Срочно требуется муж!

4 НЕЖДАННЫЙ УДАР. ДРУГ — ЭТО ТРЕТЬЕ МОЕ ПЛЕЧО…

Неделя пронеслась стремительно, словно норовистый конь, и Ольга почти пришла в себя. Объективности ради следовало сказать, что по большому счету в ее жизни ничего не изменилось — все те же контракты, встречи, поездки, телефонные переговоры, дизайн-макеты, ругань с исполнителями и улещивание заказчиков…

Да, ее теперь никто не ждал дома, но и в этом обнаружились плюсы: можно было ходить голой и слушать не клавесин с органом, а АС/DС и Queen. Питалась она и при Петечке в кафе и ресторанах, ну а чай могла вскипятить и заварить сама.

Одним словом, образ тихого придурка Петечки тускнел и бледнел, уходя вдаль, и Ольга Ланская действительно почти забыла о бывшем будущем муже, но тут…

В пятницу с утра пришлось вспомнить все. А вдобавок убедиться, что не такой уж он был и тихий, ее Петечка, и тем более — не придурок. Умный мальчик! И шустрый.

В пятницу с утра в офис доставили наконец официальное приглашение в круиз. Тот самый, по матери, которая река и издалека долго.

Г-жу Ольгу Ланскую с нетерпением ждали на борту белого парохода, к ее услугам была каюта люкс, мини-бар, ол инклюзив, бла-бла-бла-бла-бла… Все это было бы не так плохо, но душу кольнуло неприятным воспоминанием официальное «приглашена с супругом».

К полудню выяснилось, что простым покалыванием не отделаться. Секретарша Катя принесла письмо в дорогом конверте из рисовой бумаги и, почему-то пряча глаза, сказала, что на имейл пришли новые сообщения. Ольга рассеянно покивала и отпустила секретаршу, но та ушла не сразу. Остановилась у дверей и вдруг выпалила:

— Вы не берите в голову, Ольга Александровна! И слава богу, что избавились. А то и не знали бы…

Ольга подняла недоумевающий взгляд, секретарша испуганно охнула и вылетела за дверь. Ольга вернулась к конверту.

Это было полуофициальное письмо от тех самых деловых партнеров, которые, собственно, и затеяли эту историю с круизом. Помимо традиционных, ничего не значащих комплиментов и многочисленных заверений в том, что ее, Ольгин, приезд страшно всех обрадует, в письме сообщалось — тоже вполне традиционно, — что, конечно, надо чаще встречаться, это главное, но ведь и пользы от круиза будет немало, потому как именно там можно подписать страшно выгодные соглашения, потусоваться, а заодно — как хорошо, что есть такой понятный, по-человечески душевный повод! — отпраздновать официальную помолвку нашей дорогой и любимой Элеоноры Константиновны Бабешко с Петром Васильевичем Збарским! Целуем, ждем, твои партнеры. Дата, подписи.

Абзац.

До нее даже не сразу дошло, до идиотки. Зато когда дошло — накрыло по полной программе. И в пустой, противно звенящей голове билась назойливой осенней мухой одна, совершенно неуместная и дурацкая мысль: «Ну точно же! Збарский! Збарский его фамилия. Петр Васильевич Збарский».

Тихий, скромный, безобидный ее Петечка. И главная Ольгина противница и конкурентка, акула бизнеса Элеонора Константиновна Бабешко. Жених — и невеста.

Полный абзац.

И холодная, сильная, целеустремленная, как стальной клинок, Ольга Ланская сломалась. Прорыдала три дня, впервые в жизни не пошла на работу просто так, напилась — правда, абсолютно неумело, вермутом, поэтому никакого забытья не вышло, зато долго тошнило.

Потом — это уже в понедельник ближе к вечеру — опухшая, непричесанная, в растерзанном халатике и с узкими щелочками вместо глаз, Ольга бросилась к компьютеру сочинять приличный повод для отказа от поездки. Выходила какая-то глупость, и она в тоске полезла в почту, а там накопилось столько, что она чуть не взвыла от ужаса.

