Стена между нами или семь ночей (СИ)

Но мы бы тогда могли и не подружиться.

Оба виноваты! Да, оба. Теперь зависит все от того, насколько сильна наша дружба.

Без него… мне будет плохо, это так, но не смертельно. Если он решит закончить все сейчас, таким образом, не стану мешать. Нет в этом смысла. Не вижу причины делать что-то.

Да, я скрыл, что мы соседи. Разве это такое большое преступление? Если это так сильно его контузило… Хах, даже к лучшему, если разойдемся. Мне от него ничего не надо. Перетерплю. Переживу. Жизнь, быть может, переосмыслю. И дальше пойду.

Улегся на кровать. Кого обманываю? Зачем? Только лег, а сам к стене прислушиваюсь. Привык? И все?

Да уж, ох я и размазня. Ну-ка соберись. Не хрен сопли размазывать. А то чувствую себя не только нытиком, а настоящим педиком. А я не…

Щекоча вибрацией, зазвонил телефон в кармане. Быстро вытащил, взглянул, аж сердце застучало громче. Андрея номер.

— Да?

— Приходи, — это все, что мне сказали, после чего сбросили вызов.

И ведь голос не Андрея. Леха звонил. Что ему надо? Хрен куплюсь на такое предложение. Леха – не Андрей, этому я вообще ничего сделать не смогу.

И думал я об этом по пути в их квартиру.

Что ж я за дебил такой?

В дверь постучался, все еще размышляя, на хрена. Открыли мне почти сразу. Конечно же, сам Леха все с той же надменной физиономией. Отошел в сторону, приглашая войти. Вот пожалею об этом, по-любому пожалею.

— Боишься меня? — с насмешкой в голосе, закрывая за мной дверь.

— Побаиваюсь.

— Нож взял?

Кажется, он слишком высокого о себе мнения.

— Нет, вообще-то.

— Это хорошо, — кивнул с задумчивым видом. Смотрит как-то странно. — Есть разговор.

— Вот как, — хмыкнул разочарованно, — а я думал, ты развлечься решил, отмечая переезд.

— О, дорогой мой, — прямо глаза блеснули в полумраке, — одно другому не мешает.

Улыбка нахальная сползла с его лица. Видимо, его задело, что с моей стороны не последовало никакой реакции.

Стоит, смотрит на меня в смятении, шаг ближе, на расстоянии вытянутой руки, моей не его, разница существенна.

— Что с Андреем у вас, он мне рассказал, — серьезным стал. Разве его не позабавила история брата? — Вопрос назрел.

— Какой? — спокойно спросил, чем снова обескуражил Леху.

Верно, я и забыл уже, какой я на самом деле.

— Стоит ли Андрею переехать или ему тут остаться? Как лучше? Что думаешь?

— Не знаю, — равнодушно прозвучало, снова без эмоций. Противен сам себе. — Как ему будет лучше, он должен сам решить.

— Хм… — задумался, принялся изучать пристальным взглядом. — А хочешь, чтобы он остался?

— Да, — без промедления, само вырвалось.

— Почему? — тут же последовал еще один вопрос.

— Он мой друг.

— И только? — снова с усмешкой. Не поверил мне.

— Не знаю.

Этот ответ его завел в тупик. Наверное, Леха думал, что я отнекиваться начну. Не хочу больше обманывать ни себя, ни кого-то другого.

Еще один шаг ко мне. Дышу ему в солнечное сплетение. Нет страха. Нет злости. Вообще ничего нет. Пусто.

— На что ты готов ради Андрея?

Странный вопрос, но сейчас мне не надо думать, что отвечать.

— Смотря какие обстоятельства. — Да, моя холодность и расчетливость заставила его напрячься. — Жизнь непредсказуема. Я не могу говорить о том, чего не знаю. Это будут лишь пустые слова.

— Хорошо, — усмехнулся вымученно. Да, я в курсе, что ты энергетический вампир. Но сейчас ты не можешь подпитаться от меня. — Поцелуешь меня? Ради Андрея?

— Нет.

— Как так? А если я в плену его держу, а ты спасешь его, — взмахнул руками, после чего оперся ими о стену, закрыв мне пути к отступлению.

Извини, в этот раз не получится ничего.

— Все равно нет, — все так же холодно со спокойным дыханием.

Он наклонился ниже, почти касается губами моих губ, я в глаза ему смотрю безразлично.

— Это просто твои больные фантазии. Меня не возьмешь на подобное.

Моя невозмутимость сделала свое дело. Леха отстранился немного. Посмотрел с недоумением.

— Ты любишь Андрея?

Так много значения придал своему вопросу. Не понимаю его.

— Нет.

Леха почему-то вздрогнул, убрал руки, отошел.

— Ты так сильно изменился с последней нашей встречи. Всего час ведь прошел, — с кривой улыбкой, пальцами волосы свои растрепал.

— Нет. Я такой… без него.

Вот в чем правда. Андрей – это та часть меня, которую давно в себе похоронил, и рядом с ним я начинаю оживать. Без него теряю способность чувствовать. Вот и все. И не надо искать в наших отношениях большего. Это бесполезно. И не нужно.

— А ты не заяц, — вдруг выдал Леха с довольной улыбкой, — ты волк.

— Понятия не имею, о чем речь.

Он лишь заулыбался шире, пошел в сторону кухни, жестом за собой поманил. Хорошо. Сходим. Мне больше не страшно.

Разулся, на мгновение остановился перед закрытой дверью в комнату Андрея, ладонь приложил. Без него я почти ничего не чувствую. Это ни хорошо, ни плохо. Просто в груди пусто. Нерадостно совсем.

Вышел к Лехе, ждущему меня за столом, две бутылки пива стоят.

— Садись, — на стул напротив себя указал. — Говорить будем.

— Да. Что еще остается? — вяло, устало, нехотя.

Зачем позвал меня? К чему все это? Не понимаю.

— О чем только?

— О тебе и Андрее, — спокойно отозвался Леха, бутылку себе открыл. — Тебе не предлагаю, ты ― несовершеннолетний.

— Я и не настаиваю.

Нехороший у него взгляд, ни надменный, ни с презрением, но с какой-то ледяной злобой или даже завистью. Сложно его прочитать. С Андреем легче.

— Ему двенадцать было, когда в ту аварию попал, — начало далось ему тяжело. — Я не могу знать, что произошло. С его слов: грузовик на них налетел, кузовом, — пожал плечами, отвернулся. — Удар пришелся на капот, шарахнуло по родителям. Андрею повезло.

— Перестань.

— Задело?

— Да.

Не знаю, почему. Не мог слушать это. Я начинал злиться. Даже чудно. Андрей действовал на меня и сейчас. А Лехина интонация бесила: скрытая, подавленная ненависть, злоба, ярость. Умело прятал их за надменной улыбкой. Но не сейчас. Сейчас не получилось спрятать реальные чувства.

— Ты все еще винишь Андрея? — я давно хотел узнать. Ну как давно. Два дня всего.

— Совру, если скажу, нет, — цыкнул, головой кивнул, на бутылку у себя в руке посмотрел, на стол ее отставил. — Иногда срываюсь. Наши отношения лишь с натягом можно назвать братскими. Но тут другое – он сам не может себя простить.

— Понимаю.

— Правда?

— Да.

— Неожиданно.

Значит, Андрей не стал ему рассказывать обо мне всего.

— К чему весь этот разговор? — нетерпеливо спросил я, начинало надоедать. Не люблю, когда ходят вокруг да около.

— Он плохо относится к моему выбору, — туманно пояснил Леха.

— Ориентации, имеешь ввиду?

— Да, — кивнул, всмотрелся в мое лицо. И почему в потемках сидим? — Парней не может воспринимать спокойно. Всех вокруг подозревает в…

— Знаю. Ближе к делу.

— Ты первый, кого он смог принять как настоящего друга. Хотя и недели не прошло. Это странно немного. Все же…

— Лех, не тяни кота за хвост, — попросил я, чувствуя себя нагруженным каким-то бредом.

— Ты извини, что так себя повел в первый день нашего знакомства.

Я даже вздохнул тяжело. Ох и мучитель.

— Забыл уже, — пресек я этот разговор. — Что с Андреем? Где он?

— На другой квартире, — как-то слишком быстро ответил. Врет? — Его шокировало слегка… Нет, не слегка. Он же думал, что это разные люди. А оказалось, что ты – это они оба.

Сумбурно объяснил, но я понял. Хотя, опять же, к чему все это?

— Лех…

— Не видел его таким с похорон.

Вот… как. Ясно, к чему клонил. Понятно, что сказать хотел. Но тогда…

— Какого хрена этот упырь трубку не берет?! — Во, прорвало меня наконец, аж желание появилось бутылку схватить и ухерачить ею хотя бы Леху. — Хрена сбросил?! Что за сумка у него была?! Почему меня проигнорил?! — Я даже со стула встал, руками в стол уперся, на Леху обалдевшего смотрю. — Ты знаешь, кто твой брат после этого?! Гондон – самый натуральный! — сложил руки на груди, сел, насупился.

Блять, надоело все, свалить отсюда хочу. И вот же сука этот Леха, сидит, скалится, довольный, как слоняка. Такой реакции от меня добивался?

— Он ранимый вообще-то, — тихо так, со смешком. — Я просто знать хотел, что мне с ним делать.

— В смысле?

— Пожалеть и на другую квартиру с собой забрать или пинка дать и здесь оставить, — пояснил он с блестящими глазами. А ведь так и не выпил даже глотка.

— И что… решил? — твою мать, что у меня голос-то срывается?!

— Не знаю пока. — Вот же сука, зачем вообще был весь этот разговор?! — Он привык никому не доверять, — очень серьезно заявил. — Но тебе смог. А ты его подвел.

Так, все, возьми себя в руки. Не хрен поддаваться на провокацию. Всё нормально. Нормально всё!

— Он чуть дверь мне не выломал! — заорал в полный голос, снова на ноги вскочил. — Напугал до усрачки! А на утро к нам в школу перевелся! Прямо в класс мой!

— Тише, тише, — Леха, походу, даже испугался немного. — Ну а потом что?

— Потом?! Мы знакомы пять дней! Пять… дней! Всего лишь! Хера обижаться на меня?! Я сегодня поговорить с ним после больницы хотел. И… и…

Словно глаза резко закрыл, а когда зрение вернулось – в объятиях Лехи, держит бережно так, испуган.

— Ты как? — охрип даже. Надо же. Хотя… я под ночь у мужика, которому за двадцать. Несовершеннолетний. Не предупреждал родителей. Ему типа и срок впаять могут.

Мать моя женщина, и о чем я только думаю…

— Все, кончать с этим надо. Машина есть у тебя?

— А… ну… да.

— Отвези меня на кладбище.

Леха руки-то и разжал. Я рядом со стулом приземлился, зарядив головой в угол стола.

— Бля-я-я, и почему башкой-то снова?

— Извини, — быстро так, всполошился весь, поднял меня за руку, чуть плечо не выдрал, на стул усадил. Мне в глаза смотрит. — Тебе на кладбище-то зачем?

— Мать у меня там. К ней надо.

Леха морозился где-то с минуту.

— Ты вот слова подбирай правильно и снова на вопрос ответь.

— А? Ты че придумал себе? — вот же кретин. — Просто на могилу к ней. И ничего больше.

Снова пауза, долгая, пытается понять, правду ли я сказал.

— Ладно, — неуверенно произнес. Встал, пошел к дверям входным, я за ним, чуть в спину ему не въехал, когда он тормознул передо мной в коридоре. — Сейчас вечер поздний. Ночь почти на дворе.

— Да похер! — брови свел, на него смотрю, как на злейшего врага. — Мне надо! Прям щас!

— Да ладно, ладно, не ори только, — прям смутился под таким натиском. Не такой уж он и грозный. Обычный. Просто невыносим порою.

Собрались, вышли, двери захлопнул и вниз, я даже на секунду остановился, смотря на замок дверной. Странно. Забыл?

За ним рванул. Он ждать не стал. А вдруг бы я загремел с лестницы?

Выбежал во двор, запыхавшись. Че удрал-то так быстро? Словно боится, что остановит кто-то. Заметил его около машины здоровенной, он уже дверцу открыл и за руль. Все, что понял, машина – черная и вместительная, что-то типа Джипа, походу, с конвейера недавно.

— Куда спешим? — удивленно спросил я, садясь на переднее сидение.

— На кладбище, — мрачно усмехнулся Леха, у меня аж сердце екнуло. Не хрена он не обычный. Упырь, каких поискать.

Рванули, еле успел ремень застегнуть.

— Ты двери на ключ не закрыл, — сказал ему, чтобы хоть как-то остудить. — Андрей дома, верно?

— Да, — надо же, не стал отрицать. Значит, слышал его братишка все. Так даже лучше. В этом, видимо, и была задумка Лехи. — Я не знаю, что он решит. Ты просто не трогай его пока.

— Понял, — вжимаясь в сидение, ответил ему.

Возможно, бежали именно от Андрея. Скоро ночь, мы в машине, да еще и на кладбище едем. Хорошо, что не пятница тринадцатое. Надеюсь, Андрей не будет сильно волноваться. Моя невезучесть на других, вроде, не распространяется. Аварии не будет. Точно.

18 глава. Ночь шестая

Что за нахер?! Чуть не влепились! Три раза! Либо я проклят! Либо Леха херовый водила!

— Ты мудак! — заорал на него, когда у ворот кладбищенских остановились.

— В курсе, — спокойно так. Бесит аж.

Вышел, с психу дверью хлопнул, вдохнул полной грудью. Черт бы его побрал, голова кружится. Он убить нас обоих хотел? Скотина! Да я чуть… м? Что за… Знакомая машина.

— Тебя ждать?

— А? — дернулся от неожиданности. Тишина мертвая, а он тут басом своим мне в ухо. Хрена вообще в окно высунулся?! — Нет.

— Еще раз подумай, — хмыкнул Леха.

Да, понимаю, но… Указал рукой на опель темный чуть дальше по дороге.

— И что? Может, маньяк какой-то – некрофил.

Охерел совсем?!

— Это машина моего отца, — бросил я на него злобный взгляд.

Он замер на секунду, хрипло усмехнулся, поняв, как он его обозвал.

— Ладно. Погнал я тогда… некрофилы. — И по газам, только из форточки донеслось: — А еще Я́ ненормальный!

Вот же дебил, и шуточки у него под стать. Но в какой-то степени он даже прав.

Машина скрылась из виду, и я взглянул за зловещие ворота. Не то чтобы я боялся призраков и прочего, просто как-то не по себе посреди ночи топать между могил. С моей фантастической везучестью на приключения реально опасно бродить тут в темноте. Рядом с кем-нибудь лягу. Успокаивает то, что отец где-то тут. Это же и настораживает. Что за прятки? Почему ночью?

