Спасай и женись

14

К сентябрю все более или менее утряслось. Волков выписался из госпиталя и уехал вместе с Лизой в Крым, а по возвращении решительно отправил ее домой и занялся налаживанием быта. Во-первых, выяснилось, что за восемь лет работы на Волынского денег у него накопилось вполне прилично, то есть даже более чем. Во-вторых, все его бывшие подчиненные — за вычетом двух-трех человек — изъявили желание вновь трудиться под его руководством. Для этого требовалась сущая ерунда — новый клиент, и тогда Заяц предложил простой, как грабли, и довольно эффективный способ решения проблемы.

Георгий Степанович Волков совершил несколько телефонных звонков, встретился с некоторыми людьми — и уже с августа открыл собственную охранную фирму.

Валерка отвечает за физическую подготовку сотрудников, Заяц с утра до вечера медитирует в самой наисовременнейшей лаборатории технического обеспечения, а сам Волков осуществляет общее руководство.

Учитывая репутацию Жоры Волкова, можно не сомневаться, что дела пойдут хорошо.

Полянский осужден на двадцать пять лет — по совокупности преступлений. Эдик Ракитин лечится в Норвегии, в маленьком закрытом санатории на берегу ослепительно-синего фьорда. Каждый вечер Эдик стоит на самом краю отвесного обрыва и пристально смотрит в сапфировую бездну. В его глазах больше нет прежнего бешенства, но и любви к человечеству пока не наблюдается.

Лесик Пеночкин женился на Соне, и теперь они почти каждый вечер ужинают в ресторанах. Лесик не устает благодарить судьбу за то, что Лизе Волынской пришла однажды в голову эта идея насчет похищения. Ведь в результате Лесик познакомился с Лялей Бескозыркиной, а это в корне переменило всю его судьбу.

После того как Ляля и Петечка увезли практически бездыханного Лесика с Беговой аллеи, между ними незаметно зародилась теплая дружба. Петечке Лесик нравился тем, что абсолютно не подавлял его своей мужественностью (в связи с отсутствием оной). В Ляле Лесик по обыкновению разбудил материнские инстинкты. В Василии же Петровиче Збарском-Бескозыркине, наоборот, чувства братские.

И как-то так получилось, что они стали дружить домами, а поскольку Ляля обладала крайне обширными связями практически во всех сферах человеческой жизни, особенно же — в артистической, то очень скоро Лесика приняли на работу в модный театр «Секстет Ё», а потом заметили и на телевидении…

Фирма «Перст Судьбы» решила отказаться от заказных похищений и прочего криминала. В конце концов, подставные женихи и фиктивные тещи приносят ничуть не меньше денег и адреналина, чем погони и перестрелки по твердо установленным тарифам.

Панк заскучал в Москве и отбыл в дальнее зарубежье. Мужчина он холостой, на подъем легкий, так что никто толком не знает, где он сейчас, однако недавно пошел слух, что его видели на пляжах Касабланки в обнимку с двумя девицами — блондинкой и брюнеткой — причем Панк явно рассказывал им анекдоты на испанском языке.

И наконец, все более-менее успокоилось и в доме Волынских.

Для начала вернулись из свадебного путешествия Сергей и Катерина. Беременную было решено не волновать, поэтому Игорь Васильевич кричал на сына шепотом и при закрытых дверях. Катерина заскучала и пошла гулять по дому, где ее и отловила изнемогающая баба Шура — все это время она не разговаривала с Волынским, а больше в доме никого и не было, куры же — слишком плохие собеседники. В результате, когда Волынский-отец и Волынский-сын практически помирились, Катерина как раз пришла к выводу, что с Сергеем надо разводиться.

Баба Шура почувствовала нечто вроде угрызений того, что у нее служило вместо совести, и путем долгих уговоров смогла спасти трещавший по швам брак.

Последним выступил Игорь Васильевич. Он написал Лизе и Жоре по письму с пространными извинениями, а потом еще и назначил каждому из них встречу на нейтральной территории. С точки зрения Волкова, все это отдавало мелодрамой, но Лиза поплакала и помирилась с отцом, а это было главное. Мама Наташа прислала, по обыкновению, только лишь письмо, сама приехать не смогла, но это никого уже не удивило и не расстроило: Наталья Волынская давно стала отчасти виртуальным персонажем семейной хроники.

