Среди них скрывается монстр... Книга 1 (Екатерина Юдина) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Картина седьмая… (Désespoir)

Desespoir

Я оказалась в тупике. Нет пути вперед, но и дорога назад оборвана. Мосты сгорели и обжигающие языки пламени, постепенно, угрожающе сверкая, подбирались ко мне. Смотря на свой личный апокалипсис, я наблюдала за тем, как мой мир превращался в Ад, в котором, главным демоном являлся никто иной, как Арне. Истинный злобный монстр.

Не желая возвращаться домой, я долго блуждала по улицам. В кармане штанов, кроме телефона, было лишь смятых пять евро, неизвестно как попавших туда. Этого хватило на чашку кофе и черствый круасан. Сидя в уже опустевшей кофейне, я, немигающим взглядом смотрела в окно, не замечая ярких ночных фонарей, веселых людей, идущих по тротуару и машин в быстром потоке проезжающих по дороге.

Я бы еще долго там сидела, закрываясь в своем внутреннем, сгоревшем дотла, мире, но ближе к одиннадцати, ко мне подошла официантка и сказала, что они вскоре закрываются. Безразлично кивнув, я вышла из кафе и опять побрела по улице. У меня не было другого выбора, кроме как пойти к Гросье. Денег на дорогу, чтобы поехать еще куда-нибудь не было, а мой агент жила в пяти кварталах от места, где я находилась.

К ней я явилась в полночь и, открыв дверь, Гросье оглядела меня ошарашенным взглядом. Женщина была сонная и одетая в смятый спальный костюм, но, не теряя времени на расспросы, она впустила меня к себе и постелила на диване. Пока я купалась, она приготовила мне свою одежду, от которой пахло свежим запахом ополаскивателя. В ней я практически утонула и рубашка висела на мне словно мешок, но, естественно, мой внешний вид волновал меня меньше всего.

В ту ночь я так и не смогла заснуть. Ворочаясь на диване, я все думала об Арне, ощущая, как сердце вновь возникает в груди для того, что бы в очередной раз разорваться. Зажмуривая глаза, я плотно обнимала легкое одеяло, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать.

Утром, встав с дивана с тяжелой головой, я почувствовала запах еды и мой живот жалобно заныл. Пройдя на кухню, я увидела Гросье крутившуюся около плиты и стол накрытый множеством вкусностей.

— Садись, я сейчас заварю тебе чая, — бодро сказала женщина. Я молча кивнула и села на старенький диванчик с уже потрепанной обивкой. Слишком много переживаний, накопились во мне, превращаясь в массивный шар, наполненный безнадежностью. Еще ночью он лопнул, ошметками спадая в глубину моего уныния. Теперь же я совершенно ничего не чувствовала. В глазах пусто и на душе холод. Нет боли и отчаяния. Лишь безграничное отчуждение, превратившее меня в бездушную куклу.

Гросье жила в двухкомнатной квартире, находящейся не в самом лучшем районе Парижа. Я бывала у нее раньше, когда женщина забывала дома документы и мы заезжали за ними. Побывав тут первый раз, я очень удивилась отсутствию уюта и серости жилья, будто женщина передавала этому месту собственную хмурость.

Гросье не любила рассказывать о себе, но, от мадам Итюле, я узнала, что Гросье лет десять назад, развелась со своим мужем и, до сих пор, у них были очень напряженные отношения. У Гросье есть уже взрослая дочь, но, при разводе родителей, она приняла сторону отца, разрывая связь с матерью, ведь все это время считала ее ненормальной женщиной, любящей только работу, а не свою семью. Я возненавидела дочь Гросье, ведь зная женщину такое непродолжительное время, уже поняла, что пропадая на работе, она пыталась заработать денег на светлое будущее для дочери. Даже сейчас, большую часть своей зарплаты, она отсылала своему бывшему мужу, прося, чтобы он передал их дочери, будто бы от себя, ведь от матери она не хотела принимать помощь. Доходили деньги до той девушки или нет, я не знала. Это было не мое дело, но, иногда, у меня сердце ныло от сочувствия к Гросье. Ее квартира была лишена гармонии и комфорта, но в зале, на самом видном месте, стояла дорогая рамка, стоившая больше чем половина вещей в этой квартире. В той рамке красовалась старая фотография, на которой, еще молодая Гросье искренне улыбалась, держа на руках милую девочку в ситцевом платьице и с волосами собранными в два хвостика. В состоянии ли теперь Гросье так улыбаться?

В тот день женщина не пошла на работу, в прочем, как и на следующий. Она готовила мне вкусную еду, включала на стареньком компьютере фильмы и выводила на прогулки. Окутывая меня практически материнской любовью, эта женщина пыталась привести меня чувство, будто видя насквозь мою боль. Лишь однажды она задела эту тему.

— Клоди, может, ты хочешь рассказать о том, что происходит с тобой? — мы сидели на кухне и пили имбирный чай. Гросье его очень любила и, кажется, считала этот чай панацеей.

— Нет, — я отрицательно помотала головой. Сделав глоток чая, я поморщилась, понимая, что он получился слишком сладким, из-за большого количества меда. Нужно было добавить еще лимона.