Осторожно отодвинул одну створку, та со скрипом посторонилась, да такой скрип, словно цепи по полу перетащили. У меня явно разыгрывается воображение. Фух, ладно. Я здесь, отступать нельзя. А хочется…

Первые шаги мне дались легко, настраивал себя по пути, что все хорошо, я смогу. Был тут в первый и последний раз на похоронах, потом не приезжал. Спасибо отцу, что не был настойчивым. И теперь с каждым метром ко мне возвращалась память урывками, картинками. Тот самый день, когда Ее в гробу закрытом несли, в землю уложили. Как все люди в черном, с каменными лицами, говорили что-то, плакали, а я даже тогда не проронил и слезинки, задыхался от боли, не мог плакать.

Чувства вернулись, сжимали сердце. Мой страх снова здесь, рядом, ведет за руку, шепчет что-то. В тумане, словно на ощупь иду вперед, ноги все равно двигаются, хоть и цепляюсь кроссовками за землю, проваливаюсь куда-то. Вот этот ряд могил, я на месте. Вижу силуэт темный на скамейке. Отец. Не напугать бы его. И шага вперед сделать не в силах. Замер, дышать тяжело, вырубать начинает. Для этого пришел сюда? Чтобы сознание потерять? Не верю. Я хотел понять, принять, простить… Хотя бы просто напиться сполна болью от утраты. Я должен пережить это сейчас. Не смогу двигаться дальше без этого. Даже навстречу Андрею. Надо закончить начатое, надо попрощаться сейчас, раз уж раньше не смог.

— Па, — все, что сорвалось с губ в этой кромешной тиши.

Он вздрогнул, замер на мгновение, испуганно обернулся. Смотрит, как тогда, на лестничной площадке. Понимаю. Все прекрасно понимаю.

— Ты… откуда тут? — бледный, встревоженный и глаза… глаза красные, мокрые.

Заметил мой взгляд, лицо ладонями протер. К чему теперь прятаться? Ему тоже больно. Знаю это. Не должно быть стыдно.

— Извини, что напугал, — рядом с ним всегда становилось чуть легче. Чувствовал его защиту.

Смог передвинуть ногу, покачиваясь, подошел, сел рядом. Посмотрел на могилку ухоженную. Отец постарался да тетя. Больше ведь некому. На плите серой – фотография ее, улыбка та же самая, теплая, заботливая. Мало что помню о матери, странно это, но самое четкое в памяти – улыбка эта и нежные руки: она часто по голове гладила.

Теперь уже я вздрогнул от ладони отца, которую он положил мне на затылок. Не, пап, у тебя шершавые они, тяжелые, однако, все равно приятно.

— Рад, что ты пришел. Нашел в себе силы.

— Да, — кивнул, все еще напряженно, плотно сжимая губы.

Печет в груди, колет, смотрю на фотографию, вижу ее, как живую, напротив и раз за разом, прерывая этот образ, появляется тот самый, жуткий, холодящий вены. Сжимаю кулаки, еще сильнее – зубы. Нельзя позволить воспоминаниям взять верх над реальностью. Этого уже нет. Нет. Просто нет. Прошло. Теперь есть я, отец, и мы здесь, у нее на могиле. Надо бы извиниться перед ней. Надо бы…

— Она просила не говорить, — голос сиплый, с дрожью, не нравится, у меня в горле комом отзывается.

Что сейчас скажет? Не хочу слушать. Но я ведь за этим сюда пришел. Надо научиться понимать. Даже если не хочется. Это важно. В первую очередь для отца. Должен уважать его желание поделиться со мной. Поэтому, пусть ногти до крови в ладони, но услышу то, что мне сказать пытаются.

— Ты взрослый уже, — с горькой усмешкой. Ему тоже тяжело. Мы давно с ним не разговаривали по душам. Слишком давно. — Поймешь теперь. Сможешь.

Промолчал в ответ, только сердце громче в груди. Хватило бы сил. Хватило бы…

— Больна она была, — на выдохе, с каменным лицом, взгляд с легкой злостью.

— Больна? — еле выдавил из себя, не понимая, о чем речь. Как? Чем? Когда? Почему?

— Никто не знал, кроме нее и меня, — кивая головой и все с тем же выражением лица.

Не удивлен. Ошарашен. Смотрю на него, не мигая. Почему молчишь так долго?

— Нарушение речи, — прошептал он, взглянув на меня. Что? О чем? Не понимаю. — Нарушение координации движения, — уже чуть громче, загибая пальцы. — Обмороки, — даже выплюнул, и так на меня смотрит... Он же перечисляет ту хрень, что со мной происходит. — Головные боли, слабость, спутанность сознания и рвота, — остановись же, хватит. Меня сейчас накроет! К чему это все?! — Тошнота, головокружения, нарушение органов чувств, к примеру, зрения. — Обо мне речь. И мне это не нравится. Совсем. — Снижение умственных способностей и психические расстройства. — Стоп. Этого у меня нет. Уверен. Тогда… — Это признаки рака мозга.

Теперь я совсем уже ничего не понимал. Устало обнял голову, начинавшую болеть. Томография не показала ничего. Я к этому списку имею лишь частичное отношение. Но… неужели…

— Каждый раз, когда ты теряешь сознание, — снова тихо произнес отец, — мне страшно. Страшно, что все повторится. Страшно, что я потеряю и тебя. Понимаешь? Страшно. Ударил тебя вчера, а теперь проклинаю себя за это. Кирилл…

— Пере-стань, — Божечки, уже заикаюсь, как Андрей. — Пожалуйста. Я уже…

— Ты здесь, значит, готов узнать, — непреклонно, решительно. Я даже ответить ничего не смог. — Ты ведь не знал. Просто не знал. Она в последнее время даже парики носила. Вставала с постели лишь иногда. — Сердце сейчас разорвется. Больно. До одури. До треска внутри. Не надо. Прошу тебя. Замолчи. — А я все врачей искал. Не замечал, что все хуже некуда. Не помогли ей и походы к психиатру. Боль… та боль, что она терпела каждый день…

Наконец. Смолк. Тихо снаружи. А внутри – клокочет, мучительно, горячо. Почему только сейчас сказал? Зачем? Я же… не знал ничего. Больно. Как же больно. Дышу отрывисто. Чувствую его ладонь у себя на спине. Зябко. Нет. Холодно. По венам, под кожей, мороз, пот с лица градом стекает. Для этого пришел сюда? Это узнать хотел?

Правда…

Правда…

Почему вцепился в это слово? Что в нем хорошего? Только боль причиняет.

— Ничего, ничего, — приговаривает отец, — поплачь, — принимая пот за слезы.

Не плачу. Даже сейчас. Даже от боли. Не знаю, почему. Не получается. Не хочу.

Извинения просить хотел. Не могу. Слов в голове нет. Глухо. Пусто. И все сильнее, быстрее, неистовее боль во всем теле, словно иглами весь истыкан. Отец не видит этого. Не знает, что чувствую. Рад этому. Пусть так, даже одно и то же горе разными людьми воспринимается по-разному.

Улыбка Её, все равно помню. Улыбалась мне. Быть может, пугать не хотела. Быть может, радовалась, что боль уйдет. Быть может, меня даже не видела тогда. А я все это время жил в незнании, накручивая себя, считая себя виноватым. Оправдываться? Не стану. И ее винить больше не буду.

Отпускаю, сквозь надрывный стук сердца, начинающего привыкать ко мне новому.

Отпускаю, надеясь со временем, не сейчас, а со временем смириться с этой правдой.

Отпускаю, принимаю боль, пусть разрывает на части, но она моя, собственная. Захочу, поделюсь с Андреем, если примет.

Отпускаю, тихо, без слез и с улыбкой, едва заметной, лишь уголками губ.

19 глава. Ночь седьмая - длиною в сутки

Странно было возвращаться под утро. Еще страннее, что в компании подвыпившего отца. Да, заехали в магазинчик после того разговора на кладбище. Он взял бутылочку. Его, скорее, от усталости так разобрало, чем от алкоголя. Мешки под глазами, кожа какая-то желтоватая, дышит тяжело. Сколько ночей он не спал? Как давно по ночам к матери на могилу ходит? Я думал, что он забыл ее, не любит больше, столько женщин поменял. Все верно, столько женщин. Забыться пытается. Все еще…

Меня до сих пор трясло, уже не так сильно, и все-таки. Отец объяснил мне, что я не болен физически, травма душевная, просто так не вылечишь. Ждать надо. Время лечит. Даже намекнул, что еще быстрее и вернее лечит – любовь. Да уж, а лечит ли или калечит больше?

Завис на лестничной площадке, смотря на дверь в квартиру Андрея. Вряд ли он дома. Интересно, что решил? Что дальше будет? Даже думать не хочется. Действительно страшно. Так больно при мысли, что его потеряю.

Затащил отца домой, скинул в его комнате на кровать, он буркнул что-то в благодарность. Да, да, конечно. Усмехнулся, смотря на него. Так, ладно, надо за такси еще расплатиться. Другу какому-то он, вроде, позвонил, от магазинчика того самого заберут наш опель. Странно, что у кого-то ключи от него имеются.

Нашел в тумбочке деньги, всегда их там оставляет. Быстро пронесся по всем ступенькам, не чувствуя усталости. Удивительно. Ни тошноты. Ни отдышки. Даже ноги не болят. На адреналине еще с разговора вечернего с Лехой. Не успокоюсь, пока с Андреем не встречусь.

Черт, не успокоюсь даже тогда…

Расплатился, пожелал удачи, взглядом пошарил на стоянке джип Лехин – нет его. Еще тревожнее. Фух, господи, я помру раньше, чем услышу от Андрея хоть что-нибудь. Снова пять этажей, на сей раз чуток меня торкнуло. Любого бы расплющило. Снова замер у его двери, ладонь приложил. Почему не экстрасенс? Услышал бы, почувствовал. Там ли он? Или больше не вернется? Больше не увижу…

Качнул головой, прогоняя эти мысли. Нельзя себя накручивать. Ничего не даст, кроме нервотрепки лишней.

Своя квартира, тетя на кухне что-то стряпает вкусное, улыбнулся ей сонно. Хорошо, хоть позвонили ей с кладбища потом. Иначе бы она приступ сердечный заработала, а потом мы бы с отцом от нее оба заработали чем-нибудь тяжелым для приготовления еды. Что-то съел прямо из холодильника, холодное, наверное, просто не почувствовал ни хрена. Зато взгляд у тети охреневший был. Поблагодарил ее, она лишь головой мотнула, все еще в шоке, а я к себе, в комнату, на кровать, к стене.

Никогда не думал, что даже стена, эта чертова стена, из-за которой я спать нормально не мог несколько дней, станет мне такой родной, такой близкой. Притулился к ней, прислушался. Тихо с той стороны. В душе больно, тяжело. Я был бы рад хоть какому-то звуку. Даже если это Леха пришел. Снова с кем-то. Хочу узнать, где Андрей.

Телефон достал, номер его выделил, палец замер, не достигнув кнопки вызова. Леха просил не трогать его. Хуже сделаю, если позвоню? А-а-а, черт! У меня уже все внутри в огне! Какого хрена от него так долго нет ответа?! Слышал ведь разговор весь! За что так издевается надо мной?!

Встал, широкими шагами к двери. Нет, нельзя. Нельзя. Отошел, вышел снова на кухню. Тети нет. Ушла куда-то. Кота своего оставила на подоконнике. Отец в бешенстве будет, когда проснется. Большой такой, толстый. Погладить его хотел, он мне лапой по руке зарядил, расцарапал, скотина. Да что ж меня даже живность отгоняет от себя? Несправедливо.

Расстроенный из-за такой мелочи, ушел к телевизору. Что-то включил. Помню уже, как тетя мне на столик рядом кружку чая поставила и вазу с печеньем. Посмотрел на время – полдень. Снова телефон вытащил. Ни одного пропущенного. Лучше бы меня расстреляли сразу. Слов не хватает. Ох и отгребет он у меня за такое поведение.

Залпом кружку осушил, понял, что губы обжег, а все равно не почувствовал. Минут десять смотрел на номер телефона Андрея, запоминая и одновременно с этим борясь с желанием ему позвонить. Что будет, если позвоню? Он хоть трубку возьмет?

Блять, Кира, успокойся. Это же не конец света. Да лучше б уж он наступил! И что за хрень? Почему Кира? С каких пор я себя так называю? Разве не бабское это имя? В кого меня превратили? Когда это случилось? Вот же…

Вскочил с кресла, ногой столик зацепил, ваза опасно прыгнула на край. Не в мою смену! Все, хорош уже! Поймал, вздохнул с облегчением, зато кружка известила меня об обратном. Я – ходячая неприятность. Неудивительно, что Андрей не хочет со мной связываться.

Наклонился собрать, тетя остановила почти что криком. Чего это?

— Я сама, — тихо так, с улыбкой. — А то еще вены себе распанахаешь.

Охренеть вообще. Сел на диван злой, пуще прежнего. Схватил подушку маленькую, к себе прижал покрепче, душа в мыслях Андрея. Треск ниток сообщил мне, что преступление совершить удалось. Посмотрел на тетю нервную, на подушку. Вторая выглядела лучше. Тогда что порвалось-то?

— Убью тебя, — с угрозой заявила тетя Наташа, заходя мне за спину. Уж подумал, что совком сейчас по спине получу. — Прямо по позвоночнику. Как ты только умудряешься?

М? Футболку порвал, что ли? Во дела. Начал снимать, она помогать мне. А в этом-то зачем?!

— Ты себе руку сломаешь, — отвечая на мои мысли, — или ногу.

— А ногу каким таким чудом?

— У тебя все возможно.

Где она только научилась так издеваться профессионально? Сижу полуголый на диване, кулаки сжимаю. Все, не могу больше. Снова к двери. Остановила мысль, что я без рубашки. К себе, одеться. Выполнено. Посмотреть на мобильник. Выполнено. Выйти из комнаты. Не выполнено.

Сгреб полстола учебного к проходу. Уже мебель мешает. Это заговор? Оставил его так, а то реально себе шею сверну, двигая стол на место. Уж не знаю как, но постараюсь обязательно. Лег на кровать. Прислушался.

Тишина. Мертвее, чем на кладбище. Разрывает голову. Душу на части.

Время убивает. Без него. Словно специально течет медленно. Да, повернут на нем. Если бы не ждал ответа, вряд ли бы так много о нем думал. А ведь еще в понедельник я был в ужасе от встречи с ним. Хах, о да… Та первая ночь. Его вопли. Я был напуган. И встреча в школе, привлек его взглядом, своим настороженным поведением. Что было бы, если бы про кабинку тогда не сказал? На том и закончилось все?

