Спроси свое сердце

ГЛАВА 8

Взбежав на крыльцо, Сэм посмотрел на обеспокоенное лицо брата и проследил за его взглядом: фыркающий вороной мерин пританцовывал поодаль от дома.

— Не подпускает меня к себе, — сказал Эммит, мягко заговаривая с лошадью: — Тпру, мальчик, успокойся. Мы не причиним тебе зла.

— Дай-ка я попробую, Эммит.

Сэм почувствовал, как сжимается его сердце, его взгляд упал на маленькую рыжеволосую девушку, изо всех сил вцепившуюся в гриву коня.

— Лошадь знает меня. Может, Эль Труэно позволит мне приблизиться.

Сэм стал осторожно подходить к коню, опасаясь, как бы животное не убежало и не скинуло по случайности свою ношу.

— Спокойно, Эль Труэно. Позволь-ка мне снять с тебя всадницу. Я позабочусь о ней, обещаю, ну же…

Он погладил шею коня и почувствовал, как задрожал Эль Труэно. Конь выкатил глаза, но остался стоять на месте.

— Все хорошо, мальчик, — успокаивал лошадь Сэм. — Молли! Молли! Слышишь меня? Это Сэм.

Он подошел совсем близко к Эль Труэно и принялся снимать девушку со спины коня, как вдруг понял, что ее пальцы мертвой хваткой сжимают гриву лошади.

Густые слипшиеся от крови волосы, свисая, доходили до колен коня.

— Боже милостивый! — ахнул Сэм. — Какой зверь мог сделать это?

Он увидел окровавленную спину Молли, синяки на лице, разбитую и вспухшую губу. Проглотив проклятья, он разжал ее пальцы и взял девушку на руки.

— Сэм? — еле слышно прошептала она.

— Я здесь, Молли.

Ее лицо спряталось на его груди. Он почувствовал, как свежая кровь из ран на ее спине затекает в рукава его рубашки.

Сэм понес Молли к дому, испытывая беспомощную ярость, столь сильного приступа которой у него не было с того самого дня, когда ему стало известно о смерти отца.

Эммит и Питер шли позади, молчаливые, бледные.

— Эммит, пошли кого-нибудь за доктором Уэстоном, — распорядился Сэм.

— Не надо доктора! — неожиданно резко крикнула Молли, вскидывая голову.

— Молли, не глупи!

— Не надо доктора, Сэм, — она облизала пересохшие губы. — Или… или я снова вернусь на лошадь, клянусь!

Сэм глубоко вздохнул и заговорил с Эммитом, уставившимся на Молли в крайнем изумлении.

— Наверняка, мы сможем и сами сделать то, что сделал бы доктор. Хорошо, пусть будет так, как она хочет.

Он обошел багаж Питера и, поднявшись по лестнице, сапогом открыл дверь спальни. Питер бросился вперед, чтобы отвернуть полог.

Сэм положил Молли на кровать лицом вниз и начал осторожно снимать с нее сапоги.

— Скажи Ли Чину, чтобы принес спирт, свиное сало, таз с водой и несколько полотенец. Да! Еще и ножницы, а также марлю!

— Кто она? — спросил Питер, когда Эммит вышел из комнаты.

— Мисс Джеймс, — кратко ответил Сэм, снимая с Молли второй сапог.

Ли Чин прибежал с водой и полотенцами, его черные раскосые глаза стали почти круглыми, когда он увидел на кровати Сэма окровавленную девушку.

— Вот полотенца и вода.

Сэм кивнул, и маленький китаец выскользнул за дверь, покинув комнату.

— Что, черт возьми, по-твоему случилось? — спросил Эммит, подходя к постели.

— Не знаю, но намерен выяснить.

— Пейшенс сейчас у миссис Колби, Сэм, — сказал Эммит. — Похоже, тут без помощи женщины не обойтись… или, быть может, ты прикажешь Ли Чину обработать раны девушки?

— Я сам обо всем позабочусь, — бесстрастно сказал Сэм.

— Но… — возразил Эммит и осекся, встретив взгляд, полный решимости.

Даже если бы у Сэма и не возникло подозрение, что избиение девушки как-то связано с их поцелуем, то и тогда он не позволил бы никому другому позаботиться о ней. Мысль о своей причастности к ее несчастью не давала ему покоя.

— Мы подождем внизу, — сказал Питер.

Бледность лица молодого человека свидетельствовала, что Молли выглядит даже хуже, чем показалось его старшему брату, который в лице не переменился.

Сэм кивнул, и Эммит с Питером вышли. Когда за ними закрылась дверь, Сэм склонился над девушкой, тихо лежавшей на кровати. Молли открыла глаза. Она смотрела прямо перед собой — в пустоту. Как хотелось Сэму знать, о чем она думает!

— Все будет хорошо, детка. Сейчас я промою раны и смажу их.

