Спасенная шейхом

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

На следующее утро Лайза, прижавшись к окну, наблюдала за проплывающей внизу землей. Туарег согласился отвезти ее в лагерь на своем вертолете. Внизу сверкала на солнечном свете неторопливо текущая река с заросшими берегами. Однако дальше сочная зелень почти исчезала. В этом месте русло реки было сравнительно легко перекрыть дамбой и превратить окружающие равнины в широкий водоем.

Лайза заметила вдали запыленные палатки, к которым лежал их путь. Вскоре она вернется к своим коллегам, и ее знакомству с экзотическим шейхом придет конец. Она печально улыбнулась, уже ощущая некоторое сожаление. Два дня прошли очень занимательно. Но она понимала, что лучше вернуться к прежней жизни, без роскоши и богатства, без красивого дома, который никогда не будет принадлежать ей.

И без того манящего чувства, которое охватывало ее при каждом взгляде на Туарега!

В глубине ее души всегда теплилась надежда на встречу с самым необыкновенным человеком на свете, таким, который искал того же, чего и она, — семью, дом, корни. До сих пор она остерегалась мужчин. Никто из ее знакомых не обещал того, к чему стремилась она. Так уж лучше остаться одной, чем рисковать! По крайней мере такова была философия Лайзы.

Она начала снимать место раскопок и караван, идущий вдали.

— Вы видите? — спросила она в восторге от своего открытия.

— Что? — Лайза сидела в кресле второго пилота, и Туарег снабдил ее наушниками, чтобы они могли переговариваться.

— Видите караван? Он движется по тому же пути, что и сотни лет назад! Путь очень похож на колею, оставленную повозками переселенцев в Орегоне и Калифорнии во время великой миграции на Запад. Земля крепко утрамбовалась под колесами тысяч повозок и не зарастает. Этот путь выглядит точно так же. Вы можете пролететь над ним?

Туарег медленно повернул вертолет и направил его вдоль пути. С воздуха он был едва заметен, только пучки колючек по обеим сторонам.

Они пролетели несколько миль, и Лайза, не переставая, фотографировала.

— Не знаю, известно ли руководителю группы, как ясно виден этот путь с воздуха. Вероятно, мы могли бы пройти по нему и посмотреть, есть ли где-нибудь поблизости другие стоянки. А он обозначен на карте?

— Не знаю, — ответил Туарег. — Достаточно?

Она с сожалением посмотрела на путь, уходящий к горизонту, и неохотно кивнула.

— Спасибо, это было потрясающе!

— Вы очень странная женщина! — заметил он, поворачивая назад, к лагерю археологов. Любая другая женщина, конечно, мечтала бы задержаться в комфортабельном доме и пойти на праздник, о котором говорила его мать. Но Лайза обладала обостренным чувством долга и возвращалась к трудностям археологического быта вместо того, чтобы остаться в его доме.

Когда они приземлились, их встретили несколько членов группы, среди которых был маленький человечек, казавшийся здесь главным.

— Это профессор Сандерс. Надеюсь, он не сердится, что я оторвала его от работы. Он по-настоящему поглощен нашими находками, — сказала Лайза, неумело теребя ремень.

Туарег быстро расстегнул непослушную пряжку. Ладонью он коснулся ее груди, и у нее перехватило дыхание. К ней и раньше прикасались, и гораздо интимнее, чем случайное прикосновение ладонью, но сейчас ее словно ударило электрическим током. Нет, чем скорее она вернется к работе, тем лучше!

Туарег не заметил ничего необычного, поняла Лайза. Слава богу.

Чтобы поднять Лайзу с сиденья, Туарег наклонился, и его лицо оказалось совсем близко к ней. Она обняла его за шею и подумала, что, если он наклонится еще ниже, она его поцелует!

От такой грешной мысли она даже застонала.

— Вам больно? — спросил он.

Она кивнула, закрыв глаза. Если он сейчас же не отпустит ее, она сотворит какую-нибудь неслыханную глупость!

— Держитесь. Сейчас я спущу вас, — сказал Туарег. По тому, как он ее держал, она понимала, что он не испытывает влечения, проникшего, казалось бы, в самые глубины ее существа.

Дверь открылась, и Туарег, попросив подать лестницу, осторожно спустил ее на землю.

— Кто-нибудь вынесите коляску, чтобы посадить в нее Лайзу! — обратился он к членам группы.

