Стопроцентные чары

Глава 10. Попытка номер раз

В абсолютнейшей тишине каждый шаг походил на отзвук грохочущей пушки. Маккин остановился посреди комнаты, не решаясь и дальше играть роль нарушителя спокойствия. Тем более что его соседка, видимо, предалась дневному сну.

— Аркаш, — тихонько позвал он, нависнув над силуэтом на кровати, полностью скрытым одеялом.

— Ну?

Сбоку над спинкой кровати выросла глазастая горка — большие блестящие глаза угрюмо уставились на юношу. Изначальный образ «горки» мгновенно сменился в сознании на образ головы в капюшоне, что не помешало Маккину издать испуганный возглас и все-таки завалиться назад от неожиданности. Тарелка, которую он до этого момента аккуратно держал в руке, звякнула, встретившись днищем с полом, но свое содержимое, к счастью, не растеряла. Сырники и вареники с творогом, перемешавшись, организовали дружеские обнимашки.

— Аркаша! Я чуть ласты не отбросил!

— Мне уже стыдно, — заверила его голова в капюшоне и тут же скрылась за спинкой кровати.

Недоумевая, Маккин откинул одеяло. То, что он принял за силуэт Аркаши, оказалось всего-навсего грудой подушек.

— Ты чего это там? — Юноша обошел угол кровати и изумленно воззрился за закутанную в покрывало соседку, сидящую прямо на полу и прижимающуюся спиной к стене. — Почему на обед не пошла?

— Упиваюсь депрессией.

— А не рановато? Еще даже первый учебный день не закончился.

— Тебе смешно? — Аркаша скинула с головы край покрывала, послуживший неплохой вариацией капюшона, и осуждающе посмотрела на юношу, подкрепляя недовольство надутыми щеками и по-рыбьи выпяченными губами.

— Эй, ну погоди, не сердись. — Маккин бухнулся на пол, задев коленями Аркашины ноги. — Я всего лишь пытаюсь шутить. Согласен, шут из меня так себе. Но что прикажешь делать, если твое настроение на нуле, а мне хочется подбодрить тебя?

Хлопнув себя ладонями по щекам, вмиг высвободив весь сдерживаемый во рту воздух, Аркаша хлюпнула носом и, притянув колени к груди, уткнулась в них лицом.

— Хочешь помочь? Утопи Момо, а? — донесся до Маккина ее бубнеж. — В море, в луже, в унитазе. Ты же любишь всех топить.

— Кто такой этот Момо?

— Ровен. Демон. Шарора Ровен. Та малиноволосая упырка со змеиными глазками.

— Ясно. — Маккин немного помолчал, теребя краешек покрывала, в которое продолжала кутаться девушка. — Во-первых, излишняя агрессия русалов с севера и тяга к беспричинному душегубству лично мне неприятны. И вовсе... — Юноша запнулся на слове. — Вовсе я не любитель топить кого бы то ни было!

Поняв, что проявила наивысший уровень бестактности, Аркаша поспешно вскинула голову и от этого движения едва не съехала по стене.

— Нет, я не имела в виду... — Девушка сбросила с плеч покрывало и, отчаянно краснея, выпалила: — Я не считаю тебя душегубом! Просто этот демон... он довел меня до белого каления, и я несу бред! И он... и я… просто… извини. Извини меня.

— Я поделился с тобой своим секретом в надежде, что ты не будешь видеть во мне того, кого обычно видит общество. — Маккин отвернулся. — Знаешь, на самом деле это очень личное. В твоем распоряжении знание, которое способно втоптать мою сущность в грязь. Я подставил тебе горло, обнажил грудь, открыл спину. Я беззащитен перед тобой. Не рань меня, пожалуйста. Мне будет очень больно.

«Вот идиотка!»

Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Аркаша, окончательно избавившись от покрывала, проползла на коленях до Маккина и, прежде чем тот успел опомниться, порывисто обняла его.

— Ты что?! Ты что?! Ты что?! — Юноша вмиг обзавелся алеющими ушами и в панике задергался, пытаясь отстраниться. Однако попытки эти были какими-то несерьезными: руки он развел в стороны и даже и не думал воспользоваться ими, чтобы оттолкнуть от себя девушку.

Аркаша, не встретив иного сопротивления, кроме слабого попискивающего и несильно похожего на протест вяканья, усилила объятие, прижавшись щекой к пылающей шее русала. Вообще-то такие порывы были не в ее характере. Тетя Оля никогда не обнимала ее, поэтому девушка слабо понимала, что из себя представляет настоящее проявление нежности. Нынешнее же объятие было всего лишь неумелой попыткой повторить по-приятельски простоватый жест Коли: он часто приобнимал товарищей по баскетбольной команде, чтобы придать им бодрости или просто похвалить. Хотя «приобнимал» — это слишком мягко сказано. Скорее с размаху вдаривал им по плечам, а затем тряс почти до удушья. Но как ни странно, Колина поддержка всегда имела впечатляющий и весьма положительный эффект.

Сначала Аркаша тоже хотела обнять Маккина по-приятельски — как иногда делала это с Колей. Но в последний момент вспомнила, что русал просил ее не относиться к нему так же, как к бывшему другу. Нет свойскому и приятельскому отношению? И что тогда? Альтернативу за столь короткий промежуток времени отыскать было сложновато, поэтому Аркаша с бесстыдной непринужденностью ограничилась вторым известным ей не понаслышке способом проявления симпатии — обняла юношу так, как приласкала бы понравившуюся собачонку или приглянувшегося котика.

Представляя себе мягкую шерстку, в которую так приятно зарыться носом, Аркаша довольно хмыкнула и подергала головой, щекоча юношескую шею кончиком носа. Маккин издал какой-то странноватый звук, похожий на всхлип, и, как только девушка его отпустила, принялся, пошатываясь, отползать спиной вперед.

— Видишь, разве я бы стала приближаться к тому, кого считаю опасным? — Аркаша была уверена на сто процентов, что это уж точно убедит Маккина в ее искренней лояльности.

— Да уж, вряд ли бы стала... настолько близко... — Маккин на конце фразы поперхнулся и зашелся в кашле.

— Прощаешь?

— Еще бы. — Юноша смущенно подергал все еще алеющие уши.

— А что «во-вторых»?

Поймав недоуменный взгляд собеседника, Аркаша пояснила:

— Полное отсутствие склонности к душегубству — это было первым аргументом. А что дальше?

— А, вот ты о чем. — Маккин нащупал тарелку с принесенным угощением и нерешительно протянул ее девушке. — Держи. Ты же пропустила обед.

— Спасибо. — Аркаша положила тарелку на колени и, не стесняясь, начала брать вареники руками и закидывать в рот.

— Во-вторых, не заставляй меня иметь дело с демонами. — Маккин поморщился, словно ощутив приступ зубной боли. — С любыми демонами. — Удовлетворившись смиренным кивком, он продолжил. — В-третьих, мне очень не нравится, что ты дала демону прозвище «персик». Что еще за нежности с демоном, а, миледи?

— Нежности? — Аркаша невесело хмыкнула. — Ну да. Я очень нежно его царапнула, нежно укусила и столь же нежно дала пяткой в нос.

Маккин на заявление никак не отреагировал, продолжая удерживать на лице выражение искреннего интереса. Пауза затянулась. Судя по всему, юноша ожидал момента, когда она сообщит ему, что это была всего-навсего шутка.

— Так ты не шутишь? — Судя по растерянному виду, осознание того, что подобное могло случиться и даже уже случилось в реальности, далось ему не слишком легко. — Ты и правда влезла в драку с демоном? Вот взяла и атаковала? Демона?

«Для представителя народа, чья агрессивность не пугает разве что тех же самых демонов, довольно странно удивляться проявлению чужой агрессии». Эту мысль Аркаша, ясное дело, озвучивать не стала.

— Никаких шуток.

Русал нервно дернул головой и отстраненно пробормотал:

— Своеобразные у тебя критерии нежности.

Аркаша, не уловив логику в его измышлениях, чуть слышно вздохнула.

— Я тоже пока плохо понимаю, когда ты шутишь, а когда серьезен.

Видимо, эта фраза помогла Маккину отвлечься от болезненных переживаний, потому что он заметно повеселел. Рецепт успешного взаимопонимания был найден: никаких разговоров о демонах.

— Не страшно. — Юноша с излишним усердием вытянул из рук Аркаши тарелку — та едва успела схватить последний сырник. — Наверстаем активным общением. Соседи как-никак. Еще и надоесть друг другу успеем. — Повертев тарелку, он отложил ее в сторону. — Слушай, хочу извиниться за то, что не дождался тебя после пары. Темная и Шторм буквально пинками отогнали нас от аудитории, настойчиво требуя, чтобы все отправились на обед, и бурно уверяя, что староста все держит под контролем. Это что там он такое держал «под контролем»? И почему шишаков так привлекла аудитория, где вы «Саламандру» изучали? А еще расскажи все-таки, отчего ты такая подавленная?

Пропустив подробности возникновения столба пламени, девушка подробно рассказала русалу, как облила Джадина феромонами, спутав емкость с огнетушителем, и как вместе со Снежком и чарбольной командой Сириуса удерживала баррикады. На моменте с исчезновением пахучего вещества с тела нефилима Аркаша замолчала, так и не решившись признаться Маккину в том, что во время инцидента с ее собственным телом и разумом начали твориться странные вещи.

«Опять я вру. — Аркаша, преисполненная сожалением, смотрела в доверчивые глаза русала, внимающего каждому ее слову. — А я же хотела стать здесь другой, оттолкнуться от привычного образа. Хоть разочек побыть искренней. Больше не быть «хорошей, но лживой», а стать «искренней, но... какой?»

Давящее чувство одиночества вернулось, призванное неспособностью от души выговориться, поведать о настоящих чувствах, поделиться страхами. Жизнь с тетей Олей научила ее лишь тому, что полагаться можно только на себя, а доверие — лишь красивый, но пустой элемент красочной сказки, созданной для услады чужих умов.

— Получается, ты расстроилась из-за феромонов? Глупости. Не накручивай себя. Всякое могло случиться. Тем более ты это сделала не специально.

— Я обычно не допускаю глупостей в своем поведении. — Аркаша задумчиво посмотрела на свою ладонь, словно витиеватая паутинка линий могла поведать ей, когда и где она совершила свой первых промах. — Раньше малейшая глупость могла слишком дорого мне стоить. Сосредоточенность, обдуманность, анализ каждого шага — стратегия, позволявшая мне спокойно жить с тетей Олей. Ведь у хорошей подопечной, — ощутив прилив горечи, она прикусила внутреннюю сторону губы, — не может быть плохого опекуна.

— Хорошие опекуны не выгоняют подопечных из дома.

Слишком сухая констатация. Аркаша скрипнула зубами, на долю секунды пожалев, что рассказала Маккину об особенности своей последней встречи с тетей Олей. Кто он такой, чтобы оценивать поступки ее опекуна?! Как вообще смеет?!

«Нет. — Аркаша схватила обеими руками по порядочной копне своих волос и скрыла ими, словно занавесом, побледневшее лицо. — Я все еще следую привычке и выгораживаю тетю Олю, накладывая на ее образ тонны положительных характеристик, которых на самом-то деле и не существует вовсе. Я разозлилась на Макки, как будто он — какая-нибудь Инесса Бобруйская, посмевшая усомниться в идеальности тети Оли. А ведь сейчас мои старания бессмысленны. Зачем мне теперь доказывать кому бы то ни было, что Ольга Захарова — прекрасный человек и чудесный опекун? Кому теперь есть до этого дело? Маккину? Он не поверит. Себе? Самовнушение получится слишком гадким».

— В любом случае твой прежний опекун — это пройденный этап.

Приоткрыв «занавес» из волос, Аркаша посмотрела на русала с любопытством.

— Пройденный?

— Именно. Помнишь, мы говорили с тобой об изменении наших жизней? Я, например, не хочу больше жить так, как жил раньше. Незнание других о моей истинной ипостаси — их же благо и гарант моего спокойствия. Твоя же жизнь изменилась в силу обстоятельств, а не из-за твоего желания. Однако, как ни крути, то, что осталось позади — этап пройденный. Возможно, ты и была безумно правильной и до одури сосредоточенной, но это было когда-то — в той прошлой жизни. Сейчас иное. Совершение глупостей — всего лишь приобретение нового опыта, часть суровой, но необходимой адаптации. Не надо бояться совершать глупости, не нужно быть хорошей, чтобы доказать наличие положительного в ком-то другом. Делай то, что важно здесь и сейчас. Для тебя.

Маккин выставил перед собой руку с раскрытой ладонью. Аркаша, неловко улыбнувшись, легонько стукнула по предложенной ладони кончиком указательного пальца.

— Энергичнее нужно, — шутливо укорил ее юноша и поднялся на ноги.

— Макки. — Аркаша подалась вперед и уцепилась за краешек его блейзера. — Тот столб огня... сначала... я... он появился из-за... из-за...

— Из-за чего?

— Из-за... Из-за резонансного действия всех огненных заклинаний. — Аркаша поспешно отвернулась. — Так Грегори сказал.

— Ничего себе. — Маккин серьезно кивнул, похоже, так и не заметив ее излишнее волнение. — Вот это эффект! А магия гораздо опаснее, чем я думал.

«Почему снова промолчала?! — напустилась на себя Аркаша. — Если расскажу про дверь и голос, может, он прояснит ситуацию, может, скажет, что в этом нет ничего страшного и это легко вылечить? С другой стороны, Грегори не нашел следов остаточной магии. У меня нет причин не доверять его опыту. А если столб пламени, и правда, возник не из-за меня? Я полукровка. Во мне ни капли магии, метка голубая и никаких следов не осталось. Все верно. Я здесь ни при чем. А голос и остальное — результат богатого воображения и нескончаемого стресса. Вот и ладушки. Не стоит понапрасну волновать Маккина своими глупыми переживаниями безобидного бесталанного человечишки».

— Аркаш, перерыв скоро закончится. Надо бы переодеться.

— Проблемка. — Полностью успокоившись, девушка покинула насиженное место и указала на себя. — Не могу же я бегать и прыгать в тех же футболке и шортах.

— Допустим, еще одну футболку, которая будет висеть на тебе, как опечаленный парус, я выделю. А что для комплекта? Любые мои шорты или спортивные штаны с тебя тут же спадут.

— Советуешь надеть красивое нижнее белье?

— Шутишь, значит, уже пришла в себя.

— За это тебя стоит благодарить.

