Среди волков

Глава ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

— Ты в порядке? — Голос Лейк ворвался в мои мысли и вернул меня к действительности. Крыльцо у задней двери в хижину № 12, на которое я присела, чтобы вступить в контакт с Чейзом. — Ты сначала затихла, потом заплакала. Тело у тебя задергалось, а вскоре ты опять затихла.

У меня перехватило дыхание.

— Я в порядке, — сказала я Лейк.

Мы в порядке. Тогда, у Каллума, я запаниковала и рассоединила чувство Стаи, мое и Чейза, и сейчас, когда парень почувствовал, что Бешеный угрожает мне, он сделал то же самое. Только на этот раз он полностью разорвал связь с Бешеным. Стая все еще находилась в глубинах сознания Чейза и моего, но Бешеный пропал.

— Ты ничего не почувствовала? — спросила я.

Когда я рассоединила связь со Стаей, все волки в округе должны были почувствовать это.

— Ничего, — сказала Лейк. — Я должна была что-то почувствовать?

На мгновение я подумала о Стае, о Чейзе и о Бешеном.

— Нет.

Это не имело никакого отношения к Стае Стоун Ривер. Это имело отношение к Чейзу и к человеку, который сделал его. Человека звали Вилсон, как теперь было мне известно. Он жил в хижине в лесу, в миле от «Хозяйственных товаров Мейкона», в местечке, которое называлось Горный Ручей.

— Вайоминг, — произнесла я вслух. — Вот куда мы едем.

Лейк услышала меня. И я повторила это послание беззвучно, посылая его Чейзу. Он был изможден физически, и я понимала, что он был не в той форме, чтобы совершить путешествие из Колорадо в Вайоминг.

Он восстановится. Волки всегда восстанавливаются. Но ему нужно было время, а это было единственное, чего у нас не было. Рано или поздно альфы наведаются к Бешеному, чтобы забрать у него то, о чем они с ним договаривались. Рано или поздно Эли и Митч заподозрят, что мы с Лейк что-то затеваем.

Хуже всего, одно из моих «я» понимало, что реакция Бешеного на потерю Чейза будет страшной. Он любил кровь. Он любил власть. И поскольку Чейз украл у него власть, кому-то придется заплатить за это своей кровью.

Я ненавидела себя за то, что была в голове у Бешеного. Ненавидела то, что поняла его настолько, что смогла осознать — если мы будем медлить, то умрет кто-нибудь еще.

Мы с Лейк прихватим кое-какое оружие и позаимствуем ключи от грузовика ее отца, сказала я Чейзу. Ты не сможешь пробежать всю дорогу до Вайоминга. Тебе потребуется помощь.

В Арк Вэлли был только один человек, которому я доверяла так, чтобы обратиться за помощью.

Девон.

Чейз ощетинился, так же, как ощетинился бы любой другой оборотень-самец при звуках имени другого самца, поэтому мне пришлось повторить.

Пожалуйста, Чейз. Он поможет. Ты ведь знаешь, что он поможет.

Чейз это знал, потому что знала я. И сейчас он был в моей душе точно так же, как я была в его.

Девон, повторил Чейз. Горный Ручей, Вайоминг. Мы встретим тебя там.

— Ты закончила изображать из себя телефон? — спросила Лейк.

Я кивнула, обрывая связь с Чейзом, и он сделал то же самое.

— Тогда вот что, девочка моя. Пошли вооружаться.

Слово вооружаться в устах Лейк прозвучало весьма угрожающе. Была в нем какая-то смесь решимости и злорадного веселья.

Я вздрогнула, но тем не менее сделала широкий жест рукой:

— Веди нас.

Лейк не нужно было просить дважды. Ей потребовалось меньше минуты, чтобы взломать замок на задней двери хижины № 12, и, когда дверь распахнулась, открывая передо мной тайный склад с оружием, у меня отвалилась челюсть. Я думала, что увижу несколько пушек, некоторое количество серебряных пуль, один-два ножа. Вместо этого передо мной возникла комната размером с домишко, который занимали Эли с близнецами и я. Присвистнув от удивления, я огляделась.

