Спроси свое сердце

ГЛАВА 18

Молли отчаянно хотелось побыть одной, и потому она не сразу отправилась на ранчо. Ей нужно было немного успокоиться, прежде чем она предстанет перед взором Ангелины и Хоакина и — что казалось ей еще более важным — прежде чем увидит своего дядю.

Джейсон Фоли довольно часто встречался с Лилиан Роуз, и меньше всего Молли хотелось, чтобы он рассказал вдове, с каким отчаянием его племянница восприняла разрыв с Сэмом.

Молли поехала на «Дубравные Горы». Вот то болото, где она обнаружила старого Сатана. Наверное, ей не следовало сюда приезжать, решила Молли. Все здесь напоминало ей о Сэме — каждый куст.

Но, с другой стороны, куда бы она не поехала, все равно мысли о Сэме ее не покинут. Каким-то образом она должна все же вытравить его из своей памяти, и чем раньше это случится, тем лучше. Так не все ли равно с чего начинать? Хотя бы вот с этого болота.

После нескольких часов безуспешных попыток избавиться от обуревавших ее чувств, Молли отказалась от тщетной затеи. Она не в состоянии забыть Сэма!

Тогда не остается ничего другого, как свыкнуться с его потерей, словно бы она овдовела. Впрочем, и на самом деле никакой разницы нет, потому что теперь Сэм потерян для нее навсегда. От этой мысли ей стало еще хуже.

Молли вернулась на «Леди Джей» поздно вечером. Ангелина стояла на кухне с обеспокоенным выражением лица.

— Где ты была, hija? Мы волновались.

— Ездила на «Дубравные Горы». Дела, дела! Все дела! Совсем замоталась, перекусить некогда.

Ангелина поняла, это ложь. Молли видела недоверие в ее глазах.

— Присядь-ка, chica, — сказала пожилая мексиканка. — Ты неважно выглядишь.

Молли кивнула и отодвинула стул, решив, что сказать правду будет лучше всего.

— В этом нелегко признаться, Ангелина. Сэм отказался от меня. Он аннулирует наш брак. Сэм попросил покинуть его дом.

— Ни за что не поверю! — Ангелина отвернулась. — Сеньор Сэм не мог так поступить!

Молли почувствовала, что к ее глазам вновь подступают слезы.

— Он не любит меня, Ангелина, в этом все дело. Хочешь — верь, хочешь — нет.

— Я не верю. Что такого ты сделала? Почему он рассердился? Не сомневаюсь, он простит тебя, если ты у него попросишь извинения.

Молли покачала головой.

— Если бы все было так просто! Я ничего особенного не сделала, Ангелина. У него не было причины на меня сердиться. Просто, наверное, он не хочет жить с женщиной, которую не любит.

— Глупости! Не верю ни единому слову! Я видела, как он смотрит на тебя! С такой гордостью, с такой любовью! Все какая-то ошибка!

— Никакой ошибки, Ангелина. Ты не возражаешь, если я не стану ужинать? Я… я боюсь, что не очень голодна, а даже если и голодна, все равно не смогу проглотить ни кусочка.

— Иди, ложись. Я принесу тебе ужин в комнату. Не раскисай! Держи себя в руках, дочка! Вскоре выяснится, что случилось.

Слезы ручьями текли по щекам Молли.

— Пожалуйста, Ангелина, оставь все, как есть! Не вздумай что-либо выяснять! Ты ничего не сможешь изменить. Никто ничего не сможет сделать.

Она повернулась и направилась к двери, намереваясь правдами-неправдами избежать встречи с дядей, что, к счастью, ей и удалось.

Ангелина смотрела Молли вслед. Плечи девушки были удрученно опущены, словно последняя надежда покинула ее.

Ангелина видела Молли такой лишь однажды — когда та была еще девочкой. Было это в день смерти ее матери. Отец предоставил дочь самой себе, вынудив переносить горе в одиночестве. После смерти жены он вообще мало обращал на девочку внимания. Хотя Молли и научилась скрывать свои чувства, Ангелина знала, что она всегда была одинока.

Затем Молли встретила Сэма, и Ангелина стала замечать неуловимые перемены в ее глазах: в них лучилось тепло всякий раз, когда она смотрела на своего мужа. Молли любила его, в этом Ангелина не сомневалась.

Что ж, завоевать любовь Молли было вполне под силу Большому Гринго. Однако, Молли Джеймс любовь давалась нелегко.

Может быть, со временем они разберутся в своих чувствах. Ангелина надеялась, что так оно и будет. Хотела себе в том признаться hija или нет, но Молли, как воздух, как свет, как хлеб — как сама жизнь, нуждалась в любви Сэма.

Ангелина была сердечной женщиной и всем желала добра: и Сэму, и Молли — но Молли в особенности.

Молли жила, работала: ела, спала — все, как в тумане. Дни приходили и уходили — бесконечные часы, проводимые ею в седле. Она разъезжала по своему ранчо от рассвета до заката, стараясь хоть каким-нибудь пустяком, но непременно занять свои мысли, вытеснив из головы болезненные воспоминания.

Она пыталась разлюбить Сэма. Наверняка должны были быть сказанные им слова или дела, которые доказывали бы, что он никогда не любил ее. Молли старалась сосредоточиться на них. Но сколько не копалась она в памяти, не смогла ничего подобного припомнить. Он был ей настоящим мужем, прекрасным любовником и добрым другом.

Все его поступки говорили о том, что он любит ее — кроме записки от Лили, только тот листок бумаги с ровными строчками свидетельствовал не в его пользу. И зачем только она в ярости разорвала записку?

Сейчас Молли жалела, что не может снова на нее взглянуть и перечитать те слова, чтобы убедиться: Сэм не был ей верен. Но в его измену почти невозможно было поверить!

Всякий раз, думая о Сэме, она вспоминала его искренность. Каждое слово, каждая фраза и каждый поступок, казалось, шли от сердца.

Что ж, возможно, он был прекрасным актером, или же просто-напросто спросил свое сердце, как однажды советовал ей, и понял, что вовсе ее не любит.

Как бы там ни было, Молли страдала. Она не могла есть, не могла спать, похудела, и ее волосы больше не сияли прежним медным отливом.

