Сплетение

Глава 1

За час до начала своего первого бала Азалия расхаживала по танцевальному залу, выводя фигуры вальса одетыми в пуанты ножками. Ей предстояло открывать бал с Королём, который… танцевал как медведь.

Однако, это её не пугало, ведь неуклюжие и плоские па Короля она может приукрасить дополнительными взмахами и поворотами. Если она в чём и преуспела, так это в искусстве танца. А в этом году, из-за болезни Матушки, хозяйкой бала выступала она, и Азалия стремилась, чтобы всё прошло безупречно.

Не так, как в прошлый раз, когда Святки обернулись скандалом. Слишком юные, чтобы присутствовать на единственном ежегодном танцевальном приеме, устраиваемым королевской семьёй, Азалия вместе с её десятью младшими сестрами собрали во дворце все одеяла, плащи и шали и спрятались за окнами бального зала. Азалия помнила ледяной воздух, как царапались розовые кусты, и как они жались друг к другу, чтобы согреться. Сквозь замерзшие стёкла лучами расходился золотой свет. Девочки прижимали свои носики к окнам и восхищались танцующими, особенно Матушкой, которая кружилась в танце как ангел.

Они уснули в тех самых кустах роз, уткнувшись друг в дружку, точно мышата. Едва обнаружив исчезновение девочек, Матушка прервала празднование и заставила всех заняться поисками, даже музыкантов. Нашел сестёр премьер-министр Фейрвеллер. Содрогаясь, Азалия проснулась и увидела, как он стоит над ними с лампой в руке и хмурится.

В ответ девочки забросали его снежками.

В наказание за тот знатный-скандал-со-снежками-в-розовых-кустах на две недели отменили танцевальные занятия, но все сёстры согласились, что оно того стоило. Тем не менее, Азалия надеялась, что в этом году Святки пройдут благополучно. Поджимая пальчики в бальных туфельках, она порхала над столом с десертами в главном зале, переставляя блюда и давая указания нанятой прислуге, которая приносила подносы с заварным лимонным кремом и сладостями с корицей.

Мистер Пудинг застал её, когда за высокими арочными окнами только начали кружиться снежинки, а недавно прибывшие музыканты настраивали скрипки в углу. Азалия стояла на коленях на мраморном полу в облаке из шелков и кринолинов, собирая разбросанные сосновые иголки. Мистер Пудинг был Королевским дворецким. А также Королевским конюхом, Королевским чистильщиком обуви и Королевским подайте-вещи-с-верхней-полки. С усилием он преклонил колени.

— Все в порядке, мистер Пудинг, — сказала Азалия. — Я справлюсь.

— Слушаюсь, мисс, как скажете, — ответил он, собирая хвою грубыми руками. — Только… ваша мать хочет видеть вас, мисс.

Азалия замерла, иголки кололи ей ладони.

— Хочет видеть? — повторила она. — А Король не будет против?

— Конечно не будет, мисс, — заверил мистер Пудинг, помогая ей подняться. — Он не сможет возражать, если ваша мама настаивает.

Болезнь Матушки не относилась к тем резким и тяжелым заболеваниям, которые внезапно обрушиваются на человека. Её недуг развивался медленно и тянулся годами, маленькими кусочками лишая здоровья. Неделями она чувствовала себя лучше, настолько, что могла позволить себе пить чай в саду с Азалией и её сестрами и учить их танцевать. Но гораздо чаще, особенно в последнее время, в ее глазах мелькали огоньки боли. И несмотря на это, она всегда говорила, что чувствует себя лучше и непременно озаряла комнату лучезарной улыбкой. В этом была вся Матушка.

Учитывая скорое появление малыша, Король запретил Азалии или ее сестрам устраивать чаепитие в покоях Матушки или даже навещать ее дольше нескольких минут в день. Тем не менее, когда через два лестничных пролета Азалия, затаив дыхание и сияя, оказалась в комнате Матушки, повсюду виднелись следы пребывания сестер. Комод украшали заклеенные игральные карты, а вазы с засушенными розами и красной вербой наполняли комнату цветочным ароматом. В камине пылал жаркий огонь, отбрасывая желтые тени на украшенную цветочным орнаментом мебель.

Матушка сидела на вертикальной софе, ее золотисто-каштановые волосы по обыкновению выбивались из прически. На ней было ее любимое голубое платье, местами заштопанное, но опрятное. Ее руки покоились на животе.

Она спала. Улыбка Азалии исчезла.

Втайне надеясь, что шелест юбок разбудит Матушку, Азалия сложила стопкой колоду карт, но вскоре осекла себя за такую мысль. В последнее время лишь во сне Матушка чувствовала упокоение. На столике возле софы слабо позвякивал старый волшебный чайный сервиз, бесцеремонно наливая чай в чашку.