И наконец, в начале сентября решили играть свадьбу Георгия Волкова и Лизы Волынской…

Парк казался прозрачным и светящимся — из-за золотой листвы, тихо шуршавшей повсюду. Столики с закусками располагались в произвольном порядке, на поляне были расставлены диваны и скамейки, а на маленькой эстраде играл хороший джазовый ансамбль.

Гости отчетливо делились на три группы. Самой скучной выглядела группа бизнесменов и олигархов — они судя по всему немножко робели и все время косились в сторону второй группы. Ее составляли рослые и неимоверно плечистые парни в строгих и дорогих костюмах. Если бы эти костюмы были черными, то эту группу невозможно было бы отличить от охраны дома Волынских. Эти плечистые молодые люди выпивали и закусывали, как и все гости, но временами машинально и бдительно оглядывали окрестности, словно деля местность на сектора…

Ляля Бескозыркина возглавляла группу богемы, в которой, к счастью, было много красивых и разных женщин, и потому группа молодых людей в костюмах поглядывала в эту сторону с некоторым вожделением.

Одним словом все были заняты делом, и даже кот Барсик не сбежал, как обычно, на птичий двор бабы Шуры, а мирно сидел на перилах, жмурясь на собравшихся и размышляя, чтобы ему уворовать сначала: икру или ветчину?

Сама баба Шура предпочла фуршет проигнорировать. Она сидела на маленькой кухне, точно зная, что в ближайшее время ее никто не хватится, курила тонкие сигареты «Данхилл» и лениво полировала ногти алмазной пилкой…

Но самым важным и неотложным делом были заняты жених и невеста. В данный момент на женихе остались только брюки, а на невесте — только фата, и потому выходить к гостям никто из них не спешил.

Жора лежал поперек кровати и блаженствовал, глядя на это прекрасное, но неприличное видение, сидевшее на нем верхом в самой недвусмысленной позиции. Весь Жорин организм желал только одного — немедленно завалить эту развратницу на подушки и показать ей, что такое спецназ. Чувство долга сопротивлялось из последних сил. Жора собрал волю в кулак и аккуратно выполз из-под невесты.

Лиза немедленно пропела:

— Волков! Ты куда?

— Не скажу.

— Тогда поцелуйчик! Штрафной за неотвеченный вопросик.

— Волкова! Мы уже перекрыли все рекорды по поцелуям. Если считать по этой шкале, то в твои вопросы-ответы мы сыграли раз триста.

— Волков, ты так говоришь, как будто тебе уже надоело со мной целоваться А ведь наша совместная жизнь только начинается.

Жора ухмыльнулся и полез в карман пиджака. Достав оттуда черную бархатную коробочку, он притянул к себе Лизу, усадил на колени, осторожно поцеловал ее голое плечо.

— Я долго думал, какое кольцо тебе понравится…

— Волков, только без фанатизма, я смущаюсь…

— Смутить тебя невозможно ничем, это скажет каждый, кому достанет смелости сунуться в эту дверь. Не суть! Так вот, я искал для тебя кольцо и приходил в отчаяние до тех самых пор, пока не увидел ЕГО…

С этими словами Волков открыл коробочку, и Лиза немедленно и восхищенно ахнула, а по ее лицу пронеслась маленькая радуга. Которую отбросило кольцо…

— Знаешь, я увидел его и подумал, что это прямо про тебя. И если ты скажешь, что оно тебе велико, я тебя начну кормить одними пончиками и бигмаками…

Лиза вынула радужное чудо из бархатной колыбели.

Маленький, искусно ограненный бриллиант окружали семь разноцветных камней такой же огранки, но немного удлиненной формы. Розовый, зеленый, желтый, голубой, алый, фиолетовый, золотистый. Цветок счастья, цветик-семицветик из детства. Лиза осторожно надела колечко. Оно ласково и нежно обхватило пальчик. Сомнений не было — ее кольцо…

— Жорка, оно такое красивое…

— Лиз, а если мы еще немножечко не пойдем к гостям?

— В принципе, если еще немножечко и еще самую капельку — то они как раз все и разъедутся…

— Лизавета…

— Что?

— Иди-ка ты сюда…

Он пил ее глазами, впитывал в себя, наслаждаясь одним только образом, видом, зрелищем, не стремясь к большему и боясь мечтать о нем. А она протянула вторую руку, жестом заставляя его подняться.