— Если захочешь поговорить, я всегда готова выслушать, — сказала Гросье, будто напоминала, что она всегда будет рядом и ее поддержка никуда не денется. Я вяло кивнула, после чего женщина отвлеклась на телевизор, комментируя какую-то глупую передачу.

Я не хотела ехать домой, а Гросье не собиралась меня прогонять, поэтому я и дальше жила в ее квартире, обустроившись на диване. Но, поскольку у меня не было вещей, я попросила женщину съездить ко мне в квартиру и взять кое-какую одежду. Наверное, я вела себя слишком нахально, но Гросье выполнила мою просьбу.

Мы часто гуляли по улицам. Иногда я ходила сама. Телефон я так и не включала, но всегда, неизменно, брала его с собой. Обычная привычка. Банальная привязанность.

Вечером четвертого дня, Гросье поехала на работу, чтобы сделать кое-какие дела. Я собиралась полежать на диване и безразлично посмотреть в потолок, уже в который раз пересчитывая трещины на побелке, но потом встала и поковыляла к выходу. Растрепанная и выглядящая словно бродяжка я пошла гулять, дыша ночным, душным воздухом.

Я шла, куда глаза глядели, положив руки в карманы штанов и прикрыв глаза. Мимо меня проходили люди, в мраке ночи, кажущиеся мне лишь тенями. Изредка, по тротуару, загрязненному мусором, пробегали бродячие псы. Они поворачивали в мою сторону свои лохматые головы и так же нелепо убегали прочь. Из приоткрытых окон жилых домов, доносилась музыка, крики, смех. Люди продолжали жить, в тот момент, когда я уже лишь существовала.

Чем дальше я шла, тем меньше людей встречала на своем пути, пока я вовсе не вышла на безлюдную тропинку около трассы. Воздух тут был еще хуже. Более спертый, тяжелый и, до тошноты, воняющий бензином. Но мне нравилось отсутствие людей, редкие фонари, освещающие дорогу тусклым светом и колышущие ветви деревьев растущих по обе стороны от дороги.

Краем глаза я увидела, как около тротуара, остановилось такси и оттуда кто-то вышел, громко хлопнув дверцей, но, поскольку останавливаться тут было нельзя, машина уехала, а этот человек, пошел в мою сторону. Безразлично слушая медленные шаги, я обернулась лишь в тот момент, когда этот человек подошел совсем близко.

Это была Женевьева. Одетая в сверкающее вечернее платье, с красивой прической и ярким макияжем. От нее разило алкоголем и стеклянные глаза смотрели сквозь меня, не в состоянии навести резкость. Удивилась ли я ее появлению? Нет. Мне было все равно. Пустота возникшая в моей груди, не давала мне возможности что-либо ощутить.

— Боже, кого я вижу. А я думала ты это или нет, — воскликнула Женевьева, разводя руками в стороны. Она заулыбалась оглядывая мой вид. Кажется, ей нравилось то, как я выглядела. Я же покосилась на нее безразличным взглядом. Раньше я думала, что буду неистово злиться, когда ее увижу, а теперь понимала, что вообще ничего не испытывала. Я попыталась обойти девушку, но она, раскачиваясь на своих высоких каблуках, преградила мне дорогу. — Куда идешь? А как же поздороваться со своей подругой? Или ты возомнила себя чуть ли не королевой всей земли? — я фыркнула на ее слова и все же обошла девушку, продолжая неторопливо шагать вдоль дорожки. — Да чтоб ты знала, я лучше тебя!

— Конечно, — я и не стала спорить с девушкой. Кто угодно лучше меня.

— Конечно? — возмущенно переспросила девушка. Она пошла за мной и я понадеялась, что ей скоро надоест. — Знаешь, куда засунь свой сарказм? — я фыркнула услышав ее слова. Никакого сарказма в моем тоне не было. — Я действительно лучше. У меня главная роль в новой постановке и множество ухажеров. А ты, если так хочешь, можешь забирать себе Арне.

В груди больно кольнуло. Забрать себе Арне…

— Спасибо, но сама его себе забирай, — я говорила безразлично, но в голове возникла мысль, что этим двоим, действительно, вместе будет лучше. — Или не забирай. Мне все равно. Просто, исчезни, Женевьева. Я не хочу с тобой разговаривать. Ты куда-то ехала? Вот и отлично. Вызови такси и поезжай дальше.

— Да как ты смеешь, так со мной разговаривать? — взвизгнула девушка и толкнула меня в плечо. Я подняла на нее хмурый взгляд и брезгливо скривила губы. Женевьева была пьяна и несла всякую чушь, явно не понимая, что вырывается из ее рта. Зато ее желчь и ненависть, насквозь пропитали голос и голубые глаза, теперь казавшиеся мне не более чем льдом на замерзшем озере.

— Ты пьяна, — пробормотала я, отворачиваясь от девушки. — Иди домой и проспись. Мерзко смотреть.

— Ненавижу, — очередной визг и опять удар в плечо, но на этот раз более сильный. Не удержавшись на месте я попятилась в бок и, запутавшись в собственных ногах, скользнула вниз.