— Можно мне немного воды? — спросила она, с трудом сглатывая слюну.

— Конечно.

Он приподнял ей голову, поднес чашку к ее губам и слегка наклонил. Прохладная вода освежила Молли.

— Спасибо, — прошептала она, закрыла глаза и погрузилась в блаженное забытье.

Сэм воздал хвалу Господу за то, что он ниспослал ей сон и тем самым облегчил ее страдания. Он ловко отрезал куски окровавленной ткани, некогда бывшей одеждой. Сэм старался сохранять спокойствие и присутствие духа, но руки у него дрожали.

Перевернув Молли на спину, чтобы снять остатки рубашки, он задержал взгляд на ее полной, красивой формы груди. Ароматные розовые соски, словно нежные бутоны, увенчивали вершину каждого холма, и, несмотря на то, что Сэм изо всех сил противился, образ увиденного не покидал его даже после того, как девушка снова легла на живот.

Он осторожно стянул грубые бриджи с ее ягодиц и постарался не замечать их округлости. Решив как можно меньше задевать девичью скромность, он оставил неснятыми кружевные трусики, но заметил, что и под ними хлыст разрезал нежную плоть.

Сэму с трудом удавалось сдерживать ярость, но пока что другого выхода у него не было. Однако, когда он узнает, кто посмел так жестоко обойтись с девушкой, изобьет этого человека до полусмерти!

Сэм смыл кровь со спины Молли, осторожно прополоскал слипшиеся концы рыжих локонов и отодвинул в сторону густую массу волос, чтобы обработать раны и под ними.

Вода в тазу стала красной. Предвидя необходимость менять воду, Ли Чин несколько раз появлялся с тазиком чистой воды и полотенцем, затем принес свиное сало, спирт и бутылку виски.

Снова оставив Сэма наедине с девушкой, Ли Чин в очередной раз закрыл за собой дверь.

Молли подскочила при первом же мучительно обжигающем прикосновении ткани, смоченной в спирте, к израненной спине, и во второй раз Сэм увидел ее пышную грудь

— Извини, детка, — сказал он, мягко укладывая снова девушку на постель.

На мгновение Молли пришла в замешательство. Где она? И почему ее спина горит, как в аду? Но она узнала бородатое лицо Сэма и слегка расслабилась, почувствовав себя в безопасности, хотя сама не понимала — почему.

Вместе с воспоминанием о том, что произошло, к ней вернулось немного сил. Опустив глаза, Молли увидела свою обнаженную грудь и, крепко прижав к себе подушку, покраснела с головы до пят.

Сэм до пояса натянул на нее простыню.

— Выпейте, это поможет вам уснуть, — сказал он ей, протягивая виски. — Я знаю, сейчас вас, как адское пламя, жжет боль, но, боюсь, у нас нет выбора. Мы должны промыть и обработать ваши раны, чтобы не осталось сомнений насчет того, попала ли в них инфекция. Так сделайте же несколько глотков. Я помогу вам приподняться.

Молли подчинилась, проглотив немного виски из чашки, которую Сэм держал перед ней, и поморщилась, когда от огненной жидкости загорелось у нее все внутри. Однако, хотя спину по-прежнему жгло, головокружение отступило. От одного того, что она в безопасности, Молли уже чувствовала себя лучше.

— Ну как? — спросил Сэм.

Она заметила озабоченное выражение его лица.

— Завершим дело?

Молли кивнула, и он продолжил обрабатывать ее раны спиртом. Свирепая боль пронзала Молли, и с каждым прикосновением к телу девушки Сэм вздрагивал, как и она.

Закусив подушку зубами, Молли давила в себе крики, рвущиеся из горла. Испытывая невыносимые муки, она закрыла глаза, изо всех сил пытаясь стоически вытерпеть эту пытку, и сдерживалась — до тех пор, пока Сэм не отвернул простыню и не спустил трусики ей на бедра.

Забыв о боли, она взвилась от возмущения.

— Что, черт побери, вы делаете? — вскричала Молли.

Уголки рта Сэма приподнялись в насмешливой улыбке.

— Прикладываю спирт к вашему мягкому месту и, пожалуйста, позвольте мне продолжить. Обещаю, что закрою глаза.

— Но как же тогда вы определите, где раны? — не поверила его обещанию Молли.

— На ощупь, — ответил Сэм.

— Час от часу не легче! — вздохнула девушка. Зная, однако, что у нее нет выбора, Молли только крепче прижала подушку к груди и постаралась побороть прилив смущения, нахлынувшего на нее.

Пальцы Сэма, ощупывая, отыскивали следы ударов хлыста и смазывали их спиртом. Вскоре, однако, Сэм вернулся к ранам на спине, и Молли уже ни о чем другом не могла думать, кроме как о горящих углях, жгущих ее тело.

И снова она сдерживала стоны.