А следующая ночь, дрель, которой он себя травмировал, до сих пор ведь не знаю, как он так умудрился. Даже сон о нем первый вспомнил. И все равно в дрожь бросило от тех сцен, от его дыхания. Потом пили вместе, из-за Лехи. Если бы не Леха, я бы не напился. Не провел ночь в его комнате. Не стал к нему ближе. Песня его. Улыбаюсь, вспоминая. Ведь он пел мне, успокаивал, хотя в пору было успокаивать его. Удивительный.

Эх… ничего, буду ждать столько, сколько нужно ему. Пусть решит все для себя, а я-то решил уже все. Решил. Только бы… только бы… не было еще больнее, чем сейчас.

Если бы меня спросили, какой самый длинный день в году, ответил бы не задумываясь, что этот. Настолько длинный, что кажется вечностью. Я просто лежал и ждал, ждал, ждал... Просто ждал, надеясь каждую секунду услышать хоть что-то из-за стены. Свернувшись клубком, перейдя в слух, неподвижно, несколько часов просто ждал.

Время не торопилось, как и Он. Так медленно, надоедая тишиной. Ничего, ничего, уже скоро. Обязательно ответит. Правда ведь? Обязательно… конечно… И еще один час, за ним второй, третий. Сколько времени прошло? Кажется, целый месяц или больше. Уже задыхаюсь, все тело одеревенело. Встал, походил немного. Сигареты на окне. Все еще тут. Открыл окно. Взял одну. Не смог закурить. И дело даже не в дрожащих пальцах.

Он не курит и другим не советует. Банально, верно? И всего-то неделя. Семь дней и ночей. Да, ночей. За окном уже ночь. Седьмая ночь длиною в сутки, неделю, месяц.

Андрей… позвони… пожалуйста…

Снова на кровать, сидя, спиной к стене. Буду ждать, пока не наступит утро. Тогда уже станет плевать, сам позвоню, дверь вышибу, но добьюсь твоего внимания.

Чертов кретин! Ударил затылком, чтобы больнее. Вырубиться бы сейчас. Как назло в сознании яснее некуда. Да когда это…

— Снова головой?

Громко, четко, прямо ненатурально, даже дыхание затаил. Неужели показалось? Настолько явно?

— Тебе уже существующих травм не хватает?

Нет. Ни хрена. Не показалось.

С шумом и скрипом вскочил с кровати, на прямом ходу дальше, прямо через стол, даже если убьюсь. Перемахнул без проблем, в коридор, двери почти выбил, в носках выбежал. Да похрен, не зима, не простужусь. К двери его. Остановился. Меня ведь не приглашали. Он же не сказал ничего больше. Не успел. Можно ли? Ждет ли он меня? Прижался к двери. Сердце сейчас выпрыгнет. Господи. Ну почему так мучительно? Сдохну сейчас!

Щелчок. В замке. Да, уверен. И снова тишина. Закрылся? Быть того не может. Ты не посмеешь… так… со мной.

Резко. Слишком резко и с толчком. Твою мать, у него все не как у людей! Грохнулся прямо на задницу, лоб руками закрываю. Скотина. Еще и покалечить меня решил. Зараза. Только подойди. Вот его ноги. Получи, урод. За весь этот гребаный день. Прямо в колено, с ноги.

Уж этого Андрей никак не ожидал. Грохнулся напротив, что-то недовольно буркнув.

— Дебил! — вот же сволочь, еще и обзывается.

У меня прямо ожило все внутри, так послать его захотелось, рот раскрыл, в глаза ему посмотрел и сказать ничего не смог. Глядит на меня, совсем нет раздражения, с грустью, виновато. Даже злиться не могу. Сижу и улыбаюсь глупо, он в ответ. Такой растерянный, забавный, смешной.

Уже не сдерживаясь, засмеялся в голос, плевать, что ночь и соседей куча. Андрей еще секунду молчал и, вторя мне, разразился смехом.

Смотрю на него. Счастлив. Да, счастлив. Поистине. Так волнительно, радостно, смеюсь просто так, потому что он рядом.

Готов ли признаться хотя бы сам себе, что люблю его? Готов ли? Готов…

Пока не знаю. Да и важно ли это сейчас? Он рядом, что еще мне надо? Ничего. Ничего…

Да, это больше, действительно больше, чем дружба, но все еще чуть меньше, чем Любовь. Однако… времени у нас впереди еще очень много, верно?..

часть вторая

1 глава. Ночь первая

Поздний вечер, в квартире мрачно. Мы за столиком на кухне. Снова семь бутылок между нами. Прямо магическое число какое-то. Даже странно, на двоих все-таки. И число сегодня седьмое.

— Ты забыл, что со мной в прошлый раз было? — с кислой миной осведомился у друга. Тот лишь кивнул с похоронным видом. — За что пьем?

— За жизнь, — тихо ответил, гипнотизируя одну из бутылок взглядом.

Хм…

— Ты волшебник?

— Че? — все так же нехотя.

— Значит, из пива вино не сделаешь, — с усмешкой пояснил ему.

Он всегда заводился с пол-оборота.

— Отвали.

Мда уж, лаконично. И что он злой такой сегодня? А главное ― я ему тут на хрена? Для мебели?

— Андрей…

— Заткнись, — даже не глядя на меня. Обидно, мать твою! Что за отношение?! — Просто посидим в тишине, — все тем же тоном, глаза только грустные.

— И в темноте, — согласился я. Положил на стол руки, на ладони ― голову.

Последнюю неделю наша дружба непрестанно трескалась, и я задолбался ее склеивать. Поговорить даже толком не получалось.

Приходилось рыться в своей голове, пытаясь самостоятельно найти ответы на свои вопросы, которые Андрей пропускал мимо ушей.

Может, я накосячил где? Вроде вел себя нормально. Ссорились только раз, тогда, из-за стены и моей маленькой тайны. Но что-то как-то туго развивались наши дружеские отношения.

— Андрюх…

— Попросил же, — грубо оборвал тот, наградив по-волчьи суровым взглядом.

Снова мертвая тишина. Смотрим друг на друга, как чужие люди. Бесит его поведение, так и хочется в рожу ему плюнуть. Если случилось что-то, почему не расскажет?

Довольно громкий щелчок во входной двери, прервавший наш пристальный зрительный контакт. Андрей сразу же изменился в лице, насторожился. С чего так? Ясно же: Леха приперся. У кого еще могут быть ключи?

— А где хлеб-соль? И слезы радости от долгожданной встречи? — донеслось из коридора.

Андрей вообще никак не отреагировал. За спиной у меня послышалась какая-то возня, что-то полетело то ли на пол, то ли об стену. Да, темнота она такая, заставляет споткнуться. Хлесткая ругань Лехи, и уже только потом он завалился на кухню, чем-то шелестя. Тут же клацнул выключатель, и по глазам ударил нестерпимо яркий свет.

— Какие люди, — воодушевленно вскрикнул он и водрузил мне на затылок свою лапищу. — Здорово, заяц.

Нервно скинул его руку, выпрямляясь, взглянул на него с недовольством.

— То волк, то заяц, определись уже!

Да, с этим типом все по-прежнему. Он все так же меня раздражает.

— Ты такой милый, когда злишься, — с коварной улыбкой заявил мне Леха, наклоняясь.

Хотел послать его ко всем чертям за стоящие поперек глотки домогательства, но отморозился Андрей.

— Это че? — указал он на пакет в правой руке брата.

Леха отстранился от меня, позволив вздохнуть с облегчением, и криво улыбнулся.

— Подарок, — процедил сквозь зубы. Швырнул свой пакет на стол. Загремели бутылки. — Днюху решил отпраздновать?

М? Я даже приохренел малость. У него день рождения сегодня? Да ладно?

— Серьезно? Почему я не в курсе? — выплеснул я свое негодование, но в ответ лишь словил уничтожающий взгляд Андрея.

Да какого хрена происходит?

— Поедешь со мной на кладбище? — холодно, прямо мороз по коже. Меня аж током прошибло от вопроса Лехи.

Какой же я дебил, Господи. Ведь Андрей говорил, что авария на его день рождения случилась. Бли-и-ин, вот же я…

— Хера я там забыл? — несмотря на грубый ответ, голос и взгляд у Андрея были тихими, мирными, печальными.

— Дань уважения, — прошипел Леха.

На мгновение мне показалось, что он сейчас двинется к брату и ударит его. Но, кажется, пронесло, однако напряжение чувствовалось уже кожей. И я тут еще… Хочется провалиться сквозь стул и пол, заявиться к соседям на этаж ниже. Ненавижу слушать, как эти двое грызутся.

— Я не поеду, — прошептал Андрей, закрывая ладонями лицо. — Не хочу.

И снова тишина, на сей раз слишком плотная, не дающая спокойно дышать, давящая на виски.

Больше никогда не заводили разговор о родителях, и почему-то не спрашивал у Андрея о дате его рождения. Нехорошо вышло. Более чем нехорошо.

Перестал пялиться на друга, отвернулся вправо, тут же нарвался на выжидающую физиономию Лехи, тот кивнул в сторону брата. А я-то что? Выгнул брови, молчаливо демонстрируя свои мысли. Он кулак сжал и мне показал, мол, надо, паря, надо, или тебе еще долго ничего не надо будет. Если только утка больничная. Скотина, терпеть его не могу.

— Надо бы, — осторожно произнес я, нарушая тишину. Мой голос прямо как сталь зазвенел, ага, заржавевшая. Друг убрал от лица ладони, все тем же тусклым взглядом посмотрел на меня. — Надо бы съездить, — снова, но уже тише сказал, отлично понимая, что он сейчас чувствует.

— Зачем? — бесцветным голосом спросил Андрей, у меня аж сердце в пятки ушло. Жутко становится, когда он превращается в мраморную статую. Так и на игнор можно нарваться. Опять? Не выдержу!

— Послушай его, — посоветовал вдруг Леха. — Вы как два сапога пара.

Пауза. Долгая. Невыносимая.

— Не хочу, — наотрез уже отказался. Встал, вышел из-за стола и направился мимо Лехи в коридор.

— Тц, — все, что ответил тот и успел цапнуть его за плечо.

— Бить снова будешь? — равнодушно поинтересовался Андрей, разворачиваясь под действием силы брата.

Я даже испугаться не успел.

Леха резко притянул Андрея к себе и… обнял.

Сижу, офигевая от событий, которым стал невольным свидетелем.

Андрей на объятия не отвечал: то ли по собственной прихоти, то ли оторопел, как и я. Вот только затянулись эти нездоровые нежности. Не то чтобы это плохо и все такое, но странно как-то. Реально странно. Я даже третьим лишним себя почувствовал.

Встал потихоньку, собираясь так же бесшумно свалить.

Куда ни на хер! Это же я. Споткнулся на ровном месте, на стол налетел, не успел поймать спикировавшую вниз бутылку, и та с каким-то глухим хрустом треснула, стала выплевывать пиво из надколотого донышка.

— Я все уберу, — съежившись, пообещал посмотревшим на меня братьям.

— Забей, — откликнулся Леха, ничуть не расстроившись, что прервал их воссоединение. — Поедешь с нами?

М? Я-то зачем?

Хотел вслух высказаться, да не успел.

— Я не поеду, — снова заладил Андрей.

Тут-то и проявились садистские наклонности Лехи. Его рука крепко обхватила шею брата и сжала посильнее.

— Что ты там вякнул, падла? — оскалившись, спросил он у Андрея под мой обалдевший взгляд. Куда вся его любовь делась? Удушит его, гад. Аргх! — Топай, мразь! — и швырнул брата в коридор, тот загремел где-то там, а Леха бросил на меня взгляд бешеный, предупреждая, чтоб не лез.

Да хрен там, я не самоубийца, но за Андрея порву. Только не сегодня, а как-нибудь в другой раз. По глазам Лехиным видел, что вреда очевидного он ему не причинит.

Правда, сердце барабанило в ушах, кулаки сжал и зубы до боли в челюсти.

— Туфельки принцессе! — гаркнул Леха из коридора.

Поспешил туда.

Он Андрея у двери входной к стене прижал, пошевелиться не дает. Чертов ублюдок. Как ударить его хочется. За бутылкой вернуться, что ли?

— Че встал? Обувай его!

А? Ага… Сейчас…

Замешкался, ловя гневные взгляды сипящего Андрея. Убьет меня потом за такую подлянку.

— Ну! — рявкнул Леха, придавливая ногой его ноги.

Блин, хер знает как поступить правильно. Присел рядом, туфли Андрюхины схватил, с трудом поочередно его обул.

Леха тут же отлепил брата от стены и, продолжая сжимать его глотку, выволок на лестничную площадку.

Я обулся и за ними, среагировал на бросок в меня ключей, поймал, почти, запрыгали в руках, звякнули на пол. Леха Андрюху вниз потащил.

Спешно поднял ключи, запер двери со второй попытки. Снова за ними. Нагнал уже у машины.

Леха Андрея рывком в салон зашвырнул на заднее сидение. Словил меня за руку и туда же.

— Какого хера?! — наконец смог говорить Андрей, точнее, орать.

Я и сам такого мнения.

— Тебе восемнадцать стукнуло, — серьезно заявил Леха, усаживаясь за руль.

— И че?! — возмущенно спросил тот.

— Не малолетка, — прошипел уже, и машина тихо загудела. — Будь добр ― повзрослей. — Посмотрел на него через зеркало заднего вида.

Впервые такой взгляд у него видел: жесткий, настойчивый, подавляющий, но без злости или надменности.

— Пф, — в ответ лишь фыркнул Андрей, ближе к двери сел, уставился в окно.

Ох и не нравится мне все это. Попадет от него потом.

Поймал на себе благодарный взгляд Лехи. Вот ни хрена от этого не легче.

И все же я был согласен с ним. По себе знал, что надо уметь мириться с потерей, быть выше своих страхов, вины или обиды. Однако мы с Андреем были разные, и ситуация лишь частично схожая. Андрей не был обижен или зол, разве что на самого себя. Он чувствовал вину, а это чувство способно медленно разъедать человека изнутри.

Вряд ли у Лехи есть что сказать такого, чтобы Андрей расстался со своими тараканами. Мне повезло, что тогда на кладбище встретил отца. Иначе… даже не знаю, что тогда было бы.

В этот раз Леха ехал аккуратно. А я заметил, что Андрей сидит с закрытыми глазами, сильно вжимаясь в сидение. Напряженный, чуть бледный, пот на лбу выступил. Меня разорвет сейчас, внутри прямо кошки скребутся. Протянул к нему руку. Желание было: обнять или просто положить ладонь ему на плечо, напомнить, что я рядом.

— Дай выпить, — резко открыл глаза, с недоумением покосился на мою руку, застывшую в воздухе.

— Че сказал? — грубо переспросил Леха, зыркнув на брата в зеркало.

