Старость не радость, или замуж не напасть (СИ)

Глава 31

Хотелось просто забиться в угол и рыдать. Почему я такая невезучая? Раньше судьба оберегала меня от чувств к мужчинам, позволяя оставаться с холодной головой. Я вертела своими ухажерами, как хотела, не испытывая ни жалости к ним, ни угрызений совести. А теперь мое сердце разбилось вдребезги, только оттого что увидела этого паразита с другой. Больно-то как. Не так все должно было быть! Это он должен был запасть на меня, а не я на него! А получилось, что ему на меня плевать с чердака своей чертовой башни, а я сижу здесь, сжавшись в комок, обхватив колени руками и вою в голос.

Спрашивала же у Баюна, женат ли Кощей, есть ли дети. И что он мне это пушистое животное ответило? Мяукнуло что-то невнятное.

Вот и приплыли. У Кощея оказывается не только жена, но и выводок детей. Странно, что Аглая ничего о них не сказала. Да и вообще о них никто не упоминал. Но, как ни крути, раз есть дети, то бывшая жена будет всегда присутствовать в его жизни. Время от времени станет требовать в качестве алиментов очередной сундук с золотом и самоцветами или отвезти детей на Горыныче к какому-нибудь целителю за тридевять земель. А меня от одного вида Мары теперь с души воротит.

Стоп! Причем здесь вообще я? У Кощея своя жизнь, и в ней нет мне места, ни в облике скрюченной старухи, ни в образе красавицы.

От этого стало еще горше.

Сейчас мне стоит только захотеть, и любой мужик расшибется за мою улыбку. Да только не нужен мне никто. И палаты белокаменные, и шубы песцовые, и каменья самоцветные — все мои былые мечты мигом превратились в шелуху, в мусор под ногами. Мне бы только, чтоб Кощей хоть раз посмотрел на меня так, как на Мару. Глупо? Пожалуй.

Я тихонько заскулила. Угораздило же меня так вляпаться! Однако мой скулеж был прерван раскатистым звуком приближающихся шагов. Ступали тяжело, решительно. Хлопали, открываясь и закрываясь, двери. Сразу захотелось спрятаться, забиться в самый дальний угол.

— Карна! Желя! — голос многократно повторялся отголосками эха.

Кощей?

Я вытерла слезы и с недоумением повернула голову в сторону источника звука, потом покосилась на дверь кабинета, из которой никто не выходил.

Вскоре я увидела самого Кощея в черном одеянии, подчеркивающем достоинства его статной фигуры, за его спиной вился черный плащ. Лицо хозяина замка выглядело ожесточенным: челюсти стиснуты, глаза метают молнии. Не хотела бы я сейчас стоять у него на пути.

— Мара! — крикнул он так, что задребезжали стекла. — Где мои дочери?

— Твои? — послышался переливчатый голосок. — Вспомнил о них? Они такие же твои, как и мои.

Плохо скрытую насмешку уловить было нетрудно. Что-то показалось мне смутно знакомым. Будто раньше я уже слышала подобную интонацию. Из воздуха постепенно проявились очертания Мары. Причем одета она была совсем не так, как пять минут назад. Может, из кабинета есть второй выход, и они успели выйти и переодеться для нового раунда семейных разборок. Да ну, бред же.

— Где МОИ дочери? — повторил Кощей, испепеляя Мару взглядом.

Она и бровью не повела, стояла с высоко поднятой головой и надменной улыбкой.

— У бабушки, — ответила она, ухмыляясь.

— У какой еще бабушки?

— У чертовой! — огрызнулась Мара. — Я три года с самого рождения дочек просила тебя обеспечить нам достойные условия. Ты все время отмахивался, призванием прикрывался. И что ж теперь негодуешь? — она сложила руки на груди. — Девочки наконец увидят море синее да траву зеленую, а не песок, да и тот из окошка.

— А меня ты спросила? — прорычал Кощей дурным голосом.

— Есть ли в том нужда? Да и что плохого я сделала? Дети под присмотром. Работать тебе никто не мешает. Погостят и вернутся, — тон ее голоса изменился, теперь он тек медовой рекой, обволакивал, расслаблял.

Только мне не по себе было от ее слов, чувствовался какой-то подвох. Хотя в чем именно он заключался, сказать я не могла. Ведь в душе я даже соглашалась с Марой, что детям в этом подобии африканской пустыни не место, и морской воздух куда полезнее для здоровья, чем суховей.

Чем закончился разговор, я не увидела, потому что очертания предметов вдруг поплыли в туманной дымке, голоса затихли. Оглядевшись по сторонам, я поняла, что теперь сижу не в коридоре, а на полу в Кощеевой спальне.

