Сон наяву

5

Они очутились в просторном холле с высоким потолком, с панелями на стенах из светлых пород дерева, с оригинальными светильниками по обеим сторонам двери. Эдвард увлек ее вверх по красивой деревянной лестнице и показал восемь спальных комнат, при каждой из которых была своя ванная комната и остальные удобства. Все комнаты были обставлены в разных стилях, но с большим вкусом. Айрин поразило ощущение простора и света в этом доме.

Потом они спустились на первый этаж, где осмотрели большую гостиную, выдержанную в темных тонах, уютную семейную гостиную с большим камином, комнату для завтраков, большую столовую и огромную кухню, в которой царили идеальная чистота и порядок.

Эдвард вел себя как вежливый хозяин, по отношению к Айрин держался даже чересчур церемонно. Пока Рандольф готовил им коктейли в большой гостиной, куда они вернулись после осмотра дома, Айрин вспоминала спальню Эдварда. Выдержанная в бежево-кремовых тонах комната, можно сказать, была обставлена весьма скромно, если бы не огромная старинная кровать. Ей сразу представилось, как Эдвард возлежит на этой кровати с обнаженной красивой девицей с глянцевой журнальной обложки. Почему кровать так поразила ее? Айрин пыталась незаметно проделать дыхательные упражнения, чтобы охладить распаленное воображение, но щеки продолжали гореть, когда Рандольф подал ей бокал с коктейлем.

— Мистер Фрост, я спущусь в подвал, надо убавить немного отопление, в доме слишком жарко. Ужин скоро будет готов, через двадцать минут прошу пожаловать в столовую.

— Чудесно, Рандольф.

Эдвард сел в кресло напротив Айрин. Она автоматически отметила, что, где бы он ни находился, он всегда держится свободно и естественно. Похоже, их взаимное молчание его нисколько не тяготило. Сама Айрин искала безопасную для разговора тему, чтобы отвлечь свои мысли от созерцания спортивной фигуры Эдварда. Тонкий бежевый свитер красиво облегал его торс. Он выглядел невероятно привлекательным.

— Вы не сказали, что Рандольф мужчина. Как только до нее дошло, какую глупость она сморозила, Айрин быстро исправилась:

— Я хотела сказать, что экономками всегда бывают женщины.

Эдвард насмешливо поднял брови.

— В наше время нет места дискриминации по половому признаку, стыдитесь, Айрин!

Она улыбнулась.

— Мне показалось, что вы давно знакомы. Она попыталась завязать разговор, потому что Эдвард продолжал неторопливо разглядывать ее и молчал.

— Почти десять лет, — подтвердил он. — Рандольф был когда-то знаменитостью Нью-Йорка благодаря своему кулинарному искусству. Он работал шеф-поваром в самом дорогом тогда ресторане и зарабатывал огромные деньги.

Айрин нахмурилась.

— Тогда почему?.. — Она не решилась закончить свой вопрос, чтобы не показаться бестактной.

— Почему он работает у меня? — сделал это за нее Эдвард. — О, это длинная история.

— У нас целых двадцать минут, — напомнила ему Айрин. Ей вдруг безумно захотелось узнать историю этого человека, который понравился ей с первого взгляда.

Эдвард прищурил глаза.

— Не имею права посвящать вас в чужие истории. Это было бы непорядочно с моей стороны.

— Я заметила, что у вас дружеские отношения.

— Да, мы с ним друзья. Рандольф в высшей степени благородный человек, таких мне редко доводилось встречать.

Айрин допила коктейль и стала разглядывать комнату. Тяжелые гардины не закрывали высокие французские окна. Посмотрев налево, она разглядела за окном стеклянную пристройку.

— Что там? — спросила она.

— Небольшой зимний сад. Сейчас увидите.

Эдвард нагнулся к низкому журнальному столику и щелкнул включателем под столешницей. Айрин снова обернулась к окну и ахнула. За окном находился небольшой мир субтропиков.

— Я могу посмотреть? — нерешительно спросила она.

— Мы можем туда пройти.