В курсе были абсолютно все. И все, как один, осуждали Элеонору и выражали солидарность с Ольгиной секретаршей в отношении подлеца Петечки — очень, стало быть, хорошо, Ольга Алексанна, что вы так быстро раскусили этого кошмарного афериста. Пусть теперь дура Элеонора — на самом деле мы все очень любим нашу Элеонорочку! — тратит на него свои деньги, а Он за это пусть мучается. В смысле, спит с ней. Не приведи нам, Господи…

Такие вот письма поддержки от коллег и товарищей.

И главное, хоть бы одна женщина была в списке адресатов! Нет, исключительно мужики. Самое удивительное, что в некоторых письмах совершенно явственно чувствовался проснувшийся азарт охотника — ведь брошенная Ольга автоматически переходила в разряд богатых невест. Поэтому даже кое-кто из совсем уж непримиримых противников и конкурентов, более того, уже давно и счастливо женатый — как, скажем, упоминавшийся уже Бэзил Белорыбкин, — недвусмысленно намекал: эх, Ольга, столько лет с тобой рядом молча страдает мужик — всем мужикам мужик, ого-го, а не мужик… Может, одумаешься?

Читая эти послания, удивительные по силе страсти, красоте и вычурности стиля, а также по неграмотности изложения, Ольга даже плакать перестала на время, искренне пораженная таким количеством идиотов, существующих в природе. Нет, они вполне имели право хотеть на ней жениться, но так искренне рассчитывать на свой безоговорочный успех могут только идиоты…

Потом навалилась тоска и свинцовая депрессия. Она представила, как в течение недели вокруг нее будут виться потенциальные женихи, как будут наперебой приглашать ее потанцевать, попить водки, попариться в бане, искупнуться безо всего — тут ее затошнило. Ольга мрачно разглядывала экран компьютера и мечтала заболеть дизентерией. Или чумой. Бубонной, и прямо на работе, чтоб при свидетелях. Впрочем, не поможет. Все равно скажут, что она симулянтка и просто испугалась…

Иногда — хотя и редко — бизнес-сообщество перестает напоминать аквариум с пираньями и превращается в некое сюрреалистическое подобие пионерлагеря. Сюрреализм заключается в том, что большинство пионеров — лысые и пузатые дядьки с гипертонией и почечными коликами, но в остальном совпадение — девяносто девять процентов.

Только в пионерлагере немыслимо не сорваться ночью «за территорию», раз все пошли. И ты знаешь, что влетит и что ничего интересного «за территорией» нет — но идешь потому что иначе нельзя. Или, к примеру, если пообещать в запальчивости, что на прощальном костре точно поцелуешь при всех Витька, Тоху, Андрея, Макса (Маринку, Таньку, Ленку, Юльку…) из соседнего отряда, а в последний момент сказаться больной (больным) и не прийти на костер… Нет, это в принципе — немыслимо. Даже если действительно заболеешь.

Какой бы повод не ездить в круиз Ольга ни придумала — это будет однозначно и единогласно воспринято всеми как позорная слабость. После этого ее сожрут в течение полугода — никто не уважает противника, однажды опозорившегося при всех.

Она бездумно листала свою старую записную книжку, пока не наткнулась на короткую запись: «ЛЯЛЯ». И подумала: «Это судьба».

Лялька Бескозыркина была подругой Ольги уже почти двадцать лет. Они познакомились при поступлении в институт, сразу почувствовали симпатию друг к другу и долгое время переживали, что их развели по разным группам. Только потом, по прошествии многих лет, Ольга поняла, как это было удачно сделано. Иначе она могла бы уже к концу обучения свихнуться от обилия информации, которой Ляля с ней наверняка бы делилась, не закрывая рта.

Нет, Ляля была прекрасным человеком, но обладала одним серьезнейшим недостатком: у нее был чересчур пытливый ум. Займись она квантовой механикой или проблемой выделения генома человека, все Нобелевские премии уехали бы в Россию еще при Советской власти, потому что такие несложные задачки Ляля щелкала бы, как орехи.

Однако Лялю в гораздо большей степени занимали человеческие судьбы, причем человек для этого выбирался произвольно. С кем заговорит Ляля в троллейбусе — ту судьбу и исследует. В результате Ляля знала абсолютно все — про всех своих подруг, их родственников, знакомых родственников и родственников знакомых родственников, и почти все — про большую часть остального населения столицы. Как этот колоссальный объем удерживался в ее голове, непонятно, но на каждую жизненную ситуацию у Ляли находился пример из жизни вполне конкретного человека.

