Ставка на любовь

Глава 8

Джорджиана постучала и, услышав приглушенное приглашение войти, распахнула дверь комнаты, которую отвели раненому, но остановилась как вкопанная на пороге, раскрыв от удивления рот. Уэстмарленд встал с постели, уцепившись за одну из опор кровати, бледный, с трясущимися от напряжения руками и каплями пота на лбу, в голубом халате. И все же при виде девушки лицо его осветила торжествующая улыбка.

– Доброе утро, дорогая.

– Вы его подстригли! – воскликнула Джорджиана, заметив Ангуса.

Уэстмарленд провел рукой по волосам.

– Сначала мы пытались их отмыть и расчесать, но это был сущий кошмар – проще подстричься.

В груди Джорджианы зародилось какое-то странное ощущение. Длинные волосы, открывавшие лоб и спадавшие беспорядочными прядями, подчеркивали суровые линии подбородка и носа маркиза, с ними он выглядел надменным и хищным, словно один из ангелов Люцифера, а сейчас, когда волнами обрамляли лицо, они делали его моложе, мягче и… трогательнее.

И к тому же – святые небеса! – маркиз оказался гораздо выше, чем помнила Джорджиана, с широкими мускулистыми плечами.

– Вам не нравится? – спросил маркиз, глядя на глупо таращившуюся на него девушку.

Та встряхнулась, приводя себя в чувство. Да пусть делает что хочет: стрижется, вешает в ухо серьгу или наряжается Генрихом Третьим. Ей все равно. Маркиз нисколько не изменился, и никогда не изменится.

Джорджиана пожала плечами и, проигнорировав его вопрос, спросила сама:

– Почему вы встали? Доктор Элтон…

– К черту доктора! – Роберт набрал в грудь воздуха, согнул руку и отпустил опору. Он заметно покачивался, но стоял без посторонней помощи. – Мне пришлось встать, чтобы не сойти с ума.

Этого еще не хватало! Если даже лежа в постели, он причинял немало хлопот, то что будет теперь? Джорджиана передала Ангусу одежду, которую держала в руках.

– Мне сказали, что вы захотели переодеться, но я считаю, что рано вставать: вон еле стоите еще.

– Возможно, вы правы, – согласился маркиз.

– Тогда, прошу вас, ложитесь в постель, а то, не дай бог, упадете и поранитесь еще сильнее.

Роберт поджал губы и обиженно буркнул:

– Я же с ума сойду! Неужели нельзя выйти в сад и немного там посидеть. – При виде кислого выражения ее лица он едва не расхохотался. – Ну пожалуйста, дорогая.

Девушка посмотрела на Ангуса, старательно избегавшего ее взгляда: все вокруг полагались на нее, потому что считали будущей женой раненого.

– Если хотите, – тяжело вздохнула Джорджиана и вышла из комнаты.

Когда в дверь опять постучали, маркиз был чисто выбрит и одет, и вроде бы ему надлежало выглядеть как тот высокомерный и хладнокровный Уэстмарленд, которого Джорджиана знала в Лондоне, но, к ее разочарованию, совершенно на него не походил. Роберт, как мальчишка, неуверенно улыбнулся.

– Ну как теперь – получше?

Несмотря на бледность и многочисленные синяки всех оттенков и ссадины, маркиз действительно поражал своей красотой.

– Вам следовало остаться в постели, – сварливо повторила Джорджиана.

– Я причиняю множество неудобств, верно? – виновато улыбнулся Роберт.

«Вы даже себе не представляете сколько».

– А уж на улицу выходить и вовсе не стоит.

– Всего на несколько минут! – взмолился маркиз и, придерживаясь за стену, подошел к Джорджиане, взял ее руку и поднес к губам. – Если переживаете, пойдемте со мной. Обещаю вести себя хорошо.

В этот момент из-за угла появилась Китти и, заметив воркующих влюбленных, широко улыбнулась. Захваченная врасплох, Джорджиана смутилась и не успела убрать руку. Поцелуй оказался очень приятным, потом маркиз легонько сжал ее пальцы и тотчас же отпустил.