Минуту спустя полностью переодетый Маккин критически взирал на Аркашу, которая, похихикивая, удерживала кончиками пальцев одолженные шорты.

— На тебе словно шаровары. Что ж ты худенькая-то такая? Кушай больше!

— Ты прямо как Колина бабуля.

— Предпочитаю быть Маккином.

— Будь. Варианты по делу? Вариант пробежки без штанов отметается сразу.

— И в мыслях не было. — Русал погрузился в глубокие думы. — Как насчет заклинания «Бала-баланс»?

— Я в магии ноль. Прошу сразу теоретическую часть.

— Заклинание позволяет установить абсолютный баланс на определенном уровне материи. Единственное заклинание, которое я знаю хорошо. Пришлось часто использовать на одежде. Живя под водой, русалы не нуждаются в предметах одежды, но на суше без них никак. Когда только начал доставать себе необходимые вещи на поверхности, не знал своих размеров, поэтому подгонять приходилось прямо на собственном теле. «Бала-баланс» при этом не раз выручал.

— Сойдет, — одобрила Аркаша и, подтянув шорты, скомандовала: — Жги, сударь.

Маккин, преисполненный ответственности и по этой же причине вмиг покрывшийся испариной, присел на свою кровать, поднял руку, нахмурился и пробормотал:

— «Бала-баланс».

Ткань дернулась. Аркаша едва не рухнула на пол от рывка.

— О, стали меньше. — Девушка подняла руки, демонстрируя, что шорты держатся на бедрах без посторонней помощи. — Но совсем чуть-чуть. Все еще не мой размерчик.

— Конечно, вышло не очень, — объяснил Маккин. — Себя-то я легко могу представить. А тут... Если бы можно было сличить размер... э-эм, я имею в виду, пощупать... точнее, нет.

Внезапно за плечом Маккина сверкнули маленькие глазки.

— Гуча! — обрадовалась Аркаша. — А ты был в комнате? Я тебя не видела.

— Был. После сытного обеда прилег подремать под одеялкой на кровати этого молокососа. — Скунс клацнул маленькими зубками у уха замершего от ужаса Маккина. — Так чего ты там собрался щупать? — грозно спросил он.

— Ничего! Клянусь! — запаниковал русал. — Я просто объяснял концепцию действия заклинания «Бала-баланс» и как можно достичь лучшего результата!

— А давай-ка я тебя пощупаю, а, молокосос? Ты мои ласки вечность помнить будешь!

— Не... не надо.

— Гуч, нам на пару пора.

Продолжая сверлить Маккина недобрым взглядом, Гуча оттолкнулся лапками от его плеча и спрыгнул на пол.

— Слышал ваш разговор про феромоны.

Ребята испуганно переглянулись. Получается, он слышал и о том, представителем какого вида является Маккин? Однако скунс не выглядел умирающим от ужаса да и трепку юноше задал в той же манере, что и ранее. Видимо, все-таки проснулся значительно позже — на том моменте, когда разговор дошел до инцидента в аудитории Эльблюма.

— Пламя, шишаки, огнетушители. — Гуча беспечно распушил хвост. — Жаль признавать, но молокосос прав. Не бери в голову, Аркаш. Все совершают ошибки. Главное, осознать это.

— Спасибо. — Аркаша присела, протянула руку, и Гуча ласково ткнулся носом в ее ладонь.

— Только от этого своего «Персика» держись подальше. Компания не ахти. С гнильцой.

— Согласна. Проверено опытным путем.

— Может, пойдем? — Маккин с несчастным видом отступил к выходу.

— Топайте, детки, топайте. — Гуча благосклонно кивнул, сопровождая все это протяжным зевком. — Но сначала скажите-ка, что за чертеныш извазюкал меня помадой?

Аркаша опасливо смотрела по сторонам, не решаясь влиться в бурлящий живой океан, раскинувшийся перед ней. На пространстве в четыре футбольных поля собрался весь студенческий контингент Блэк-джека. Цветастая спортивная форма превращала беспокойно шевелящуюся массу в колоритную смесь из густой гуаши.

Маккин, более чем ответственно подошедший к роли сопровождающего прекрасной дамы, довел Аркашу до основного места проведения пар по физической культуре — гигантского поля, — а сам бодренько ускакал вниз по тропинке, желая как можно скорее нырнуть в бассейн.

«Нелегко ему, — подумала Аркаша, с тоской провожая взглядом спину юноши. — Видать, поплавать хочется до жути. После морей да океанов бассейн ему детской ванночкой покажется».

Ощутив легкое прикосновение к своему плечу, девушка обернулась, заранее готовясь к встрече с какими-нибудь весьма неприятными личностями. Практика показывала, что на ее персону именно такие большей частью и велись. Но на сей раз паника была преждевременной.

— Привет, Аркаша. — Девушка-жабонька Анис улыбалась ей от уха до уха. Можно было подумать, что мир настигла смертоносная чума и все давно откинули копытца, ну а Теньковская была первым живым человеком, которого она встретила на своем пути — больно уж радовалась.

— Привет, Анис.

— Ты помнишь мое имя? — восхитилась девушка.

— Да вроде молода еще, чтоб от склероза страдать.

— А ты хорошая.

Неожиданный комплимент. Аркаша даже растерялась. От конфуза ее спасли вопли.

— Бесовские слуги!

В метрах десяти от них обнаружились Ангелина Семеновна и Борислава Ильинична. Пара была весьма занята: завхоз громогласно озвучивала одно нелицеприятное определение, адресованное всем волшебным созданиям университета, за другим, а штатный психолог, в свою очередь, старательно зажимала уши и страдальчески кривилась.

— Когда мне уже позволят заниматься чертовым инвентарем? — вопрошала Ангелина Семеновна, раздражено одергивая темно-серую кофту спортивного костюма. — Жутики щас свои бицепсы накачивать будут. А я-то тут при чем?

— Директор упоминал, что с преподавателями здесь беда, но я не знала, что настолько, — промямлила Борислава, дергая язычок замочка на своей ядовиторозовой спортивной кофте. — А зачем вам веник?

— Чтоб гонять всяких мерзостей. — Завхоз указала своим орудием на толпу крепких парней, которые с наивысшим любопытством следили за крикливой женщиной. В одном из них Аркаша узнала старосту Веги Рудольфа Фрая. Вервольфы, значит.

— Вам за Вегой поручили следить? — сочувственно поинтересовалась Борислава.

Вместо ответа, Ангелина Семеновна замахнулась на ухмыляющихся парней веником и потребовала:

— Кнут мне дайте!

— Смею напомнить вам, Ангелина Семеновна, что учащиеся не животные, — поспешно заметила психолог.

— Окстись, болезненная. Ты глянь на этих волкострахолюд! Звери и звери. И не надо на меня коситься, ты, мохнатый зверюг. Чихать мне на твой стальной пресс и брутальную волосатость... Но-но! Не надо мне тут майку стягивать! А ну прекрати!

Рудольф Фрай, шумно чихнув от смеха, принялся медленно приподнимать края своей майки. Его примеру, не переставая сально ухмыляться и похихикивать, последовала вся компашка вервольфов.

— Святушки. — Борислава смущенно порозовела и прикрыла ладошками глаза. — Сделайте же что-нибудь, Ангелина Семеновна. Умоляю вас.

— Ща все будет. На, подержи. — Завхоз сунула веник в руки девушке и стала шарить по карманам своих безразмерных спортивных штанов. — О, то что надо.

— Что это? — Борислава поправила очки и прищурилась. — Разве это не вещь обычных людей? Как же называется. Мобильный телефон?

— Он самый. — Ангелина Семеновна сосредоточено тыкала пухлыми пальчиками в светящийся экран.

— Но зачем он вам?

Щелк. Щелк. Щелк. Щелчки, напоминающие звуки перезарядки пистолета, следовали один за другим.

— Что вы делаете? — Глаза штатного психолога округлились до предела.

— А на что похоже? — пробурчала Ангелина Семеновна, продолжая бить по экрану пальцем. — Фотографирую.

— Фотографируете? — ослабевшим голосом повторила за ней Борислава.

— Ясен пень. Фото повешу на стену. Будут служить напоминанием о премерзком коварстве всяких гадиков.

Борислава с сомнением покосилась на обнаженные торсы, обладатели которых белозубо скалились и энергично позировали.

— Точно, — пробормотала она. — Мерзко...

Представление собрало небольшую публику. Из толпы то и дело доносился подзуживающий свист. Анис рядом с Аркашей беспрестанно повторяла «ого, ого-го, ого-го-гошеньки!»

А вервольфы, между тем, вошли во вкус. Рудольф, подмигнув Ангелине Семеновне, повернулся к ней спиной, положил руки на края своих длинных спортивных шорт, подсунув большие пальцы под удерживающую резинку, и сдвинул их вниз на пару сантиметров. Завхоз, глухо икнув, как безумная, начала щелкать мобильным с утроенной быстротой.

— Ангелина Семеновна! — запаниковала Борислава.

— Тихо, крашеная. — Завхоз азартно причмокнула. — Ах ты, пакостный зверюг! Значит, брючные изделия желаешь в ход пустить? Ну давай-давай! Меня таким не проймешь! Вызов принят! Сымай, тварюга!

— Все-таки я предпочел бы, чтобы брюки всех присутствующих остались на своих местах. — Голос Евгеника Скального разнесся над головами собравшихся, словно дуновение легкого бриза — ненавязчиво, но ощутимо. — Фрай, подтяни-ка кальсончики да грудинку-то прикрой — вдруг простудишься.

Староста Веги откинул голову назад — длинная серебристая шевелюра прочертила в воздухе кривую дугу, — и расхохотался.

— Слушаюсь, Большой Босс. — Рудольф цыкнул на своих полуголых вервольфов, и те поспешно принялись поднимать с травы брошенные футболки и натягивать на крепкие тела.

— У-ух, бесстыдники. — Ангелина Семеновна, явно рисуясь перед начальством, погрозила донельзя довольным парням кулаком, а затем украдкой и с заметным сожалением спрятала телефон в карман.

Аркашу, в отличие от остальных зрителей, шоу с участием вервольфов не слишком впечатлило. Похоже, после Маккина с его вездесущим полотенчиком на бедрах у нее выработался определенный иммунитет. И если вервольфы так и источали животную агрессию, то русал был воплощением изящества, плавности, мягкости, даже некоторой кротости и хрупкости. Поэзия тела.

— Господин директор, как же вы вовремя! — Борислава облегченно вздохнула и энергично потерла пылающие щеки.

— Что-то случилось, уважаемый шпион Единого Парламента магов?

— Да не шпион я! Не шпион!

Столь близко Аркаша видела Скального в первый раз. При их с Маккином последнем визите в совещательную Евгеник почти все время стоял в полусогнутом положении, стремясь как можно скорее соединиться в страстном рабочем моменте с учебным расписанием и иной документацией, поэтому не казался слишком уж внушительным. Сегодня же один-единственный взгляд на Железный Утес предлагал малую вариативность действий: пищать или от страха, или от восторга.

Ростом директор ничуть не уступал Джадину, а в совокупности с впечатляющим богатством мускулатуры, которым черная обтягивающая майка ничуть не мешала любоваться, оставлял нефилима далеко позади.

Аркаша стояла всего в паре шагов от Скального и, будь солнце чуть ярче, с легкостью могла бы укрыться в тени, отбрасываемой его фигурой. Наконец-то удалось разглядеть узор татуировки, покрывающей порядочную часть не скрытого от взора директорского тела. Черные латинские буквы переплетались с красными, как сложные петли в вязаном изделии. Что ни говори, а личность, занимающая должность главы КУКУО, была колоритной во всей смыслах этого понятия.

— Господин директор, — промямлила Борислава, смотревшаяся рядом с ним детсадовским карапузом. Ей приходилось задирать голову до упора, чтобы разглядеть вершину этой впечатляющей «горы». — Смею напомнить, что я — всего-навсего штатный психолог.

— Помню, помню. — Скальный потянулся вверх, хрустя суставами. Ничто не могло остановить начало его разминки. — У нас проблема со штатными единицами. Критический уровень. Физподготовку преподаю я, но даже мне не справиться с таким количеством студентов. Так что, к сожалению, здесь придется поработать всем.

— Но из меня тренер, как из Ангелины Семеновны оперная дива!

— Ща договоришься у меня, крашеная. — Завхоз после выкрутасов вервольфов хоть и пребывала в не свойственном ей состоянии стазиса, бдительности не теряла. — Веником тебе по заду твоему рыхлому. Давай сюда мой веник!

— А если Я на вас с веником?! — Девушка вспыхнула.

— Борислава, где твоя ромашечка? — Скальный ласково, но требовательно изъял у зло сопящей и медленно покрывающейся розовыми пятнышками девушки веник. Дождавшись, пока она выудит из закромов кофточки букетик ромашек, директор перекинул инвентарь завхозу. — Семеновна, легче давай. Психологи на дороге не валяются. Дружба, поддержка, мир.

— Гриль, пончики, винцо. От гарнира воздержусь. Официант, мухой за заказом.

— Семеновна!

— Да, да, начальничек. Шуткую. Мы с крашеной надоедой уже почти достигли взаимопонимания.

В ответ на эти уверения Борислава что-то угрюмо пробурчала в букетик.

— Хочется верить. — Скальный с жизнерадостной непосредственностью пропустил мимо ушей ее ворчание. — Что, Семеновна, управишься с Вегой?

— Да как пятку почесать.

— Без стриптиза.

— Само собой. Само собой.

— Борислава, а ты кого берешь на себя?

Девушка тут же отняла от носа ромашки и с волнением в голосе попросила:

— Только не Денеб!

— Смотри-ка, а ты уже согласна исполнять обязанности тренера. — Скальный хитро поиграл бровями.

— Да ведь... — Девушка растерянно заморгала, видимо, пытаясь сообразить на какой стадии ее сумели обдурить. — Святушки, господин директор! И кто из нас психолог?!

— А мне, как директору, положено всех любить и всех дурить. — Евгеник с явным удовольствием хрустнул пальцами и с невинной улыбкой предложил: — Как насчет Фомальгаута? Все как на подбор — бери и выставляй на обложку журнала. Будешь и эстетическое удовольствие получать. Правда, фейри обожают отлынивать. Но ежели трудность какая, Карина тебе в помощь. А вот, кстати, и она.

Аркаша невольно тоже посмотрела туда, куда указывал Скальный. Но прежде чем разум сумел проанализировать представшую перед ними картину, до ушей донесся протяжно-плаксивый вопль.

