Спой для меня (СИ)

5.3

И телом, и душой:

Герман

Бывают такие рабочие дни, после которых взрывается мозг. Мы с партнерами планировали нагнуть этих японцев, быстро выбить из них контракт и улететь домой. Но наши ускоглазые друзья оказались куда упрямее, а их главный, круглолицый мужчина, не вызывал даже капли доверия. Японцы решили отложить контракт и подумать.

Мы выложились на полную, и теперь я чувствовал в своем теле усталое покалывание и желание выгнать дурные мысли. Если контракт сорвется, мы потеряем очень значимые акции, не разоримся, конечно, но и приятного мало. Чтоб хоть как-то расслабиться после чудовищного дня, я решил заехать в японский бар.

Атмосфера тут другая, необычная, утомляющая. Город яркий, всюду неоновые вывески, ослепляющие глаза. Я не любил эту излишнюю яркость, сливающуюся в одно сплошное пятно, у меня уже голова кружилась, будто бухал весь день. Тошнило от вывесок, витрин, огней. Хотелось поскорее вернуться домой, где меня ждала Вика.

Мне хотелось верить, что она меня ждет, что скучает и считает минуты до встречи. За эти два дня милая девочка стала для меня отдушиной, чистым источником, к которому хотелось возвращаться вновь и вновь. В ней хотелось растворяться, заботиться, потакать ее прихотям. А ее голос! Она поет покруче, чем самые популярные звезды эстрады, выкладывая в каждый звук всю себя без остатка. И если у каждого человека в этой жизни есть предназначение, то Малинова точно должна стать изюминкой театра.

В баре, как я и предполагал, слишком много народу и слишком душно. Я занял место за барной стойкой, осматривая лица местных жителей. Женщин в баре больше, чем мужчин. Даже бабы здесь наряжаются в такие яркие цвета, что рябит в глазах.

С огромным удивлением замечаю фигуру знакомой женщины, обтянутую в черное платье, как во вторую кожу. Она улыбается силиконовыми губами и машет мне рукой. Что здесь забыла Валесова Оксана?

— Привет, Герман, — щебечет мне на ухо, топя в своих объятиях. Я ошеломлен ее появлением в японском баре. Какого хрена? Когда эта наглая расфуфыренная кукла сюда приехала и что ей вообще нужно в другой стране?

— Что ты здесь делаешь? — не скрывая раздражения отодвигаю от себя тело девушки.

— Герман, милый! Я узнала, что ты улетаешь в Японию, и сразу купила билет на самолет. Я следила за тобой! Я не могу без тебя! — мурлычет мне на ухо, лапая потными ладошками за плечи.

— Совсем ебанулась, Оксан? Я все сказал тебе! Между нами ничего не может быть, кроме секса! — смотрю в наглые глазищи, пьяные и развращенные, невольно вспоминаю нашу встречу на званном ужине. Все было почти так же, как и сейчас.

— Так я сейчас большего и не прошу. Я соскучилась по нашим встречам, Герман, — продолжает шептать на ухо интимным голосом, обжигая дыханием кожу.

Раз уж эта наивная дурочка приехала ко мне на другой конец материка, то почему бы не воспользоваться ей снова? Когда-то нам было очень даже хорошо вместе, и сейчас, я уверен, будет не хуже. Руки тянут женщину за талию поближе к себе, и та в ответ нарочито громко дышит, стараясь доставить мне удовольствие поцелуями в шею. От ее ласк не вставляет, поэтому нужно скорее переводить ситуации в горизонталь. Выплеснуть всю усталость в сексе — то, что нужно после тяжелого дня.

В отель мы добрались за считаные минуты. Оксана даже в чужой стране не зная языка, чувствовала себя уверенно, как обычно. Странно конечно, что это безмозглое существо решило пропустить все свои съемки и примчаться ко мне. Неужели рассчитывает на что-то большее, чем секс? Хочет покорить меня этим поступком? Какая жалость, что ей не удастся. С Валесовой я уже поставил точку, а для красоты и антуража мы проведем сегодняшнюю ночь, чтобы финал отношений наполнился красочными воспоминаниями.

Не проронив ни слова, девушка стягивает с себя платье, остается в черных кружевах, и я вновь отмечаю неестественность форм. Неужели существуют мужики, которых возможно так просто одурачить и выдать импланты за подарки природы?

Валесова умело падает на колени и быстро расстегивает ремень моих брюк, тянет вниз, выпуская на свободу эрегированный член. Смелый язык легко касается головки, пробуждая во мне еще большее желание оттрахать ее жестко и грязно. Собираю волосы Валесовой в руку, слегка нажимаю на ее затылок, и женщина включается в игру.

Огромные губы скользят по стволу члена, опускаясь почти до основания, а я мучительно и сосредоточенно стараюсь почувствовать хоть каплю удовольствия. И как бы глубоко и активно Оксана не выуживала из меня прежнюю страсть, теперь я могу только смотреть на нее пустыми безучастными глазами.

Снова и снова задаю себе этот вопрос: что, мать твою, происходит? Это болезнь какая-то? От действий накачанной красотки, которая раньше способна была довести меня ртом до экстаза, до трясущихся коленей, до опустошения, теперь скорее щекотно, чем приятно. Схватив волосы посильнее, толкаю бедра навстречу ее жадным губам, сильно сжавшимся кольцом, но почти ничего не чувствую. Какого хрена?

