Спаси меня

Глава 9 Плакса

Черт, мне нужно не терять голову. Быть с Лиззи – не вариант. Она заслуживает лучшего, а не ветерана-неудачника, вроде меня.

Нет, Лиззи заслуживает лучшее, что может предложить жизнь.

Выйдя из поликлиники, я въезжаю в город и останавливаюсь у небольшого бара.

Пройдя через деревянные двери, переношусь назад во времени. Раздражающие неоновые огни вспыхивают на зеркальном шаре, музыка восьмидесятых. Это все немного нелепо, но, посмотрев на людей, отдыхающих здесь в будний день, понимаю, что они хорошо проводят время.

Опускаюсь на красный пластиковый стул и заказываю коктейль. Пока мускулистый бармен смешивает апельсин, вишневый сок и сахар, мысли возвращается к Лиззи.

Ей бы здесь понравилось. Ретро и ностальгия. Она бы танцевала, как те девушки у сцены. Но выглядела бы она намного лучше, чем эти примадонны. Лиззи – с непослушными распущенными волосами, вращающая попкой под Бой Джорджа – вот было бы зрелище.

Попивая свой напиток, задаюсь вопросом, какого хрена я делаю со своей жизнью. Регистрация в колледж закончилась, а я даже не записался на семестр. Работать на отца – круто, но я больше не могу этого делать.

Но это не имеет значения; жизнь продолжается, планируешь ты это или нет.

– Закрой левый глаз и прочитай четвертую строчку снизу, – говорит доктор Джеймс.

Его кабинет похож на зимнюю тундру, здесь холодно, неудивительно, что я замерз.

Закрываю глаз, повторяя то, что вижу:

– L, P, E, B.

Он яростно заполняет мою карту пациента.

– Третья строка.

– T, O, Z.

– Очень хорошо, – он встает передо мной, нажимая на мои виски. – Головные боли?

– Не-а, нету, – я улыбаюсь, надеясь, что он мне поверит. Последние два приступа были ничем... Уверен, что все дело в жаре.

– Как проходит терапия плеча?

– Хорошо. Оно редко болит, – теперь я говорю правду, благодаря волшебным пальчикам Лиззи.

Я выхожу из его офиса, договорившись о следующей встрече. Солнце Флориды ярко светит над головой, бросая тень, которая следует за мной в магазин для серфинга моего отца.

Возвращаемся к работе. Это работа – мечта любого серфера, но для меня... я не уверен. Я всегда чувствовал, что предназначен для иного. Одна из причин, по которой я пошел в армию – служить и защищать.

Старая привычка – вторая натура, и с военной точностью я подсчитываю километры к магазину отца. Три километра – три тысячи метров.

Порыв ветра ударяет меня в лицо. Воздух Флориды пропитан морем и солью, влажный воздух покрывает кожу. Я отдал бы свое левое яйцо за каплю воды в воздухе Афганистана. Он был сухим, пыльным, песчаным и совершенно горячим, словно в аду.

Доработав смену в магазине, я мчусь под проливным дождем в свое бунгало. Резкий химический запах лимонов заставляет мои брови сойтись. Понятно… Мать приходила, чтобы сделать уборку. Направляюсь в кухню, чтобы посмотреть на ее усилия.

Как я и думал, блестящие приборы из нержавеющей стали и гранитные столешницы блестят, плиточный пол песчаного цвета чистый, что с него можно есть. Я ни в коем случае не разгильдяй. На самом деле, на 115 квадратных метрах моего жилья чисто, благодаря армии. Я думаю, маме все еще нравится чувствовать себя «нужной», и это ее способ ощутить это.

Включаю телевизор и сажусь в кожаное кресло, решив посмотреть запись соревнования, в котором участвовал Лэнс прошлой весной. Стук в дверь отвлекает мое внимание от просмотра, я открываю и нахожу промокшую насквозь Лиззи.

– Могу я войти? – спрашивает она сквозь дрожь.

– Да, конечно, – отмираю я, отступая с дороги и направляясь в ванную комнату. – Сейчас принесу полотенце.

Она следует за мной, потирая руки, чтобы согреться.

– Спасибо.

– Что ты делаешь? Бегаешь под дождем? – иронизируя я.

Она искоса на меня смотрит.

– Очень забавно. Мне нужно было тебя увидеть.

Я передаю толстое желтое полотенце Лиззи. Она набрасывает его на волосы и промакивает их.

– Нужно было меня увидеть? Зачем?

– Мне нужна твоя помощь, – говорит она, направляясь на кухню и садиться на стул у бара.

– Конечно, хорошо. Что случилось? – я пихаю руки в карманы джинсов, ожидая ее ответа.

Она хмыкает, мнётся, а затем, наконец-то, выдает:

– Коннор снова пригласил меня на свидание.

– И что ты сказала? – приближаюсь я к ней.

– Ну, я согласилась.

Черт. Я выдавил улыбку

– Он будет декламировать Шекспира всю ночь?

Она смотрит на пол, потом на меня.

– Ну, думаю, что все может быть круто.

Ревность, словно пулемет, стреляет в меня.

– Правильно. Потому что это тебя возбуждает.

