Сотвори себе удачу

Глава 9 АРХИВ

Люда решила сначала попробовать, как раньше, позвонить. Когда-то все было просто: в архив посылали техника, и он рано или поздно приносил скопированные чертежи. Теперь никаких техников нет и в помине. А когда-то, еще учась в академии, она и сама бывала в этом старинном здании со следами «паутины времени» снаружи и внутри. Она помнила каталожные ящики с карточками, написанными таким витиеватым почерком, будто гусиным пером, что за красотой всяких росчерков и виньеток иногда трудно было разобрать смысл. Здесь царила атмосфера какого-то сгущенного времени. Ей нравилось раскрывать папки, которые до нее, может быть, никто не трогал сто лет. Она любила такую работу. А еще там, у них, был телефон. И этот номер знали все архитекторы. По мере надобности звонили, заказывали, через неделю все материалы доставляли прямо в «Ленпроект». Архивного работника оформляли временно в мастерскую, и все были довольны. Но это было давно. С тех пор ей никогда не приходилось заниматься старыми домами. Она все-таки отыскала этот номер в своей старой записной книжке, но, к сожалению, он не годился – прошло слишком много времени. Придется плестись туда и решать, что делать, на месте.

Да, время прошло. Теперь на месте полутемной облупленной проходной красовались зеркальные двери Информационного центра. А за ними просторное, отделанное по евростандарту помещение с компьютерами, ксероксами – в общем, суперсервисом. В центре за отдельным столиком дежурный консультант, как гласили табличка на столе и бейдж у нее на груди.

– Скажите, пожалуйста, как я могла бы узнать, что сохранилось из проектной документации на больницу Французского благотворительного общества. Архитектор Сюзор.

– Это в Петербурге?

– Да, начало прошлого, то есть уже позапрошлого века.

– Значит, архитектура. Подождите минуточку. – И дежурный консультант вызвал спецконсультанта по телефону.

Минут через пятнадцать появилась ухоженная дама неопределенного возраста, этикетка на ее груди крупными буквами гласила: «Спецконсультант по градостроительству и архитектуре».

– Здравствуйте! Какую справку вы хотели бы получить?

Люда повторила то, что сказала дежурному консультанту. И спецконсультант села к компьютеру, бойко и важно стала набирать какие-то команды. Потом изрекла:

– Двадцать пять тысяч триста.

– Что двадцать пять тысяч? – пролепетала Люда.

– Рублей, конечно. Ваш заказ будет стоить двадцать пять тысяч триста рублей. Срок один месяц. Аванс тридцать процентов. Вы переводите деньги, мы начинаем поиск.

– А наличными? – снова пролепетала Люда.

– Можно и наличными, – улыбнулась дама. – Платите в кассу… – она снова застучала по клавиатуре, – восемь тысяч четыреста тридцать.

«Где же мне взять эти деньги?» – с ужасом подумала Люда, блуждая взглядом в пространстве. Взгляд наткнулся на черненькую кудрявенькую неспециалистку. У нее на груди не было никакого бейджа, она сидела в сторонке, подперев щеку, и выразительно смотрела на Люду.

– Знаете, я зайду позже, – выдавила из себя Люда.

– Как хотите, – строго сказала дама-специалист и удалилась.

Люда постояла в раздумье. И вспомнила, что у нее же есть мобильник. Но говорить прямо отсюда она постеснялась. В этой тишине все бы стали слушателями разговора. Но как не хотелось звонить Николе после всех событий с визой. Однако работа превыше всего. Она вышла на улицу, прислонилась к стене архива и набрала номер Николы.

– Ты что! У нас еще нет никакого финансирования! Его откроют под… только под эскиз! – раскричался он. Потом, видимо, опомнился и сменил гнев на милость: – Ну найди кого-нибудь неофициально, что, тебя учить надо? Заплатим наличкой. Но смотри, баксов сто, не больше. Можешь пообещать, что потом еще накинем, когда получим деньги!

Она вернулась в центр, огляделась повнимательней. За стойкой в углу скучала та же самая лохматая неспециалистка. Она так же подпирала голову рукой и так же в упор смотрела на Люду. Люда и пошла прямо к ней. Ей даже объяснять ничего не пришлось. Она только спросила, какого рода справка требуется. Она на секунду закатила глаза к потолку и изрекла:

– Вам нужен Алексей Михалыч… Знаете его?

