Созданы друг для друга

Глава пятая

– У меня есть превосходное решение. – Ари склонилась к Максу поближе. Попробуй рассуждать тут разумно, в этом романтическом полумраке приморского ресторана: огонек низкой свечи мерцает между ними, в центре маленького круглого столика.

– Решение чего? – Макс тоже подался вперед.

– Нашей проблемы.

– Дай-ка мне угадать… – Он улыбнулся. – Ты сегодня переезжаешь ко мне и никуда не уедешь лет эдак пятьдесят.

– Не смейся.

– И не думал, – спокойно ответил Макс, опустил бокал на эбеново-черную скатерть и лишь потом взглянул в лицо сгоравшей от нетерпения Ари.

Она колебалась: нет, она, конечно, ни на мгновение ему не поверила, но этот парень определенно настойчив, он правду говорил.

– Тебе ведь непросто знакомиться с женщинами?

Какое обиженное у него выражение. Ари чуть не расхохоталась.

– Ну да, признаю: этот эпизод в церкви был, конечно, несколько… эксцентричным. Но я так себя вел вовсе не потому, что нуждаюсь в подружках. До сих пор мне просто не встретилась… та, единственная.

– Я тебе помогу! Я нашла выход. – Ари подождала, пока официантка убрала тарелки и ушла, оставив меню десерта.

– Любопытно. И как это тебе удалось – за каких-то несколько часов?

– А вот удалось – газета помогла. – Она пропустила мимо ушей его сарказм и удовлетворенно провозгласила: – Персональные объявления!

На лице у Макса отразился такой ужас, словно она предложила ему выставить себя на аукцион на деревенском рынке.

– Ну уж нет!

– Идея превосходна. – Чем меньше у него останется сил соблазнять ее, тем лучше.

– Ни под каким видом! – Он даже повысил голос.

– Но почему? Ты мог бы… ну, сформулировать, какую именно женщину хотел бы встретить.

– Похоже, скорее, на заказ товаров по каталогу Сиэрса.

– У тебя есть идея получше?

– Конечно. Забудь об этой ерунде и оставайся со мной!

– «Одинокий белый мужчина, – Ари выудила из сумочки блокнотик и ручку, – мечтает о постоянных»… тебе ведь нужны постоянные отношения?

– О да, исключительно постоянные! – Иронии она опять предпочла не заметить.

– «Одинокий белый мужчина мечтает о постоянных…» нет, лучше – «о длительных отношениях с порядочной женщиной». – Макс уставился на нее, совершенно сбитый с толку, а она задала следующий вопрос: – Детали?

– Что-о?

– Ну, рост, вес, возраст, общие интересы?

– Тебе сколько?

– Тридцать два, но…

– Замечательно! Значит, тридцать два. – Он кивнул на блокнот. – Ты бы лучше сразу все это и записывала.

Она взяла ручку и последовала его совету.

– Дальше?

– Как правило, я клюю на высоких блондинок, типа амазонок…

Ари подавила неизвестно откуда взявшийся приступ ревности.

– Это все?

– Я еще думаю.

Ари ждала, – недурно все-таки, чтобы он стер с физиономии этакое мечтательное выражение, вызванное, похоже, страстными воспоминаниями.

– Да, и рыжеволосые тоже! – наконец произнес он решительно.

– Еще что-нибудь, скажем, какие-то особые интересы? – Она горела нетерпением, но пришлось подождать: подошла официантка с вопросом о десерте.

– Ари?

– Пудинг и кофе, пожалуйста.

– И мне тоже, – кивнул Макс официантке. Ари постучала ручкой по блокноту.

– Так, что еще?

– Я не стану обсуждать мои… особые предпочтения с тобой, Ари.

– А как насчет детей? Сейчас многие женщины одни воспитывают детей.

– Пусть будут дети.

– «Любит детей», – написала она. – Некурящая?

– Мне все равно, – пожал он плечами. – Я уважаю слабости других.

– «Терпим к слабостям». Все как будто?

– Это тебе решать.

Она просмотрела свою запись.

– Да все, наверно.