Одна часть помещения была, совершенно очевидно, посвящена производству оружия. В углу я опознала кузнечный горн и еще целую кучу разнообразных приспособлений, а также несколько штуковин, назначение которых я вообще не смогла определить, разве что было в них что-то франкенштейновское. Другая часть была заполнена оружием: ружьями, ножами, секирами, капканами, силками. Чего здесь только не было!

Подойдя к стене, завешенной ружьями, Лейк издала счастливый вздох.

— «Матильда» была моей первой любовью, но, милые дамы, вы прекрасно знаете, что может заставить юную девушку сбиться с пути истинного, — сказала она.

— Лейк, ты не можешь прекратить рассыпаться в любезностях перед оружием? — засмеялась я. — Я от этого с ума схожу.

Эта комната много могла рассказать о своем хозяине. Он не походил на заботливого, предусмотрительного отца, пекущегося о юной дочке. Это был человек, готовящийся к неизбежной жестокой войне.

Лейк обиженно надула губы на мое замечание, но потом переключилась на дело:

— Серебряные пули в ящике, который справа от тебя. — Она немного помолчала, потом взяла коробку, набитую чем-то вроде наконечников для стрел, и высыпала содержимое на пол. — Вот этого набери. И еще возьми с полдюжины серебряных стрел. Пригодятся. Я возьму арбалеты и ружья.

Пока я выполняла наказ, запасаясь боеприпасами, Лейк сняла с одной из полок громадный вещевой мешок и начала запихивать в него большие пушки. И пушки поменьше. И три арбалета.

— Лейк, ты на самом деле знаешь, что нас будет трое?

Лейк хмыкнула:

— Это все только для меня. Тебе потом соберу. Каллум научил тебя стрелять из девятимиллиметрового револьвера?

Я кивнула.

Она бросила в мешок еще несколько ружей, при этом двигаясь так быстро, что казалось, ее выбор случаен. Ничего подобного.

— Этого достаточно? — спросила я Лейк, выкладывая на пол несколько коробок с серебряными пулями и несколько серебряных стрел.

— Угу, — кивнула подруга. — Ты что предпочитаешь — арбалет, боевой лук?

— У меня с ножами лучше получается, — усмехнулась я.

Лейк, внимательно посмотрела меня:

— Встань.

Я встала.

— На тебе сейчас два ножа, так ведь?

Я кивнула, даже не потрудившись спросить, откуда она это знает.

— Я без них никуда не хожу.

— Ты со своими справишься лучше, чем с моими. Я возьму еще несколько, для метания. Хотя сначала… — Лейк задумалась. — У тебя какой рост?

— Пять-шесть футов.[38]

— Ты на пару дюймов ниже меня, — констатировала Лейк. — Но руки у тебя достаточно длинные, так что…

Я так и не поняла, что происходит, пока Лейк не подошла к верстаку и не взяла пару металлических наручей,[39] размером от моего запястья до локтя, но только тонких.

— Надень-ка вот это, — сказала она.

Я повиновалась. Металл оказался легче, чем казался с первого взгляда.

— Руки легко поднимаются? — спросила Лейк.

Я кивнула.

— Драться можешь?

Шанса ответить на этот вопрос подруга мне не дала — просто взяла и напала на меня. В комнате, набитой оружием, которого хватило бы, чтобы отправить на тот свет всю резервацию.

Я умудрилась увернуться от нескольких ударов и нанести ответные. Вес наручей не замедлял моих движений, но удары получались недостаточно сильными.

— С этими штуками сила не нужна, — сказала Лейк. — Это отец для меня сделал. Так, на всякий случай. Сделай шаг назад и поверни запястья в сторону, резко.

Лейк показала, как это сделать, и я, заинтригованная, повиновалась. Из каждой наручи выскочили по четыре длинных тонких серебряных клинка.

— Если дерешься с кем-то, у кого есть когти, надо и свои иметь, — заявила она.

