Соперницы

7

Его участившееся дыхание раздавалось над самым ухом Дженни.

— Соблазнительно, не так ли? — вкрадчиво проговорил Норман.

— Соблазнительно, — согласилась Дженни без особого энтузиазма.

Они были женаты, они ненавидели друг друга, она презирала его. И любила. Как такое возможно, Дженни не знала, но так было, и она ничего не могла с этим поделать. Норман украл ее сердце. И ей совсем не хотелось отдавать его Арабелле. В конце концов, они муж и жена, у них медовый месяц и они едут отдыхать.

Нет, Дженни обманывала себя. Но у нее была неясная, зыбкая надежда, что, когда они останутся одни, она, отдав ему свою любовь, сможет получить в ответ его.

Никогда она не вела себя так глупо и непоследовательно. Как своевольный ветер направляет послушный флюгер, так и Норман вертел ею, как хотел. И каждый раз она подчинялась ему. Потому что он похитил ее сердце и взял в плен душу. Куда девались ее гордость, ее самолюбие.

— Значит, в аэропорт, — небрежно сказал Норман. Но напряженная линия рта выдала его неуверенность.

— Я не знаю.

— Нет, знаешь, — жестко проговорил Норман. Мы должны переодеться. — Он распахнул дверцу машины. — Так. Нам нужны джинсы. Вот твои вещи. — Он поставил чемодан на сиденье и открыл крышку. — Где бы они тут могли быть?

Они склонились над аккуратно уложенной стопкой одежды. Головы их соприкасались, пальцы задевали друг друга, и каждый раз огонь пробегал по телу Дженни.

— Вот, — облегченно пробормотала Дженни, вытягивая брюки из-под мягкого белоснежного свитера.

— И свитер тоже возьми. — Он улучил момент и поцеловал ее в губы. Ей невыносимо захотелось ответить ему тем же, но она остановила себя. Скоро этот человек исчезнет из ее жизни. Слезы бессилия покатились по щекам Дженни.

— Не надо, — прошептал он, не отрываясь от ее губ. — Аэропорт. И на острова. — Он словно вдыхал в нее эти слова, проговаривая их прямо в ее полуоткрытый рот и сопровождая их нежным и настойчивым взглядом.

— Что, вот так, в джинсах? — сказала Дженни первое, что пришло в голову, лишь бы звуком своего голоса разрушить чары. — Не думаю…

Он резко отстранился от нее.

— Хотелось бы мне, чтобы ты вообще перестала думать. Было бы лучше, если бы ты следовала своим естественным потребностям. Джейн, нам нельзя упускать этот шанс, — горячился Норман. — Мы должны быть вместе. Как долго, выяснится потом. Но сейчас мы не можем расстаться.

— Что же нам помешает? Неудовлетворенное желание? — горько спросила Дженни.

— Да! — глаза его сверкнули. — Сейчас оно жжет нас изнутри, не давая возможности думать ни о чем другом. Мы должны выпустить этого демона, потому что иначе он не даст нам покоя.

— О, Норман. — Дженни тяжело вздохнула.

— Поедем, Джейн. Мы будем бродить под звездами. Я расскажу тебе историю моей жизни, а ты расскажешь мне свою. Мы станем друзьями. Возможно, это и есть наша судьба.

Дженни колебалась.

— Мы будем вдали от цивилизации. Теплое море, хорошая еда. Поедем. Укроемся от всех и будем зализывать наши раны.

— Я… я, конечно, хотела бы уехать куда-нибудь, — задумчиво произнесла Дженнифер. — И я не вижу, почему бы не согласиться, только…

— Ну, и я не вижу, — быстро проговорил Норман. — Переоденься в машине. Я скоро присоединюсь к тебе. — И, прежде чем она успела возразить, решительно усадил Дженнифер на сиденье.

Шофер, будто только что очнувшийся от глубокого сна, расправил плечи и произнес бодрым голосом:

— Я тут поспал немного. Куда ехать, сэр? — спросил он невинно.

— В аэропорт, после того как мы переоденемся. — Норман схватил руку Дженни и прижал к своим губам. — Ты ведь не откажешься от такого приключения, дорогая? — промурлыкал он.