Джейсон Фоли не высказывал своего мнения. Она сообщила ему, что они с Сэмом решили развестись, потому как их брак являлся лишь деловым соглашением, цель которого состояла в заключении контрактов по поставкам леса компании «Рио-Гранд», а контракты были уже заключены, и ничто не мешало им теперь расторгнуть брак.

Джейсону, казалось, не было до всего этого никакого дела. Большую часть времени он проводил с вдовой. Даже если Сэм и был до сих пор влюблен в Лилиан Роуз и хотел бы вернуть прошлое, увы, расположение прекрасной вдовы уже обратилось к другому человеку.

Ну что ж, подумала Молли, раз уж ей суждено томиться по своей потерянной любви, будет только справедливо, если и Сэм помучается тоже.

Мысль о том, что ее муж, пусть даже бывший, вновь добивается любви Лили, вызвала у Молли новый приступ всхлипываний, довольно частых в последние дни.

Она стояла в конюшне, поглощенная жалостью к себе, и расчесывала блестящую гриву и хвост Эль Труэно, как вдруг услышала шаги дяди, приглушенные соломой, рассыпанной по каменному полу.

Что он здесь делает? Какой сегодня день? Последнее время она с трудом отдавала себе отчет, что вокруг происходит.

Джейсон подошел к ней.

— Молли, дорогая, я беспокоюсь о тебе. — Одетый в серые брюки и синий сюртук, он выглядел, как всегда, безупречно.

— Что вы хотите, Джейсон?

— Я хочу знать, что происходит. Я вижу, ты сама не своя.

Он подошел к ней ближе. Молли почувствовала исходивший от него запах хорошего одеколона, что, как ни странно, только усилило ее отвращение.

— Ничего не происходит, просто… э… я слишком занята работой.

Джейсон провел пальцем по ее руке. Молли неожиданно бросило в дрожь.

— Ты всегда очень много работала, дорогая, но не всегда так выглядела. Думаю, твоему мужу следовало бы настоять, чтобы ты больше заботилась о доме, нежели о ранчо. Может, именно поэтому он тебя оставил? Не следует ли тебе научиться женственности, Молли?

Колкость его слов разозлила ее.

— Это не ваше дело, Джейсон!

Его взгляд задержался на ее груди, и Молли увидела вожделение, вспыхнувшее в черных глубинах его глаз. Она вспомнила, что случилось, когда в прошлый раз он застал ее одну в конюшне, и новая волна дрожи сотрясла ее тело.

Попятясь назад, она положила руку на пистолет, лежавший в кармане, и прикосновение к холодному металлу успокоило ее.

Фоли сверлил ее взглядом, и она заметила едва уловимое изменение в его поведении: словно он вел какую-то внутреннюю борьбу и, наконец, сдался.

— Может быть, ты нуждаешься в некотором внимании? — его голос был мягок, а смысл слов не вызывал сомнений.

Молли вытащила пистолет. Слава Богу, сегодня она надела бриджи, потому как намеревалась целый день чистить конюшню, и пистолет оказался на месте — там, куда она его положила — в кармане.

Глаза Джейсона Фоли ощупали ее с головы до ног и остановились на пистолете.

— Я восхищен твоей храбростью, Молли. Ты необыкновенная женщина!

— Убирайся отсюда, Джейсон! Я, не раздумывая, застрелю тебя.

— Я уже говорил однажды тебе, Молли, что ты возбуждаешь во мне нечто такое, с чем я не в силах справиться. Мне не побороть в себе эту непреодолимую страсть, и я не могу больше ее сдерживать. Я хочу тебя, Молли!

— А что ж вдова? Разве Лили тебе не достаточно?

— Лилиан — благородная светская леди. Ты же, Молли, сама страсть, дьявольское отродье! И Господь простит меня, потому что хочу тебя больше самой жизни.

Джейсон приблизился. Молли взвела курок.

— Однажды я позволила тебе подойти к себе очень близко, но больше этого не повторится, не надейся! Еще один твой шаг, и я стреляю!

Джейсон Фоли побледнел. На миг, казалось, его охватила нерешительность, но затем черные глубины глаз снова вспыхнули той жестокостью, которую замечала в них Молли и раньше.

— Я не причиню тебе боли, дорогая, — подманивал он. — То была ошибка. Мне следовало бы не наказывать тебя за страсть, а овладеть твоим возбуждающим в мужчинах желание телом. Иди же ко мне, Молли. Ты узнаешь любовь Господа к себе! Иди!

Молли твердо сжимала в руке пистолет.

— Ты ненормален, Джейсон! Убирайся и оставь меня в покое!

— Хорошо, Молли, — неожиданно согласился Джейсон, делая шаг назад, — я уйду, раз ты настаиваешь.

Он как будто бы уже начал поворачиваться, чтобы уйти, но, сделав вид, что споткнулся, бросился вдруг на нее. Пистолет грохнулся о каменный пол конюшни. Джейсон схватил Молли и толкнул спиной на кучу соломы, сверху придавив своим телом.

Молли вскрикнула, но тут же его губы заглушили ее крики. Рука Джейсона стиснула ей грудь сквозь ткань рубашки, член настойчиво прижался к низу живота.

Молли изо всех сил сопротивлялась. Высвободив одну руку, она стала шарить ею у себя над головой в поисках какого-нибудь тяжелого предмета, который мог бы помочь ей защититься…

Рука Фоли лихорадочно нащупывала пуговицы ее бриджей. Молли попыталась ударить его коленом в пах, но он уклонился от удара.

Джейсон вытащил ее рубашку из бриджей, расстегнул их и просунул руку между ее бедер. Молли почувствовала, как в горле у нее застрял комок.

Она шарила рукой у стены до тех пор, пока не коснулась тяжелого предмета, на ощупь он показался ей металлическим. Ее пальцы сомкнулись, и она занесла руку с тяжелым предметом для удара, как вдруг неожиданно почувствовала, что тело Джейсона больше на нее не давит.

Молли услышала крепкий звук кулака, соприкоснувшегося с телом, затем раздался ужасный стон Фоли. Сэм Бренниган возвышался над кучей соломы, и его лицо было слепой маской ярости.