– И куда твои литературные упражнения отправятся? Надеюсь, это шутка с твоей стороны?

– Отнюдь не шутка, капитан. – Ари, тем не менее, улыбнулась. – Но объявление, конечно, конфиденциальное: в газете появится только кодовый номер, ответы будут направляться на абонентский ящик – я сама все устрою.

– Надеюсь, это издание не «Джорнэл» из Провиденса?

– Нет-нет, газета специально для таких вещей, вполне респектабельная, никаких там сексуальных извращений и тому подобного. Все очень прилично. Мне нужно успеть до завтра до полудня, тогда объявление появится во вторник.

– Значит, я просто расширяю свои горизонты? – любознательно поинтересовался он.

– Вот именно.

Подали пудинг, и Макс взялся за вилку, все еще явно колеблясь.

– Добавь еще пару слов о страстной натуре, ладно, Ари?

У нее вдруг болезненно сжалось сердце при мысли, что страсть Макса будет направлена на другую женщину – высокую, стройную блондинку, типа амазонки, но она тут же задушила эту мысль и запретила себе ревновать Макса к той, с которой он проведет остаток лета. Ведь идея ее и заключалась в том, чтобы занять его кем-то другим, а самой… а себя освободить для чердака, похлебки и тому подобного и потом поскорее уехать с Род-Айленда. В ее планы не входили отношения с привлекательным, сексуальным капитаном. Морские капитаны определенно не состоят в ее списке подходящих мужчин.

– Все равно из этого ничего не выйдет! – Макс отодвинул свою тарелку.

– Почему?

– Я хочу тебя. И больше никого.

От глубины и силы его слов у Ари перехватило дыхание. Никто и никогда не говорил ей такого. Прямота эта захватывала, манила… взгляд синих глаз, направленных прямо на нее, требовал ответа… Пришлось взять себя в руки, чтобы голос не дрогнул.

– Ты меня даже не знаешь как следует.

– У нас впереди годы, чтобы узнать друг друга.

– Макс…

– Забудь. – Он потянулся за кофе. – Наше лето будет долгим.

С этим Ари вполне согласилась: пребывание на Род-Айленде тянется для нее слишком долго. Она потрясла перед ним блокнотом:

– Ну же, дай хоть шанс!

Несколько долгих мгновений он смотрел ей прямо в глаза.

– Именно об этом я и просил тебя.

Жаркая волна залила щеки Ари, но она выдержала испытание.

– Так что скажешь?

– Думаю, тебе в целом штате не найти женщины, с которой мне бы хотелось быть больше, чем с тобой. Но давай, пытайся! Понапрасну потратишь время.

– Тебе необходимо больше встречаться.

– И я того же мнения.

– Ну и?..

– Ладно, – глядя в сторону, сдался он. – Можешь дать объявление. Но это не значит, что я стану возиться с ответами. Если они, конечно, будут.

– Вполне честно. – У Ари возникли подозрения – что он задумал?

– Абонентский ящик у меня есть – в почтовом отделении Наррагансетта. – Он продиктовал ей номер. – За объявление заплатишь ты.

Ари кивнула и взялась за вилку.

– Дело того стоит.

– Там видно будет. А пока наберемся терпения и подождем.

Ей пришлось последовать этому мудрому призыву – набраться терпения на весь длинный, туманный понедельник; лодки одиноко покачивались в порту, а братья болтались по дому и подъедали все, что могли найти в холодильнике. Отец, разрывавшийся между удовольствием от своего заслуженного отдыха и страшным беспокойством, что мальчики без него не справятся, метался между ними и без конца задавал вопросы, которые все начинались одинаково: «А вы уверены, что…»

– Так, пора! – объявила Ари.

Однако на нее никто не обратил никакого внимания: Джим и Джой спорили, кому первому читать спортивную страницу в газете и на какой фильм отправиться сегодня вечером.

– Сейчас мы отправимся наверх и вычистим чердак.

Скептические взгляды в ее сторону.