Дальше все происходило слишком быстро и я не смогла уловить каждое мгновение того события, чему была безгранично благодарна. Я полетела на край дороги и мимо проезжающая машина, слепя глаза фарами, подхватила меня еще в воздухе. Острая боль в ноге и вот меня опять отбросило вперед. Словно в замедленной сьемке, я смотрела на то, как приближается бетон и, пытаясь защитить голову, выставила руки вперед.

Хруст костей. Адская, тошнотворная боль. Безгранично холодный мрак.

***

Есть люди, которым не ведома любовь и ласка родителей с самых первых дней рождения. Находясь в ежовых рукавицах и воспитываясь исключительно строгостью, они, со временем, приобретают леденящую душу отстраненность. Эмоции утихают, уступая место хладнокровию. Постепенно, с медленным течением лет, их сердца черствеют и эти люди становятся такими же безразличными чудовищами, как и их родители. Таковым был и Арне Габен.

Его мать была неоднозначной женщиной. Яркой и блистательной красавицей со стервозным характером и желанием положить весь мир около своих ног. Но желаемого достичь ей не удалось, так как еще в достаточно молодом возрасте, к ней в гости зашел жнец в мрачных одеяниях и забрал душу женщины с собой. Арне было девять лет, когда его мать умерла от лейкемии, но все, что он помнил о тех днях, это разъяренное лицо поблеклой женщины и ее крики ненависти. Умирая, она проклинала всех, кому было суждено еще жить. Она горевала лишь по уходящей из ее ссохшегося тела красоте. Рыдая, она просила у мужа убить ее поскорее, желая уйти в мир иной, хотя бы с толикой прежней красоты. Арне любил свою мать, Мари Габен, но женщина любила лишь себя.

Мать нанесла своему сыну первую кровоточащую рану на душе, неоднократно полоснув ее острием ножа. Очень болезненную и вечно ноющую рану.

Какой бы женщиной не была Мари, но Арне тосковал после ее смерти и, как любой ребенок, потерявший родителя, начал закрываться в себе, взбунтовавшись против воспитания отца. Наблюдая за изменениями в характере своего сына, Гюго Габен, будучи далеко не добродушным человеком, и не любящим размениваться на сочувствия, решил посильнее сжать ежовые рукавицы на шее мальчика. В своем воспитании, он не стеснялся прибегать к самым грубым способам и за любое неповиновение, мог избить сына. Гюго часто хватал Арне за шиворот рубашки и тащил к себе в кабинет, где срывал с него рубашку и разъяренно бил ремнем по спине. Некоторые удары были слишком сильными и шрамы от них до сих пор остались на спине Арне. Избиения продолжались до тех пор, пока Арне не исполнилось двенадцать и Гюго понял, что нужно искать к парню другой подход, ведь иначе мальчишка мог сломаться и от него не будет проку, или же Арне мог, в будущем, взбунтоваться и переместить свою ярость на отца.

Отец нанес вторую рану на душе сына, собственными руками истязая ее и упиваясь алой кровью.

Гюго являлся очень хитрым человеком, играющим на душе своего сына, словно на скрипке и зазывающим его к себе сладкой музыкой. Мужчина стал мягче к Арне и, всякий раз, пытался предрасположить парня к себе, чтобы в будущем, использовать, как вздумается. Он не имел никаких отцовских чувств к своему сыну, но старался их показать, входя в доверие. Единственным минусом в Арне было то, что он оказался умнее, чем хотел Гюго, ведь это могло вылиться в большие неприятности в будущем.

Многие мечтают о богатой жизни, совершенно не зная, что происходит за ширмами роскоши и изобилия денег. Там полно грязи, агрессии, ненависти, злости, похоти и изуродованных душ, унизительно скорчившихся и ползающих по пыльной земле в поисках наживы. Деньги портят людей. Они разрушают все моральные устои и дают власть переходить любые границы. Арне видел многое и, со временем, парню стало казаться, что он сам постепенно окунается в грязь, прогибаясь под давлением собственной власти, настойчиво твердящей, что сочувствие и человечность совершенно необязательные черты характера.

Гюго не ошибался и Арне, действительно, оказался очень умен, благодаря чему, еще в детстве понял, каким чудовищем являлся его отец. Избиения ремнем до длинных, кровавых ран, были лишь забавой для него и, по большей степени, мужчина так лишь снимал напряжение, маскируя истинную причину своих действий за воспитанием. Гюго был способен разрушать чужие жизни, вытягивая из этого выгоду для себя и Арне понимал, что, в какой-то степени, он тоже очередная марионетка в разворачивающемся спектакле. Поэтому парень все время относился к отцу с особой настороженностью. Они никогда не были семьей, но, с годами, стали двумя чудовищами, готовыми вгрызться друг другу в глотки при необходимости. Хотя, Арне был все еще слаб по сравнению с Гюго и, во многом, ему приходилось подчиняться своему отцу. Давящее чувство беспомощности перед грозным соперником.