Один из молодых людей взбежал по лестнице и через несколько секунд появился со сложенной коляской.

Туарег представился встречавшим и посадил Лайзу на коляску.

— Спасибо, что привезли ее, — сказал маленький человечек, протянув Туарегу руку. — Я профессор Сандерс, руководитель этой экспедиции. Нам ее очень не хватало. Передайте господину шейху нашу благодарность за то, что он распорядился доставить ее сюда!

Лайза открыла было рот, чтобы поправить профессора, но Туарег сжал ей плечо, и она замолчала. Наклонившись ближе, он шепнул ей на ухо:

— Пусть они считают, что я пилот, вед, в конце концов, это правда!

Лайза кивнула. Она боялась, что, узнав, кто перед ними, члены группы станут заискивать перед ним и, убеждая в важности раскопок, просить отложить строительство дамбы на несколько лет. Она повернулась к профессору Сандерсу, чтобы рассказать ему о караванном пути.

Его очень заинтересовала эта информация, и он не мог дождаться, чтобы посмотреть фотографии.

— А где вы проявляете пленку? — спросил Туарег.

— В своей палатке, когда полностью стемнеет. Поэтому профессору придется подождать до темноты.

Профессор Сандерс был очень рад гостю и быстро распорядился, чтобы Туарег передал Лайзу на попечение одного из младших членов группы, а сам пригласил незнакомца посмотреть, как продвигаются раскопки.

Лайза смотрела, как профессор уводит Туарега.

— Помочь? — спросил Пол и, подойдя к коляске Лайзы, покатил ее к палаткам. — Джип доставили вчера во второй половине дня. По-моему, он бегает лучше прежнего.

— За последнюю пару дней мы обнаружили кучу предметов. Я занесла их в каталог и подготовила для фотографирования, — сказала Джейми, аспирантка профессора. Она посмотрела через плечо на профессора и Туарега. — Как думаешь, этот парень останется хоть ненадолго?

— Понятия не имею, — ответила Лайза, сопротивляясь искушению тоже посмотреть в ту сторону. Она надеялась, что Туарег зайдет к ней попрощаться, но не очень рассчитывала на это. Наверное, он рад, что наконец сбыл с рук свою непрошеную гостью.

Оглядев лагерь, она не заметила никаких перемен.

— А много бед наделала в лагере песчаная буря? — осведомилась она.

— Да здесь не было даже ветерка! — ответил Пол.

Он подкатил ее к большой палатке, где помещались найденные предметы старины. Ящики были уже упакованы, опечатаны и помечены.

— Долго ты еще не сможешь ходить? — поинтересовалась Джейми.

— У меня всего лишь растяжение, и уже через день-другой я снова смогу ковылять, — ответила Лайза. Ей самой порядком надоело сидеть в инвалидной коляске.

— Я скоро приду и отвезу тебя на ленч, — сказал Пол. Никто из археологов не хотел надолго отрываться от раскопок. Джейми ушла вместе с ним.

В палатке воцарилась тишина. Лайза огляделась. Здесь все было так же, как и до ее неудачного отъезда, если не считать новых предметов, которые нужно сфотографировать. Она взялась за колеса и с облегчением обнаружила, что может кататься по утрамбованному полу. Вскоре она вооружилась камерой и погрузилась в работу. О роскошной вилле и думать забыла.

Туарег внимательно слушал профессора Сандерса. Он видел, как Лайза исчезла в большой палатке. Даже не оглянулась!

Лайза озадачивала его. Ему надоели женские хитрости. В тех кругах, в которых вращались они с Нурой, кокетство было формой искусства. Но Лайза не прибегала ни к каким женским уловкам. Взгляд открытый и прямой, заразительная улыбка. Всякий раз, когда она чем-нибудь восторгалась, ее лицо, казалось, становилось светлее. Он надеялся, что перед его отъездом она еще раз улыбнется ему.

Удивившись такому ходу мыслей, он сосредоточился на рассказе профессора Сандерса. Этот человек страстно любил свою работу и оживленно посвящал Туарега в ее премудрости.

— Расскажите поподробнее, как вы определяете возраст, — попросил Туарег.

Профессор явно был доволен новым собеседником. Все члены группы, кроме разве что Лайзы, знали почти столько же, сколько и он. Новый слушатель был лакомым кусочком.