— Ну профе-е-е-е-е-е-ессор!

По травяному склону спускалась Карина Борзая. Ее стиль снова играл на агрессивных контрастах: кроваво-красные спортивные брюки, белая майка и повязка на лбу в тон брюкам. Длинные светлые волосы были заплетены в толстую косу, бьющую женщину по стройным бокам всякий раз, как она делала очередной рывок. Субъект, которого заместитель директора тащила за шкирку, упирался вяло, но шуму производил очень много.

— Присутствие на паре студентов обеспечивают старосты. — Скальный следил за транспортировкой с живым интересом. — А присутствие старост — мой второй заместитель.

Борзая наконец достигла основания склона и с непроницаемым лицом продолжила путь, направляясь к директору. Староста Фомальгаута Флориан Руфус, чью персону как раз и транспортировали, патетично завывал, пытался картинно рухнуть в обморок и, красиво закинув голову назад, прижать тыльную сторону ладони ко лбу. Но ничего из задуманного воплотить в жизнь у него так и не получилось. Облаченный в белоснежную блузу, сплошь состоящую из кружев и рюшей, он отчаянно семенил ногами по земле, вынужденный двигаться спиной вперед да и из-за высокого роста — в полусогнутом положении. Борзая со своим вопящим довеском очень напоминала муравья, тащащего поломанный прутик раза в три больше него.

— Профе-е-ессор! — А завывания все не прекращались.

Женщина, ни слова не говоря, швырнула Флориана под ноги директору. Юноша шлепнулся на пятую точку, не забыв при этом театрально взмахнуть руками. Кружевная ленточка, удерживающая его кудри в высоком хвосте, плавно соскользнула, и волосы рассыпались по плечам, груди, хлынули яркой волной на землю.

— Присутствие обеспечено с непосредственной доставкой. — Скальный радостно повернулся к Бориславе, видимо, ожидая, что та тоже будет счастлива подобным результатам своевременных мер. Та удостоила его лишь обескуражено распахнутым ртом. Или подобные методики шли в разрез с ее привычными психологическими приемами, или на нее просто подействовал взгляд бездонно синих глаз фейри, невзначай кинутый из-под мягких слегка взлохматившихся от общей тряски кудрей.

— Профе-е-е-ессор. — К голосу Флориана вернулась чарующая певучесть, которая, однако, не произвела на Борзую должного впечатления. Заискивающе улыбаясь заместителю, юноша грациозно поднял руку и провел пальцами по рюшам у основания шеи. — В тысячный раз говорю, что этому прекрасному телу не место на поле. Утруждаться физическими упражнениями? Потеть? Фи сто раз.

— Это «прекрасное тело» сейчас будет прыгать и дрыгаться как миленькое, — прорычала Борзая, хватая улыбающегося Флориана за кружевной воротничок и вынуждая наполовину встать с колен.

Легкая ткань от резкого рывка затрещала, обнажая бледную почти до болезненного сияния кожу груди.

— Ох, профессор! — наигранно смущенно воскликнул юноша и столь же наигранно стыдливо попытался прикрыться испорченным кружевом. — Ну не здесь же, не при всех! Давайте отыщем уединенный уголок и поворкуем. Ай-ай!..

Всхрапнув от гнева, Борзая дернула Флориана вверх так, что его ноги оторвались от земли, и, присев, подставила ладонь под его поясницу. Теперь юноша находился над ее головой в позе опрокинутого жука, а женщина, багровая, как подгнивший гранат, с легкостью его удерживала.

— Чума! — Аркаша глазам не верила: хрупкий на вид заместитель директора преподносила один сюрприз за другим.

— Говорят, в роду у нее были воины, — с восхищенным придыханием прошептала ей на ухо Анис.

— Вернее, берсерки, — уточнил кто-то за их спинами.

Староста Мимозы Александр Цельный взирал на развернувшееся безобразие с невозмутимым лицом.

— Карина, я решил, что Фомальгаут на сегодня достается Бориславе. — Скальный дружелюбно похлопал обескураженную девушку по плечу. Борислава никак не могла вернуть свою челюсть на место, а когда Борзая без труда подняла над головой Флориана, — и вовсе втянула голову в плечи, словно ожидая, что, закончив с юношей, Карина примется за нее. — А я займусь Денебом. — Директор посмотрел в сторону спортивного поля. — Приступим к занятиям, пока их дикая энергия не направилась на что-нибудь еще. Кстати, Карин, — Скальный снова остановился и посмотрел через плечо, — тебе поручаю Сириус. Хотел Смешанных передать Эрнсту, но он все еще не в лучшей форме.

Борзая под аккомпанемент из диковато-нервного хихиканья Флориана кивнула.

Скальный удалился. На ходу он напрягал мышцы, заставляя мускулы на руках возрастать в объеме, и с удовольствием хрустел шеей. Вслед за директором засеменила и Ангелина Семеновна. Остановившись около бледной и заметно дрожащей Бориславы, она усмехнулась и, кивнув на Борзую, сообщила:

— Не баба, а огонь. Уважаю. Сама такая.

— Пугает малость. — Психолог сглотнула. — Я бы лучше в кабинетике своем посидела.

— Не ту ты образовательную организацию выбрала, крашеная. Устроилась бы туда, где обычных магов выше крыши. А здесь — редкостная клоака. Шоб со зверьем водиться, самому озвереть надо. Ладно, пошли, посмотришь, как я с блохастыми управляться буду.Вервольфы из компании Рудольфа Фрая, демонстративно почесываясь, послушно поскакали за дамами.

— Фрай, — позвал Александр Цельный и нахмурился. — Вега разве не собирается с сегодняшнего дня начать чарбольные тренировки?

— Не очкуй, Цельный, — пророкотал Рудольф. — Мы при деле. Гляну на первогодок, может, кого и подберу покруче в запас, и сразу на тренировку. В этом году Вега точно размажет твоих магов по площадке. Готовьте слюнявчики.

— Посмотрим, — набычился Александр. — Мимоза поддаваться не собирается.

«Ух, аж жаром повеяло, — прошептала Анис, заговорчески пихая Аркашу в бок. — Мужское противостояние так будоражит!»

Аркаша в ответ что-то буркнула. Ее вдруг начало одолевать беспокойство — то самое, при котором складывается четкое ощущение того, что жизненно необходимо сделать что-то конкретное. Мысль об этом вертится в голове, никак не складывается в понятную картинку, но тревожит и тревожит — до тех пор, пока не догадаешься об ее смысле и не выполнишь то, что требуется.

Аркаша перевела взгляд на все еще болтающегося в руках Борзой Флориана. Тот уже особо не трепыхался, а лишь блаженно щурился и легонько покачивал руками, как будто возлеживая на поверхности водоема, которого никогда не тревожат волны.

Заместитель директора, чьи вытянутые руки даже и не думали дрожать из-за значительного веса удерживаемого молодого тела, задумчиво обшаривала взглядом поле, судя по всему, вычисляя в толпе тех, за кем ей поручено было следить. Вполне возможно, что про Флориана она благополучно забыла.

Предположение оказалось верным.

— Профессор, пустите в вольный полет? — Староста Фомальгаута выгнул шею, чтобы одарить заместителя еще одним проникновенным взглядом. Правило неотразимости номер раз: будь сногсшибательным даже тогда, когда женщина уже давно сама сшибла тебя с ног.

Борзая удивленно взглянула вверх, помрачнела и, молча подбросив Флориана вверх, устремилась вглубь поля.

— Осторожно! — Александр, заметив, что не перестающий голосить Флориан вот-вот рухнет прямо на девчонок, стоящих перед ним, метнулся вперед и оттолкнул Анис и Аркашу в разные стороны.

Анис, ойкнув, тяжело отступила на пару шагов, а вот Аркаша от толчка рухнула на землю и даже один раз перекувыркнулась. Все-таки стоило, как и говорил Маккин, кушать побольше хотя бы для того, чтобы ее не швыряли с такой легкостью как какой-то маленький мячик.

Хотя сочувствовать стоило больше Александру — он отойти так и не успел. Согнувшись под тяжестью рухнувшего на него Флориана, чья фальцетная рулада завершилась, как только он почувствовал, что может вцепиться во что-то твердое и живое, Александр чертыхнулся и отставил ногу назад, принимая более или менее устойчивое положение.

— Цельный, золотце, спаситель мой! — Флориан нащупал ногами землю, патетично дернул край испорченной блузы, полностью обнажая бледную грудь, и сжал старосту Мимозы в крепких объятиях, прижав его лицо к своей шее и шерудя подбородком по ежику его волос.

— Отцепись от меня! — Александр с перекошенным выражением на лице уперся ладонями в грудь фейри и принялся с усилием отпихивать его от себя.

Через пару секунд юноше удалось избавиться от назойливой нежности. Пришлось знатно попотеть, ведь Флориан энергично сопротивлялся как коала, не желающая расставаться со своим эвкалиптом.

— Какой же ты бука. — Староста Фомальгаута, ничуть не обидевшись, откинул с лица непослушные длинные прядки и поискал глазами потерянную ленточку для волос. Его взгляд сразу же наткнулся на Аркашу. Девушка не спешила вставать с травы, настороженно следя за выкрутасами фейри. Последние деньки выдались так себе, поэтому она с наивысшим подозрением относилась к личностям, которые позволяли себе без предупреждения бросаться на окружающих. — А что тут у нас за букашечки?!

Аркаша попыталась увернуться, но Флориан оказался проворнее. Наклонившись, он схватил ее за футболку чуть пониже горловины, собрав ткань в огромные складки, и одним рывком вздернул девушку вверх. Аркаша охнула, ударившись об его бок, и, как только вновь ощутила под ногами твердь земли, метнулась в сторону. Однако ее снова дернули назад. Прижав девушку к своему боку, Флориан небрежно облокотился на девичью голову, разместив ладонь на ее лбу, тем самым окончательно зафиксировав Аркашу подле себя. Правая щека девушки прижалась к его груди — к холодной, как мрамор, коже.

— Знакомая мордашка. — Флориан побарабанил пальцами по ее лбу. — Все ходишь, бродишь, соблазняешь своим дружелюбием чужих феечек? На кого еще из моих фейри нацелилась?

— Оставь ее. — Александр сложил перед собой руки, сверля Флориана раздраженным взглядом. — Эй, девочка…

— Аркадия Теньковская, — процедила сквозь зубы Аркаша, усиленно стараясь прервать контакт с чужой обнаженной кожей. Тщетно.

— Теньковская, скажи-ка, Грегори и его цирк уже начали тренироваться? — Задавая вопрос, Александр демонстративно косился в сторону, словно ответ его, в общем-то, не слишком интересовал.

— Ну-ну, Цельный, снова ты про Грегори. — Флориан отпустил Аркашу, но через секунду снова поймал, теперь уже обхватив сзади за шею, водрузив подбородок на ее голову и прижавшись всем телом к ее спине. — Я же ревную. Грегори то, Грегори се. Прям помешался на нем.

— Заткнись, Руфус.

— Ну-ну, сюси-пуси, золотце. Не ругай меня, я расстраиваюсь.

Аркаша дернула головой и потянулась вперед в попытке вырваться из железной хватки, но Флориан лишь сильнее прижался к ней, буквально ввинчивая острый подбородок в ее макушку.

— Ох-ох, какое гневное личико. — Староста Фомальгаута наклонился к Аркашиному уху и прошептал: — Цельный такой миленький, когда злится. Не правда ли?

— Тебе бы заняться делом, Руфус. — Александр сдержанно вздохнул.

— Не дави на мою совесть. Она итак вся подавленная. А чарбол мне не по нраву. Никакого изящества, одна агрессия и бесполезные телодвижения. И, к счастью, у меня есть в наличии те, кто вместо меня готов предаваться этому неинтересному занятию.

— Да уж, команде Фомальгаута от тебя было бы мало пользы.

— Зато от меня мои фейри не убегают. — Флориан боднул Аркашу в висок. — А от тебя маги — только так. Да, букашечка? Убегают от Александра его маги? И не хотят поступать на факультет Мимоза. Вот как ты, например. Почему не Мимозу выбрала? Примкнула к Грегори, а не к Александру? А? Таким ходом у Цельного могут нехилые такие комплексы развиться. — Юноша посмотрел на стоящего напротив с откровенной усмешкой. — Или уже развились? А, Цельный?

— Нет у меня никаких комплексов. — У старосты Мимозы был такой вид, словно он не против шибануть коллегу чем-нибудь увесистым.

Что бы ни говорил Александр, но ему явно было не наплевать на такое положение вещей. Аркашу кольнула совесть, но совсем чуть-чуть. На самом деле выбор факультета был вовсе не ее прерогативой, ведь магом она не являлась. И даже если бы очень-очень захотела стать частью Мимозы, то не смогла бы. С другой стороны, ни Александр, ни Флориан не знали истину, а выдающая ее с головой голубая метка стараниями Маккина была скрыта темно-синим напульсником. Отсутствие магии равняется признанию полной беззащитности, что здесь, среди всех этих существ, сродни катастрофе. Не та весть, которую стоит распространять на каждом углу.

— Неужто тебя ничуть не задевает, что Грегори тебя всегда обставляет? — продолжал напирать Флориан.

— Сириус в прошлом году занял последнее место в турнирной таблице.

— Не своди все к чарболу. Двенадцать магов перевелось в Сириус вслед за Рюпеем... Обидненько, да? А каково быть старостой у Мимозы после Грегори?

Аркаша неожиданно снова оказалась на земле, потому что Александр шагнул вперед и, схватив Флориана за порванные края блузы, приподнял, уперев сжатые в кулаки пальцы ему в подбородок.

— Не зли меня, Руфус.

— Что, и спросить нельзя? — пропел Флориан.

— Каждый волен делать то, что ему заблагорассудится. Если Константин, Лакрисса, Артемий, Данил и все остальные решили пойти за Грегори, то это их дело. Я отвечаю за Мимозу, остальные меня не волнуют.

— Совсем-совсем не волнуют? Ну и чудненько. А уж меня-то как они не волнуют, золотце. Совсе-е-ем не волнуют. Пусти, золотце. Это красивое тело совершенно не сочетается с синяками.

Александр подержал невинно улыбающегося Флориана еще пару секунд, а затем, тихо ругнувшись, отпустил.

— Правильно, золотце. Наплюй на Рюпея, — посоветовал староста Фомальгаута, крутясь вокруг Александра. — Смешанные неудачники. И в этом году снова продуют в чарбол как пить дать. А Грегори поиграется со своим зверинцем, а потом ему надоест, и он будет слезно молить тебя принять его обратно.