Была в Арне одна черта характера, которую Гюго считал серьезной слабостью. В тот момент, когда мужчина любил чувствовать превосходство над другими людьми, его сыну была ненавистна лживость и подхалимисто окружающих. Находясь в окружении тех, кто жаждал от общения с парнем лишь выгоды, Арне ощущал жгучую ненависть и омерзение к лицемерию мира. Казалось, что вокруг нет ни одного искреннего человека и, от этого, по телу, вместе с кровью расплывалось чувство брезгливости. Гюго никак не мог внять, откуда у его сына такая черта характера, ведь, абсолютно все в семье Габен, обожали пользоваться своим статусом и унижать людей давящим высокомерием. Со временем, мужчина пришел к выводу, что Арне просто являлся тем самым уродом, присутствующим в каждой семье. Паршивая овца в стаде благородных лошадей.

Третью рану, на душе Арне сделало общество, в котором парню приходилось находиться с самого детства. Лицемерие — острие ножа, постоянно скользящее по сознанию Арне. Эта рана была не глубокой и не кровоточащей, но постоянно ноющей и зудящей.

Когда Арне исполнился двадцать один год, он впервые начал перенимать некоторые обязанности отца в организации "Алтитюд". В один из дней, он вместе с помощницей отца, стальной бизнес-леди, по имени Зое Бале, приехал на международный конкурс искусства, проводимый среди старшеклассников. Ему нужно было посмотреть работы участников и выбрать того, кому организация предложит сотрудничество. Естественно, это была лишь формальность, ведь уже было решено, что выиграет кто-то из богатеньких детей знакомых его отца. Увидев работу конкурсанта, который должен был выиграть, Арне брезгливо скривился и хмуро сдвинул брови на переносице. Картина являлась высшей степенью бездарности. Даже Зое Бале недовольно фыркнула и, сморщив свой аккуратный носик, высказала несколько нелицеприятных слов в адрес этой работы.

В тот день, ставший для Арне роковым, парень впервые увидел Клоди. Несмотря на осуждающие взгляды окружающих, она лежала на диванчике, расположенном в дальнем углу зала. Положив под голову небольшой рюкзачок, она закинула ногу на ногу и, закрыв глаза, тихо посапывала. Арне удивился такому поведению в общественном месте, но уже тогда не смог оторвать от девушки взгляда. Она была еще юной, шестнадцатилетней девушкой, но истинная красота уже проглядывалась. Длинные каштановые волосы, поблескивали словно шелк на ярком свете, белоснежная кожа, будто фарфор, пышные ресницы и пухлые губы. Клоди показалась Арне куклой, но наполненной жизнью и неведомой энергетикой искренности.

Арне с улыбкой наблюдал за тем, как смотрительница подошла к девушке и прогнала ее с дивана. Клоди отошла к стене и сделала вид, что рассматривает картины, висящие на ней, но только смотрительница ушла в другой зал, девушка вернулась на диван и опять легла на него, неизменно положив под голову рюкзак. Арне редко смеялся, но, в тот момент, он не смог сдержать нескольких смешков, чувствуя, как сердце, уже давно обледеневшее, опять вернулось на свое место и учащенно забилось.

Эта девушка настолько впечатлила Арне, что он, не в силах унять свой интерес, тут же разузнал, как ее зовут. Оказалось, что Клоди тоже была участницей конкурса и, лежа на диване, она спокойно ожидала итогов конкурса, в тот момент, когда все остальные нервно расхаживали по залу, выискивая минусы в картинах соперников. Увидев работу Клоди, Арне ощутил, как внутри все сжалось, делая тройное сальто. Картина девушки была прекрасна. На нее хотелось смотреть часами, оживая и дыша полной грудью с каждой новой краской. Именно эта картина стала для Арне маяком в вечном мире мрака и жестокости, в котором он жил с самого рождения, напоминая, что он все же человек, а не кровожадное чудовище. Но только Клоди вернула в его жизнь свет о котором Арне успел позабыть, но к которому, временами, стремился.

Даже странно, как одна мимолетная встреча может изменить жизнь человека.

Стоя около картины Клоди, Арне ощутил, как по нервной системе проходит колючее раздражение и в крови растворяется омерзение. В этом прогнившем мире должен был выиграть тот, у кого есть деньги, а человек имеющий талант, но выросший в обычной семье, проиграет, так и не сумев развиться и достичь признания своего таланта.

Тогда Арне сделал все, чтобы контракт на работу с «Алтитюд» получила Клоди, не смотря на то, что победителем должен был стать другой, бесталанный, но богатый участник. Это действие шло наперекор планам Гюго, но парень понимал на что шел и был готов платить за это. Тогда и начались проблемы в жизни Арне. Возникшая неурядица, из-за того, что тот парень не выиграл, хотя ему это обещали, знатно подпортила настроение Гюго. Собираясь наказать своего сына за выходку, он понизил его в должности и сделал начальником небольшого отдела в парижском филиале хеджевого фонда. Таким образом, Гюго говорил Арне, что любое своевольство наказуемо и ему больше не стоит перечить отцу. Арне все внял, но на понижение в должности ему было все равно. Разве что он, в очередной раз, убедился в узурпаторстве своего отца. Но, к сожалению, на этом проблемы не закончились. Зная своего сына, Гюго быстро понял, что дело не просто в таланте девушки, которой Арне присвоил выигрыш и, вызвав своего сына в кабинет, он ясно дал понять, что рядом с ним не потерпит такую дурнушку вылезшую неизвестно откуда. Даже просто для секса Арне легко мог найти кого-нибудь более подходящего, нежели она.