К тому времени, как взошло солнце, Туарег уже пресытился информацией. Он ценил историю Мокансаида не меньше, чем его собеседник, но не мог жить прошлым. Люди, населявшие Вади-Хирум, давно умерли и превратились в прах. Их путь — не его путь!

Наконец они спустились в широкие траншеи, отмеченные веревками и табличками с цифрами. Дышать стало тяжелее. Под землей не было никакой циркуляции воздуха.

— Вы понимаете, почему мы так взволнованы этой находкой? Она не оставляет никаких сомнений, что, люди жившие здесь, имели контакты с о Китаем. — Профессор держал в руках маленькую фарфоровую фигурку, выполненную в классическом китайском стиле.

— Вы нашли это сегодня? — спросил Туарег.

— Нет, два дня назад. Но она так хороша, что мне нужно, чтобы Лайза ее сфотографировала!

— Откуда вам известно, что она не попала сюда после того, как Вади был покинут? — поинтересовался Туарег.

Профессор просиял, словно Туарег был образцовым студентом.

— Потому что она лежала в горшке, возраст которого, как и грязи, облепившей его, соответствует возрасту поселения. Ну, разве не красота? Конечно, и сам горшок и образцы грязи подлежат исследованию. Думаю, что один из ваших университетов сможет это выполнить в течение следующих нескольких недель. Но я уверен в своей правоте! — Профессор Сандерс с нежностью посмотрел на статуэтку. — Потрясающая находка! Конечно, мы надеемся найти еще подобные сокровища!

— Что еще вы откопали? — поинтересовался Туарег.

— Пойдемте в специальную палатку, и я покажу вам некоторые недавние находки. Лайза уже сфотографировала их, и снимки вклеены в описания.

Туарег отказался признаться себе, что именно этого ему и хотелось. Повидаться с ней перед отъездом и посмотреть, где она работает. А потом он будет лишь вспоминать ее.

Он нахмурился. Незачем ему вспоминать ее! Она незнакомка, которую он спас. Сейчас ей лучше, и она вернулась к прежней жизни. Им никогда больше не доведется встретиться снова.

Если он не привезет ее на день рождения кузины, как предложила его мать.

С ума сошел! От жары у него, должно быть, плавятся мозги.

Войдя в большую палатку, Туарег почувствовал перемену температуры. Там было тепло, но не так жарко, как на ярком солнце.

Лайза сидела за столом. Камера стояла на штативе и была наведена на небольшое мелкое блюдечко. Когда он вошел, она подняла взгляд.

— Я все беспокоилась, увижу ли вас прежде, чем вы улетите, — сказала она. — Хочу еще раз поблагодарить вас за спасение.

— Я, конечно, задержал его, но ведь так приятно показать свежему человеку, чем мы занимаемся, — сказал профессор. — Я рассказал ему о твоих фотографиях, не покажешь ли наши последние находки?

— С удовольствием.

Профессор пригласил Туарега позавтракать с ними и оставил его на попечение Лайзы.

Туарег обошел палатку, осмотрел старинные предметы, уже почти готовые к отправке.

— Да уж, это не ваш шатер, — пробормотала она, оглядевшись.

— Зато более практично, — заметил он, глядя на предметы, разложенные на столе. На одном конце лежали описания. Он взял одно и пролистал. Цветные фотографии были великолепны.

— Похоже, работа не очень творческая, — заметил он.

— Это действительно не творческая работа, но необходимая. Творческие снимки в моей палатке. Они не имеют научной ценности.

Он прошел вдоль стола и взял папку. На фотографиях были запечатлены члены группы за работой. На одной или двух они отдыхали в шезлонгах. На лицах читалась усталость, появляющаяся в конце долгого дня, но и счастье одновременно.

— А эти?

— Для альбома на память, — ответила она, уже нацелив камеру на мелкое блюдечко.

— Альбома на память? — удивился он, закрыв папку и наблюдая ее за работой.

— Здесь работают люди из разных университетов. Когда проект закончится, мы все разъедемся по разным городам. Альбом на память о совместно проведенном времени был бы кстати.

— Я нигде не вижу на снимках вас, — заметил он, просмотрев почти все фото.

— Я же не могу снимать сама себя, — засмеялась она.

— Дайте мне камеру, и я сниму вас за столом. Она настроила камеру и протянула Туарегу.

— Смотрите вот в это отверстие, сфокусируйте изображение поворотом объектива, а потом нажмите здесь.

Он отступил, выбрал ракурс так, чтобы она оказалась в окружении старинных предметов, и сделал несколько снимков под разными углами.

