Среди них скрывается монстр... Книга 1

Картина вторая… (À L'ombre)

A L'ombre

Жажда мести — ненасытный зверь. Он прочно засел внутри моего сознания, царапаясь острыми когтями, впиваясь в мысли кровожадной пастью, разрывая клыками страх на мелкие клочки и оглушающе рыча от негодования. Кажется, что совсем скоро цепи моего самообладания не выдержат и этот зверь сделает дыру в моей груди и вырвется наружу, чтобы насладиться чужими мучениями. Я сама стану зверем, принимая на себя, его действия и поглощу звериную ненависть. Мы сольемся воедино, чтобы перегрызть глотку тому, кто втоптал меня в грязь.

Мой зверь уничтожит монстра. Разгрызет его на мелкие куски и отплатит сполна за унижение.

Сидя на кресле, я чувствовала, как меня колотит от злости. Мелкая дрожь прошлась по телу и на глаза легла пелена, уродуя окружающие очертания и мгновенно срывая с моих глаз розовые очки. Этот мир чертовски несправедлив и, если ты пытаешься закрыться в собственной вселенной, чтобы оградить себя от окружающей тебя агрессии, рано или поздно, поплатишься за это. Совсем тихо, практически невесомо, перебирая в темноте своими уродливыми лапами, за тобой придет монстр. Сантиметр за сантиметром, он не спеша приблизится к тебе, после чего, медленно откроет свою зловонную пасть, опаляя обоняние запахом гнильцы, и сомкнет ее на твоей шее.

Отчаяние, паника, боль. Кричи, бейся в агонии, моли о пощаде. Монстр будет наслаждаться всем спектром эмоций, заигравших на твоем лице мрачными красками. Он хочет твоих страданий, ведь ты слабая жертва и тобою можно поживиться.

Именно таким я видела своего монстра и таковой представляла себя в ту злосчастную ночь. Я считала себя девушкой с упертым характером, но, в итоге, оказалась беспомощной жертвой. Все эти годы я даже не подозревала о розовых очках, плотно сидящих на переносице и делающих этот мир краше, чем он есть на самом деле. У того, кто меня изнасиловал, просто не могло быть причин это сделать, или же я их просто не видела, но сама ситуация произошла лишь потому, что я была слабой. Кто бы это не сделал, Реми, Этьен или Арне, он знал, что я ничего не смогу противопоставить влиятельному и богатенькому парню, решившему изуродовать мою душу. Но это не так. Я отомщу.

Мне не страшно. Весь страх поглотили злость и жажда мести.

Реми, Этьен, Арне и Женевьева все еще вели разгоряченную беседу, суть которой я уловить не могла, ведь целиком и полностью пребывала своих мыслях. Как бы противно мне не было, я старалась вспомнить все, что произошло той ночью. Прикосновение на своей коже, жадные поцелуи, шумное дыхание и вес чужого тела вдавливающего меня в диван. Меня передергивало от омерзения, но вытаскивая из своей памяти все эти тонкие ниточки, я пыталась понять, кто из парней больше всего подходил под описание. К сожалению, у меня ничего не получалось. Воспоминания были размытыми, словно краска с кистей, опущенных в стакан с водой. Чертов наркотик, подмешанный в алкоголь.

Мне хотелось уйти из клуба и поехать домой. Злость, бушующая во мне смертоносным ураганом, поглощала весь здравый смысл и я боялась, что сорвусь, сделав то, чего пока что делать не стоило. Если этот монстр скрывается, я тоже должна вести себя тихо, ведь месть — блюдо, которое нужно подавать холодным. Именно поэтому я осталась в клубе и до последнего сидела на кресле, стараясь вести себя непринужденно. К счастью, через пару часов, Женевьева засобиралась домой, аргументируя это тем, что ей рано утром нужно быть в театре. Не желая оставаться наедине с парнями, я сослалась на занятость, из-за близости выставки, и уехала вместе с подругой, вызвав одну машину на двоих, несмотря на то, что наши дома были в разных концах города. Свободных такси не было и я не хотела ждать лишние минуты, тем самым, продлевая свое пребывание в «Женесе».

— Ты выглядишь какой-то уставшей. Клоди, у тебя все хорошо? — спросила Женевьева, когда мы сели в такси. Ее пытливый ум, не давал девушке покоя и за всю нашу поездку, Женевьева, словно вулкан, извергла множество вопросов. Не выдержав и устав врать ей, я попросила водителя остановиться, сказав Женевьеве, что хочу немного пройтись. Да и поскольку нам было не по пути, мне легче было словить другую машину.

Такси как раз остановилось на улице Риволи и я, желая остудить голову, пошла к набережной «Жоржа Помпиду». По пути я зашла в неприметную семейную закусочную «Лагуст», которых в этой части города осталось совсем немного, так как с каждым годом, тут все больше открывалось сетевых кофеен, вытесняя собой частный бизнес. Кажется, Реми говорил, что хочет открыть неподалеку еще один свой ресторан и даже нашел подходящее место. Но мне нравились вот такие вот уютные закусочные, пахнущие старым деревом и корицей. Взяв там свой любимый чай с пряностями и цитрусовыми, налитый в картонный стаканчик, я не торопясь пошла к набережной.

Говорят, что Париж город любви, романтики и моды. Я же видела похоть, грязь, бездомных людей, спящих в ворохе газет на лавках, и бесконечное количество эмигрантов, среди которых коренного парижанина днем с огнем не сыщешь. Набережная «Жоржа Помпиды» является одной из самых красивых мест около Сены, но все величие этого места резко выветривалось на фоне обнимающихся и целующихся парочек, которые, судя по всему, решили такими действиями выставить свою любовь на всеобщее обозрение. Неприятно.

Встав около металлического заграждения, я посмотрела на спокойную воду Сены, сейчас, при освещении тусклых ламп, кажущуюся мне черной жижей. Стакан с чаем обжигал ладони, но приятный запах бергамота, доносящийся из выемки на пластмассовой крышке, затмевал вонь цветущих водорослей. Хоть что-то хорошее.