Эдвард поднялся с кресла и подвел ее к стеклянной двери, открывавшей вход в царство экзотических цветов. Айрин посмотрела на приколотую к джемперу орхидею. Так вот откуда она прибыла! Глаза ее разбегались, пытаясь вобрать в себя многообразие ярких красок. Внутри было жарко и влажно, дышать стало трудно, с потолка капало, но Айрин старалась этого не замечать, разглядывая гроздья цветов, свисавших по сторонам круглого бассейна, в котором царила «виктория регия», удивительный по размерам и окраске цветок лотоса. Они перешли во второй отсек оранжереи, где было немного прохладнее и где цвели сортовые розы, азалии, амариллис, левкои, бегонии. Здесь можно было посидеть в плетеных креслах за круглым столом.

— Летом дверь этого отсека открыта наружу, и я предпочитаю завтракать здесь. — Эдвард показал ей на грядки с короткими зелеными ростками. — Скоро наберут бутоны луковичные, нарциссы, тюльпаны и крокусы.

— Кто же всем этим занимается? — спросила Айрин.

— В основном Рандольф. Меня он использует в качестве чернорабочего, хотя идея зимнего сада принадлежит мне. Вам надо в следующий раз приехать сюда днем. Я покажу вам свой пруд с утками.

— У вас есть пруд? — спросила Айрин, пропустив мимо ушей «следующий раз».

— Да, летом мы устраиваем на его берегу пикник.

— Вы уникальный человек, Эдвард. Похоже, что у вас есть все и вы просто наслаждаетесь этим.

— Вы бы не отказались насладиться результатами вложенного вами труда?

— Естественно, нет. Только не всем удается достичь таких результатов за всю свою трудовую жизнь.

— Это правда. Но не в моей власти исправлять это положение. — Он вытянул ноги и скрестил их в щиколотках. — Мне доставляет удовольствие иметь собственный дом и обустраивать его по своему вкусу. Вероятно, потому, что я рано лишился домашнего очага, подолгу жил в гостиницах или снимал квартиры. Теперь я всегда стремлюсь сюда, куда бы ни уехал. Здесь моя цитадель, моя крепость. — Он лениво улыбнулся Айрин.

— Изысканная крепость, — заметила она с легкой улыбкой.

— Я стараюсь делать хорошо все, за что берусь, Айрин, — сказал он серьезно.

— Достойное качество, — ровным голосом произнесла Айрин, не выдав внутреннего смятения. — Вы говорили, что у вас была сестра... — решила она сменить тему.

— Была. Она погибла вместе с родителями.

— Я помню. Сколько ей было тогда?

— Четырнадцать лет.

Айрин спохватилась, что затронула больную тему, потому что лицо Эдварда окаменело.

— Простите, Эдвард, мне не стоило спрашивать о ней.

— Не говорите глупости, Айрин, это случилось давно.

Он говорил напряженным голосом. Айрин поняла, что, несмотря на давность трагедии, его душевная рана до сих пор продолжает кровоточить. Ей вдруг захотелось утешить его, хотя, конечно, он не нуждается в ее утешении.

Они вернулись в гостиную, и Эдвард сразу устремился к бару. Айрин он приготовил еще один коктейль, а себе налил немного виски.

— А расследование по факту аварии проводилось? — осмелилась спросить Айрин.

— Мне не нужны были эти разбирательства! — резко ответил Эдвард. — Никто не мог вернуть мне семью. В той ситуации приходилось думать о том, как жить дальше.

— Но вы еще были мальчиком...

— Айрин, мне было тогда шестнадцать лет, и я вполне мог сам позаботиться о себе. — Он доброжелательно посмотрел на нее. — Как я понимаю, вы оказались в таком же положении после развода.

— Ну это совсем другая ситуация, я была взрослой женщиной.

— Мне пришлось стать взрослым мужчиной досрочно...

Айрин увидела ожесточение на его лице. Что могло происходить в их доме, если он до сих пор меняется в лице при одном воспоминании.