— Я знаю, что у тебя есть, — раздраженно заявил Андрей, спокойно перехватил мое запястье, отбросил мою руку на сидение, даже не посмотрел на меня. Чувствую себя пустым местом.

— Ты охренел? — со смешком поинтересовался Леха.

— Ты хочешь, чтобы я на кладбище пошел? — сдержанно так, сквозь зубы.

— Пьяным?!

— А тебя колышет?

И пялятся друг на друга, кажется, что искры прямо летают между ними. Противно тут находиться. Все нервы мне вымотали.

— Сука, — прошипел Леха, наклонился, придержал руль одной рукой и вытащил откуда-то небольшую блестящую фляжку, бросил Андрею. Тот резво поймал, открутил крышечку и большими глотками с горла. — Тише ты, не все, а то из машины выйти не сможешь.

Спустя мгновение пойло, видимо, застряло у Андрея поперек горла, и он закашлялся, сунув мне фляжку.

Покорно взял ее, потом и крышечку, закрыл, вернул Лехе. Андрей снова приник к окну, закрыл глаза, откинулся на сидении.

Черт, волнуюсь за него, и помочь ничем не могу. Это бесит до ярости. Сжал кулаки, насупился, уткнулся в другое окно. Так и доехали до самого кладбища, того самого, где и моя мать похоронена. Доехали без приключений, отчего я поменял свое мнение о водительских способностях Лехи, но лишь на самую малость.

— Выгружаемся, — спокойно сказал, вылез из машины.

Я последовал его совету, вышел, обошел эту громаду, встал напротив окошка, к которому прижался Андрей. Глаза открыты, какие-то стеклянные, то ли отсюда так кажется. Постучался к нему. Леха рывком отодвинул меня в сторону, открыл двери, вытащил Андрея, совершенно трезвого и мрачного.

Уже втроем посмотрели на кладбищенские ворота. И почему снова на ночь глядя.

— Пошли, — выронил тихо Леха, приобняв Андрея, поплелся прямо, я хвостиком за ними, оглядываясь по сторонам.

Мертвецки тихо, даже ветра нет. Ну и атмосфера. У Лехи оказался фонарик, хотя бы ноги не переломаем. И снова в тишине дошли до одной из могил, я даже не понял, как добрались, на каком расстоянии эта от моей матери.

Леха поставил Андрея напротив могильной плиты с двумя фотографиями. Совместная? А сам уселся на скамейке сбоку.

Стою рядом с Андреем. Зябко, вряд ли от вечернего холода, и мерзко на душе от своих эмоций. Хочется сгрести Андрюху в охапку и свалить отсюда подальше. Смотрю на него: лицо каменное, все так же напряжен, а глаза ледяные, с толикой гнева.

— Все? — грубо и очень громко спросил он. — Пришел. Увидел. Могу идти?

— Кира, стукни его за меня, — любезно попросил Леха, даже не взглянув на брата.

Андрей снова фыркнул, собрался сбежать, но я схватил его за руку: не мог позволить ему просто так уйти. Сам прикован к земле, смотрю на фото его родителей. Красивые. Улыбаются. Глаза добрые. Видимо, хорошими людьми были.

— Отпусти, — зло прошипел Андрей.

Не хочу с ним ссориться, но он не прав. Нельзя так. Нельзя.

— Помнишь их? — с грустной улыбкой у него спросил, вызвав еще большее раздражение. — Я свою мать почти не помню.

Взгляд изменился. Он спрашивал, точнее, пытался как-то узнать о моей матери, но я жестко пресек тот разговор. Сложно о таком говорить. И ему, и мне.

— Мы любили в походы ходить, — тихо так, еле слышно, смотря мне в глаза.

Знаю, тебе больно. Мне тоже. До сих пор. Даже за тебя. Словно одно сердце на двоих. Чувствую твою печаль, муки совести. Поднял медленно руку, положил ему ладонь на грудь, чем серьезно смутил.

— Стучит, — прошептал ему, почувствовав надрывные толчки его сердца. — Мы так и не выпили за жизнь.

Кажется, его шокировали мои слова. Сам от себя в легком ужасе. Зачем нагнетаю атмосферу? Но… просто не хотел молчать. Тишина эта убивала.

— Ты не виноват, — как раскат грома голос Лехи, я даже дернулся, руку убрал. Андрей снова помрачнел.

— Уж кто бы говорил, — со злостью заявил брату.

Ну зачем начинать это снова?!

— У вас скорость была шестьдесят километров, — уже тише, сквозь зубы, кулаки сжимает, напряжен не меньше. И я как между двух огней тут. — Просто так случилось, — взгляд на Андрея, глаза… блестят.

Вытер лицо, не стесняясь, не прячась. Зато нас поражая своими слезами. Еще больнее стало. Щемит в груди, орать хочется, а даже слова сказать не смогу. Андрей же совсем оторопел, смотрит на брата, как на чужого человека. Что у него в голове творится? Что мне сделать? Как помочь? Что сказать? Или молчать лучше?

Леха встал как-то замедленно, вздохнул тяжело, фонарик на скамейке оставил.

— В машине буду, — словно боясь нам помешать, развернулся, ушел.

Андрей не стал останавливать. Как и я, просто стоял и смотрел ему в спину, покуда темнота не поглотила его силуэт.

Вряд ли слова Лехины переубедили Андрея, но и самому Лехе было сложно это сказать, признаться самому себе, что винит брата ни за что. Словно извинение между строк.

Так ли сейчас думал Андрей? Посмотрел на него: глаза снова закрыты, качнулся. В панике поймал его, тяжелый, зараза, подтащил к скамейке, усадил, скинув фонарик на землю. Полумрак спрятал от меня лицо друга.

Ему плохо? Или алкоголь в голову ударил? Что делать? Леху позвать? Нельзя же Андрея тут бросить.

Тяжелый вздох, надрывный, руки его у меня на талии, уперся головой мне в живот. Его трясет немного, но, кажется, слез не было.

— Эй? — позвал его, он головой качнул. — Что нет?

— Заткнись, — не зло, а печально как-то.

Ладно. Замолчал. Хотел руку ему на затылок положить. Передумал. Странно себя как-то чувствую. Жалко его, обнять в ответ хочется, успокоить. Прямо как тогда тетю Наташу. Или не с такими чувствами?

Задумался, хоть и не время и не место для подобных размышлений. Как-то неправильно все. По-другому представлял реакцию Андрея. Похоже, он просто раздражен. Или я не прав?

Попытался отстраниться, но он крепче схватил. Ветерок легкий, живот лизнуло холодом. Футболка мокрая? Значит…

— Из-вини, — тихо ответил мне, как ножом по сердцу такой надрывный голос.

— Ни-чего, — невольно сымитировал его речь.

Ни черта я о нем не знаю, не могу понять его чувств. Ему хреново как никогда, а я даже сделать ничего не могу. Ненавижу себя за это.

Аргх!

Резко и с силой выбрался из его объятий, сел рядом, цапнул за голову, к себе привлек, на плечо уложил. Лоб горячий, да он весь походу горячий, дышит тяжело. Чуть ближе ко мне, носом в шею уткнулся, у меня аж мурашки нехорошие стадом по спине и рукам. Замер, боясь пошевелиться.

— Эй? — осторожно позвал его. Молчит, лишь накренился сильнее, сейчас свалимся со скамейки. — Ты дрыхнешь, что ли? — свистнул ему в ухо, он буркнул что-то недовольно. — Слышь?

— Меня вырубает, — признался мне честно.

Приехали, блин. Как его теперь обратно тащить? И все-таки… опьянел, значит, нервы чуть отпустили. Это меня радует.

— Пьянь, — со смешком обозвал его, наклонился, придерживая его рукой, поднял фонарик, в лицо ему посветил.

Тот скорчил мне рожицу. Ага, неприятно? А мне каково было? Но… глаза закрыты, такой спокойный, мирный, как ненастоящий.

И о чем я только думаю?!

С психом по отношению к самому себе встал, его тоже поднял, чуть не повалился на могильную плиту его родителей.

— Да что ж ты творишь, зараза, — зашипел на него, прогибаясь под его весом.

Он вроде чуть в себя пришел, не так наваливаться стал. Тихонько повел его по тропинке, светя фонариком.

— Спасибо, Кир, — еле слышно, споткнулся, я с трудом выпрямил его.

— Топай молча, — нервно ответил, хотя и с улыбкой.

— Понял.

Странно это. Кладбище, он пьяный, темень и тишина. А мне хорошо. Даже здесь. Потому что с ним?

Фонарик тускло освещал нам путь, не вылавливая кресты и могилы, словно просто шли по дороге куда-то за светом, вперед.

Уже многого не понимаю и себя в том числе, а на сердце спокойно, тихо, уютно.

Добрели уже на полусогнутых к воротам. Леха заметил, выскочил из машины, перехватил Андрея. С меня будто гири сняли. Затащил его на заднее сидение, я теперь сам отправился туда же. Андрей повернулся, грохнулся на пол, проснулся на мгновение, заполз обратно и голову мне свою на колени.

Совсем охренел, гаденыш.

Леха двери захлопнул с какой-то нехорошей улыбкой на харе, занял место водителя. Тронулись.

Смотрю на спящего Андрея. Все равно тревожно за него. Сейчас он спокоен, но проблему не решили. Да и понятное дело, такое быстро переварить нельзя. Но теперь у него есть я. Да…

Хорошо ли это?

Сам уже не знаю. И не могу знать. В его голову не залезешь.

Машина чуть резко качнулась, несколько прядей упало Андрею на лицо. Не задумываясь, откинул их назад, засмотрелся на секунду. С улыбкой мысленно поздравил его: «С днем рождения тебя. С днем рождения». Сам от себя охреневая, цокнул языком, поднял глаза, тут же нарвался на заинтересованный взгляд Лехи.

Да знаю я, как это все выглядит! Знаю!

— Спасибо, — в ответ на мой мысленный ор, произнес Леха. — Спасибо, что помогаешь мне с ним.

Кивнул, не желая игнорировать слова благодарности. Тем более что он действительно искренне это сказал. Искренне…

Странные они оба. Или это я странный. При первой встрече, что с одним, что с другим ― негатив зашкаливал. Теперь все хорошо, даже уютно с ними. Леха оказался не такой уж законченной тварью.

Думаю, его тоже можно понять, если узнать поближе… Можно…

— Приехали, — тихо так, прямо в ухо.

Нехотя открыл глаза. Лехино лицо прямо передо мной, смотрит как-то плотоядно. Меня передернуло всего, с трудом не отскочил от него, вспомнив, что Андрюха на коленях у меня.

— Ты уснул, — объяснил мне Леха, улыбаясь. — Прямо будить не хотелось.

— Ты не в моем вкусе, — заявил ему нагло и выпихнул его голову вправо в открытую дверь.

— Вредина, — усмехнулся он. — Помоги его на спину мне усадить.

Ржач. Просто дикий ржач. По-другому это не назвать. Я, как дебил, старался помочь изо всех сил, но у меня ни хрена не получалось. Всю дорогу, пять этажей, мы роняли этого пьяного засранца, за малым не отбили ему голову о перила. Причем к пятому этажу ржали с Лехой на пару.

Ох и беда с этим Андреем.

Снова завозился с ключами, кое-как донесли его до кровати в комнате Андрея, скинули. Вот гад же, даже не проснулся за все это время.

— Зря так много выпил, — прокомментировал мои мысли Леха.

И стоим, как два маньяка, смотрим на спящего Андрея.

Трындец вообще.

— Я пойду, наверное, — с усмешкой произнес Леха после минутной паузы. — От греха подальше, — и снова плотоядный взгляд на меня.

Вот же придурок. Вот реально придурок.

— Вали, — согласился с ним я.

Леха еще недолго постоял рядом, смотря на брата, и затем все же выполнил задуманное. Как камень с плеч.

Только теперь уже сам на сам пялюсь на Андрюху, чувствуя себя законченным извращенцем.

Хех, хорошо то, что хорошо кончается.

Пусть поспит спокойно.

Собрался уйти совсем, но остановился уже у дверей, вспомнил про лужу на кухне. Нельзя так по-хамски свалить.

Туда, к столу, взгляд невольно наткнулся на черный пакет ― подарок Лехин. Нет, не имею права, это нехорошо.

Нашел тряпку, принялся полы драить, поглядывая на этот чертов пакет. Убрал бутылку разбитую, уже полностью пустую. Руки вымыл.

Этот гребаный пакет прямо везде мерещится.

Одним глазком посмотрю.

Подошел, еще минуту мучился, ругаясь мысленно со своей совестью. Любопытство оказалось сильнее. Осторожно приоткрыл пакет. Взглянул. Одежда?

Хм…

Вытащил, расправил, пальцы сами разжались, выкидывая мерзкие кожаные тряпки. Какого хрена? Он больной совсем?!

Осторожно заглянул в пакет. На дне ― плетка.

Находился в шоке примерно минуту, после чего разразился смехом.

Даже к такому можно привыкнуть.

Да, можно. Можно...

Если захотеть...

2 глава. Неожиданности продолжаются

Утро встретило меня, на удивление, тяжестью в груди. Попытался перевернуться. С дрожью во всем теле почувствовал прикосновение чего-то мягкого к своему носу. Фыркнул. В ответ на это «что-то» выпустило острые коготки.

Приоткрыл глаза. Нахмуренная морда кота напротив, и выражение такое, типа: не мешай мне спать. Совсем обнаглел, паршивец.

Рискуя лишиться носа, все-таки резко сбросил черного хама. Тот бесшумно приземлился на пол, обернулся. Прочитал на его морде: «Еще сочтемся». И он вразвалочку свалил из моей комнаты.

Черт, этот котяра мне определенно не нравится.

Повернулся к стене, прислушался. Тихо с той стороны. Все еще спит?

Припомнил, как мы с Лехой его домой тащили. Невольно улыбнулся.

Жизнь после встречи с Андреем стала насыщенней.

Медленно поднялся.

Аргх, черт… Что за?.. Бли-и-ин, все тело ломит похуже, чем после физ-ры. Натаскался этого алкоголика. Со смешком поплелся в ванную, по пути наткнулся на глазеющего на меня кота.

Какой-то он ненормальный. Или я. Ненормальный.

Зашел в ванную, взглянул на себя в зеркало…

Могло быть и хуже.

Вроде спал спокойно, а на башке черти что.

Потратил немало сил и нервов, чтобы привести себя в порядок. И чего так стараюсь? Прихорашиваюсь прямо.

Взбесила эта мысль. Рванул по волосам еще раз расческой и вышел.

Котяра почти у дверей. Пялится на меня как-то совсем недружелюбно.

Что надо этому толстяку?

Отправился на кухню, он за мной, клацая по линолеуму когтями. Я в холодильник, он возле ноги с деловой физиономией.

Впервые вижу живность, способную так четко выражать свои эмоции.

