Стерва, сразу видно! Мира Айрон

Глава первая

По тому, как тихо вошёл Серёжа и как долго молча снимал кроссовки, Марина поняла, что сын и на этот раз не сдал экзамен. Затянувшееся молчание встревожило её не на шутку.

— Не сдал? — не выдержав, она всё же появилась в дверях прихожей.

Сергей отрицательно покачал головой.

— А что он сказал-то на этот раз? Как его… Николай Артурович?

— Артём Николаевич, — машинально поправил сын, вошёл в ванную, подтянул рукава толстовки и открыл кран. — Сказал, в понедельник на пересдачу. Если опять не сдам, то… А что, горячей воды уже нет?

— Отключили, утром ещё. Объявление же было. Я уже водонагреватель промыла, но для рук можно и холодной пользоваться. Переодевайся и иди обедать. Я суп-лапшу сварила.

Марина испытывала теперь чувство вины: у неё было предчувствие, что сын опять завалит латынь, потому она и сварила любимый суп Серёжи. Для утешения.

— Аппетита нет, мам.

— Поговори мне тут! — Марина поправила очки и сдвинула брови. — Через две минуты жду.

Марина ушла в кухню. Пока сервировала стол, угрюмо размышляла. Доброму преподавателю и дела нет до того, что Серёжка, который занимал первое место в рейтинге успеваемости их группы и после первой сессии получал повышенную стипендию, теперь слетел со стипендии вообще. До следующей сессии он не получит ни копейки. Разве парню не обидно? Ведь он так старался, занимался с большим энтузиазмом и интересом. Тем более, у них каждая копейка на счету, они ведь на отдых ехать собрались.

Но и это не главное. Главное то, что сейчас закрытие сессии и вовсе под вопросом. Конечно, сразу Серёжку не отчислят, экзамен останется на осень. Но каково сыну, который всегда учился отлично, — и в школе, и в течение всего первого курса в фармацевтической академии, — уйти на летний отдых с незакрытой сессией?! Сердце сжалось от тоски и сочувствия.

— Мам, а добавки можно? Хотя сиди, я сам.

Задумавшись, Марина не заметила, как Серёжа опустошил тарелку. Видимо, аппетит пришёл-таки во время еды. Это обнадёживает.

— До отъезда две недели, мам. Я подработку нашёл на стройке. Стипендии-то за июнь уже не будет.

— На стройке?! — вскинулась Марина.

— Да, делать уборку в тех квартирах, в которых уже произведена внутренняя отделка.

Марина мысленно перевела дыхание. Она всеми силами старалась не превратить сына в тепличное растение своей материнской заботой, однако была сейчас очень и очень рада, что Серёжка не подался в промышленные альпинисты, например.

Отца Серёжи не стало десять лет назад, когда Серёже было девять лет. Марина вышла замуж в девятнадцать, а в двадцать родила сына. Пётр Михайлович, отец Сергея, был старше жены на двадцать шесть лет. В течение долгих лет он возглавлял музыкальное училище, в котором тогда училась Марина. Летом, после первого курса, она заменяла на период отпуска секретаря с отделения теории, и вдовствующей директор вдруг обратил внимание на юную студентку.

До того момента, пока Марина не стала матерью, не обняла новорождённого Серёжку, она была уверена, что вообще не умеет любить. Родители воспитывали её в строгости, по-спартански: никаких нежностей, никаких рюшечек и оборочек, только учёба, только музыка. Бабушка у Марины была одна, и та жила в ближнем зарубежье. Они виделись изредка, потому не испытывали друг к другу особо тёплых чувств.

Когда Марина начала взрослеть, ей не нравился ни один мальчик, и вообще, все люди вокруг казались несовершенными, буквально кладезями недостатков. Особенно представители противоположного пола. Никакой серьёзности, одно лишь на уме. Пётр Михайлович и подкупил её своей взрослостью, солидностью, основательностью. Замуж Марина вышла с холодной головой и молчащим сердцем, однако Петра Михайловича очень уважала и жалела.

Он овдовел за несколько лет до их знакомства, и детей у него было. Первая жена так и не смогла забеременеть. Марина подарила Петру Михайловичу возможность стать отцом, правда, наслаждался он отцовством не слишком долго, всего девять лет.

После ухода мужа в мир иной, Марина целиком и полностью посвятила себя работе в музыкальном училище, где преподавала теорию, и воспитанию сына.