Одно для нее несомненно: за благополучным фасадом преуспевающего банкира скрывается страдающий человек.

Айрин молча выпила коктейль, внутри у нее все дрожало. С одной стороны, она сочувствовала ему, с другой — понимала, что ей не по пути с этим человеком. Лучше всего держаться от него подальше. Возникшее внутреннее противоречие вызывало раздражение, недовольство собой. Что уж совсем плохо, потому что Айрин всегда интуитивно стремилась к внутренней гармонии.

— Ваша мама рассказала мне о том, как вы переехали к ней с детьми и стали жить все вместе, — нарушил ее мысли Эдвард. Он явно решил сменить тему разговора.

— Джун рассказала вам об этом? — Айрин сразу заволновалась. Что еще мать могла рассказать Эдварду о ней?

— Для вас это были нелегкие времена. Маленькие дети, смерть отца, нищета. Однако мать сказала, что вы стали для нее крепкой опорой.

Я еще подумал, как может стать опорой такая маленькая хрупкая женщина, как вы. Но теперь начинаю понимать, что внешность ваша обманчива. — Эдвард говорил негромко и неторопливо, голос его снова звучал красиво.

Айрин хотела было сказать ему, что подумала о нем то же самое, но, поймав его пристальный взгляд, забыла обо всем на свете.

Он вдруг подошел к ней и протянул руку.

— Иди ко мне, Айрин.

Она вцепилась в подлокотники, сердце забилось так часто, что нечем стало дышать.

— Нет! — выкрикнула она в панике.

— Айрин, — мягко произнес он, удивленно распахнув смеющиеся глаза. — Я хочу проводить тебя в столовую, где нас ждет Рандольф и накрытый к ужину стол.

Домой Айрин вернулась уже ночью. В полной уверенности, что мать спит, она сняла туфли и на цыпочках вошла в спальню, которую они делили с ней. Но, как только она закрыла дверь, зажглась настольная лампа возле кровати матери.

— Как прошел вечер? — спросила Джун.

Айрин поразило, каким интересом горят глаза ее матери. Она явно предвкушала подробный рассказ дочери.

— Нормально, спи, уже два часа ночи, — сказала Айрин и прошла в ванную комнату.

Там она быстро разделась, умылась, надела длинную ночную рубашку и вернулась. Быстро скользнув под одеяло, она отвернулась к стенке, прошептав «спокойной ночи».

— Это все, что ты намерена мне сказать? — разочарованно спросила Джун.

— Мам, мне осталось спать всего четыре часа, а на работе сейчас напряженное время. Я провела приятный вечер, я вернулась домой и хочу спать!

Айрин подождала, когда погаснет свет, но лампа продолжала гореть. С тихим стоном она положила на голову подушку.

— Ответь мне только на один вопрос, — донесся до нее голос матери.

— Какой? — спросила Айрин из-под подушки страдальческим голосом.

— Ты будешь с ним еще встречаться?

Хороший вопрос, подумала Айрин и поморщилась. Набрав воздуха в легкие, она решительно произнесла: нет.

— Почему?! — тихо воскликнула Джун.

— Потому что мне этого не предложили, мама. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, дорогая, — сказала, помолчав, мать и выключила свет.

Айрин лежала с закрытыми глазами и старалась не шевелиться. Возбуждение после удивительного вечера в доме Эдварда Фроста не давало ей уснуть. Она перебирала в памяти каждый эпизод общения с ним, как он смотрел на нее, что говорил, как старался рассмешить ее.

Она ехала с ним полная решимости вести себя холодно и неприступно. А в результате поддалась его очарованию. Вспомнив о том, чем ее кормили за ужином, Айрин открыла глаза. Таких блюд ей не приходилось раньше пробовать.

Рандольф, по словам Эдварда, превзошел самого себя. Айрин сбилась со счета, сколько раз он менял им тарелки и приборы, подавая то почки в винном соусе, то речную форель, то жареных куропаток. Больше всего ее поразил мусс из апельсинов и клубники. От него было просто невозможно оторваться.