Я уставилась на клинки, а потом начала поворачивать запястья в разные стороны.

— Твой отец — фанат Людей Икс?[40] — спросила я.

Лейк пожала плечами:

— Он просто хотел дать мне преимущество.

— С этим ты переключиться не сможешь, — сказала я Лейк.

Лейк удивленно выгнула бровь:

— Да мне и не нужно будет. Нанесешь пару хороших ударов любому обру — и у тебя достаточно времени для отступления.

Митч сказал, что не знает оборотней, которые хотя бы наполовину были так быстры, как Лейк. И если она могла застать их врасплох в своем человеческом образе, то в обличье волка они бы вообще не смогли поймать ее.

— Поверни запястья в другую сторону, и когти втянутся, — объяснила Лейк. — Ну а сейчас я прихвачу немного взрывчатки, и мы готовы.

Как только она запаслась достаточным количеством вооружения и забросила вещмешок на плечо, я подняла с пола коробку с боеприпасами.

— Ты в порядке? — спросила я ее.

Лейк фыркнула:

— Я что, по-твоему, плохо выгляжу?

Она выглядела не так, как той ночью, когда мы лежали на моей кровати и прислушивались, как чужие альфы проходят мимо наших домов.

— Ты отлично выглядишь.

— Я в порядке.

Я кивнула. У меня будет много времени, чтобы наиграться в Доктора Фила[41] для оборотней. А сейчас мне и Лейк нужно было средство передвижения. Желательно с Джи Пи Эс.

— Готова совершить тяжкое уголовное преступление? — спросила я подругу.

Это заявление она встретила самой безмятежной улыбкой:

— Это не самый крутой угон, если машина принадлежит твоему отцу. И, между прочим, когда тебя спросят, что лежит в этом ящике, советую отвечать: «Женские принадлежности».

Коробка была большая и тяжелая, и, когда я ее несла, из нее доносилось явственное металлическое клацанье.

— Типа тампонов? — засмеялась я.

— Кили вопросов задавать не будет. Эли занята близнецами, а все остальные вокруг — мужчины. Тампоны их пугают до потери сознания, и мой папаша — не исключение. Но если спрашивающий обр, то ложь он почует. Так что теперь это —женские принадлежности.

— Это потому, что мы — женщины и они нам принадлежат? — высказала предположение я.

— Нет, потому что оружие — оно женского пола. — Лейк с оскорбленным видом взглянула на меня. — Почему, как ты думаешь, я назвала свое ружье «матильдой»?

Помимо всего прочего, я была слегка удивлена тем, что Лейк собиралась вступить в сражение без своей любимой двустволки.

— «Матильда» калечит, — объяснила Лейк, когда я спросила ее об этом. — Но она не убивает.

— Хватит об этом, — прервала я подругу, потому что после того, что Бешеный сделал с Чейзом и с маленькой девочкой по имени Мэдисон, после всего, что он отнял у меня, начиная с моих родителей и кончая верой в Каллума, этот сукин сын уже был мертв.

С Лейк за рулем машины расстояние между Монтаной и Вайомингом сокращалось подозрительно быстро, и, как только мы достигли пункта назначения, я зарегистрировала факт прибытия на место в рекордно короткий срок и осмотрела те немногие достопримечательности, которые мог предложить нам городишко Бешеного.

С одной стороны Горный Ручей окаймляла река, с другой — безобразные зубчатые горы. Никто не удивился бы, узнав, что это место называют ничейной землей, и когда Лейк ехала по Мейн-стрит к единственному в городе светофору, я испытала дежавю.

«Хозяйственные товары Мейкона».

Унылые улицы.

Грязная извилистая тропинка, проходившая мимо единственного в городе ресторана, вела в чащу леса.

Я видела это все изнутри головы монстра. В конце этой тропинки, в нескольких милях отсюда, затерянная в дебрях леса, стояла хижина. В ней жил монстр. Его звали Вилсон. Я была готова биться об заклад, что даже если жители города и знали о его существовании, то они вряд ли имели представление о том, имя это было или фамилия.