Второй яркой особенностью Лялиной натуры, напрямую связанной с первой, были ее матримониальные устремления.

Ляля по жизни была напрочь лишена деловых способностей, зато на мужиков производила гипнотическое воздействие. Побыв с полчаса под обстрелом Лялиных вопросов и пленясь совершенно искренней заинтересованностью, горящей в Лялиных глазах, они как-то сразу млели, слабели и сами собой оказывались в Лялиной квартире, а потом и в постели.

Сама Ляля в своих любимых разочаровывалась очень быстро, но это не мешало ей каждый раз надеяться, что уж теперь-то это навсегда! Таким образом, к тридцати пяти годам Ляля побывала замужем официально четыре раза, а так, вообще, раз двадцать. Вполне естественно, что в кругу своих подруг Ляля считалась признанным экспертом по половому вопросу.

Само собой разумеется и то, что подобная активная жизненная позиция требовала усиленной работы над образом и смелых решений в области имиджа. Скажем, Ольга Ланская просто не узнала Лялю после трехлетней разлуки по окончании института.

В давние времена зачеток и сессий Ляля была довольно пухленькой, черненькой, кудрявой болтушкой, шила себе входившие в моду комбинированные юбки из верха старых джинсов и пестрого крепдешина, обожала белоснежные блузки и кокетливые бантики в качестве аксессуаров. Была домовита и аккуратна до скрежета зубовного (тех, кто аккуратностью особо не отличался).

Спустя же означенные три года на Ольгу в метро набросилась обритая наголо девица с ярким макияжем, восемнадцатью серьгами в обоих ушах, одетая в косуху и кожаные брюки, сексуально обтягивающие соблазнительную попу. В тот период Ляля увлеклась рок-музыкантом и искренне растворилась в любимом, пустив белые блузки и комбинированные юбки под нож.

Через некоторое, уже не столь продолжительное время Ляля перешла на стиль «мальчик-девочка», стала носить свободные пиджаки, узкие черные джинсы и тяжелые армейские ботинки, читать Борхеса и рассуждать о причинах поражения Че Гевары.

Потом последовал краткий, но утомительный для окружающих период увлечения религией, в начале которого Ляля стала покрывать голову ситцевой косынкой и убеждать окружающих любить друг друга искренне и бескорыстно, а в конце — вспомнила-таки о довольно-таки глубоко скрытых корнях и поступила-таки на работу в визовый отдел посольства Израиля.

Довольно легко — при ее-то таланте — разыскав дальних родственников, Ляля съездила на историческую родину, после чего задумчиво поведала миру в целом и Ольге в частности, что ее последнее время почему-то тянет в Австралию.

Надо ли говорить, что все эти ее метания происходили не от внутренней слабости или неприкаянности, а исключительно из-за любви к тому или другому мужчине?

После тридцати Ляля решительно захотела в новые русские жены, для чего все накопленные за долгие годы деньги вбухала в салоны красоты, индивидуальные программы коррекции веса и, почему-то, серфинг. Результатом стало явление миру худющей, печальной, бледной и разочарованной в мироздании Ляли тридцать пятого размера, питающейся исключительно твердыми сортами сыра и кочанным салатом.

Последним увлечением Ляли стал йог, но не индийский, а отечественный. Йог настаивал на вредности спанья на кровати и езды на троллейбусе, так как космические лучи мировой энергии в этих случаях особенно быстро пролетают сквозь человека, не задерживаясь в его чакрах. Сам йог ходил пешком, обливался холодной водой и проповедовал аскетизм, во имя которого денег Ляле не давал, зато ее сбережения тратил собственноручно, с возможно большей скоростью — чтобы его любимая не замутняла себе ауру.

Положительным эффектом можно было считать то, что Ляля здорово закалилась от холодной воды и многочасовых пеших прогулок, из чистой вредности начала есть мясо, а потом и вовсе выгнала йога из дома. Аскетизму был поставлен заслон, назло космическим лучам Ляля приобрела мобильник и устроилась наконец на нормальную работу.

Относительно же мужчин — на данный момент Ляля находилась в свободном поиске, не унывая и будучи твердо уверенной в том, что каждый последующий муж всегда лучше; предыдущего, так что рано или поздно Лялю ждет счастливый брак с Прекрасным Принцем и Истинным Совершенством.