– Как я могу отказать, когда вы так галантны?

– Рада видеть вас на ногах, лорд Стерлинг, – приветствовала гостя Китти.

По лицу Роберта пробежала тень, но ответил он все же вежливо:

– Спасибо за гостеприимство, мадам. Приношу свои извинения за причиненные неудобства. Вот захотелось полюбоваться вашим садом: люблю проводить время на свежем воздухе.

Джорджиана взглянула на него из-под пушистых ресниц: маркиз шутит? При его-то образе жизни свежий воздух? Как любопытно. А как же балы, попойки, игорные заведения? Днем он отсыпался, чтобы иметь возможность бодрствовать по ночам.

– Конечно, – тепло улыбнулась Китти. – Джорджиане это тоже пойдет на пользу – ведь и она просидела в четырех стенах! Позвольте Ангусу вам помочь.

Маркиз в нерешительности замялся.

– Может, леди Джорджиана позволит мне опереться на ее руку…

– Ну смотрите! – рассмеялась Китти. – Уверена, она вам не откажет: ее преданность и отвага достойны восхищения!

Лучше бы Китти занялась ребенком или составлением меню, вместо того чтобы подталкивать ее к Уэстмарленду… вернее, к Роберту, Робу, хоть ей и претило называть его так.

Глаза маркиза радостно вспыхнули, и Джорджиана поняла, как ему не терпится покинуть комнату.

– Я ее уговорю. – Маркиз заговорщически подмигнул Китти, и та кокетливо улыбнулась, глядя на подругу.

Джорджиана предложила ему руку, но когда он сделал первый шаг, тяжело опершись на нее, та едва не рухнула под его тяжестью.

– Может, вам все-таки взять с собой Ангуса… – начала Китти.

– Нет-нет, мы справимся, – поспешил заверить ее маркиз, хотя Джорджиана ощущала, что тело его сотрясает дрожь.

Она инстинктивно придвинулась ближе, и вместе они медленно двинулись в сторону сада.

К тому времени как они спустились по лестнице, его рука уже лежала у нее на плечах, а когда подошли к двери – на талии. Джорджиана чувствовала, каких усилий стоил ему каждый шаг, но он не жаловался и от этого ей было легче ему помогать.

– Наверное, вы были правы, – признался маркиз, тяжело опускаясь на скамейку в саду. – Это действительно тяжелее, чем казалось.

– А ведь еще предстоит возвращаться.

Джорджиана отодвинулась на другой край скамьи, чтобы успокоиться: ощущение сильного тела мужчины вывело ее из равновесия. Ее плечо доставало ему как раз до подмышки, и даже после нескольких дней, проведенных в постели, маркиз не выглядел немощным.

– Ничего. Через полчаса я буду в норме. – Маркиз подставил лицо солнцу, прикрыл глаза и вдохнул полной грудью. – Мне было просто необходимо выбраться из той комнаты.

Джорджиана хорошо его понимала, но когда взглянула на него, сидящего на лавке с запрокинутой головой и закрытыми глазами, самообладание едва не подвело ее. В темных волосах маркиза играли золотистые блики, а сам он казался таким умиротворенным, что она принялась нервно разглаживать подол платья.

– Меня сводит с ума то, что я ничего не могу вспомнить, – вдруг проговорил он, словно почувствовав ее взгляд, и лицо Джорджианы залила краска вины. – Расскажите о себе.

Девушка с тоской посмотрела на ворота. Что будет со всеми этими людьми, если она сбежит в Мэрифилд, сядет в почтовый дилижанс и уедет в Лондон? Она пока не придумала разумного выхода из создавшегося положения, и если маркиз начнет задавать вопросы…

– Джорджиана? – окликнул маркиз, и она вздрогнула: оказывается, он обеспокоенно наблюдал за ней. – Что-то случилось?

– Ничего, – постаралась как можно беззаботнее ответить девушка. – Абсолютно ничего!

– Правда? – Маркиз придвинулся чуть ближе, и хоть его лицо оставалось серьезным, в глазах плясали озорные искорки. – Похоже, я стал для вас настоящей обузой.

