Столкновение характеров

Глава 16

Когда Аманда увидела мерцающие над водной гладью огни Сан-Франциско, еще не было девяти; она тут же пожалела, что ей не удастся побыть здесь хотя бы дня два. Она даже хотела поменять билет, но передумала: ее тянуло на родину, к родителям, привычному покою и уюту отчего дома.

Придя в номер, Аманда приготовила ночную сорочку и туалетные принадлежности, но спать еще не хотелось, и она решила пойти в самый знаменитый бар гостиницы “На крыше у Марка”, откуда открывалась великолепная панорама города и был виден залив.

Как и следовало ожидать, свободных столиков не оказалось, а когда один в самом центре зала освободился, она решила переждать, пока не освободится какой-нибудь другой, у окна.

Аманде надоело ждать, и она чуть было не ушла, но наконец столик у окна освободился, и она с наслаждением села, заказала шампанское, надеясь расслабиться под убаюкивающий гул голосов вокруг. Пока она шла по залу, за ней следила не одна пара мужских глаз: даже в полумраке бара блестящие рыжевато-золотые волосы и стройная фигура Аманды привлекали внимание. Но ее грустный вид отпугивал желающих подсесть к ней мужчин, и она в полном одиночестве потягивала шампанское и затуманенными от слез глазами смотрела, как мигают огни Сан-Франциско.

В баре становилось все многолюднее: любители рано поужинать заходили на часок перед сном, любители закусывать поздно заходили выпить перед ужином. В зале было накурено, и кондиционеры работали на полную катушку, так что стало даже прохладно, и Аманда закуталась в шерстяную шаль, которую предусмотрительно захватила с собой.

В баре все чаще раздавались смех и оживленные голоса; приходили завсегдатаи и новые посетители, в бокалах позванивал лед, сновали взад-вперед официанты. На пианино играли старомодные шлягеры, которые раньше казались Аманде смешными, а теперь от них хотелось плакать. Не в силах справиться со своим одиночеством, она поднялась и ушла из бара.

У лифтов скопилось много народу. Наконец один открылся, и из него вывалилась веселая компания. Аманда собралась ее обойти, и тут кто-то толкнул ее плечом с такой силой, что она отпрянула назад. Аманда вновь направилась к лифту, но ей опять преградили путь. Не глядя, она шагнула в сторону и, только услышав шумный вздох, подняла глаза и увидела, что это Пьер.

– Ты? – воскликнула она.

– Ты? – повторил он и вошел вместе с ней в лифт. – Что ты здесь делаешь?

– Остановилась на ночь по пути домой. А ты?

– То же самое. – Лифт заполнялся людьми, и Пьер продвинул ее в глубь кабины. – Аннетт и Джон сказали, что ты заболела.

– Просто головная боль.

– То есть предлог, чтобы не встречаться со мной?

– Если хочешь, да.

Он хотел выйти, но передумал.

– Выпьешь со мной?

– Я устала.

– Глупости! – Он схватил ее за руку и вытащил из лифта.

– Ты что себе позволяешь?! – возмутилась Аманда.

– Хочу тебя угостить.

– А я не хочу! И вообще, я уже устала ждать, пока появится свободный столик, большое спасибо, и…

Она не договорила: с сияющей улыбкой появился стюард-официант и тут же проводил их к уютному столику, скрытому от любопытных глаз живой стеной из цветов.

– Вот что значит связи! – саркастически заметила Аманда, опускаясь в кресло.

– Просто чаевые вперед, – сухо ответил Пьер, садясь рядом. – А теперь скажи, что это вдруг ты решила вернуться?

– Ничего не вдруг, – солгала она. – Я заказала билет несколько дней назад. И вообще, кто бы говорил! Ты же не сказал Аннетт и Джону, что уезжаешь!

– Какие мы наблюдательные!

– Что, не нравится?

– Представь себе, нравится, – неожиданно для нее сказал он. – О тебе, Аманда, можно сказать все что угодно, кроме одного: с тобой не соскучишься. Знаешь, я еще ни разу в жизни не встречал такой удивительной девушки.

– Ну так я удивлю тебя еще разок: ответь, зачем ты врал мне о себе и Элен?

– Я врал?

– Хватит, Пьер! Вчера моя мать разговаривала с твоей и узнала, что вы даже не были помолвлены!

– А-а. Вот почему ты сломя голову помчалась в Лондон.

Аманда от неожиданности обомлела.

– А какая связь между моим отъездом, тобой и Элен?

– Наверное, ты узнала, что я свободен, и решила просто сбежать.

– От тебя? – фыркнула она.