Серёжа, хоть и унаследовал полностью внешность отца, — был таким же высоким, крепким, русоволосым и сероглазым, — к музыке оказался полностью равнодушен. Из школьных предметов его больше всего увлекали естественные, и после окончания школы он легко поступил на бюджетное отделение фармацевтической академии.

Поступил легко, учился с большим интересом и азартом, первую сессию сдал отлично. И вот… Что самое интересное, предмет он знал. Однако первая неудача выбила Сергея из колеи, он потерял уверенность. Марина надеялась, что он сможет собраться; её сын — не хлюпик и не нытик какой-нибудь. А растеряться может каждый.

— Мама, я сдам в понедельник. Не переживай, — словно в ответ на её мысли, сказал Серёжа и сжал изящную руку матери в своей огромной ладони.

— Я знаю, сынок, — искренне кивнула Марина.

Но именно в этот момент в её голову закралась крамольная идея. Закралась и очень быстро захватила всё пространство. Что-то здесь нечисто. Необходимо встретиться с этим преподавателем и узнать суть его претензий к Сергею. Шутки в сторону. Тут судьба решается! Однако сын ни в коем случае не должен узнать об этой встрече.

На следующий день, собираясь на работу, Марина надела самый строгий костюм и уложила волосы так, чтобы некто Артём Николаевич Строгий не посмел даже заподозрить её в легкомыслии. Строгий — вот такая фамилия у преподавателя латыни, кандидата филологических наук, — ирония судьбы, не иначе.

Через бывшую одноклассницу, работающую в медицинском университете, подразделением которого являлась фармацевтическая академия, Марине удалось узнать, что Строгий А.Н. будет принимать зачёт сегодня, во второй половине дня. Что ж, ему придётся объяснить Марине, что не так с латынью у её сына.

* * *

Трудно представить себе человека, который оправдывал бы свою фамилию меньше, чем Артём Николаевич Строгий. Он начал преподавать в академии тринадцать лет назад, как только поступил там в аспирантуру, и с тех пор не отправил на пересдачу ни одного студента. До недавнего времени. Как известно, всё когда-то происходит впервые.

А ещё у каждого человека есть ахиллесова пята. Так уж получилось, что Сергей Калинин, сам того не желая, ударил Артёма Николаевича в наиболее уязвимое место, за что и был назначен первым (и скорее всего, единственным) студентом, пострадавшим от преподавательского произвола Строгого А.Н.

Конечно, Артёма мучили угрызения совести, уж больно парень был талантливый, и место своё занимал по праву. Однако бывают в жизни случаи, когда или ты съешь, или тебя съедят. Потому Артём решил не дожидаться того момента, когда он станет частью чьей-либо случайной трапезы.

Артём был тихим, скромным, незаметным для поверхностного взгляда случайного и досужего наблюдателя человеком. Однако коллеги и студенты всегда очень ценили и уважали Строгого за его спокойный, добродушный нрав, тонкий, беззлобный юмор и отсутствие камня за пазухой.

В свои тридцать шесть лет Артём был закоренелым холостяком. Долгое время жил с родителями, которые ушли друг за другом три года назад. Их довольно почтенный возраст и нелёгкая жизнь сделали своё дело.

С женщинами Артёму фатально не везло. Будучи от природы очень скромным и порядочным человеком, он не имел опыта многочисленных, ни к чему не обязывающих интрижек, которые позволили бы ему создать собственную галерею женских образов и выделить основные типажи, опираясь на личные наблюдения и умозаключения.

Артём абсолютно не разбирался в женщинах, часто принимая за душевную доброту то, что не имело к ней никакого отношения, и совершенно не мог оценить побудительные мотивы того или иного женского поступка.

Слишком серьёзных женщин Артём побаивался и сторонился, считая, что им-то как раз не присущи ни доброта, ни тонкость, ни способность к сопереживанию. А те представительницы противоположного пола, которые производили, на первый взгляд, впечатление добрых и душевных, на деле оказывались либо женщинами с пониженной социальной ответственностью, либо поражали размахом жажды стяжательства, либо ставили в тупик беспрецедентными лживостью и лицемерием.

* * *

… Марина ждала в засаде, устроенной недалеко от автомобиля Строгого Артёма Николаевича. К счастью, "Солярис" был припаркован в самом углу стоянки, рядом с маленьким сквером. Со скамейки, на которой сидела Марина, хорошо просматривался вход в академию и все подходы к машине.