Уже тогда Арне понимал, что Клоди становится его слабостью, которой Гюго мог легко воспользоваться. У парня с отцом были натянутые отношения, напоминающие период шаткого перемирия. Но Арне знал, что, когда-нибудь, война воспылает между ними и Гюго, в первую очередь, протянет свои мерзкие руки к Клоди, если поймет насколько она дорога его сыну. Арне решил, что не будет сближаться с девушкой. Так будет лучше для него и для нее. Поэтому, в тот момент, он раздраженно выдохнул и, зло прикрыв глаза, сказал отцу, что он выдумывает лишнего и победу Клоди Дюбуа он присудил лишь потому, что посчитал будто ее работы будут хорошо продаваться и принесут «Алтитюд» много выгоды.

Первая выставка Клоди, действительно, имела большой успех и лишь поэтому Гюго не стал приказывать разрывать с ней контракт. Но на этом переживания Арне не заканчивались. Пытаясь помочь девушке, он невольно завел ее в логово лжи и лицемерия. Парень к этому миру привык, но девушка являлась слишком чистой и невинной, чтобы лично платить за цену успеха. «Алтитюд» не было той организацией, которой ее выставляли на публику. Даже там плелась паутина похоти и желания выгоды. Поэтому, юных художников, не имеющих за своей спиной влиятельной семьи, «Алтитюд», после дебюта, часто передавал в руки других спонсоров, получая за это не маленькую сумму денег. Естественно, новым спонсорам от художников нужен был не только их талант. Платя за продвижение выставок, спонсоры требовали ложиться под них, отдавая долг своим телом. Арне знал, что уже многие мужчины начали интересоваться Клоди, но настойчиво запрещал передавать ее в руки других меценатов. К счастью, Гюго об этом не узнал.

Парень старался не приближаться к Клоди. Долгое время, он, издалека, следил за ней собирая по крупицам информацию. Она стала его одержимостью и лучиком света, грея парня надеждой. В этом прогнившем мире, в котором Арне был эпицентром грязи, совершая не самые лучшие поступки, чтобы со временем стать сильнее отца и когда-нибудь занять его место, Арне было достаточно знать, что Клоди где-то есть. Лишь мысли о ней помогали парню не сгореть окончательно, превращаясь в черную и жестокую субстанцию.

За все время, они лишь несколько раз, по причудам судьбы, находились недалеко друг от друга. Однажды, Арне и Клоди столкнулись в коридоре музея искусств, куда парень приехал по делам «Алтитюд». Арне шел в кабинет директора, а Клоди направлялась к выставочному залу. Несмотря на то, что в здание нельзя заходить с едой и напитками, она где-то раздобыла стаканчик с ароматным кофе, но при их столкновении, когда парень шел по коридору, а Клоди вывернула из-за угла, он упал, пачкая брюки Арне и джинсы Клоди.

— Вот же черт, — зашипела девушка, складывая свои пухлые губы в одну линию. Она уперлась руками в бока и подняла на парня недовольный взгляд. — Ты вообще видишь куда идешь? Или тебе очки купить?

Арне часто заморгал, удивленно посмотрев на девушку. Он не сразу поверил в такой приятный подарок судьбы. Несмотря на сложившуюся ситуацию, Арне был рад видеть девушку и еле сдержал улыбку от того, как Клоди его отчитала, хотя сама была виновата в том, что стаканчик с кофе упал. Арне в очередной раз понял, что влюбился в эту нетипичную девушку. Ему нравилось в ней абсолютно все. Ее небрежность, колкий характер, непредвзятость и совершенно другой взгляд на жизнь. Клоди, несомненно, была красива, но свою красоту она не замечала и Арне даже это нравилось.

Арне неистово негодовал, когда Гюго заикнулся насчет свадьбы с Ирен Ришар. Он стал выбором этой девушки, ведь, несмотря на то, что ее отец, Ланс Ришар, предложил дочери несколько подходящих кандидатов, она выбрала именно Арне. Ирен, несомненно, была хороша собой, но ее красота насквозь пропиталась фальшивостью, имея в себе несколько подправок с помощью пластической хирургии. Да и умом девушка не блистала, из-за чего, временами, говорила до безобразия глупые вещи. Зато заносчивый характер держала при себе.

Ирен выбрала для себя путь не подобающий персоне высшего общества. Она захотела стать моделью и, поскольку отец ее любил, поддержал Ирен в этом решении, естественно, платя не малую сумму за ее продвижение. К счастью, благодаря возрастающему успеху Ирен, как модели, договор о помолвке решили отложить на некоторое время. Хотя, Арне несколько раз все же был вынужден появиться с девушкой на некоторых мероприятиях, благодаря чему, поползли слухи о его интрижке с какой-то моделью. Парню нравилось то, что Ирен была неизвестна в светском кругу Парижа, из-за чего удавалось избегать утечки информации насчет их возможной помолвки.