– Нам нужно подготовиться к распродаже. – Ари ткнула пальцем в сторону лестницы. – Я уже дала объявление в «Наррагансетт таимо – отступать некуда. И еще я раздобыла стремянку. Вчетвером мы хотя бы начнем уборку дома. В противном случае я просто вышвырну все ваши вещи, включая и коллекцию «Плейбоя» за двадцать лет – она занимает весь восточный угол.

Расти Саймон, довольный, воззрился на сыновей в предвкушении: наконец-то нашлось нечто, чем он сможет руководить.

– Ну, мальчики, дело ждет!

Они прекрасно поняли, спорить бессмысленно, себе дороже. Несколько часов спустя Ари была вся в грязи, валилась с ног от усталости и чихала от пыли. Рассел подогнал свой пикап к задней двери, туда снесли весь хлам и в несколько приемов отвезли на свалку. Ари выбрала все, что могло иметь хоть какую-то сентиментальную ценность, и сложила в гостиной – маме на усмотрение. А оставшиеся вещи, годные для продажи, сложили в гараже, чтобы позже определить цену каждой. Братья работали на совесть, пока не взмолились о пощаде. Кто-то кому-то пообещал холодного пива, если к пяти часам все завершится. Но Ари их не пощадила – ну ни капли сострадания. Этим летом она приехала домой, чтобы выполнить определенную работу, и не станет отдыхать, пока эта работа не будет сделана.

Пегги была в Галилее, и домой ее ждали не раньше ужина. Заслышав, наконец, ее голос, четверо из шестерых ее детей облегченно вздохнули.

– О Боже мой! – воскликнула она, даже не отдышавшись. – В жизни не видела такого разгрома!

– На коробках написано, где чьи вещи, – объяснила Ари. – Все остальное ждет своей очереди на свалку.

– Боже милостивый! И сколько же здесь всего!

– Ты себе представить не можешь, сколько мы уже выбросили.

Пегги опустилась на стул.

– Да уж, и стараться не буду. – И окинула взглядом дочь: ну вся, с ног до головы, в грязи, настоящая Золушка. – Ты бы пошла отмылась:

– Не раньше, чем мы со всем этим покончим. Я хочу все выбросить на свалку. Был бы у меня багажник на машину – сама бы сделала пару рейсов.

– Нет, тебе в самом деле нужно привести себя в порядок.

– Почему это?

– Твой капитан вернулся. Заглядывал сегодня, я сказала, что ты вечером будешь дома.

– Ох, мам! – Ну почему она все время сует нос в ее дела? – Не нужно было этого делать!

– Мне казалось, что вы… друзья.

– Так и есть. И только. Друзья.

– Ну так вот, – фыркнула по своей привычке мать, – как это я могу дать отвод человеку, если он прямо мечтает почаще встречаться с моей дочерью? Да неужто я настолько бесчувственная, что покажу ему на дверь, когда он приходит ко мне в магазин и спрашивает тебя?!

– Ладно уж. – Ари подавила чувство вины. Интересно, проверил ли Макс свой почтовый ящик? Она дала объявление на прошлой неделе и не предупредила Макса, что он вскоре будет завален грудами писем от незнакомых женщин. Десять дней – десять долгих дней – она не видела Макса.

– Вот я этого и не сделала. – Пегги взмахнула рукой в сторону лестницы. – Давай, прими душ и все такое, а мальчики закончат. Ты здорово потрудилась, Ариана, и я так рада, что делу наконец-то дан старт. Меня кошмары мучают, как представлю, что придется все это расчищать.

– Не стоит волноваться, ма. – Ари потрепала мать по плечу. – А для чего у тебя тогда шестеро детей – надо ведь хоть изредка тебе помогать.

– Тут ничего не возразишь. А вот ты… очень бы мне помогла, если б была полюбезнее с Максом.

– Я и так с ним любезна – куда там. – Хороша любезность – слишком слабо сказано: ее ощущения при этих поцелуях – уж какая там любезность.

– Он хороший парень, Ари.

– Знаю, ма, знаю. Но мне очень скоро возвращаться к себе, не могу я связать себя с Максом, каким бы он ни был.

– Делай как знаешь, дорогая. – Пегги только вздохнула. – В стороне ты от Род-Айленда с тех самых пор, как погиб Эдди. Отсюда-то убежать можно, но от прошлого все равно не убежишь.

