже дочерью, чтобы до смертного часа быть рядом с любимой женщиной! — Эдвард замолчал, стиснув зубы и глядя в лобовое стекло невидящим взглядом.

Айрин чувствовала, как он напряжен.

— Я всегда боялся встретить женщину, которая обрела бы такую власть надо мной, тихо признался он. Уголки его рта уже не были скорбно опущены, он смотрел на нее и улыбался. — Признаюсь, я великий путаник.

— Я помогу тебе разобраться в твоей путанице, — сказала Айрин, обняв его за шею. — Обещаю.

— Я верю, что ты сумеешь это сделать.

— Вместе мы справимся с чем угодно, хоть с целым миром, и победим! — Айрин смотрела на него восторженными счастливыми глазами.

— Мне нужна только ты. Когда ты мне рассказала, сколько всего выпало на твою долю, я не в силах был поверить. Что такая маленькая, хрупкая женщина с двумя новорожденными детьми на руках взяла на себя ответственность за овдовевшую мать и организовала собственное дело! Я подумал, сколько же в тебе жизненной силы и стойкости! Ты поразила меня в самое сердце, когда я увидел тебя с близнецами. Ведь ты сама была похожа на девочку. — Эдвард нежно поцеловал ее глаза, щеки, мягкие губы, от которых невозможно было оторваться. Тяжело дыша, он поднял наконец голову.

— Я хотела спросить о близнецах, Эдвард.

Ты ведь не будешь возражать, чтобы они жили вместе с нами?

Ответ она знала, но ей хотелось услышать его от самого Эдварда.

— Возражать против таких очаровательных мальчишек? Ведь они оба твоя копия. Правда, если Мики по характеру весь в тебя, волевой и целеустремленный, то Ники более трогательный, нежный и нуждается в постоянной поддержке. Две ипостаси твоей исключительной личности.

— Они успели полюбить тебя. — Айрин ласково провела кончиками пальцев по его губам. — Дети зачастую прозорливее взрослых. Твою истинную сущность они почувствовали раньше, чем ты открылся мне.

— Джун я вроде бы тоже понравился, — самодовольно сказал Эдвард. — Я сразу почувствовал в ней союзника.

— Обольщать женщин ты умеешь, — заметила Айрин с улыбкой.

— Выходи за меня, Айрин. — Он помолчал. — Ты согласна?

— Да. — Голос Айрин дрогнул. — Только пусть это случится не сразу. Дадим близнецам время привыкнуть к этой мысли.

— По-моему, ты хотела сказать, что нам самим требуется время, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Я прав?

— Я люблю тебя, Эдвард, люблю всем своим сердцем и счастлива, что ты понимаешь меня без слов.