Как бы то ни было, Ольга чувствовала настоятельную потребность посоветоваться с кем-нибудь:

а) опытным,

б) не вредным,

в) не из ближайшего окружения. Ляля подходила идеально, да и время поджимало, ведь до круиза оставалось пять дней.

Ляля даже не стала дослушивать сбивчивые всхлипы Ольги, решительно заявив, что будет у нее через час. Через сорок минут на пороге Ольгиной квартиры возникло Прекрасное Видение.

Ляля Бескозыркина предстала перед жалкими останками Ольги Ланской во всем блеске женственности. Бог ее знает, как ей это удалось сделать, но бывшая пышечка и природная жгучая брюнетка Ляля превратилась в ослепительно-платиновую блондинку с высокими скулами, тонкой талией и большой грудью.

Одета Ляля была в некое подобие делового костюма, но в его эротическом варианте? — пиджак на голое тело, черное кружево лукаво выглядывает из-за лацканов, прямая юбка всего на два пальца выше колен, но смелый разрез открывает миру черные же кружевные подвязки, туфли подчеркивают изящество лодыжки, на которой поблескивает золотая цепочка…

В руках Ляля держала пакет с тремя бутылками шампанского, двумя большими, как дыньки-колхозницы, яблоками, развесным зефиром, лазерным диском в коробочке и блоком сигарет «Собрание». Окинув критическим взором то, что осталось от некогда блестящей и надменной бизнес-леди, Ляля провозгласила:

— Сейчас все сделаем в лучшем виде! Между прочим, ты еще легко отделалась. У Наташки Кругловой — ну помнишь ее! — кончилось криминалом. Ее придурок вывез всю технику, а попался на следующий день, когда выламывал встроенный холодильник.

— Ой, господи…

— Да нет, Круглова сама виновата! Не надо было пускать! «Аи, бедненький, такой несчастненький, он из Самарканда, там совсем нет работы…» Зато здесь полно! Знай, выноси. Ты, кстати, проверь, ничего не пропало?

— Нет, что ты, Петечка…

— Ой, да знаю я про твоего Петечку все! Бабник несчастный!

Ольга даже носом шмыгать перестала от изумления.

— Откуда, Ляль? Мы же не виделись, вроде…

Ляля и глазом не моргнула.

— Этот город — большая деревня. Короче, я однажды на радио беру интервью у одной девицы. Типа, поет она что-то в народном стиле, но не нашем, а кельтском. Она попела, попела, потом рассказывает мне, мол, здрасти, вот такая я друидка, а почему меня так шарахнуло об Стоунхендж головушкой, так это по причине прекрасного человека, встреченного мною на жизненном пути. И имя его пусть прогремит на всю страну — Петр. Я вежливо жду, когда она громыхнет заодно и фамилию, но девица страшно смущается и говорит, что, мол, пока не может назвать полного имени своего кумира, поскольку он несвободен, но одновременно благороднейший человек, не желает расстраивать свою грымзу, она у него новая русская…

Ольга тихо ахнула. Ведь что-то такое было, звонила какая-то девица года два назад, спрашивала Петра, просила передать, что его очень ждут на отчетном концерте ансамбля друидов. Она тогда страшно веселилась, а Петечка — теперь-то ясно — перепугался и чересчур долго настаивал на том, что девица эта сумасшедшая…

— Короче, после эфира я ее кофием_поила и расспрашивала — ну ты знаешь, как я это делаю. И она мне в итоге рассказывает, что грымза ее кумира по имени Петр (грымзу, ясное дело, зовут иначе) работает в рекламном агентстве, или что-то типа этого. Да, говорит, ее тут даже по ящику показывали, на вручении телевизионной премии, она НТВешникам приз вручала, и мне, говорит, стало очень жалко Петра Васильича. У нее, говорит, лицо злой колдуньи. Тут я тихонечко пакую девицу вместе со съехавшей крышей, прощаюсь с ней, а сама бегу в архив, нахожу ту запись, а на ней — ты!

— Подлец…

— Неописуемый, что ты! Хотя мне с самого начала Алка говорила — ну рыжая, кучерявая такая, с параллельного потока, — что ничего хорошего у вас с ним не выйдет, уж больно он угодливый.

— Алка… А откуда…

— Здрасти! Алка же вышла замуж за Вихлеевского! Того> которого потом уволили из олигархов, в смысле, из «Тет-А-Тет-банка».