— Ты жрать, что ли, хочешь? — спросил у него, чувствуя себя придурком, говорящим с самим собой.

И вот голову на отсечение даю — котяра кивнул, важно так, нехотя.

Где тетю Наташу носит? Что-то мне не хочется с ним наедине оставаться.

Нашел в холодильнике банку жратвы кошачьей. Закрутился на месте в поисках миски.

Котяра трусцой к подоконнику.

М? Прямо там?

Подошел. Реально на подоконнике миска. Вывалил полбанки каких-то мокрых кубиков неприглядного цвета. Вернул оставшееся в холодильник.

— Мяу, — хриплое такое, тихое.

Повернулся. Кот все еще внизу, смотрит наверх.

— Рожденный ползать ― летать не может, — сфилософствовал я.

Тот посмотрел на меня, как на сволочь последнюю. Пристыдил прямо.

Настороженно взял этот здоровенный кусок шерсти, водрузил на подоконник. Кот… улыбнулся? И мордой в миску.

Пипец. Надо сваливать. Или свихнусь окончательно.

Только куда?

Ноги почти самостоятельно понесли меня к дверям. Вышел в тапочках на босу ногу.

Не разбужу его?

Двери в квартиру оказались не заперты. Походу, Леха к нему еще не наведывался. Да и ключи до сих пор у меня.

Вошел, двери тихонько закрыл и, стараясь ступать как можно тише, в его комнату направился.

Оба-на. Андрюхи в постели не было.

Прислушался. Кажется, из ванной раздавался какой-то шум.

Ладно, мешать не буду.

Развернулся, собираясь уйти, и дернулся назад от неожиданности.

Передо мной стоял полуголый Андрей, немного растрепанный, но в целом выглядел он как обычно. Снова без отходняков? Вот только харя сонная.

Он медленно так руку к моему лицу протянул, что-то поймал, коснувшись моего лба холодными пальцами, и дернул к себе.

— Мать твою за ногу! — шагнул еще назад, схватившись за макушку. — Какого хрена ты творишь?!

— Я думал, она выпала, — рассматривая светлый волос у себя на ладони, огласил Андрей свои мысли.

— Ты идиот, — сменил я гнев на милость.

Что-то не получается у меня долго на него злиться.

— Есть немного, — не стал спорить тот, собрался выйти из комнаты, но остановился в дверном проеме. — А ты че в хате у меня делаешь?

— В гости пришел, — нагло ответил я, обшаривая комнату глазами.

Меня что-то смущало, но пока не понял, что именно.

Повисла какая-то странно нехорошая тишина, которая нарушилась благодаря жалобно засвистевшему чайнику.

Андрей отмер и направился на кухню. Я хвостиком за ним, все еще раздумывая, что не так.

На столе все так же был бардак. Походу, Андрюха встал совсем недавно.

Я приметил на холодильнике яблоко, и так есть захотелось…

Андрей оставил чайник в покое и подошел к столу, присмотрелся к черным тряпкам, лежащим на бутылках, осторожно так, одним пальцем за лямку кожаные труселя поднял.

Еле сдерживая смех, наблюдал за изменениями его лица от интереса и удивления до отвращения и злости.

— Вот падла, — сказал Андрей и все так же на одном пальце, на расстоянии вытянутой руки, понес шмотки к умывальнику, приоткрыл дверцу, выбросил кожаные тряпки в мусорное ведро.

— Там плетка еще в пакете, — жуя, прокомментировал я.

Андрей заглянул в пакет, выудил с интересом инструмент порки, со зловещей ухмылкой обернулся ко мне. Тут же на его физиономии отразилось недоумение. Он перевел взгляд на холодильник, на отгрызенное яблоко у меня в руке.

— Ты че наглый такой?

— Ты че жадный такой?

Кажется, он приохренел от такого хамства. Да, сегодня я в ударе.

— Чай будешь?

— Буду.

Андрей еще недолго разглядывал меня с любопытством, после чего все же отвернулся, швырнул плетку на подоконник и принялся убирать бутылки. Наблюдая за ним, вдруг понял, что не так с его комнатой. Не спрашивая разрешения, влетел туда: у дверного проема сумка черная, здоровенная, и костюма на стуле у кровати нет.

— Потерял что-то? — с интересом спросил Андрей, поравнявшись со мной, обшарил глазами комнату.

— Собрался куда-то? — ответил я вопросом на вопрос.

Тот выгнул брови, уставился на меня с недоумением.

— Ну да, — кивнул неуверенно, продолжая на меня смотреть. — Я ж говорил, помнишь? Или не говорил? — сам у себя спросил он погодя, поняв по моему лицу, что я не в курсе.

Не, пусть едет на все четыре стороны, мне как-то пофиг, просто слегка неожиданно.

— Леха уже разговаривал с твоим отцом, это точно, — вдруг произнес Андрей, задумчиво гладя подбородок. — Ты по-любому должен…

— Кто разговаривал? — ошалело уставился я на него. — Когда? Куда? Зачем?!

Вот так приходы. Каким боком мой отец тут.

— Каникулы ведь, — осторожно ответил тот.

— Прикинь, я в курсе, — совсем ничего не понимая, согласился я.

— Вот Леха и выпросил тебя на неделю к нам на дачу…

Закрыл ему рот ладонью, с еще большей охренелостью смотря на друга.

Какая на хер дача? Почему я об этом не знаю? А вчера и слова никто не сказал!

Андрей грубо отмахнулся от меня, начиная раздражаться, сунул руку в карман и достал мобильник.

— Ща все узнаем, — заверил он с хмурой рожей.

Пришлось послушно кивнуть, с подозрением косясь на черную сумку.

Меня на неделю? Выпросили? Я вещь им, что ли? И куда? Какого хрена вообще?

— И тебе того же по тому же месту, — со злостью прошипел Андрей в трубку. — Ты, бля, совсем головы лишился?.. Че «че», почему Кира не в курсе, что после обеда с нами на дачу уезжает?

А? Уже сегодня?..

— Че? — переходя на писк от абсурдности ситуации, уточнил он у брата. — А я по чем знаю? Я свечку держал? Ты сказал, что Кира в курсе и согласен! Нет же… Нет, ты именно так сказал! Цитирую: «Я с его папаней-то перетер, он не против, как и Кирюха». Вот что ты мне сказал, а выясняется… Да мне ска… Заткнись уже! У тебя хоть билет на него есть?! Ок, — и отключился, прямо пыша ненавистью к Лехе.

— Это… это вот чего сейчас было? — осторожно поинтересовался я, не в силах прийти в себя.

— В общем так, — сдержанно ответил Андрей. — Валишь домой и собираешь вещи. Все, что необходимо тебе на неделю, — схватил меня под руку и потащил на выход. — Через три часа я за тобой приду, и мы все вместе отправимся на вокзал.

— А…

— Все. — И вытолкал меня за дверь.

Стою, смотрю на циферку напротив и про себя думаю: «Двадцать одно очко. А проиграл я раньше, чем начал играть». Что за?..

Хотел ударить кулаком в дверь, но передумал.

Значит, уезжаю подальше от отца, тетушки и кота на целую неделю… Неплохая перспектива. Однако я буду целую неделю находиться рядом с Андреем и его шизанутым братом. Дилемма на лицо.

Трындец вообще.

И какого отец мне ни слова не сказал, что отпустил к этим двум кретинам?

Со злостью хлопнул дверью в свою квартиру, прошел мимо кухни, замер на мгновение.

Тетушка стояла около подоконника и наглаживала против шерсти все еще жрущего кота.

— Привет, — поздоровался я с кривой улыбкой.

— Привет, — улыбнулась и та. — Я там на кровать костюм спортивный положила, высох уже.

— А… ага, — хотел уйти, но остановился. — А что с ним было?

— М? Постирала. Подумала, что ты его на дачу возьмешь…

На дачу?.. Это заговор против меня?

Нервно умотал к себе в комнату, покосился на шмотки на кровати.

— Ты сумку-то собрал? — крикнула тетя Наташа с кухни.

— Щас соберу! — проорал в ответ.

Чувствую задницей, что поездочку эту запомню на всю жизнь.

3. Вагон нервов и маленькая тележка недоразумения

Еще собирая вещи, я уже понял, зачем именно я нужен Андрею на даче. Логическая цепочка выстроилась автоматически. Мы едем туда, где раньше жил Андрей. Он упоминал как-то, что это поселок, где обитают его родственники. Так вот. Вчера было две даты: день рождения Андрея и, ну… В общем, кроме него и Лехи, думаю, будут и другие. И они обязательно станут капать Андрюхе на мозги. Я же постараюсь держать его в узде. Успокоин, блин.

Интересно, что на это раз придумал Леха? И какая у меня роль?

Изрядно психуя, чуть не нагрубил Тете, случайно (а может, нет) наступил котяре на хвост и сам завалился к соседям, не дожидаясь отца. Предатель, мать его так.

— О, ты вовремя, — встретил меня Андрей на пороге. Обулся, закинул сумку на плечо и кивком указал на выход. — Леха уже в машине. — Закрыл двери, сунул ключи в карман… — Че ты на меня так пялишься?!

— Да вот понять пытаюсь, за хер ты вообще туда собрался, — грубо выпалил я, чувствуя себя каким-то предметом обихода или домашней чихуахуа. Почему я должен его сопровождать?

— Вообще-то, — тихо и со вздохом ответил тот, совсем не обидевшись. — Вообще-то, тебе спасибо. Ты настоящий друг.

Сделав мне комплимент, этот засранец рванул вниз, вынуждая побежать следом. Ясен пень, не догнал его. У него же ноги, как у цапли, летел через все ступеньки.

Раздраженный больше некуда, уселся с Андрюхой рядом на заднем сидении, сильно хлопнув дверцей.

— Тебе машина-то чем не угодила? — сделал мне замечание Леха, посмотрев в зеркало заднего вида. — Не обижай моего…

— Избавь меня от подробностей, — тут же взвился я. — Знать не хочу, как ты свою машину обзываешь.

— О-о-о, кто-то не в духе? Вроде пил вчера Андрей, а не ты.

Собирался что-нибудь гадкое ему сказать, да вдруг задумался.

— А зачем билеты? Мы не на машине?

— Ему еще на работу сегодня, — ответил Андрей. — Он завтра в поселок.

— Подозреваю, не просто так, — невольно усмехнулся я.

— Да, львиная доля маразма достанется нам, — выдал Андрей под ухмылку брата.

На том разговор и закончился. Однако скучно нам не было. Леха наслаждался вытьем какой-то бабы из магнитолы, Андрей с неподдельным интересом рассматривал мимо пролетающие высотки и машины. А я… я соображал, что говорить и как себя вести. Как ни посмотри, а я казался себе лишнем на фоне Андрея.

Бабушки, дедушки, тети и дяди…

«Здравствуйте, я друг Андрея», — так, что ли?

Вот если бы с кем другим, задних мыслей у меня не возникло бы. Но кто знает, как его родня воспримет меня, ну, из-за Лехи. Решат еще, что мы парочка с Андрюхой. Не дай бог.

— Да расслабься ты, а, — буркнул товарищ, звучно хлопнув меня по плечу. — Не нервируй меня.

— Хрен тебе, — в тон ему заявил я. — Ты ведь знаешь, что я необщительный, и вообще…

— И вообще, — поддержал тот, кивнув. — Что тебя беспокоит-то?

— Меня?! Да!.. Пф…

Что меня беспокоит?! Что МЕНЯ беспокоит?! Да я в ахере от того, как мной распорядились вы двое и мой отец. А еще мне охренеть как стремно знакомиться с твоей родней. Вот только какого хрена? Я же просто твой друг, а не твоя барышня!

Ох и бред у меня в башке…

— Так что не так-то? — переспросил Леха.

— Да пошли вы оба, — заявил я в ответ, уставившись в окно.

Эти двое… гондурасов хмыкнули, переглянувшись, после чего вернулись к прежним занятиям.

Не, они, конечно же, правы: причин для волнения нет. Но я-то больше зол, чем взволнован.

Сволочи.

Так мы молча и прибыли на вокзал. Леха сунул нам билеты, пожелал удачи и с уж больно довольной рожей укатил.

— Пошли, — на мгновение потянув меня за рукав, сказал Андрей, направляясь к зданию.

— Серьезно, расскажи, что к чему, — не выдержал я напряжения. — Кого бояться, когда молчать, что можно говорить, а что нельзя.

Андрей молча прошел сквозь вокзал, оба раза открывая передо мной двери, указал на лавку у стены и присел. Я пристроился рядом, ожидая ответы.

— Что Леха, ну, того, родня знает, — спокойно объяснил он. — Поэтому не парься. А вот если расскажешь кому, что вчера на кладбище было, урою. — О слезах речь? Будто я собирался. — В остальном запретов нет.

— О как.

— Ага.

Посидели минуты две, глядя на пустующие рельсы.

— Так а зачем мы туда? — снова спросил я, но уже без грубостей.

— Сам должен понимать, — нехотя отозвался Андрей. — Я ведь прожил там пять лет, лишь на каникулы приезжая к брату. — А я как раз сваливал в деревню. — Они ждут меня. Торт там, то, сё… Короче, стыдно мне их проигнорировать.

— Стоп. Так ты все-таки собираешься праздновать день рождения?

Тот кивнул с такой миной типа: «Мне в падлу, но придется».

— Ты скотина, — сделал я вывод, ничуть не удивив друга. Но он все равно спросил:

— Почему? — да еще и со смешком.

— У меня ведь даже подарка нет! Или я что, такой дорогой гость, что можно и без него?

— Не обольщайся, — еще сильнее надо мной издеваясь, ответил Андрей. — Ты мой раб на всю эту неделю, начиная с сегодняшнего дня. Есть возражения?

Я много чего сказать хотел, вот только меня прервал грохот пребывающего поезда.

Молча дождались его остановки, сунули билеты и паспорта проводнику, тот их посмотрел, вернул, и мы прошли в свой плацкартный вагон, в котором было пусто. Лишь на боковых местах (сейчас за столиком) сидела любовная парочка, не сводящая друг с друга взгляда.

— А почему мы не на электричке? — задал я интересующий меня вопрос, кидая на сидение сумку, сел с ней рядом. Андрей плюхнулся напротив.

— Она ходит только поздно ночью, — уткнувшись в телефон, пояснил друг.

Стало любопытно, кому он там пишет. Выпрямился, навис над ним.

«Сели на поезд. Все нормально», — отправил Андрей Лехе. Тут же переслал это же смс кому-то с именем «Швабра».

— Почему «Швабра»? — поинтересовался я, возвращаясь на место.

— Потому что я когда-нибудь им с удовольствием помою полы, — на полном серьезе выдал тот, убирая телефон в карман, бросил на меня недоумевающий взгляд. — Да успокойся ты! Неужели ни к кому никогда домой не ездил?