— Вам станет легче, если вы позволите слезам пролиться, — посоветовал Сэм.

Он заткнул бутылку со спиртом пробкой и отставил ее в сторону.

— Я никогда не плачу. Я даже не помню, как это делается.

— Никогда? — удивился Сэм, завершая врачевание. В отличие от спирта свиное сало смягчало, а не жгло.

— С тех пор, как умерла мама, — ответила Молли. Она отвела глаза, не желая встречаться со взглядом сына человека, от руки которого погибла ее мать. Сердце Сэма сжалось тревожно.

— Сало снимет жжение, — пообещал он, погружая в жир пальцы. — Потом я перебинтую вас, и вы заснете.

Он смазывал ей спину и чувствовал, что под его руками мышцы расслабляются все более и более.

К нему вернулась ярость. Какой подлец позволил себе подобное?

— Прежде чем я уйду, Молли, я хочу, чтобы вы сказали мне, кто это сделал.

Его рука слегка дрожала оттого, что он пытался сдержать гнев.

— Нет.

— Нет? Что значит «нет»? Я хочу знать, кто, черт побери, посмел так поступить с вами!

Сэм стиснул зубы, с трудом сохраняя спокойствие.

— Это не ваше дело, Сэм. Я позабочусь обо всем сама, как только представится возможность.

Сэм окинул неторопливым взглядом лежащую на кровати маленькую женщину. Она позаботится обо всем сама! Это, конечно же, шутка.

— Что, черт возьми, заставляет вас думать, что во второй раз вы справитесь с этим ублюдком лучше, чем в первый?

Когда Молли обратила на него свои огромные голубые глаза, он увидел в них холодную решимость.

— Потому что в следующий раз у меня в руках будет ружье.

Глубоко вздохнув, Сэм встал на колени рядом с кроватью.

— Послушайте меня, Молли! Позвольте мне помочь вам! Скажите, кто это сделал.

— Нет.

Сэм вздохнул.

— Ну, тогда хотя бы скажите, почему он это сделал. — Молли не ответила.

— Все случилось из-за того, что произошло между нами сегодня, да?

Он нежно прикоснулся ладонью к ее щеке, заставляя посмотреть ему в глаза, и Молли посмотрела, но по-прежнему никакого ответа не последовало.

— Да? — крикнул он. Она закрыла глаза.

— Скажите же мне, черт возьми!

— Да, — прошептала она. — Он видел, как мы целовались.

— Кто? — спросил Сэм, чувствуя, что сейчас задохнется от ярости. — Кто видел, как мы целовались? Хоакин? Нет, он никогда бы не поднял на вас руку.

Она покачала головой:

— Я не могу сказать. — Внезапно Сэм догадался.

— Его преподобие, — сказал он, и голос его при этом был таким низким и холодным, что Молли вздрогнула. — Он был на вечеринке. Я разговаривал с ним немного. Он ваш опекун, ведь так?

— Послушайте меня, Сэм!

— Это сделал Джейсон Фоли.

— Послушайте меня! — крикнула Молли. — Никто не должен знать о том, что случилось. Я приложила слишком много сил, чтобы завоевать уважение работающих на ранчо мужчин. Слух о том, что меня избил дядя, все разрушит. Они сочтут, я слаба настолько, что не могу себя защитить. Я не хочу, чтобы они узнали, как Фоли поступил со мной.

Она смотрела на него с таким отчаянием в глазах, что ярость Сэма несколько поостыла.

— Я должна прежде всего думать о «Леди Джей», — сказала Молли. — Пожалуйста, Сэм, обещайте, что никому не расскажете о случившемся и не сделаете ничего, что меня выдало бы.

— Молли, вы же не можете требовать от меня, чтобы я это так оставил. Ведь все это произошло по моей вине.

— Вам придется это так оставить, Сэм. Я не могу рассказать даже Хоакину. Он убьет Фоли.

— И я не стану его винить. Молли взяла Сэма за руку.

— Вы не знаете, где я могла бы остаться на несколько дней, до тех пор, пока не почувствую себя лучше настолько, что окажусь в состоянии вернуться домой? Я знаю, что прошу от вас очень многого, но мне не к кому больше обратиться за помощью.

— Мы соседи, Молли, и должны помогать друг другу. Я знаю, вы не считаете так, но совершенно напрасно.

Молли почувствовала, как волна раскаяния захлестывает ее.

— Но, может быть, все-таки вы отвезете меня в Траке? Я остановлюсь в отеле.

— Глупости, Молли! Вы останетесь здесь.

— Вы не понимаете, Сэм. Даже если вы мне поможете, это ничего не изменит. Я имею в виду… тяжбу и все остальное. Я должна довести дело до конца. Я должна.

Сэм смотрел с недоумением. Глаза Молли, казалось, умоляли понять ее. Молча он перебинтовал ей раны и тихо направился к двери.