Снова его кулак с размаху врезался в лицо Фоли. От удара в живот его преподобие упал на колени.

Сэм поднял Джейсона на ноги и вновь ударил, отшвырнув на сосновые перекладины стойла. Фоли рухнул на пол, как бесформенный тюк, и больше не шевельнулся.

Вскочив на ноги, Молли почувствовала, как ее сердце наполняется такой радостью, что она с трудом могла поверить в реальность существования этого мужчины, столь неожиданно вновь возникшего в ее жизни, когда она так в нем нуждалась. Сэм спас ее.

Молли хотела броситься в его объятия, но когда он повернулся к ней, на его лице было такое же безразличие, как и в тот день, когда он прогнал ее из своего дома.

— Я работал на склоне горы, — сказал Сэм, в его голосе не слышалось ни сочувствия, ни участия, — как вдруг услышал твой крик. Сегодня четверг. Я вспомнил, что у Ангелины выходной, — он говорил все тем же монотонным голосом. — Я догадался, что ты одна дома, — Сэм произносил слова ровно, невыразительно, как-то механически.

— Спасибо, — только и сказала Молли.

— Думаю, Джейсон больше тебя никогда не побеспокоит.

Сэм провел рукой по своим белокурым волосам и огляделся в поисках шляпы, слетевшей с его головы во время драки.

Отыскав ее, он отряхнул шляпу от прилипшей соломы и надвинул себе на брови.

— А где пистолет, который я тебе дал?

— Я… я… даже с пистолетом не смогла остановить Фоли. Сэм, я угрожала, но он выбил пистолет у меня из рук. Полагаю, в конце концов, без твоей помощи мне было не обойтись. Ты просто спас меня, Сэм.

Лучше бы она этого не говорила! Но теперь уже было поздно забирать свои слова обратно. Впрочем, не о чем было сожалеть. По крайней мере, ей удалось пробить его скорлупу. От нее не ускользнула вспышка удивления, мелькнувшая на лице Сэм прежде, чем маска безразличия снова вернулась на свое место.

— Я, пожалуй, пойду, — он прошел мимо Молли к своей лошади, слегка задев ее грудь рукой, что вызвало у нее трепет во всем теле.

Сэм взобрался на своего жеребца и бросил в сторону Молли последний взгляд.

— Я предупреждал тебя насчет этих бриджей, — сказал он, но голос его звучал нежно сейчас.

Молли грустно улыбнулась:

— Да, предупреждал.

— Тебе лучше застегнуть их, пока Джейсон не очнулся.

Молли посмотрела вниз и увидела, что ее бриджи на самом деле расстегнуты, и почувствовала, что горячая краска заливает ее щеки.

К тому времени, как она справилась с застежкой, Сэма уже не было. Молли отказывалась замечать холодную дорожку слез, проложившую себе след на переде ее рубашки.

Сэму стоило неимоверных усилий оставить Молли. Каждый четверг он ездил по склону горы, наблюдая за ее домом. Он пытался образумить себя, убеждая, что теперь дела Молли его не касаются. Но приходил четверг, и он снова оказывался на склоне, наблюдая за ранчо.

Уезжал он лишь в том случае, если Молли с работниками отправлялась куда-нибудь из дома. Сегодня, увидев, что Фоли идет в конюшню, Сэм спустился с горы, женский крик подтвердил худшие из его опасений. Он поблагодарил Бога, что оказался неподалеку, чтобы спасти Молли, хотя, возможно, как и в тот день на болоте, она прекрасно справилась бы и без него.

Когда Сэм вбежал в конюшню, то увидел, что Молли готовится размозжить Фоли голову каким-то металлическим предметом, разглядывать который он не стал, поспешив ей на помощь.

Ее замечание о том, что ей не обойтись было без его помощи, не на шутку расстроило Сэма. Нежность во взгляде Молли сказала ему все лучше всяких слов.

Но он не должен пытаться вернуть к себе Молли! Он не может позволить себе этот риск! Эммит выздоравливал, но с таким же успехом он мог бы и умереть, все было делом случая.

Сэм не доверял Молли, и никогда больше, ни в настоящем, ни в будущем, он не сможет ей доверять, что, как это не было странно, не мешало ему любить ее.

Брошенный ею взгляд, полный нежности, постоянно стоял у него перед глазами. Каждую ночь, засыпая, он вспоминал этот взгляд и думал, что, возможно, после того, как они расстались, Молли поняла, что его любит, по крайней мере, хотя бы немного. Он надеялся, что она также еще и сожалеет о подстроенных авариях.

Но как бы там ни было, в одном Сэм был уверен совершенно: он не должен продолжать оставаться мужем Молли Джеймс. Наоборот, ему следовало находиться от нее как можно дальше — чем дальше, тем лучше. Он не должен позволить себе проявить слабость. Слишком велик был риск: под угрозой тогда находились бы здоровье и жизни его рабочих и близких ему людей.

Сэм пересек горный хребет и стал спускаться вниз, направляясь в «Кедровую Бухту». Если очень постараться, то ему не доведется попасть домой до наступления темноты. Чем меньше времени он будет проводить в этом огромном пустом доме в одиночестве, тем лучше.

Сэм отправился шататься по окрестностям, благо дел при желании можно было отыскать сколько угодно.

Ближе к ночи он вернулся домой, вернее туда, где раньше чувствовал себя, как дома. Однако, теперь любимое ранчо «Кедровая Бухта» больше походило на тюрьму. Его мучили воспоминания о Молли: в этой постели он спал с ней, по этим ступенькам нес на руках, в этом тазике Ли Чин приносил воду, когда он стирал кровь с ее тела… тогда он впервые увидел ее пышную грудь и ароматные розовые соски…

Если бы только он мог найти утешение в другой женщине. Не в Лили, нет. Лили больше не привлекала его. В какой-нибудь другой женщине, которая бы утешила его на ночь, а потом бы легко отпустила.

Но даже к этому Сэм не был готов. Воспоминания о Молли еще слишком сильно жгли ему сердце.

Молли и Джейсон пришли к безмолвному соглашению не упоминать ни словом, ни намеком, ни жестом, ни взглядом о его разбитой и распухшей губе и сизо-фиолетовом синяке над глазом.