На набережной бурлила ночная жизнь. Мимо проходили люди, отовсюду доносился шум разговоров и неподалеку играли уличные музыканты. Не обращая на все это ровно никакого внимания, я размышляла над тем, что делать дальше. Каждое свое возможное действие я тщательно обдумывала и вновь, раз за разом, вспоминала ту ночь, ощущая, как по коже пробегают мурашки. Сколько бы времени не прошло, мне все еще было трудно поверить в происшедшее и, пытаясь защититься, я рефлекторно убеждала себя в том, что это был лишь сон. Но это не так и мне стоило принять реальность, раз я уже решила действовать.

Но, что мне делать? Как распознать среди них монстра? Разговаривать с парнями бесполезно. Да и это было бы глупо с моей стороны. Естественно, никто из них не сознается. Первым делом, мне нужно узнать, где они были после того, как ушли из клуба. Это не докажет их вины, но может сузить круг подозреваемых.

Пожалуй, начать стоит с Реми Мореля.

***

Как бы это было не прискорбно, но моя жизнь состояла не только из рисования. При своем обычном ритме жизни, я каждое утро, даже зимой, ходила гулять к Булонскому лесу, по пути покупая себе чашку капичино и несколько маффинов. Изредка я там проводила по несколько часов, беря с собой краски и холсты, чтобы порисовать пейзажи. Поскольку в университет я не поступила, считая это пустой тратой времени, но имела проблемы с тенями при написании картин, каждые понедельник и пятницу ходила в университет «Десин Дарт», где получала частные уроки у самого лучшего профессора, выкладывая за это не маленькую суму денег. Изредка, по субботам, я присоединялась к последнему курсу и там писала картины с натуры. По средам я всегда встречалась с сестрой в ресторане «La Beille», где у нас, на эти вечера, всегда были зарезервирован столик. Это была наша маленькая традиция, благодаря которой мы поддерживали связь, не смотря на бешенный ритм жизни и занятость. Еще, с недавних пор, у меня были вечера в клубе «Женесе», но они всегда являлись нерегулярным мероприятием, поэтому в список своих дел я их не вписывала. Но это все было раньше. Мой ритм жизни из-за понятной причины прекратил свое движение и почти все время я проводила в мастерской, наплевав на встречи, прогулки и занятия. Я понимала, что стоит вернуться к прежней жизни, но пока что была к этому не готова. Даже сегодня, проснувшись рано утром, я не пошла гулять в Боулонский лес. После скудного завтрака, я, первым делом, решила сделать два звонка.

Сразу я позвонила в больницу и записалась на завтрашний день к гинекологу. Являясь девственницей, я недолюбливала этих врачей. Но теперь, процедура осмотра была обязательной. Тот ублюдок не использовал презрватив и я боялась того, что та ночь могла возыметь для меня какие-либо пагубные последствия в плане здоровья.

Второй мой звонок был к Веве Боне, невесте Реми. Мне пришлось знатно постараться, чтобы достать ее номер. Не у Реми же его спрашивать. К счастью, Вева оставила свой номер в галерее, когда покупала картину. Моей целью было пригласить девушку в галерею и невзначай выведать информацию, которая помогла бы мне разобраться в ситуации. Поэтому, я без зазрения совести, соврала, что у меня появились новые картины и я хочу показать их ей, до того, как начнется выставка. Вева была ценителем искусства, поэтому эту новость приняла с радостью.

Можно было убить двух зайцев одним выстрелом. Мне как раз нужно было съездить в галерею, поскольку я там уже давно не появлялась. Гросье вновь начала давить на меня и заставлять работать, будто напрочь забыв о том, как нашла меня сломленную и разбитую на полу в мастерской, за что я была благодарна женщине. Мне не нужна жалость.

С Вевой мы встретились после обеда. Девушка приехала в галерею, как раз после того, как я закончила спор с Гросье на счет расположения некоторых своих картин и сидела в холле на гостевом диване, допивая уже вторую чашку кофе за этот день.

Вева Боне истинный ангел воплоти. Невероятно красивая, хрупкая, грациозная и элегантная. Она невысокая, но фигуристая. Ножки стройные, волосы светлые и длинные, черты лица мягкие, точно так же, как и ее характер. Но изюминкой Веви были большие глаза оливкового цвета, обрамленные пушистыми ресницами. В таких глазах можно было утонуть, если по неосторожности слишком долго в них смотреть.

Женевьева как-то обмолвилась, что договор о браке между Реми и Вевой был заключен уже давно их родителями и с самого девства эти двое росли, зная, что однажды поженятся. Фундаментом их будущей семьи должен был стать договор, но смотря на Веву, я понимала, что Реми повезло с невестой. Жаль, что Веве не так повезло с женихом. Но, раз они начали вместе жить до свадьбы, значит, Веву устраивала такая жизнь. У каждого свое счастье.

Водя девушку по галерее, я начала разговор издалека, временами пытаясь отвлечь ее на картины.

— Эта работа была закончена недавно, — сказала я, после того, как мы прошли уже большую часть галереи, указывая пальцем на картину, около которой мы остановились. На ней были изображены птицы, застывшие в полете над морем, мягко переплывающим в небо. Одна из моих самых любимых работ, созданных за последний год. — В последнее время совершенно не хватает времени. Пришлось сидеть ночами, чтобы закончить ее. У Реми, наверное, в последнее время тоже много дел и ты его редко видишь. Скажи, Вева, ты не злишься на него из-за того, что Реми проводит время в «Женесе», вместо того чтобы быть с тобой?

— Нет, не злюсь, — Вева мягко улыбнулась, рассматривая картину. — Мне нравится идея клуба и я рада, что Реми нашел людей с общими интересами. Но, знаешь, Клоди, скажу тебе по секрету, что я немного завидую тебе и другим девушкам, приглашенным в «Женесе». Их же еще две, если я не ошибаюсь? Скрипачка и актриса Пале-Рояль?

— Да, — я немного запоздало кивнула, удивляясь зависти Веви. Как по мне, тут не было чему завидовать. Не смотря на то, что я была на испытательном сроке в «Женесе», его идеи, в отличие от невесты Реми, не понимала. Обычное сборище снобов. Если бы не Женевьева, изначально там моей ноги не было.

— Вас приняли, — сказала Вева, оборачиваясь ко мне и, в глубине ее невероятно больших глазах, я увидела тлеющую грусть. — Каждая из вас имеет талант и успех в сферах действия. Поэтому вас приняли в клуб. Я бы тоже хотела туда попасть, хотя бы ради того, чтобы больше времени быть с Реми и соответствовать ему. Но не могу. Реми иногда стоит около твоей картины, которую ты нарисовала и подолгу смотрит на нее. Иногда мне хочется, чтобы он так же любовался тем, что я сделала своими руками.