— У тебя сейчас глаза круглые, как у ребенка, попавшего в магазин игрушек, — сказал, улыбаясь, Эдвард.

Его голос звучал с нежностью, которая заставляла сжиматься ее сердце. Потом они пили в гостиной кофе с коньяком, слушали музыку и болтали о всяких пустяках. Ей приходилось напоминать себе о том, с кем она имеет дело;

Что перед ней Эдвард Фрост, президент большого банка, а она всего лишь хозяйка крошечной фирмы.

Айрин уставилась в темноту. Тело ее снова загорелось, когда она вспомнила о поцелуях Эдварда на заднем сиденье такси, которое он вызвал, чтобы отвезти ее домой. Ненормальная, обозвала она себя мысленно, проявить такую слабость! Но что же делать, если в его руках она моментально начинает таять как снег на солнце. Впрочем, от поцелуев Эдварда растаяла бы и святая, подумала Айрин. Только он умеет целовать так, словно пробует тебя на вкус как заядлый гурман. Губами и языком он заставлял вибрировать каждый нерв, каждую клеточку ее тела. Эдвард привлек ее к себе, она почти лежала у него на коленях, когда он целовал ее шею, уши, волосы, кожу за воротом свитера. Желание пульсировало в ней, доставляя наслаждение и боль. Но Эдвард не позволил себе перейти границу, он даже не прикоснулся к ее груди. Из такси она вышла разгоряченной и отяжелевшей от неудовлетворенного желания.

Айрин долго не могла уснуть. Она старалась медленно и глубоко дышать. Нет, она больше не должна встречаться с Эдвардом Фростом, решила Айрин. К тому же он и не предлагал.

Она долго ворочалась в постели, терзаемая тяжелыми мыслями, пока наконец не стала погружаться в дремотное состояние. И вскоре заснула крепким сном, свернувшись под одеялом в комочек, как маленький, одинокий зверек.

Утро, как всегда, началось с легкой суматохи — надо было одеть, накормить и собрать в школу близнецов и быть готовой к выходу не позже восьми часов. В это время за ней заезжал Джим на мотоцикле, и вместе они добирались до гаража, где стояла ее машина и где их дожидался Ларри.

Сегодня, как и всегда, командовала всем Айрин, которая передала партнерам списки клиентов на нынешний день.

— Возможно, до конца дня пробуду в офисе.

Но, если меня не будет на месте, когда вы туда заедете, прослушайте запись автоответчика. И не забывайте регистрировать заказы в журнале.

— Будет сделано, босс! — сказал Джим. — Только схожу за теплой курткой, сегодня подморозило с утра.

Ларри засмеялся, глядя на сестру.

— Как прошли твои встречи с Эдвардом Фростом? — с безразличным видом спросил он.

Айрин насторожилась.

— Тебе мать звонила?

Ларри смущенно замялся.

— Да, звонила. Сказала, что во время ланча ты выкинула офигительный фортель. — Он не выдержал и снова засмеялся. — Будто бы ты выпрыгнула из окна в самом конце ланча. Это правда?

— Правда, — мрачно ответила Айрин.

— А потом он приехал к тебе домой, и вы встречались еще раз вечером.

— Исчерпывающая информация. Похоже, я живу, как в аквариуме, у всех на виду.

— Фрост предложил что-нибудь дельное?

— Нет.

Джим вернулся в теплой куртке и шлеме.

— Ладно, бывай, сестренка! — Ларри положил руку на плечо Айрин и слегка сжал его.

Потом Джим с ее братом оседлали мотоцикл и умчались. Айрин села в свою машину, включила двигатель и поехала в другую сторону.

День простоял чудесный, солнечный, а к вечеру снова подморозило. Айрин закуталась в большую старую куртку с капюшоном, которую Ларри оставил в доме, получив от нее в подарок новую, и вышла в сад подышать. Из дома доносились голоса детей, смотревших телевизор. Она прижалась спиной к стене и подняла лицо к темнеющему небу. Скоро День всех святых, потом не заметишь, как подкатит Рождество и год закончится. Добрым был этот год для них. Фирма дает все больше прибыли, мальчишки и мать, слава Богу, здоровы, одеты и обуты, семья брата выплатила последний долг.