Но каждый раз, когда Молли видела его перекошенные черты лица, едва заметный огонек веселья вспыхивал в ее глазах и согревал ей сердце. Подарок от Сэма! Именно так она думала о случившемся.

Еще один подарок от Сэма зрел в ее утробе. Самый драгоценный подарок на свете!

РЕБЕНОК.

Вначале Молли отказывалась поверить. У нее была задержка месячных, но такое случалось и раньше. Когда же ее плоский живот слегка округлился, Молли поняла, что подозрения верны. Последние сомнения исчезли, когда по утрам ее стало тошнить, из-за чего она вынуждена была гораздо позднее обычного приступать к работе.

Но все это было неважно! Зато теперь у нее появилась еще одна цель, ради которой стоило жить. Она представляла, каким красивым будет их с Сэмом ребенок. Однажды она сказала Сэму, что у него будут прекрасные дети, и теперь судьба предоставляет ей случай самой в том убедиться.

Молли одевалась в своей комнате, впервые за последние несколько недель испытывая радость, как вдруг Ангелина постучала в дверь, чтобы узнать готова ли она к поездке в город.

Пожилая женщина открыла дверь в тот момент, когда Молли подняла руки, чтобы надеть свое розовое муслиновое платье. Было воскресенье, Молли собиралась в церковь.

Ангелина беглым взглядом окинула фигуру Молли.

— Это хорошо, что ты едешь сегодня в церковь, chica, — сказала она, улыбаясь. — Ты сможешь помолиться, чтобы Господь послал вам с сеньором Сэмом примирение. Теперь тебе нужно думать не только о себе, но еще и о ребенке. Хотя бы ради него ты должна вернуться к мужу.

Молли вскинула голову.

— Ты знаешь?

— До сегодняшнего дня я не была уверена, но сейчас, взглянув на твой живот…

— Впрочем, все это не так уж важно, — перебила Ангелину Молли. — Дом моего ребенка будет здесь, на ранчо «Леди Джей». Какая разница, пошлет ли нам с Сэмом Господь примирение?

— Это очень важно, — возразила Ангелина, — улыбка сбежала с ее лица. — Ребенку нужен отец! Тебе, как никому другому, должно быть известно, что такое — расти полусиротою.

Молли вспылила:

— Я выжила и полусиротою. И он выживет. Или она, не знаю, кто родится.

— Ты на самом деле полагаешь, что сеньор Сэм не попросит тебя вернуться к нему, когда узнает о ребенке?

Молли резко повернулась к Ангелине, бросив одеваться:

— Он не узнает о ребенке. По крайней мере, мне хотелось бы, чтоб он узнал как можно позже. Я не желаю возобновлять брак, в котором нет любви. Ты бы осталась с Хоакином, если бы он не любил тебя?

Ангелина отвела рыжую прядь волос со щеки Молли.

— Возможно, если бы только у меня был ребенок и я желала бы ему добра, — грусть светилась в глазах пожилой женщины.

Молли опустила взгляд.

— Я не ты, Ангелина, и поступлю так, как сочту нужным.

Пришла очередь вспылить Ангелине:

— Но не на этот раз, chica! Ребенок не только твой, но и сеньора Сэма! Или ты сама скажешь сеньору Сэму о ребенке, или это сделаю я. Выбирай!

Мощная грудь мексиканки решительно вздымалась и опускалась.

— Ангелина, пожалуйста, не вздумай! Послушай меня! Так будет лучше… для всех!

Пожилая женщина лишь покачала головой, отвергая ее просьбу.

— Скажи ему, дочка! Лучше будет, если скажешь ты сама, и потому я повременю сообщать ему эту новость. Но имей в виду, я не шучу.

Молли тяжело вздохнула. Ангелина редко шла против ее желаний. Она делала это, лишь если чувствовала непоколебимую уверенность в своей правоте, и в этом случае никогда не отступала.

Что ж, Молли придется сказать Сэму. Ангелина права. Будет лучше, если она сообщит ему новость сама. Но что он ответит? Что предпримет?

Молли не верила, что он захочет вернуть ее в «Кедровую Бухту». В этом Ангелина ошибалась. Сэм Бренниган выбросил ее из своей жизни, как вырванную занозу из пальца.

Но она все равно скажет ему о ребенке и даже позволит после рождения сына или дочери — интересно, кто же сейчас там у нее в утробе? — некоторое время проводить с малышом, если, конечно, Сэм того захочет. А захочет ли он?

Может быть, Сэм вообще не признает ребенка! Нет, на него это будет совсем не похоже, хотя, впрочем, со дня аварии на плотине все его поступки какие-то вроде бы и не свойственные ему.

— Поторопись, hija! — крикнул Хоакин, заглядывая в дверь. — Нам предстоит долгая поездка в город, и я не хочу опоздать на утреннюю мессу.

С тяжелым сердцем Молли взяла свою сумочку и вместе с Ангелиной и Хоакином отправилась в Траке.

Месса проходила в маленькой церквушке Святой Марии, посещали которую местные жители округи и некоторые заезжие путешественники, горнорабочие и лесорубы.

Молли нравилась теплая атмосфера товарищества среди прихожан, спокойная обстановка, благоприятствующая душевному умиротворению, и притягательная личность отца Фитцсиммонса.

Сидя на твердой деревянной скамье, она заметила Эммита и Пейшенс, державших на руках спящую малышку Чарити. Эммит-младший пел в хоре.

Молли намеревалась избежать более близкой встречи с ними. Она пока еще не была к ней готова.

Выходя из церкви по окончании мессы, Молли неожиданно для себя увидела Майкла Локе, он стоял на узком крыльце. Майкл схватил ее за руку, когда она проходила мимо.

— Молли, как я рад вас видеть!

Он был красив, как всегда, коричневый сюртук сидел безукоризненно.

— Я не знала, что вы католик, Майкл!

— Да, католик, но, боюсь, что не очень-то примерный прихожанин. По правде говоря, пришел я в церковь в надежде встретить здесь вас.

Молли посмотрела на свою руку, лежащую в руке Майкла.

— Я польщена, Майкл, — ответила она.

— В самом деле? — улыбнулся он как можно очаровательнее.