— А как скоро вы узнаете, получились ли они? — спросил он.

— Вероятно, я проявлю сегодня несколько пленок. Мне не терпится увидеть снимки, сделанные с вертолета. Тогда и узнаю.

Он посмотрел на часы.

— Когда у вас ленч?

— Примерно в полдень. Если вы должны улететь раньше, они поймут. Спасибо, что привезли меня. И вообще за все!

Туарегу не нужны были благодарности.

— Завтра я привезу сюда доктора, чтобы осмотреть вашу лодыжку. — Он просто мог прислать доктора со своим пилотом. Но предпочел прилететь сам.

— Прекрасно. Еще день-другой я воздержусь от ходьбы, а затем буду в порядке.

— Я привезу его на повторный осмотр. А заодно посмотрю ваши снимки. — Или она не хочет видеть его?

От улыбки глаза у нее вновь стали почти голубыми.

Туарег кивнул и вышел. Интересно, не от удовольствия ли глаза ее делаются голубыми? В таком случае ей будет приятно, если он прилетит!

Лайза слышала, как завелся и поднялся в воздух вертолет. Звук постепенно становился все тише. Он улетел. Но вернется!

После обеда она тотчас же начала проявлять пленки. Руины, сад, чайный сервиз в доме у Туарега, караванный путь — она надеялась, что все получится.

Глядя в темноту, она пожалела, что не сняла Туарега. Когда он сегодня фотографировал ее, она чуть не попросила его об этом. Не то чтобы ей нужно было напоминание об этом человеке. Ей и так запомнилось каждое мгновение, проведенное в его обществе. Когда она состарится и поседеет, то сможет любому, кто захочет ее послушать, рассказать о своем знакомстве с настоящим арабским шейхом!

День прошел в работе, накопившейся за время ее отсутствия. После обеда Лайза чувствовала себя усталой, но ей не терпелось увидеть сделанные фотографии. Ночь выдалась темная. Она тщательно закрыла палатку черной тканью, чтобы не засветить пленку. Ей было привычно работать в темноте. Вскоре она включит красный свет, работающий от портативного генератора. Когда фотографии начали проявляться на бумаге, она обрадовалась. Виды дома Туарега получились очень хорошо. Там было много всего, что ей хотелось бы сфотографировать, но на это требовалось его разрешение.

Даже фотографии, сделанные им, были хороши. Он снял ее за рабочим столом, на фоне обстановки палатки, и теперь все члены группы запомнят, как выглядело ее жилище.

Лайза отложила в сторону фотографии караванного пути, чтобы утром показать их профессору Сандерсу. Возможно, он захочет расширить место раскопок и найти новое место, когда Вади-Хирум будет затоплен.

Лайза легла спать уже глубокой ночью. Ее койку нельзя было даже сравнить с роскошной кроватью, на которой она спала в доме Туарега. Нога снова болела, слегка напоминая, что она перетрудилась.

Лайза лежала без сна и предавалась невеселым размышлениям. Если Туарег завтра прилетит, то, может быть, она его увидит в последний раз. От этой мысли ей стало грустно, но она не могла придумать ни одной причины, чтобы встретиться с ним снова.

Утром Лайза с удовольствием обнаружила, что лодыжка болит не так сильно, как вчера. Ей вспомнилось, как Туарег держал ее на руках. А потом в памяти всплыли картины детства, и ее передернуло. Ей никогда не забыть той ночи, когда погибла ее мать! Многие часы в полном одиночестве она звала на помощь и дрожала от страха. Если бы она осталась одна во время песчаной бури, то сошла бы с ума. Туарег даже не представлял, насколько кстати он оказался рядом!

Услышав звук вертолета, Лайза выкатила коляску ко входу в палатку и стала наблюдать, как по трапу спустился доктор аль-Биминан, за ним Туарег. У нее перехватило дыхание, сердце учащенно забилось. Она вскинула камеру и сделала снимок с помощью телеобъектива, который установила раньше. Пришлось работать быстро, пока никто ничего не заметил.

Когда Туарег повернулся к ней, она положила камеру на колени и сняла телеобъектив прежде, чем он подошел достаточно близко, чтобы заметить, что она сделала снимок. Он предназначался только ей.