– А почему и нет? В конце концов, ты ведь тоже свободна. – Он прищурил глаза, словно его поразила какая-то мысль, и стремительно встал. – Пошли отсюда, – скомандовал он.

– Ты же хотел заказать выпить?

– Ты, если не ошибаюсь, не хотела. – Схватив за руку, он молча вывел ее из бара.

Двери лифта уже закрывались, но он успел втолкнуть Аманду и вошел сам.

– Куда мы едем? – поинтересовалась она. Пьер не ответил и каждый раз, когда лифт останавливался, наклонялся к ней, будто знал, что она на своем этаже попробует выскочить. Действительно, на пятнадцатом этаже Аманда сделала попытку выйти, но он ее удержал.

– Нет, погоди! Сначала поговорим. На следующем этаже они вышли. Пьер довел ее до своего номера и, даже когда отпирал дверь, не отпускал ее руки.

– Ну зачем же прибегать к грубой силе? – проронила она с наигранным спокойствием. – Никуда я не убегу. Поговорим, раз ты этого хочешь.

Он распахнул дверь, и она невозмутимо прошла в его спальню, точную копию ее собственной, включая туалетные принадлежности на столике и пижаму, разложенную на кровати.

– Чему ты улыбаешься? – спросил он, глядя на нее.

– Забавно, как все люди похожи, когда путешествуют.

– Жаль, что мы забываем, что похожи друг на друга, – резко сказал он. – Ночная рубашка вместо пижамы, “Живанши” вместо “Джой” и Люсьен вместо Элен. – Пьер пристально смотрел Аманде в глаза. – Ты поняла, о чем я?

Она прекрасно поняла и в душе проклинала его проницательность. Меньше всего она нуждалась в сочувствии Пьера. У нее от волнения вспотели ладони; Аманда прерывисто вздохнула, и тонкая шелковая ткань блузки натянулась на груди.

Пьер, не отрывая глаз от ее груди, заметил:

– Они всегда выдают тебя, Аманда. Когда ты злишься, они маленькие и острые, а когда счастлива, полные и круглые.

– Смотри, как бы я не начала анализировать тебя, – пригрозила она, – тогда тебе не поздоровится!

– Вряд ли, Аманда. Это все в прошлом.

– В прошлом? – Она направилась к двери, и хотя он и заметил маневр, даже не попытался ее остановить.

– В прошлом, – повторил он. – Когда ты сказала, что возвращаешься в Англию и знаешь, что никакой помолвки не было, у меня с души свалился камень или, вернее, с глаз упала пелена.

– Не понимаю, о чем ты?

– Лгунья!

Пьер снял пиджак, вышел в холл повесить его в шкаф и предусмотрительно остался в холле, отрезая ей путь к отступлению. Через тонкую белую ткань рубашки просвечивали темные волосы на его груди, и Аманда поспешила отвести взгляд.

– Знаешь что? – тихо продолжал он. – Мне кажется, ты выдумала помолвку с Люсьеном так же, как и я с Элен, и по тем же причинам.

– Вот как? – с иронией заметила Аманда.

– Вот так! Сначала я использовал Элен как щит, потому что знал, что нравлюсь “Мэнди”, и хотел ее отпугнуть.

– Какая предусмотрительность!

– Не спорю. Но потом мне понадобился щит по другой причине. Понимаешь, Элен помогала мне скрыть мои настоящие чувства к “Мэнди”.

– Неужели?

– Только не говори, будто “Мэнди” не знала, что меня к ней тянет.

– Догадывалась.

– Но скоро я понял, что она нужна мне не только для постели, – продолжал Пьер, не обращая внимания на ее реплики. – Я думал, сможем ли мы жить вместе, будет ли она счастлива со мной и хватит ли у меня характера с ней справиться. Черт побери, Аманда! Ты даже представить себе не можешь, как ты меня доставала своими жуткими манерами и чудовищной речью! А чего стоило это идиотское хихиканье?

Аманда не выдержала и рассмеялась, а Пьер сокрушенно улыбнулся.

– Смейся, смейся, ведьма! Если бы ты только знала, как ты меня измучила…

– И поделом!

– Не совсем так. Тогда ночью, когда я пришел к тебе и мы занимались любовью, я…

– Мы не занимались любовью!

– Когда мы ласкали друг друга, – севшим от волнения голосом сказал он, – какая разница? Я понял, что не могу жить без “Мэнди”, несмотря ни на что.

– Вопреки убийственной речи и идиотскому хихиканью?

– Вопреки всему, – мрачно сказал он. – Я чуть было не попросил ее выйти за меня замуж, но побоялся, что она согласится не из любви ко мне, а под впечатлением от всего моего состояния.

– Ну и как же ты собирался проверить истинные чувства “Мэнди”? – спросила Аманда.