— Да, но дело в том, что я… Что могла она ему сказать?

— Что — вы, Молли? Я знаю, вы не живете в «Кедровой Бухте». Ваше замужество, вернее… не замужество… не знаю, как сказать… одним словом, то что вы с Сэмом, будучи мужем и женой, живете порознь, вызывает много разговоров и кривотолков. Я надеялся сегодня выпросить у вас позволения навещать время от времени хозяйку «Леди Джей» на ее ранчо.

Молли отняла руку.

— Боюсь, это невозможно. Я ценю дружбу с вами, Майкл, но у меня на ранчо очень много работы.

— Вы хотите сказать, что у вас ДЛЯ МЕНЯ нет времени, ведь так?

— Нет, конечно, нет, — двусмысленно ответила Молли, и было непонятно, то ли она что другое хотела сказать, то ли на самом деле для Майкла у нее НЕТ времени.

Она взглянула на него и обреченно вздохнула, добавив:

— Правда в том, что сейчас я просто выбита из колеи, и мне нужно время, чтобы прийти в себя, Майкл. Может быть, через несколько месяцев…

— Я мог бы помочь вам, Молли, постарался бы облегчить вам жизнь, сделать ее более интересной…

— Я высоко ценю вашу заботу, Майкл, но мне хотелось бы выкарабкаться на этот раз самой.

«Как, впрочем, и из всех других бед и несчастий, случавшихся в моей жизни», — подумала про себя Молли.

— Хорошо, — согласился Майкл, — пусть пока будет по-вашему, но только запомните, что я всегда к вашим услугам.

Он коснулся губами ее щеки.

— Еще раз спасибо за заботу, Майкл!

Молли сошла с крыльца и направилась к повозке.

— Молли! — услышала она ясный голос Пейшенс и остановилась на полпути.

Хоакин и Ангелина прошли дальше, оставив Молли наедине с подошедшей к ней женщиной, они не узнали в ней невестку хозяйки ранчо «Леди Джей».

— Я хочу поговорить с тобой, — сказала Пейшенс.

— Да… мне самой следовало бы подойти к тебе, чтобы поздороваться, — сказала Молли, — но я подумала, что будет лучше для всех, если… — она не закончила предложение.

— Если — что, Молли? Если ты оставишь Сэма одного бродить по его огромному дому, тоскуя по тебе? Он ведь безумно страдает сейчас от одиночества, и ничто его не радует. Сэм так сильно влюблен в тебя, что едва в состоянии пережить разлуку с тобой.

Молли ошеломленно уставилась на Пейшенс. Оказывается, Сэм сказал своим близким, что это ОНА оставила его, а не ОН ее выгнал! Зачем он солгал? Пытался защитить ее от позора? Или просто боялся осуждения родных?

Как бы там ни было, Пейшенс должна узнать правду.

— Я вовсе не оставляла Сэма, Пейшенс! Это Сэм прогнал меня от себя. Он просто-напросто вышвырнул меня из дома, поручив Ли Чину собрать мои вещи.

Пришла очередь Пейшенс изумиться.

— Сэм… прогнал… тебя? Ничего не понимаю, — пробормотала она.

— Пожалуйста, Пейшенс! Я знаю, ты пытаешься помочь мне, но…

— Сэм прогнал тебя? — все никак не могла прийти в себя Пейшенс. — Этого не может быть!

Молли вызывающе вздернула подбородок.

— Сэм не желает, чтобы я была ему женой. Он попросил меня уйти. Если он и страдает, то вряд ли из-за меня, скорее всего, из-за Лилиан Роуз.

Она подобрала свои юбки и направилась к повозке. Пейшенс, однако, последовала за ней.

— Здесь что-то не так, Молли.

— Не стоит так беспокоиться, Пейшенс. Молли остановилась и повернулась к невестке.

— Мне бы тоже хотелось, чтобы все сложилось по-другому, — сказала она Пейшенс. — Я очень скучаю по вашей семье. Правда, очень, — услышав дрожь в своем голосе, Молли проглотила комок в горле и пошла дальше.

Ясный голос Пейшенс зазвенел у нее за спиной:

— Я намерена выяснить, Молли, что происходит!

Не оглядываясь, Молли взобралась на сидение повозки, оставленные для нее свободным Ангелиной и Хоакином. Она высоко оценила заботу Пейшенс о ней, но было совершенно очевидно, что все бесполезно. Молли была уверена, Сэм легко осадит Пейшенс, сказав ей, что ничего не чувствует к своей бывшей жене. От этой мысли к ее горлу подкатил новый ком.

— Т-тетя М-молли! Тетя М-молли! — жалобный голосок Эммита-младшего, выбежавшего из дверей церкви, колокольчиком раздался у нее в ушах.

Прибежав так быстро, как только это позволяли ему его маленькие ножки, мальчик вскарабкался в повозку и сел рядом с ней. Молли крепко обняла ребенка.

— П-почему т-ты больше н-не п-приходишь к-к нам?

Она заметила некоторое улучшение его речи, и ее сердце затрепетало от радости. Молли гордилась его успехом, это был и ее успех.

— Не могу, Эммит, сейчас я ужасно занята делами ранчо.

Увидев расстроенное лицо малыша, она отвела взгляд.

— Может быть, я заеду как-нибудь на днях. — Молли снова устремила на мальчика взгляд.

— А ты продолжаешь петь различные слова? Мама ведь сочиняет для тебя коротенькие песенки, да? — Эммит кивнул:

— Я-я скучал п-по тебе, тетя М-молли.

— И я скучала по тебе, Эммит. — Она смахнула с ресницы слезинку.

— А теперь беги-ка! Твоя мама ждет своего сынишку!

Мальчик еще раз обнял ее и соскочил с повозки. Хоакин щелкнул кнутом, и повозка тронулась.

Сэм Бренниган прислонился к бревенчатой стене платной конюшни, расположенной напротив церкви через улицу. Он приехал в город вместе с Эммитом и Пейшенс, но, увидев на одной из скамей Молли, немедленно покинул церковь. Молли его не заметила.