– Но я хотя бы могу вынести это прошлое, – еле слышно пробормотала Ари. – А мне больше ничего и не нужно.

– Да, девочка, да… Вы с Эдди были близки, очень близки. Знаю, знаю, как ты его любила.

Ари кивнула, не в силах вымолвить ни слова – слезы сдавили горло.

– Но пора уже превозмочь эту боль, пора шагать дальше. Восемь лет одиночества – это очень много.

– Я не была одинока.

– Нет? – Пегги подняла брови.

– Нет! – твердо ответила дочь.

– Тебе уже тридцать два, – голос Пегги смягчился, – и ни мужа, ни любимого, ни детей.

– Благодарю покорно за приятное напоминание.

– Ты же понимаешь, девочка, – Пегги моргнула, – разве на уме у меня обидеть… Просто хочется видеть тебя счастливой.

– А мне нужно, чтобы меня оставили в покое. Я сама решу, что именно сделает меня счастливой. – С этими словами Ари вышла из комнаты и направилась вверх по лестнице.

Она не взяла очередную охапку барахла, чтобы отмести в пикап Кевина, а вернулась к себе в спальню, где Джой оставил три коробки с ее именем, нацарапанным на боковых стенках. Она отпихнула коробки в сторону и опустилась на кровать. «Не забывай – тебе тридцать два, а не тринадцать!» – велела она себе. И все-таки чувствовала себя как в тринадцать – и ненавидела это чувство. Каким образом ее семейству удается за считанные секунды превращать ее из квалифицированного преподавателя английского в глупого, одинокого ребенка? Стук в дверь – кто там еще?..

– Войдите.

– Я пришла извиниться. – Пегги осторожно приоткрыла дверь. – Я не имела права так с тобой говорить.

Ари затопила внезапная волна благодарности.

– Просто мы так по тебе скучаем… – И закрыла дверь.

Ари вздохнула, ощущая, как возвращается покой. Что ж, куда лучше все же, когда тебя любят чересчур, чем когда не любят вообще. Не виновата она, случались дни, когда ее положение среднего ребенка в огромном, шумном семействе чуть не сводило ее с ума.

Меньше чем через час Макс стоял у двери в дом Саймонов, ожидая, пока кто-нибудь отзовется на его стук. Ари, черт побери, придется вытаскивать его из этой кутерьмы, раз уж она его втянула. Однако его праведный гаев как-то увял, едва она открыла дверь и улыбнулась ему, весело прищурив темные глаза. Ее великолепный вид, и эта улыбка, и аромат – видно, только что из душа, – и этот простой розовый наряд, облегающий стройную фигуру и открывающий ноги до колен… Максу удалось, однако, подавить свои пещерные инстинкты – он очень старался сохранять бесстрастное, выражение.

– Привет, капитан!

– И тебе привет. – Он позволил себе мимолетную улыбку.

Она отступила, чтобы пропустить его в дом, но он не сдвинулся с места.

– Я не в гости пришел, Ари. Ночью вернулся в порт, а сейчас – прямо с почты.

Разъяснений ей не требовалось.

– Сколько?

– Огромная кипа, сосчитать невозможно.

Ари, кажется, очень довольна столь успешным развитием своего плана.

– И где они?

– В машине. Я еще не вскрывал.

– О, отлично! Ждал меня?

– Все решал – не выбросить ли в мусорный ящик и забыть о твоей этой безумной идее.

– Но не выбросил.

– А потом немного пришел в себя, – он вздохнул, – и задал себе вопрос, какого черта я буду здесь один делать, когда ты вернешься в свою Индиану?

– В Монтану.

– Да какая разница! Может, мне станет так одиноко, что я…

– Тебе может стать здорово одиноко уже через десяток секунд, если не прекратишь меня дразнить.

– Так хочешь взглянуть на эти послания?

– Ты еще спрашиваешь!

– Наверное, это все очень личное, знаешь – всякие женские откровения… Еще приревнуешь…

– Да уж как-нибудь себя обуздаю. Пойдем-ка посмотрим, не отыщется ли достойные тебя претендентки.