— Отдохните немного, — сказал он, останавливаясь. — Я пошлю человека в «Леди Джей». Он скажет вашему ОПЕКУНУ, что Пейшенс заболела, и вы согласились остаться с ней на пару дней. Уверен, он поймет.

— Спасибо, — прошептала Молли. Последний раз взглянув в ее большие голубые глаза, Сэм вышел из комнаты.

Эммит и Питер одновременно поднялись, когда Сэм спустился в гостиную.

— Как она? — спросил Эммит.

— Думаю, с ней будет все в порядке. Шрамы останутся на некоторое время, но, полагаю, не навсегда. У нее, кроме того, сильный ушиб головы. Мы должны позаботиться о ней.

Сэм тяжело опустился в свое любимое кожаное кресло, а два младших брата вновь сели на кушетку.

— Кто сделал это? — спросил Эммит.

— Она не говорит, — уклонился Сэм от ответа, сдерживая новую вспышку ярости.

Эммит так и подскочил с кушетки, едва услышав слова брата.

— Почему, черт возьми, она не говорит?

— Мисс Джеймс боится, что произошедшее подорвет уважение, которым она пользуется среди мужчин, работающих на ранчо. Она больше беспокоится об этом чертовом ранчо, чем о себе. И хуже всего, что она права. Ей пришлось затратить слишком много времени и сил, чтобы убедить мужчин работать под ее началом! Все это только лишний раз подтверждает, что Молли всего лишь женщина.

— Иногда я сомневаюсь в этом, — произнес Эммит. — Большинство девушек на ее месте плакали бы и причитали. А она? «Не надо доктора! — говорит. — Не то вернусь на лошадь!» Надо же! Что за выдержка у этой девушки! Впрочем, и в тот день, когда ты хватил ее в челюсть, она не раскисла.

— Что? — пришла очередь Питера вскочить на ноги. Обвиняющим взглядом зеленых глаз он уставился на Сэма.

— Ты… хватил ее в челюсть?

— Остынь, Питер, — нервно вздохнул Сэм, испытывая приступ прежнего раскаяния. — Она обстреляла нас на перевале. На ней тогда были эти же чертовы бриджи, что и сегодня. Я принял ее за мужчину.

— В жилах этой девчонки течет ледяная вода вместо крови, — сказал Эммит.

Покачав головой, он снова опустился на кушетку.

Сэм вспомнил окровавленную спину Молли, но не стал утверждать, что брат не прав в отношении ледяной воды.

— Мисс Джеймс просит, чтобы мы помогли ей скрыться где-нибудь на несколько дней. Из соображений приличия она не может остаться у меня. Как, по-твоему, Эммит, Пейшенс не станет возражать, чтобы Молли стала ее гостьей?

— Пейшенс здорово разозлилась, услышав о затеянной мисс Джеймс тяжбе, — признался Эммит. — Ты же знаешь, Сэм, как близко к сердцу она принимает все, что касается семьи. Но, думаю, теперь, когда девушка так нуждается в помощи, судебный процесс не состоится, и в таком случае Пейшенс, должно быть, согласится. Она никогда ни на кого подолгу не держит зла.

— Судебный процесс не будет прекращен, — сказал Сэм. — Мисс Джеймс ясно дала это понять. Но мы все равно не можем взять и выгнать ее из моего дома, какие бы прошлые дела она не ворошила и какие новые тяжбы не затевала. Кроме того… это моя вина, что она сейчас в таком состоянии.

— Твоя вина?! — воскликнул Питер. — Ей-богу, вся эта история с каждою минутой становится все запутаннее! Как случилось тебе оказаться во всем этом замешанным?

Сэм взъерошил себе волосы.

— Я ездил сегодня повидаться с ней, чтобы вернуть гребень, который она потеряла на недавней вечеринке. Во всяком случае, таков был предлог. На самом деле я хотел убедить ее отказаться от тяжбы. Боюсь, я слишком вспылил и… ну, в общем… я поцеловал ее.

— Ты поцеловал ее? — переспросил недоверчиво Эммит, с трудом представляя себе, как можно поцеловать мисс Джеймс.

— Да, — взгляд Сэма встретился с изумленным взглядом брата. — И уверяю тебя, Эммит, у леди вовсе не ледяная вода вместо крови.

— Мне кажется, она довольно красива, — вставил Питер, одобрительно подмигивая Сэму.

— Предупреждаю тебя, — Эммит подошел и остановился перед кожаным креслом, в котором сидел Сэм, — от этой женщины не жди ничего, кроме неприятностей. Пейшенс будет очень далека от радости или же восторга, когда ей всучат Молли Джеймс.

Впервые Сэм улыбнулся:

— На этот счет не беспокойся, Эммит! Мисс Джеймс знает, как найти подход к людям, и, поверь, очарует тебя прежде, чем ты поймешь, что происходит. Пейшенс будет трудно устоять перед обаянием мисс Джеймс.