Сэм отправился прогуляться по тихим улочкам города и, вернувшись примерно через час, стал ожидать окончания мессы. Он видел, как разговаривали Молли и Майкл Локе, и почувствовал, как в нем вспыхнула ревность, несмотря на все его усилия не обращать никакого внимания ни на Молли, ни на свои чувства к ней. С кем разговаривает его бывшая жена, теперь не его дело, сказал он себе. Какие новые глупости совершает Молли Джеймс, его уже не касается. Но не так-то просто было убедить себя в этом!

Через несколько минут Сэм увидел, как к ней подошла Пейшенс, затем он проследил за встречей Молли и Эммита-младшего.

Сэм не слышал, о чем говорили женщины, но не удивился, когда Пейшенс упрекнула его:

— Так это ты оставил Молли, а не она тебя! — сказала невестка и в ее голосе прозвучали обвинительные нотки, а голубые глаза потемнели от сдерживаемого гнева. — Ты солгал мне! Почему?

— Долгая история, Пейшенс!

— А до ранчо долгая дорога! У нас куча времени.

— Не в присутствии же Эммита-младшего стану я обсуждать с тобой свою семейную жизнь! — возразил Сэм.

— Прекрасно! — нашла выход Пейшенс. — Он поедет на твоей лошади, а ты сядешь со мной в повозку.

Сэм оттолкнулся от стены, слабо улыбнувшись.

— Ты всегда добиваешься своего, не так ли?

— В большинстве случаев, — ответила Пейшенс. — Идем же!

Эммит остановил двуколку возле конюшни и наблюдал за братом и женой с неопределенным выражением лица. Все были рады его чудесному выздоровлению и поражены, как быстро крепкое здоровье и жизненная сила, подаренные Эммиту с рождения, сделали свое дело.

Сэм обреченно вздохнул: возможно, ему следовало сразу сказать Пейшенс правду. Он просто не хотел ничего усложнять, и без того все было так запутано!

Сэм снял свою широкополую шляпу, пригладил ладонью волосы и снова надвинул шляпу на лоб.

— Хорошо, я расскажу, что произошло, но предупреждаю заранее, тебе вряд ли понравится, что я тебе расскажу.

По пути к ранчо он поведал Пейшенс правду о ранении Эммита и «несчастном случае» на лесопилке, не утаив ничего, включая и то, как он попросил Молли покинуть его дом.

— Ты дурак, Сэм Бренниган! — сказала ему Пейшенс, даже не попытавшись скрыть презрительную интонацию в своем голосе.

— Но я не нашел никакого другого объяснения совпадениям! Неужели ты думаешь, я не молил Господа тысячи раз, чтобы он сделал так, чтобы я оказался не прав?

— Впустую ты обвинял Молли! Зря! Она ни в чем не виновата! — Пейшенс выпрямилась на сидение двуколки, расправив плечи, носик вздернулся.

— Но почему, черт возьми, ты так в этом уверена!

— Да потому, что она любит тебя, вот почему! Ни одна женщина не нанесет никакого ущерба мужчине, если она его любит. И уж тем более не станет вредить ему из-за какой-то там древней вражды! Всякая вражда отступает перед любовью.

— Откуда ты знаешь, что она любит меня?

— Иногда я просто диву даюсь, до чего глупы могут быть мужчины! — воскликнула Пейшенс. — Если ты сам этого не видишь, то я, разумеется, не могу заставить тебя увидеть это!

— Нет, я не имею права рисковать чужими судьбами! — возразил Сэм. — Ты сама знаешь, Эммит чуть не погиб, и тяжело был ранен «медвежатник». Нет, я не могу подвергать людей опасности, полагаясь только на твою женскую интуицию! Если бы дело касалось только меня, я бы, пожалуй, еще решился бы рискнуть, но на карту поставлена жизнь других людей, и рисковать я не должен. Молли виновата в этих двух преступлениях, Пейшенс, доказательства мне кажутся весьма убедительными, и давай закончим этот неприятный для меня разговор, — попросил он.

Пейшенс молча смотрела прямо перед собой на дорогу. «Веские доводы» Сэма явно ее не убедили. И когда только Молли успела проложить путь к сердцу Пейшенс также, как и к его собственному, удивился Сэм. Но все это не имело большого значения. Эммит, например, не сомневался в виновности Молли. Он даже глазом не моргнул, подтверждая правдивость слов Сэма.

И сам Сэм не сомневался тоже. Впрочем, не стоило больше о Молли ни говорить, ни думать! «В последний раз», — пообещал себе уже, наверное, в сотый раз Сэм.

Днем, во время работы, ему удавалось забыть о Молли, но долгими одинокими ночами придирчивые подозрения в том, что он ошибся, и эта ошибка стала роковой для его судьбы, начинали сводить Сэма с ума.

Питер еще больше усложнил положение. Хотя к этому времени младший брат уже переехал в Сакраменто и открыл частную адвокатскую практику, он не поленился приехать на ранчо, чтобы отругать Сэма. По-видимому, Пейшенс написала Питеру, объяснив все без обиняков.

— Почему ты не сказал мне? — бушевал Питер, шагая взад и вперед по гостиной. — Я, кажется, член семьи и совладелец ранчо, а потому имел право знать все от тебя лично!

— Да, полагаю, что так, — заметил Сэм.

Он стоял, прислонившись к дубовой отделке камина.

— Я не задумывался прежде, но теперь, поразмыслив, решил, что не сказал тебе правду исключительно из-за твоей чрезмерной симпатии к Молли. Я подумал, что будет лучше, если ты поверишь, что именно Молли хочет расторгнуть наш брак. Я знаю, ты восхищаешься ею. Мне не хотелось запятнать твоего идола.

— Мне жаль разочаровывать тебя, Сэм, но я согласен с Пейшенс. Я не верю, что Молли могла совершить подобные преступления. Даже если подумать о технической стороне этих аварий — испортить довольно сложный механизм, заложить взрывчатку — под силу ли это женщине?

— Но ты же прекрасно знаешь страсть Молли тягаться с мужчинами во всех делах! — напомнил Сэм.

— А тебе никогда не приходило в голову, что это кто-то другой вознамерился сделать так, чтобы ты счел виновной Молли?

— Честно говоря, я об этом не думал, по крайней мере, до сих пор.