– Ари, мне все это вовсе не по душе. – Он опять рассердился.

Она подошла вслед за ним к машине: ого, какая на кожаном сиденье груда корреспонденции.

– Ба! Да ты прямо нарасхват!

– Не желаю этим заниматься.

– Среди них вполне может попасться какая-нибудь стоящая. Ты же, в конце концов, сам сказал: я могу попытаться найти для тебя подругу.

– Должно быть, от долгого одиночества в море у меня помутился рассудок.

Ари взяла одно письмо и принюхалась: от конверта сильно пахло духами.

– Замечательно! Начнем с этого.

– Не здесь, – проворчал он. – Я не собираюсь сидеть в раскаленной машине и тем более идти в дом, чтобы еще все твои присоединились к травле.

– Тогда где?

– На «Леди Миллион».

– Прямо сейчас?

– Нет, на уик-энд – как раз праздник благословения флота.

– Да, знаю.

Она это помнила. За последние двадцать лет День рыбака, в былые времена просто церемония благословения рыбацких лодок, чтобы защитить рыбаков от морских стихий, стал чрезвычайно популярен среди туристов. Они стекались на празднество: пикники на лодках, зрелище парада в гавани Спасения и даже кросс любителей пробежаться десяток миль по улицам Наррагансетта – все их привлекало.

– Поедем на «Миллион»! Проведи со мной этот день.

– А что, ты пропустишь целый день путины?

– Там требуется кое-какой ремонт, а нужные части мы только заказали. Да и… у меня на заводе много дел.

– Неважно я себя всегда чувствую на море. – Может, он передумает.

– В таком случае я выброшу все письма за борт.

– Ты просто невыносим, – со смешком ответила она.

Ей уже очень хотелось прочитать письма. Этот человек становился ей небезразличен. И все равно, она ни за что не позволит себе влюбиться в него, пусть даже Макс необыкновенный, удивительный парень, заслуживающий большего, чем одинокие ночи с приятелями-рыбаками. Она нужна ему не больше, чем он ей.

– Ну, любовь моя, что ты скажешь? Едем?

– Я не твоя любовь.

– Это оборот такой.

Ари взвесила все варианты. В предстоящем празднике ей так или иначе придется участвовать. И она определенно предпочитает провести день с Максом, чем с собственной семьей: что-то они больше обычного действовали ей на нервы.

– Ладно, – подвела она итог. – Решено.

– Я не обещал, что буду встречаться с кем-то из них.

Послеполуденное солнце припекало плечи Ари; она сидела на палубе и в упор смотрела на Макса, облокотившегося на поручни. Ей пришлось-таки потрудиться: тщательно разобрать груду писем, разложить их по кучкам: «Ни за что в жизни!», «Вполне возможно» и «Достойны рассмотрения». И теперь она потрясала этой последней перед носом у Макса.

– Тогда что же это, по-твоему, такое? Выпускные сочинения, что ли? Эти женщины хотят с тобой познакомиться!

– А я с ними не желаю знакомиться!

Вздохнув, Ари шлепнула письма на палубу рядом с собой и рассеянным жестом поправила бретельки купальника, чтоб не слишком открывал грудь. Одна из ярко-желтых полосочек все время сползала с плеча, и Ари, в конце концов, сдалась – черт с ней.

– Нужно быть осторожной, а то сгоришь.

– Я осторожна.

– Тебе понравилось?

– Да. – Она улыбнулась Максу, на короткий миг задержав на нем взгляд. – Замечательный день! Очень тебе признательна, что не вышел из залива.

Удивительно, но все так и было. Ари встретилась со старыми друзьями, познакомилась с новыми, а во время праздничного обеда на рыбацких лодках они с Барбарой по очереди исполняли обязанности хозяйки. Да, интересный, насыщенный день, и она охотно станет о нем рассказывать университетским друзьям, когда вернется домой. «Как я провела летний отпуск»…

– Можно было бы вместе с остальными отправиться на Блок-Айленд.

Ари взглянула в сторону острова, измерила расстояние между мысом Джудит и Новой Гаванью.