Азалия не беспокоилась из-за этого старинного посеребренного чайного сервиза. Несколько сотен лет назад, задолго до того, как на улицах Исбери появились фонари и мощеные дороги, по дворцу гуляла магия. Правящий монарх, Его Королевское Величество Повелитель Д'Ис, был помешан на ней. Он накладывал чары на портьеры, чтобы те сплетались вокруг шей слуг, заставлял мерцать лампы, если кто-то шел мимо, и заманивал неудачливых гостей в свои зеркала навечно.

Девятый прадед Азалии, Гарольд Первый, сверг его. Однако, во дворце еще остались очаги магии, одним из которых был этот старый чайный сервиз. Были даже щипцы для сахара, хватающие девочек за пальцы, если они хотели больше, чем один кубик. За это они прозвали его сахарные зубы, а Азалия полагала, что они такие же злые как и в прошлом их создатель.

— Только попробуйте разбудить ее, — угрожающе произнесла Азалия, понизив голос, поставив полную чашку на большом плоском блюде. — И клянусь, я расплавлю вас в кольцах для салфеток.

Чашка отскочила на подлокотник софы и уткнулась в руку Матушки. Азалия схватила ее и воткнула между помятой сахарницей и чайником. Сахарные зубы выпрыгнули из чаши и ухватили ее за пальцы.

— Ой! — вскрикнула Азалия. — Ах вы, маленькие…

Матушка встрепенулась.

— Вот дурашки, — произнесла она, открывая глаза и выдавливая улыбку. — Не сердись. Ты же знаешь, они всего лишь пытаются помочь.

— Они драконят тебя! — возразила Азалия, чей боевой дух усиливался, несмотря на созерцание боли в глазах Матушки. У Матушки была особая мужественная манера улыбаться, от чего у нее появлялись ямочки на щеках, и в комнате становилось светлее. — Отнесу их на кухню. Как ты себя чувствуешь?

— Ммм, лучше. Где девочки? Я их тоже хотела увидеть.

— Думаю, гуляют где-то в саду.

В суете приготовлений и снования туда и обратно, Азалия совсем потеряла их из виду. Они даже не пришли посмотреть на ее бальное платье. Миссис Грэйби и одна из служанок помогали ей на кухне одеть платье и затянуть корсет, пока она нетерпеливо вычерчивала мысками круги и линии.

— Надо же, — удивилась Матушка. — Хорошо. Если они веселятся в Рождественский сочельник, то… я рада них. Ах! Но взгляни на себя! Наследная принцесса! Ты прямо девушка с картинки! Зеленый так подчеркивает твои глаза. Я знала, он тебе пойдет.

Азалия уловила свое отражение в сердитом чайном сервизе. Каштановые локоны обрамляли лицо, а из-за туго затянутого корсета пылали щеки. До талии через плечо спускался серебряный шарф. Она выглядела по-королевски, что совсем на нее не похоже.

— Все говорят, что я — вылитая ты, — застенчиво сказала Азалия.

— Ты — везунчик! Сделай реверанс Шлезвиг.

Еще до того, как Азалия полностью осознала, что делает, ноги ее перехватили контроль, и она опустилась в глубокий реверанс. Струящиеся потоки от подушечек пальцев на ногах до кончиков пальцев на руках обернулись в одно волнообразное движение, сопровождаемое шелестом юбок. Она исчезла в воздушном облаке кринолинов.

— Мастерски! — засмеялась Матушка. — Ты гораздо лучше, чем я! Вверх, выше, выше. Очень хорошо! Дамские плащи — в библиотеку, мужские шляпы в…

— В вестибюль. Да, я помню, — Азалия разгладила свои юбки.

— Замечательно. Мужчины будут сходить по тебе с ума. Танцуй со всеми одинокими кавалерами и выбери для себя самого лучшего. Мы не можем позволить парламенту решать все.

Азалия поджала пальцы в балетных тапочках.

Она ненавидела это тошнотворное чувство, возникающее при мысли о ее будущем мужчине. Она представляла себе это в виде бала длинною в жизнь, на котором парламент выбрал ей партнера для танцев. И она не знала, будет ли это деликатный танцор, тот, кто с легкостью поведет ее через все сложные повороты, или он будет пошатываться на каждом шагу. Или даже хуже, если он силой поведет, насмехаясь над ней, когда она будет спотыкаться в его руках. Азалия старалась подавить это чувство.

— Я очень хочу, чтобы ты смогла прийти, — сказала она.

— Твой отец придет.

— Это не одно и то же. — Азалия наклонилась и поцеловала Матушку, вдыхая сладкий запах бисквитного кекса на яичных белках и детской мази. — Мне тебя не хватает.

— Азалия, — произнесла Матушка, протягивая руку к плечу дочери, — перед тем, как ты уйдешь, присядь.

Немного удивленная Азалия встала на колени. Пышные юбки окутали ее облаком. Пуффф.