Мара сидела на пуфике перед зеркалом и расчесывала золотым гребнем волосы. Я наблюдала за ее отражением до тех пор, пока не поняла, что Мара по ту сторону зеркальной глади смотрит прямо на меня.

— Гадаешь, вижу я тебя или нет? — на ее губах зазмеилась улыбка. — Не вижу. Чувствую. Твои эмоции такие яркие, что их сложно не заметить. Злость. Ревность. Отчаяние. Боль. Очень острая. Если так и дальше пойдет, то твой образ проявится. Интересно посмотреть, кто ты такая, — Мара отложила гребень в сторону. — Как давно ты сохнешь по моему мужу?

— Ничего я не сохну, — буркнула я.

— Я тебя слышу. Что за заклинание ты использовала? Полог невидимости? Призрачный путь? Как ты проникаешь в замок? Сейчас и два года назад.

Я опешила. Как у Мары получилось меня почувствоват? Это же просто картинки прошлого, воспоминания. И про какие два года она говорит? С головой у нее беда, что ли?

— Да я два года назад вас знать не знала, — фыркнула я.

— О, а кто же следил за нами в библиотеке? Меня такой волной ревности захлестнуло. Глупо было думать, что я этого не замечу.

Это что ж получается, я два года прорыдала, сидя в коридоре их замка и не видя никого вокруг. Да быть такого не может!

— Хорош мой муж, да? Я знаю, что хорош. Хочешь, кое-что покажу по секрету? Ты ведь никому не расскажешь? Ах да, забыла, тебя ведь никто не услышит! — она игриво махнула рукой. — Иди сюда, полюбуйся! — Мара достала из ящика трюмо длинную резную шкатулку и откинула крышку. На белом шелке лежал изогнутый кинжал, темная сталь переливалась подобно змеиной коже. — Красивый, правда? Его ковал из небесного железа Великий кузнец в жерле вулкана. Он способен пробить плоть любого существа.

— Зачем он тебе? — ответ я уже знала.

— Сегодня ночью в отношениях с моим мужем будет поставлена точка.

— Но Кощея можно убить, только сломав иглу, ту, что в яйце, — озвучила я всем известную истину.

Мара расхохоталась, уронив голову на предплечья, сложенные на столешницу трюмо. Отсмеявшись, она посмотрела в мою сторону:

— Ты веришь в эти сказки для дурачков? Сама посуди! Яйцо в утке еще куда ни шло, но утка в зайце… как ты себе это представляешь?

Я пожала плечами.

— Я сейчас расскажу тебе одну тайну. Убить Кощея можно только уничтожив его сердце. Хранится оно в ларце, опутанном цепями, под корнями тысячелетнего дуба. Дуб тот растет на острове Буяне. Никто не может вплавь подобраться к берегам того острова. Сразу же налетит шторм, поднимутся черные волны и поглотят корабль. Если кто исхитрится с воздуха проникнуть на остров, то мигом закружат над ним черные вороны и выклюют ему глаза. Прибегут дикие звери и разорвут его тело на клочки. И земля, и вода, и звери, и птицы — все хранят сердце Кощеево.

По мне, это звучало так же неправдоподобно, как история с яйцом, но я оставила эти мысли при себе, спросив то, что было гораздо важнее.

— Так как же ты тогда убьешь Кощея? — голос мой дрогнул, и Мара это заметила — ухмыльнулась.

— Я не стану его убивать. Смотри! — она потянулась за красивым пузырьком, стоящим среди таких же флакончиков с духами и маслами. — Это мои слезы, выплаканные от обиды на Кощея за все эти годы, — она открутила крышечку в виде распустившегося розового бутона и понемногу стала выливать содержимое на кинжал. Капли дымились и шипели, впитываясь в металл. Клинок кинжала прямо на глазах становился все темнее и темнее и, наконец, стал похож на уголь. — Не убьет это Кощея, но душу отравит, сделается он ни жив ни мертв, ни пошевелиться не сможет, ни очей открыть.

— Зачем тебе это? Разошлись бы как нормальные люди, — прошептала я, невольно вспоминая бездыханное, распластанное на кровати тело. Ужас ледяными путами сковал меня. Если у нее получится, то я даже помочь Кощею не смогу. Волшебного цветка у меня нет. Но, с другой стороны, если с момента моего переноса из реального мира, Кощей был жив и здоров, значит, Маре не удалось воплотить в жизнь задуманное.

— Боишься? — Мара обнажила в хищном оскале ровные зубы. — Любишь, значит? Пусть тебе будет утешением то, что ты сможешь его навещать, любоваться им. Даже прятаться не придется.