– Я хотел взять ее с собой в Калифорнию. Я думал, если нам будет хорошо вдвоем на лоне природы, в тишине и покое (здесь я именно так и живу), значит, у нас есть шанс построить семью. И еще я хотел показать “Мэнди”, что никакой я не плейбой – во всяком случае, последние пять лет.

Хотя Аманда и старалась проследить логику его поступков, она все равно не могла понять, зачем ему понадобилось выдумывать помолвку с Элен, если он сам давно разобрался в своих чувствах. Она хотела спросить об этом, но Пьер опередил ее:

– Когда мама сказала, что к нам приедет Элен, я уже знал, кто ты на самом деле.

– Что??? – Аманда онемела от удивления. Вот этого она никак не ожидала и теперь вообще ничего не могла понять.

– В ночь, когда я ушел от тебя, – продолжал он, – мама сказала, что ей звонила Маргарет Герберт. Ее беспокоило твое долгое молчание, и она решила провести разведку боем.

– И все рассказала?

– Не сразу. Как я понял, моя родительница поплакалась леди Герберт по поводу “милой, но совершенно неподходящей девушки”, в которую я влюбился, а твоя мама, пожалев мою, открыла всю правду. – Пьер вышел из холла, словно уже не боялся, что Аманда попытается убежать. – Знаешь, ты могла бы догадаться. Неужели ты думала, что твоя мать позволит тебе дурачить мою до бесконечности?

– А я и не собиралась до бесконечности. Просто хотела, чтобы ты сделал “Мэнди” предложение, и сразу же после этого думала выйти из игры.

– Ты что, хотела посмеяться надо мной и “сойти со сцены”?

– Что-то вроде этого, – сказала она, надеясь, что он не догадается, как быстро изменились ее намерения. – Теперь-то я понимаю, зачем ты выдумал этот фарс с Элен, – продолжала она, – только объясни мне, ради Бога, как ты ухитрился с ней договориться? Ведь, как только мадам Дюбрей сказала, что она приедет, я прилипла к тебе, как пластырь.

– А я дал условный знак маме, и она с ней поговорила!

– Ну ты и хитер! Да, этот раунд ты, бесспорно, выиграл!

– Но это не был нокаут! Понимаешь, я хотел тебя проучить. Не забывай, я же собирался взять “Мэнди” с собой в Калифорнию, а когда узнал, что она Аманда Герберт, для меня это был гром среди ясного неба. – Его глаза потемнели от обиды и грустных воспоминаний. – Я так разозлился, что был готов трясти твою красивую головку до тех пор, пока не вывалятся все зубы!

– Бедный Пьер! – пожалела его Аманда, но в уголках ее рта пряталась лукавая улыбка.

– Знаешь, я потом оценил комизм ситуации и от души повеселился: решил поиграть с тобой в твою же игру. А тут как раз приехала Элен (я не знал, что она приедет, но ее приезд сыграл мне на руку. Вообще-то, это была ее идея, чтобы я попросил тебя стать моей любовницей после нашей с ней свадьбы. Ты бы видела, какое у тебя тогда было лицо!

– Ты бы лучше посмотрел на свое, когда я тебе отказала! – съязвила Аманда.

– Меня доконал не твой отказ, а то, что ты собираешься выйти замуж за Люсьена…

Он умолк, Аманда тоже молчала. Ее переполняло счастье, но она боялась в него поверить. А еще она боялась, что так хочет Пьера, что выдает желаемое за действительное.

Пьер отошел к окну и смотрел на горизонт, а она любовалась его головой, мягкими черными волосами, осанистой фигурой. В стильных брюках и плотно облегающей рубашке, он словно сошел с обложки журнала “Космополитан”. Нет, даже если она его видит в последний раз, он навсегда останется в ее сердце!

Видит в последний раз?! Что за безумная мысль! Разве он только что не сказал, что ее любит? Что любил ее и в облике “Мэнди” и женился бы на ней, если бы был уверен, что “Мэнди” его любит?

Аманда вскочила и подбежала к нему. Он заметил ее только тогда, когда в окне отразились ее руки: она обняла Пьера и прижалась к нему.

– Я использовала Люсьена как буфер, – прошептала она. – Надеюсь, он меня простит. Но я всегда любила только тебя. Тебя, и никого больше.

Пьер повернулся к ней лицом и обнял ее, привлекая к себе так крепко, что Аманда ощутила его напряжение. Она гладила его спину, плечи, и он словно оттаял, но только чуть-чуть, еще не веря, что она рядом, что любит его…

– Я так ревновал тебя к Люсьену! – простонал он, прижавшись губами к ее виску. – Ты не знаешь, сколько ночей я не спал, представляя тебя в его объятиях, вот как мы с тобой сейчас!