— Ездил, — подтвердил я. — В первый и последний раз.

— Хах, ты че учудил-то?

— Ну вот почему я должен был что-то учудить? — взбеленился я, но взгляд друга не изменился. — Ну да, мы с ним повздорили и подрались. Домой я приехал с бланшем, и с тех пор решил ни к кому… Хватит ржать надо мной.

— Просто вспомнил, как ты кровать свою сломал, — едва сдерживаясь, произнес тот. — У тебя вечно все не слава богу.

— Отстань, — недовольно буркнул я, переведя внимание на целующуюся парочку.

И почему именно эти двое сейчас рядом. Прям жаба душит. Когда я-то в последний раз с девушкой был? Поцеловать бы кого-нибудь…

И в ответ на свои мысли получил хороший такой пинок в колено.

— Слышь, сталкер, хорош на них пялиться, — заявил мне товарищ с усмешкой. — Но она хорошенькая, согласен. Завидно тебе?

— Типа того, — усмехнулся в ответ, потирая ладони. — Мы вот с другом-то тогда из-за девчонки и подрались.

— О как.

— Ага.

— Не переживай, левых девчат там не будет, только сестра, — успокоил Андрей.

— У тебя сестра есть?!

— А к чему такое удивление?

— Да просто.

Поезд долго не задерживался, оно и к лучшему. Я хотел поскорее уже приехать и избавиться от лишних нервов. Как назло, вспомнил ту девчонку. Не столько симпатичная, сколько нам, наверное, хотелось побороться за нее и выиграть бой.

Однако я сильно удивился, что у Андрея есть сестра. Вряд ли родная. Двоюродная, должно быть.

Жесть, я ж ничего о нем не знаю, а уже дружим где-то полгода. Хотя он тоже ни черта обо мне не знает. Просто проводим вместе время, только и всего.

Как-то неправильно это. С другой стороны, мы и не обязаны изливать друг другу души. Наверное, это нормально.

Да. Конечно.

Только все равно чувствую себя как-то нехорошо.

— Я будильник поставил. Толкнешь меня, если не услышу, — попросил Андрей, укладываясь на сидении. — Сторожи меня, рабыня, — и, тихо посмеиваясь, отвернулся к стене.

Доиграется, зараза. Прибью ненароком. Тоже мне шейх.

Тяжело вздохнул, уставившись в окошко.

Все хорошо. К вечеру доедем. Нас, как положено, усадят за стол. Буду отмалчиваться по возможности…

Хех, и чего я так переживаю?

Его родня точно не такая, как он сам или Леха.

Уверен!

Уверен ли?..

4. Радушная встреча

— Вставай.

С его стороны вообще ноль реакции.

— Вставай, говорю, — уже громче, нехотя отвернувшись от окна.

А он перевернулся на другой бок, прижал собой телефон в кармане и дальше дрыхнет.

Вот же… Реально себя каким-то прислужником чувствую. Какого хрена?..

Попытался до него ногой достать, все так же сидя, — не вышло. А потом еще и передумал: мужик какой-то мимо проходил и так на мой кроссовок посмотрел напротив живота Андрея, что мне прям стыдно стало. Подумают еще чего.

Встал, подошел к этому говнюку ближе, на ухо ему: «Поднимайся, гад. Приехали».

Этот мне в ответ что-то вроде: «Отвали, урод», и на другой бок.

Ну все, козел, сам напросился.

Схватил его за плечо, не давая перевернуться, в тот же момент затормозил гребаный поезд.

Ну почему он прав? Почему у меня все действительно не слава богу? Идиотизм!..

Естественно, меня потянуло назад, а я с испугу Андрюху-то не отпустил, и тот следом за мной по скользкому сидению.

Остановил себя, упершись ногой в сидение позади, толкнул просыпающегося товарища обратно. Поезд окончательно встал, отчего меня резко бросило к Андрюхе, и, чтобы не грохнуться на него, отпустил, попытался словить равновесие, а в итоге приземлился на колени рядом с «хозяином». Мать его так.

И почему? Почему напротив… его ширинки?!

— Ваша остановка, вы… — молодая проводница пискнула что-то и резко отвернулась. — Про-простите, — выдала она, заставляя меня охреневать еще больше.

Андрюха, быстро понявший, что к чему, сел, посмотрел мне в глаза насмешливым взглядом, зачем-то расстегнул и застегнул ширинку.

— Да мы закончили, — произнес он. — Ща выходим.

— Чего? — ошалело прошептал я, глядя на повернувшуюся, раскрасневшуюся проводницу. — Ты че несешь?! — вскрикнул я, вскакивая на ноги. — Да я тебя щас!..

— Угомонись и пошли, — шикнул тот, тяпнув меня за руку. — Поезд тут несколько минут стоит.

Все еще пылая от злости, схватил свою сумку и первым выбежал из вагона, сиганул на платформу, игнорируя ступени, чуть не въехал в кого-то и, еще больше психуя, сделал на автомате несколько шагов.

— Да ладно тебе, — сквозь смех произнес Андрей, догнав меня у дверей вокзала. — Я ж просто пошутил.

— На тему геев? — истерично усмехнулся я, недоверчиво глядя на друга.

Он-то? И так просто повелся? Еще и меня оскорбил?

— Sorry, просто пытаюсь поднять себе настроение, — с тяжелым вздохом ответил тот. — Я реально не в восторге от приезда сюда, — признался Андрей. — Вот и… — еще один вздох. — Прости.

Я не знал, что сказать, был растерян и сердит. Не похоже это на Андрея. Нервы? Так а я тут при чем? И ведь не просто шутка-то… Убью падлу, но прежде выясню, что за херня с ним творится.

— Пошли, — хлопнул он меня по спине и потопал вдоль перрона.

— Нам не на вокзал?

— Нет, так ближе.

— Ну ладно.

Пошел следом, продолжая пялиться ему в спину. Что этот засранец скрывает? Что-то же явно не так. Только что?..

Когда закончилась платформа, мы не остановились. Спрыгнули и продолжили путь мимо высокого дощатого забора, кое-где расписанного и разломанного.

— Тут недалеко, — заверил Андрей, обернувшись. — Всего-то… Да перестань ты на меня дуться, — чуть притормозил он, чтобы я поравнялся с ним. — Да, понимаю, поступил гадко и все такое, но я же извинился!

— Ну да, — кивнул я равнодушно, продолжая обижаться. — Это не просто гадко, это настоящий плевок в душу.

— Тц… Кира… — рот Андрея сказал еще что-то, но мимо пронесшийся поезд не дал мне расслышать его раздраженную речь. Друг это понял и послал вслед поезду несколько матерных слов. — Пошли уже, — нервно бросил он мне и ускорил шаги.

Пришлось поспешить за ним, однако совсем не хотелось.

Волнение набирало обороты. Мне начинало казаться, что сейчас случится что-нибудь очень страшное, прям такое, что душа в пятки уйдет.

Мы всего-то к нему домой!

Как назло, в голове возникало воспоминание о знакомстве с Лехой. Ведь тоже просто пришел к нему домой, а закончилось все…

Твою мать!..

— Сюда давай, — нарушил молчание Андрей, заворачивая к дыре в заборе. Нырнули туда. Он остановился, словно набираясь храбрости. Рядом уже? — Вот, — кивнул он головой, указывая, похоже, на угловой дом через дорогу.

— Здоровенный, — решил высказаться я.

— Ага, — согласился тот. — Потому и вместительный.

Намек на толпу родни? Зачем же еще сильнее нагнетать-то?

— Пошли, — в который раз за сегодня произнес он, но теперь с откровенным нежеланием идти.

Я кивнул и сам потащил его вперед, смотря по сторонам.

Дом впереди отличался не только размерами, но двухэтажностью, а еще внушительным каменным забором.

Около калитки друг вышел вперед, сам открыл (что ж он вечно передо мной двери открывает?) и громко так заявил: «Всем молчать, это я!»

Родне или?..

Зашел.

По обе стороны от дорожки по три собаки, да не абы каких. Породистые громадные псины.

— Топай следом, да побыстрее.

Два раза ему повторять не пришлось, притулился у него за спиной, чуть не наступая на ноги, побежал следом.

Андрей три раза звучно шарахнул кулаком в дверь, напоминая давнишний террор ко мне в квартиру. Вот где натренировался. После чего, не дожидаясь приглашения, мы вошли.

Как и ожидалось, гостиная оказалась огромная. Только справа от двери находилась стена с дверным проемом, а слева комната с диванами, креслами и журнальными столиками. Ну, телевизор еще, музыкальный центр…

Кто он вообще такой?!

Зыркнул на Андрюху, тот лишь выгнул брови, мол, «что не так?», разулся, я последовал его примеру, а когда взгляд от кроссовок поднял, чуть не дернулся назад. Перед нами стояла симпатичная девушка, блондинка, с длинными волосами. Глазища большие – зеленые. В джинсах и футболке. Разве что с грудью барышне не повезло.

Хотел шагнуть вперед и поздороваться, но Андрей резко приблизился к девчонке, поднял руку и к ее голове. Подумал, что погладит сейчас, а он за волосы схватил! Та взвизгнула, прижала руками его руку, но он все равно поднял… поднял ее волосы! И содрал парик! А затем грубо толкнул девчонку (в чем я уже сомневался) к стене. Та въехала башкой в притолку и рявкнула пацанячьим голосом:

— За что?!

— Сначала в человека вернись, а потом людям показывайся! — заявил тот, злобно пялясь на мальчишку. — Мерзость какая…

— Да ладно тебе! — вскрикнул тот. — Я как услышал, что ты с кем-то, решил подшутить! Ты видал, как он на меня посмотрел. Влюбился же, как…

— Отвали! — рыкнул Андрей, отталкивая полезшего к нему родственника. — Шваброид чертов!

Кто?.. Это… типа… тот, что с именем «Швабра». И что за?.. Какого?..

— Кира?! — громко позвал Андрей, поманив за собой на лестницу прямо впереди. — Пошли переоденемся.

Я поспешил за ним чисто на автомате, не ожидая этой сценки, да и где остальные-то? Резко остановился, бросив взгляд на нескольких человек в комнате справа.

М? Вот где… И почему не здороваемся? Что мне?.. А? Еще одна… такая же, как этот пацан.

— Она настоящая, — буркнул Андрей, цапнув меня за шкварник, и потащил за собой на второй этаж. — Приди в себя.

— Прийти в себя? — очумело прошептал я. — Да меня уже с порога контузили! — вспылил я тихо.

— Все путем, и не такое будет.

Трындец, как обнадеживает.

Он дотащил меня до комнаты с надписью: «Законченный гомофоб», нервно содрал листок, смял его и выкинул прям на пол.

— А…

— Заткнись, — буркнул Андрей и втянул меня в комнату.

Большая, светлая благодаря окнам, с огромной кроватью и парочкой шкафов. Ноутбук на столе еще, стулья…

— Ты, бля, чертов магнат, какого хрена ты живешь в квартире без всего этого? — всплеснул я руками.

— Да мне и без этого нормально живется, — усмехнулся тот, снимая футболку.

На мгновение задержался взглядом на его накаченном торсе, за что тут же отгреб: Андрюха просто взял и пнул в меня стул.

— Да какого хрена?! — заорал я, уклонившись.

— А че ты пялишься на меня?!

— Хочу и пялюсь!

Лишь спустя долгую минуту напряженного молчания понял, что ляпнул.

— В смысле, — тихо выдавил я из себя, — ну… я… я…

В дверь что-то бамкнуло, после чего раздались спешные шаги.

— Сука, — прокомментировал Андрей, глядя на двери. — Снова надпись прилепил. — На меня внимание перевел. — Ты давай-ка следи за тем, что несешь.

Так спокойно отреагировал… Почему?

Ему настолько хреново сейчас? Поэтому?

— Слушай… — я сделал шаг к нему, собираясь… ну, не знаю. Может, хлопнуть по плечу или по лбу ударить, чтоб вернулся в нормальное состояние.

А он мне навстречу. Руки расправил, поймал меня и обнял.

Стою в полном ахере, боясь пошевелиться. Что происходит вообще?

— Пиздец, и правда не противно, — прошипел он мне на ухо, грубо оттолкнул, швырнул свою футболку на кровать и полез в сумку. Тут же замер. — Сорь, не туда, — вдруг произнес он, что-то взял и бросил в меня.

Лишь тогда понял, что это моя майка, а полез он в мою сумку.

Блин, что вообще происходит?..

Нервничая еще сильнее, быстро переодел футболку, штаны сменил на более строгие, посмотрел на друга в брюках… Ох и не хочется мне спускаться к его родне. Еще и его поведение… Что не так? Чего я не понимаю?

— Просто расслабься, — в напутствие произнес Андрей и первым покинул комнату.

Ага, легко сказать, но трудно сделать.

Догнал я его на лестнице, заметив, что помятый лист с надписью все же на двери.

Андрей поманил меня за собой, и вместе мы зашли в комнату, где также сидела его родня: шесть человек. Но этот хмырь почему-то молчал, рассматривая людей.

— Добрый вечер, — осторожно поздоровался я, плюнув на манеры друга.

— Привет.

— Привет.

— Здаров.

— Как жизнь?

— Доброго.

— Ты кто такой?

Заткнулся и решил найти спасение в Андрюхе. Тот лишь посмотрел на меня с усмешкой и поплелся к свободному креслу, уселся, уставился куда-то в стену.

Да вашу ж мать!..

— Я друг его, — кивнул в сторону Андрея, уверен, с раздраженной мордой. — Или тупо одноклассник. Уже не знаю. А еще сосед.

— Какой набор, — присвистнул пацан без парика. — Я Костя, — вскочил на ноги, ближе ко мне и повис у меня на шее, наклонив вперед, чуть не завалил на диван.

Я таки саданулся в кого-то башкой. Тот человек обернулся, улыбнулся мне и протянул руку.

— Сергей Иванович, — представился мужик. — Отец этого шалопая, — ткнул пальцем Костю в лоб. — Не цепляйся к человеку.

— Да ладно вам. Мне же скучно! Вы все такие серые, хмурые. Понимаю, что разговор о родителях Андрея, но это не повод так коситься на его друга. Мальчиш и так уже…

Нервно дернулся, выбираясь из объятий пацана, посмотрел на Андрея. А он все такой же. Вообще никакой реакции.

— Лена, — спокойно представилась мне девушка, сидящая рядом с Сергеем Ивановичем.

Черт, до чего же хорошенькая…

— А… — замялся с ответом, вспоминая, как меня-то звать, и на выручку мне пришел Андрей.