— Зачем тебе его убивать? — повторила я уже тверже.

— Как бы тебе объяснить? У меня было с ним много приятных моментов, воспоминаний, и я не хочу омрачать их мыслями о том, что у него может появиться другая. Он не может любить никого, кроме меня.

— Психопатка, — буркнула я.

— Что? — нахмурила лоб Мара, а потом махнула рукой: — Не важно.

— Может, все-таки помиритесь? — я предприняла слабую попытку отговорить ее.

— Издеваешься? — она изогнула красивую бровь. — Али спасти его хочешь? Не могу я с ним находиться более. Сдерживает он силу мою. Разгуляться не дает. А ведь царство его моими стараниями полнится. Так вот, коли хочешь на мужа моего последний раз живым полюбоваться, приходи ночью в его спальню. Дверь в его покои рядом с моею.

Как хотелось отбрить Мару, позлорадствовать, что у нее ничего не выйдет. Вовремя прикусила язык. С огромным удовольствием посмотрю, как ее план провалится. Буду стоять в сторонке и хихикать. Вот она беситься будет!

Излияния Мары давно закончились. Она поднялась с пуфика и прошествовала королевской походкой вон из комнаты. А я все сидела на полу в ее спальне, размышляя.

Замок, как ни странно, больше меня никуда не перекидывал. Перешел на трансляцию в режиме реального времени. Испытание стало затягиваться. Если бы я еще знала, в чем оно заключается. Может, замок проверяет мое отношение к событиям прошлого? Ну, тут все ясно как божий день: Мара — плохая, Кощей — хороший, зла ему я не желаю. Этого достаточно? Или мне нужно досмотреть эпопею с их разводом до конца?

Что мне делать дальше? Может, по сценарию нужно было бежать за Марой? Но теперь я не успею. Наверняка она уже скрылась в одном из ответвлений коридора. Пройтись, что ли, по замку, ноги размять?

Вздохнув, я встала и направилась к двери. Мара плотно захлопнула ее. Но я, зажмурившись, легко прошла сквозь дверное полотно. Все-таки я какой-то странный призрак. Через преграды просачиваюсь, но чтобы идти, приходится шевелить ногами. Нет бы медленно и печально плыть по коридорам!

Рядом с комнатой Мары действительно находилась спальня Кощея. Если допустить, что я в самом деле сейчас нахожусь в прошлом, то можно смело приписать хозяину замка такую черту как консервативность. Комната не изменилась совершенно. Выглядела так же мрачно и аскетично. Даже светильник с черепами стоял на том же месте.

Наверное, Мара не разделяла специфические вкусы своего супруга, договориться о стиле отделки и меблировки не смогли, потому и спят врозь. Или в их царстве мода на разные супружеские половины. В общем, дремучее средневековье. Впрочем, вскоре я обнаружила дверь, соединяющую спальни. Удобно, ничего не скажешь.

Комната девочек располагалась неподалеку. Она была просторной и светлой, с веселыми занавесками в цветочек, фарфоровыми куклами на полках, деревянными лошадками-качалками. Все как у детей, растущих в любящей семье. Тишина, царившая в этой комнате, казалась чужеродной и гнетущей. Интересно, действительно ли Кощей не уделял своим дочкам внимания или Мара все же преувеличивает? По крайней мере, узнав, что дети исчезли, он не выглядел безразличным.

Продолжая бродить по комнатам, я дошла до кабинета. Кощей, как и в первое мое появление здесь, сидел за столом. Однако теперь он не работал. Его глаза были прикрыты, а нахмуренный лоб подпирала рука.

Карта, распластанная на столе, была серая, блеклая, будто припорошенная пеплом. Но стоило мне приблизиться, как она пожелтела, и на ней появилась зеленая надпись: «Какая встреча! Два годочка не виделись!»

— Это ты мне? — я даже оглянулась по сторонам, не успел ли кто-то еще тихонько войти.

«Да!»

Мне опять показалось странным, что карта и Мара чувствуют мое присутствие. Может, это как-то связано с моим испытанием? Но как? На миг появилось ощущение, что разгадка где-то рядом. Просто я обращаю внимание на детали, в то время, как суть от меня ускользает.

Хлопнула дверь. Я вздрогнула от неожиданности и повернулась на звук. В проеме стояла Мара. Ресницы полуопущены. Поза выражает покорность и смирение.

— Кощей, — тихо позвала она. В голосе ни гонора, ни самодовольства. Будто и не она недавно злобно хохотала, расписывая мне грядущее убийство мужа.