Дни бежали своим чередом. Погрузившись в работу, Арне пытался не думать о том, что, однажды, он будет обручен с этой девушкой, которую мысленно называл пустышкой. Создав "Женесе", парень, желал отвлечься от будничной суеты и, хотя бы иногда, проводить время в кругу приятных для себя людей, а не лживых лицемеров. Первым Арне пригласил Реми Мореля. Они когда-то давно дружили, но, как это часто бывает, их дружба затерялась в череде бесконечной занятости и отсутствия свободного времени. Но, приглашая Реми в «Женесе», Арне не просто хотел вернуть их бывалую дружбу. Выросши в бесчувственной семье и имея нестандартное, для большинства людей, воспитание, он не имел представлений об счастливых отношениях, поэтому парень хотел разузнать у Реми, каково это быть насильно обрученным. Темноволосый парень говорил, что он сумел полюбить свою невесту и в их доме царит идиллия, но Арне сомневался, что его будущий брак с Ирен, будет ожидать счастливая судьба. Поэтому, он не рассказывал никому о помолвке, надеясь, что сумеет ее предотвратить. Его жизнь и так была сплошным болотом и он не хотел погрязнуть в нем с вечно истерящей стервой. Легче оставаться одному до окончания своих дней.

Со временем, клуб начал наполняться новыми людьми. В сознании Арне мелькнуло удивление, когда, в один из дней, Реми пригласил в клуб Женевьеву. Он знал, что эта девушка дружит с Клоди и парень не удержался от того, чтобы, со временем, намекнуть Женевьеве о вступлении в клуб Клоди. Это было ненавязчивое предложение, в котором никто так и не увидел отчаянного желания Арне, хотя бы иногда видеться с Клоди. «Женесе» являлось единственным местом, где Арне мог находиться рядом с девушкой без опасения показать свою привязанность.

Вот только, парень не учел, что быть рядом с Клоди будет настолько невыносимо больно, будто раз за разом, он вступал в котел с раскаленным маслом и, собственноручно, вонзал в сердце острые иглы. Душевная боль куда ужаснее физической. Раньше, расстояние немного лечило, размазывая в памяти образ любимой. Теперь же, на каждой встрече клуба, Арне ощущал, как по телу пробегает горечь, смешанная с острым сожалением. Он не должен был этого чувствовать. Казалось, что сердце уже давно зачерствело и больше не способно распространять по телу такие эмоции, но Арне утопал в этой безысходной для него любви, задыхаясь от одержимости. Разум плавился от того, что он был рядом с ней, но не имел возможности прикоснуться или обнять.

Временами было совсем паршиво. Арне медленно умирал рядом с Клоди, погрязая в пучине ненависти к собственной жизни. Единственным его удовольствием и небольшой отдушиной были глупые комплименты, которыми он осыпал девушку, всякий раз приглашая на свидания, прекрасно понимая, что она никогда не согласится. Клоди его недолюбливала и Арне это чувствовал, видя ее хмурое выражение лица и прищуренный взгляд, красивых карих глаз.

Постепенно, с течением дней, полных безысходности, внутри Арне проснулся монстр. Сначала он тоскливо выл, запертый глубоко внутри сознания парня, но, позже, начал выпускать острые когти и впиваться ими в сознание, растерзывая его на куски. Эта тварь долго бушевала внутри Арне, пока он не поддался ей, выпуская монстра наружу. Арне покусился на то, что трогать было нельзя. Он захотел Клоди. Хотя бы на одну ночь, позволить себе оказаться рядом с ней и утолить жажду, тем самым прекращая свои мучения.

Подсыпая легкий наркотик в бокал Клоди, он не планировал той ночи всерьез. Арне сорвался и совершал опрометчивые поступки, понимая что задуманное осуществить ему не удастся. Среди всех этих людей, Арне не получится незаметно забрать Клоди с собой. Тогда, какая цель была у Арне? Он не знал. За всю жизнь, парень, кроме Клоди, не любил больше никакую другую девушку, из-за чего совершенно не разбирался в ухаживаниях и тонкости флирта. Обычно, девушки сами прыгали к нему в кровать, но, естественно, Клоди этого делать не собиралась. Да, если бы Арне и удалось бы расположить девушку к себе, из-за невозможности Арне иметь отношения, их бы ждал одноразовый секс, после чего Клоди возненавидела бы его. Арне этого не хотел. Легче было утолить свою жажду и остаться неизвестным для Клоди, чтобы потом продолжить общение.

Да, Арне Габен, совсем отчаялся. Любовь и невозможность быть с любимой, сводили его с ума.

Наблюдая за тем, как рассудок Клоди мутнеет, он словно зверь выжидал, надеясь, что каким-то чудом все же удастся совершить задуманное, но, еще до конца вечера, парню позвонили, из-за внезапно возникших проблем на работе, и Арне пришлось уехать. Возвращаясь обратно, после того, как он решил дела на работе, парень думал, что некоторые из членов клуба еще в здание, а сама девушка уехала домой. Но, войдя в гостиную, Арне увидел лишь Клоди мирно лежащую на диване. Парень сомневался. Он знал, что после содеянного будет лишь хуже, но рассудок отключился и его внутренний зверь вырвался наружу.