Казалось бы, ничего плохого не произошло, можно только радоваться. Тогда почему такая тяжесть на сердце, словно в ее жизни произошла катастрофа?

В саду за домом на другой стороне улицы сжигали последние листья. Дым от костра, подхваченный низовым ветерком, тянулся через улицу. Айрин вдохнула и почувствовала специфический запах, запах расставания с прошлым, На синем бархате неба проступили звезды. Нет, она не может запретить себе думать об Эдварде Фросте. Разумеется, никакие отношения между ними невозможны, как нельзя соединить воду с маслом. Но с того дня, как они познакомились, она по-новому стала ощущать себя, свое тело, словно заново родилась.

Не увлекайся! — приказала себе Айрин. Он не попросил тебя о следующей встрече, и, можно считать, праздник закончился, едва успев начаться. В его жизни ты всего лишь очередная прихоть. Так, пустячок, удовлетворение любопытства. Ты мать двоих детей, а Эдварда Фроста не привлекают женщины, чей мир ограничен работой и домом. Было бы большой глупостью претендовать даже мысленно на место рядом с ним. В любом качестве это грозит ей тяжелыми последствиями, так подсказывал ей инстинкт. А ее чувства? Как известно, все проходит, пройдет и это.

Айрин сделала несколько глубоких вдохов, развернула плечи и выше подняла подбородок.

Выкатившаяся на небо луна бросила ей под ноги дорожку, ведущую к входной двери. Айрин улыбнулась и ступила на нее.

В доме было тепло, вкусно пахло тушеным мясом, которое готовила Джун, и сладковатым ароматом цветов. В гостиной Айрин увидела огромную корзину с розами и лилиями. Близнецы, игравшие на ковре, вскочили при виде матери и хором закричали:

— Мамочка, смотри сколько цветов!

— Мы тебя так ждали, когда ты вернешься с прогулки! — От возбуждения они дергали ее за руки с двух сторон и тянули к столику, на котором возвышалась корзина с цветами.

Айрин онемела. Кто же мог их прислать, кроме Эдварда Фроста?

— В корзине лежит маленький конверт, но бабушка не велела открывать его без тебя. — Майкл переминался с ноги на ногу от нетерпения.

— Посмотри, он там!

Айрин послушно взяла конверт, надеясь, что дети не заметят, как дрожит ее рука. На конверте был написан их полный адрес, а внутри находилась карточка с текстом: «Я получил большое удовольствие от вчерашнего вечера. Надеюсь, мы сможем как-нибудь повторить его? Э. Ф».

Она дважды прочитала текст и передала карточку матери, которая уже стояла рядом,

испытывая такое же нетерпение, как и дети.

— Эти прекрасные цветы прислал нам всем в подарок мистер Фрост, тот джентльмен, с которым вы познакомились вчера, — объявила Айрин детям.

— И нам тоже? — хором спросили Майкл и Николае.

— Я же сказала, всем нам, — твердо повторила вслух Айрин, а мысленно — фразу из послания Эдварда: «Надеюсь, мы сможем как-нибудь повторить его?». Что это — вежливая форма прощания или он действительно надеется на новую встречу с ней? Если так, то как ей себя вести? Было бы крайним безумием встретиться с ним вновь. Он мог бы не правильно истолковать ее согласие на встречу. А может, он всегда так трогательно расстается с женщинами? Айрин представления не имела, как ведут себя мужчины, занимающие руководящие посты в финансовом мире.

Она беспомощно посмотрела на мать.

— Чудесные цветы, — сказала Джун, встретив ее взгляд, и вернула карточку.

— Да, цветы красивые.

— И корзина красивая, — добавила Джун.

— Угу.

Мать и дочь уставились друг на друга.

— Мне надо закончить готовить ужин, — сказала Джун. — Детей я уже покормила, на пусть они еще немного здесь поиграют. Не возражаешь?