А мне было все равно.

— Брин? — Голос Лейк вскрыл мои мысли, и в них тонкой струйкой стала вливаться реальность.

Подруга остановила машину напротив полуразвалившегося дома, владелец которого, по всей видимости, решил объявить на весь мир, что это здание является чем-то вроде мотеля. Я перевела дыхание — вдох получился длинным и прерывистым.

Знает ли Бешеный, что мы уже здесь? Может ли он нас почуять? Мог ли он чувствовать наше приближение за несколько миль? И не является ли все это чудовищной ошибкой? — Я постаралась, чтобы эти вопросы не проявились у меня на лице или в моем голосе.

— Нам нужно найти комнату, — сказала я. — Скоро здесь будет Чейз. Нам нужно место, чтобы спокойно разработать стратегический план.

При других обстоятельствах я бы потратила много времени на размышления о том, как я снова встречусь с Чейзом. Потому что все то время, что я знала его, чужие люди пытались разлучить нас. Но именно сейчас у меня не было времени думать о том, почему только при одной мысли о Чейзе кровь в моих венах становится горячей. И у меня не было времени на повторение, с каждым ударом моего сердца, ставшего привычным слова: Мой. Мой. Мой.

Сейчас я не должна была претендовать на то, чтобы вытеснить из головы Чейза мысли о Стае. Самым главным для нас стало возмездие.

Мы с Лейк заплатили за комнату наличными, и, подавляя в себе растущее чувство — Чейз приближается ко мне! — я, словно катаясь на «американских горках», начала медленно подниматься на самую высокую их точку, в предчувствии того момента, когда мир провалится подо мной, перейдя в вопящее, размахивающее руками, с сердцем-к-горлу-подкатывающим свободное падение… и мы встретимся с Чейзом глазами. У меня не было на это времени. Ни на что подобное у меня не было времени. Я находилась на расстоянии нескольких миль от человека, который убил мою семью. Того, который сломал жизнь Чейзу… и смеялся, когда издевался над ним.

Этот урод должен был умереть.

И с этой мыслью, не выходившей у меня из головы — да и у Лейк тоже, — мы коротали время в ожидании Девона и Чейза, устроившись в нашей комнате: двуспальная кровать, окон нет, кондиционера тоже нет. Надо отдать должное Лейк — она ничего не говорила ни о моем молчании, ни о эмоциях, которые, по всей видимости, отражались у меня на лице, пока часы отсчитывали минуты. Она просто вытащила пару ножей и начала точить их друг о друга — ритмичное вжик-вжик-вжик металла о металл создавало подходящий саундтрек к моим собственным яростным мыслям.

Смерть Бешеного не должна быть жестокой. Месть — это наслаждение для тех, кто имеет превосходство, — мы же его не имели. Нас было больше, но Вилсон был старше. Он еще вполне мог не знать, что мы пришли, но он почует Лейк, Девона и Чейза в ту же секунду, как только они окажутся на расстоянии мили от его маленькой хижины в глубине леса. Обдумывая наше не самое выгодное положение, я отмахивалась от желания разорвать монстра на части. Оборотни жить не могут без своих инстинктов. Единственным преимуществом, которым я обладала в этой игре, было то, что я не была обром. Когда нужно, я могла думать как человек.

Мне не нужно было видеть, как убийцу моих родителей разорвут на части. Все, что мне было нужно, — это всадить ему промеж глаз серебряную пулю и еще несколько, в сердце и легкие, для полного комплекта.

Я так погрузилась в размышления, что почти не осознала то странное чувство, когда мир переворачивается вверх тормашками, желудок выскакивает наружу, а все волосы на теле встают дыбом, как будто попадаешь в центр электрической бури.

— Чейз! — Я произнесла его имя в тот самый момент, как Чейз открыл дверь нашей комнаты в мотеле. Потому что с той самой секунды, как я увидела его, я могла произносить только это слово.

— Брин! — Голос Чейза был грубее и глуше, чем в моих воспоминаниях. Казалось, что он оправился от того, что с ним сделал Бешеный.