Даже, когда вялая и неспособная двигаться Клоди, пришла в сознание, Арне не смог остановиться. Завязав ей глаза, парень продолжил делать то, что хотел. Он и не думал, что можно получить настолько сильное удовольствие от секса, будто, прикасаясь к Клоди, весь мир переставал существовать для Арне. Была лишь она. Любимая и такая желанная.

Арне хотелось сделать все нежно и наслаждаться каждой секундой той ночи, но монстр бушевал, не давая мыслям протекать обычным ходом. Желание выиграло войну со здравым смыслом и действия парня наполнились властной грубостью.

Аре слишком изголодался за все время безответной любви к Клоди и невозможности быть рядом с ней, поэтому, в ту ночь, он пытался утолить голод своего тела, целиком и полностью, отдаваясь своим ощущениям.

Позже, когда он удовлетворил свое желание и пелена наваждения спала с глаз, Арне понял, что натворил. Внутри него не было монстра, он сам им являлся. Жестокий парень, с черствым сердцем и гнилой душей. Увязнув в грязи своей жизни, он был недостоин чего-то такого светлого, как Клоди, но, все равно, протянул к ней свои руки, пачкая девушку собой.

Глубокие вдохи и учащенный пульс. Арне еще никогда в жизни не чувствовал себя настолько мерзко. Чтобы он не делал раньше, сейчас парень переступил границу, к которой даже близко нельзя было подходить. Вплетая в волосы пальцы, Арне сел на пол, опуская голову вниз. Он не плакал, когда отец бил его ремнем до кровавых ран и он не плакал, когда умерла мать, но, в тот момент, соленые слезы сами по себе скользнули по щекам, обжигая собой кожу. Очерствевший, бесчувственный и грубый. Но сердце разрывалось от того, как он поступил с той, что стала его жизнью.

Четвертую рану на душе, Арне сам себе нанес в тот момент, когда изнасиловал Клоди. Но, на этот раз, рана оказалась слишком глубокой. Сквозной. Смертельной.

Он бережно отнес Клоди в ванную и, еле касаясь ее тела, вымыл и одел. Оставив девушку на диване, Арне еще долго сидел около нее, держа хрупкую ладонь Клоди в своей и, раз за разом, просил прощения, зная, что она его слов не услышит. Но, даже если бы извинения долетели до Клоди, Арне понимал, что такое не прощается.

Свет, который держал его, теперь погас. Для себя Арне закрыл путь к Клоди, понимая, что больше не хочет причинять ей боль. Но девушка вернулась в клуб и Арне, увидев ее, как всегда улыбнулся и пригласил на свидание, хотя внутри все пылало адским огнем жгучего сожаления. Эта маска спокойствия далась ему с огромным трудом. Парень даже боялся представить, насколько больно сделал ей.

Временами, Арне не мог думать ни о ком другом, кроме, как о Клоди. Переживания о девушке съедали его и не давали жизни вернуться в привычное русло. Но, что он мог сделать? Ничего. Своей помощью, он лишь сильнее навредил бы Клоди. В тот день, когда она согласилась на свидание, внутри все встрепенулось. Это было очередное шутливое предложение, на которое Арне должен был получить отказ, но ответ девушки оказался противоположным. И Арне стало глубоко плевать на то, что им нельзя находиться рядом друг с другом. Он поступил мерзко изнасиловав ее и теперь хотел сделать хотя бы что-нибудь правильно. Пусть даже речь идет об обычном дружеском ужине. Вот только, когда Клоди беспричинно отказалась, все сжалось от страха. Уйдя с работы не смотря на полную загруженность и бегая, словно ошалелый, по всему Парижу в надежде отыскать Клоди, Арне извелся от переживаний. Первое сообщение было лишь сиплым криком его истерзанной души. Арне знал, что так делает лишь больнее Клоди, но ему было необходимо извиниться.

Придя к Клоди на следующий день, он был серьезен насчет отношений. Изводя себя переживаниями, парень понял, что хочет быть с ней и ради этого готов пожертвовать всем. Вот только, девушка не хотела этих отношений, из-за чего сказала те слова. Арне не злился. Клоди немного ошибалась, но она была права в том, что Арне плохой человек. И он решил, что оставит ее в покое, хотя и попытается остаться ее другом, чтобы иметь возможность помочь и хотя бы как-нибудь искупить свою вину.

Приняв решение запереть свою любовь к девушке в дальнем уголке своего сознания, Арне еще долго не мог успокоиться. После бессонной ночи, он, рано утром, приехал к ее мастерской, чтобы просто побыть недалеко от Клоди. Но, остановившись за несколько домов от мастерской девушки, увидел, что она возвращается после пробежки. В очередной раз он не смог себя сдержать и, завязав ей глаза своим галстуком, нежно обнял и поцеловал в щеку. В тот момент, Арне обещал, что в последний раз прикасается к Клоди и от этого, его уже погибающая душа, вновь затрепыхалась в конвульсиях.