— Кощей, — повторила Мара.

Он оторвал руку от лица и устало взглянул на нее.

— Я подумала, почему бы нам не начать все сначала. Я была неправа. Да, у нас возникали разногласия, да, мы отдалились друг от друга, но если каждый из нас сделает несколько шагов вперед… Тебе даже не надо ничего делать. Ты можешь стоять на месте. Весь путь я готова проделать сама, чтобы вернуть наши чувства.

У меня челюсть отвисла. Женщина, у тебя провалы в памяти? Или это игра, чтобы усыпить бдительность будущей жертвы?

Я похлопала ей в ладоши, размеренно и громко. Такой талант пропадает! Но она даже мельком на меня не взглянула, будто не видела и не слышала.

Она смотрела на Кощея, не отрывая наполненных слезами глаз.

На секунду я усомнилась, а была ли на самом деле та сцена перед зеркалом? Или Мара в самом деле прислушалась к моим словам и решила помириться с мужем?

Кощей, в отличие от меня, не проникся.

Его голос был холодным, а тон резким:

— Именно поэтому ты решила забрать моих детей?

— Я просто хотела, чтобы ты обратил внимание на нас. Прости. Виновата. Но ведь даже лучше, что дети не с нами, так мы будем полностью принадлежать друг другу.

Легкими шагами она пересекла комнату и коснулась ладонью его щеки. Но Кощей поймал ее руку и отвел в сторону.

— Не стоит.

В глазах Мары отобразилась такая боль и вселенская печаль, что даже камень дрогнул бы.

— Я слишком тороплюсь? — спросила она, вздохнув.

— Время покажет, как нам быть дальше, — уклончиво ответил он.

— Вообще-то она хотела его убить, — пожаловалась я карте.

«Да ты что?!» — вспыхнула на ней ярко-красная надпись.

Кощей ее тоже заметил.

— С картой опять что-то странное творится, — задумчиво произнес он.

— Может, ее пора выбросить? — невинным голосом предложила Мара и посмотрела на меня поверх головы Кощея торжествующим взглядом.

По карте пробежала рябь.

— Нет, — Кощей почти любовно погладил карту. — Она мне служит верой и правдой. Да и не так часто с ней творится подобное. Второй раз всего.

— Где второй, там и третий.

— Может, стоит сказать хозяину о планах Мары? — я мягко намекнула этой волчице в овечьей шкуре, что угрожать карте все же не стоит.

«Будущее и прошлое мне не властны. Я вижу и показываю только настоящее»

— Опять тарабарщина какая-то. Видишь? — ткнула пальцем в карту Мара. — На покой ей пора в шкаф.

Кощей покачал головой:

— Отдохнет, и все пройдет. А мне бы поработать нужно. Тебе лучше уйти.

— Как скажешь, — Мара послушно отошла от стола.

Бровь Кощея недоверчиво изогнулась.

— Вот так просто?

— Я многое осознала, — мягко улыбнувшись, ответила она и выскользнула за дверь.

— Вот же врунья! — крикнула ей вослед. — А ты бы как-то готовился, заперся на ночь, что ли, — обратилась я к Кощею. — А то придет она тебя убивать, а у тебя ни биты, ни топорика под кроватью.

Но Кощей меня не слышал, смотрел куда-то в стену пустым взглядом. Мыслями он явно был далеко отсюда.

Если честно, мне даже обидно стало. Мара и карта каким-то образом ощущают мое присутствие и даже слышат мой голос, а этот… Чурбан бесчувственный.

— Кощей! Кощеюшка! Кощейка! — кричала я на все лады, прыгая перед ним и размахивая руками возле его лица, но он смотрел сквозь меня.

«Он тебя не видит!» — карта решила примерить на себя роль Капитана Очевидности.

— Спасибо, кэп, — буркнула я, не теряя надежды. Все же Кощей — могучий колдун, должен же он учуять потустороннюю сущность.

«Напрасно!»

«Бесполезно!»

«Тщетно!»

Карта фонтанировала не слишком оптимистичными надписями.

— Эй, ты карта или словарь синонимов? — разозлилась я.

Кощей между тем поднялся из-за стола и собрался уходить. Я бросилась ему наперерез и преградила путь, широко расставив руки. О том, что он все так же меня в упор не видит, в тот момент не думалось. Ледяной порыв ветра прошел сквозь меня, вымораживая внутренности, выбивая воздух из легких. Я согнулась пополам, пытаясь сделать вдох. А Кощей… Он остановился на миг, будто почувствовал что-то странное. Через пару мгновений дверь скрипнула, отворяясь, и тут же захлопнулась.