Дженни медленно склонила голову. Она понимала, что потерпела поражение, но ничего не могла поделать с желанием остаться с Норманом вдвоем. Норман взглянул на нее, нырнул в машину и зацеловал до потери дыхания.

— Увидимся через секунду, — сказал он, победно сверкая глазами, и выскользнул из машины.

Дженни сидела некоторое время без движения, пытаясь понять, на что же все-таки она согласилась. Потом взяла джинсы промямлила шоферу в окошко: «Извините, я переоденусь», закрыла его и задернула все шторки, которые только имелись в салоне. Ей хотелось остаться на минуту одной в замкнутом пространстве. Она стянула жакет, однако застежка юбки никак не хотела поддаваться. Пальцы Дженни дрожали. Наконец она оставила в покое застежку и, свернувшись клубочком, прикорнула на сиденье, измученная до предела переживаниями этого дня. В таком положении и нашел ее Норман.

— Поехали, — сказал он водителю в переговорное устройство и тут же выключил его. Глаза Дженни были закрыты, однако она знала, что он смотрит на нее, и не удивилась, когда Норман обнял ее и привлек к себе. Он тихо гладил ее большой горячей ладонью, и Дженни покорно прижалась к нему.

Он хотел ее, и Дженни не понимала, испытывает ли от этого гордость или стыд.

Она отнимает его у Арабеллы. Надолго ли? Не окажется ли по окончании этих двух недель секса, что он вернется к Белле так же легко, как и покинул? Дженни нужно сделаться такой же привлекательной и сексуальной, как Арабелла.

— Поцелуй меня! — потребовала она, набравшись храбрости. — Поцелуй меня скорее!

Норман исполнил ее приказание. Горячие губы обожгли Дженни, и она поняла, что не сможет отказать ему ни в чем. Его ладони скользили по ее груди, пробуждая в ней жгучее желание. Голова закружилась, все унеслось куда-то, остались только его мускулистое тело, чуткие пальцы, требовательные губы.

Бретельки лифчика сползли с плеч, и он выпустил ее грудь на волю и стал целовать с такой неистовой нежностью, будто ничего прекраснее на свете не видел.

Я люблю его, с трепетом подумала Дженни, проводя пальцами по густым черным волосам Нормана. Он ласкал и раздразнивал каждый ее сосок, и они стали темно-розовыми и набухли, как бутоны. Потом он остановился.

— Пожалуйста, еще, — выдохнула Дженни, прежде чем успела что-нибудь подумать.

Его черные глаза были похожи на два дымящихся угля. Опалив Дженни взглядом, он припал к груди губами, и все ее существо наполнилось невыразимым блаженством. Я люблю его, люблю, люблю, повторяла она исступленно.

— Я готов съесть тебя всю, кусочек за кусочком, — прорычал Норман. — Он пробежал пальцами по ее плечам, соскользнул в углубления над ключицами, сопровождая каждое свое движение глазами. И ртом. И языком.

Она вздрагивала от пронзительного удовольствия.

— Замечательно, — пробормотала Дженни пересохшим ртом.

— Замечательно, — согласился Норман, любуясь ее требовательно торчащими сосками.

Ощущения Дженни говорили ей, что оба они делают именно то, что нужно. Норман ни разу не спугнул ее неосторожной лаской, не сделал ни одного неверного движения. Он был чуток, нежен и внимателен. Неужели он действительно хочет взять ее здесь, в машине? Хватит ли им времени? Дженни нахмурилась.

— Норман…

— Х-мм. Наслаждайся. Не думай ни о чем…

— Но…

— Не волнуйся. Прислушивайся к себе. Я хочу тебя, — прерывисто проговорил он.

Его руки проникли под сбившуюся комом над коленями юбку и сдернули с Дженни очаровательные бикини, которые подарила ей Крис. Он надавил пальцами на кожу вокруг сосков, и Дженни выгнулась всем телом, застонав от изнеможения. Она плыла и растворялась в океане томительно-сладких впечатлений. Глаза ее временами бессильно закрывались.