– Нет уж, благодарю. Предпочитаю чувствовать себя привязанной к причалу.

– Здесь такой запах…

Она принюхалась.

– Ничего не замечаю.

– Тогда молодец. – Он присел рядом с ней, невероятно хороший в этих вытертых джинсах и чистейшей тенниске цвета летнего утреннего неба. – Хочешь сандвич с индюшатиной?

– Нет. А ты что, так и не поел сегодня?

– Времени не было. Увлекся разговорами. Я это дело люблю.

– Разговаривать со мной? – поинтересовалась она, понимая: затрагивает опасную тему; но глаза скрыты темными очками, вот и осмелела.

– Только не об этих женщинах. – Он отпихнул груду писем и придвинулся к ней поближе, так что ее колени почти касались его.

– Не делай так! – С этим предостережением она схватила письма. – Они же улетят!

– Вот и прекрасно.

– Мы же договорились.

– Верно, договорились, что я позволю тебе их прочитать, если ты проведешь сегодняшний день здесь, со мной.

– Не только об этом. Макс.

Он снял с нее темные очки и положил на палубу.

– Мне не найти женщины, которую я хотел бы так, как тебя, Ари, сколько б ты ни вскрыла конвертов, на сколько бы кучек ни разложила и хоть сто объявлений бы дала. – Губы его оказались слишком близко к ее, но она не пошевелилась, лишь заворожено следила за движениями этих красиво очерченных губ. – Я хочу тебя, Ариана Саймон, и тебе придется это понять!

Она прикоснулась к его лицу нежными пальцами: то ли чтобы заставить его замолчать, то ли чтобы притянуть к себе – она и сама не знала. Она помнила тепло его губ на своих губах и ответный жар его тела той ночью, на пляже. Вдруг ей показалось, что та ночь была очень давно, слишком давно…

Горячие губы дотронулись до ее губ легким, мимолетным поцелуем, кончившимся раньше, чем она смогла ответить. Он повторил это движение еще и еще… пока, наконец, ее пальцы не прижались к его щеке в безмолвной просьбе, возможно, себе на беду, но ей все равно. Ощутив ответные движения, он крепче прижал Ари к себе и завладел ртом, проник языком внутрь, наслаждаясь ее теплом, ее вкусом. Потом потянул ее на себя, и они опрокинулись на палубу «Миллион», едва освещенную последними закатными лучами солнца, почти уже утонувшего в заливе. Ари, положив ладонь на его шею, не чувствовала ни деревянных досок под своей спиной, ни каната, оцарапавшего локоть. Поцелуй все длился, ласка языков и губ электрическими зарядами пронизывала их. Казалось, они превратились в одно целое и до конца жизни их ничто не разделит…

Опасная мысль… Ари цеплялась за остатки самообладания, но ощущала лишь, что ее засасывает бездонная трясина страсти. Она отчаянно пыталась не обращать внимания на то, о чем кричала ее плоть, что она хочет этого человека, хочет сейчас… Время совсем неподходящее. И человек не для нее. Как будто почувствовав ее отступление, он приподнял голову. Синие глаза взглянули на нее сверху вниз; он выглядел счастливым:

– Видишь?

– Вижу – что?

Он не решался ответить, и Ари поняла, он так и не произнесет того, что собирался.

– Я же говорил, что ты прекрасно проведешь день.

– Ммм… – Она пригладила волосы и вздохнула. – Мне кажется, тебе пора с меня скатываться.

– Угу. Самый лучший момент за весь день, я лежу на тебе, ты лежишь на палубе, судно покачивается. – Он хитро улыбнулся. – Нам даже самим двигаться не нужно.

– И ни чуточки оно не покачивается, – запротестовала она, но не оттолкнула его, а позволила себе еще несколько дивных мгновений наслаждаться близостью тесно прижатого к ней тела Макса.

– Ммм… – в свою очередь пробормотал он, покрывая ее шею быстрыми поцелуями. – Может, это просто мечты вслух.

– А вдруг нас бы увидели?