Сэм засунул руки в карманы и подошел к окну. Тяжелые тучи бежали по серому небу, порывистый ветер поднимал пыль, несколько сухих листьев упали на дорожку перед домом. Скоро наступит осень, подумал Сэм. Без смеха Молли, согревавшего огромный особняк «Кедровой Бухты», зима, должно быть, покажется ему длиннее, чем обычно.

Сэм повернулся к брату.

— И кто же, по-твоему, может пытаться взвалить вину на Молли? Другими словами, кто, кроме Молли, может желать вреда нам? Разве у нас много врагов?

— Джейсон Фоли, например, — предположил Питер. — Или ты забыл, как он избил свою племянницу за один только ваш поцелуй? Что до меня, то я никогда не забуду, как она лежала на твоей постели вся в крови.

Мускулы сжались на лице Сэма, он тоже вспомнил окровавленное тело девушки. Он пронес тогда Молли в свою комнату и опустил на постель…

Она просила его не раскрывать никому тайну, кто так жестоко обошелся с ней, но позже, надеясь, что братья помогут Сэму присмотреть за Фоли и тем самым уберечь Молли от новых посягательств со стороны дяди, он рассказал им правду после того, как они поклялись сохранить секрет.

— Я не забыл, — ответил Сэм мягко. — Но это же бессмыслица! Как Фоли мог привести Эль Труэно к плотине? Без сомнения, он не достаточно хороший наездник, чтобы скакать на нем верхом. Это же огонь, а не конь!

— Я не знаю, как он привел Эль Труэно к плотине и был ли это вообще Джейсон Фоли. Я только не верю, что в этих преступлениях виновна Молли.

— Если бы все было так просто, Питер! — вздохнул Сэм. — К несчастью, я не могу позволить себе ошибиться. На карту поставлена не МОЯ жизнь, жизнь ДРУГИХ людей. Эммит сейчас мог бы уже лежать в могиле, а Чарли с лесопилки до сих пор еще не приступил к работе, потому что все еще никак не выздоровеет окончательно.

— А как же, Молли, Сэм? Ты подумал о ней? Если ты все же ошибаешься, то можешь представить, что она испытывает сейчас?

Сэм хорошо себе это мог представить. Если Молли чувствовала к нему хотя бы четвертую часть того, что он чувствовал к ней, то она должна была бы уже превратиться в само отчаяние, впрочем, как и он. Однако, обстоятельства складывались крайне неблагоприятно для них обоих.

— Молли в свое время не хотела выходить за меня замуж, Питер, и я сомневаюсь, чтобы она потеряла покой и сон из-за нашего развода.

Говорил Сэм спокойно, но его взгляд метался, как загнанный в клетку зверь.

— Пейшенс так не считает, — мягко возразил Питер. Он подошел к окну и положил руку на плечо брата.

— Подумай об этом, Сэм, еще раз. Ради вас обоих ты должен, черт побери, выяснить правду!

Сэм вспылил:

— Неужели ты думаешь, я не пытался? Я сделал все, что было в моих силах! Я выспрашивал рабочих «Леди Джей», где она была во время аварии, надеясь, что кто-либо из них был с нею в это время. Она была одна! Не исключено, конечно, что Молли искала отбившихся от стада животных. Не знаю. Но послушай! Эммит сказал, что видел кого-то с длинными рыжими волосами, раз. У нее лошади защитная подкова на заднем левом копыте, два. Я нашел пуговицу от ее ботинка на лесопилке, а она утверждает, что никогда там не была, три. Какие еще доказательства тебе нужны?

— Я понимаю, все это свидетельствует не в ее пользу, но все равно не могу поверить в ее виновность. Почему ты не попросишь ее саму объяснить, как следы ее лошади оказались у плотины, а пуговица от ботинка на лесопилке?

— Я не спрашивал ее, — ответил Сэм хриплым голосом, — потому что знаю: что бы она не рассказала мне, я ей поверю.

— Ты ведь любишь ее, не так ли? — Сэм не сдержался:

— Послушай, Питер, ты только все еще больше запутываешь. В угоду своей любви я не могу рисковать здоровьем и жизнью ни в чем неповинных людей!

В конце концов Молли приняла решение и выбрала день. Однажды вечером она подъехала к дому «Кедровой Бухты». Сэм только что вернулся, усталый и грязный, в мрачном расположении духа, которое, впрочем, последнее время редко покидало его.

Перепрыгивая через две ступеньки, он поднялся наверх, умылся и, наконец, голый по пояс, с полотенцем на шее, спустился вниз, чтобы ответить на стук в дверь, который Ли Чин, вероятно, не услышал.

Меньше всего Сэм ожидал увидеть Молли Джеймс.

— Здравствуй, Сэм!

Один лишь вид ее нервной улыбки развеял его усталость. Он распахнул дверь и пригласил Молли войти, не сводя с нее глаз.

— Здравствуй, Молли!

Он окинул быстрым взглядом замшевую юбку и блестящие рыжие волосы и заметил необычную бледность щек.

— Я только сбегаю наверх и накину рубашку, — сказал он.

— В этом нет необходимости, — возразила Молли. — Мой визит займет всего несколько секунд.

«Ну зачем она сказала это!» — отругала себя Молли тут же. Ей с трудом удалось отвести взгляд от его груди и сдержаться, чтобы не погладить завитки белокурых волос на загорелой коже.

Она вспомнила ощущение легкого покалывания этих волос на своей груди, и кровь прихлынула к ее щекам, сменив румянцем бледность.

— Хотя… впрочем… пожалуй… наверное, будет все-таки лучше…

Рот Сэма искривился в насмешливой улыбке, и Молли пришлось пожалеть и об этих словах тоже.

— Хорошо, я все же накину рубашку, — сказал он, но от нее не ускользнула вспышка страсти, мелькнувшая в его глазах, когда он раздумывал над смыслом ее слов. — Устраивайся поудобнее. Попроси Ли Чина принести тебе что-нибудь прохладительное. Я сейчас вернусь.

Молли кивнула, наблюдая, как Сэм поднимается по лестнице в комнату, которая еще недавно была их общей спальней. Она гадала, оставалась ли ночевать вместе с Сэмом в этой комнате какая другая женщина — или другие женщины — после того, как она покинула дом. Мысль железным обручем сдавила ей сердце.