— Кирилл, — произнес он мое имя. — Вот он, — указал друг на парня напротив него. Лет двадцать, серьезный, в строгом костюме. Да все остальные были одеты под стать ему. Все, кроме Кости, — Дмитрий, мой двоюродный брат по линии отца. Это ― Анастасия Игоревна, — указал он на худощавую женщину в другом кресле, — жена Сергея Ивановича и сестра моей матери. Лена и Костя их дети и мои двоюродные брат и сестра. И Александр Владимирович, — представил он последнего. Мужчина лет тридцати пяти, темный, чем-то похожий на Андрея. — Младший брат моего отца.

— Спасибо, — кивнул я, продолжая беситься. Какого хрена надо так выделываться?

— Говорил же тебе, расслабься, — усмехнулся тот. — Сейчас все не в настроении. Только и всего.

— Не отмазка, — насупился я, хоть и понимал, о чем речь.

Здесь все близко знали его родителей и каждый горевал о… А я все больше чувствовал себя лишним, еще и взвинченным, даже взбешенным.

— Леха завтра приедет? — поинтересовался Дмитрий хорошим басом. У них все в семье громкие?

— Да, — кивнул Андрей, потер глаза. Точняк, его еще в поезде сморило. Все так же спать хочет?

— Не отошел-таки от вчерашнего? — вырвалось раньше, чем смог сдержать.

— А что было вчера? — тут же спросил Костя. — Днюху праздновали? Напились?

— Не совсем, — качнул я головой, видя, как мрачнеет Андрей. — Мы на кладбище были.

Мои слова заставили друга вздрогнуть, посмотреть на меня с удивлением, мгновенно сменившимся злостью, остальные же просто замерли в диком шоке.

— Где были? — осторожно уточнила Анастасия как-то там ее по отчеству.

— На кладбище, — повторил я. — Не знаю, что у вас с Андреем за отношения, но ему сейчас очень плохо. Так что…

— Неужели он согласился?.. — ошарашенно прошептала та в ответ.

Похоже, этого события они ждали уже очень давно. Интересно почему?

Мы не говорили на тему смерти родителей, но как Андрей переживал подобное? Что было? Может… он… хотел себя…

Андрей нервно вскочил с кресла, пробежал мимо меня и удрал по лестнице на второй этаж. Зашибись.

— Ты не кипятись, — с улыбкой произнес Костя, — он всегда такой. Сложный.

— Да я понимаю.

— Правда? — усомнился он, продолжая глядеть на меня с ухмылкой. Не верит? Бесит это.

— Конечно, — серьезно проговорил я. — У меня на глазах мать повесилась.

Тишина. Костян прямо обмер, смотрит ошалело. И что я завелся? Использую это, как… Противно.

— Простите, пойду я, — коротко извинился я и следом за Андреем.

Нехорошо вышло. Он ведь просил. Только я не понял его.

Постучался. Молчание. Сорвал надпись, скомкал ее со злостью, выбросил на пол, плюнул на все и вошел.

Андрей лежал на кровати и сверлил потолок взглядом.

— Недопонимание вышло, — сразу с порога заявил я, шагая к кровати. — Я думал, мне о другом говорить нельзя.

— Проехали, — отмахнулся тот, тяжело вздохнув.

Жалко его. Я знал, что так просто ничего не проходит. Пусть вчера он и был на кладбище, но это мало что меняло. Я все еще не мог его понять и хоть чем-то помочь.

— Двигайся, — нагло заявил я, и тот повиновался. Упал с ним рядом, также уставился в потолок.

Странно. Сейчас между нами не было стены, но я чувствовал, что она есть и намного толще, чем раньше.

5. Ты пытался себя убить?

Не знаю, сколько мы вот так лежали. Но мне не становилось легче, только беспокойнее. Я о многом хотел спросить. Хотел понять, что происходит, почему Андрей так себя ведет. Однако боялся. Сейчас я чувствовал, что нельзя лезть ему в душу. Сам хорошо помню, как вел себя накануне даты смерти матери. Даже лишь при одной мысли об этом становится нехорошо, тревожно в душе. Он тоже чувствует подобное. Когда мне говорили о матери, я злился и готов был послать всех куда подальше.

Нельзя сейчас. Нельзя. Должен просто поддерживать его. Быть рядом. Он и обнял меня, скорее всего, по-братски, просто ищет защиты. Да! Вот и все. И не надо придумывать всякую хрень!.. А чушь мелет, потому что злится на всех и вся, а в первую очередь на самого...

— Ты пытался себя убить?

Вопрос не в бровь, а в глаз, или даже под дых. Все прежние мысли просто разбежались в страхе. Осторожно посмотрел на Андрея. Он все так же в потолок.

— Ну, я чудил без баяна и вечно встревал куда-то, — честно признался я, не собираясь что-то утаивать и ожидая от него того же. — Вряд ли намеренно, просто тормоза слетели. Хотелось… исчезнуть хотелось.

— Вот и мне хотелось, — согласился он с хрипотцой в голосе. — Так хотелось, что меня брат из петли вытаскивал.

Вот оно что… Я не был удивлен, даже знал, что услышу нечто подобное, но все равно вздрогнул.

— Он за это меня и побил в первый раз, а потом у него вошло в привычку меня запугивать, чтобы я не натворил чего.

— Почему говоришь это только сейчас?

— Не знаю. А когда должен был?

— И то верно.

Снова замолчали, размышляя каждый о своем.

Я ведь и правда ничего не знаю. Все, что могу, быть рядом, пытаться понять…

— Я ведь помню почти все, — снова начал разговор Андрей. — Это я родителей из машины вытаскивал. Точнее, пытался. Потом мужик этот, что виноват был, помог. Крови столько… И лица… лица помню. Искаженные, какие-то ненастоящие, будто они оба… маски надели.

Лежу, сжимаю кулаки. Хоть ногти и коротко стригу, они все равно врезались в ладони, но чувствую это как-то приглушенно.

Андрей не заикался. Вот что беспокоило больше всего. Я не знал, зачем он мне это рассказывает, но чувства свои он не выдал даже сейчас.

— У меня тогда ни слез не было, ни криков. Я на дороге сидел, держал мамину голову. А у нее руки не было, представляешь? И глаза открытые, а один пустой. Тело исколотое, изуродованное. Что бы ты чувствовал на моем месте?

Голос пустой, без эмоций или даже с потаенной издевкой. Почему его забавляет наш разговор? Пытается объяснить мне, что я не смогу понять его боль? Конечно, не смогу. Это невозможно! Мы ведь разные! И ситуации у нас разные!..

— Не знаю, — коротко ответил я. — Когда мать повесилась, был только страх и непонимание того, что произошло.

Еле заметно, но Андрей кивнул, усмехнулся чему-то.

— То-то и оно, что страх и непонимание. Я видел тела родителей, то, в каком они состоянии, и продолжал звать их, разговаривать с ними, уговаривать подождать, ведь скорая скоро приедет. Им помогут, — он резко смолк, наконец, напрягся, не в силах сдерживать эмоции. — А еще… я боялся, что нас машины задавят, если будут ехать. Все повторял им и повторял: «Вставайте, надо с дороги уйти, опасно ведь». А они все лежали и лежали. Не слышали меня.

Хотелось, чтобы он замолчал, чтобы его монотонный голос затих, чтобы перестал все это говорить. Но понимал, что другого случая не будет. Только сейчас и только здесь он может рассказать. И только именно так.

— Ощутимее страх стал, когда скорая, которая должна была им помочь, почему-то решила передать их полиции. А те стали что-то изучать, записывать, накрыли их… Когда лица перестал их видеть, в голове что-то клацнуло. Я… я стал звать родителей. Голос срывался, и я все не мог внятно и четко хоть что-то произнести. А потом каменное лицо брата, будто и он в маске. Он смотрел на меня, но меня не видел. Совсем. Ничего не видел. Оглушенный, бледный… Я не знаю, почему рассказываю это тебе. Никому ведь не рассказывал. Просто… просто…

Он замолчал, вздрогнув от моего прикосновения. Крепко сжал его ладонь, понимая, что не смогу произнести хоть что-то. Это будет похоже на помесь всхлипов и хрипов с буквами.

Никто не мог его понять. Никто не сможет. Именно поэтому так хочется, чтобы он успокоился. Просто успокоился. Отпустил это все.

— Больше всего на свете я хочу забыть все это и никогда не вспоминать. Будто я потерял тогда сознание. Будто не видел ничего.

Я лишь крепче сжал руку, усиленно вглядываюсь в потолок.

— А чего ты хочешь от жизни?

— Я? — немного удивленно переспросил у Андрея, не ожидав такого вопроса. — Чего хочу? — Даже не задумывался, просто ответил: — Сейчас я хочу сделать тебе такой подарок, чтобы ты на всю жизнь запомнил, ну или хотя бы улыбнулся.

Я говорил спокойно и искренне, поэтому малость обиделся, услышав на это:

— Тогда поцелуй меня.

Снова включил свой защитный панцирь?

— Не смешно, — устало вздохнул я, отпуская его руку, только он сжал пальцы, чем и смутил.

— А кто смеется? — повернув голову ко мне, спросил он.

Я растерялся. Просто смотрел ему в глаза какое-то время, пытаясь понять, что Андрей от меня ждет, что мне сделать. И почему он о таком говорит? Что происходит?!

— Ты в своем уме? — одичало уточнил я, надеясь, что Андрей сейчас улыбнется или скажет, что это еще одна неудачная шутка.

— Не знаю, — признался тот, продолжая до боли сжимать мою ладонь.

— Ты пугаешь меня, — выдал я в ответ, пытаясь вырваться. Только фиг там. В силе я ему проигрывал, как и в росте.

— Да я сам себя пугаю, — серьезно проговорил тот и повернулся на бок, заставляя меня ошалело отползти в сторону, сколько длина моей руки позволила. — Не хочешь? — поинтересовался он. А в глазах вообще ничего. Как стекло. Только себя испуганного вижу.

Отрицательно мотнул головой, будто нервный тик, чуть не вскрикнул от ужаса, когда кто-то ухерачил в дверь, похоже, ногой.

— Есть будете? — Костян оттуда. Почему не вошел?

— Д-да! — отозвался я, желая свалить от Андрея подальше.

— Тогда спускайтесь! — проорал тот недовольно и снова долбанул в дверь. Ушел.

— Слышь, отпусти, — охренело таращась на друга, попросил я. Тот даже не моргнул. — Да в чем дело? Что происходит?

— Почему ты здесь?

— Что? Не понимаю.

— Почему ты здесь? — уже по словам повторил Андрей.

— Потому что ты мой друг, потому что ты пригласил, потому что беспокоюсь за тебя, потому что…

Заткнулся, когда он придвинулся. Смотрит на меня, глаза бегают, будто ищет во мне что-то. Кажется, не нашел, тяжело вздохнул, наконец отпустил мою руку.

— Пошли, — уж в который раз произнес он, садясь, медленно встал, бегло осмотрел меня с ног до головы. — Ты подумай над моей просьбой, ладно?

Нервно кивнул в ответ, охреневая дальше некуда, дождался, когда Андрей отойдет, после этого встал.

Еще несколько секунд мы пялились друг на друга, и он наконец пошел вперед. Лишь тогда я поплелся следом, почему-то ощущая дрожь во всем теле и еще большую тревогу в душе.

6. Все не так плохо. Или так только кажется?

Меня обидел его вопрос, да и его поведение тоже. Было такое ощущение, что он испытывает меня, как в прошлый раз, только теперь как-то иначе. Будто он и правда ждет, что я его поцелую.

От одной мысли об этом тошно становится.

Ну серьезно! Почему? Что на него нашло? Или я сделал что-то странное? Разве что мой вопль: «Хочу и пялюсь!». Но он первым начал всякую хрень нести!

— Давайте уже садитесь, — поторопила нас Анастасия, бля, как там ее, короче, тетя Настя ― сестра матери Андрея (если ничего не путаю).

— Руки помоем, — ответил друг, утаскивая меня в дверь в той комнате, где и до этого все заседали. Правда теперь диваны и кресла были отодвинуты к стенам, а их места заняли стулья и стол.

Мне же Андрей ничего не сказал.

Молча вымыли руки, вернулись, уселись на свободные места (рядом друг с другом). Справа от меня оказался Костя.

— Приятного всем аппетита, — спокойным голосом пожелал дядя Саша, брат отца Андрея, и все приступили к трапезе.

Однако я все же заметил, что дядя Сережа и тетя Настя как-то не очень тепло отреагировали на эту реплику. Похоже, отношения между ними были натянутые. И речь не только о дяде Саше. Насколько я понял, Дмитрий, его сын, тоже был не в своей тарелке…

Война между родней матери и родней отца?

Если приглядеться, то те четверо (со стороны матери) выглядели зажиточнее: золотые украшения с камнями, ролексы, дорогой планшет в руках у Кости… Дядя Саша и Димка были проще, даже ели как-то сдержанно.

Виной всему деньги?

Этот дом, наверное, принадлежит родне матери Андрея. И ролексы его подарены кем-то из них…

Кажется, я начинал понимать, что в этой семейке не так.

— Ты почему не ешь?

Блять, шарахнулся от Андрюхи в сторону, из-за его шепота мне в ухо. Ударил Костю плечом, и тот громко закашлялся, проглотив что-то непрожеванное, жадно приложился к компоту, после чего ошалело уставился на меня.

— Ходячая неприятность, — усмехнулся Андрей в ответ на его взгляд.

— Да пошел ты! — вмиг взбесился я, вызывая за столом затяжное молчание. — Простите, — извинился, понимая, что веду себя отвратительно. — Прости, — посмотрел на Костю, и тот кивнул, принимая мой лепет, правда, взгляд не изменился.

Я же стал усердно сражаться со своей порцией супа.

Жесть. И что меня так задело? Почему не получается расслабиться в присутствии Андрея? Скотина. Во что он меня превратил?!

Вашу ж мать, еще и в туалет приспичило.

Нехотя притулился к Андрюхе, шепнул ему:

— Мне выйти надо. Пошли проводишь.

Тот, вероятно туго соображая от своего сегодняшнего припадка сознания, долго смотрел на меня не моргая.

— В туалет ему надо, — громко выдал Костян, продолжая жевать, — проводи гостя.

— А, — отозвался Андрей, — хорошо. — Быстро поднялся.

— Спасибо, — сквозь зубы поблагодарил я Костю и поплелся за другом.

Туалет оказался прямо под лестницей. Андрей указал на дверь и оперся на стену.

— А что, не все так плохо, — решил высказаться я, и тот в недоумении посмотрел на меня. Где он вообще летает?

— А разве я говорил обратное? — наконец произнес друг с миной равнодушия.

Пипец он меня пугает.

Промолчав в ответ, пошел в указанном направлении, думая о продолжающихся странностях.

Вообще-то, теперь я понимал, что не совсем успокоин для Андрея, скорее соратник. Сейчас друг был единственным звеном, которое объединяло две стороны. А я его в этом поддерживал. И, ясное дело, мне это деление на бедных и богатых родственников совсем не нравилось. Однако такое в мире далеко не редкость, и приходилось принимать это как данное. Но нервы-то уже на пределе. Еще и Андрей вытворяет невесть что.