— Поверь, тут нечему огорчаться, — я еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. Слова о Реми, любующемся моей картиной, я проигнорировала. Наверное, он высматривал на ней изъяны, чтобы потом опять посмеяться надо мной и намекнуть на мою бездарность. Все же Вева была слишком впечатлительным человеком и волновалась по сущим пустякам. Да и значение клуба она сильно переоценивала, считая, что вступление в него ровняется чуть ли не к признанию всего мира. Но больше всего, мне не нравилась давящая атмосфера, возникшая между нами. Мы с Веви были практически незнакомыми людьми и ее откровения вызывали у меня неловкость. Поэтому я поспешила перевести разговор на другую, нужную мне, тему. — Тем более, Реми всегда спешит к тебе после каждой встречи. Например, у нас была встреча полторы недели назад, тринадцатого июля. Помнишь? — девушка задумчиво вздернула голову, а потом кивнула. — Мы тогда засиделись допоздна, но Реми ушел первым, сказав, что ему нужно домой, так как ты его ждешь. Надеюсь, что ты не переживала. Он вышел от нас часов в одиннадцать, значит, в половину двенадцатого был уже дома. Ты еще не спала и ждала его? Истинная любовь. Даже завидую, — я опять соврала, так как зависти я ни грамма не ощущала. Наоборот, была рада тому, что, в отличие от Веви, меня жизнь не связала с Реми.

— Я обычно жду его, но в ту ночь заснула раньше, — Веви улыбнулась уже более задорно. Видно, что ее настроение стало значительно лучше от того, что я сказала несколько слов восхищения о их паре. — Просто Реми вернулся домой не в половину двенадцатого, а ближе к двум часам ночи. Может и в три часа. Я точно не помню, ведь уже прошло время. Он позвонил мне, когда выехал из клуба и сказал, что заедет на работу. Первый этаж его ресторана работает до пяти утра и иногда он может пробыть в своем кабинете чуть ли не до утра. Реми страшный трудоголик. Тем более, там возникли какие-то срочные дела.

— А ты уверена, что он был на работе? — внутри меня все замерло в ожидании ответа. Сжав ладони в кулаки, я немного склонила голову и вопросительно посмотрела на девушку. Этого времени вполне хватило, чтобы вернуться в клуб, когда я осталась там одна и изнасиловать меня.

Неужели, это сделал Реми? Вновь в моей голове пронеслись обрывки воспоминаний, но на этот раз я смотрела на происшедшее со стороны, ясно видя на месте ранее неизвестного монстра Реми. То, как он обнимал меня своими крепкими руками, целовал бледными губами, и нависал на до мной. Вдох и выдох. По спине пробежался холодок.

— Конечно, — Вева удивилась моему вопросу. — Где же ему еще быть? Да и я позвонила ему на телефон, прежде чем ложиться спать, чтобы узнать, когда он будет дома. Реми был занят и на звонок ответил его друг Гаскон. Он сейчас работает у Реми администратором.

Ненадолго закрыв глаза, я мысленно выругалась. Толку с Веви было мало. Информация, которую она мне дала, не была точной и алиби для Реми она не давала. Единственное, что я знала, так это то, что в то время, пока меня насиловали, телефон Реми был у некого Гаскона, работающего у Реми в ресторане администратором. Был ли сам Реми в ресторане, я не знала.

Помотав головой и потерев лицо ладонями, я решила, что на данный момент с меня хватит Реми. Пока что можно считать, что у него было алиби. Если у других оно будет более правдоподобное, я обязательно вернусь к Реми. А пока что мне стоило понять, как вытянуть информацию из Арне и Этьена.

***

Мне все еще снились кошмары и, иногда, мне казалось, что я никогда не смогу избавиться от них. Погружаясь в сон, я раз за разом переживала ту ночь. Тонула в собственных воспоминаниях, задыхалась, не в силах сделать хотя бы один вдох, и беззвучно кричала, прося прекратить этот ужас. Даже в своих снах я не видела того, кто так бесцеремонно овладел моим телом, тем самым, забирая у меня невинность и спокойствие. Каждый раз, просыпаясь в холодном поту, после каждого такого кошмара, я разбрасывала подушки в стороны, цеплялась пальцами в одеяло и тихо всхлипывала, чувствуя себя невероятно грязной и разбитой. Оскверненной.

Днем я старалась быть сильной, но по ночам еле сдерживала слезы от собственной беспомощности и страха. Как же я устала от всего этого.

Поход в больницу стал для меня очередным испытанием. Нервничая, я постоянно кусала губы и закрывала глаза, пытаясь заверить себя в том, что все пройдет хорошо. Врач, видя то, как я волнуюсь, отнеслась ко мне с мягкостью. Пытаясь отвлечь меня на разговоры, она довольно быстро провела осмотр и отправила на анализы в лабораторию, ответы на которые должны были прийти через неделю.

Выйдя из больницы, я, первым делом, зашла в ближайшую чайную. Заказав себе чашку горячего чая, я долго сидела за дальним столиком, подпирая голову руками. Волосы упали на лицо, щекоча кожу и дыхание участилось. Я все еще не могла успокоиться. Многие бы назвали меня глупой и чересчур восприимчивой, так как в походе к врачу нет ничего особенного и тут нечего переживать. Но это при обычных обстоятельствах, а не тогда, когда тебя изнасиловали и этот осмотр лишь в очередной раз напомнил о той ночи.

Вдох-выдох. Я сделала небольшой глоток уже остывшего чая и вновь закрыла глаза. Со мной все будет хорошо. Главное заверить себя в этом.

Телефон завибрировал, но я на него не обратила никакого внимания. Только позже, приехав в свою квартиру, я прочитала новое сообщение. Женевьева писала, что во вторник будет еще одна встреча клуба.

***

На следующую встречу клуба я опоздала. День выдался тяжелым и мне с трудом удалось сделать все свои дела еще днем, чтобы освободить вечер. Но, все равно, в «Женесе» я пришла ближе к девяти, когда встреча клуба была в самом разгаре.