Мне хочется сломать его гребаные руки, чтобы он не мог ее лапать.

– Нет, я не это имела в виду.

Я протискиваюсь между ее коленями, разводя их в стороны. Возвышаясь над ней, наклоняюсь, пока наши носы не соприкасаются.

– «Ибо где ты, там весь мир. А где тебя нет, там опустошение».

Она делает вздох, ее глаза закрываются, и мне хочется прикоснуться к ней.

Отодвинься. Не делай этого.

Но я больше не могу прислушиваться к разуму. Моя рука тянется вперед и заправляет прядь волос ей за ухо.

Ее веки распахиваются, и истины, сокрытые в ее зрачках, ошеломляют.

Она меня хочет.

Она хочет этого. Но, как и я, боится.

И, как и я, она не пересечет эту черту.

Но, бля, мне хочется это сделать.

Она прислоняется щекой к моей ладони. Ее мягкая кожа трется о мою шероховатую ладонь.

Член подпрыгивает, желая лишь ее. Нуждаясь только в ней.

– Лиззи, – шепчу я.

– Сделай это, Райан. Просто сделай это.

Боже, как бы мне хотелось, но я не могу. Моя рука обессилено падает, я отступаю и смотрю ей в глаза – серьезные и янтарные, с красивыми пятнышками золота.

Трудно сопротивляться ей, но я это делаю.

– Давай смотреть кино.

– Конечно, – говорит она, вставая и проскальзывая мимо.

Мы идем на диван, садимся бок о бок, и я ставлю диск с фильмом, который мы любили подростками: «Мы были солдатами».

У меня разболелось плечо, и Лиззи замечает мой дискомфорт.

– Сядь на пол между моих ног. Я помассирую тебе плечо.

Ей не нужно просить меня дважды.

Я делаю, как она сказала, и Лиззи приступает к работе, разминая мои мышцы и отправляя меня в нирвану. Как же хорошо. Ее руки странствуют по моей спине, посылая волны удовольствия к члену. Я завожусь и пытаюсь думать о чем угодно, только не о ней.

О сальниках, о топливных насосах и о свечах зажигания военных «Хамеров»; о жарких днях, о песке в моих глазах; о днях работы над сломанными двигателями, в надежде, что они продержатся во время поездки по пустыне. Все это наполняет мой мозг, но они не сравняются с руками Лиззи.

Каждый толчок и напряжение разжигает желание в моем теле.

Думай о автозапчастях. Думай об этой чертовой пустыне. Думай о чем угодно.

Но это бесполезно. Я бессилен против нее.

Я поворачиваюсь, смотрю ей в глаза и забываю о дружбе. Забываю о попытках не разрушить ее.

Пробегаюсь рукой вверх по ее бедру, и она закрывает глаза. Ее кожа такая мягкая, и я устремляюсь к ее шортам.

Она стонет, и это заставляет меня действовать. Поднявшись на колени, я кладу другую руку на ее вторую ногу.

– Райан, я так давно тебя хочу, – шепчет она.

Эти слова – словно музыка для моих ушей. Я сильнее надавливаю на ее бедра, массирую их, в то время как целую ее колено.

Ее руки взлетают к моим волосам, погружаются в них, притягивая меня ближе.

Вглядываясь в нее сейчас, когда свет от телевизора мелькает на ее светлой коже, понимаю, что никогда никого не хотел сильнее.

Как я мог встречаться с ней каждый день, но никогда по-настоящему не видеть ее?

В ней есть все, что должно быть в женщине. И у нее самое большое сердце из всех, кого я когда-либо знал.

Мои пальцы скользят выше по ее ногам, устремляясь под джинсовые шорты, приближаясь к ее центру. Сейчас нет пути назад.

Я уже не остановлюсь.

Мой член болезненно ноет от желания оказаться внутри нее. Заявить на нее права.

Наполнить ее до краев моей страстью.

Когда наши губы встречаются, ее рот приоткрывается для меня. Она – самая сладкая из всех, кого я целовал.

Я – жадный ублюдок, и сейчас мне все равно. Беспокоиться о последствиях моих действий я буду позже. После того, как почувствую всю ее.

Ее руки скользят вниз по моей спине и сдергивают мою рубашку через голову. Пока мягкие поцелуи ласкают мою грудь, мои пальцы расстегиваю пуговицу на джинсовых шортах.

– Лиззи, никогда в жизни я не хотел чего-то так сильно.

Она улыбается, и это уже разбивает мне сердце. Сердце, в которое она медленно проникает с каждым взглядом, с каждым прикосновением и с каждой улыбкой.

Это разбивает мне сердце, потому что знаю, что это не продлится долго. Завтра настанет новый день, и я смирюсь с тем фактом, что она заслуживает кого-то получше меня. Она заслуживает мужчину, у которого нет шрамов после войны.

Мужчину, который может дать ей ту жизнь, о которой она всегда мечтала.

Но сегодня вечером меня не волнует ни одна из этих причин.

Нет, сегодня вечером она моя.

Сегодня вечером я представлю себе ту жизнь, которую мы с ней могли бы провести.

Если бы все не было настолько хреново.