— От нее одни неприятности, говорю тебе! Взять хотя бы эту суматоху! Мы в растерянности! А ее волнует только ранчо! Никогда не видел никого, кто бы так чертовски решительно был настроен добиться успеха.

На этот раз усмехнулся Питер:

— Не считая Сэма! Разве не помнишь, как был настроен Сэм, когда вернулся с войны и застал наше ранчо в запустении?

Сэм с Эммитом громко расхохотались.

— Верно подмечено, парень, — сказал Сэм. — Постараюсь не забывать об этом!

Он поднялся и направился к двери.

— А сейчас, пожалуй, пойду-ка я позабочусь о лошади мисс Джеймс, иначе не избежать и моей спине хлыста, если что-либо случится с Эль Труэно.

Сэм снял шляпу с вешалки и зашагал к выходу из дома.

— Вы были очень добры, позволив мне остаться у вас, миссис Бренниган.

Два дня Молли жила в доме Эммита и Пейшенс. Ее спина уже немного зажила, а голова почти не болела. Она намеревалась завтра вернуться к себе на ранчо.

— Мы соседи, мисс Джеймс, а соседи должны помогать друг другу, — темноволосая женщина склонилась над вышиванием.

Они сидели на просторной крытой террасе большого бревенчатого дома.

— Именно так говорит Сэм.

— Сэм — хороший человек, мисс Джеймс. Быть может, вам следует прислушаться к тому, что он говорит.

На замечание женщины Молли ничего не ответила, но уколы совести все больше беспокоили ее.

Сэм был добр к ней и заботлив, а она только и делала, что доставляла ему и его семье неприятности.

Но это же ведь не сравнимо с тем горем, которое Бренниганы принесли Джеймсам!

— Правда, никто из вашей семьи никогда не умел быть хорошим соседом, — сварливо добавила Пейшенс, — так что нет смысла ждать чего-либо подобного от вас, мисс Джеймс.

Она подняла свое пышное тело с кресла-качалки.

— У меня на плите варенье. Извините меня. Молли кивнула, не сомневаясь, что от нее намеренно отделываются. Пейшенс Бренниган с трудом выносила ее, отказываясь обращаться к ней иначе, как мисс Джеймс, и предпочитая сводить все разговоры к паре малозначащих фраз, а еще лучше — вообще избегать разговоров.

Она была женщиной полной, но не потерявшей фигуру, и Эммит, Молли видела, находил пышное тело своей жены более, чем привлекательным.

За два дня, проведенные в доме, Молли обнаружила, что супруги, имея уже двух прелестных детей, столь же отчаянно влюблены друг в друга, как жених с невестою в день свадьбы.

Иногда, наблюдая за ними, ей трудно было не испытать зависть.

Эммит и Пейшенс хорошо подходили друг другу. Они оба не получили в молодости хорошего образования, но, казалось, это им вовсе не мешало жить и не волновало нисколько.

Супружеская пара была нежной, любящей и преданной своему дому, причем и Эммит, и Пейшенс прямо-таки боготворили Сэма.

Молли казалось, что каждый из Бренниганов получил в своей жизни именно то, чего хотел добиться: у Сэма была его империя — ранчо; у Питера — хорошее образование и прекрасные возможности для карьеры; а у Эммита — дом, семья.

— 3-здр-равств-вуйте, м-мисс Д-джеймс, — маленький мальчик, Эммит Сэмьюэль, присел на крыльце с ней рядом.

— Здравствуй, Эммит! Как твои дела?

— П-прек-красно.

Эммит-младший говорил мало. Вначале Молли удалось добиться от него только улыбки, но к полудню второго дня, почувствовав доверие, он стал с ней разговаривать — из любопытства и симпатии.

В свои семь лет Эммит был очень похож на мать. У него была светлая кожа, мягкие каштановые волосы и ласковые голубые глаза. Ребенок был более хрупок сложением, чем его отец, но широкие в будущем плечи и красивый рот Бренниганов угадывались безошибочно.

— Твоя мама сегодня варит варенье. Думаешь, она позволит нам с тобой помочь ей?

Маленький мальчик улыбнулся до ушей и энергично закивал:

— И-из к-кр-рыжовника.

Он погладил себя по животу. Малыш обожал варенье.

— Я тоже люблю из крыжовника, — сказала Молли, — особенно, когда варенье еще теплое.

Она подала ему руку, и Эммит взялся за нее, поведя гостью в заднюю часть дома, где его мать, мурлыкая что-то себе под нос, склонилась над большой черной плитой. Двухмесячная Чарити-Энн гулила в колыбели в углу.

Пейшенс Бренниган взглянула на сына и гостью, вторгшихся в ее святилище — кухню. Она не хотела испытывать к Молли Джеймс ничего, кроме неприязни, но увидев сейчас девушку держащей за руку Эммита-младшего, почувствовала, как ее решимость ослабевает.