— Руфус, сгинь в туман.

— Опять ругаешься. Я ж расстроюсь.

Пока Флориан изливался льстивыми речами, как сладкий фонтан шоколадными струями, к Аркаше подкралась Анис.

— Ты что, и со старостами знакома? — У девушки-жабоньки возбужденно горели щечки. Мрачный взгляд Аркаши ее ничуть не смутил. — Флориан такой красивый — у меня аж дыхание перебивает. А Александр такой мужественный... ух, и глаза у него просто зверски прекрасны. А еще говорят, он офигенно играет в чарбол. И именно благодаря ему команда Мимозы достойно отстояла себе второе место на школьном чарбольном турнире в прошлом году.

«Чарбол, чарбол, чарбол».

— А кто занял первое?

— Денеб. Демоны.

«Чарбол, чарбол, чарбол».

Аркаша тихонько потянула Анис за собой, следя, чтобы Флориан не заметил их отступления. Укрывшись за раскидистым кустом на краю поля, Теньковская облегченно выдохнула и сосредоточенно поправила напульсник.

— Мы разве не пойдем на пару? — Перспектива прогула заметно напугала Анис. Немудрено — после такой-то демонстрации силищи от курирующей их Карины Борзой.

— Пойдем. — Аркаша смотрела на вершину склона. — У всех факультетов имеются собственные залы для чарбольных тренировок?

— Да. — Анис обеспокоено оглянулась через плечо.

— Строение с колоннами недалеко от главной аллеи — это спортивный зал Сириуса?

— Да, но... Стой, ты же не собираешься пойти сейчас к ним? Я понимаю, что тебе интересно посмотреть на тренировки, но это граничит с безумием. Ну, то есть, я имею в виду, опасно все это! Знаешь, какие там страсти-мордасти творятся?! Не зря же любителей чарбола называют безумцами. И не тех, кто любит следить за игрой, а именно игроков. Ты же видела на предыдущей паре членов чарбольной команды Сириуса? Грегори-то еще ладно — на вид щупленький, а остальные! Особенно, тот громадный с рыжей шевелюрой. Ух, страшен. А демон? Красивенький, но как представлю, что его алые глаза будут безотрывно следить за мной, страх до костей пробирает. А блондинистый котик очень даже миленький красавчик. Вот только у меня правило: не связываться с красавчиками и фанатами чарбола. А здесь прямо два в одном.

Аркаша почти не слушала увещеваний девушки. Ее ладони горели. Воспоминания об ощущении шероховатости баскетбольного мяча, о кратких прикосновениях при дриблинге, палящих легких, прерывистом дыхании, жарких каплях пота не давали ей покоя. Еще вчера она забросила последний трехочковый, этим жестом попрощавшись с лучшим и единственным другом, а сегодня ей уже не хватало этого чувства. Баскетболу Аркаша посвятила больше времени, чем любым иным занятиям, а уж чего только она не перепробовала! Баскетбол и Коля. Коля и баскетбол. Тренировки подарили ей первого друга. Единственного друга. Тренируясь вместе с Колей, она впервые испытала нечто, похожее на искреннюю радость. А может, это и была радость. Она слишком привыкла к этому ощущению — причастности к чему-то, пусть даже и к чужому увлечению. Аркаша все еще не могла честно ответить нравится ли ей баскетбол, как не смогла бы найти ответ на него и ранее. Коля любил баскетбол. Для нее этого было достаточно, ведь за все осмысленные годы существования она так и не отыскала того, что могла бы назвать «своим». Присвоить чужую любовь к чему-то всегда легче, тем более, когда не умеешь разбираться в собственных чувствах.

— Я загляну всего на минутку. — Аркаша позаимствовала одну из своих вежливых улыбок, про себя извиняясь перед Анис за лицемерие. Такая улыбка всегда действовала на людей успокаивающе. — Даже за порог не зайду.

— Ох не нравится мне это, — запричитала Анис. — Забыла, о чем Скальный на собрании рассказывал? И о чем Грегори на паре Эльблюма упоминал? Эти психи поджарили первокурсницу!

— Да ну? — Вот теперь Аркаша улыбнулась по-настоящему.

— Стопроцентными! Без меток! Кошмар, да? Ты видела кого-нибудь с ожогами? Я смотрела, смотрела, но так и не нашла никого. А вообще говорят, что атака была прямо в лицо и такой силы, что нос девчонки влепился внутрь и упал ей на язык!!

— Э-э?.. — Аркаша невольно скосила глаза вниз, удостоверяясь, что ее нос на месте.

— Да! — восторжествовала Анис, ошибочно думая, что изумленное выражение на лице собеседницы возникло от ужаса. — А еще я слышала, что ее так поджарили, что живого места не оставили! Ей пришлось полностью обернуться бинтами, чтобы скрыть почерневшую плоть! А ты видела мумию среди нас? Я нет. Бедняжка. Похоже, и в народ теперь выйти стесняется. А ты еще хочешь к этим психам добровольно сунуться.

«Ох уж эти сплетни. Носа лишили, в бинты обернули. Даже и не хочется страждущих особо разочаровывать».

— Передумала?

— Всего на секундочку, одним глазком.

— О боги, адреналина не хватает? — возмутилась Анис.

«И это задает вопрос тот, кто пару часов назад предлагал мне препарировать жабоньку. Любопытный контраст».

— Эй, девчонка!

Аркаша и Анис замерли от ужаса, вмиг узнав голос Карины Борзой.

— Ты из Сириуса?

Борзая обращалась только к одной из них. Аркаша быстро оценила обстановку. Густые ветви скрывали ее от глаз заместителя, а вот Анис с ее кофтой грязнооранжевого цвета повезло меньше.

— Ты одна там?

Анис неуверенно покосилась на Аркашу, та замотала головой, позволяя девушке выдать и ее присутствие. Однако Анис решила иначе.

— Одна.

— Давай на пробежку. Десять кругов. Плюс еще один за отлынивание.

— Да, профессор.

«Спасибо, Анис».

Аркаша дождалась, пока обе направятся к полю, и бросилась вверх по склону. Найти злополучное строение с колоннами, перед входом в которое и произошел инцидент с Ровеном и Роксаном, не составило особого труда. Свои первые Стопроцентные вы не забудете никогда.

Дверь была открыта. Из проема доносился знакомый шум: четкий звук ударов мяча о пол. Услада для слуха. Чарбол так похож на баскетбол.

Удары сердца синхронизировались с ударами, доносящимися из зала. Дриблинг самой души.

Аркаша не заметила, как переступила порог. Это был самый лучший зал, который она видела в своей жизни (и чихать, что сравнивать она могла разве что со школьным спортивным залом). Светлый, чистый, умещавший по размеру две полноценные баскетбольные площадки. Корзины команд на щитах, ящики с мячами, защитные решетки на часах и окнах под самым потолком — все такое чудесное и родное.

Чарующая близость знакомой обстановки обострила восприятие, поэтому на движение слева Аркаша среагировала так, как если бы была посреди игры. Подставила ладонь под летящий прямо ей в лицо мяч и, изменив его направление, послала к полу. Мяч отскочил и поскакал дальше, а девушка гневно уставилась на напавшего.

— Надо же, — протянул Ровен, морща нос. — А реакция все-таки имеется.

— Рвотная. На тебя.

Демон хмыкнул и направился к ней.

— Охамела за пару часов разлуки?

— А я с рождения хамло. — Аркаша понятия не имела, откуда в ней взялась эта смелость. Возможно, само пребывание в пределах спортивного зала придавало ей сил.

Ровен навис над ней, нещадно давя ростом и аурой. В его намерения, похоже, входило выставить ее вон.

«Самое страшное, что ты можешь совершить в жизни, заняв позицию, это сделать шаг назад. Желаешь шагнуть назад, а, Обманка?» — зазвучал в ее голове голос Коли.

— Да ни черта, — прошипела Аркаша, шагнув навстречу демону.

Ровен остановился.

— Любишь повякать?

— Люблю. — Аркаша запрокинула голову, ловя демонский взгляд. По ее лицу скользнули малиновые локоны. Близко, очень близко. Щеки обдало горячим дыханием с ароматом персика.

«Может, ему нос оттяпать? Или фингал поставить? Тогда у девчонок надолго отпадет желание стелиться ковриком к его ногам».

— Шарора, чем это ты занимаешься?

Аркаша отклонилась в сторону, чтобы Грегори смог увидеть ее.

— Теньковская?

Староста Сириуса был весьма удивлен и совершено этого не скрывал. Он стоял в середине зала вместе с Джадином, Роксаном и... Луми.

— Снежок? — Аркаша обошла Ровена, который, как ни странно, больше не препятствовал ей. — А ты что здесь делаешь?

— ЗЕ-ФИ-РИН-ка!!!

Роксан, распахнув объятия, ринулся к ней, но был неделикатно остановлен Джадином, который схватил его поперек живота и приподнял над площадкой.

— Правильно, Кюнехелм, — похвалил Грегори. — Мы на гостей не бросаемся. К нам итак мало кто захаживает.

Аркаша оглянулась на Ровена.

— «На гостей не бросаемся», — процитировала она слова старосты, намекая на нарушение им этого правила.

— Брось, Шмакодявка. У нас же с тобой особые отношения, — хищно осклабился демон. Аркаша, поежившись, порадовалась, что сейчас они с ним не наедине.

— Теньковская, что-то случилось? — Грегори приблизился к ней и быстро оглядел, видимо, удостоверяясь, что та не успела заработать себе где-нибудь еще пару-тройку синяков. — У тебя ко мне вопросы?

— Да. — Аркаша перевела взгляд на Луми. Тот ее прихода, судя по виду, тоже не ожидал.

— Фасцу записался в секцию, — пояснил Грегори — Тоже хочешь?

«Вот так просто?»

— Зефиринка! Ты пришла ко мне, да?! — Роксан энергично бился в медвежьих объятиях Джадина. — Я тоже по тебе очень-очень скучал!!

— Значит, я могу записаться? — Аркаша недоверчиво взирала на Грегори. Тот пожал плечами.

— Только, пожалуйста, скажи, что это не для того, чтобы преследовать Шарора и выводить его из себя. Не ради какой-нибудь высокопарной мести, — попросил он.

— Она слишком тупа, чтобы додуматься до такого, — заметил Ровен, раздраженно хмурясь.

— Шарора, будь вежливее.

Но прямо сейчас Аркаше было не до демонских оскорблений. Она шумно дышала, пытаясь утихомирить неистово бьющееся сердце. Всего-то и надо было что прийти и сообщить о своем желании записаться. Все так просто!

— Ты же в человеческом мире жила, да? — Грегори повел ее к ближайшей группе скамеек. — Наверное, любишь баскетбол? — Дождавшись неуверенного кивка, он продолжил: — В чарболе те же правила и те же заковырки. Отличие в Наложении, блоках и Стопроцентных. Думаю, чарбол намного зрелищнее баскетбола.

— Эй, ты же не всерьез? — Ровен, словно очнувшись от глубокого сна, стукнул себя кулаком в грудь. — Ты же не собираешься принять ее в секцию?

— Почему бы и нет. — Грегори усадил Аркашу на скамейку и задумчиво огладил подбородок. — Нам не помешает нормальный менеджер. Или можем из нее талисман команды сделать.

«ЧЕГО? Менеджер? Талисман?» Аркаша едва со скамейки не рухнула. Изначальные ожидания себя решительно не оправдывали.

— «Нормальный менеджер», говоришь? Я, между прочим, все слышу. — Голос, произносящий гласные с интонациями гвоздя, царапающего по металлу, резанул по слуху, но, несмотря на омерзительное звучание, не вызвал особого раздражения.

— Шани, не хочу обидеть твою чувствительную индивидуальность, но, черт бы тебя побрал, ты отвратительный менеджер.

— Какая команда, такой и менеджер, — невозмутимо ответил голос.

Аркаша опасливо оглянулась, ища особу, с которой переругивался Грегори. Через две скамейки от нее примостилась девушка, одетая в черное короткое платье с кружевом. На уровне лица она держала открытую книгу. Пальцы с длинными черными ногтями изящно лежали на обложке, а отогнутые мизинчики напоминали пижонскую манеру удерживания чашки во время изысканной чайной церемонии. По блестящей черной обложке вились кривоватые буквы названия: «Оригинальное макраме. Как сплести кашпо из жил окозлившегося бывшего ухажера».

— Шани, ты слишком сурова к нам, — жалобно прокричал Роксан, которому все-таки позволили стоять на своих ногах.

— Степень суровости зависит от уровня мастерства команды. — Шани зашуршала страницами. — Или от полного его отсутствия.

— Как-то ты с нами не нежно.

— Да. Я вас презираю.

Ничего себе высокие отношения. Аркаша смущенно уставилась в пол, обескураженная столь открытым пренебрежением и разрозненностью.

— Мило тут у нас, да? — Грегори невесело улыбнулся и, кивнув девушке, мол, посиди пока тут, вернулся к своей команде.

Обшарив взглядом весь зал, Аркаша замедлилась на чернеющей дыре проема, ведущего в какое-то темное помещение. Обычно в таких держали спортивный инвентарь. Ей показалось, что там, в темноте, кто-то двигается. Но скоро ей наскучило наблюдать за проемом, как наскучило и следить за командой Сириуса, собравшейся в кружок, пока Грегори что-то вполголоса объяснял внимательно слушающему Луми.

Бесшумно повернувшись вполоборота, Аркаша кинула украдкой взгляд на особу с книгой. И едва не взвизгнула. Особа, не отличающаяся уважением к священной персоне старосты, опустила книгу, явив миру лицо. Тонкие волосы оттенка расплавленного золота были зачесаны назад, открывая широкий лоб, и переходили в тонкие длинные косички, обрамляющие яйцевидную форму головы. Но страшнее были глаза: две половинчатые матово-черные скорлупки с нечетким зеленоватым бликом.

— Здрасте, — пролепетала Аркаша.

Шани захлопнула книгу и положила ее рядом с собой на скамью.

— Я Аркадия Теньковская. Можно просто Аркаша.

— Шаньян Ловчая. Нельзя просто Шани. — Жуткая девушка втянула носом воздух. — Вонь трухи. Человек?

— Э, да.

— А я черная вдова.

— И давно? — с перепугу ляпнула Аркаша.

— Что давно?

— Вдова.