Когда я вышел, друг все также стоял у стены, отлепился от нее и молча прошествовал в комнату, к столу. Мне же оставалось проделать путь до кухни в одиночестве, чтобы помыть руки (хрен знает, где еще это можно сделать), после чего вернуться на свое место.

Вторая часть позднего ужина проходила веселее. В попытке разнообразить звуки над столом Костян за свое поведение два раза выгреб от отца по башке, один раз нахамил дяде Саше и был грубо послан Андрюхой на хутор бабочек ловить. Однако стало действительно веселее.

Уже за чаем, когда ни думать, ни говорить не хотелось, потому что отпустили нервы и появилось желание завалиться спать, тетя Настя между делом заявила:

— Тебя мы с Андреем положим, а то еще прие…

— Нет! Только не к нему! — вырвалось это непроизвольно, будто мне иголку в палец воткнули.

Затишье длилось долго. Уж не знаю, о чем подумали эти шестеро, но лица у них были заинтересованные. Даже у Лены. Прям такое любопытство в глазах загорелось.

— Ну, в смысле, — неуверенно начал я объяснение.

— Давай ко мне тогда, — осторожно предложил Костя, тоже с удивлением посматривая на меня.

Я же затылком чувствовал, как пялится на меня Андрей, благо я обернулся к тете Насте во главе стола.

— То есть, к этому трансвеститу тебе не страшно, — раздался голос Андрюхи позади. — Ну-ну.

Господи, когда этот день закончится?!

— Потом не жалуйся, — окончательно добил меня Андрей. — Я в душ. — И свалил под пристальными взглядами родни.

— А…

— Не спрашивай, — заткнул я Костю, уставившись на свою кружку с чаем и искренне надеясь, что сделал правильный выбор.

7. Ночь вторая

Комната Кости оказалась рядом с Андрюхиной. Прям судьба с ним через стенку общаться. Сам же этот говнюк даже не пожелал мне спокойной ночи, а просто ушел к себе. Пришлось завалиться к нему в комнату, чтобы сумку забрать, покоситься на его спину (лежал лицом к стене) и молча выйти.

А словно и не выходил. У Кости комната была точно такой же, за исключением нескольких деталей: плакаты каких-то баб не на мой вкус, куча электроники и кровать побольше не у нужной стены.

И почему не у нужной-то? Нах мне сдался этот упырь?

Однако матрац я все же кинул напротив кровати Кости, и от него подальше, и к Андрею ближе. Положил руку на стену, прислушался. Вряд ли он ответит, даже если постучу. Да и зачем?! Дебилизм.

Нервно перевернулся на другой бок и нарвался на заинтересованный взгляд Костяна. Подушку обнял, значит, поперек кровати лег, чтоб на меня было удобнее смотреть... Че-то стремно как-то…

— Что надо? — пока спокойно спросил я у пацана.

— Да вот интересно мне, что у вас с Андреем. Ладно бы Леха, — откровенно поведал он, — с тем и я бы побоялся в одной комнате спать, но Андрей… Или вы друг друга ненавидите? Подеретесь?

Сложно было с ним не согласиться. Ну, отчасти.

— Любопытной Варваре на базаре…

— Хер оторвали, — закончил Костя на свой лад. — Но в принципе я рад, что ты-то нормальный. Нам и Лехи хватает.

— М? А что он вам-то? — удивленно задал я вопрос. — Живет далеко, вас не трогает. Пусть делает, что хочет.

— Ну да, — не стал тот спорить. — Просто в нашей стране к такому относятся с осуждением. Ну, ты понимаешь.

— Понимаю. Но его не переделать. И это его жизнь.

И хрена я за него заступаюсь? Или себя пытаюсь убедить, что быть геем не так уж плохо? Жесть.

— Спать хочу, — заявил я Косте, не намереваясь и дальше вести с ним диалог.

— А я понравился тебе?

— Пф, что за бред?

— Я серьезно, — протянул тот. — Я похож на девчонку в парике?

— Ты похож на мальчишку в парике, — парировал я. — И отвали вообще.

— Я в мюзиклах играю, — вдруг ответил Костян. — Иногда женские роли. Только и всего. А так я нормальный, вообще-то.

Что ж мне так везет-то на странных личностей?

— Андрей о тебе ничего не говорил, — заверил я. — Ни хорошего, ни плохого. Так что успокойся.

— Это хорошо, — усмехнулся он, свесившись с кровати и не спуская с меня глаз. — Как он вообще? — тише спросил Костя. — Ну, он ведь раньше даже на кладбище не ходил. Ты извини, если что, но я толком не помню его родителей и тут только из-за него самого, вот только ему хреново. И я был немного рад, что он вдруг с кем-то. Ну, типа друг появился. Не один уже. И ты вроде нормальный. А как он вообще, ну…

— Да заткнись ты уже! — не выдержал я его словесного поноса. — Нормально он. Учится, живет один, самостоятельный. Просто мрачный последнее время.

— Немудрено, — согласился Костя, перевернулся на спину, все так же свесившись, теперь глядя на меня вверх тормашками. — Ты про мать упомянул. Это правда? Или…

— О таком не врут и не шутят, — прошипел я в ответ, начиная заводиться. Отвернулся к стене. Надо спать, пока еще могу уснуть. Только могу ли?.. Могу…

Костян заснул раньше. Я даже рад был, что он не стал напрашиваться на грубости. Зато сам ворочался еще пару часов. Потом вроде уснул, но ненадолго. И проснулся из-за гадкого сна, который не хотелось вспоминать. Нервы сказываются.

Дабы чуть подуспокоить барабанящее в груди сердце, вышел из комнаты, сходил в туалет, побродил по гостиной, на улицу выглянул, где появился чей-то автомобиль, но не Лехин.

Тихо так, аж жутко.

Собрался вернуться в комнату Кости, но остановился у двери Андрея.

Почему этот идиот спросил такое? Что мне надо сделать? Может, высказать все это ему в его наглую морду? Вот если дверь не запрета, выскажу! Да!

Резко распахнул дверь, понимая, что ни хрена я не настроился. Да и завалиться к нему посреди ночи ― дерьмовая идея.

Андрей не проснулся. Эта сволочь спокойно дрыхла, лежа на спине. Даже возникло желание просто подойти и стукнуть его, после чего смыться до того, как он поймет, что случилось.

Я и подошел, посмотрел на этого гада вблизи, задумался…

Поцеловать его… А смог бы поцеловать? Я ведь не пробовал. Это так же, как с девушкой?

Стою, пялюсь на спящего Андрея, думая о том, что я извращенец. Почему я об этом думаю? С чего вдруг? Послал бы его сразу после предложения поцеловаться и все. Он ведь не послал бы меня в ответ, да? Или же…

Гадство!

Собрался уйти, но чуть не грохнулся, в ночи зацепившись за сумку с вещами. Замер, надеясь, что друг не проснется.

Ни хрена, даже не шевельнулся. Хорошо ему спится… Аж злость берет.

Навис над ним, решая, что мне ему сделать. Ударить по носу, что ль? И почему вместо этого уставился на его губы?

Поцеловать парня…

Не думаю, что это так уж жутко и противно. Всего лишь поцелуй. Если закрыть глаза и представить перед собой хотя бы сестру этого засранца, то вообще никакого страха.

Точняк.

Наклонился еще ниже.

Хоть и пытался вообразить Лену вместо Андрея, получалось с трудом, но, в общем-то, получалось.

Открыл глаза, убедился, что Андрей спит, как убитый, закрыл глаза. Сердце еще громче по ребрам лупит. Чего ж дергает-то так? Я ж на спор таких девах страшных целовал и ничего, а этот даже не мерзкий, хоть и пацан.

Давай же… Давай же… чуть ниже, ну.

Задержав дыхание, невероятно медленно, осторожно наклонился еще на пару миллиметров, почувствовал тепло, исходящее от кожи Андрея.

Осталось же совсем немного. Просто коснуться губами его губ. Это же так просто. Я столько раз целовал других. Почему так страшно?..

Давай же!..

Сейчас!

В последний раз открыл глаза, чтобы убедиться…

Андрей не спал. Он пристально смотрел на меня, мирно ожидая моего решения.

Едва не вскрикнув от испуга, на полусогнутых бросился к двери, выбил плечом, с грохотом выскочил в коридор, и к Косте, въехал лицом в дверной косяк, когда забегал, и все-таки добрался до своего постельного места, с головой накрылся простыней.

Трындец… Что это было вообще?.. Господи, сердце сейчас выпрыгнет. Дышать больно. Какого черта я это сделал? Почему этот кретин не оттолкнул? Ну почему же?..

Свернувшись клубком и чувствуя себя нашкодившим мальчишкой, лежал у стеночки, боясь шевельнуться. Андрей ведь не придет сюда, верно? Не станет.

Пожалуйста… пусть не придет. Не хочу. Не могу. Как же стыдно…

И вдруг стук в стену, всего один раз, но так громко отозвался у меня в голове, что аж в висках пульс забился.

Андрей постучал еще раз, не заставляя сомневаться меня в своем слухе, но я не ответил.

Не хочу.

Пусть этот гад горит в аду со своими закидонами.

Падла.

Пусть только скажет что-нибудь утром, урою.

Главное, вести себя как можно спокойнее и не показывать своего страха.

Да уж… а еще бы не загнуться тут под одеялом от стыда.

8. Костя и Лена

Не знаю, сколько времени я спал, но очнулся от чьего-то тяжелого дыхания мне в лицо. Будто кто-то пыхтит на меня, как паровоз. Снова этот котяра?! Ну все, зараза, тебе хана.

Резко открыл глаза и шарахнулся назад, зарядил затылком в стену, мгновенно вспоминая, где я и кто напротив меня.

— Какого хрена?! — взбеленился я, просыпаясь окончательно.

Костян цокнул языком, с прищуром глядя на меня, после чего все же отстранился и ответил:

— Да вот сижу и думаю, где ты себе так личико-то рихтанул. А главное, когда успел?

— М?

Кажется, я вспомнил не все.

Тот медленно встал, щелкнув коленями, подошел к столу, взял небольшое зеркальце и принес его мне, неприлично возвышаясь над сидящим человеком.

Взял предмет, взглянул на свою харю.

— Твою мать, — не удержался я от комментария в адрес своего «личика», лицезря здоровенный синяк на скуле, переползающий на подбородок.

Костя согласно кивнул, поддерживая мою реплику.

— Вот так сходил в туалет, — тихо буркнул себе под нос, думая о том, как с родней Андрея объясняться.

Еще и…

Лишь бы рассосался до поездки домой. Отец же в полнейшем ахере будет. Оба раза из гостей с бланшем. Ну, почти с бланшем.

— Ты куда не вписался-то? — сочувственно поинтересовался Костя, возвращая зеркало на место.

— Сюда, — кивнул я на дверь. — Сам не понимаю как.

Скажи «спасибо», что я ее не выбил вчера башкой.

— Убрать бы, а то как-то стремно.

Даже оторопел на мгновение от его слов. Родственная душа, блин.

— И как?

— Давай за мной, — с огоньком в глазах позвал он и бросился к двери, выглянул наружу. Тоже мне разведчик.

Я поднимался медленно, боясь завернуться в простыню, как мумия, и все же отбил пальцы о рядом стоящий стул. И вроде ноги не такие и длинные, а вечно цепляюсь. Дурдом.

Костя усмехнулся, вероятно, вспомнив, что я ― ходячая неприятность.

— Погнали, — с азартом проговорил он и юркнул за дверь.

Поспешил за ним.

Крадучись, прошли по коридору и без предупреждения завалились к кому-то в комнату. Тут же раздался испуганный девичий крик, и Костян круто развернул меня мордой к закрытой двери.

— Ты дебил, — с усмешкой заявил я пацану, понимая, что мы у его сестры в комнате.

— Ты че еще дрыхнешь? — наехал Костян на нее. Наглость – второе счастье. — У нас тут ЧП, между прочим.

— Да ты… ты… ты дебил! — повторила Лена мои слова. — Какого черта вы не постучали?!

— Да говорю же: ЧП!

— Какое еще?..

Костян схватил меня за плечо и снова крутнул, демонстрируя мою заспанную, непричесанную, да еще и разукрашенную морду симпатичной девушке, сидящей в постели и закрывшейся простыней.

Естественно, ее глаза стали больше, она открыла было рот, но передумала говорить, переведя рассерженный взгляд на брата.

— Да я-то тут при чем? — почти равнодушно откликнулся Костя, вразвалочку проходя дальше, плюхнулся на стул около стола, взял с него телефон, мирно там лежавший и никого не трогавший.

— Эй?! — возмущенно воскликнула Лена. — Руки убери!

— Да чего я тут не видел? — с издевкой ответил тот.

— Тем более!

— О, а вот это…

— Не лезь туда!

Девчонка сиганула с кровати с такой прытью, что позавидует любая кошка, выхватила у брата мобилу и воззрилась на светящийся экран.

Я же, ничуть не стесняясь, отметил, что обтянутая шортиками попка очень в моем вкусе, да и майка слегка растянулась на втором или даже третьем размере…

— Ты же не открывал ничего! — еще громче вскричала Лена. — Какого черта надо мной стебешься?!

Похоже напрочь забыв обо мне, девушка с кулаками бросилась на брата, едва не залепив ему телефоном по голове. Правда, мои глаза надежно прикипели к другой картине, намного приятнее: третий размер (теперь уверен) раскачивался в такт движениям блондинки.

Какой я к херам гей?..

— Э… бля, отвернись! — Наконец меня заметили. Костя даже со стула вскочил и собой сестру закрыл.

— Ну уж простите, — извинился я для приличия с такой миной, типа: «Я мужик, вообще-то, а вы тут устроили».

— Лицо ему подправишь? — бросил Костя за спину.

— Пусть отвернется, — тихо сказала та, но я услышал, потому неохотно исполнил просьбу.

Однако Костя все равно подошел ближе, грубо схватил меня за волосы и придавил к двери.

— Смотри, блин, откроются, — притянув ее за ручку, буркнул я, и тот ослабил хватку.

Разозлился? А хрена было затягивать меня к ней в комнату?

Так мы стояли минут пять под шелест одежды, скрип дверей шкафа и даже грохот стула.

— Можно, — наконец разрешила Лена, и ее брат убрал с моей головы руку.

Я пригладил волосы, обернулся: девушка сидела на стуле в черных расклешенных брюках, блузке по размеру и без расстегнутых пуговиц, но с закатанными рукавами. Волосы расчесать она успела и даже сделала высокий хвост, а вот глаза накрасила не так ярко, как вчера. Вдобавок к этому Лена умудрилась еще и постель застелить.