«Да, но вовсе не по тем причинам, что вы имеете в виду».

– Что заставляет вас так думать?

– Хм. Ну, например, то, что вам пришлось буквально тащить меня на себе на улицу…

– Вам необходимо оставаться в постели, и вы это прекрасно знаете, так что не надо строить из себя бедную овечку. А что касается обузы… нет, вы ею не стали: так поступил бы любой неравнодушный человек.

Маркиз порывисто взял ее руку и поднес к губам, прежде чем она успела разгадать его намерения, и спросил:

– Вы боитесь меня?

– Я боюсь за вас, особенно после того как увидела избитого до полусмерти, в луже крови…

Маркиз некоторое время молчал, потом заметил:

– Вы из-за чего-то на меня злитесь.

Джорджиана вымученно рассмеялась.

– Не говорите ерунды! Что заставляет вас так думать?

– Вы все время нервничаете.

Джорджиана хотела было возразить, но передумала.

– Вы так самоотверженно за мной ухаживаете, – продолжил Роберт. – То, что со мной случилось, могло вывести из равновесия кого угодно, но мне кажется, вы не стали бы злиться из-за того, что я позволил себя ограбить и избить.

– Конечно, нет! Разве в этом есть ваша вина! – возмутилась Джорджиана.

– И это означает, что вы расстроены по какой-то другой причине, – констатировал маркиз. – В чем я и не сомневался.

Джорджиана промолчала, и Роберт продолжил:

– Я был холоден с вами? Или невнимателен? Или, возможно, напротив…

Джорджиана не могла оставить этот вопрос без ответа и выпалила:

– Да, из-за этого!

– Значит, я приехал сюда, чтобы извиниться? – нахмурился маркиз.

– Не знаю, – пожала плечами Джорджиана. – Я ведь не ждала вас.

– Похоже, что так, – задумчиво пробормотал маркиз. – А то для чего бы мне тащиться в Дербишир?

Джорджиана заметно напряглась, опасаясь, как бы маркиз не вспомнил истинную причину своего появления здесь.

– Вы вспомнили, что вам нравится проводить время на свежем воздухе, – попыталась она отвлечь его внимание. – А это уже немало.

– Но я также помню, как ходить, как одеваться, – криво усмехнулся Роберт. – Все это настолько незначительно по сравнению с остальным. Как мы познакомились?

Джорджиана улыбнулась так широко, что заболели скулы. Ну и что ему сказать? До сих пор она руководствовалась правдой, то есть своими отношениями с настоящим Стерлингом, но на этот раз ее тактика не сработает. Ее фамильное поместье граничило с землями отца Стерлинга, поэтому они знали друг друга с детства. Джорджиана была влюблена в него всю свою жизнь, и когда он встал перед ней на колено и сделал предложение, это выглядело само собой разумеющимся продолжением ее любви.

Джорджиана не могла рассказать об этом Уэстмарленду, потому что это стало бы настоящим предательством по отношению к Стерлингу.

– В Лондоне, – ответила она уклончиво, прибегнув к сильно отредактированной версии своих отношений с Уэстмарлендом. – На одном из балов. Я уже не помню.

– Ах вот как… – На лице маркиза отразилась печаль. – Похоже, я произвел не слишком благоприятное впечатление.

– Да, вы правы, – согласилась Джорджиана.

Лицо маркиза приобрело решительное выражение.

– Рассказывайте, и не стоит меня щадить. Мне ненавистно уже само предположение, что между нами произошло что-то… неприглядное.

О господи! Джорджиана нервно вытерла вспотевшие ладони подолом платья. Ложь, ложь, ложь…

– Не хочу. Это не очень приятно.

– Не сомневаюсь, – кивнул маркиз, бросив на Джорджиану взгляд, полный такого раскаяния и мольбы, что она с трудом удержалась от улыбки. – Я наступил на вашу комнатную собачку?

Джорджиана удивленно заморгала.

– Собачку? Нет.

– Пролил шампанское вам на платье?

– Нет!

– Не пригласил на танец? – Лицо маркиза приобрело такое забавное выражение, что очень трудно было удержаться от улыбки. – Что бы это ни было, я вел себя как полный идиот.