— О боже, — прохрипел Норман, зарываясь лицом в ее грудь. Все в Дженни трепетало и ныло от непрерывного возраставшего желания, требовавшего выхода. Пальцы то плавно, то быстро, будто исполняя какую-то неведомую ей самой мелодию, летали по плечам, спине, груди Нормана. Кожа его была упругой, ровной и очень приятной на ощупь, но мощные бугры мышц говорили о силе, скрывавшейся под этой шелковистой гладью.

— Я не хотел, чтобы все произошло здесь, — задыхаясь проговорил Норман. — Я считал, что тебя в такой момент должны окружать музыка, цветы, экзотические ароматы.

Дженнифер обняла его и почувствовала, что в Нормане произошла перемена. Он достиг той точки возбуждения, откуда нет возврата. Дженни поняла это интуитивно, с чуткостью женщины, только что познавшей богатство и глубину ощущений собственного тела.

Ее сердце отозвалось на это резким толчком. Она будет принадлежать ему. С каждым поцелуем Норман становился все более требовательным, дыхание его сделалось лихорадочным и обжигало ее обнаженное тело.

— Я хочу тебя, — умоляюще прошептал он. — Моя чудная, дорогая, неподражаемая Дженнифер. Я безумно тебя хочу.

С затуманившимся взглядом он мгновенно сбросил с себя рубашку, расстегнул ремень. Ее лицо оказалось в плену любимых рук, и на секунду Джейн попробовала представить себе, что это не просто страсть, что это любовь. Норман поцеловал ее так бережно, так осторожно, будто просил прощения за свое охваченное невыносимой жаждой тело.

Дженни робко улыбнулась ему, однако неуверенно взялась за край скомканной юбки и попыталась одернуть ее.

— Оставь это, — с жаром проговорил он, одним быстрым движением вздергивая юбку обратно на талию. — Оставь. Я не могу ждать. Я хочу тебя. Пока я еще могу быть тактичным. Но скоро потеряю контроль над собой. Сейчас, Джейн. Сейчас.

Она не смогла заставить себя произнести ни слова. Однако ее расширившиеся зрачки и полуоткрытый рот как бы сказали ему «да», избавив тем самым от сомнений. Дотронувшись кончиками пальцев до ее босой ступни, Норман начал медленными волнообразными движениями подниматься вверх.

— О, Норман, — выдохнула она, уткнувшись ему в плечо. Мучительно медленно, раздразнивая каждую клеточку нежной кожи, он ласкал ее бедра. Неистовый, алчный огонь разгорался внизу живота, волны упоительного желания захлестывали ее все чаще. Однако он намеревался довести ее тело до такого состояния, чтобы оно стало безвольно-податливым и абсолютно послушным, покорно принимающим все его требования.

— Скажи… скажи мне что-нибудь нежное, — проговорила Дженни, безнадежно осознавая, что, какую бы ложь он ни сказал, она никогда не простит себе того, что с ней сейчас происходит.

Он замер и посмотрел ей в глаза.

— Ты хочешь услышать признание в любви? — тихо спросил Норман. — Нет, Дженни, мы ведь все уже выяснили. Это не имеет ничего общего с любовью. Ты хотела отдаться и, наверное, не собираешься притворяться, что тобою двигало другое, более глубокое чувство. Не требуй этого и от меня. Смирись с тем, что это вожделение. Желание. Но не любовь.

— Негодяй! — Дженнифер попыталась освободиться.

Но он придавил ей плечи и вошел наконец в ее горячую пульсирующую плоть, мучительно жаждавшую этого проникновения. Несколько упоительных содроганий потрясли ее тело, и их мощь поразила саму Дженни.

— Я скажу тебе, что ты прекрасна, потому что это правда! — прохрипел Норман в нескольких сантиметрах от ее лица. — Что при виде тебя я начинаю испытывать столь сильное желание, что мне приходится все время сдерживаться. Что возможность овладеть девственницей добавила этому желанию изысканность и остроту, что твоя кожа бесподобна, а колдовские зеленые глаза сводят меня с ума. Я могу сказать, что ты безумно возбуждаешь меня, И я готов брать тебя снова и снова, что и собираюсь делать. Твое тело изумительное, гибкое и мягкое, а когда ты двигаешься, это получается так сексуально, что у меня мутится разум. Но я не стану говорить, что люблю. Тебе придется смириться, и давай не возвращаться к подобным разговорам, — закончил он сурово.