Из ящика в конце стола Матушка достала серебряный платок, сложенный квадратом. Серебряный был цветом королевской семьи. В мягком свете переливались вышитые инициалы Б.E.В.

Матушка прижала его к рукам Азалии.

У Азалии перехватило дыхание — настолько у Матушки были ледяные руки.

— Твои сестры, — сказала Матушка. — Ты так хорошо за ними приглядываешь все эти месяцы, пока я нездорова. Ты же всегда будешь заботиться о них?

— Что-то не так?

— Обещай мне.

— Разумеется… — ответила Азалия, — ты же знаешь.

Едва слова соскочили с губ, как холодная волна мурашек пробежала по всему телу. Покалывание началось внизу спины, по венам направилось к кончикам пальцев на руках и ногах, обдавая все ее тело душем из ледяных иголок. Незнакомое ощущение заставило Азалию резко перевести дыхание.

— Мама…

— Я хочу, чтобы ты сберегла платок, — продолжала Матушка. — Он теперь твой. Леди всегда нужно носить носовой платок.

Азалия держала ее холодные руки в своих, пытаясь согреть. Матушка устало засмеялась. Ее смех переливался как ручей, несмотря на измученность. Она подалась вперед и поцеловала пальцы дочери.

К побелевшим от нажима губам медленно возвращался естественный цвет.

— Удачи, — сказала Матушка.

Король не оторвал взгляда от своих бумаг, когда Азалия ворвалась в библиотеку. От преодоления двух лестничных пролетов в объемных шелковых юбках у нее сбилось дыхание, и она ловила воздух крошечными глотками.

— Мисс Азалия, — произнес он, макая ручку в чернильницу. — У нас при дворе установлены правила, разве нет?

— Да, сударь, я знаю…

— Правило номер восемь, параграф первый, Мисс Азалия.

— Сударь…

Король посмотрел на нее. Когда он хмурился, казалось, что воздух замерзает и раскалывается словно лед.

Азалия сжала кулаки и едва удержалась от резкого ответа. Два года! Почти два года она занимается домом, пока Матушка болеет, а он все равно заставляет ее стучать! Она вышла из библиотеки, хлопнув дверью, сосчитала до двух и громко постучала.

— Да, вы можете войти, — прозвучал голос Короля.

Азалия стиснула зубы.

Король был уже одет для бала, в официальных цветах — красном и серебряном. На его военной форме был ровный ряд пуговиц и медалей, сверху одет серебряный кушак от груди до запястья, как у Азалии. Пока он перебирал бумаги, Азалия увидела несколько слов: соглашение, войска и сражение. Как генерал-капитан, он уйдет вместе в кавалерийскими полками на несколько недель помогать соседним странам в войне. Азалия не любила об этом думать.

— Теперь порядок, — сказал он, когда Азалия подошла к столу. — Невозможно управлять страной без законов; невозможно управлять хозяйством без правил. Это так.

— Сударь, — сказала Азалия, — дело в Матушке.

Услышав это, Король отложил бумаги.

— Я думаю, нужно послать за сэром Джоном, — сказала Азалия. — Я знаю, он приходил сегодня утром, но… что-то не так.

Образ матери с белыми губами, еле-еле краснеющими, всплыл в голове Азалии, она сжала пальцы. Король встал.

— Хорошо, — произнес он. — Я сам приведу его прямо сейчас. — Он взял пальто и шляпу с вешалки возле камина. — Уделите внимание гостям. Они скоро прибудут. И… — Король нахмурился. — Убедитесь, что ваши сестры находятся в вашей комнате. Они пообещали, что не выйдут, но… вы же их знаете.

— Вы заставили их пообещать, что они не выйдут из комнаты? — негодуя воскликнула Азалия. — Даже Брэмбл?[1]

— Особенно Брэмбл.

— Но это же традиция — подглядывать на Святки! Даже Матушка…

— Традиция отменена, мисс Азалия. Я не допущу этого, после полного фиаско в прошлом году.

Азалия поджала губы. Разумеется, она не хотела, чтобы бал закончился как в прошлый раз, но держать сестер в комнате, как в клетке, было несправедливо.

— Вот что мы сделаем, мисс Азалия, — сказал Король. — Я послал сладости в вашу комнату и разрезал рисунок, чтобы они вместе собрали его по кусочкам. Им не будет грустно.

Король собрался уходить, и Азалия спросила вслед.

— Вы вернетесь в течение часа? К первому танцу?

— Азалия, в самом деле! — ответил Король, надевая плотную шляпу. — Неужели для тебя все сводится к танцам?

Это и в самом деле было так, но в данный момент Азалия решила не акцентировать на этом внимание.

— Так вы вернетесь вовремя? — спросила она.

Король махнул рукой на прощание.

— Как скажете, — ответил он и ушел.