— С рождения.

— О, понятно.

Ощутив щекотку, Аркаша глянула вниз и остолбенела. По ее оголенным ногам и рукам ползали не меньше двадцати маленьких черненьких паучков. Они быстро перебегали с места на место, едва касаясь девичьей кожи своими малюсенькими лапками.

Прежде чем Аркаша успела вобрать в себя воздух, чтобы в следующую секунду истерично заголосить, Шани, зевнув, вновь потянулась к книге и предупредила:

— Осторожно, они чувствительны и болезненно реагируют на отказ в общении.

— Я сейчас тоже очень болезненно среагирую, — еле ворочая языком, выдала Аркаша, краем глаза замечая, что пауки добрались до ее плеч и нацеливались на шею.

Сбоку появилось лицо Шани. Черные скорлупки глаз сверкнули недовольством.

— Уважай живых существ, — острые ноготки прочертили по Аркашиной руке невидимые линии, — и они будут уважать тебя.

Прикосновение маленьких лапок будоражило нервную систему. Один за другим пауки перебрались на подставленную ладонь Шани и скрылись в кружевах платья у шеи.

Почувствовав копошение в волосах на затылке, Аркаша медленно закинула руку назад и коснулась дрожащим указательным пальцем малюсенького мохнатого тельца. Дождавшись, пока щекочущие лапки переберутся на подставленный палец, она протянула паука Шани, которая успела присесть на скамью рядом с ней и теперь внимательно наблюдала за ее реакцией. К горлу подкатилась тошнота, лоб покрыла испарина. Аркаша крепко сжала губы, глядя, как паук, покинув ее палец, перебрался на ладонь, обежал запястье по кругу, сунулся в пространство между каждым пальцем и только потом удосужился переместиться на подставленную ладонь Шани.

— Хороший менеджер им не поможет. — Книга с грохотом упала на скамью между ними. — Посредственности. Да и организации никакой. Грегори зря теряет время.

Аркаша, убедившись, что ни одно черное мохнатое создание не собирается в ближайшее время снова прогуляться по ее телу, посмотрела в сторону площадки.

Интересная мысль. Среди всех диковинных созданий университета маги представляли собой, пожалуй, самый простенький и банальный вид. Наверное, для Грегори, как для мага, подобное осознание — ужасающее давление. Быть обычным среди уникальных — то еще счастье. Однако по нему нельзя было с уверенностью сказать, что сложившаяся ситуация его безумно угнетала. Юноша был словно тележка, к которой были привязаны разноцветные шарики. Удивительные, яркие, прекрасные. Но без тележки, удерживающей их веревочки, они бы гордо воспарили в небеса. Качались бы на облаках, предавались забавам с ветром, плыли и плыли в далекое никуда, пока ни застряли бы в проводах, ни наткнулись бы на острые ветки или ни потеряли бы остатки воздуха. Прекраснейшие воздушные шарики: демон, нефилим, дикий кот, а теперь и снежный мальчик, — Грегори, как надежная опора, бережно сохранял их целостность.

От философских измышлений Аркашу отвлекло легкое, но весьма болезненное дерганье за волосы. Шани, явно чем-то недовольная, растирала между подушечками пальцев Аркашины пряди, будто ожидая, что при должном ухищрении из них можно добыть огонь.

— Ты не сможешь быть менеджером. — Взлохмаченные пряди были возвращены владельцу. — И не подходишь на роль талисмана. — Шани надула щеки и отвернулась. — Слишком страшненькая.

«Вот спасибо. — Аркаша закатила глаза. — Это вдогонку тетиному «рыльцу», да?»

— Не согласен, — раздался голос над ухом девушки. Аркаша подпрыгнула на скамье. Перед ней на корточках примостился Роксан. И когда только успел подкрасться? Сложив локти на коленях, юноша с любопытством вглядывался в ее лицо. — Очень миленькая. Мне нравятся твои глаза. Как коричные палочки или сладкая шоколадка. А губки! Такие пухленькие, как...

— А ну сбрызни, Котяра. — Джадин, оттолкнув Роксана, шлепнулся на его место. — Хм-м. Ну не сказал бы. — Нефилим задумчиво почесал подбородок. — Не так уж все плохо, но лицо сегодня кривовато.

— Чего? — Пятерня Роксана врезалась в щеку Джадина, слегка отодвигая его в сторону. Золотистые глаза разочарованно оглядели Аркашу. — Действительно, чуть-чуть косая. Ай-ай!

Вопль был оправданно громким, потому что карающее ребро ладони Грегори, стремительно подскочившего к непутевым оценщикам, не знало пощады и добралось до каждого затылка.

— Идиоты! Она всего лишь скорчила рожу. — Грегори ухватил парней за шкирняк и резко дернул на себя. Ухнув в голос, нефилим и дикий кот повалились на спины, взметнув вверх подошвы кроссовок. — Это из-за ваших дурацких приставаний! А ты, Шани, держи своих пауков при себе.

— Им просто не хватает общения.

— Линси и Кюнехелму?

— Паукам!

— Не, мне тоже не хватает общения, — заявил Роксан и, закинув руки назад, оттолкнулся ладонями от пола, перекатился на корточки и водрузил локти на Аркашины колени. — Пообщайся со мной, Зефиринка.

— Какие же вы шумные. — Шани страдальчески прикрыла уши.

— Так и валила бы из секции. — Ровен подошел к Роксану и проделал тот же трюк, что и Грегори до этого, но с маленьким отличием: когда дикий кот с воплем упал на спину, водрузил на его грудь ногу в кроссовке, зафиксировав несчастного в лежачем положении.

— Тогда секция по чарболу потеряет всякую прелесть. — Шани отбросила золотистые косички за спину и надменно вздернула подбородок.

— Тогда тебе придется страдать на общей физподготовке. — Ровен не позволил возмущенно пищащему Роксану подняться. — А не просиживать зад на скамейке, почитывая слезливую литературку.

— Твое мнение меня абсолютно не интересует, демон.

— А раньше она всех нас считала принцами своих грез. — Роксан, стараниями Грегори обретший свободу от кроссовка Ровена, поспешно поднялся на ноги. — И записалась-то в секцию в прошлом году лишь потому, что искала себе идеального принца.

— Помолчи. — Шани, раздражаясь, выпятила нижнюю губу.

— Вот только мы не оправдали ее ожиданий. — Ровен ухмыльнулся.

— Это очевидно, таких придурков еще поискать.

— Ну, пардон, красотка. На себя глянь. Тоже не образчик райского блаженства.

— Шарора… — начал было Грегори, но внезапно смолк.

Смачно ругнувшись, Ровен разжал руку, позволяя пойманной секунду назад книге упасть на пол.

«А кто метнул в демона книгу? — Аркаша захлопала ресничками, не понимая, почему все присутствующие одновременно уставились на нее. А Шани даже рот от удивления приоткрыла. — Неужто я?»

— Ах ты зараза! — взвыл Ровен, подкрепляя ее опасения.

— Эй, только не снова. — Грегори кинулся наперерез демону и пихнул его локтем в живот. — Уж извини, Шарора, но сейчас мне тоже очень хотелось кинуть в тебя что-нибудь тяжелое.

— Это карма, — под хихиканье Роксана глубокомысленно изрек Джадин.

— Я эту «карму» когда-нибудь в землю закопаю. — Алые демонские глаза недвусмысленно сообщали о жажде привата с юной девой. И желательно в компании с мачете.

— Прости, но я не позволю тебе сделать это. — Луми в своей обезоруживающе незаметной манере снова включился в перепалку, встав между Ровеном и Аркашей.

— Не боись, Снеговик, тебя я рядом с ней уложу.

— Твою ж, да заткнетесь вы когда-нибудь?! — вспылил Грегори, отталкивая Ровена в сторону. — О каком взаимодействии может идти речь, если вы грохнете друг друга еще до начала турнира?!

— А я говорила, что они безнадежны, — влезла Шани.

— Ты тоже помолчи. От вас всех толку меньше, чем от Плюх Плюхича.

«Кого?»

Шорох за спиной Аркаша услышала слишком поздно. Какой-то предмет ударился об ее плечо, скатился по сгибу руки и остановился на коленях. Вытаращенные глаза с синеватыми прожилками на белках, сероватая кожа с желтыми вкраплениями, длинные спутанные волосы оттенка застоявшейся сладкой воды. Голых ног коснулись холодные ошметки с багровыми краями, торчащими на месте предполагаемой шеи. Но самой шеи не было. Была только голова. Оторванная.

Голова шевельнулась и, кинув проникновенный взгляд на Аркашу, расплылась в улыбке, продемонстрировав отсутствие передних зубов в подгнившем комплекте.

— Мозги? — застенчиво пробасила она.

На этот раз Аркаша не скупилась на визг. Если ее не услышали на другом конце Блэк-джека, то при втором заходе — наверняка.

Плечи девушки обхватили ледяные пальцы. Аркаша посмотрела через плечо и, узрев нависшее над ней безголовое тело с беловато-пепельной кожей, облаченное в спортивную форму, завизжала еще громче.

Издав напоследок еще один взвизг, Аркаша взбрыкнула ногами, отправив требующую мозговой деликатес голову в красивый полет по дуге.

За головой бросился Джадин. Подпрыгнув, он ловко поймал голову обеими руками и с азартом поискал глазами корзину, похоже, собираясь по привычке забросить в нее «мяч». Но в последний момент опомнился.

Грегори досадливо потер лоб и сделал Джадину знак вернуться к остальным.

— Получилось даже лучше, чем я себе представлял. — Ровен, разразившись аплодисментами, сиял от удовольствия. — У кого заложило уши? Не надо, не трудитесь сообщать. Все равно ни черта не услышу.

— Эт... это что такое?! — Аркаша сбросила с плеч мертвецки холодные руки и отскочила от скамьи на добрых три метра.

— Полное отсутствие деликатности. — Ровен оперся локтем на ее плечо и, усмехнувшись, подул ей в ухо. — Не обижай этого красотулю своей несдержанной реакцией.

Аркаша передернула плечами, избавляясь от рук демона, и отступила поближе к Луми, выдержка которого была выше всяких похвал.

— Пока к нам не сбежалась вся Великая Верхушка, чтобы узнать, кого мы тут методично распиливаем, — Грегори взял из рук Джадина мерзко скалящуюся голову и приподнял, сосредотачивая на ней внимание Аркаши, — представлю еще одного члена нашей чарбольной команды. Плюх Плюхич. Зомби. Числится как второкурсник.

— А он... — Аркаша замялась.

— Дохлый. — Ровен цокнул языком. — Ага. Зомби же.

— И он член чарбольной команды? — Аркаша на всякий случай прижала к губам ладонь. Остатки сырников и вареников в ее желудке подумывали выбраться наружу внепланово.

— Да, на площадке всегда должно быть пять игроков. А раз до этого у нас даже запасных не было, Плюх Плюхич числился в стартовом составе.

— Пять игроков, — пробормотала Аркаша.

Действительно. Пять, как и при игре в баскетбол. Почему-то она ни разу не задумалась, кто был товарищем по команде Грегори, Джадину, Роксану и Момо. И на тебе... зомбак.

Вот кто прятался в помещении для инвентаря!

— Мозги! — Плюх Плюхич, продолжая заинтересованно пялиться на Аркашу, открыл рот и вывалил на подбородок багрово-черный язык.

— Фу, гадость. — Шани наморщила носик.

— Плюх Плюхичу понравилась Зефиринка. — Роксан принял протянутую голову зомби и потащил ее к меланхолично шевелящемуся телу.

— Точнее, ее мозги. — Ровен приподнял одну бровь. — Смотри-ка, Шмакодявка, а у тебя, оказывается, есть мозги. Мертвец подтверждает.

— Он меня хочет съесть? — Аркаше срочно требовалось разузнать имеющиеся перспективы.

— Точняк! Сожрет.

— Не слушай Рошика, Зефиринка. — Роксан вскочил на скамью и, осмотрев поврежденную шею зомби со всех сторон, с размаху водрузил голову на место. На Шани полетели кусочки серой кожи и багровые ошметки. — Или лучше звать тебя Момо?

— Убью.

Входная дверь с грохотом захлопнулась.

— Если уж решили устроить свару на всю округу, то создавайте хоть какую-нибудь звукоизоляцию, — проворчал чей-то тоненький голосок. — Округа от выходок Сириуса итак уже готова вешаться.

В сторону ребят направилась миниатюрная фигурка, одетая в клетчатую рубашонку и длинные шортики с множеством мелких кармашков. Мальчишка лет шести-семи с большими зелено-голубыми глазами. Его щечки украшал младенческий румянец, нос-картошечка морщился, будто он собирался чихнуть, беленькие зубки кусали тонкую линию губ. На маленькой головке подпрыгивали тяжелые каштановые кудряшки. Лицо мальчика кривилось — казалось, он готов был вот-вот заныть в голос и, может, даже капризно затопать ножками, обутыми в коричневые сандалики.

А еще говорили, что на территории Блэк-джека нет несовершеннолетних. Аркаша с любопытством проследила за тем, как мальчик прошел их компанию насквозь, отпихнув по дороге Джадина — тот молча отошел с его дороги, — и остановился напротив Грегори. Староста Сириуса наклонился и с серьезным лицом пожал мальчику руку.

— Ты кто? — Мальчишка оценивающе поглядел на Луми.

— Новенький, — ответил за него Грегори. — Луми Фасцу. Первогодка.

Поймав несколько растерянный взгляд снежного мальчика, Аркаша дернула плечами. Почтительность в интонациях Грегори тоже сбивала ее с толку, как и постная мина Момо.

— Да что ты. — Настроение мальчишки заметно улучшилось. Подскочив к Луми, он схватил его руку своими маленькими ручками и принялся энергично трясти. — Пожимаю твою мужественную руку, Фасцу. Чарбол не для неженок. Мало кто осмеливается вступить в наши ряды, ибо целым здесь остаться задачка не из легких.

— Будете и дальше говорить с ним так, словно отправляете на битву, и он сбежит от нас. — Грегори испустил тяжкий вздох. — Не знаю, в курсе вы или нет, но в этом году нам позарез нужны первогодки.

— Знаю. Директор поставил условие. — Мальчик похлопал себя по бокам, извлек из кармана леденец на палочке, развернул обертку и сунул сладость в рот. — Грегори, наш Шарора крупно облажался. Накажем?

— Хорошая идея, тренер.

— ТРЕНЕР?!

Мальчик подавился леденцом и, захлебываясь кашлем, повернулся к Аркаше.