— Ой, а они нас финансировали…

— Ну! Вот она и встречала тебя на приемах разных. Только робела, потому как сама была еще молодоженка и никого там не знала, увидела тебя, обрадовалась — а ты такая вся… королева, что она побоялась подойти.

— А ты с Алкой поддерживаешь…

— Да что ты, когда! Мы с ней встретились у Рубашкиных, на случке.

— Где?!

— В смысле, на плановой вязке. У Алки же сучка, а у Рубашкиных кобель, от меня. Они первый раз, а Веня нервный, в обмороки падает, попросили меня помочь…

— Ляль! Я сейчас тоже в обморок упаду! У меня перегруз в голове. Какой кобель, кто сучка и при чем здесь Алка?

Ляля мастерски открыла шампанское и разлила его по пивным кружкам, в рассеянности схваченным ею на кухне в процессе разговора. Они с Ольгой чокнулись, Ляля выпила свою порцию залпом и заговорила чуть медленнее.

— Я развожу пекинесов. Одного щенка у меня купили через клуб Рубашкины. Щенок этот мужского пола, иначе говоря, кобель. У Алки щенок женского пола, то есть сучка. У них, обоих такие родословные, что за час не прочитаешь. Плановая вязка — это обязалово, для клуба. Но кобельки в чужой обстановке нервничают, поэтому обычно девочек им привозят на дом.

— Смотри-ка, и у них…

— Фу, Ланская! Цинизм девушку не красит. Так вот, Алка привезла свою сучку к Рубашкиным, а там счет идет на секунды. Не получится — полгода ждать. Короче, начали они, собачки то есть, того-этого… А Веня увидел, что с их Кардиганом творится, — и в обморок.

— А что творится с кардиганом Вени?

— Это пса так зовут. Понимаешь ли, Ланская… Фу-ты, даже в жар бросило от смущения… как-то неудобно рассказывать… Короче, у пекинесов в минуты сильного возбуждения могут выскочить глазки! И зрелище это — не для Вени! Поэтому он срочно вызвал меня на помощь, я приехала и увидела Алку. Мы поболтали, потом еще созванивались…

Ольга долила себе шампанского и неожиданно заинтересовалась:

— А как собачки? Случка… случилась?

— Что? А, да, куда ж он денется, когда разденется.

— Ну и слава богу. Ляля, а теперь заткнись и выслушай меня, пока я еще не совсем напилась!

Через полчаса Ляля открыла вторую бутылку и порезала яблоко колечками, после чего изрекла:

— Мне все ясно! Значит, так: в круиз мы, безусловно, едем.

— Лялька…

— Молчи. Все просто…

Ляля решительно отмела в сторону попытки Ольги увильнуть от поездки. По мнению Ляли, после этого Ольге останется только застрелиться, потому что половина знакомых будет над ней смеяться, а вторая половина будет ее жалеть, и то, и другое будет совершенно невыносимо. Поэтому в круиз Ольга поедет, а вероломный Петечка будет бит его же оружием. И змея Элеонора, кстати, тоже.

Ольга явится на борт круизного парохода счастливая и довольная, сверкая новыми брюликами. Если их нет в загашнике, Ляля может достать через Мишу, ну того, который дружил с Жорой, помнишь… неважно!.

Итак, Ольга поднимется на борт, но не одна, а под ручку с Брэдом Питтом. Или Шоном Коннери. Или Джорджем Клуни. Не суть, главное — с новым офигительным мужиком. И небрежно представит его всей шатии-братии в качестве своего жениха. Или мужа. Причем если мужа — то молодого, а если жениха — то, наоборот, двухлетней как минимум выдержки. Проверенного, одним словом, кадра.

Здесь Ляля умолкла и победно уставилась на Ольгу, а та в ответ допила очередную кружку шампанского и несколько невнятно заявила, что у нее нет времени знакомиться с новыми мужиками, не то что офигительными, а даже и страшненькими, но Ляля только отмахнулась от бестолковой бизнес-леди.

В эпоху рыночной экономики, сказала Ляля, это больше не проблема! Слышала ли Ольга Ланская хоть что-нибудь об эскорт-услугах?