– Нет… – пожала плечами Люда. Неспециалистка удивилась:

– Вы недавно, что ли, занимаетесь архитектурой? Его все знают, – потом небрежно добавила: – Так свести вас к нему?

– Сведите, пожалуйста!

– Если он на месте, конечно. – Она протянула было руку к телефону, да, видно передумала.

Люда испугалась, что она вообще передумала сводить ее с этим Алексей Михалычем. Она сделала умоляющие глаза и стала рыться в сумочке, решив, что надо заплатить ей. Но лохматенькая вдруг гордо вскинула голову и сухо процедила:

– Идите за мной!

Неспециалистка бодро стала подниматься по шикарной лестнице в глубине помещения, Люда за ней. Они прошли только что отремонтированный холл – здесь еще пахло строительными работами – и через незаметную дверь вышли из шикарного центра. За дверью оказалась вахта с милиционером в бронежилете. Неспециалистка бросила ему через плечо: «Вася, это со мной…», и они пошли по щербатым ступенькам черной лестницы снова вверх. Здесь все было, как в ее родном «Ленпроекте». Только что окурки не валялись. Люда сообразила: архив, боятся пожара. На самом верху в крохотной комнате непонятным образом втиснулись три письменных стола, за каждым из которых лицом к стене сидело по человеку. Ни один из сидящих не повернулся.

– Алексей Михалыч! Клиента тебе привела, – сказала Людина провожатая и тут же исчезла.

Никто на ее слова не отреагировал.

– Здравствуйте! – громко поздоровалась Люда, чтобы привлечь к себе хоть чье-нибудь внимание.

– Проходите, не стесняйтесь.

Люда не поняла, из-за которого из столов исходил этот голос. Она разглядывала спины. Одна была явно девичья, со светлыми завитками на шее, над кофточкой, другая спина – помассивнее с не очень чистыми волосами, закрывавшими шею над серым пиджаком. И третья спина, тоже широкая, закутанная в павловопосадский платок с буйной седоватой шевелюрой. Было тихо, слышны только щелчки клавиш компьютеров да шелест каталожных карточек. Люда подождала и только набрала воздуха, чтобы повторить свое приветствие и привлечь внимание к своему присутствию, как спина в пиджаке зашевелилась.

– Приветствую, – сказал типичный интеллигент лет пятидесяти в донельзя замызганном пиджаке и мятых брюках, но в белой сорочке и с галстуком. Широко улыбаясь, он предложил ей свой стул. – Домик строить хотите?

Люда села, интеллигент интеллигентно облокотился, почти сел на свой стол. Она начала про свою гостиницу.

– О! Сюзор! – воскликнул он. – Павел Юльевич Сюзор! Это, скажу я вам, очень ответственно! Сюзор – человек необыкновенный. Он ведь фактически был в десятые годы главным архитектором Санкт-Петербурга! Он строил целые комплексы и даже улицы.

Тут подала голос и закутанная в платок дама средних лет:

– Вы слушайте, слушайте его! Он у нас про все знает.

Реплика, видимо, воодушевила интеллигента, и он продолжил:

– Кстати, и больница Французского благотворительного общества, – подняв указательный палец и закатив глаза, вспоминал он, – это тоже не одно здание, это целый комплекс! И если мне не изменяет память, он тогда вписал в свой замысел уже стоящие дома.

– Да, вот и мы хотим сделать еще корпус вокруг сохранившегося сюзоровского здания.

– Там, помнится, – прошу прощения, что прервал, – одни развалины, – снова глубокомысленно изрек интеллигент.

– Да, этот дом купили лет семь назад, хотели что-то строить, да деньги, видно, кончились. Сняли крышу, внутри все порушили. Так он и простоял все эти годы. А тут домик включили в программу «300-летие Санкт-Петербурга», деньги дают. А там уж и восстанавливать нечего. Посмотрим еще, что с фундаментом, а то и вовсе придется новый дом строить…

– А до этого там была детская поликлиника. Я еще ребенком туда ходила, мы жили рядом, – вдруг мечтательно вставила «павловопосадская» дама.

– А теперь что там предполагается разместить? – строго спросил интеллигент.

– Теперь гостиницу.

– Так здание же небольшое? – снова подала голос дама. – Что же, и больницу будут выселять?

– Нет-нет… В плане только этот корпус, который выходит на Тринадцатую линию. Но мы думаем пристроить за ним еще корпус.

– Что значит «пристроить»? – возмутился интеллигент. – Я считаю, что надо воссоздать в, первоначальном виде, как архитектор задумал. Ведь этот архитектурный памятник на охране государства находится!