Когда Сэм вернулся, Молли уже сидела на кушетке.

— Ты уверена, что не хочешь что-либо выпить?

— Спасибо, нет. Я хочу побыстрее покончить с одним делом.

Сэм насторожился.

— Покончить… с чем?

— Я бы предпочла, чтобы ты сел. Ты чертовски высокого роста, когда стоишь.

— Не припомню, чтобы ты жаловалась на это раньше, — сказал он, опускаясь в свое любимое кожаное кресло.

— Так то было раньше!

Молли не сводила с него глаз и заметила, что Сэм тоже наблюдает за ней.

— Я пришла, чтобы сказать тебе…

Она нервно хрустнула пальцами и отвернулась к пустому камину.

— Я пришла только потому, что Ангелина заставила меня. Она сказала, если я не скажу тебе, она сама расскажет.

Сэм выпрямился в кресле. Неужели Молли собирается сейчас признаться в своей причастности к «несчастным случаям»? Станет ли она умолять его о прощении? Сможет ли он простить ей тот риск, которому она подвергла жизнь его брата?

— Продолжай, — попросил он.

— Я не хотела, чтобы ты знал, не хотела, чтобы ты брал на себя ответственность, но рано или поздно, ты все равно узнал бы, так что, полагаю, ничего страшного, если ты узнаешь об этом уже прямо сейчас.

Сэм растерялся: все, что говорила Молли, было вроде бы то, и не то, что ожидал он услышать.

— К чему ты клонишь, Молли? — Сэм наклонился, положив спокойным жестом руки себе на колени.

— Не так-то легко это сказать! — призналась Молли.

Она собралась с духом.

— Сэм, я жду от тебя ребенка.

Сэм почувствовал, что у него перехватило дыхание. Из всех вещей, которые он только ожидал услышать, сказанного Молли явно среди них не было. На какое-то время он лишился дара речи.

Молли нерешительно наблюдала за ним. Любой другой отклик обрадовал бы ее больше, чем это холодное равнодушие. Оно почему-то ранило больнее, чем, скажем, обидные слова.

Молча она поднялась с кушетки.

— Теперь я, пожалуй, пойду.

Ее голос вывел, наконец, Сэма из состояния транса.

— Пойдешь? Куда? Ты, действительно, думаешь, что я позволю тебе уйти?

Он подскочил с кресла и остановил ее прежде, чем она дошла до двери.

— Но ведь очевидно, что тебе все это безразлично. Ты кажешься таким…

— Ошеломленным — самое подходящее слово, Молли, — подсказал он.

Сэм взял обе ее руки в свои, и она почувствовала их силу и прежнюю нежность. Воспоминания нахлынули на нее столь стремительно, что стало трудно сосредоточиться.

— Я остановлю бракоразводный процесс. Ты переедешь ко мне обратно. Еще немного ты можешь, конечно, поработать у себя на ранчо, но вскоре я не позволю тебе подвергать опасности жизнь НАШЕГО РЕБЕНКА.

То, как он произнес два простых слова — НАШЕГО РЕБЕНКА — вызвало едва заметную волну дрожи у Молли вдоль позвоночника. Он обрадовался ребенку! Она заметила счастье, засветившееся в его глазах. На сердце у нее потеплело.

Но тут она вспомнила, что и прежде, бывало, он смотрел на нее вот таким же взглядом, однако… Тепло на сердце сменилось болью. Молли отняла свои руки.

— Ты уверен, что я соглашусь вернуться, Сэм? А что ты станешь делать, если я откажусь? Ведь ты сам прогнал меня из своего дома. Теперь же, только потому, что я ношу в себе БРЕННИГАНА, твое отношение ко мне вдруг изменилось. Я вынуждена буду жить в одном доме с тобой и знать, что тебе безразлична и что в любой момент ты можешь вернуться домой и сказать, чтобы я уходила.

Молли изо всех сил пыталась сдержать слезы, но они уже застилали ей глаза, и несколько слезинок все-таки скатились по щекам, как она их не удерживала.

— Я не могу согласиться, Сэм. Я просто не смогу так жить.

Ее слезы разрывали ему сердце. Если она видит его поведение в таком свете, то, не исключено, Питер и Пейшенс правы: Молли невиновна! Может, на самом деле кто-то преднамеренно подстраивает улики, чтобы он взвалил всю вину на нее? И если все иначе, чем он думает, и, действительно, Молли невиновна, то, выходит, он собственными руками разрушил с таким трудом выстроенные между ними отношения! Она никогда больше не сможет доверять ему!

Но, с другой стороны, если она все-таки виновна, как же ему доверять ей? Этот противоречивый клубок нелегко было распутать.

— Если ты вернешься ко мне, детка, то обещаю, что больше ничего подобного не повторится. Ты будешь моею женой навеки.

Сэм безумно хотел обнять Молли, но он сдержался и лишь стер слезинку с ее щеки подушечкой пальца.

Молли покачала головой, отвергая и его предложение, и прикосновение.

— Нет, Сэм! Если я и вернусь к тебе, то только ради ребенка. Но я хочу, чтобы у меня была отдельная от твоей спальня. Я не буду, как прежде, отдаваться тебе по ночам, Сэм, зная, что ты ничего не чувствуешь ко мне, кроме вожделения.

— Ты не имеешь ни малейшего представления, что я чувствую к тебе, детка! Сэм выглядел так, словно собирался поцеловать ее, и хотя ей хотелось этого всем сердцем, Молли отстранилась.

— Я… я должна ехать домой. Ангелина станет беспокоиться. Я… подумаю о твоих словах… как-нибудь на досуге…

— Ты же всегда занята, детка, у тебя нет досуга, а я хочу, чтобы ты и наш ребенок жили здесь, в «Кедровой Бухте». Ты моя жена, Молли.

— Мне кажется, именно ты об этом однажды забыл. — Повернувшись, Молли зашагала к тяжелой дубовой двери, открыла ее и ушла, оставив Сэма один на один с еще одной длинной ночью, и на этот раз у него на сердце лежала тяжесть еще большая, чем прежде. Он начал склоняться к мысли, что ошибся. Молли Джеймс невиновна.