В Париже существовало несколько закрытых клубов, но, насколько мне было известно, допускались туда лишь мужчины, входящие в определенные круги общества и имеющие за собой не маленькое состояние. Я прекрасно понимала, что «Женесе» является лишь подобием тех клубов и в большинстве, нам еще не хватает собранности. Например, время встречи всегда выбирал Арне, так как он был основателем «Женесе» и его негласным лидером, после чего, мы цепочкой передавали друг другу информацию насчет следующего собрания. Поскольку Женевьева порекомендовала меня в клуб, именно она всегда приглашала меня, кидая вот такие небольшие сообщения.

Еще меня немного удивило то, что тут не было слуг, которых, могу поспорить, было полно в других клубах. Приходя в это здание, находящееся на улице Тампль, мы сами наливали себе напитки и раскладывали еду по тарелкам. Разве что уборкой и мытьем посуды тут занималась клининговая компания, которую Арне вызывал на следующий день, после наших встреч. Он лично приезжал, чтобы впустить их и мне повезло, что в то утро я успела уехать до того, как приехал парень. Конечно, если моим монстром не является сам Арне и именно он оставил меня тут.

Еду в клуб всегда доставляли из ресторана Реми, а Этьен привозил вино и другие алкогольные напитки. Женевьева снабдила клуб бокалами из чешского стекла и стаканами из хрусталя, за которыми она лично ездила в Ле-Ман в свободное от репетиций время. Таковым было правило клуба — после вступления, каждый его участник должен был дать что-то «Женесе». Арне говорил, что после того, как я стану его полноправным участником, а парень был уверен в том, что я пройду испытательный срок, он хотел бы, чтобы я принесла сюда пару картин, которые могли украсить главную гостиную. Теперь же я думала о том, что лучше я сожгу свои работы, чем позволю им висеть в этом чертовом клубе.

Когда я пришла в клуб, Реми с Этьеном разговаривали насчет возможного сотрудничества. Реми хотел закупать вино для своего ресторана у Этьена, поэтому они, сидя в дальнем конце комнате на креслах, были увлечены своей беседой и на мое появление не обратили ровным счетом никакого внимания. Женевьева, услышав хлопок двери, тут же обернулась ко мне и замахала рукой, приглашая подойти к ней. Она с Арне стояли около открытого окна и курили. Она тонкую сигарету, а он сигару.

— Клоди, ты опоздала, — Женевьева приобняла меня одной рукой, когда я подошла ближе. От нее исходил резкий запах сигаретного дыма и я не смогла сдержаться, чтобы не поморщиться. Арне был единственным членом нашего клуба, кто курил и Женевьева, желая проводить с ним больше времени, тоже пристрастилась к табаку. Теперь они вместе ходили к окну, чтобы покурить.

— Много работы, — я обняла девушку в ответ, после чего повернулась к Арне. Все такой же улыбчивый с добродушным взглядом, он стоял, прислонившись к подоконнику, и выдыхал из губ дым. — Привет, Арне.

— Привет, Клоди. Рад тебя видеть. С тобой этот вечер кажется еще ярче, — парень, как всегда, не упустил шанса одарить меня комплиментом. Я не смогла удержаться и окинула Арне внимательным взглядом. В свои двадцать четыре, он все еще был слишком ветреным, словно в душе этот парень все еще являлся взбалмошным подростком. Арне был неприятен мне из-за его любвеобильности к девушкам, но, почему-то стоя вот так вот рядом с ним, я не могла поверить в то, что насильником мог быть Арне. Мне не верилось, что этот простодушный парень, может быть монстром. Но я все равно не исключала этой возможности, ведь Этьен и Реми тоже не особо походили на насильников.

Арне предложил налить мне вина, но я сразу же отказалась, ощущая, как меня передернуло от мысли опять выпить алкоголь. Вместо этого я пошла к кухне, чтобы заварить себе чая. Когда я проходила мимо Этьена и Реми, парни, наконец-то, заметили мое присутствие и ненадолго отвлеклись от своего разговора. Этьен поздоровался своим грубым голосом, а Реми лишь безразлично кивнул.

— Зачем ты приглашала Веву в галерею? — до меня донесся вопрос Реми, уже, когда я свернула в коридор. Я сделала несколько шагов назад и выглянула в гостиную, держась за угол стены, после чего кинула на Реми раздраженный взгляд. Он встал с кресла и пошел ко мне, оставляя Этьена одного.

Конечно, я знала, что Вева расскажет своему жениху о том, что я пригласила ее посмотреть картины. Скорее всего, она докладывает ему о каждом своем шаге, напрочь забыв о том, что у нее может быть личное пространство, но я совсем не ожидала, что моя встреча с Вевой так сильно заденет Реми, что он даже решит завести со мной разговор. Это меня насторожило. Неужели, Реми, тебе есть, что скрывать?

— Глупый вопрос, — я фыркнула, отходя на шаг назад, опять оказываясь в коридоре. Реми подошел слишком близко и мне была неприятна эта близость, точно так же, как меня нервировали запах его терпкого одеколона и небольшая родинка около левого уголка губ, которую я отчетливо видела с такого небольшого расстояния. — Я хотела продать Веве, какую-нибудь из своих картин. В отличие от тебя, у нее хороший вкус и твоей будущей жене мои картины нравятся. Зачем еще мне нужно было бы приглашать ее в галерею?

— С каких пор, ты можешь продавать свои картины до начала выставки? — на лицо Реми легла непроницаемая маска и, лишь в глубине глаз, виднелось привычное негодование, возникающее всякий раз, когда мы оказывались рядом друг с другом.

Меня передернуло от вопроса Реми. Он был прав, до выставки я не могла продавать картины. Более того, я не имела права показывать их посторонним людям, поэтому, сразу после разговора с Вевой, я сослалась на внезапно возникшее срочное дело и спровадила ее из галереи, сказав, что обязательно приглашу девушку на выставку и придержу для нее картины, которые ей понравились. Но меня больше удивило то, что об запрете на продажу знал Реми, хотя даже Вева не была осведомлена об этом.

Реми вел себя слишком странно. И, в конце концов, я поняла, что внутри меня начинает распаляться ранее невиданное раздражение. Все три парня начали вызывать у меня сильное отвращение, но Реми разительно выделялся среди них. Высокомерный ублюдок, смотрящий на меня словно на грязь. Мог ли он изнасиловать меня лишь потому, что его ненависть ко мне внезапно возросла? Хотя, даже если не Реми тогда напал на меня, это не меняет того, что как человек он полное ничтожество.