Каким чудом удалось мисс Джеймс так быстро завоевать симпатии ее сына и добиться привязанности мальчика к себе? Ребенок обычно избегал чужих людей, опасаясь их, зачастую жестоких, замечаний о его заикании.

Но к Молли он почувствовал доверие почти сразу же! Однако, какова бы ни была причина, но факт оставался фактом: хорошенькая рыжеволосая девушка покорила сердце ее мальчика.

— Не можем ли мы чем-нибудь помочь? — спросила Молли. — Боюсь, я не слишком-то много знаю о том, как готовится варенье, но была бы счастлива научиться его варить.

Пейшенс посмотрела на Молли и подумала о ее матери, любви которой лишена была девочка с ранних лет. Кому было научить ее готовить варенье?

Пейшенс испытала неожиданный прилив материнской нежности. Молли была лишь на шесть лет моложе Пейшенс, но с этакой бесхитростной улыбкой и огромными голубыми глазами, казавшимися очень наивными, она была похожа на дитя. Не удивительно, что Сэм так увлечен ею! Пейшенс заметила это по его карим глазам — по тому, как они искрились, когда он привез девушку в повозке в дом брата.

Если бы у мисси Джеймс была бы хоть капля разума, она бы прекратила вести себя, как мужчина, и начала бы завлекать Сэма. От этой мысли Пейшенс поморщилась. Не хватало ей только невестки из семейства Джеймсов!

— Кто-нибудь дома?

Пейшенс узнала мягкий голос Питера, доносившийся из гостиной.

— Мы здесь, — отозвалась она. — Иди сюда, все равно уже здесь и без тебя целое столпотворение.

Питер прошел на кухню. Высокий и красивый, он был в сером сюртуке и темно-синих брюках. Оценивающим взглядом он окинул Молли, на которой было нежно-розовое батистовое платье, одолженное ей Пейшенс Его лицо осветилось одобрительной улыбкой.

— Здравствуйте, мисс Джеймс. Сегодня вы выглядите намного лучше.

От Молли не ускользнул его оценивающий взгляд.

— Вы имеете в виду, что на мне платье, а не бриджи, мистер Бренниган, или же мое самочувствие?

Улыбка Питера стала более робкой.

— Я… я вовсе не хотел вас обидеть, мисс Джеймс.

— Эй-ка, вы трое, прочь из кухни, — сказала Пейшенс, замахнувшись деревянной ложкой. — Разве что только… Эммит, ты хочешь варенья?

Эммит-младший радостно кивнул и подбежал к столу, в то время как Молли с Питером направились в гостиную.

— Сэм отослал записку, которую вы написали Хоакину, — сообщил Питер.

— Мистер Бренниган очень добр ко мне, — Молли присела на диван.

Написала она Хоакину, потому что последнее время у Ангелины стало портиться зрение, и читала пожилая мексиканка теперь с трудом.

Записка подтверждала сообщение Сэма, что Пейшенс заболела и нуждается в помощи мисс Джеймс. Молли знала, что супружеская чета Санчесов будет удивлена ее решением помочь миссис Бренниган, но, в конце концов, Ангелина и Хоакин уже давно отказались понимать что-нибудь из того, что делает Молли.

— Вы позволите? — Питер указал на место рядом с ней.

— Конечно.

— Мисс Джеймс, я пришел, чтобы просить вас пересмотреть ваше решение о земельной тяжбе, тем более, что, будучи адвокатом, могу с уверенностью сказать: дело вам не выиграть. Перевал значится в документах, как «Леди Джей», так и «Кедровой Бухты». Дорогой через перевал многие годы пользуются обе семьи, и мне кажется, решение о совместном владении перевалом было довольно мудрым. С вашим обращением в суд вся эта ужасная история — думаю, вы знаете, о чем я говорю — снова будет вытащена из забытья. Сплетни и кривотолки нанесут ущерб обеим семьям.

— У меня нет семьи, мистер Бренниган.

— Но вы же не хотите вновь пережить позор прошлого?

— Я хочу вернуть себе то, что принадлежит мне по законному праву, мистер Бренниган.

Она остановила на Питере свой решительный взгляд.

— Не забывайте, у нас на перевал столь же законные права, как и у вас.

— Думаю, лучше предоставить суду решить этот вопрос.

— Неужели же нет таких слов на свете, которые убедили бы вас прислушаться к голосу разума?

Искренность Питера обезоруживала, что, однако, лишь укрепило решимость Молли.

— Боюсь, у нас с вами разные понятия о разуме. Постарайтесь не забывать об этом!

Она отвернулась.

Питер смело, пользуясь тем, что Молли отвернулась, оглядел девушку.

— В присутствии такой красивой леди, как вы, мисс Джеймс, трудно помнить даже свое собственное имя, тем более уж то, что у нас с вами разные понятия о разуме.