В ответ Ольга Ланская гневно выпрямилась, едва не упав при этом с дивана. Чтобы она, дочь интеллигентных родителей, нанимала жиголо?! Альфреда… то есть Альфонса?! Мужчину-проститутку?! Никогда!!!

Ляля с трудом удержалась от применения грубой силы. Убогих бить нельзя. А жаль. Ляля набрала воздуха в умопомрачительную грудь и принялась объяснять.

— Проституция здесь ни при чем, балда! Экземпляр, выбранный по каталогу, будет играть роль друга Заказчицы, либо любовника Заказчицы, либо жениха Заказчицы, либо мужа Заказчицы. На все виды услуг имеются свои варианты контрактов. Последний вариант — супруг Заказчицы — самый дорогой, так как включает в себя не только достоверное исполнение роли, но и массу технических деталей, как то: изготовление первоклассных копий свидетельства о браке и участие в сценарии сотрудников настоящего ЗАГСа — на время, оговоренное в контракте, они будут готовы подтвердить, что Ольга Ланская действительно вышла замуж за такого-то.

— Это же преступление!

— Ничего подобного! Контракт оговаривает уголовную ответственность за использование фальшивых свидетельств с целью наживы, вступления в наследство, ну… короче, все там прописано. И никто не подделывает государственные документы, в постановке участвуют просто хорошие копии. Реквизит в фильмах видела? И вообще, кто из твоих козлов попрется проверять?

— Нет уж. Давай по полной программе. Минуточку! А интим?! Мы же будем в одной каюте… Если этот самый псевдомуж меня возьмет, да и…

Ляля шумно вздохнула и закатила глаза. Как тяжело с этими разведенками и брошенками! Другая бы на ее месте… Ляля мечтательно улыбнулась и затараторила:

— Что же касается интима, то фирма гарантирует: мужики качественные, интеллигентные, приставать не будут. Им самим проявлять инициативу строго запрещено, они действуют исключительно в рамках оговоренного сценария. Если же клиентка западет на псевдомужа… Что ж, свечку им никто держать не будет, но надо понимать, что и мужик в этом случае будет руководствоваться исключительно личными пристрастиями. Срастется — не срастется…

Ольга еще продолжала слабо протестовать, но Ляля уже видела: лед сломан! После того как вторая бутылка шампусика опустела, подруги перекочевали к компьютеру и деловито вышли в Сеть.

Через два часа Ольга окончательно осоловела и начала клевать носом. Ляля же впала в мрачное исступление. Бормоча себе под нос непонятные и невнятные угрозы, она листала бесконечный электронный каталог, и летели перед неудержимо засыпающей Ольгой блондины, брюнеты, рыжие, лысые, могучие, стройные, худенькие, кругленькие, типичные пролетарии, типичные мачо, типичные интеллигенты, как бы итальянцы, как бы испанцы, как бы французы… Настоящие негры! От неожиданности Ольга проснулась и снова вперилась в экран.

— Ляль?

— М-нэ?

— По-моему, ерунда какая-то. Мне не нравится никто.

— Тебе ж не замуж за него идти!

— Ну все-таки… Неделю на одном корабле, да еще в одной каюте. Должна же я хоть симпатию к нему испытывать?

— Ты когда в прокат лыжи брала, испытывала к ним симпатию?

— Что ты сравниваешь! Лыжи — это лыжи, вещь просто, а тут… Вдруг он чавкать будет противно или воду не будет спускать в туалете…

— Не волнуйся, там ребята вышколенные.

— Лялька, а откуда ты знаешь про этот сайт?

— А я про них передачу делала.

— Ты что! Значит, все про это могли слышать?!

— Ты мне льстишь, подруга. У меня, конечно, есть своя аудитория, но не до такой же степени. Кроме того, передачу мне выпустить так и не разрешили. Посчитали ее скрытой пропагандой заведения, оскорбляющего общественную нравственность.

— Борделя, что ли?

— Наверное. На экран смотри, а не в окно! Четыре дня у нас осталось, четыре! А ведь надо еще выучить легенду, переслать твое досье…

— Может, они так срочно не смогут.

— Они на сложных случаях специализируются. У них был вообще высший пилотаж: девка два года пудрила беспокойной маме мозги, что работает в банке, вышла замуж и переехала в новую квартиру. А сама, на самом деле… Ну ладно, это не важно… А мать вдруг возьми — да и соберись к ней неожиданно. И главное, звонит ей уже за час до прибытия, так и так, сюрприз, дорогая доченька. Та в панике звонит в агентство, рыдает в трубку, а они ей — не волнуйтесь, перешлите по факсу свое фото и фото мамы.