Проигнорировав членов группы, собравшихся вокруг него, Туарег направился прямо к палатке. На нем были темные слаксы и белая рубашка, открывающая горло. Рукава были засучены выше локтя. Он выглядел так, словно у него выдалась короткая передышка от деловых встреч. Наверное, арабскую одежду он носит только в пустыне?

Доктор поспешал рядом с ним.

— Доброе утро, — поздоровалась Лайза, когда они приблизились. День вдруг стал ярче.

— Как ваша лодыжка? — осведомился Туарег.

— Намного лучше, спасибо. Я приняла обезболивающее. А сегодня я ступила на ногу и почти не почувствовала боли.

Доктор аль-Биминан улыбнулся и заговорил с ней, делая паузы, чтобы Туарег успевал переводить.

— Доктор надеется, что вам лучше. Он привез поддерживающий сапог. Носите его до тех пор, пока ваша нога не поправится окончательно. — Туарег без лишних слов повернул коляску и покатил ее к палатке.

Доктор быстро осмотрел свою пациентку, затем надел ей на ногу ортопедический сапог. Лайза осторожно поднялась и ступила на больную ногу. Кроме некоторой скованности, она не почувствовала никакого дискомфорта.

Доктор предупредил ее, чтобы она не перенапрягала ногу.

— Я постараюсь ходить только в случае необходимости. Спасибо.

Туарег что-то сказал доктору, тот улыбнулся, кивнул и собрался выйти из палатки.

— Вы уже ухолите? — спросила Лайза.

— Доктор хочет посмотреть раскопки. Ну как, нашли еще какие-нибудь новые сокровища с тех пор, как я был здесь?

— Ничего особенного. Однако я сделала снимок фарфоровой фигурки. Профессор Сандерс сказал, вы ее видели. Ну разве не прелесть? — Лайза извлекла снимок из пачки новых фотографий.

— Очень красиво, — пробормотал Туарег. — Мама была очень рада познакомиться с вами, — сказал он мгновение спустя. Отложив фотографию и вынув из кармана небольшой конверт, он протянул его Лайзе.

Лайза открыла его. Короткая записка, написанная по-английски, приглашала ее провести выходные с Ясмин аль-Шалдор и напоминала о празднике в честь ее племянницы.

Она взглянула на Туарега.

— Ваша мама приглашает меня на выходные.

Он слегка прищурился.

— Правда?

Она протянула ему записку.

Он взял ее, быстро прочитал и вернул Лайзе. Его поведение, казалось, немного изменилось. Похоже, он стал чуть сдержаннее.

— Если вы принимаете приглашение, я пришлю за вами вертолет.

Лайза перечитала записку, озадаченная реакцией Туарега. Ей очень понравилось разговаривать с Ясмин, но она считала это всего лишь вежливой беседой с незнакомым человеком. Она никак не ожидала, что мать Туарега пригласит ее погостить.

Некоторое время Лайза смотрела на него, пытаясь определить, что же в нем изменилось.

— Я с удовольствием приеду, — сказала она. — Только... понимает ли ваша мама, что моя одежда предназначена для раскопок? У меня нет подходящих нарядов. Думаю, мне не удастся побывать на празднике в честь вашей кузины.

— Не волнуйтесь. Мама поймет. У нее вы наденете платье, которое носили на вилле, — сказал Туарег, имея в виду платье, купленное им.

— Если этого достаточно, — с сомнением произнесла Лайза. Платье, в котором была его мать, несомненно, являлось творением модного кутюрье.

— Так вы приедете? — спросил Туарег.

— Да. Пожалуйста, передайте вашей маме мою благодарность. Вы там будете?

— Нет. Когда я не в пустыне, то живу на своей вилле. Она ближе к городу. У мамы имеется квартира в многоэтажном доме в самом центре Солуддая. Ей там гораздо удобнее, когда уезжает отец. У них также есть дом неподалеку от моей виллы.

— Значит, ваша мама приглашает меня на городскую квартиру? — спросила Лайза.

— Да. Праздник состоится в городе, недалеко оттуда. Но мне пора возвращаться. В пятницу к двум часам я пришлю за вами вертолёт. Вы сможете взять несколько свободных дней?

— Постараюсь к тому времени наверстать упущенное, — пообещала Лайза. Она пыталась догадаться: может быть, он недоволен тем, что она приняла приглашение матери? Может быть, ей следовало вежливо отказаться?

Он протянул ей руку.

— Пойдемте, посмотрим, как вы ходите в этой обуви, а потом мы улетим. — Он помог ей подняться.