Не придавая особого значения комплиментам молодого человека, Молли все же, смягчившись, повернулась к нему лицом, почувствовав себя неловко.

— Но, Питер, я… Ох, простите, вы застали меня врасплох!

— Не извиняйтесь! Мне нравится, что вы произнесли мое имя, мисс Джеймс. Могу и я называть вас по имени?

Молли не собиралась обращаться к нему столь фамильярно, но теперь у нее не было другого выхода, кроме как позволить ему и себя называть по имени.

— Конечно!

И как только с ее губ сорвалось его имя?

Питер Бренниган был чрезвычайно привлекательным молодым человеком. Молли предполагала, что он всего на несколько лет ее старше. Он был высоким и стройным, светло-каштановые волосы обрамляли красивые изгибы бровей и умные зеленые глаза.

— Сколько еще вы пробудете у нас? — спросил Питер.

— Я покину вас завтра.

Она с ужасом думала о том, что снова встретится с дядей, но не могла же она вечно оставаться в доме Эммита и Пейшенс!

Спина Молли порой еще ныла, но боль в голове прошла. Нужно было возвращаться.

— Так скоро? Я надеялся, что у нас будет время познакомиться ближе, но вы уезжаете уже завтра. Как вы отнесетесь к тому, что я попрошу позволения навещать вас в «Леди Джей»?

— Я… — Молли растерялась.

Низкий голос Сэма, раздавшийся из открытой двери, прервал их беседу.

— Из собственного опыта могу уверить тебя, парень, что будешь ты принят не слишком благосклонно, если только, конечно, тебе не удастся убедить мисс Джеймс не доводить гостя до бешенства и… до поцелуя.

Сэм окинул взглядом молодую женщину, сидящую на диване. Лицо Молли вспыхнуло, и Сэм понял, что она кипит от возмущения.

Он не винил Молли ни в чем и не собирался сердить. Ему очень хотелось увидеть ее сегодня — слишком сильно даже, пожалуй, хотелось увидеть.

Но он застал рядом с ней своего брата, открыто выражающего свое намерение ухаживать за девушкой, и в его душе проснулся демон ревности, удививший Сэма несказанно.

— Мистер Бренниган, — Молли обратила разъяренный голубой взгляд на Сэма, — я напоминаю вам еще раз, чтобы вы не вмешивались в мои дела. Тем не менее, Питер, ваш брат прав. Не думаю, что для нас с вами это хорошая идея — становиться близкими друзьями. Я и так уже у вас в долгу за помощь, которую вы мне оказали. Мне очень бы хотелось уладить все имущественные разногласия между «Леди Джей» и «Кедровой Бухтой», и когда это случится, быть может, мы на самом деле станем более дружественно относиться друг к другу. Пока же…

— Питер, — строго сказал Сэм, — полагаю, Эммит хочет, чтобы ты сегодня поехал с ним в город.

— Но сегодня же суббота, — возразил Питер, — а по субботам ты всегда ездишь в Траке! Или ты не едешь сегодня в Траке?

Карие глаза Сэма потемнели от коварства брата.

Было очевидно, что Молли прекрасно поняла значение его слов. Он решил играть в открытую:

— Миссис Роуз на несколько недель уехала в Сан-Франциско, если это то, что ты имел в виду.

Сэм, разумеется, не упомянул об огромном облегчении, которое испытал, получив записку Лили. Он еще до получения этой записки принял решение не видеться некоторое время с вдовой — только не сейчас, когда Молли от него так близко! Записка освобождала Сэма от необходимости объясняться с миссис Роуз.

Его голова совершенно была занята мыслями о маленьком и хорошеньком рыжеволосом существе, поселившимся на короткое время в доме его брата. Даже любовное мастерство вдовы не могло поколебать его и заставить изменить решение. Ему необходимо было время, чтобы разобраться в своих чувствах.

Питер поднялся с дивана.

— До свидания, Молли, — сказал он, намеренно сделав ударение на имении девушки, и от Сэма не ускользнул смысл, вложенный братом в простую фразу прощания.

Питер направился к двери, не оглядываясь. Услышав, что экипаж тронулся, Сэм подошел к Молли. Она в напряжении сидела на диване.

— Если я извинюсь перед вами за слова, сказанные Питеру, вы перестанете так смотреть на меня? — насмешливо спросил Сэм.

Под ее гневным взглядом неожиданно он заметил глубоко спрятанную боль, и он выругал себя за глупость.

Молли могла быть одной из Джеймсов, могла носить бриджи вместо платья, но, все равно, в душе, Сэм убедился в этом, она была истинной леди.

— Вам не стоит беспокоиться, мистер Бренниган, и обременять себя извинениями. Я уверена, мнение вашей семьи обо мне и без того уже достаточно низко, так что мне не грозит упасть еще ниже в глазах вашего брата, какие бы замечания вы не отпускали на мой счет.