— Чего... кхе-кхе... чего орешь... кхе-кхе... совсем очумелая?

— Извините. — Аркаша смущенно потупила взор.

Вытерев рукавом выступившую на подбородке слюну, малолетний «тренер» осуждающе покосился на Грегори и ткнул его в бок кулачком.

— Успели распоясаться за лето? Первая официальная тренировка в этом году, а вы фифочек своих в спортзал таскаете! Чья пассия?

— Моя! Моя! — мгновенно отозвался Роксан, будто только и ждал момента, когда сможет заявить о своих собственнических правах.

— Я ничья.

— Ничья, говоришь. — Мальчишка с сожалением осмотрел палочку, на которой леденец уже отсутствовал. — Что ж ты тут делаешь такая ничейная?

Аркаша нерешительно посмотрела на Грегори поверх головы мальца, не зная, в какой манере следует общаться с юным любителем леденцов.

— Э, давай-ка без переглядок с Рюпеем. — Мальчишка поднял руку, препятствуя их зрительному контакту. — Прояви уважение, девочка. Я принимаю тот факт, что Грегори — обожаемый папка Сириуса и согласовать с ним свои действия — дело святое, да вот только здесь, в пределах зала, находится моя единоличная обитель. И попрошу, а вернее, даже требую считаться со мной.

— Прошу прощения, тренер, но лицу неподготовленному сложно считаться с личностью, выглядящей как учащийся младших классов. Аркадия Теньковская не является исключением.

— Мне нравится твоя готовность защищать своих подопечных, Рюпей. — Мальчик приблизился к Аркаше. — Что ж, Аркадия, пожалуй, рассею твои сомнения по поводу авторитетности моей личности. Перед тобой Тарас Лэйкин, тренер чарбольной команды Сириуса.

— Говорят, на самом деле он «Лейкин», — вмешался Роксан, чем бессовестно разрушил серьезность момента, — да только помпезности в этом ноль от баранки. Вот и сменил фамилию.

— За лето я успел отвыкнуть от твоих высокоинтеллектуальных комментариев, Линси, — проворчал Тарас, методично обшаривая все имеющиеся в наличии карманы. — Так, мужики, у кого карамелька лишняя завалялась? Срочно делитесь. А то, клянусь, выдержка мне изменит, и опять накинусь на папироски.

— Но детям нельзя курить! — ужаснулась Аркаша и пугливо вздрогнула, когда на ее слух обрушилась какофония из разномастного хохота.

Смеялись, а точнее, ржали как перевозбужденные кони, все, кроме Луми, Плюх Плюхича и самой Аркаши.

От смеха воздержался и Тарас Лэйкин.

— «Детям», говоришь? — протянул он с видом человека, которого облили помоями и чуть погодя предложили добавочный заход. Его потешно злое лицо вызвало новый взрыв всеобщей истерии.

Всхлипывая от хохота, Роксан упал на колени и, согнувшись, начал елозить лбом по полу.

— Зе... Зефи... Зефиринка, — на последнем издыхании прохрипел дикий кот, — тренер не всегда был таким сморчком. Месяцев пять назад нас гоняло по площадке этакое непрошибаемое воплощение самоуверенности, которое, к моему огромнейшему сожалению, среди дам было намного популярнее меня. Но затем, как говорит Джадин, случилась она: карма. Подружка тренера, представительница славного народца фейри, прокляла его за то, что он позволил себе сходить налево.

— И направо, — добавил Джадин.

— О да, куда только он ни успел сходить. — Ровен многозначительно очертил взглядом обширный круг.

— А вы, щенки, свечку что ли держали?! — ощетинился Тарас, приобретая сходство с миниатюрным шакаленком. Очень-очень разъяренным. — Как гадости говорить, все сразу такие дружненькие — слово за слово, складненько лопочете. На игре бы так себя вели, а то стыдоба!! Так и хочется выкопать ямку да зарыться с головой!

— И то верно, стыдобенюшка. Ваше раскаяние в содеянном говорит о том, что еще не все потеряно, — закивал Роксан, благополучно пропустив мимо ушей колкость в отношении их работы в команде.

— Все мужики — кобелюги. — Шани спрятала лицо за книгой, которую успела поднять с пола. Над корешком поблескивали зеленоватые огоньки девичьих глаз. — Никому нельзя верить.

— А вы, надменные девицы, постоянно ищете в парнях этакий стандартный набор из идеальных качеств. — Тарас сжал кулаки и проникновенно потряс ими в воздухе. — Поймите, не существует идеальных. Любите нас, черт бы вас побрал, такими, какие мы есть!

— Речевка — высший пилотаж, тренер, но, что-то мне думается, ваша пассия не нашла бы в ней резона. — Ровен выставил ладонь на уровень роста Тараса и, ехидно улыбнувшись, опустил ее до уровня пояса тренера. — Может, взялась бы уже не за возраст, а подрезала бы что-нибудь иное. Она ж у вас темпераментная, с огоньком.

— Ох, шельмец, довыступаешься. Для начала прикуси свой грязный язычок, а затем вспомни, кто из нас по-настоящему подставил команду.

— Эй, прекращайте капать мне на мозги. — Ровен ткнул пальцем в Луми. — У нас уже есть свежее пушечное мясо. Проблема исчезла.

— Не твоими стараниями, Шарора. — Грегори ободряюще потрепал по плечу пугливо озирающуюся по сторонам Аркашу. — Не стоит так напрягаться, Теньковская. Это обычная рабочая атмосфера. Не пособачился с напарником — считай, прожил день зря.

— Рюпей, как считаешь, Скальный удовлетворится, если мы выпустим на площадку только белобрысого? — Тарас медленно обошел Луми по кругу. — Хилый какой. Не в обиду тебе, белобрысый, но велика вероятность, что твое тельце раздавят уже в первой четверти матча.

— Вполне возможно, — невозмутимо согласился Луми.

«Чума, мне бы его хладнокровие», — позавидовала Аркаша.

— Неплохо бы принять двоих. Для гарантии. — Грегори с сомнением посмотрел на запертую дверь. — Хотя где найти еще одного на голову больного?

— Я хочу записаться в секцию. — Аркаша прижала кулаки к бокам, чтобы не струсить на полпути.

— Точно, тренер, пусть вступит, — поддержал ее Грегори. — Не страшно, если у команды будет два менеджера. Лакрисса вон вообще утверждает, что нам не хватает женского общества.

— Организованности вам не хватает, а не девиц, — пробурчал Тарас. — Я не против. Пусть будет менеджером.

— Я против. — Ровен скривился. — Шмакодявка будет портить своим видом весь антураж.

— Я не против, — повторил Тарас, повысив голос. — Моя обитель — мои правила. Несогласных прошу эвакуироваться через дверь.

«Они не поняли», — расстроилась Аркаша.

— Но Теньковская, — продолжал тренер, — ты что, возьмешь и откажешься от реальной физподготовки? Это же прекрасная возможность увеличить силу тела, отчего мощь твоих заклинаний возрастет в разы. А здесь будешь большей частью на скамейке сидеть. Как Шаньян. Оно тебе надо?

Шани насмешливо приподняла тонкие бровки.

— Носиться по полю придурочным колобком, уповая на то, что кубики на моем прессе улучшат мое волшебство? Нет уж, увольте. Лучше я проведу время с пользой, почитывая милые, но, к моему величайшему сожалению, лживые истории о принцах, которые подхватывают своих леди на руки и увозят в роскошные замки.

— Я щас блевану сладкой ватой, если будешь продолжать лебезить и нести розовато-липкую чушь. — Ровен поднял мяч и крутанул его на указательном пальце.

— Блевани кровью и кишками, гадкий демон! — кровожадно попросила Шани, демонстративно проводя уголком книги по собственному горлу.

— Испачкаете мне пол, будете до позеленения драить. Да до такой степени, чтобы я потом карамельки с него есть мог. И, кстати, косяк одного расценивается как косяк всей команды. У нас коллективная ответственность, так что вылизывать площадку будете дружной компанией.

— Тренер, это жестоко, — посетовал Роксан.

— Линси, по-моему, ты запамятовал, какой я на самом деле душка.

— Вы сейчас и снаружи очень даже душка. — Без сомнения, Роксан намеревался сделать тренеру комплимент, однако сказанное заметно задело Тараса — он аж рыкнул с досады.

— Может уже начнем тренировку? — Ровен с силой ударил ладонью по мячу. Резво повернувшись, он запустил руку за спину и, не глядя, поймал его. — Треп, треп, треп. Развели базарные бучи. Что мне сделать, чтоб вы заткнулись?

— Сделал уже, шельмец. — Тарас подошел к Ровену и протянул руку. Демон нехотя передал мальчику мяч. — Скальный мне все рассказал: и как вы на пару с Линси тут без меток скакали, и как Стопроцентными по первокурснице шарахнули. Девчонка-то жива?

— У нее спросите.

— В смысле?

— Жертвой их идиотизма стала наша Теньковская, — пояснил Грегори.

— Нам очень жаль, — заверил Роксан.

Тарас оглядел Аркашу с неприкрытым изумлением.

— Это ты? Неужто последовала в эту секцию за Шарора и Линси, чтобы добавки получить? Мазохистка?

Всеобщее пренебрежение — возможно, не целенаправленное, но не ставшее от этого менее обидным, — стало уже порядком утомлять Аркашу.

— Я пришла, чтобы играть в баскетбол... нет, в чарбол.

— Прости? — Тарас повернулся к ней всем корпусом.

— Я не хочу быть менеджером. Я хочу играть в чарбол. В команде.

Мяч выпал из тренерских рук. Апельсиновый кругляш был тут самым непредвзятым. Понятное дело: ему все равно, кто будет гонять его по площадке.

— Девочка, не шути со старым больным эпилептиком. — Тарас, отдуваясь, словно после сложного заплыва, похлопал себя по щекам.

— Ха-ха. — Ровен прищурился. Если раньше он и полагал, что в башке девчонки все же есть в наличии малые зачатки серого вещества, то сейчас разуверился в этом окончательно.

— Теньковская, ты извини, но это неудачная тема для шуток, — укорил ее Грегори.

— Я вовсе не шучу. — Аркаша отчего-то почувствовала себя до безобразия спокойно. Состояние, созданное из смеси крайнего страха, отчаяния и малюсенькой доли равнодушия. Состояние, которое в любой момент могло плавно перейти в истерику. Но тетя Оля никогда не позволяла Аркаше истерить. Слезы, стенания, жалобы — все было под запретом. И со временем это состояние, так ни разу и не перешедшее в стадию слез и криков, при которой человек обычно избавляется от душевного груза и тревог, для Аркаши превратилось в форму слегка отупелого хладнокровия. Именно в этом состоянии она, слушая оглушающие трели дверного звонка и зная, что на пороге вот-вот появится Инесса Бобруйская с ее извечным бланком акта о проверке жилищных условий опекаемого, пихала в рот валяющейся на диване Ольге Захаровой дольки чеснока, чтобы скрыть запах перегара, а затем с жалобной мордашкой оповестить специалиста опеки о том, что ее обожаемая тетя слегла с простудой.

— Зефиринка... — Роксан, не находя слов, прижал кошачьи уши к голове.

— Теньковская, сбрендила? — Грегори, похоже, больше не собирался церемониться с новенькой. — Если это какой-то неведомый девчачий каприз, то давай прекращай.

— Кэп, теперь ты мне веришь, что я не безосновательно долбанул ее Стопроцентными? — поинтересовался Ровен, кидая в сторону Аркаши презрительные взгляды.

— Теперь мне кажется, ты слишком сильно ее долбанул!

— Может, она просто не представляет на что пытается подписаться? — выдвинула предположение Шани. — Эй ты, здесь принцип таков: они носятся по площадке и лупят друг друга без разбору.

— Не утрируй. — Грегори нервно поправил очки.

— А в чем я не права? — Шани закрыла книгу и в порыве чувств стукнула ею по своим коленям. — Вы все еще не убились только потому, что дуракам до жути везет. А эта... да ее расплющат! Наступят и не заметят. Да вы сами и раздавите!

Очень нервирует, когда окружающие разговаривают о тебе так, словно тебя нет рядом. Аркаша насупилась.

— Она тупая, поэтому уж точно не доперла до этого, — уверенно заявил Ровен.

— Думаешь? — Тарас, о чем-то размышляя, оглаживал пальцами подбородок.

— Отказ в принятии меня в команду можно будет расценивать как факт дискриминации. По какому признаку — решайте сами, — холодно сообщила Аркаша. — Локальные акты университета исключают всякие проявления дискриминационной и иной направленности, нарушающие мои права как учащегося.

На самом деле Аркаша не знакомилась с локальными актами КУКУО, но предполагала, что такие имеются. А уж ей, начавшей почитывать нормативноправовые акты раньше запоминания таблицы умножения, не составило особого труда провести аналогию с законами обычных людей и предположить принцип работы существующей и в волшебном мире системы правил.

— А она не глупа. — Губы Тараса искривила усмешка. Столь открытый шантаж, похоже, не только позабавил его, но и помог принять определенное решение. — Будь по-твоему.

— Чего? — Выглядело так, что еще чуть-чуть и Ровен начнет извергать пламя от ярости. — Зачем она нам? Будет бельмом на глазу? Под ногами мешаться?

— Тренер, Каша не кажется сильной. — Доселе помалкивающий Джадин переместился с ноги на ногу, чиркнув подошвами кроссовок по полу. — Ненавижу слабаков. Я могу смять ее в маленький комочек одной рукой.

«Ох ты ж, перспективы не радуют». — Аркаше вдруг очень захотелось, чтобы между ней и членами чарбольной команды Сириуса оказалось с полсотни скамеек.

— Что же мы ресурсами будем зря разбрасываться? — Тарас, приняв позу супергероя, только что спасшего мир от гибели и требующего свою долю лавров, выдал: — Теньковская, ты ценишь уважение? Полагаю, да. Я уважаю ту, что прокляла меня, как женщину. Она достойна моего уважения. Тебя же я уважаю как личность. Однако если желаешь большего — хочешь уважения будучи игроком — заслужи его. Докажи, что что-то можешь.

— Плохая идея, тренер. — Грегори, видя, как при словах Тараса меняется выражение на лице Аркаши, встал между ними. — У нее голубая метка. Полукровка. Никакой магии. Она не сможет ни применить Наложение, ни блокировать чужие заклинания. Все Стопроцентные будут бить по ней в полную силу.

— Плевать.