— Нет, конечно, — быстро ответила Айрин.

Лучше поговорить с детьми, чем ломать себе голову над тем, что хотел сказать в своей записке Эдвард Фрост. Но возбуждение было так велико, что разговор с детьми, увлеченными к тому же игрой, не получился.

Айрин поднялась к себе наверх и зашла в ванную комнату, чтобы принять душ. Она долго стояла под теплыми струями воды. Сквозь шум воды до нее донесся звонок телефона. Никто не позвал ее, и она решила, что звонила подруга ее матери.

Переодевшись после душа в свитер и старые джинсы, Айрин почувствовала себя лучше.

В зеркале отражалось ее лицо с веснушками.

Разве такая простенькая женщина может всерьез привлечь такого красивого мужчину, как Эдвард? Нет, конечно. Она еще не сошла с ума, чтобы в это поверить. Цветы всего лишь его прощальный дар. Если бы он хотел с ней встречаться, он сказал бы ей об этом вчера ночью.

Она спускалась вниз, когда мать крикнула из кухни, что накрыла в гостиной и что присоединится к ней через минуту. Сев за стол, накрытый на двоих, она обняла мальчиков, которые залезли к ней на колени. Она вдыхала аромат детских макушек и думала, что грех ей желать от жизни чего-то большего.

Зазвонил телефон, и мать прибежала из кухни.

— Должно быть, опять Эдди, — сказала она небрежно. — Он уже звонил, но ты была в душе.

Я сказала ему, чтобы перезвонил позже.

Майкл успел тем временем соскользнуть с колена матери и взять трубку телефона.

— Мама уже здесь! — радостно сообщил он. — Сейчас позову. Мамочка, иди к телефону! — позвал Майкл.

Айрин медленно встала — сердце колотилось, ладони вспотели, — подошла к Майклу и взяла у него трубку.

— Алло, — произнесла она еле слышно.

— Айрин, это я, Эдвард.

Звучание рокочущего баритона отозвалось странным ощущением в позвоночнике.

— Эдвард, огромное спасибо тебе за цветы, но не стоило так сильно разорять свой зимний сад.

— По-моему, стоило, если они доставили тебе удовольствие. Я звоню, чтобы узнать, свободна ли ты в выходные.

— Я не знаю... — растерянно произнесла Айрин.

— Я подумал, что мы могли бы поужинать в субботу и сходить в кино. Или просто встретиться где-нибудь и погулять. Что ты предпочитаешь? — Не получив сразу ответа, он заговорил снова. Теперь его голос звучал мягче. Айрин, только не делай из этого проблему. Ты сказала, что не готова к серьезным отношениям. Полагаю, тебе просто нужно время, чтобы выбраться из тех тисков, в которые ты себя загнала. Считай, что мы с тобой просто друзья и можем иногда вместе проводить свободное время. Без всяких обязательств. Каждый имеет право в любой момент отказаться. Если кому-то из нас захочется более серьезных отношений, мы вместе обсудим это, как взрослые люди. Ты согласна?

Глаза Айрин потемнели. Невидящим взглядом она уставилась в стену комнаты. Он говорит так, словно предлагает заключить сделку.

Она сама не знала, радоваться ей или обижаться на недостаток эмоций в его голосе.

— Айрин, ты слышишь меня?

Его спокойный тон вернул Айрин к необходимости что-то ответить. Она глубоко вздохнула. Возможно, то, что он предложил, самое разумное в такой ситуации. Никто никому ничем не обязан.

— Кино и ужин в субботу звучат привлекательно, — осторожно сказала Айрин.

— Отлично. Я заеду около семи, предварительно заказав билеты на последний сеанс. Какой фильм ты хотела бы посмотреть?

Айрин захлопала ресницами. Ей стало немного стыдно, что она и представления не имеет о том, что сейчас идет в кинотеатрах. Она ни разу не была в кино после рождения близнецов.

— Полагаюсь на твой выбор, — поспешила ответить она.

— Я приготовлю тебе сюрприз, — нежно пообещал он.