— Ну?

— Короче, она мечется по подругам, ищет хату для запудривания маминых мозгов и в результате ничего не находит, да еще и опаздывает на вокзал. Прибегает вся в мыле, вокруг толпа, и вдруг из нее выруливает красавец с чемоданами и мамой на буксире, небрежно целует ее в щечку и говорит ей: а мы с твоей мамой уже познакомились. Я ее, мол, сразу узнал, она совсем-совсем не изменилась. Девка, видишь ли, послала в агентство мамино фото двадцатилетней давности, другого у нее не было.

— И что дальше?

— Дальше он сажает их обеих в машину, везет в шикарную квартиру, а там на видном месте уже фотки расставлены свадебные, и на них вылитая эта девка, только слегка в тени либо засвечена.

— Это они с факса…

— Точно. Отсканировали, напечатали, заламинировали — и на полочку. В общем, мама прожила у них неделю, зятя полюбила всей душой, а когда через полгода дочь сообщила, что развелась, обиделась на нее и все имущество отписала на разведенного зятя.

— И чего?

— Обошлось, они потом с дочкой помирились. Так, надоели мне эти Аполлоны. Раз тебе никто, Ланская, не нравится, остался у нас всего один выход.

Ольга испуганно пискнула:

— Какой?

— Эксклюзив. Закрытые файлы. Элита элиты. Фото не публикуются, сведения не предоставляются.

— Кот в мешке.

— Определенный риск есть, не без этого.

— Давай, подробненько излагай свои требования. И не стесняйся, пиши все, как есть. А я маленько подремлю.

Через полтора часа, когда на улице было уже темно, Ольга закончила писать список требований к потенциальному псевдожениху. Ляля проснулась, пробежала глазами все три листа и одобрительно кивнула.

— Они это любят. Так легче подбирать. Только надо сразу рубить концы. Известное дело, Россия — очень маленькая страна. Стоит только сказать, что твой женишок из Москвы, скажем, с Арбата — и на корабле наверняка тут же найдется кто-нибудь, проживающий в том же доме и никогда твоего женишка, естественно, не видевший. Рублевку и в расчет не берем — еще Герцен писал, до чего узок круг этих людей и как страшно далеки они от народа… Где у тебя факс?

Ольга запаниковала.

— Как, уже?

— Четыре дня. Помни об этом.

— Ладно. Только… а отказаться я могу?

— В любой момент. Неустойка вполне гуманная. Прайс-лист тебе сейчас же пришлют, так что прикинешь заодно и по деньгам.

Под монотонное жужжание факса Ольга сидела, временами слегка покачиваясь из стороны в сторону, и мрачно думала о том, что все это — полный бред, завтра надо привести себя в порядок и пойти на работу, а обо всем этом дурдоме забыть, забыть…

Прайс-лист был элегантно и неброско оформлен, формулировки отличались одновременно четкостью и тактом, а весь список услуг включал в себя более двухсот пунктов. Ольга ошалело пялилась на удивительный документ, но Ляля, уже принявшая душ и переодевшаяся в Ольгин купальный халат, была неумолима.

— Давай, читай и решай. Бумагу эту я заберу с собой и спрячу в надежном месте. Вообще все документы будут у меня. Мало ли… У вас же волчьи законы капитализма. Промышленный шпионаж, то, се.

Ольга со вздохом придвинула к себе калькулятор, взяла ручку и принялась подсчитывать.

К полуночи выяснилось, что сумма выходит большая, но не астрономическая. Скажем, чуть дороже запланированного отпуска в Италии. Зато насколько интереснее! Ольга незаметно втянулась в эту странную игру, уже на полном серьезе представляя себе, как вытянутся лица коллег, как позеленеет предатель Збарский, какую истерику закатит своим шпионам Элеонора Константиновна… А мимо них пройдет спокойная и веселая Ольга Ланская, и ее будет бережно поддерживать под руку красавец с саженными плечами, а в его необыкновенных синих глазах будет светиться любовь…

О том, что будет потом, она старалась не думать. Нам бы ночь простоять, да день продержаться.