О том, какая у преподавателя машина, и как примерно выглядит он сам, Марина узнала от той же знакомой из медицинского университета. В здание фармацевтической академии любого желающего не впускали; необходимо было договариваться о встречах заранее, записываться на приём. Потому Марина сидела на скамейке рядом с цветущим кустарником, наблюдала за тяжёлыми шмелями, перелетавшими от цветка к цветку, и ждала Артёма Николаевича.

А вот, кажется, и он. К "Солярису" быстрым и лёгким шагом приближался немного худощавый, стройный мужчина среднего роста, с русыми волосами и в очках. Всё было так, как описывала знакомая Марины. Густые русые волосы аккуратно и модно подстрижены, одет достаточно стильно и современно, очки не из дешёвых, портфель тоже.

Достав брелок, Артём Николаевич уже изготовился открыть машину, когда Марина резко поднялась со скамейки, окликнув его по имени-отчеству. От неожиданности Строгий едва не выронил из рук брелок и портфель, смешно перехватил портфель руками и прижал к себе. На приближающуюся Марину смотрел, как кролик на удава.

Интересно, что от него понадобилось этой тощей даме в невыразительном костюме, узких очках, с гладко зачёсанными тёмными волосами, бледным анемичным лицом и плотно сжатыми губами? Сразу видно, стерва! И голос такой командный, будто не Артёма зовёт, а нашкодившего пса домой загоняет. Тёмно-серые глаза буквально просканировали Артёма с ног до головы. Так, словно самка богомола прикидывала, как лучше начать обед: традиционно, с головы, или позволить себе сегодня нечто экзотическое.

Но погодите, почему сразу обед, ведь они ещё не… От этой безумной, почти фантастической мысли Артём содрогнулся. У него почти месяц не было женщины, всё некогда выбраться на свидание с постоянной, удобной, проверенной, хоть и скучноватой подругой, вот и лезет в голову разная чепуха.

— Здравствуйте. Вы ко мне? Чем обязан?

Взгляд синих глаз, спрятавшихся за стёклами очков, был растерянным и даже будто немного испуганным. Марина вдруг подумала, что Строгий — мужчина довольно приятный, симпатичный, располагающий к себе. Сам приятный, и голос у него приятный. Оценила она и лёгкий, почти невесомый запах мужского парфюма.

— Да, я к вам, Артём Николаевич. Где мы можем поговорить?

— А мы будем говорить?

По тону, которым был задан этот вопрос, чувствовалось, что Артёма Николаевича совсем не вдохновляет подобная перспектива.

— Да, будем, — безапелляционно ответила Марина, отрезая для собеседника все пути к отступлению. — Если вы не очень спешите, может, пойдём вот в ту кофейню?

Она кивнула в сторону здания, расположенного прямо за сквером. На первом этаже там, действительно, была неплохая кофейня, в которую Артём иногда заходил. Проклятые чувство такта и природное отвращение к лжи и изворотливости не позволили Артёму соврать о том, что он, дескать, крайне занят и очень, очень спешит.

— Я угощаю, Артём Николаевич.

Марина понимала, что фраза прозвучала провокационно и бестактно, особенно, учитывая тот факт, что Марина выступает в качестве стороны просящей, но очень уж её задевало то, как он смотрит на неё. Так, будто на скамейке у машины его поджидала не женщина, а сам Годзилла.

— Или вы меня боитесь, Артём Николаевич?

— Да не боюсь я вовсе! И сам в состоянии угостить себя и вас. Только вы забыли представиться.

— Извините. Вы правы, — смутилась вдруг она. — Меня зовут Калинина Марина Львовна.

Артём Николаевич, может, и производил впечатление рассеянного и немного потерянного человека, но никогда таковым не был. Умом он обладал цепким и внимательным. Вот и теперь сразу понял, кто перед ним, и в каком примерно ключе будет развиваться разговор.

Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу. Ну а на что он, собственно, рассчитывал? Теперь главное — выбрать правильную тактику дальнейшего поведения. Под дурака косить не получится, только не с ней, не с этим рентгенологическим аппаратом в женском обличье. Придётся разыграть сочувствие, сопереживание и личную заинтересованность в благополучном разрешении щекотливой ситуации.

— Очень приятно, — доброжелательно кивнул Артём и сделал приглашающий жест, предлагая Марине Львовне взять его под руку. — В кофейню?