Как я была не права, думала я, пересекая комнату, чтобы сократить расстояние между нами: я хотела еще раз удостовериться, что да, с Чейзом на самом деле все в порядке и мой блестящий план не разрушил его окончательно и бесповоротно. Увидеть его — это было совсем не похоже на стремительное падение на «американских горках». Я чувствовала себя так, как будто мою душу через нос вытаскивали.

Это было очень больно.

Чейз обнял меня, я нагнула голову и прижалась лицом к его руке, продолжая уверять себя, что вот он здесь, что Бешеный не уничтожил его, что я не подвела — так, как он никогда не подвел бы меня.

— О, тут вот какие дела! Бэби нашла своего Джонни[42] и совершенно внезапно забыла о такой незначительной вещи, как ее Самый Лучший Друг.

Во всем мире был только один человек, который мог произнести эту фразу с абсолютно невозмутимым видом. До тех пор, пока я не услышала этих слов, я не понимала, как я по нему скучала.

— Девон!

Как только имя Дева слетело с моих губ, Чейз напрягся, а Девон широко улыбнулся, создавая впечатление, как будто это не он злился всего лишь мгновение назад, когда я бросилась в объятия Чейза.

— Собственной персоной, — сказал Девон. — Вы говорите, мисс Бронвин — я исполняю. Всегда!

Поведение Девона свидетельствовало о серьезности момента — он явно не рассматривал присутствующих в качестве актеров на любительском представления песни «Нет таких высоких гор».[43] И пока Девон не решил, что в данной ситуации не хватает веселых мелодий, я решила ускорить ход событий.

— Тебе, наверное, не стоило сюда приходить, — сказала я ему.

Когда я предложила Чейзу обратиться за помощью к Девону, я не продумала о том, как далеко это может зайти. Два обра-самца, предъявляющих определенные права на незамужнюю девушку — долгие часы, в одной машине. Если бы Чейз был рожден оборотнем и если бы мы с Девоном были больше чем друзья, они вряд ли бы добрались до Вайоминга целыми и невредимыми. И если мы, все четверо, умудримся пережить следующие несколько часов и схватку с Бешеным в дремучем лесу, Девону все равно придется столкнуться с тем фактом, что он покинул Арк Вэлли без разрешения и пришел ко мне на помощь, что само по себе было преступлением, по мнению Сената.

— Ты имеешь представление, что с тобой сделает Каллум, когда узнает, что ты пришел сюда? — спросила я Девона, проклиная себя за то, что втянула его в это дело, и за то, что не смогла предугадать, чем все это может кончиться.

Девон сверкнул глазами в ответ на мой вопрос, словно догадавшись, о чем я думала, и отвергая саму мысль о том, что он может остаться в стороне.

— Да, Брин, мне кажется, я прекрасно понимаю, что Каллум может сделать с тем, кто оказывает неповиновение Стае, — улыбнулся он.

А сколько еще мы не произнесли вслух! То, что Деву довелось увидеть последствия моего наказания, когда я валялась без сознания. И то, что его мать была тем самым человеком, кто отправлял это так называемое правосудие. И то, как гневался на меня Девон, когда я подвергла себя опасности, отправившись на встречу с Чейзом. И то, что задолго до того, как я стала — Чейза, я была — Девона.

Что снова натолкнуло меня на подходящую проблему.

— Ты — Стая, Дев. Ты — не периферийный, у тебя нет других связей. Ты — один из волков Каллума. Каллум может нас убить, но тебе будет еще хуже.

Стая Каллума могла сделать больше, чем просто убить Девона. Он был так крепко соединен с ее членами, что по приказу Каллума они могли использовать эту связь, для того чтобы уничтожить его разум. Они могли сделать так, что Девон сам захотел бы умереть.