Сэм сел рядом с ней, взял ее застывшие пальцы в свои и нежно потер их о свои губы и согревал ее руку своим дыханием до тех пор, пока не почувствовал, что Молли расслабилась.

— Между нами и так слишком много недоразумений, и поэтому мне не хотелось, чтобы мой младший брат стал еще одним.

— Ну и что означают ваши слова? Не могли бы вы мне пояснить их?

— Это означает, МОЛЛИ, — сказал он, намеренно называя ее по имени, — что мне нужно некоторое время, чтобы понять, что происходит между нами, а потом я непременно поясню вам, что я имел в виду.

Молли была потрясена его признанием. Пораженная, она смотрела на Сэма совершенно ошеломленно. Не хочет ли мистер Бренниган сказать, что испытывает к ней… некоторое чувство? Нет! Этого не может быть! Хотя бы потому, что постель с ним делит прекрасная вдова, с которой не сравниться Молли.

— Боюсь, я не понимаю, что вы имеете в виду и на этот раз, мистер Бренниган. Между нами…

— Сэм, — поправил он.

— Между нами ничего нет и быть не может, МИСТЕР БРЕННИГАН.

— Должен ли я понять это так, что вы всегда позволяете мужчинам целовать себя подобным образом, как это сделал я?

Молли не знала, что ему ответить. Она растерялась.

— Я отказываюсь обсуждать это с вами.

Молли теребила свою юбку и пыталась сдержать стук сердца, который, возможно, был слышен не только ей, но и Сэму.

— Хорошо, Молли, пусть пока будет по-вашему. — Молли промолчала, опасаясь и в третий раз признаться, что не понимает, о чем говорит Сэм.

— Эммит сказал, вы завтра уезжаете, — решил сменить тему ее собеседник. — Вы уверены, что достаточно хорошо себя чувствуете и дорога вам не повредит?

— Я должна вернуться на ранчо. Меня ждут дела, — Молли отказывалась смотреть на Сэма, испугавшись, что он слишком многое прочитает в ее глазах.

А он умел узнавать правду! Была в Сэме какая-то притягательная сила, перед которой было невозможно устоять.

Проклятье! Черт бы его побрал! Ну почему он должен был оказаться Бренниганом?

Молли не поднимала глаз.

— Я кое-что привез для вас, — сказал Сэм, опуская руку в карман брюк.

Молли уловила вспышку солнечного света на металле, когда он вложил ей в руку крошечный пистолет.

— Это трехзарядный карманный пистолет Марстона, — пояснил Сэм. — Тридцать второй калибр.

Молли восхищенно разглядывала подарок.

— Я полагаю, что стреляете вы неплохо, мисс Джеймс, но даже, стреляй вы гораздо хуже, думается, на близком расстоянии вам понадобится из трех всего лишь один патрон, если только, конечно, ваш опекун не окажется выносливее лошади.

Молли с благодарностью приняла подарок и осознала, что старательно выстроенная преграда ее чувствам к Сэму получила еще одну пробоину.

— Спасибо!

— Как ваши раны на спине и… — Сэм сообразил, что вряд ли сможет закончить свой вопрос, — …и, вообще, как вы себя чувствуете?

Краска залила лицо Молли. Этот мужчина видел ее обнаженной и сейчас даже не пытался спрятать жадный взгляд своих карих глаз!

Молли, следуя любимой тактике всех женщин, сделала вид, что ничего не замечает.

— Намного лучше, благодарю вас. Ваша мазь и руки… — Молли задумалась: что больше? — чудодейственное средство, — поспешила она закончить.

— Мама обычно лечила мои детские царапины именно так.

Сэм тут же пожалел о сказанном. Мама не лечила царапины Молли с семилетнего возраста, и виновным в том мисс Джеймс считала его отца.

Сэм посмотрел на свои большие руки, затем вновь — на Молли.

— Думаю, мне пора покинуть вас. В это время года на ранчо полно работы. Впрочем, вы это знаете не хуже меня.

Он помолчал немного. Молчала и Молли.

— Передайте Пейшенс от меня привет и сожаление, что не успел с ней встретиться. Увижусь в другой раз.

Он направился к двери.

— Хорошо, я передам.

Сэм, однако, уйти не решался. Ему не хотелось покидать Молли. Он просто был бы счастлив побыть с ней еще немного. Однако, их беседа зашла в тупик, более того, продолжать разговор стало опасно: он видел, воспоминания о матери нахлынули на нее, и чем обернутся для него дальнейшие попытки сближения предсказать было невозможно, в любом случае, вряд ли они будут успешными.

— Мы увидимся завтра перед вашим отъездом? — спросил Сэм.

Молли кивнула, зная, что как бы рано он не приехал, ее уже здесь не будет.