— Так точно.

Марина решительно взяла Строгого под руку и они пошли через сквер.

Артём Николаевич был почему-то уверен, что аскетичная и скучная спутница закажет какой-нибудь классический кофе без добавок. Однако ошибся. Марина Львовна попросила у бариста капучино. Тот приготовил, сделав из пены сердечко, и в глазах Марины Львовны неожиданно мелькнули радость и благодарность.

Как можно сделать сердечко из пены для такой пресной особы? Как вообще можно вдохновиться на нечто подобное, общаясь с ней?

Устроившись за столиком, они, как по команде, уставились в окно. Артём думал о том, как Марина Львовна держала его под руку. Её ладонь была тёплой и мягкой. Если приплюсовать к этому обстоятельству радость по поводу пенного сердечка, то получается, что перед ним сидит вовсе не лягушка, а царевна.

Как-то не верится. Его она, судя по всему, всё же съест. Она ведь для этого и пришла.

— Артём Николаевич, — спокойно начала Марина. — Я мать одного из ваших студентов, Сергея Калинина.

— Я понял, — кивнул Артём.

— Извините, что явилась вот так, без приглашения и без предупреждения. А ещё очень прошу вас… Как мужчина, вы, надеюсь, поймёте: Сергей не должен знать о моём визите. Он взрослый человек, его оскорбит моё вмешательство в ситуацию.

— Да, конечно, Марина Львовна. Вы могли не предупреждать. Мне бы и в голову не пришло обсуждать с Сергеем нашу встречу.

— Спасибо, Артём Николаевич. Я хотела спросить, на что именно следует обратить внимание Сергею при подготовке к пересдаче? В чём заключаются слабые места его подготовки? И есть ли у него реальный шанс сдать?

— Шанс есть всегда и у всех, Марина Львовна. А специальной подготовки не нужно. Сергей готов превосходно. Есть такое понятие: стечение обстоятельств. Когда Сергей сдавал экзамен впервые, он споткнулся буквально на ровном месте, и это стало первопричиной проблем. Выбило Сергея из колеи. Потому Сергею нужно просто собраться и не думать о плохом. Вообще отринуть эти мысли, заблокировать.

Артём не стал уточнять, что доверчивый Сергей с ходу угодил в расставленную им хитрую ловушку, выбраться из которой не было шанса. Растерявшись, парень начисто утратил былую уверенность, был полностью деморализован незнакомой до сих пор ситуацией провала.

С одной стороны, человек должен быть готов ко всему, нельзя так раскисать. А с другой, исходная уверенность Сергея была полностью обоснована. Не заслужил он этого провала. Только не он.

Марина Львовна слушала внимательно и серьёзно. Держала в тонких пальцах изящную ложечку и помешивала содержимое чашки. Артёму вдруг стало настолько стыдно, что онемела спина, а сердце перестало биться и молчало в течение нескольких секунд.

— А где сейчас Сергей?

— На работе, — задумчиво ответила Марина.

— На работе? Где и кем он работает, если не секрет?

— Артём Николаевич, простите. Глупая была затея — приходить к вам. Вы, наверно, думаете: сумасшедшая мамаша уверена в том, что сынок её — гений, и все должны падать перед ним ниц. Поверьте, это не так. Просто поверьте.

— Да я и не думал так, Марина Львовна…

— Да, для меня Серёжа — особенный, он самый главный человек на свете. Но я всегда адекватно отношусь к его успехам, не принимаю их как должное. Уверена, что он справится с ситуацией. Я услышала от вас то, в чём была уверена и сама. Потому моё вмешательство — лишнее. Сыну не тринадцать лет, и даже не шестнадцать. Он давно очень самостоятельный человек, единственный мужчина в нашей семье. Очень многое делает по дому. Вы спросили, где работает? На стройке. Приводит в порядок квартиры после проведения внутренней отделки. Он каждое лето подрабатывает, начиная с четырнадцати лет. Нам рассчитывать не на кого. Но я не собираюсь вас жалобить. Спасибо за кофе.

Марина взялась за сумочку и хотела встать.

— Подождите! — выпалил Артём. — Расскажите, пожалуйста! Поверьте, я прекрасно понимаю, что вы не собирались меня жалобить. Почему вам не на кого рассчитывать? А отец Сергея?

— Отца не стало десять лет назад, когда Серёжа учился в третьем классе. Только зачем вам знать? К делу это не имеет отношения. А государство заботится о таких детях. Пенсия по потере кормильца. Слышали?