Она обошла вокруг палатки, прекрасно справляясь сама, но все же держась за руку Туарега. Он, казалось, не торопился ее отпускать.

— Вы вернулись в пустыню? — поинтересовалась она.

— Пока нет. Но вскоре вернусь.

— Там так замечательно! Надеюсь возобновить мои прогулки, как только смогу. И если профессор Сандерс доверит мне джип.

— Одной ездить опасно, — покачал головой Туарег.

— Вы же живете там один.

— Я — другое дело. Я знаю пустыню, — возразил он.

— А я учусь. Теперь я знаю, что надо надевать плотную одежду на случай песчаной бури и иметь с собой изрядный запас воды. Коротковолновое радио тоже не повредит, но в лагере есть только пара передатчиков, а мне по должности они не полагаются.

— Пустыня может быть безжалостной и беспощадной.

— И все же вы ее любите, — тихо произнесла Лайза.

Он не ответил, глядя куда-то вдаль. Эта земля словно манила, притягивала его.

— Если вы не вернетесь в пустыню, чем будете заниматься? Ведь не катать же меня? — спросила она, садясь в коляску.

— У меня много разных дел.

— Проектировать дамбу?

— Для этого есть инженеры.

— А что вы изучали в университете?

— Механику. Я тоже внес свою лепту в строительство дамбы.

— А чем еще вы занимаетесь? У вас есть работа, на которую надо ходить каждый день?

— У меня есть офисы в столице. Большая часть моей работы — специальные проекты для моего дяди, — сказал Туарег. — Прежде Нура любила путешествовать, и мы больше времени проводили за пределами страны. Нас можно было назвать неофициальными послами Мокансаида! По крайней мере так часто говорила Нура. Она любила Европу.

— Правда? Но здесь же так здорово! — удивилась Лайза.

Туарег слегка нахмурился. Безобидный вопрос. Но он сам не раз задумывался, почему Нура предпочитала большую часть времени проводить вне дома. Пустыня ей тоже не нравилась. Она предпочитала приемы и походы по магазинам за новыми платьями и драгоценностями. Такого рода занятия всегда держали ее в тонусе.

Он взглянул на Лайзу, полную искреннего энтузиазма. Она восторгалась его шатром, садом вокруг виллы, пейзажами, увиденными с воздуха. Даже следами древних караванов! Может быть, дело в новизне? Будет ли она таким же энтузиастом в ближайшие десять, пятьдесят лет?

Впрочем, какое ему дело? Пора улетать. Он выполнил свой долг, привез доктора, передал записку матери, полагая, что это всего лишь вежливое письмо после знакомства с Лайзой. Приглашение застало его врасплох.

Сегодня он думал, что видит ее в последний раз. Рядом с Лайзой он испытывал чувства, которые, казалось, давно ушли. Нура умерла. Он любил ее с тех пор, когда они были подростками. Ему понадобилось три года, чтобы прийти в себя после ее смерти, но все равно он ощущал потерю так же остро, как в первый день. Никто никогда не сможет занять ее место!

Тогда почему же ему вдруг захотелось провести пальцами по волосам Лайзы? Почему он хочет сопровождать ее, когда она в столице пойдет фотографировать старинные здания? Есть ведь много других людей, кто мог бы ей показать лучшие образцы архитектуры. Почему его неожиданно потянуло отвезти ее к себе в шатер и разделить с ней свое убежище? Ведь шатер былего спасительным укрытием. Там никогда не бывала даже Нура! А Лайза не имеет ничего общего с Нурой.

Чем скорее он расстанется с ней, тем лучше.

— Я пришлю вертолет в пятницу, — пообещал он и без лишних слов покинул ее. Ему хотелось скорее улететь отсюда.

Она не была такой красавицей, как высокая, холеная, утонченная Нура. Лайза была невысокой и более полной. Своей веселостью она скорее напоминала щенка, чем сексуальную женщину.

Неправда! Не щенка же ему хочется погладить сейчас по голове, ему неинтересна реакция щенка на пустыню и его заливистый лай при новых впечатлениях, неинтересно, почему щенячьи глаза могут менять цвет...

У вертолета его уже ждал доктор аль-Биминан. Заведя мотор, Туарег бросил взгляд в сторону палатки. Лайза стояла у входа. Издали он видел ее неотчетливо, но знал, что она наблюдает за ним. На одно странное мгновение он почувствовал необычайный душевный подъем.