Девон помолчал с минуту, потом провел рукой по волосам:

— В первый раз, когда я увидел тебя, ты вся была в крови. Я слышал, как Каллум сказал моему отцу, что это, должно быть, была кровь твоей матери. Потому что, когда Бешеный добрался до твоего отца, ты уже успела спрятаться под кухонной раковиной. Ты была вся красная и дрожала, и первый раз в своей жизни я почувствовал что-то вроде страха, исходившее от человеческого существа, животное испускает также флюиды перед смертью. — Девон взглянул на меня. — А потом ты посмотрела на меня, и, хотя мне было всего пять лет, я понял, что то, что с тобой сделали, это самое плохое из всего того, что мне доводилось видеть. И я понял, что я никогда не позволю никому обидеть тебя снова.

Поскольку это была моя битва, это была и его битва. И у меня не было права отказать Деву в этом. Ни тогда, когда я уехала из Монтаны, не сказав ни слова. Ни тогда, когда давала ему обещание заботиться о себе.

Мне перехватило горло. Чейз положил руку мне на плечо.

Девон никак не отреагировал на этот жест, напомнив мне о том, что, когда того требовала ситуация, он был (а) первоклассным актером и (б) был способен сдерживать себя. Я привела сюда Девона, точно так же, как я привела сюда Лейк, хотя без меня им было бы совсем неплохо. И они были бы в безопасности.

Множество самых разных образов врезались в мое сознание в один и тот же момент: Сора, олицетворяющая ужасное лицо правосудия Стаи; Эли, запирающая Чейза, чтобы у Каллума не появилось причины разорвать его на части; Лейк, свернувшаяся в комочек на полу рядом с моей кроватью; Митч, говорящий мне, что некоторые обры ведут себя не так, как надо по отношению к самкам; безумец в лесной чаще…

Господи, а что, если бы он схватил Лейк? Что, если бы Каллум разорвал Чейза на куски — просто ради того, чтобы помочь мне?

Я больше не могла этого выдержать, зная, что Лейк и Девон делали все, что было в их силах, чтобы защитить меня. Всегда делали. А я не могла ничего сделать для них. Потому что я была человеком. Слабым. Глупым.

Попавшим в ловушку, из которой не могла выбраться.

На этот раз я приветствовала возникшее у меня состояние клаустрофобии,[44] вспомнив, что в последний раз, когда оно накрыло меня, Чейз разорвал свою связь с Бешеным. В последний раз, когда я позволила этому чувству взять верх над собой, я восстановила свою связь с Чейзом.

Ты можешь сделать это снова? Этот вопрос, который однажды задала мне Лейк, был заглушен паникой, удушьем… потребностью не выживать, но защищать.

Я поднесла свою руку к руке Чейза, и связь между нами запульсировала. Без всякого предупреждения я внезапно осознала все свои связи с Девоном и Лейк.

Я чувствовала решимость Чейза, его желание следовать за мной повсюду, куда бы я его ни повела. Я чувствовала свою любовь к Девону, в печальных серебристо-серых тонах, и его любовь ко мне, яркую и горьковато-сладкую. Мою любовь к Лейк. Лейк — к Девону.

И Чейза — ко мне.

Я чувствовала свою набирающую силу связь с друзьями, так, как многие люди ощущают приближение дождя — глухой, неконтролируемый наплыв мощи, — и я все поняла. Наши связи со Стаей, с Каллумом оттягивали нас друг от друга. Они тянули нас вниз и заставляли тонуть, с веревкой вокруг шеи. Я издала беззвучный рев и увидела, как вцепилась в эти связи зубами, моими обычными человеческими зубами, и начала рвать их — точно так же, как Чейз разорвал узы, связывавшие его с Бешеным.

Попалась. Бежать. Выжить.

Защищать.

Рядом со мной рычал Чейз, и я чувствовала его, чувствовала нас, Чейз — волк — Брин. И мы отдали все, что было у нас, Девону и Лейк, и взяли взамен все, что имели они.

Наши, подумал Чейз, добавляя свою волю к моей. Потому что он знал, что я любила их. Он знал, что значит быть беспомощным и совершенно не способным защитить тех, кого ты любишь.

Наши, ответила я. И что-то взорвалось у нас в головах: волна осознания. Осознание преобразования мира. А потом, всего на одно мгновение, наступила тишина.