– Я бы сказал, что ты упала, а я проверяю, нет ли ушибов. – Он оторвался от Ари, приподнялся на одном локте, свободной рукой сбросил с ее плеча оставшуюся бретельку. – Здесь как будто синяков не-ет.

– Тронешь где-нибудь, кроме плеча, – и ты не жилец на этом свете.

Теплая, шершавая ладонь замерла над холмиком ее груди, палец очертил контуры купальника.

– Рискну.

Пора положить конец восхитительным сексуальным намекам в жарких, влажных летних сумерках, решила Ари. Заняться сейчас любовью с Максом не сложнее, чем натереться кремом для загара, но для нее тогда, она-то себя знает, это выльется в нечто большее, чем интрижка с красивым мужчиной, встреченным летом, во время отпуска.

– Прошу прошения, капитан. – Прокашлявшись, она очень надеялась, что голос ее звучит вполне обыденно, пока она из-под него выворачивается.

Макс скатился с нее и лег на спину, устремив глаза в сумеречное небо.

– Проголодалась?

А ведь он прав!

– Еще как. А ты?

– И я.

– Какого рода кухню желаешь?

Он с минуту подумал.

– Итальянскую.

– Ладно. – Ари приподнялась и села, а потом быстро наклонилась поцеловать его в щеку. – Друзья?

– Не совсе-ем, – протянул он, наблюдая, как она аккуратно складывает письма в пачке «Достойны рассмотрения». – Что ты намерена с ними делать?

– Положить их для большей сохранности в перчаточное отделение твоего фургончика.

– Ну, тогда пойдем. Заедем к «Терминези». Раз уж не хочешь заниматься со мной любовью, так возьми мне хоть сандвич с ветчиной.

Она взяла бы ему что угодно, но сначала надо снять купальник и переодеться. Макс отвез ее домой и подождал, пока она набросит легкое, открытое платьице. Родители так и сияли, когда она спускалась по лестнице.

– Какая красивая пара, правда, Расти? – Пегги, казалось, лопалась от счастья.

– Да-а… – Отец кивал, и его рыжая борода ходила вверх-вниз, вверх-вниз. В детстве эта подражание янки-рыбаку всегда заставляло ее хохотать до слез. Сейчас – не удостоилось даже улыбки.

Дочь послала им воздушный поцелуй и по дороге схватила Макса за руку, кивнув на дверь родительского дома – погляди, мол.

– Ну, я рад, что они рады.

– Просто сводят меня с ума, – буркнула она.

– А я? – поинтересовался Макс, пока они переходили узенький газон перед дорогой. Ари подняла на него глаза: опять дразнит?

– И ты тоже, конечно.

– Вот и отлично! – Он подсадил ее в машину. – Стало быть, взаимно.

Весь оставшийся вечер он обращался с ней как старший брат, нежно поддразнивая время от времени и представляя ей тех, кого она смутно помнила с юности, – теперь они с неприкрытым любопытством поглядывали на эту пару: сидят себе вместе, в популярном ресторане… Роской и Руфи появились в переполненном зале; Макс призывно им замахал.

– Что ты, что ты? – перепугалась Ари.

– Почему бы им не присоединиться к нам?

Они присоединились, и официантка пересадила всех четверых за столик побольше. Вскоре зашли и Джой с Джимми, перекусить пиццей и взглянуть, кто тут сегодня собрался. Заметив приглашающий жест Макса, ребята с удовольствием придвинули к их столику дополнительные стулья.

– Почему бы тебе не позвонить еще и моим родителям – может, и они?..

– Обиделась, да? – Макс подмигнул ей как ни в чем не бывало.

Пришлось засмеяться, но в душе у нее все кипело. Опять она в кругу семьи! Шутки так и сыплются направо и налево. Хотя Макс навязал ей общество родственников, все оказалось очень здорово. Обычно такая тихая, Руфи рассказала смешную историю о рыбной похлебке и недовольном Пегги заказчике, все хохотали до слез. Джимми и Джой уговорили Макса заказать пиццу, а когда в ресторан зашли еще и Расс с Карен, Ари окончательно сдалась.