— Пле... что? — Грегори опешил.

— Позволь девочке показать себя.

— Тренер, я не могу позволить первогодке себя калечить.

— Как ты меня назвал?

— Э?.. «Тренер»?

— Вот именно, Рюпей. Тренер здесь я. Теньковская на позицию.

— Что, так сразу? — испугалась Аркаша.

— А что, ножки тебе помассировать? Спинку почесать? Марш.

— Да! Хорошо!

— Тренер, я все-таки против.

— Рюпей, я услышал тебя, и я тебя проигнорировал. Общение оказалось весьма результативным. А сейчас включи режим сурового капитана и выстави кого-нибудь против девчонки. Один на один.

Грегори, сдаваясь, сдержанно кивнул.

— Линси, давай на площадку.

— Постой-ка, Кэп. — Ровен ловко перехватил кинувшегося в сторону площадки Роксана, грубо приобняв его за шею. — Котяра точно будет играть в поддавки.

— Не буду, — пообещал Роксан, нетерпеливо ерзая в демонских объятиях.

— Заткнись, Котяра. Кэп, дай-ка я с ней понежничаю.

— Не уверен, что тебя стоит сводить с ней.

— Рюпей, позволь шельмецу реабилитироваться. — Тарас пару раз хлопнул в ладоши. — Быстро, быстро, воодушевите старого больного меня своим потенциалом.

— Тренер, я все еще сомневаюсь в правильности решения. У Шарора и Теньковской неоднократно происходили стычки.

— Чудно.

— В каком смысле «чудно»?!!

— Девчонка без магии против демона. После стычек выглядит вполне себе бодро. Значит, живучая. Живучие нам нужны. А ты, Рюпей, брось сомневаться. У тебя не та репутация, чтобы позволять себе такие слабости. Усек?

— Да, вполне.

Удары сердца отдавались в ушах, заглушая звук дыхания и посторонние голоса. Аркаша прижимала к себе мяч, словно трепетная мать младенца, и с ужасом смотрела на своего оппонента.

Медленно облизав губы, Ровен столь же неспешно отвел с лица длинные малиновые локоны и поманил Аркашу пальцем:

— Иди ко мне, пушечное мяско.

— Рошик, ты там с ней полегче! — Роксан обеспокоено подпрыгивал на месте. — Ты смотри, какая она хрупенькая.

— Сломается — не жалко.

— Ну Ро-о-о-ошик!

— Присядь, Линси. Хватит маячить. — Тарас толкнул юношу в живот, вынуждая того бухнуться на скамью.

Рядом с диким котом примостились Грегори, не сводящий тревожного взгляда с двух фигурок на площадке, и недовольный Джадин.

— Аркаша… — Луми остановился на краю площадки и, как только дрожащая девушка посмотрела в его сторону, крикнул: — Удачи!

— Приготовься собирать свою подружку по кусочкам, Снеговик. — Ровен многообещающе хрустнул пальцами.

— Шарора, никаких ответных атак. — Тарас дернул Луми за край футболки, заставляя юношу присоединиться к остальной команде на скамье. — Блокируй ее и не дай пробраться к корзине. Теньковская, обойдешь его и хоть раз забросишь — будешь в команде. Расклад ясен?

— Вполне. — Ровен злобно нахмурился.

— Теньковская?

— Да-а-а... да.

— Уточнение, — Шани вздернула руку вверх, — а соскребать с пола Теньковскую нам тоже придется коллективно или этим займется демон?

Аркаше от ее слов резко поплохело.

— Шани, будь деликатнее. — Грегори рассержено откинулся назад и задел локтем стоящего за скамьей Плюх Плюхича. Зомби закачался. Голова, задергавшись из стороны в сторону, вконец, накренилась и со звуком мокрого шлепка отвалилась. Мычащая голова рухнула на колени капитана, а тело зомби завалилось вперед на скамью и замерло аккурат между Шани и Грегори. От платья девушки тут же отделилась черная масса, состоящая из мохнатых паучков, и, любопытствуя, облепила безголовое тело.

«Может, все это мне просто снится? — Аркаша вытерла нос кулаком, едва полностью не стерев его с лица от излишнего усердия. — Самый красочный и самый правдоподобный сон в моей жизни».

— Давай, Шмакодявка. Сколько можно ждать? Я уже начинаю плесневеть.

«Нет, не сон. Стоило хоть немного размяться прежде, чем лезть на рожон».

Мяч в ее руках был абсолютно идентичен баскетбольному. Масса, гладкость, твердость.

Перевернув ладонь, Аркаша позволила ему устремиться к полу, а затем, все еще стоя на месте, прислушалась к своим ощущениям, касаясь поверхности мяча лишь кончиками пальцев и вновь и вновь посылая его навстречу полу. Тот же баланс и привычное чувство.

Ровен принял оборонительную стойку, присев, широко расставив ноги и разведя руки в стороны.

— Пошла! — скомандовал Тарас.

Резко выдохнув, Аркаша сорвалась с места. Она предпочитала сразу использовать высокую скорость движений. Как можно скорее добраться до точки, откуда будет удобно сделать пас Коле или другому игроку (но лучше Коле) — всегда была ее первоочередной задачей. Трехочковые броски у Коли получались в режиме «один удачный на пять промахов», поэтому Аркаша намечала себе конечным пунктом трехочковую линию, которую затем Коля, приняв ее пас, мог бы легко пересечь и, оказавшись в зоне двухочковых бросков, без проблем забросить мяч в корзину.

Она была быстрой. Она была миниатюрной. Она умела вести мяч намного ближе к полу, чем делали это остальные без опаски перенапрячь ноги, постоянно находящиеся в полусогнутом положении.

Приблизившись к Ровену, Аркаша замешкалась, заметив, что он даже не смотрит на нее. Его взгляд был устремлен куда-то влево.

«Слишком легко».

Аркаша ничуть не поверила общей расслабленности демона, поэтому пошла по проторенной дорожке, дернувшись из стороны в сторону. Она была Обманкой. Обманные финты были ее фишкой.

«Общий вес тела на левой ноге. Не успеет за мной», — мелькнуло в ее голове, и, наклонившись еще ниже, Аркаша нырнула вдоль правого бока Ровена. Ничуть не опасаясь, она, уверенная, что он попросту не успеет вовремя дернуться в ее сторону, вела мяч доминирующей правой рукой.

Аркаша торжествовала. Перед ее взором раскинулась пустая площадка, а демон оказался позади...

Бабах. Сверху над мячом появилась чужая рука, и вместо того, чтобы послушно коснуться подушечек ее пальцев, мяч вновь понесся к полу и, ударившись, сменил траекторию, просочившись между ее ногами.

«Но как же?!»

Вместо того чтобы преследовать девушку, повернувшись в ее сторону всем корпусом, Ровен, не глядя, отпрыгнул назад и тут же присел еще ниже до ее уровня, вытянув правую руку так, чтобы она оказалась на траектории движения мяча. Постоянное движение, нескончаемый дриблинг, с полсотни меняющихся траекторий, а он угадал одну-единственную траекторию да еще с такого неудобного для него положения!

— А было столько гонора! — Ровен посмотрел через плечо на Аркашу, которая по инерции пробежала еще пару метров, но уже без мяча. Подпрыгнув, он свел вместе ноги, будто завершив очередную танцевальную комбинацию.

«Блокировал в самом низу, блокировал в самом низу!» — билось в голове Аркаши. Никто никогда не блокировал ее на ее же личном «низкопольном» уровне. После — да, но никогда во время обхода соперника.

— Еще раз. — Тарас поднял укатившийся в сторону мяч и, дождавшись, пока Аркаша вернется на изначальную позицию, кинул ей. — Шарора, слишком сильный удар. Уменьшаешь возможность подхвата мяча со стороны товарищей по команде.

— Сейчас моя единственная цель — не пропустить Шмакодявку дальше. — Ровен невозмутимо пожал плечами. — А в случае чего я и сам прекрасно сумею подхватить мяч.

— Сам, сам, сам. Все сам. — Тарас с размаху шлепнулся на скамью, подвинув тело Плюх Плюхича и распугав всех пауков. — Когда уже будет эта чертова командная работа?

Ровен перекатился с пятки на носки и нагнулся вперед, уперев ладони в колени. В алых глазах плескалось нетерпение.

— Второй раунд? Или спеклась?

«Было бы намного лучше, если бы рядом был Коля. — Аркаша до боли растопырила пальцы, удерживая мяч в руках. — Мы всегда акцентировали внимание на парной игре. Похоже, без него я мало что могу».

— Давай, девчонка, надери ему зад для разнообразия! — азартно прокричала Шани, размахивая руками над головой пригнувшегося Тараса.

— Что, Шмакодявка, подставить тебе зад или сама найдешь? — Ровен мерзко ухмыльнулся.

Аркаша уязвлено сжалась и с силой вдарила мячом по полу.

На сей раз ей вовсе не казалось, что она двигается быстро. Разве эта скорость может впечатлять, если Момо легко поспевает за ней?

Внезапно перед ней возникло лицо Ровена. Он вынырнул откуда-то снизу ей навстречу и остановился всего в паре сантиметров от нее, вторгнувшись в ее личное пространство. От резкой остановки его волосы полетели дальше и хлестнули Аркашу по лицу.

— Тормоз. — Ровен сложил губы трубочкой и дунул ей в лицо, атаковав обоняние нестерпимым персиковым ароматом.

«Мяч. Мяч? Где мяч?!» — Аркаша посмотрела на свои пустые руки.

— Понятия не имею, как ты сумела сбежать от ауропожирателя. — Пальцы Ровена скользнули на ее подбородок и с силой сжали, вдавившись в щеки. Придвинувшись еще ближе, он шепнул ей в губы: — Ты ведь такая медленная.

Аркаша зажмурилась, но Ровен дернул ее за подбородок, заставляя повернуть голову в сторону, и она поспешно открыла глаза.

— Видишь? — Демон потерся кончиком носа об ее ухо. — Или ты столь же слепа, как и медлительна?

На краю площадки стоял Луми. Мяч был в его руках. Когда? Когда Ровен выбил его из ее рук? Аркаша не могла вспомнить. Как она могла даже не заметить этого?

— Демон, уйди от нее!

— Рошик, не трогай ее!

— Шарора, отвали от девчонки!

Голоса Луми, Роксана и Грегори слились в один громкий вопль.

— Ой-ой, какие вы нервные. — Ровен отскочил от Аркаши и, хохотнув, обтер ладони о штанину. — Мы просто беседуем, а вы уже истерику закатываете.

— Знаю я, как ты любишь беседы вести, — пробурчал Грегори, присаживаясь обратно на скамью — он уже было вскочил, чтобы вновь заняться конфликтующими.

— Тренер, может уже хватит издеваться над Теньковской?

— Пусть сама решает. — Тарас сложил ногу на ногу и с явным удовольствием наблюдал за разворачивающейся перед ними картиной.

— Еще раз. Я уже прям горю. — Ровен провел ладонью по лицу, насмешливо глядя на Аркашу. — Как насчет форы? Я пропущу тебя. Сможешь добраться до двухочковой зоны или забросить до того, как я вновь включусь в игру — победа твоя. Если нет — пеняй на себя.

Аркаша задыхалась, боль сдавила виски. Беспомощность обволакивала ее жарким одеялом.

«Что-то не так. Я ничего не чувствую».

Ровен, продолжая удерживать на лице снисходительную ухмылку, выпрямился и, подняв руки с раскрытыми ладонями на уровень груди, будто собираясь сдаться, повернулся к ней левым боком, освободив дорогу к корзине.

Аркаша начала бежать на автомате. Ее движения были неуклюжи и замедлены. Она это знала, но ничего не могла с собой поделать. Еле-еле проведя мяч мимо Ровена — при желании тот мог выбить его из ее рук, всего лишь вытянув вперед руку, — Аркаша побежала к корзине. Воздух вокруг нее как будто сгустился. В глазах все поплыло.

В этом зале не было Коли — того единственного человека, для которого она хоть что-то значила. Что будет, если она все-таки доберется до корзины? Что? Баскетбол любил Коля, а ей нравилось то, что любил Коля. Но его здесь не было. Что же теперь должно нравиться ей? Зачем она бежит? Зачем ведет этот мяч?

Бег сменился шагом, но Аркаша продолжала дриблинг.

«Если завершаешь дриблинг, должна сделать бросок или передать пас, а иначе зафиксируют нарушение, — мелькнула в голове сухая, как пустынный песок, мысль. — Но для чего?»

«Хочешь к нам в команду? — однажды спросил ее Коля. — Ты ведь ушла из спортклуба? Я видел, как ты бегаешь. Петляешь, как трусливый заяц. То, что нужно. Будешь дурить наших противников».

«Мне неинтересно». — Аркаша просматривала список предметов, которые предлагала для изучения школа искусств, что располагалась по соседству с их школой. Нужно было выбрать что-то особенное, где ее успехи заставили бы тетю Олю обратить на нее свое драгоценное внимание. Поэтому юноша, стоявший над ее душой и с раздражающим упорством продолжавший заглядывать через ее плечо в список, выводил девушку из себя.

«Баскетбол — очень яркий вид спорта, — заметил юноша, глядя, как она рисует миниатюрные солнышки напротив некоторых предметов. — Старания вознаграждаются впечатляющей игрой. А ты упорная, я знаю. Поспрашивал тут малость».

«Ты сталкер, что ли? — Аркаша, не трудясь изображать вежливость, злобно посмотрела на него. — Чего преследуешь меня?»

«Пошли к нам в команду».

«Нет».

«Баскетбол достоин солнышка, которым ты отмечаешь то, что тебя заинтересовало. Даже двух солнышек. А может, и трех».

«Я просто должна выделиться, засиять, как сияет солнце. Должна быть заметной».

Вопреки ее ожиданиям, Коля не засмеялся. Он серьезно кивнул и ухватил ее за плечи.

«Будешь стараться — засияешь».

Аркаша сжала зубы.

«И тогда она меня заметит?»

Коля не стал спрашивать, кого Аркаша имеет в виду. Он просто снова кивнул.

«И тогда она точно тебя заметит».

Как можно было забыть об этом? Аркаша сделала еще пару шагов и, едва ловя ртом воздух, опустилась на колени.

Баскетбол никогда не был ее спасением. Он был всего лишь очередным средством, с помощью которого она хотела заполучить любовь тети Оли.

«Теньковская, кто поддержит тебя на церемонии награждения?» — спрашивали ее, когда ее работы — маски из папье-маше — признали лучшими.