Вся веселость Джорджианы тут же улетучилась. Интересно, что бы он сказал, если бы вспомнил, что назвал ее глупой и легкомысленной? Что ему даже в голову не пришло бы пригласить на танец такую девушку, как она, не говоря уже о том, чтобы принести ей шампанское?

– Пусть это вас не беспокоит. – Она отвела взгляд. – Меня же не беспокоит…

– Я постараюсь. – Маркиз накрыл руку девушки своей. – У вас такое чуткое сердце, дорогая.

Джорджиана не знала, что на это ответить, вдруг почувствовав себя трусливой дурочкой, которая, кажется, начинает сходить с ума. Каждый день она ломала голову над тем, как разрубить этот гордиев узел, но затягивался все туже и туже, причем на ее шее.

– Чего не скажешь о разуме, если позволила вам выйти на улицу, вместо того чтобы оставить в постели, где вам и место.

Маркиз улыбнулся и сразу стал похож на мальчишку, торжествующего победу.

– И все же я вас смог убедить.

– Не могла же я позволить вам упасть и разбить себе лицо, – язвительно произнесла Джорджиана. – Мне хватило того, что уже видела, когда вы лежали в пыли, истекая кровью. Так что благодарю покорно.

– Да, мне тоже не хотелось бы повторения, – кивнул маркиз. – Даже ради самой красивой сиделки на свете.

Джорджиана заставила себя рассмеяться.

– Китти была бы рада услышать это, но должна вас предупредить: она замужем.

– Вам, наверное, доставляет удовольствие меня дразнить, – усмехнулся маркиз. – Я говорил не о леди Уинстон, и вы это знаете.

Глаза Джорджианы полезли на лоб, когда до нее дошел смысл сказанного.

– А с какой стати я должна считать, что вы говорили обо мне? Раньше вы никогда не одаривали меня подобными комплиментами.

– Нет! – Маркиз рассмеялся, но тут же посерьезнел. – Правда? Нет, это не может быть правдой.

«Еще как может!» Лучезарно улыбнувшись, Джорджиана пожала плечами.

– Нет, – повторил маркиз, и на этот раз на его лице отразилось неподдельное изумление.

– Впрочем, это неважно, – поспешно произнесла девушка.

Ей было не по себе от того, что ее признание настолько потрясло маркиза. Если бы он продолжал смеяться, ей было бы проще унять поселившееся в душе беспокойство из-за того, что он совершенно не походил на того человека, которого она знала в Лондоне. Да, они не были близко знакомы, но от этого ее неприязнь не становилась слабее.

– Очень даже важно! – Маркиз придвинулся ближе. – Думаете, я не считаю вас красивой?

Джорджиана покраснела.

– Честно говоря, не знаю…

Маркиз протянул руку и коснулся ее лица, повернув к себе.

– Вы самая прекрасная женщина из всех, что встречались на моем пути. – Оттенок его глаз стал почти золотым, когда он пристально вглядывался в ее лицо. – И я говорю так вовсе не потому, что вы спасли мне жизнь.

Джорджиане не раз говорили, какая она чудесная, красивая, ослепительная, точно принцесса, и притягательная, точно летний день, но ни один из этих комплиментов не лишал ее дара речи так, как тот, что сделал маркиз.

– Вас… вас ударили по голове, – произнесла она неуверенно. – Очень сильно.

Роберт улыбнулся, но улыбка получилась немного кривой, ибо один уголок губ поднялся чуть выше другого. Да и морщинок вокруг глаз появилось больше, чем следовало. Все это делало красивое лицо маркиза еще более располагающим, и Джорджиана с беспокойством осознала, что начинает испытывать к нему симпатию, вернее – к тому Уэстмарленду, который не помнил, что называл ее глупой и легкомысленной, считал красавицей и любил находиться на свежем воздухе.

– Слава богу, зрения я не лишился, – пробормотал Роберт.

– Жизнь вам спасла не я, – возразила Джорджиана, мысли которой спутались под его взглядом, – а грум Адам.