Макс с Рассом обменялись парочкой любимых морских историй, а у общительной Карен оказалось в ресторане полно друзей. Только потом она устроилась рядом е Рассом, через стол от Ари, помахала ей – разве перекричишь стольких громогласных Саймонов, – рассмеялась и заказала диетическую крем-соду и рагу с телятиной.

– Нам не хватает только Кевина, – вспомнила Ари.

– Няня заболела, – объяснила Руфи. – Найдут ей замену – встретимся с ними на девятичасовом сеансе.

– А какой фильм?

– Новый, с Мэлом Гибсоном.

Ари почувствовала, как пальцы Макса нежно прикоснулись к ее шее – просит внимания. Она обернулась к нему, и бедро ее прижалось к его в тесноте переполненной кабинки.

– Пойдем в кино?

Его ладонь погладила ей плечо, и она тут же представила: сидеть рядышком, в темном кинотеатре, целых два часа… Соблазнительно, что и говорить, как ни неохота в этом себе признаваться. Выговорила, несколько заикаясь:

– Я и вправду люблю М-мэла Гибсона.

– И я тоже. – Макс кивнул Карен. – Ничего, если и мы с вами?

– Ну конечно. Чем больше народу, тем веселее. А ты, Руфи?

Руфи похлопала себя по животу.

– А как же! Нам давно нравится Гибсон.

Ари не надеялась получить удовольствие, но, как ни странно, вечер прошел на редкость симпатично. Они с Коем погодки, когда-то, много лет назад, столько времени проводили вместе. Расс, на семь лет старше, всегда казался им взрослым, занятым своими взрослыми мужскими делами; забавы маленькой сестренки его не прельщали, хоть он и был всегда очень добр к ней, пусть даже чересчур командовал.

Поразительно, но Джой и Джимми тоже решили отправиться вместе со всеми, в кино. Копируя свое же собственное мальчишеское поведение, они, устроившись позади парочек, отпускали комментарии по ходу фильма и вовсю хрустели попкорном.

До постели Ари добралась за полночь. После кино они выстояли очередь за мороженым; перешли через дорогу, поглощая лакомство в вафельных стаканчиках; посидели еще на парапете, рассматривая одиноких туристов на пирсе. И даже когда вся остальная компания вернулась к своим машинам, припаркованным на другом краю Пиэр-Виллидж, Ари чувствовала себя наедине с Максом спокойно и уютно.

– Спасибо, – сказала она на прощание.

– За что? – не понял он.

Ари лишь пожала плечами: как объяснить свое настроение? Просто случилось так, что одним удивительным, шумным, душным летним вечером она снова стала частью своей семьи. Она сама не представляла, как сильно тосковала по ним, как нуждалась в том, чтобы ощутить опять это единение.

Приятно, конечно, прикоснуться к основам, замечательно вернуться в семью. Знать, что ей дано, как в рекламной песенке о телефонах, «протянуть руку и дотронуться до родного человека». Где бы ни жить, а всегда хорошо вспомнить, что ты не одинока.

Монтана… Само это слово заставило Ари с тоской вспомнить о Скалистых горах, о широких, величественных равнинах, простиравшихся на запад, до предгорий. Ари забралась в постель и, едва натянув на обнаженное тело простыню, сразу ее откинула. Душный, липкий воздух, казалось, обволакивал тело.

Зато в Монтане… Прохладные, свежие, яркие дни, никакого тумана. Огромные сугробы зимой; пронзительный ветер из Канады – от него перехватывало дыхание, когда она бежала через студенческий городок к своему корпусу.

Сейчас она перестанет обращать внимание на жару Род-Айленда, будет думать о зиме в Боузмене… Но лицо Макса, такое мужественное и нежное, врывалось в ее мысли. Ей почти захотелось снова оказаться на палубе «Миллион» распростертой под сильным телом Макса. И все же она молодец, она правильно сделала, что не совершила сегодня ужасной глупости, не допустила близости с Максом.

Осталось каких-нибудь несколько недель, надо сохранить самообладание, и мудрость, и здравый смысл при себе, а одежду на себе, как бы… как бы ни было ей впредь невтерпеж почувствовать пиратское тело Макса.