Он прижал ее еще сильнее, и его разгоряченное тело было выразительнее всяких слов. И какие могли быть слова, когда их губы слились в долгом поцелуе? А его сильные гибкие руки, по которым она так тосковала, скользили по ее телу, гладя и лаская все потайные уголки.

– Как много одежды! – оторвавшись от ее рта, сказал Пьер, и Аманда, выполняя невысказанную просьбу, чуть отстранившись от него, расстегнула блузку и сбросила ее, потом скинула юбку. Ее возбужденная грудь сама вырывалась из кружев бюстгальтера, и Аманда расстегнула и отбросила его, оставив на себе лишь треугольник шелка, скрывающий ее женское естество, изнемогающее от желания.

Она хотела снять трусики, но Пьер остановил ее и дрожащим пальцем провел по ее животу под кружевом. Ее словно пронзило током, и, почувствовав ее дрожь, он прижал горячую ладонь к ее атласной коже.

Как змея сбрасывает кожу, Аманда уронила трусики на пол и стояла перед ним во всей нагой красоте, не стыдясь своего желания. Они смотрели друг на друга, и она увидела в его голубых глазах пламя страсти. Пьер сорвал с себя рубашку, на пол полетели пуговицы, скинул брюки, и наконец темноволосый Адонис легко поднял ее на руки и понес к кровати.

Аманда обняла его за шею и не отпускала, пока он сбрасывал покрывало и укладывал ее на простыню.

Простыня холодила ей спину, а сверху бушевал огонь: Пьер прижался к ней так близко, что их тела слились.

– Аманда, лежи тихо, – попросил он. – Я так давно мечтал об этом, я хочу, чтобы этот миг .длился вечно.

Но разве она могла слушаться, если каждый ее нерв и каждая клеточка тянулись к нему? Душой она уже давно принадлежала ему и хотела принадлежать и телом и ждать больше не могла.

– Я люблю тебя, – шептала она, лаская его мягкие темные волосы. – Пьер, я так тебя люблю!

Она обхватила его ногами, словно приглашая в себя, и в порыве страсти он вошел в нее, посылая свою мужскую плоть все глубже и глубже в ее горячую мягкость. Стоная от желания, она отвечала ему, расслабляя мышцы, чтобы принять его, и сжимая, чтобы удержать внутри себя и сберечь каждую каплю его животворящей влаги.

– Я люблю тебя, я люблю тебя, – тяжело дыша, сказал он, и они вознеслись на вершину блаженства, где нет ни мыслей, ни времени. Их души и тела плыли, слившись в одно целое, в море эйфории.

В полном изнеможении они лежали в объятиях друг друга, и Пьер, умиротворенный и счастливый, прижал Аманду к себе, словно вручая ей свою жизнь.

– Пожалуйста, больше не играй со мной, – прошептал он. – Я хочу стать тебе другом, а не соперником.

– Так и будет, – заверила она и, вспомнив, что могла так его и не встретить сегодня, ужаснулась. – Если бы мы не остановились в одном отеле, я бы тебя больше никогда не увидела.

– Ничего подобного. Как только я укротил бы свое уязвленное самолюбие, то приполз бы к тебе на коленях.

– Но ведь ты собрался ехать во Францию, даже не попрощавшись!

– Когда ты не пришла ко мне на ленч, я был уверен: ты меня настолько презираешь, что не хочешь даже видеть. И я так на себя разозлился, что решил лететь домой и там все обдумать.

– А я-то была уверена, что только женщины бегут к маме! Он засмеялся.

– Можно подумать, ты придумала что-то новенькое!

– Нет! – Аманда осторожно, одним пальчиком погладила его живот. Он напрягся, и она опустила руку ниже, но Пьер схватил ее. – Нет? – шепнула она.

– Сначала ответь на мой вопрос.

– Какой?

– Ты выйдешь за меня замуж, Мэнди-Аманда, и будешь моим наказанием и светом моих очей?

– Да, да, да! – закричала она. Он радостно засмеялся, и она легла ему на грудь.

– Мы осчастливим трех человек, – прошептал он.

– А еще двое потеряют головы от счастья, – добавила она.

– Еще двое?

– Ты и я!

– Сколько тебе нужно времени, чтобы купить приданое?

– Столько, сколько тебе, чтобы получить разрешение на брак.

– Значит, тебе не нужна пышная свадьба и толпа гостей?

– Мне нужен только ты, – тихо сказала она. – Свадьба пусть будет как можно скорее и гостей как можно меньше.

– А медовый месяц – как можно дольше, – ответил Пьер, неторопливо лаская Аманду. – Не будем спешить…