«Тетя».

Но тетя Оля так и не пришла на церемонию.

«Теньковская, кто будет болеть за тебя на соревновании по танцам?»

«Тетя».

Тетя Оля так и не явилась в тот день.

«Теньковская, призы за первые три места за конкурс поэм участникам будут вручать их родители. У тебя, между прочим, первое. Кто будет вручать тебе приз?»

«Тетя».

На церемонии награждения приз ей вручала мама участника, занявшего второе место.

Стать для тети чем-то большим — жалкий, но такой привычный смысл жизни. Аркаша никогда не задумывалась о вещах, как о том, что может вызвать в ней искрений интерес. Нет, она обращала внимание лишь на их полезность для ее жизненной установки.

Нравится ли ей ощущение мяча в руках? Вид корзины, в который она могла бы забросить этот мяч? Нравится ли ей чувство, которое возникает после? А разве теперь в этом есть какой-то смысл? Тети Оли больше нет рядом. Все эти годы Аркаша выбивалась из сил, но ее старания не оправдывали себя. А теперь даже эти поползновения бессмысленны. Зачем бежать? Зачем стараться? Ради кого?

— Отчаяние пахнет зефиром. — Ровен опустился на корточки рядом с ней и, положив руку на мяч, лежащий у ее колена, шумно вдохнул. — Сдаешься? Я чую боль. — Демон сладко зажмурился и потянулся вперед, уперев ладони в пол. — Ты пустеешь, как дырявый таз с водой. Пока ты не стала совсем полой, я пригублю чуть-чуть твоей жизненной силы?

Аркаша равнодушно взирала на свои колени, когда обжигающе горячие пальцы коснулись ее губ, огладили их и замерли на щеке. Ровен повернул ее лицо к себе. В его глазах плясали хищные огоньки — ненасытность заблудившегося в пустыне путника, узревшего вдалеке манящее великолепие оазиса.

Неожиданно голова Ровена резко ушла вниз. Лоб чиркнул по Аркашиному плечу.

— Чего это ты удумал? — грозно спросил возвышающийся над Ровеном Грегори, продолжая нещадно давить пятерней на демонский затылок.

— Черт бы тебя побрал, очкастый! — прорычал Ровен. — Она сама виновата. Словно к накрытому столу приглашает!

— А ты держи себя в руках, Шарора, — любезно посоветовал ему Грегори, усиливая напор на юношеский затылок.

Аркаша отползла в сторону и медленно поднялась на ноги. Грегори отпустил Ровена и обеспокоенно спросил:

— Ты как? Порядок?

— Не хочу...

— Что?

— Не хочу быть здесь.

— Теньковская?

— Забей, очкастый. — Ровен сосредоточенно массировал пострадавший затылок. — Она не в себе. Поломанная кукляшка.

Аркаша отступила от них и наткнулась спиной на Луми.

— Как ты себя чувствуешь? — Снежный мальчик протянул руку, чтобы коснуться ее плеча, но она стукнула его по запястью.

— Не трогай меня! Я не хочу здесь быть.

— Не сдавайся. Это всего лишь одна попытка. Нельзя сдаваться после одной неудачи. Пробуй еще!

— За… замолкни! — Аркаша толкнула Луми в грудь и побежала к двери.

«Бессмысленно. Все потеряло смысл. Все бессмысленно, соплячка».

— Психичка! — донесся до ее слуха вопль Шани.

Здание, похожее на огромный стеклянный муравейник, наполнялось криками ужаса.

Упиваясь раздираемой изнутри злостью на саму себя и свою бесполезность, Аркаша шла по тропинке, не замечая ничего вокруг. Только когда на ее пути выросло внушительное строение с поблескивающими рамами, обрамляющими каждый кусочек стекла, она очнулась, гоня прочь разрушительные думы.

Приблизившись к табличке с надписью «бассейн», Аркаша настороженно прислушалась к воплям внутри здания и среагировала как раз вовремя, чтобы увернуться от широких вращающихся дверей, из которых внезапно начали выбегать студенты в купальниках и плавках.

«Макки!»

Аркаша сорвалась с места и ловко выцепила из толпы блондинистую девчонку, из всей оравы голосящую меньше всех.

— Что случилось?

— Ужас, ужас, ужас! — Девчонка бледнела, краснела и напоследок покрылась зелеными пятнышками. — Не ходи туда. Там ужас!

— Какой ужас?

— Русал с севера! НАСТОЯЩИЙ!

— Неправда.

— Правда, правда!

Аркаша отпустила девчонку и кинулась к дверям. Двигаться против течения — задача не из легких, а бежать против движения паникующей толпы — практически невозможно.

Чертыхнувшись, Аркаша спрыгнула с плиток дорожки и побежала по траве, внимательно всматриваясь в мутные стеклянные стены. Уловив блеск водной глади, она затормозила и пошарила взглядом по стеклянным блокам. Заметив приоткрытую раму у самой земли, Аркаша пнула по ней ногой, но, не добившись никакого эффекта, уцепилась за верхний край рамы. Надавив на стекло подошвами кроссовок, девушка напряглась, пытаясь затолкнуть стеклянную пластину внутрь. В прыжке получилось лучше. Рама заскрипела, пластина открылась, Аркаша вкатилась в помещение и рухнула на мокрый пол, ушибив копчик.

Вместо стойкого запаха хлорки, с которой неизменно ассоциировался любой бассейн, помещение с высоким потолком наполнял легкий аромат, будто источаемый самим морем. По водной глади скользили блики. Тишина отдавалась в ушах болезненным звоном.

Всего в паре метров от нее бледный, как смерть, Маккин сидел на полу, прижимаясь спиной к стене и закрывая ладонями лицо. Сквозь его трясущиеся пальцы проглядывалась паутинка злосчастного клейма Седны.

Скользя и ежесекундно шлепаясь коленями в лужицы, Аркаша добрела до русала и без сил опустилась рядом.

— Макки. Макки. Что же такое? Макки! — Девушка положила ладонь поверх пальцев юноши и вздрогнула: кожа была ледяной — почти как у Плюх Плюхича.

— Ты вовремя, сладкая. Хотя к самой эффектной части представления все-таки опоздала.

На одной из стартовых тумб на краю бассейна сидел, согнув ноги и прижав пятки друг к другу, помощник старосты Денеба Томас Багро. Двигая согнутыми ногами вверх-вниз, словно бабочка крыльями, юноша качался на тумбе и, судя по широкой улыбке, пребывал в наипрекраснейшем расположении духа.

— Это ты. — Аркаша поднялась и, перешагнув через ноги Маккина, закрыла его собой.

— Это я! — закивал Томас, приподняв футболку и шумно почесав стройные бока.

— Из-за тебя они узнали о Маккине. — Аркаша почти захлебывалась от ярости.

Не прошло и получаса, а она снова погрязла в пучине абсолютного бессилия.

— Несправедливое обвинение. — Томас хитро прищурился и, откинувшись назад, кувыркнулся с тумбы. — Я всего лишь пришел понаблюдать за занятиями в секции бассейна. Хобби у меня такое: наблюдать.

— Врешь!

— Отнюдь.

Порыв ветра смахнул лежащие на плечах Аркаши локоны. Томас вмиг оказался рядом и повалил девушку на пол.

— Закончим то, что начали ранее? — Демон уселся на ее ноги и поставил локти по обе стороны от ее шеи.

Приторно сладкий запах. Гадко, гадко, гадко.

Аркаша переместила голову в сторону и впилась зубами в мягкую демонскую плоть у самого локтевого сгиба.

— Больно же. Какая шалунья. — Томас весело хмыкнул и ткнул указательным пальцем в Аркашин лоб, фиксируя ее голову на месте. Влага с пола начала впитываться в футболку, утяжелять волосы, холодить затылок.

— По-моему, Багро, ты оседлал учащегося не своего факультета.

Что бы ни случилось ранее, голос Грегори в звенящей влажной тишине показался Аркаше хором тысячи небесных ангелов.

— Рюпей! — деланно радостно вскричал Томас, вскакивая с Аркаши. — Не ожидал, что сюда явятся так скоро. Ах да, — искры злобы скользнули по краю алой радужки, — как же я не подумал. Спортзал Сириуса расположен ближе всех к зданию бассейна. О, Шарора, и ты тут.

Ровен, стоящий прямо позади Грегори, окинул Томаса мрачным взглядом с головы до ног, как будто примериваясь к объемному мусорному мешку, который следует как можно быстрее выкинуть.

— Полагаешь, вина лежит на мне? — удивился Томас. — Не от меня все бежали, совсе-е-ем не от моей симпапулечной персоны.

Грегори быстро глянул на тихого Маккина.

— Вот именно. — Томас прищелкнул пальцами. — Русал с севера. Знал, что в ряды Сириуса затесался паразит?

— Нет, — вынужден был признать староста.

— Беда, — посочувствовал демон. — Как будешь выкручиваться?

«Выкручиваться? Я тебе покажу, как я буду выкручиваться!»

Аркаша, продолжавшая лежать на холодном полу, притянула колени к груди и в следующий миг выбросила ноги вперед, врезав Томасу чуть пониже колен.

Томас изумленно вытаращил глаза и, взмахнув руками, пошатнулся. А Аркаша, вскочив, отвела ногу назад, особо не целясь и надеясь лишь, что удар придет по какой-нибудь очень чувствительной части демонского тела.

— Ополоумела?!

Руки Грегори крепко вцепились в ее талию, предотвращая удар. Приподняв Аркашу, юноша скинул ее в воду.

Оттолкнувшись ногами от дна, девушка немедленно всплыла и, барахтаясь и отплевываясь, уцепилась за край бассейна.

— Суровые у тебя методы, господин староста. — Томас потер ушибы.

— Избегаю конфликтов. Тебе тоже советую. Не думаю, что Владлену захочется объясняться за твое поведение перед Великой Верхушкой.

— Я безвинен, Рюпей. Чище меня лишь только что выпихнутые из утробы младенцы.

— Так я тебе и поверил.

— Не груби, Рюпей. И насчет Великой Верхушки, объясняться, полагаю, придется тебе. Русал — твоя забота.

— Вкусим сладость этой чести вместе. — Грегори, не обращая внимания на убийственные взгляды Аркаши, сделал приглашающий жест в сторону выхода. — Давай, Багро, продемонстрируем руководству нашу взаимную приязнь.

Томас кисло улыбнулся и нехотя потащился за Грегори. Проходя мимо странновато тихого Ровена, он поинтересовался:

— Передать от тебя что-нибудь Владлену? Он будет счастлив получить пару ласковых от братика.

— Передай ему мои обычные «ласковые» пожелания.

— Ты такой неприветливый, Ровен. На первом курсе был совсем другим. Зря оставил Денеб. Сириус тебя ослабляет.

— Пошел ты.

— Уже топаю. В процессе, так сказать. — Отсалютовав Ровену и послав Аркаше воздушный поцелуй, Томас нырнул в темноту коридора.

Выбравшись из бассейна, Аркаша вернулась к Маккину, присела подле него и уткнулась лбом в его плечо.

«Что же теперь будет?»

— Эй, Шмакодявка.

Аркаша открыла глаза и с ненавистью уставилась на Ровена, посмевшего приблизиться к ней и к Маккину.

— Знаешь, кто он?

— Русал с севера.

— Знаешь, что это значит?

— Что все ошибаются насчет него.

— Тебе не страшно держать в объятиях убийцу?

— Мы все звери. — Аркаша обвила руками безвольную руку русала в попытке передать ему хоть капельку тепла. — Мы все чего-то недостойны. Нас всех стоит опасаться. Нет большей жестокости, чем искать жестокость в других.

В полной тишине прошла минута, вторая. А Ровен все стоял и смотрел на нее. Его лицо не выражало абсолютно ничего, поэтому Аркаша тоже смотрела на него в ответ, постепенно погружаясь в усталую дрему.

Когда она совсем расслабилась, на ее мокрую голову опустилась ладонь, пальцы грубо нырнули вглубь, пробираясь сквозь спутанные влажные пряди. Аркаша зашипела от боли.

«Сколько можно?! Прекратите!»

— Тихо ты... — Ровен свободной рукой ухватил ее за горло, чтобы она особо не трепыхалась.

Мгновенный жар, а затем демон без предупреждения отпустил ее и быстрым шагом устремился к выходу.

Аркаша потрогала волосы. Сухие. Посиди она с мокрыми волосами еще с полчасика и наверняка подхватила бы простуду.

«Момо грешит альтруизмом? Где-то сдохнет что-то вечное».

— Аркаш... — Русал издал тихий стон.

— Тс-с... не двигайся. — Она осторожно погладила Маккина по волосам.

— Они знают. Аркаш, они знают.

Аркаша куснула губу и отвернулась.

Минут через десять в здание бассейна явился сам Евгеник Скальный. Попросив Аркашу подождать в холле, директор, пугая непривычным для него суровым молчанием и не показывая ни намека на страх, помог русалу встать и отправил его в раздевалку.

Аркаша караулила у выхода и, когда Скальный и Маккин показались в холле, бросилась к ним.

— Подожди, — Маккин перехватил ее, не давая добраться до директора, — выслушай меня.

— Макки...

— Мне так жаль. — Русал положил руку на ее затылок и на мгновение прижал ее к себе. — Мне очень понравилось быть с тобой. Жаль, что это была мимолетная радость.

Юноша снял с себя кофту и накинул на плечи продрогшей Аркаши.

— Прощай.

Она так и не нашла слов, а лишь смотрела, как Маккин, опустив голову, словно прокаженный, следует за Скальным.

В комнате к Аркаше подскочил Гуча, у которого шерсть стояла дыбом от расстройства и беспрестанного беспокойства.

— Ты знала?

Кивок.

— Ну что же ты... — Скунс удрученно вздохнул. — Это было очень опасно.

— Он безобидный. Был.

Аркаша упала на кровать и заорала в подушку. Это был плохой день. Плохой мир, плохие нелюди, плохая, ни на что негодная она.

Никто из них не пошел на ужин. Аркаша лежала на кровати и говорила без передыха. Гуча, примостившись у ее щеки и положив лапки на ее голову, просто слушал. А девушка, захлебываясь собственным прерывистым дыханием, рассказывала ему о своем прошлом: о жизни с тетей Олей, о своих хитростях и стратегиях, о разочарованиях и постоянной тихой злобе, живущей где-то глубоко внутри.

А потом, вцепившись зубами в наволочку, Аркаша погрузилась в тревожный сон.