В надежде, что войдя в мокрую Валесову я смогу получить должную разрядку, хватаю женщину за плечи и поднимаю на руки, тащу на кровать, как первобытный человек свою добычу. К черту эти кружева. Рву трусики на ее теле, отчего Оксана взвизгивает и посмеивается. Смейся, смейся, Оксаночка.

Перевернув телеведущую лицом в подушку, нажимаю ей на поясницу, чтоб прогнулась для меня, как нежная кошечка, и она ведется, подставляет округлую задницу. Ладони чешутся хорошенько отшлепать — так и делаю, под громкие наигранные стоны. Фальшивить в постели Оксана любила, делала вид, что завелась от одного прикосновения, как порно актриса, и сейчас в ней вновь включилась эта пагубная симуляция.

Проникаю в мокрое пространство моей сегодняшней пассии как-то слишком остервенело, резко, ненасытно. И сразу вхожу в привычный для себя темп. С Викой так не потрахаешься, с малышкой Малиновой я вообще боялся сделать лишнее движение, чтоб не причинить боль, чтоб не напугать, чтоб не вызвать антипатию к сексу. Зато, с ней я чувствовал такое дикое наслаждение, такой бешеный экстаз, как зверь, сорвавшийся с цени.

Блядь! Трахаю одну, а мысли о другой.

В моей жизни было слишком много женщин. Многих, больше половины, я даже не помню по имени, а некоторые остались в памяти безликими. Их кукольная внешность стерлась из памяти, как сны к обеду, остались лишь смутные догадки, что что-то все-таки было.

И сейчас, когда я уже почти поставил жирную точку с Валесовой, она вновь пробралась ко мне в спальню, совратила слишком легко, затащила в номер и… не удивила. Она обычная, как тысячи других.

— Все хорошо? — услышал хриплый приглушенный голос телеведущей и вздрогнул.

— Уходи, Оксана, — с ужасом осознал, что утонул в мыслях настолько, что забыл о происходящем. Я вошел в ее тело и застыл, как идиот.

— Герман, я не понимаю, — Валесова села напротив, хлопая наращенными ресницами.

— Просто уйди, ладно? Я не хочу тебе грубить сегодня, понимаешь? — не понимает. По тупым глазам вижу, что сейчас вскипит и закатит мне скандал века. Я не трахнул ее, как она хотела, и теперь за это пострадает мой мозг.

— Чем она лучше меня, а? Скажи, что ты нашел в этой серой мыши? Она даже не середина, Герман, она низший сорт! — с укором смотрю на ее искривленное лицо, и женщина лишь нагло улыбается. — Ты не в курсе? Твое фото с Малиновой Викторией в интернете! Как спам! Уже миллионы просмотров, Герман!

Чего? Видимо, слили фото, сделанное у «Гвоздя».

— Весь интернет обсуждает, что мы расстались, и ты нашел себе более… нежную! Естественную! — на глазах Оксаны замечаю слабый намек на слезы. — Ты понимаешь, какой это удар для меня?

— Ты для этого приехала? Чтоб развеять эти сплетни? Потому что со мной тебе выгодно во всех смыслах?

— Я приехала, потому что… — Валесова замолчала, поджала силиконовые губы и поморщилась, как от лимонного сока. — Это уже не имеет никакого значения, Герман. Тебе плевать на человеческие чувства, на честность, на искренность, на… любовь. Я долго не могла понять, зачем тебе она? Не такая, как все предыдущие, не модель, не актриса, не богачка. С ней не хайпанешь, не поднимешься в карьере. Я недоумевала, как ты обратил на нее внимание, где вы вообще могли познакомиться, ведь ваши миры — параллельные галактики. Я даже допустила мысль, что ты… полюбил кого-то.

Оксана вновь притихла, подняла на меня грустные глаза и улыбнулась. В этот момент она не казалась мне силиконовой куклой и подстилкой, лишенной мозга. Я вдруг увидел ее с другой стороны — стерва и истеричка стала искренней и милой.

— Но теперь я вижу, что ты не способен на любовь. А мышь для тебя такая же игрушка, как и все предыдущие, просто менее обеспеченная. Ты — жестокое чудовище, Герман. Ты извращенное животное, которое ловит в капкан и не отпускает, пока не насытится. Мне жаль, что я… поверила в честность твоих намерений и рассчитывала на нечто большее. — Отправляя мои мысли в нокаут, парировала Валесова.

Она права.

Я потребитель и мудак. Таков мой образ жизни. Таким я решил стать.

— Самое обидное, что женщины вновь и вновь готовы довериться тебе, не смотря на слухи, — Оксана уже оделась и теперь стояла рядом с кроватью, обнимая свои плечи. В ее неживых глазах застыли хрустальные слезы.

Когда дверь за ней захлопнулась, я остался наедине со своими демонами. Что сказала бы моя мама?

Я не стал гордостью для нее. Виталина Амурская вкладывала в меня теплые чувства, веру, искренность, а я расплескал все это, как только пережил главную потерю в своей жизни. Я и так был мерзким идиотом, но после смерти родителей вообще в припадках бился.

Со мной даже работал психолог.

Ничего не помогло. Озлобленный на жизнь, выбрал циничную маску, красивую, скрывающую от внешнего мира мои настоящие чувства и желания. И со временем я разучился снимать эту маску, она стала частью меня, сделала из меня монстра и морального абьюзера.