— Ладно, ты меня раскрыл, — брезгливо прошептала я, смотря на парня сверху вниз. Я показательно сделала шаг назад и свела брови на переносице. — Я пригласила ее, чтобы поболтать с Вевой по душам и отговорить ее выходить замуж за такого мрачного придурка, как ты. Мне ее очень жалко и сердце кровью обливается всякий раз, когда я думаю о том, что ей придется всю жизнь провести с тобой, — мне действительно было жаль Веву, но отговаривать ее я ни в коем случае не собиралась. Она не маленькая девочка и может принимать самостоятельные решения. Да и если девушка поймет, как ей не повезло, Реми на ее место найдет кого-то другого. Все равно, он когда-нибудь женится и его жена будет страдать. Все эти слова я говорила, чтобы задеть парня и у меня получилось. Маска безразличия на лице Реми лопнула и губы скривились в подобии злого оскала. Атмосфера вокруг нас стала ледяной и жесткой, пробирающей до глубины души.

— Не смей больше подходить к Веве. Она выше того, чтобы общаться с такими никчемными художниками, как ты, — прошептав эти слова, Реми резко развернулся и пошел прочь, намереваясь вернуться в гостиную, а я так и стояла на месте, чувствуя, как внутри меня все начинает раскалываться и трястись.

Реми Морель, я ненавижу тебя. Ты один из самых худших людей во всем мире. И если именно ты, по какой-то своей прихоти, изнасиловал меня, знай, я тебя уничтожу.

Я еще долго не возвращалась в гостиную. Какое-то время я стояла в коридоре, словно ледяное изваяние, смотря впереди себя немигающим взглядом. Практически не дыша, я пыталась успокоиться, но получалось скверно. Сердце в бешенном ритме билось в груди и по венам, смешавшись с разгоряченной кровью, бежало негодование.

Только после того, как я пошла на кухню и сделала себе чай, смогла немного утихомирить злость, раз за разом повторяя себе, что мы с Реми и раньше часто ссорились и нет смысла переживать из-за очередного конфликта. Он не должен видеть ту реакцию, которую вызвал у меня своим оскорблением.

Вернувшись в гостиную, я обреченно выдохнула, видя, что все собравшиеся теперь сидели вместе на диванах, расположенных, полукругом, в центре которых находился стол, на котором красовались закуски, привезенные с ресторана Реми.

Я села около Жене и особо не вникая в разговор, отпила чай из высокой чашки, разукрашенной красными цветами. Мне не хотелось ни с кем разговаривать и я бы предпочла уже вскоре уйти домой, так как благодаря Реми настроение было испорчено и я просто не знала, что делать дальше и как искать своего монстра. Но, Арне не дал мне спокойно попить чая и, сев между мной и Жене, вновь пристал с предложениями сходить поужинать.

— Клоди, может, ты все же найдешь пару часов, для того, чтобы сходить со мной на свидание? — спросил он, как обычно, обворожительно улыбаясь.

— Хорошо, — спокойно ответила я, ставя чашку с чаем на стол. Стук при соприкосновении фарфора и дерева, показался мне оглушающим во внезапно возникшей тишине. На мгновение мне показалось, что все обернулись ко мне, но я старалась не обращать на это внимания и вместо этого посмотрела на Арне. Удивление, застывшее на его лице, показалось мне немного забавным.

Я, как и раньше, совершенно не горела желанием ходить на свидание с Арне. Тем более, сейчас. Но, это был не плохой шанс поговорить с ним. В конце конов, мы же не будем оставаться наедине.

— Серьезно? Клоди, ты не шутишь? — Арне переспрашивал так, будто я внезапно сказала ему, что у меня в полнолуние вырастает третья рука.

— Не шучу, — переборов себя, я даже улыбнулась.

Мы с Арне договорились встретиться завтра в восемь около его любимого ресторана, в котором для него всегда придерживали столик. Но я не учла одного. Женевьева обиделась на меня за то, что я согласилась на это свидание и оставшуюся часть вечера со мной не разговаривала. Этьен почти сразу ушел, кинув на меня отстранений взгляд, а Реми прочно меня игнорировал, будто я внезапно перестала существовать. Только изредка он кидал на меня отрешенные взгляды.

Позже я поговорю с Жене и что-нибудь совру, лишь бы сохранить нашу дружбу, но в данный момент я ничего поделать не могла.

Арне Габен, настало время разобраться в тебе.

***

Говорят, что люди многогранны и, зачастую, то, что мы видим в них, является лишь верхушкой айсберга их внутренних миров. Далеко не каждый рискнет открыться малознакомому человеку, тем самым, оголяя свою душу и выставляя напоказ настоящую личину. Но я никак не ожидала, что это касается Арне Габена. Мне казалось, что простодушность и излишний романтизм являются его истинными чертами характера, но только сегодня поняла насколько сильно ошибалась. Как же плохо я разбираюсь в людях.

Все началось с того, что, рано утром, на следующий день после встречи клуба «Женесе», меня разбудил звонок Гросье. Она сдержанно, но зло назвала меня малолетней неумехой, ведь в силу своего возраста и характера, я не следила за новостями и по каким-то причинам, Гросье, в моих новых картинах, которые должны были еще вчера вечером доставить в галерею, увидела расистский контекст. Пребывая не в самом лучшем расположении духа, я быстро оделась и даже не успев позавтракать, поехала в галерею, где долго ругалась с Гросье, пытаясь доказать свою правоту. Была бы я расисткой, не жила в Париже, где большей частью жителей были чернокожие эмигранты. Но Гросье все равно стояла на своем, из-за чего мне пришлось сесть за рабочий ноутбук и следующую половину дня провести за просмотром новостной ленты. Только после этого я поняла, что Гросье была права. Пусть в своих картинах я не пыталась высказать какого-нибудь революционного контекста, но, в виду последних событий, о которых я ранее и понятия не имела, каждый мог по своему расценить их смысл, что, несомненно, могло разрушить мою карьеру начинающего художника. В современном мире сложно высказывать свою мысль так, чтобы не оскорбить чьи-либо чувство.