Дженни была ошеломлена его резкой отповедью, между тем тело ее продолжало испытывать необычайное наслаждение, послушно вздрагивая при каждом движении его плоти. Норман дернулся последний раз, и горячий поток выплеснулся на кремовый шелковый пояс Дженни. Тяжело дыша, он поцеловал ее губы, мочку уха, шею — благодарно и нежно. Руки Нормана продолжали свои ласковые и настойчивые ухаживания, доводя желание Дженни до немыслимого предела.

Громогласный телефонный звонок резко ударил по барабанным перепонкам.

— Норман, — прохрипела Дженни, с трудом пытаясь понять смысл звука. — Телефон? О боже, телефон!

— Черт! — прорычал Норман. Требовательное дребезжание не прекращалось, и они растерянно смотрели друг на друга, не совсем еще понимая, где находятся. Наконец Норман протянул руку к телефону.

— М-м! — рявкнул он в трубку.

На несколько секунд закрыл глаза, сосредоточиваясь, потом открыл их, провел языком по верхней губе и отвернулся.

Дженни сгребла в охапку свою одежду. Что-то случилось. Видимо, что-то неприятное. Краснея от стыда, она судорожно натянула джинсы, еле справляясь дрожащими руками с застежкой, вытерла пот с лица и почувствовала, что телефонный разговор сильно озадачивает Нормана. Он осторожно скользнул по Дженни глазами и снова отвел их в сторону.

После ряда односложных ответов Норман положил трубку и так и остался сидеть с взглядом, обращенным внутрь себя.

Затем поднял руки к лицу и промолвил тихо:

— О боже!

Тон, которым он это произнес, заставил ее сердце, забыв обо всем, рвануться навстречу ему в горячем сочувствии.

— Что это, Норман? Кто это был?

Медленно, очень медленно он повернул голову и уставился на нее невидящими глазами:

— Арабелла.

— Нет! Нет! — Дженни задохнулась. — Только не Арабелла! — проговорила она сдавленно. — Когда же она оставит нас в покое!

— Это был очень важный деловой звонок, — раздраженно объявил он. Лицо его под темным загаром сделалось серым.

Раскаивается, что с такой легкостью изменил ей, истерически подумала Дженнифер.

— Деловой звонок? — спросила она с сарказмом. — Во время медового месяца?

— Я же говорил тебе, что затеял одно исключительно серьезное дело, — строгим голосом сказал он.

Нервы Дженни не выдержали. Она разразилась рыданиями. Это был поистине день слез. Норман угрюмо наблюдал за ней, а Джейн никак не могла остановиться, беспомощно всхлипывая, переводя дыхание и вновь заходясь в плаче при виде его окаменевшего лица.

Ей было неприятно предстать перед ним размазней, у которой глаза вечно на мокром месте, но Дженни ничего не могла с собой поделать. Норман был причиной этих слез, и только он один смог бы остановить их, но, кажется, не собирался этого делать.

— Не знаю, как это вышло у нас, — слабо проговорила Дженнифер, запрокидывая голову и жадно втягивая воздух полуоткрытым ртом, изо всех сил стараясь загнать слезы обратно и перебороть непроизвольные всхлипывания, — но я ощущаю себя просто девкой.

— Не преувеличивай, Джейн! Мы женаты.

— Формально! Только формально! — взвилась Дженни. — Наши сердца не заключили этого союза. Наши души не стремились соединиться. Как должна я относиться к себе после того, что произошло? Я чувствую себя раздавленной, униженной. — Она снова начала жалко всхлипывать.

— Нет! — веско произнес он. — В этом не было ничего противоестественного. Мы оба хотели друг друга.

