Страна Свободных Джиннов (СИ)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ: ПОСЛЕДНЕЕ ЖЕЛАНИЕ ХОМЫ

«Теперь я знаю, что буду писать. Я видел Халимар на Эване. Счастливую и смеющуюся. Больше никто из ныне живущих людей не удостаивался такого зрелища. Я должен рассказать всем, что я видел».

— А стоит ли? — подслушала мысли Хомы Халимар. — Зачем показывать это миру? У мира есть другие заботы.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего конкретного. Но, глядя на обилие разноцветных лоскутков на улицах, можно предположить, что миру нет никакого дела до лох-несского чуда и до меня, девушки-джинна!

— Я не соглашусь с тобой! Это все — суета, а чудеса будут вечно. Как и ты, Халимар. Ты — самое большое чудо.

— Никакое я не чудо! Я самая обычная девушка-джинн.

— А Эван — самый обычный бронтозавр. А если вас объединить, то получится самая необычная картина.

— Ты помнишь, как выглядит Эван? Может, слетаем еще раз в Шотландию? За вдохновением!

— Ты права. Тебя я смогу нарисовать в любой момент, пока ты здесь. А вот Эвана, когда ты улетишь, я больше не смогу увидеть.

— А если я улечу, и ты не успеешь закончить картину? Кто же тогда будет тебе вместо меня позировать?

— Никто. Во-первых, у меня полно эскизов. Во-вторых, у меня уже есть готовая картина. А в-третьих, я вижу тебя, даже когда закрываю глаза.

— Но с закрытыми глазами рисовать неудобно, — заметила Халимар.

— Ну, что ж, тогда я буду смотреть на картину.

— Чудесная картина! Мне очень нравится. И совсем не видно, что ты бессовестно передрал сюжет у своего коллеги!

— Ничего я не передрал! Какой у него сюжет? У него просто «Ковер-самолет». А у меня — «Хома и Халимар летят в Шотландию».

— Хома! Ты настоящий художник! Я уверена, что если бы ты выставил это на продажу, отбоя не было бы от желающих приобрести.

— Я ни за что не соглашусь с ней расстаться! — твердо сказал Хома.

— Не хочешь продавать — подари кому-нибудь. Какому-то музею, театру, кинотеатру, школе! Все равно, кому! Главное, чтобы люди видели это! — настаивала Халимар.

— Может быть, когда-то я подарю ее, а может, даже и продам. Мне не нужно материальное подтверждение того, что ты есть в моей жизни. Но пока я хочу, чтобы картина оставалась в этой комнате.

— А как же слава, признание? Ты хотел этого.

— Хотел! Я хотел, чтобы на меня не смотрели, как на неудачника. Хотел нравиться девушкам. Хотел иметь много денег.

— А сейчас?

— А сейчас мне все равно, кто обо мне что думает. Главное, чтобы ты восхищалась моими картинами. Мне это приятно.

— Ой, Хома! А мне как приятно это слышать! Я восхищаюсь твоими картинами, не побоюсь этого слова. А тобой я восхищаюсь еще больше! И чтобы полет в Шотландию не остался твоим единственным шедевром, полетели туда снова! Эвана срисовывать с натуры.

— Полетели! Только не очень быстро: полет сам по себе приятен, а не только конечная его цель, — вспомнил Хома слова Халимар.

— Наконец-то ты это понял, — обрадовалась Халимар.

Туфля стала медленно увеличиваться до размеров небольшой лодки.

— Садись, Хома! Пристегни привязные ремни! — скомандовала Халимар.

— Что-то новенькое! Раньше здесь этого не было! — заметил новшество Хома.

— А еще раньше и тебя не было.

— Тебя тоже когда-то не было, хоть ты и будешь жить вечно, — напомнил Хома.

— Это очень странно! Если я буду жить вечно, значит, я должна была бы быть всегда. Что-то не так. Где я была, когда меня не было?

— Наверное, там же, где и я. Летали бестелесными во Вселенной и ни разу не столкнулись…

— Лбами, — подсказала Халимар.

— Лбами, — повторил Хома. — У нас тогда просто лбов не было, а так бы обязательно столкнулись. Не может быть, чтобы мы с тобой раньше не встречались. Мне кажется, я знаю тебя давно, еще до того, как родился, — задумчиво сказал Хома. — Халимар!

— Что, Хома? — с надеждой спросила девушка.

— Только никакого воровства! Высади меня где-то у супермаркета, я куплю нам что-то поесть в дорогу.

— Ах, оставь! Я тебя сама накормлю. У тебя осталось только четыре желания. Не буду же я их забирать у тебя из-за какого-то угощения в лодке!

— Но забирала же! — напомнил Хома.

— Тогда я это делала специально, чтобы заставить тебя действовать решительно. А сейчас… Я хочу, чтобы ты приберег желания для чего-то важного, — сказала Халимар.

— Так я уже стал художником, — вспомнил Хома. — Мое желание исполнилось.

— Исполнилось, исполнилось, сообразительный господин мой.

Лодка стремительно мчалась в Шотландию. Сегодня учебник географии не понадобился. Хома уже запомнил, как называется ее столица. А больше ему и не надо знать: все, что будет интересно, можно спросить у Халимар. Она все равно болтает без умолку.