– В самом деле? – Маркиз подвинулся еще ближе. – Но ведь не Адам принял решение привезти меня сюда, не он смыл кровь с моей израненной головы, не он сидел у моей кровати сутки напролет.

– Да, вы правы… он всего лишь грум, и его обязанность ухаживать за лошадьми…

– Не Адам помог мне выйти в сад, несмотря на то что решение встать с постели так рано было опрометчивым.

Сама того не желая, Джорджиана улыбнулась.

– Я выгляжу скорее как сообщница, а не как спаситель.

Плечи маркиза затряслись от беззвучного смеха.

– Но ведь не Адам сидел у моей постели…

Она смотрела в его смеющиеся глаза, и они были такими странными, словно он собирался… поцеловать ее.

Ее вдруг охватил ужас при мысли, что она непроизвольно потянулась к маркизу. Нет, она определенно сходит с ума.

– Ну не могла же я допустить, чтобы слуги Китти сидели рядом с вами всю ночь напролет, верно? У них полно своей работы.

Джорджиана принялась расправлять несуществующие складки на юбке и почувствовала, что маркиз отодвигается. Его разочарование было почти осязаемым.

– И все же я очень ценю то, что вы для меня сделали, – сказал он уже серьезно. – Спасибо.

«Вы бы не стали меня благодарить, если бы знали правду».

– Ерунда! – натянуто рассмеявшись, отмахнулась девушка. – Не стоит благодарности!

– Может, и не стоит, – с явной неохотой согласился Уэстмарленд.

Джорджиана снова рассмеялась, но осеклась, когда маркиз прижал руку к виску.

– У вас опять болит голова?

– Не сильнее, чем обычно. – Он зажмурился. – Во всяком случае, не так, как в предыдущие два дня.

Джорджиана тотчас же поднялась со скамьи.

– Ну вот, я же говорила! Вам просто необходимо вернуться в постель.

– Возможно, мне будет лучше в тени, – пробормотал Роберт и вдруг покачнулся, голова упала на грудь.

Джорджиана вскочила, испуганно вскрикнув, и позвала Ангуса.

– Мне уже лучше, – глухо проговорил маркиз, и руки его легли на ее бедра.

Джорджиана густо покраснела, и чтобы удержаться от падения, обхватила маркиза за плечи, так что теперь он сидел, уткнувшись лицом ей в грудь. Если бы Джорджиана не чувствовала, как дрожат его руки, вцепившиеся ей в бедра для поддержки, то непременно оттолкнула бы его, даже если ему грозило бы падение в заросли глицинии, но маркиз так дрожал, что дыхание с трудом вырывалось из его груди. Он даже не попытался протестовать, когда прибежавший на зов Ангус помог ему добраться до дома, в то время как Джорджиана спешила впереди, распахивая двери.

И лишь когда он оказался в спальне, бледный как смерть, в холодном поту, Джорджиана осознала, насколько ему плохо. Ангус едва успел подставить таз, когда маркиз свесился с кровати, не в силах справиться с тошнотой.

– Вам не следовало вставать! – Схватив полотенце, Джорджиана вытерла ему лицо, когда Ангус унес таз. – Это было преждевременно! Из-за каких-то пяти минут на солнце вам стало хуже!

Маркиз отхлебнул чаю из чашки, куда было добавлено несколько капель настойки опия, заботливо придерживаемой Джорджианой, и хрипло проговорил:

– В эти несколько минут я снова почувствовал себя собой, так что оно того стоило.

– Зато вы опять напугали меня до смерти.

Джорджиана не ожидала, что почувствует такую ответственность за совершенно чужого ей человека и в отчаянии рухнула в стоявшее рядом с кроватью кресло. Руки ее дрожали, сердце колотилось от страха. Маркизу стало хуже от простой прогулки в сад, и она должна была это предвидеть и предотвратить, но не сделала ни того ни другого.

Беспомощно улыбнувшись, Роберт откинулся на подушки и прикрыл глаза рукой.

– Прошу прощения, любовь моя, но оно того действительно стоило. Вы такая красивая при солнечном свете.