Вся эта ситуация меня настолько сильно расстроила, что мне пришлось выпить лошадиную долю успокоительного, чтобы от нервов не повырывать собственные волосы. Ближе к четырем часам дня, я вырвалась пообедать и, желая немного отвлечься, я поехала в ближайшую кофейню. Стены галереи постепенно сдвигались, давя на меня и, со временем, мне стало там тяжело дышать. Захотелось хотя бы ненадолго сменить обстановку. После обеда, я решила заехать на работу к Арне и сказать, что наш совместный ужин лучше перенести на следующий день. Конечно, я могла и позвонить ему, но, поскольку мне все еще не хотелось возвращаться в эту треклятую галерею, этой поездкой я лишь оттягивала время.

Главный офис хеджевого фонда отца Арне находился в Нью-Йорке, сам же Арне работал в отделении находящемся в Париже и занимал там далеко не самый главный пост, поскольку его отец, пытался воспитать сына правильно и совершенно не помогал ему в покорении карьерной лестницы. Разве что, каждый знал, что рано или поздно, Арне уедет в Нью-Йорк и займет там пост генерального директора. Но это будет позже, а пока что он трудился на благо фонда, начальником какого-то отделения. Во всяком случае, это все, что было мне известно.

Я знала, где Арне работает, но не думала, что к нему будет так сложно попасть.

— Чем могу вам помочь? — спросила девушка, по внешности больше напоминающая модель, стоило мне только зайти в холл, блестящий, словно бриллиант. Мне тошно стало от такой чистоты. Сразу возникло неприятное ощущение, будто я являлась грязной крестьянкой, вившейся во дворец, как минимум, Людовика Великого.

— Подскажите в каком кабинете работает Арне Габен и как я могу пройти к нему, — поинтересовалась я, остановившись около стола этой девушки, больше напоминающего стойку ресепшина. Мне не понравилось, какими взглядами меня окинули охранники и, на мгновение, мне показалось, что они уже вскоре выведут меня из здания. Да и сама девушка смотрела на меня с явным высокомерием, что не могла скрыть даже ее дежурная улыбка. Наверное, мой внешний вид никак не соответствовал такому месту.

— У вас назначена с ним встреча? — она ненадолго отвернулась от меня и тонкими пальцами, на которых красовались несколько колец, нажала на клавиатуру, смотря на монитор новенького компьютера.

— Нет, — вопрос девушки завел меня в тупик. У меня и мысли не было, что для того, чтобы встретиться с Арне, мне нужно будет заранее записаться. Я уже привыкла к частым встречам в клубе и уж никак не подозревала о том, что каждая минута его дня может быть распланирована. Мне казалось, что Арне начальник небольшого отдела и без труда сможет найти время для того, чтобы выйти ко мне на несколько минут. Но, судя по тону девушки, я ошибалась.

— Извините, но в таком случае, я не могу провести вас к месье Габену, — девушка вновь налепила на свое лицо улыбку и повернулась ко мне. — Если хотите, я могу записать вас на завтра, — она вновь посмотрела на монитор, прищуривая взгляд. — У него будет свободное время в четыре часа дня. Но, сначала, пожалуйста, скажите цель своего визита. Если вас интересует какой-либо вопрос насчет фонда, вам могут помочь наши менеджера. У нас имеется отдел работающий с клиентами, но он находится в Пантеоне.

— Нет, мой визит имеет личный характер. Просто сообщите Арне, что к нему пришла Клоди Дюбуа, — я раздраженно постучала пальцем по столу и словила взгляд девушки, кинутый в сторону охраны. Что-то подсказывало, что ко мне она относилась с настороженностью.

— К сожалению, не могу. У месье Габена сейчас совещание и оно закончится не раньше чем через полчаса, — мне не нравился тон этой девушки. Об Арне она говорила чуть ли не с придыханием, но в тот же момент, в ее словах чувствовалось уважение и ноткивосхищения, которые у меня уж никак не вязались с Арне.

Раздраженно фыркнув, я сказала девушке, что в таком случае я подожду и сев на диван, достала из сумочки телефон, чтобы позвонить Арне, так как у меня создавалось впечатление, будто меня просто пытаются выпроводить из здания. Но парень мне так и не ответил. Его телефон был выключен. Девушка пыталась заверить меня в том, что мне не удастся с ним встретиться, так как, после совещания, у Арне запланирована встреча с деловыми партнерами, но я лишь скривила губы и сказала, что все равно подожду.

Посидев на диване еще десять минут, я, мучаясь от неусидчивости, решила ради интереса прогуляться по зданию. Естественно, обычному посетителю вход дальше первого этажа был закрыт, но сославшись на то, что мне нужно в уборную, я, при первой возможности, ловко свернула к лестнице и по ней поднялась на второй этаж. В принципе, этот дом мне чем-то напоминал клуб «Женесе». Разве что он был намного больше и просторнее. Да и этажей тут больше, мебель новее и интерьер современнее. Дорогостоящее здание и только от нахождения тут мне было не по себе. В конечном итоге я пожалела о том, что в спешке утром надела старые джинсы и растянутую ветровку. В таком виде сложно быть незаметной в тот момент, когда все вокруг одеты в деловые костюмы.

Я сразу заметила Арне. Стоя в конце коридора, между двумя кабинетами, я увидела, как за стеклянной стенной, проходило совещание. Люди, сидевшие за столом, казались сгорбленными и нервными, в тот момент, когда Арне, выпрямив спину, сидел на кресле, словно король, восседавший на своем престоле. Уверенный, властный, злой.

Это был не тот Арне, которого я знала. Он не улыбался и в глазах не было прежнего блеска. Светлые волосы не растрепаны, как прежде. Теперь они были аккуратно уложены, что делало парня строже и старше. На лице ледяная маска и в зеленых глазах высокомерие. Я не слышала того, что он говорил, но видела пренебрежение с которым он смотрел на своих работников. В один момент, он наклонился вперед и, сдвинув брови в недовольном выражении, что-то сказал, с силой ударив кулаком по столу. Остальные, сидящие за столом, тут же вздрогнули под натиском гнева, исходящего от Арне.

Даже с такого расстояния я почувствовала ауру ледяного превосходства, которой, этот молодой парень, окутывал взрослых мужчин и женщин, прогибая их личности под собой. За каждым его движением и, не слышным для меня словом, скрывалось нечто устрашающее и, хоть я не была в том кабинете и злость Арне не была направлена на меня, мне все равно стало не по себе.