— Слышал, — согласился Артём. — Но мне всё равно нужно спросить. Я же должен знать о том, как живут мои студенты. Дело в том, что меня назначили куратором группы, в которой учится Сергей. Потому это не праздное любопытство, Марина Львовна!

— У них же был куратор…

— Юлия Степановна вышла замуж и переехала в другой город.

— Вот так новость! А Сергей ещё не в курсе.

— Да я и сам узнал только сегодня утром.

— Будет ли Сергей учиться дальше, мы пока не знаем. Возможно, информация о перестановках ему без надобности.

— Что вы такое говорите, Марина Львовна?! Будет учиться, безусловно. Никуда не денется. Поверьте, Сергей соберётся и всё сдаст. А бабушки и дедушки есть? Или вы совсем вдвоём?

Артём решил вернуться к прежней теме, он ещё не всё выяснил.

— Родителей Петра, отца Серёжи, давно нет. Мои родители живут в другом городе, работают в консерватории. Они всю жизнь посвящают музыке. А Серёжа их разочаровал.

— Как это?

— Ему было пять лет, когда он твёрдо обозначил свою позицию по поводу занятий музыкой. Заявил, что музыкантом не будет никогда. Я так не смогла в своё время. Родителям всё же удалось привить мне любовь к музыке.

— Вы музыкант?!

Артём был потрясён до глубины души. Он мог предположить всё, что угодно, только не это. Разве не должна эта скучная, пресная особа работать в самом скучном, пресном учреждении?

— Вам совсем не обязательно так удивляться, — проворчала Марина. — Я теоретик. К сцене отношения не имею. Но и не сельдью в банке работаю, как вы, похоже, вообразили. В банке — это не в том банке, где деньги. А в такой, знаете, жестяной.

Артём покраснел и заморгал. Она ещё и проницательна, это ужас какой-то. Зачем он задержал её? Собиралась ведь уйти. И как теперь самому выкручиваться из неприятной ситуации?

— Что вы, — быстро заговорил он. — Просто у меня никогда не было знакомых музыкантов. А по поводу родителей… Моих три года, как нет, а я до сих пор очень тоскую.

Теперь его ещё и на признания повело! Такого бестолкового диалога с женщиной ещё никогда не случалось даже у Артёма, далеко не первого Казановы. Марина Львовна начисто выбила почву из-под его ног, обезоружила. И причина — чувство вины.

— Мне пора, Артём Николаевич. Я и без того отняла слишком много вашего времени. Вы обещали не говорить ничего Серёже. Я полагаюсь на ваше мужское слово. Прощайте.

Кивнув, она быстро пошла на выход и вскоре скрылась за дверями кофейни. Артём растерянно смотрел ей вслед.

— До свидания, — запоздало пробормотал он.

Странным образом он остался жив и не съеден. Но чувствовал себя хуже некуда. Чувствовал себя последним подлецом, каковым и являлся.

Через пять минут Артём покинул кофейню. Он пошёл через сквер, но не к машине, а к зданию академии. Кажется, декан ещё на месте.

— Я думал, ты уехал домой, Артём Николаевич! — удивился декан.

Он ходил по кабинету и сам поливал многочисленные цветы, расставленные везде, где оставалось мало-мальски свободное место.

— Почти уехал, но вспомнил об одной своей ужасной ошибке, Анатолий Викторович. Надо срочно что-то предпринять.

— Что случилось?

Декан остановился у стола, поставил маленькую лейку. Взял специальную замшевую тряпочку и начал протирать очки.

— Пять дней назад, заполняя ведомость в электронном варианте, я не поставил оценку за экзамен одному из студентов. Вот бумажный вариант ведомости, и тут стоит отлично в графе напротив фамилии. А в электронном варианте — прочерк.

— А что за студент? Как у него с остальными экзаменами? Может, не стоит волноваться, стипендии и так не будет? Потом исправим аккуратно.

— В том и дело, что у Сергея Калинина по всем предметам отлично, Анатолий Викторович. И он останется без стипендии по моей милости. Что теперь делать?

Декан присвистнул, тяжело и протяжно вздохнул.

— Ладно хоть вспомнил, — проворчал он. — Ну бывает, что ж теперь. Бери свой бумажный вариант, пойдём в бухгалтерию кланяться.

Загрузка...