Жора Волков вздохнул, словно сваливая с плеч огромную каменную глыбу, распрямился и недрогнувшей рукой освободился от ставших неимоверно тесными брюк. Именно в этот миг в окна ударило закатное солнце, заливая их обнаженные тела золотом и нежностью.

Они взялись за руки и медленно опустились на постель. Океан любви принимал их ласково, качал на своих волнах, в который раз ведя их сквозь бездну — в бесконечность.

Сквозь золотые лучи тело Лизы отливало серебром и перламутром, ее кожа была такой же нежной, как прикосновение осеннего солнца…

Лиза без страха, без тени сомнения или смущения жадно смотрела на сильного, красивого мужчину, лежащего рядом с ней, узнавала его, открывала заново, поражаясь тому, как много она уже о нем знает.

Знает, какие нежные у него пальцы. Какая горячая кожа. Как он красив. Как не портит его даже шрам и перебитый в двух местах нос.

Руки встретились — и поплыли по телу, как серебряные рыбки. Ласкали, гладили, промахивались — и вновь безошибочно находили дорогу. Изучали и учили. Направляли и подчинялись.

Ни он, ни она не помнили того момента, когда поплыли. Просто тела сплелись, и стало невозможно стоять, потому что нельзя стоять, когда летишь…

Прикипала кожа к коже, кровь серебряными брызгами пены менялась с невидимым океаном, и он принимал жертву, ласково раскачивая их на своих огромных ладонях, и два тела кружились в водовороте из серебра и плеска, тайны и истины, найдя друг друга и уже не в силах оторваться друг от друга.

Истина горела нестерпимым огнем под веками, и они открывали глаза, только чтобы убедиться: я здесь, я рядом, я — это ты.

И когда незримый океан взорвался мириадами брызг-звезд, когда небо утонуло во вспышках сверхновых звезд, а солнце преломилось изумрудом в зеленых глазах женщины, когда все встало на свои места и оказалось совсем иным, но зато бесконечно правильным, — тогда, поникнув на широком плече своего первого и единственного (почему-то она в этом не сомневалась) мужчины, Лиза прошептала, сцеловывая соленые капли испарины с кожи Волкова:

— Господи, как же это просто…

Он не стал ее переспрашивать. Ему смутно казалось, что он все понял.

И все-таки настал тот самый миг, когда стало невозможным валяться голыми в постели, и тогда Жора ушел к себе переодеваться в жениховское и обнаружил, что в его комнате расселись его дружки. Именно в этот момент, если честно, Жора Волков осознал, что женится совершенно по-настоящему. И впал в панику.

Действующие лица: баба Шура с тревогой на лице, Виктор Николаевич Зайцев (строгий костюм, бокал в руках, лицо бесстрастное). Наконец, счастливый жених, Георгий Степанович Волков (без пиджака, на лице отчаяние).

— Жорик, перестань валять дурака! Ты взрослый мужчина, не мальчик. Куда ты его дел?

— Я положил его здесь, клянусь! Меня Лизка убьет!

— Не понимаю, чего вы все так волнуетесь! Это же фуршет, не венчание. Ну, пойдет в другом…

— Я не сумасшедший, баба Шура! Он был здесь! Я снял, чтобы надеть запонки…

— Я вообще женился в белой рубашке. Это во второй раз. Собственно, в первый раз тоже, да еще и без галстука…

— Вспоминай, куда ты выходил…

— Я не выходил! Заяц, сбегай к Лизке?

— А что, он может быть там?

— Дурак, она волнуется, а ей нельзя!

— Сам дурак! Я-то ничего не терял…

— Прекратите оба! Как маленькие! Жорик, давай еще раз попытаемся вспомнить: ты вышел из душа, надел брюки…

— Сначала трусы…

— Заяц, заглохни!

— Я просто пытаюсь восстановить цепочку…

— Он прав, иначе не вспомнить. Значит, трусы, носки и брюки…

— … ты надел одновременно.

— Ха-ха-ха, очень смешно! Баба Шура, убери его, я его убью…

Тот же дом. Комната невесты. Действующих лиц очень много, потому что по всему дому шмыгают чьи-то дети. Трое из них точно принадлежат к близким родственникам, но в данный момент понять, где они, невозможно. Цветы, различные предметы женского туалета белого цвета. Лялька Бескозыркина, ослепительная платиновая блондинка, прихлебывает шампанское и критически созерцает невесту в свадебном платье.