В будущем, Арне должен был перенять огромные деньги и власть, но до этого момента, мне казалось, что он этого не достоин, так как ветреного парня в злом мире бизнеса просто съели бы, но теперь я видела, что ошибалась. Арне являлся тем, кто с легкостью перегрызет глотки своим конкурентами, выпивая их кровь до последней капли и не чувствуя при этом никакого угрызения совести. Арне властен, груб и морально силен. За той маской, которую он показывал мне, скрывалось нечто другое. Более жесткое и злое.

Почему-то мне стало страшно. Это сложно описать, но смотря на такого Арне, я почувствовала, как внутри моей головы начинают звучать нотки тревоги, твердящие, что мне лучше не приближаться к этому человеку, иначе это может плохо закончиться для меня. Странное ощущение, от которого было не так просто избавиться.

Арне так и не заметил меня, ведь уже в следующий момент, я быстрым шагом ушла прочь, чувствуя, как мое сердце забилось чаще, разгоняя по венам ранее неведомый мне адреналин, смешанный с приторным ощущением опасности. Раньше Арне был для меня сродни надоедливой мухе, вечно кружившей вокруг меня и сыплющей ненужные комплименты. Теперь же я увидела того, Арне, которым он являлся для других. Того, кто даже не соизволит улыбнуться собеседнику хотя бы уголками губ. Такой Арне был непривычен для меня. Совершенно другой человек.

Выйдя из здания, я тут же поймала такси и сев в машину, назвала адрес галереи. Все же люди действительно многогранные и Арне стал для меня явным примером того, как один и тот же человек, может кардинально по-разному вести себя в разных обстановках.

Мне стало жутко интересно, каким он является за пределами работы и клуба. Может, только в роли начальника этот парень грубый и в обычной жизни Арне такой же ветреный, как и в «Женесе». Пока я ехала в галерею, мысленно начала перебирать в своей голове всех знакомых, кто мог так же общаться и с Арне. Мы существовали в разных слоях общества и парня, в силу его происхождения, всегда окружали высокопоставленные люди, так же имеющие не маленькое состояние. С такими членами высшего общества, я виделась только в том случае, если кто-то из них соизволил прийти на выставку, но все равно я была с ними не достаточно хорошо знакома, чтобы звонить и расспрашивать их насчет другого человека. Была лишь одна девушка, которая могла мне более-менее помочь в этом вопросе.

После того, как такси остановилось около галереи, я расплатилась и вышла из машины, но прежде чем зайти в здание, я опять достала телефон, на этот раз собираясь позвонить одной знакомой, которая когда-то покупала у меня картины для своего загородного дома. Избалованная девчонка, по имени Амели Гусо, говорила, что часто посещает мероприятия высшего общества, на которые мне был вход запрещен, благодаря статусу своей семьи. Больше никого подобного я не знала, поэтому решила рискнуть и позвонить ей, намереваясь спросить знакома ли она с Арне Габеном.

Девушка удивилась моему звонку. Я не стала скрывать цель своего звонка и напрямую спросила то, что меня интересует. Амели, в свою очередь, не стала задавать мне лишних вопросов и лишь рассмеялась.

— Да, я с ним знакома, но мы лишь несколько раз общались на светских мероприятиях, — на заднем фоне у нее играла легкая джазовая музыка, что немного смазывало слова девушки. — Клоди, не говори, что ты в него влюбилась и поэтому звонишь мне. Или ты хочешь, чтобы я тебя ему представила?

— Нет, просто скажи какой он, — я не стала ей говорить, что уже знакома с Арне и более того, состою с ним в одном клубе. Да и я не хотела переубеждать Амели, говоря, что я не влюблена в Арне. Пусть лучше думает о том, что этот парень вызывает у меня симпатию, нежели я буду выдумывать еще какую-нибудьложь, чтобы объяснить причину своего интереса.

— Какой Арне? — Амели хмыкнула и вновь засмеялась. Что-то подсказывало мне, что мой интерес ее забавляет. — Я знакома с ним недостаточно хорошо, чтобы говорить какой Арне Габен на самом деле. Этот парень вообще не особо разговорчивый. Я несколько раз пыталась пригласить его к себе на вечеринки, но он всякий раз отказывался. Если ты хочешь спросить, какие девушки ему нравятся и есть ли у тебя шанс завладеть его сердцем, то тут я тоже тебе не помогу. Как по мне… — Амели замялась, видно, пытаясь подобрать правильные слова. — Как по мне, к девушкам он относится с пренебрежением. Я лично видела, как некоторые дамы пытались флиртовать с ним, пытаясь отхватить себе знатного жениха, но он всегда скучающе отталкивал их, иногда даже делал это грубо. Ты вообще слышала, что в узком кругу высшего общества, среди девушек, за этим парнем уже чуть ли не охота началась? У него очень приятная внешность. Ладно, чего уж там скрывать, Арне Габен красавчик, но тех дам привлекают его деньги и перспектива в будушем стать женой миллиардера. Поэтому, могу представить, как он устал от всех этих приставаний. Хотя, лично мне, за этим любопытно наблюдать. Но, Клоди, если ты хочешь привлечь внимание Арне, никогда не дави на него и не будь навязчивой. Из того, что я видела, могу сказать, что он это ненавидит, — Амели ненадолго замолчала и я воспользовалась этим мгновением тишины, чтобы еще раз прокрутить в голове ее слова, которые оказались невероятно тяжелыми для восприятия и шли в разрез с тем, что я знала об Арне. — Кстати, Клоди, кажется, Арне Габен недавно встречался с какой-то моделью. Он даже приводил ее на прием, но… Не знаю, больше он с ней нигде не появлялся. Может, они до сих пор вместе, но свои отношения напоказ не выставляют.

Амели говорила еще много чего, затрагивая те темы, которые были мне совершенно неинтересны, но я ее уже не слушала. В болтовне девушки больше не было никакого смысла и я уже узнала все, что хотела.