Уэстмарленд заснул еще до того, как Джорджиана успела прийти в себя после этих ошеломляющих слов, и она наблюдала за спящим маркизом, совершенно не представляя, что теперь делать. Все пошло совсем не так, как она ожидала. Даже лишившись памяти, Уэстмарленд должен был остаться прежним. Неужели сотрясение мозга способно до неузнаваемости изменить характер человека? Джорджиана непроизвольно наклонилась к маркизу, пытаясь найти хоть какое-то подтверждение того, что совершила ошибку, что это вовсе не маркиз Уэстмарленд, а кто-то совсем другой, добрый и отзывчивый.

Впрочем, она и ему не позволила бы ее поцеловать…

Джорджиана поежилась: похоже, ее тянуло ко дну, и она не знала, как выбраться из этой трясины. Леди Сидлоу предупреждала, что воображение способно сыграть с неопытной девушкой злую шутку, а она только посмеивалась над ее словами. Но кто же знал, что графиня окажется права? Как, скажите на милость, случилось, что она обманула свою дорогую подругу Китти и теперь собирается предать и единственную настоящую любовь – Стерлинга? Но все дело было в том, что какая-то часть Джорджианы разволновалась от признания Роберта в том, что он считает ее красивой. Девушка прочитала в его взгляде неподдельный интерес и задумалась, что почувствовала бы, если бы он действительно ее поцеловал. Ведь никто, кроме Стерлинга, ее никогда не целовал.

Взгляд Джорджианы перекочевал на губы маркиза, поскольку больше ничего было не видно – оставшуюся часть лица закрывала его рука. Каково это – целоваться с ним? Джорджиане хватало здравого смысла этого не позволять, а вот перестать думать о его поцелуях – нет. Поцелуи Стерлинга были целомудренными, легкими и нежными, и ей так нравились его объятия, пусть и очень недолгие, поскольку недремлющее око леди Сидлоу зорко следило, чтобы подопечная не оставалась с женихом наедине.

Китти не проявляла подобной строгости и с легкостью оставляла Джорджиану наедине с женихом. Впрочем, с маленьким ребенком на руках и огромным хозяйством ей было не до роли компаньонки. К тому же Роберт был настолько слаб, что вряд ли позволил бы себе что-то предосудительное. Джорджиана к тому же знала, что это вовсе не ее жених, поэтому мысль о поцелуях посетила бы ее голову в последнюю очередь.

И что же? Вот она сидит у кровати маркиза, смотрит на его губы и предается отнюдь не безобидным размышлениям.

Взяв себя в руки, она приказала Ангусу присмотреть за его светлостью и вышла из спальни.

Не успела Джорджиана посидеть и пару минут в тишине и спокойствии, как на ее голову свалилась еще одна нелицеприятная проблема.

– Люси сказала, будто лорда Стерлинга избили так, что он потерял рассудок! Это правда?

Джорджиана аж подскочила от неожиданности. Вроде бы закрыла дверь – и на тебе!

– Господи, Надин, сегодня ты только и делаешь, что меня пугаешь!

Горничная Джорджианы была почти одного с ней возраста и прислуживала ей с тех самых пор, как та окончила школу. Надин прекрасно укладывала волосы, ловко управлялась с иголкой и просто обожала всяческие авантюры. Каждый раз, когда Джорджиана что-нибудь задумывала, Надин тотчас же вызывалась ей помочь… за небольшое вознаграждение. Не купит ли Надин новый роман издательства «Минерва пресс» или бульварную газетенку на обратном пути из лавки модистки? Конечно, купит… за шесть пенсов. Сможет ли спрятать покупку и взять всю вину на себя в случае ее обнаружения? Конечно! Еще за шесть пенсов. Сможет ли тайно доставить письмо, купить гравюры фривольного содержания и прикрыть Джорджиану, когда той понадобится отлучиться? Служанка всегда соглашалась, но не бесплатно, так что ее услуги становились слишком дороги.

И вот теперь она, судя по всему, увидела лорда Уэстмарленда.

– Вот уж не думала, что у вас два знакомых лорда Стерлинга, – проговорила Надин, складывая белье. – Только у одного почему то носовые платки с монограммой «У»…

Джорджиана поплотнее прикрыла дверь.