Катерина, сильно беременная жена брата невесты, лежит на кровати, задрав ноги, и ласково улыбается.

Счастливая невеста Лиза Волынская. Нижняя юбка, корсаж, руки подняты вверх, на лице отчаяние. Говорят они все, в принципе, одновременно, но иногда в дверь просовывается баба Шура и успевает вставить еще и свою реплику в паузу.

— Нет, Лизавета, это решительно импосибл! Юбка вполне, но рюшечки на бюсте…

— Русская крестьянка девятнадцатого века!..

— Я вообще не помню, чтобы в каталоге было это платье. И замуж я уже не хочу. Я в туалет хочу…

— Потерпишь. Значит, так, скоростной режим. Катька, ты владеешь иголкой?

— Скоропись, стенография, законный муж, недвижимость в Бутове — ответ везде да. Но иголка — нет, нет и нет.

— Понятно. В принципе, можно было бы и так… Корсет сшит превосходно.

— Папа будет против!

— Ха! Ты же не за папу выходишь, а за Волкова! А он будет не против, я тебя уверяю…

— Ой, девочки, я начинаю волноваться. И в туалет тоже хочу…

— Ничего, злая бывшая секретарша Катька, ты-то уже через это прошла…

— Нет, милая, я не такая, как ты. Я честная.

— Это ты о чем?

— Это я о фате. Я не напяливала всю эту кружевную ерунду…

— Екатерина! Вы меня поражаете! Смысл свадьбы именно в этом!

— А фата — символ невинности!

— Я вообще раньше не понимала, зачем обязательно жениться. Петечка заставил меня взглянуть на это мероприятие иначе.

— Если я сейчас же не пойду в туалет, то к гостям вы отправитесь без меня!

— Без невесты нельзя, Лиза. Поверь моему слову. Ни одна свадьба в истории человечества не обходилась без невесты.

— Придумала! Драпируем фату у нее на плечах. Оставляем корсет, сверху драпировочка, маленькая фата на голову и много белых цветов.

— Так, дети, прекратите вертеться и слушайте тетю Лялю. Быстро бегите в сад и несите мне все белые цветы, какие найдете.

— Все, мамочка?!

— Все, Васенька, до единого!

— По-моему, кто-то совершает ошибку…

— По-моему, кто-то опаздывает на свадьбу…

— Ничего, без нас не начнут. А где, собственно, невеста?

— Вот и я. Боже, как мало надо человеку для счастья! Теперь драпируйте меня. Я готова.

И в золотой сад выплыло белое облако, по бокам которого выступали очень гордые и очень симпатичные, но конечно не такие прекрасные, как невеста, женщины.

Волков смотрел изо всех сил, не в силах оторвать от Лизы глаз. Он вдруг как-то растерял всю свою уверенность и смелость, даже верный Заяц был вынужден пихнуть его в бок, чтобы привести в чувство.

Она была прекрасна. Так прекрасна, что больше ни на что ему смотреть не хотелось. Только в эти изумрудные глаза. Только на эти нежно улыбающиеся губы.

Жора Волков стряхнул оцепенение — и руку Зайца заодно — расправил плечи и подошел к своей невесте. Мгновение — и белоснежное облако вспорхнуло ему на руки. Жора обернулся к гостям.

Радостно улыбалась богема, подмигивали его мужики, и даже банкиры с олигархами благосклонно кивали лысеющими головами. Жора перевел взгляд на бабу Шуру. Как ни странно, сейчас она совсем не походила на старуху…

Жора жадно вдохнул аромат волос Лизы, прижал ее к себе чуть крепче и сказал:

— Я очень тебя люблю. Я всегда буду с тобой. Пожалуйста, будь моей женой!

Лиза серьезно посмотрела на Жору, склонилась к его уху и что-то прошептала. На лице Волкова выразилось некоторое удивление, а потом он сунул руку куда-то в глубины белопенного кружевного платья — и Лиза немедленно завизжала в голос.

После этого Лиза Волынская со вздохом облегчения обвила его крепкую шею руками и сказала:

— Да! Да!!! Конечно да!

Честно говоря, до того как Волков ущипнул ее за попу, она все еще боялась, что вся эта история окажется очередным эротическим кошмаром, который ей всего лишь снится…