Арне Габен, по какой-то причине разыгрывал нелепую роль в клубе, показывая себя далеко не тем, кем являлся на самом деле. Зачем? Зачем весь этот спектакль? Или же в клубе он был настоящим, а за его пределами скрывался за личиной грубого и властного парня? Всего этого я не могла понять, но, из слов Амели, я отчетливо поняла несколько вещей. Во-первых, я поняла, что Арне не такой сердцеед, которым я его считала. С чего я решила, что он таковым является? Конечно же, благодаря Женевьеве. Она неоднократно рассказывала о том, каким Казановой является Арне и с какой легкостью этот парень играется с сердцами девушек. Или моя подруга ошибалась на его счет, владея неверной информацией, или Женевьева знала то, что было неведомо Амели. Во-вторых, я никогда особо не интересовалась финансами других участников клуба, но уж никак не ожидала, что отец Арне миллиардер. Я ради интереса нашла в сети список самых богатых людей мира, журнала «Forbs» и увидела отца Арне, Гюстава Габена, на тридцать втором месте. Эта новость не вызвала у меня зависти или восхищения. Внутри меня медленно распространилась пустота и разочарование. Такие люди, как Гюстав Габен, имели неограниченную власть и все это влияние перетекало к Арне, как к его единственному сыну. Если меня изнасиловал Арне, что я смогу сделать против него? Скорее, уничтожат меня, если окажется, что у меня появился зуб на Арне.

Дальнейшая часть дня прошла словно в тумане. Работа никак не шла и все на что я была способна, это попросить Гросье распорядиться насчет вывозки картин вызвавших проблему. Женщина твердила, что мне следует нарисовать еще что-нибудь или еще раз пересмотреть свои старые картины, но, даже приехав в мастерскую, я не смогла взяться за кисти, или полезть в кладовку с картинами. Меня преследовала неугомонная мысль, твердящая то, что я вступила в болото и с каждым мгновением все глубже погрязаю в него. Я объявила войну монстру, но с каждым мгновением все больше убеждалась в собственной беспомощности. По сравнению с другими членами клуба, я лишь невинная овечка.

Арне, Реми, Этьен… Какие вы на самом деле? Что прячется за вами? Может, вы тоже скрываетесь за масками и, по каким-то неведомым мне причинам, ведете искусную игру? Зачем? Почему?

Я так устала. Морально и физически. Хотелось просто закрыть глаза и оказаться в прошлом, в котором у меня не было проблем. Восемнадцатилетняя девчонка, возомнившая, что может отомстить за унижение, хотя сама даже не видит всей сути врага. На душе стало тоскливо и я обессиленно упала на диван, закрывая глаза.

Позже, в семь вечера, я написала Арне сообщение, без каких либо объяснений сообщая, что наше свидание не состоится. В последнее время я слишком устала врать и в этот вечер хотела немного отдохнуть, закрывшись в своей мастерской. Опустошить свою голову и вообще ни о чем не думать. Хотя бы на несколько часов.

«Ужин отменяется. Я не приду. Не хочу»

Не только Арне, у меня не было желания вообще кого-либо видеть. Я не хотела рисовать, есть и спать. Просто проваляться на диване несколько часов, смотря немигающим взглядом на потолок и на какое-то время представить, что во всем мире существую лишь я одна.

Арне пытался мне перезвонить сразу после того, как я отправила сообщение, но я выключила телефон и кинула его на стол, не рассчитав силы, из-за чего он отскочил от стола и плюхнулся на ламинат.

***

В девять вечера ко мне в мастерскую нежданно нагрянула Гросье, желая проверить, как обстоят мои дела. Она жутко была недовольна тем, что я отключила телефон, на который она пыталась дозвониться, поэтому я недовольно поплелась к столику и, подняв телефон с пола, включила его. Мне тут же пришло множество сообщений о пропущенных вызовах, но только после того, как Гросье ушла, я стала их просматривать.

Арне неоднократно пытался до меня дозвониться и даже прислал несколько сообщений. Одно сообщение было с неизвестного номера. Я редко давала свой телефон посторонним людям, поэтому тут же нажала на сообщение, пытаясь понять кому и что от мня понадобилось.

«Прости. Прости меня, Клоди. Я не хотел так поступать с тобой. До сих пор я корю себя из-за того, что сделал. Я тебя очень люблю. Эта любовь сродни безумию и в ту ночь я сорвался. Знаю, что это не оправдание моему поступку, поэтому никогда не раскрою себя. Извини, но мне жизненно необходимо хотя бы иногда видеться с тобой. Ты мой воздух, моя жизнь, моя вселенная. Прости, Клоди».

Руки дрожали и щеки обожгли дорожки соленых слез. В моей голове взрывались целые фейерверки скверных мыслей и в груди заныло сердце, стуча невнятными обрывками. Раз за разом я перечитывала сообщение, пытаясь утихомирить свои чувства. Как он смел писать мне и просить прощения? Любовь? Да что это за любовь такая, когда ты уничтожаешь человека? Обычная похоть. Не нужно скрывать ее за высокими чувствами.

Я попыталась дозвониться на неизвестный номер, но он был недоступен. С громким криком, срывающимся на хрип, я, не сдержавшись, кинула свой телефон в стену, после чего, упав на пол я закрыла лицо руками и тихо заплакала. Как же мне все это надоело.

В данный момент, я разрывалась между двумя чувствами. Мне хотелось чтобы Этьен, Реми и Арне просто исчезли и меня уже не волновало кто именно меня изнасиловал. Но в противовес этому чувству мне хотелось больше никогда не появляться в клубе. Попытаться сосредоточиться на работе и больше никогда не видеть никого из «Женесе».

Я так и не смогла понять, как мне следует поступить в дальнейшем. Будучи в полном замешательстве, я постоянно меняла одно решение на другое, пытаясь понять, как они повлияют на мою жизнь.

Утром следующего дня, ко мне в мастерскую доставили букет цветов. Мои любимые красные розы были украшены множеством ленточек и тканевых бабочек. Но, в тот момент, когда я увидела в этом букете записку с уже знакомыми мне словами «Прости, Клоди», я возненавидела розы.

В то утро, я неистово разрывала букет на части, рассыпая алые лепестки на пол. Громко ругалась, проклинала весь мир, ломала крепкие стебли цветов, закрывала покрасневшее от злости лицо руками и прерывисто дышала.

Внутри я закипала и плавилась.

L'onde est si calme

Un presage

D'automne

La, la peur s'engage

Sur mon visage

Le doute frissonne