Первой пришла в себя Лейк:

— Уф! Знаешь, я на самом деле не уверена, что кто-нибудь еще может такое сделать, Брин. Если бы это было хотя бы теоретически возможно, мой отец давным-давно нашел бы способ, как наварить на этом.

Вряд ли. Нынче только у меня был этот козырь.

— Что здесь произошло? — спросил Девон, и в его голосе все еще слышалось изумление.

Я откашлялась.

— Я… ну, Чейз и я… мы… хм… мы перенастроили ваши связи со Стаей, — сказала я, надеясь, что Дев не сойдет с ума.

Ты слышишь меня? — спросила я беззвучно.

Девон кивнул: Словно свои мысли. Твой голос… он не приходит снаружи, здесь нет никакого внешнего соединения. Он просто звучит у меня в голове.

— Просто перенастроили связи… в этом все дело, — повторила вслух. — Это мы с Чейзом сделали.

Мы на самом деле смогли это сделать несмотря на то, что, когда я это делала в последний раз, вся стая Каллума на нас бочку покатила.

Лейк, не выдавая эмоций, подавила чувство благоговейного страха, которое я почувствовала на ее конце нашего соединения.

— Нас четверо. Значит, мы теперь можем считаться Стаей, так что ли? — спросила Лейк. — Потому что, если это так, нам нужно серьезно подумать о крутом имени для нее. — Дейв открыл было рот, но Лейк сразу же его оборвала: — Только никаких намеков на мюзиклы, бродвейский мальчик.

— Сей дамы речи уши мои оскверняют, — усмехнулся Девон. — Сгинь, мерзкая ведьма!

Лейк фыркнула:

— Я тоже тебя люблю, Дев.

Я не обратила внимания на этот обмен любезностями, так как задумалась над тем, что сказала Лейк: что мы с Чейзом в состоянии сделать то, что никто другой больше сделать не может.

На подсознательном уровне я предположила, что то, что я сделала со своим чувством Стаи, я смогла сделать только потому, что я была человеком — и я была Стаей, мы были тесно связаны, но в то же время мы были разными. Я потратила много лет на манипулирование этой связью, защищая свое сознание от Стаи Каллума. И вполне возможно, что именно я сделала Чейза другим. А может быть, потому что он был превратившимся, не оборотнем от рождения, он сам имел какое-то отношение к произошедшей с ним метаморфозе. А может быть, и нет. Может быть, все на самом деле сводилось к тому, что я поняла в самый первый миг, когда я его увидела распростертым на полу клетки.

Чейз и я — мы были одним и тем же.

Хватит философствовать. Голос Лейк у меня в голове — и, странным образом, он звучал совсем не так, как тогда, когда подруга говорила вслух. Голос был тихий. Не робкий, а скорее приглушенный.

Он принадлежал очень ранимому существу.

Сосредоточься, сказала мне Лейк, и я почувствовала, как она стала выходить из моего сознания, сжавшись так, как только она могла это делать.

Я кивнула и взяла бразды правления в свои руки.

— Бешеный здесь, в Горном Ручье, — сообщила я. — Его хижина стоит в лесу. У нас будет всего один выстрел.

Чейз прижал меня к себе, и мне стало интересно, осознавал ли он, что сделал это. А потом до меня дошло, что моя рука лежит на его бедре и я почему-то не могу заставить себя убрать ее оттуда. Я продолжала говорить со своими друзьями. Со своей Стаей.

— В последний раз, когда я влезла в чужую связь, она вызвала такую вспышку, которая всю Стаю вывела прямо на нас. — Я замолчала, дожидаясь, чтобы мои слова дошли до сознания Лейк и Чейза, и еще крепче сжала бедро парня. — Если то, что только что сделали Чейз и я, производит такой эффект, то время, имеющееся в нашем распоряжении, очень ограничено. Так что давайте двигаться быстрее. Лейк и я готовимся к нападению. У меня есть план. Ребята, сезон охоты открыт. Оружие к бою.