– Тише! Ни слова больше!

– Конечно, миледи. Уверена, что у вас была веская причина солгать леди Уинстон, что раненый – ваш жених лорд Стерлинг, а вовсе не этот ужасный, ненавистный лорд Уэст…

– Десять шиллингов! – в панике выпалила Джорджиана. – И прошу хранить это в секрете.

Надин на мгновение замерла, а потом продолжила как ни в чем не бывало складывать белье, заметив:

– Как скажете, миледи.

– Спасибо.

Джорджиана устало понурилась. Очередную сумму карманных денег она получит лишь через месяц. Ее прижимистый брат Алистер не даст ни фартинга раньше установленного срока, чтобы много не тратила. И вот теперь ей придется платить за свою ложь. И ради кого? Да этот маркиз ей даже не нравился…

– Но почему вы солгали, миледи? – Надин убрала белье в шкаф и развернулась. – Я думала, вы терпеть не можете этого лорда Уэст…

– Прошу тебя, не произноси это имя! – простонала Джорджиана.

Надин удивленно вскинула брови.

– Но я помню, как вы с мисс Хочкинс сошлись на том, что хуже джентльмена в целом свете не сыскать. Что он даже отвратительнее, чем грязь на вашей туфельке.

Джорджиана вспыхнула. Надин оказалась невольной свидетельницей их с Джоанной Хочкинс разговора, когда она убеждала девушку, что резкие замечания Уэстмарленда вовсе не стоят ее слез и страданий.

– Он отпустил в адрес мисс Хочкинс несколько нелестных высказываний, и я хотела ее подбодрить.

– Значит, вы не испытываете неприязни к мар…

– Надин! – прошипела Джорджиана, теряя терпение, и обеспокоенно посмотрела на дверь. – Пока не поправится, он будет лордом Стерлингом, и не смей даже думать иначе.

– Нет-нет, мадам! – замахала руками Надин. – Конечно, не стану. Но что вы будете делать, если лорд Ст… – я хотела сказать, настоящий – решит вас навестить? Или пришлет письмо?

Джорджиана закрыла лицо руками.

– Не знаю. Я поступила так для того, чтобы спасти ему жизнь, поскольку опасалась, что леди Уинстон вышвырнет его за дверь.

На лице Надин отразились сомнения.

– Она вряд ли отказала бы в гостеприимстве тяжелораненому, даже если у него репутация негодяя.

– Кое-что произошло между сэром Чарлзом и… – Джорджиана махнула рукой в сторону комнаты, где находился маркиз. – И это настолько ужасно, что сэр Чарлз предостерег жену и предупредил, чтобы не пускала его на порог, если объявится…

Джорджиана замялась, не желая наговаривать на подругу. Возможно, она ошибалась, считая, что та не способна на жалость, и совершила глупость без всякой на то причины. Только вот сожалеть о содеянном поздно.

– Сэр Чарлз полагает, что маркиз намерен отобрать у него дом. Я не знала, как поступит ее светлость, и назвала раненого лордом Стерлингом, потому что не смогла придумать ничего другого.

– Он и правда вышвырнет всех из Осборн-Хауса? – испуганно охнула Надин.

До того как маркиз пришел в себя, Джорджиана была твердо уверена, что он не только способен на такую жестокость, но и сделает это с удовольствием, а теперь сомневалась в этом.

– Скорее всего, – произнесла она решительно, чтобы убедить в этом себя, а вовсе не Надин. В конце концов он привез с собой закладную.

Округлив глаза, горничная покачала головой.

– Но, миледи, разве вам не грозят ужасные неприятности, если вскроется правда?

Джорджиана поморщилась как от удара.

– Я надеюсь увезти его отсюда до того, как у леди Уинстон или кого другого возникнут подозрения на его счет.

На лбу служанки залегли складки.

– И как же вы собираетесь это сделать, если он еле ходит и ничего не помнит?

«Понятия не имею».

– Что-нибудь придумаю, – ответила Джорджиана с уверенностью, которой совершенно не ощущала.