– Но, знаете ли, его так охраняли, что ничего не осталось. Вы не видели, в каком этот памятник состоянии? – вставила Люда.

– Да-а-а! Надо посмотреть, что у нас по нему есть. – Он проворно потянулся к библиотечному кубу посреди комнаты и стал быстро-быстро перебирать карточки в одном из ящиков. – Но это должно быть… – Он вытащил другой ящик и так же быстро пробежался цепкими пальцами по нему. – Да-да, кое-что есть! Может, вся документация и не у нас, – бормотал он, – но кое-что есть. Посмотрите, выберите. Что надо – скопируем. Сюзор – архитектор, построивший в городе около ста зданий! А вы знаете, к примеру, что он одним из первых стал строить бани? Им построен десяток бань… – Информация из него потекла потоком.

– Я пойду чайник поставлю, – нерешительно подала из своего угла голос девчушка, – а то уже полдвенадцатого. – Она переглянулась с дамой и вышла.

– «Дом народного здоровья» – по-нашему, культурно-оздоровительный комплекс в Казачьем переулке. Другое название – Бани Егорова… – Он говорил, как читал по книге. – Сюда еще Распутин со свитой хаживал. Бани на Фонарном – тоже его! Вы не ходите в баню? – вдруг спросил он Люду.

– Ходим, – смутилась она. – Но мы в новую… сравнительно новую ходим.

– Да теперь все саунами увлекаются. А то сходили бы на Фонарный, посмотрели интерьеры. Там много чего сохранилось. А знаете ли вы, что он читал в академии курс «Санитарная архитектура»? В его банях были русские, римско-турецкие и прочие отделения, гидротерапевтическое отделение с лечебными ваннами, бассейны, гимнастические залы, прачечная. Ну я уж не говорю о буфетах, чайных и ресторанах с бильярдом. Но можете себе представить, там были даже библиотеки. Да-да! В банях были библиотеки. Вот это я понимаю! Приходишь в баню, выбираешь роман и между ходками в парную читаешь! Как вам это нравится?

– И что? Читали? – удивилась Люда.

– Спрашиваете! Да его культурно-оздоровительные комплексы были отмечены на Всемирных выставках! Вена! Париж! Как вам это нравится?

Уже давно закипел чайник. Но от предложения разделить трапезу с этой милой компанией Люда отказалась, так как не подумала заранее прихватить что-нибудь к чаю.

– Я провожу вас. – Интеллигент отделился наконец от стола.

Люда нажала на ручку двери. Перед ее носом оказалось приколотое кнопками таинственное воззвание: «НЕ ЗАБУДЬТЕ СДАТЬ ШНУР!» Они оказались на лестнице. Интеллигент, казалось, не собирался долго держать паузу.

– О Сюзоре можно говорить…

– Извините, – робко прервала его Люда. – Но ведь мы еще о деньгах не договорились…

– Да-да… – Он наморщил нос, переключаясь на новую тему. И вдруг заговорил совсем другим, деловым тоном: – Значит, это не лично вам надо, а организации?

– Какое это имеет значение? – пожала она плечами.

– Ну как же! – удивился он. – Если вам лично, – он замялся, – то рублей за двести я бы вам все нашел, а если организация, то ведь можно и долларов двести.

– Я сразу заплачу вам сто долларов наличными.

– Идет! – страшно обрадовался он. – Послезавтра… Нет, лучше через три дня я дам вам исчерпывающий ответ. Вообще-то я ведь тоже архитектор по образованию. Как Сюзор, закончил академию. А вы? Вы тоже из академии?

– Да. Я уже десять лет работаю.

– Неужели? Я думал, вы еще учитесь… – И он, видимо, успокоился, и они обменялись телефонами.

Дело сделано! Она решила немного пройтись по Невскому. Новые гранитные тротуары. И надо же – сухо. Неужели их подогревают? Надо бы спросить, кто там занимался реконструкцией Невского?.. Слева выстроились дома позапрошлого века. Почему людям нравится бывать в старом городе? А ведь в новые районы экскурсии не возят. Туда, где стоят ее дома, люди приезжают спать – спальный же район. Она добрела до Казанского собора. Напротив высился Дом книги. Тоже, между прочим, Сюзор. У скверика стоял экскурсионный автобус с открытой дверцей, и из него раздавался взволнованный голос экскурсоводши:

– Нынешний Дом книги – это один из символов не только Невского, но и всего Петербурга начала двадцатого века…

Люда замедлила шаги, остановилась у газона.