— Да, твоя плоть в этот момент настоятельно хотела женщину, и, окажись на моем месте любая другая, ты не стал бы привередничать, — выпалила Дженни. — Мы занимались грубым животным сексом. И не нужно искать оправданий. — Дженни говорила теперь почти спокойно, изредка останавливаясь, чтобы глубоко вздохнуть. — Урвать несколько минут половых сношений на заднем сиденье автомобиля это не совсем то, к чему я стремилась всю жизнь. — И добавила уже ровным голосом: — Я не буду той, кого ты хочешь видеть во мне…

— Я хочу видеть в тебе жену…

— И ты смеешь говорить это? Ты хочешь сразу все — и женщину, которую ты любишь, и жену, чтобы была под рукой, когда тебе нужно удовлетворить свои инстинкты, и деньги…

— Да, именно такая ты мне и нужна, — перебил ее Норман, и Дженни увидела, что он начинает выходить из себя.

— Ты не должен относиться ко мне подобным образом! Норман, я не могу больше этого выносить! — Дженни захлебывалась от рыданий.

— Я тоже больше не могу, черт побери. Так не может продолжаться! Джейн… — Он схватил ее за руку, и знакомый алчный огонек снова загорелся в его глазах.

— Нет! — потрясенно выкрикнула она, пытаясь ускользнуть. Что-то непонятное отразилось на его лице, какое-то странное движение души. То ли осознание вины за влечение, которое он испытывает к нелюбимой женщине, то ли желание представить себе Арабеллу на месте Дженни…

А ведь он действительно получил все, что хотел. И Дженни, как марионетка, оказалась вовлеченной в эту дикую игру. И будет продолжать в ней участвовать. Хотя бы на вторых ролях, раз в любви ей отказано. Она прижала пальцы к вискам. Ее внутренний мир, всегда полный ясности, чистоты и достоинства, рассыпался в прах. Ее душу пытались втоптать в грязь.

— Этого больше не повторится, — сказала она твердо.

— Но мы же договорились. Мы уезжаем отдыхать.

— Да, — подтвердила она обессиленно. — Отдыхать. Я хочу отдохнуть. И никакой агрессии с твоей стороны. Никакого секса! Я так устала. Я хочу тишины и покоя. И мне нужно побыть одной, — отчаянно всхлипнула она. — Норман, оставь меня одну!

Он отпустил ее руку и сначала смотрел, как Дженни плакала, а потом отвернулся к окну, то ли страдая от вида ее слез, то ли полный равнодушия к ним.

Дженнифер откинула голову на спинку сиденья. Не в силах бороться с наступившей апатией, она закрыла глаза, мысленно представляя себе холодную безжизненную пустыню, в которую превратится теперь ее жизнь…

— Через десять минут будем в аэропорту, — как сквозь туман донесся до нее знакомый голос. Дженни открыла глаза. Норман хмуро боролся с пуговицей на рукаве рубашки.

— Мне все равно. Я хочу спать, — прошептала она.

— Ну и спи, — проскрежетал он.

Его мысли были, наверное, слишком заняты Беллой, чтобы уделять внимание Дженни. Она не интересовала его в данный момент, она могла провалиться в преисподнюю — он бы и не заметил. За что я люблю его? — безнадежно подумала Дженни, смежая ресницы, чтобы Норман не видел тоски в ее глазах.

Две недели отдыха. Ни о чем не думать, никого не видеть. Наверное, она заснула, потому что ей снилось, что Норман гладит ее по голове, перебирает и ласкает пряди волос. Дженни не решилась открыть глаза из опасения, что это все-таки сон. И тогда она рискует встретиться взглядом с его холодными, равнодушными глазами.

Потом сон продолжился еще более удивительным образом. Ее подняли на руки и куда-то понесли, и ощущение бережных рук было настолько сладким, что Дженни захотелось представить себе, что это Норман. Что это он щекочет ей ухо, шепча что-то трогательно-милое. И покачивает, как ребенка.

Потом она действительно услышала его голос, звучавший наяву более настойчиво. Дженнифер сидела в кресле в зале ожидания. Вокруг них сновали и суетились люди.

— Хочешь, тебе подкатят кресло-каталку? — участливо предложил Норман, заметив, что она проснулась.

— У меня голова не в порядке, а не ноги, — Дженнифер скользнула по нему холодным взглядом.

Норман сжал губы и ничего не сказал. И на протяжении всех последующих таможенных процедур обращался с ней как с хрустальной вазой. Он был вежлив, заботлив и предупредителен.