Сообщение, которое должно было отвлечь подозрение от него было отправлено с помощью программы, но Арне не учел, что Клоди будет подозревать Реми. Арне это понял, когда увидел злость в глазах девушки направленную на темноволосого парня. Реми действительно был хорошим парнем и Арне знал, что, несмотря на их недолгое общение, Реми полюбил девушку, как сестру.

Признание девушки, стало словно сильный удар по голове. Он не мог понять. Ему не под силу в это поверить. Арне не заслуживал этой любви. Сутки он мучился и изнывал. Арне терзали мысли, и здравый смысл твердил, что им лучше не быть вместе. Особенно, после того, что Арне совершил. Но невозможно так просто отказаться от человека, ставшего смыслом всей жизни. Поэтому Арне решил, что хочет быть рядом с Клоди, пусть эта любовь никогда и не будет такой же размеренной и спокойной, как у остальных.

Стоя рядом с домом Клоди и выкуривая одну сигарету за другой, он думал о том, что откажется от всего. От роскошной жизни, наследства и ненавистной невесты, чтобы быть с Клоди. Арне пойдет ко дну, но сделает все, чтобы взобраться вверх и обеспечить для любимой достойную жизнь. И, естественно, парень защитит ее от своего отца.

Арне решил пойти против чудовища, которым являлся Гюго Габен.

Начав встречаться с Клоди, Арне, наконец-то, ощутил, что он живет, а не просто существует. Только будучи рядом со своей любимой, парень мог искренне улыбаться, радоваться и чувствовать, как бьется сердце. Оказалось, что он вполне способен на нормальные отношения и, в глубине сознания, является обычным парнем. Постепенно, те четыре раны на его душе начали затягиваться. Клоди его лечила, сама того не понимая.

Но все это была лишь ложка меда в море дегтя. Арне понимал, что рано или поздно нужно рассказать о том, что он сделал, но парень не хотел рушить идиллию. Нужно ли вообще Клоди знать правду? Будет ли так лучше для нее? Арне решил, что на время закроет в себе эти сомнения, тем более, на тот момент, у него были другие, более серьезные, проблемы. Арне, с каждым днем, все тщательнее размышлял над тем, как лучше разорвать связь со своей семьей. В первую очередь, он нашел новую квартиру, чтобы в плане жилья ни от кого не зависеть и постепенно начал продумывать все пути, по которым к нему может добраться отец, чтобы их оборвать. Ровно через месяц Арне собирался поставить Гюго в известность о своих намерениях.

Было кое-что, что угнетало Арне и не давало насладиться отношениями в полной мере. Парень был слишком измотан своей жизнью и, словно раненный зверь, он во всем искал подвох, думая, что в этом мире ничего не может быть просто так. Совпадение это или нет, но Клоди стала лучше относиться к Арне, сразу после того, как узнала, что его семья спонсирует «Алтитюд». Он уверял себя в том, что Клоди не меркантильная, но прожив всю жизнь в кругу стервятников, не мог избавиться от ощущения, что его используют. Все эти сомнения были заложены в его сознании еще с малых лет и избавиться от них за месяц, было не так уж просто. Но Арне старался, ведь хотел верить в то, что для девушки он не просто мешок с деньгами.

Все тайное, рано или поздно, становится явным. Так и Арне не удалось скрыть от Клоди новость о невесте. Направляясь домой, чтобы все объяснить девушке, он даже предположить не мог, что Клоди в тот же день узнает о том, что именно Арне ее изнасиловал. Двойной удар для девушки, несомненно, принесшей Клоди множество боли.

Страх потерять любимую, затуманил рассудок и пробил тело мелкой, неприятной дрожью. Состояние близкое к срыву и умственному помешательству. Словно сумасшедший, Арне пытался ее найти. Но все его попытки оказались провальными. Ни дома ни в мастерской или в галерее Клоди не появлялась. И, тем более, на звонки не отвечала.

Арне чувствовал себя самым последним идиотом. Почему он совершил так много ошибок, тем самым раня самого дорогого человека? Оказывается, он далеко не такой умный, каким его считали окружающие. Обычный глупец, искалечивший жизни себе и Клоди.

Арне часто приезжал к квартире девушки, надеясь, что она вернулась. Еще чаще он появлялся около мастерской Клоди. Но ее нигде не было и на звонки она все еще не отвечала. Ситуация только ухудшилась, когда до него дошли известия о том, что его отец собирается приехать в Париж. Тщательно игнорируя просьбы Гюго зайти к нему, Арне избегал мужчину, раздумывая над тем, где может быть девушка. Но вечно игнорировать Гюго было невозможно. Скорее всего, мужчина уже знал о Клоди и переезде сына. Гюго и Арне предстоял не самый приятный разговор.

Скажи теперь

Скажи мне точно,

Как всё это понять?

Какой-то странный зверь

Живёт внутри меня.

Я уничтожен, уничтожен,

Есть лёд, но нет огня.

И на исходе дня

Твоей улыбки дверь.

Иду вперёд я не спеша,

Мне тяжело дышать.

Не разрушай, нет, не разрушай!