– …Дом книги – один из ранних образцов рациональной ветви модерна. Эстетика модерна рождается из новой железо-стеклянной конструкции. Архитектор Павел Сюзор был французом по происхождению, но стал истинно русским архитектором, патриотом Петербурга. Красивое здание, правда? А когда-то шли споры, не испортит ли это здание Невского проспекта. Место ли ему между Казанским собором и храмом на Крови? – И вдруг она почти запела дрожащим голосом.

нараспев вдохновенно закончила экскурсоводша отрывок из стихотворения Заболоцкого «Вечерний бар». – Заболоцкий служил в этом здании в журнале «Чиж и еж». Вы слышали, наверное, о таком детском журнале. Но здание было построено для германской компании «Зингер». А потом здесь каких только учреждений не перебывало: редакции всевозможных журналов, банки, магазины, во время Первой мировой войны фирма «Зингер» стала филиалом германской разведки. Одно время в этом доме располагалось консульство США…

«Господи, и тут Америка», – она обернулась к Дому книги, прикидывая, где бы могла расположиться очередь за визами. Тьфу, тогда ведь не было проблем с визами, тогда всех впускали куда угодно, тогда никого не выпускали. Она пропустила конец рассказа о Доме книги.

А дверца автобуса уже захлопнулась, зарычал мотор. Перед Людой проехали личики маленьких экскурсантов, кто-то сидел, расплюснув о стекло нос, кто-то ел мороженое… И вот уже автобус скрылся в потоке машин. Люда стояла на газоне в луже талого снега.

Хороший домик построил Сюзор. И все это она сто раз слышала и даже, кажется, сдавала по «Истории архитектуры». Но, боже, как это было давно!

Когда-то они с азартом доставали альбомы по архитектуре. Однажды увидев знаменитый собор Святого Семейства Гауди, она не успокоилась, пока не обзавелась ротапринтной копией с него. Эта картинка с еле различимым силуэтом на темнеющей синьке целый год висела у нее над кроватью. Фасад Рождества с тремя порталами: Веры, Надежды, Милосердия. На ее картинке почти не видно было фигур, украшающих порталы, и она представляла, дорисовывала их в своем воображении. Но дело было не в фигурах. Сама архитектура не была похожа ни на что, известное ей доселе. Из земли вырастало, именно из земли и вырастало, как будто было живым существом: то ли растением, то ли животным, и тянулось вверх, к небу, к Богу. Невероятные растения, а не башни толпились за порталом. Формы были не геометрические, искусственные, а природные, живые. Казалось, этот собор дышал. Как она мечтала тогда посмотреть его вживую! А наклонные колонны парка Гюэлл! И ведь работал он с простыми, дешевыми материалами! Мозаика из изразцов! Но и мозаика живая: он разбивал изразцовые плитки и потом наклеивал осколки, поэтому поверхность не становилась плоской, а дышала, вибрировала…

Тогда из-за этого стремления к живым формам и вышел скандал у Эрика с деканом. Ее тоже ругали, но она подчинилась и исправила все, как «советовали». А он не стал. Он был горд и принципиален. Но его ведь тоже не выгоняли тогда, а только поругивали, уговаривали. А он оскорбился и ушел. И с его уходом из академии она стала терять вкус к архитектуре. Это стало просто профессией, а не смыслом существования. А теперь превратилось и вовсе в способ зарабатывания денег. Она спохватилась: неужели действительно ее теперь волнуют только деньги, которые она получает за работу. Не может быть!

Она бродила по своим воспоминаниям и неизменно возвращалась в то лето, когда уехал Эрик. Но это время она обходила. Она запретила себе его вспоминать. Уехал Эрик, она кончила академию, и началась обыденная рутинная жизнь карандашных линий на листе ватмана. Прямых, строго геометрических… Карандашные сменились виртуальными, компьютерными. Она уже давно не мучилась над фасадами, и ей не снились новые дома, которые она построит. Как, в сущности, скучна ее жизнь!

И тут она вспомнила о Стиве. Ведь у нее же теперь есть он. Он такой заботливый. И иностранец. Чушь какая! При чем тут это! Но ведь с его появлением ее жизнь пришла в движение. Именно что в движение! Значит, она не любит его? Эта мысль показалась ей странной. За все это время она ни разу не задала себе вопроса о любви. Или что, теперь любовь не имеет для нее значения? Она же спала с ним… Но дальше думать об этом она не стала.