Нащупывает пути к примирению, озадаченно подумала Дженни. Каждый раз, когда он случайно касался ее, она отдергивалась, как от удара током. Любое проявление слабости с ее стороны может быть использовано Норманом в своих интересах. Ему бы только заниматься с ней любовью. От стыда Дженни бросило в жар.

— Черт! — выругался Норман. — Я совсем забыл. — Они уже подъезжали к частным ангарам. Она проследила глазами за его взглядом и замерла. На носу ближайшего к ним самолета гордо красовался огромный серебряный бант.

— Это что? Наш самолет? — изумилась она. — Господи, кому в голову пришла такая дурацкая идея?

— Действительно дурацкая. — Норман отстраненно смотрел куда-то мимо нее. — Правда, несколько дней назад казалось, что это будет очень забавно. — Хью, — обратился он к водителю, — попросите, пожалуйста, чтобы сняли этот несуразный бантик.

Как-то они с Норманом смеялись над подобными свадебными украшениями, будучи едины во мнении, что те выглядят весьма глупо. Теперь это воплощение самодовольной пошлости, да еще увеличенное до гигантских размеров, невинно взирало на них с их свадебного самолета.

— Это ты так издеваешься или подлизываешься? — строго спросила она.

Норман схватил ее за плечи и повернул лицом к себе.

— Можешь ты хотя бы притвориться счастливой, как всякая нормальная невеста, или нет? — процедил он сквозь зубы.

— Нет. — Ей безразлично, как он будет выглядеть в глазах экипажа, угрюмо подумала Дженни. Она не собирается, оберегая его авторитет, принимать участие в этом спектакле.

— Понятно! — Норман повернулся к команде, ожидавшей их на верхних ступеньках трапа, и крикнул непринужденно: — Привет! — Его голос, даже его осанка изменились. Комедиант! Он искоса взглянул на нее. — Если тебе нужна эта поездка, если ты хочешь скрыться от всех и прийти в себя после этого безумного дня, тебе придется подыграть мне. Постарайся казаться веселой, — прошипел он, — иначе я отменю полет.

— Я не могу включать или выключать по требованию то печаль, то радость, — возмутилась Дженни.

— Ладно, пусть так. Ты выглядишь усталой. Но можешь же ты хотя бы взмахнуть ресницами и несколько раз посмотреть на меня своими потрясающими зелеными глазами, как будто никого кроме меня на земле не существует?

— Нет, — прошептала она, покусывая нижнюю губу.

Он наклонился к ней, и команде могло показаться, — будто они целуются. Действительно его губы почти касались ее лица, он тяжело дышал, глаза метали молнии.

— Ты позволишь понести тебя на руках по трапу? — с угрозой спросил он.

— Нет, — пробормотала Дженни. Поцелуй стал реальностью. Не обращая внимания на ее слабое сопротивление, Норман все-таки взял ее на руки и начал поднимать по ступенькам. Какая разница, вяло подумала Дженни, уткнувшись ему в плечо.

На последней ступеньке трапа Норман отпустил ее. Перед глазами замелькали лица — любопытные, улыбающиеся, растроганные. Дженни потупилась и, бросив из-под полуопущенных век сердитый взгляд на Нормана, прошептала:

— Во всяком случае, не жди, что я буду изображать восторг и паясничать перед экипажем.

Послышались радушные возгласы:

— Добро пожаловать, сэр! Добро пожаловать, миссис Реджинальд! Рады видеть вас на борту!

— Благодарю вас, — сказала Джейн со слабой улыбкой. Она не собиралась облегчать положение Нормана, просто не хотела обижать этих милых, приветливых людей.

— К сожалению, — обратился к команде Норман, — миссис Реджинальд устала и чувствует себя не слишком хорошо. — Дженни стало неловко, когда лучезарные улыбки сменились выражением сострадания на лицах, и она быстро опустила голову. — Ей хочется побыть одной, день был очень напряженным. Надеюсь, вы нас извините.

— Конечно, сэр, конечно. Позвоните, пожалуйста, если что-нибудь будет нужно, — сказала симпатичная молодая стюардесса, дружески прикасаясь к руке Дженни. — Надеюсь, вам понравится салон, миссис Реджинальд.