— Не болтает, а разговаривает. Наслаждаюсь речевой деятельностью. Скоро я вернусь в Страну Свободных Джиннов, там не очень-то поговоришь. Им лень рот открыть, только думают. Я понимаю, что потребность в языке отпадает, когда твои мысли читают. Но иногда так приятно слышать звуки!

— Так говори и там! Кто может тебе запретить? У вас же свободная страна, — подсказала Халимар.

— Да! Как я сразу до этого не додумалась? У нас же свободная страна! Захочу — и буду говорить. А еще я петь там буду! «Девушка Прасковья из Приднестровья…»

— А другие песни ты знаешь?

— Знаю, конечно. Но это первое, что в голову стукнуло.

— Хорошо, что не кирпич, — пошутил Хома.

— Шутник. Вылезай, приехали. Эван! Эван! — громко закричала Халимар, так, что эхо отозвалось в горах.

Хоме тоже захотелось громко закричать, услышать, как эхо отразит его голос.

— Халимар! — громко крикнул он, сложив у рта ладони. — Халимар! Я люблю тебя, Халимар!

И горы Шотландии повторили за ним: «Халимар! Я люблю тебя, Халимар!»

Возвращались поздно. Остановились недалеко от дома. Был восхитительный летний вечер. Теплый и ароматный, наполненный цветением каких-то деревьев.

— Давай посидим, — предложила Халимар.

Сели на скамейку в старом дворике, смотрели на окно комнаты Хомы.

— Хома, — нарушила тишину Халимар. — У тебя осталось только четыре желания. Четыре желания — и я умчусь в Страну Свободных Джиннов.

— Ты очень хочешь туда? — спросил Хома.

— Конечно. Все джинны этого хотят. Там прекрасно! Ты был там, сам знаешь.

— Я хочу загадать желание прямо сейчас, — решительно сказал Хома.

— Да? Ты хорошо подумал? Помни: у тебя осталось только четыре, — предупредила Халимар.

— Я хочу, чтобы ты была свободной! — твердо сказал Хома. — Такое мое желание.

— Ты освобождаешь меня, Хома?! Ты хочешь, чтобы я умчалась от тебя в Страну Свободных Джиннов?!

— Мне повторить четыре раза?

— Нет. Не надо. Я пойду соберу свои вещи.

Халимар легко вбежала по ступенькам на третий этаж. Ключей у нее не было, но дверь послушно распахнулась перед ней. На девушке был темно-зеленый наряд из шелка: шаровары и блуза с пышными рукавами. А когда спускалась по лестнице вниз, была уже в платье и светлой трикотажной кофточке с пуговицами впереди.

— Моего здесь ничего нет. И дом не мой. И дети не мои, — грустно сказала Халимар, очень убедительно изображая персонаж Голди Хоун.

Вдруг зазвучала печальная музыка из фильма «За бортом».

— А ты тот самый потнючий плотник, который меня терпеть не может, — продолжила свое выступление Халимар.

— Я люблю тебя, Халимар, — тихо сказал Хома.

Он мог бы и не говорить этого, девушка читала это в его мыслях.

— Я люблю тебя, Халимар, — снова повторил он.

Музыка прекратилась. Наряд Халимар мгновенно сменился на прежний.

— Ты любишь меня, Хома? — недоверчиво спросила Халимар. — Ты любишь меня, Хома, и позволяешь мне улететь?

— Да, я люблю тебя, Халимар, и хочу, чтобы ты была свободной. И перестань дурачиться! Давай простимся, как люди.

Внезапно по щеке девушки покатилась слеза. Хома подошел к Халимар близко-близко и обнял ее за плечи. Обнял, прижал к себе, уткнулся лицом в ее мягкие волосы. Дышал глубоко, чтобы напоследок насладиться любимым ароматом.

— Прощай, — решительно убрал руки с плеч девушки.

— Прощай, Хома, — печально произнесла Халимар. — Я никогда тебя не забуду.

Она отошла на несколько шагов от Хомы. Туфля ее стала медленно увеличиваться, наконец, стала размером с небольшую лодку и остановилась.

Лодка с Халимар поднялась в воздух.

— Не грусти, Хома! Рано или поздно это должно было случиться! — Халимар отправила Хоме прощальный воздушный поцелуй. — Прощай!

Золотая лодка поднималась в небо. Халимар, его любимая Халимар улетала от него в свою счастливую вечную жизнь. Она выйдет замуж, нарожает кучу маленьких джиннов. А самого старшего назовет Хомой. Будет единственный в Стране Свободных Джиннов джинн по имени Хома.

«Прощай, любимая! Я всего лишь маленький человек, встретившийся тебе в твоей вечной жизни. Скоро ты забудешь меня. Что моя жизнь по сравнению с вечностью?»

Хома почувствовал, что ему стало трудно дышать. Никогда еще ему не было так тяжело. «Может быть, я умираю?» — подумал он. Вспомнил бабушку, с которой не успел попрощаться. Она умерла, когда он учился на третьем курсе. Вспомнил родителей, осиротивших его одновременно. Когда родители погибли, Хоме было всего пять лет. «Мужчины не плачут», — твердила ему бабушка, потерявшая в тот день дочь и зятя. И он не плакал. Папа не справился с управлением на скользкой зимней дороге. Его машину вынесло на встречную полосу и бросило под колеса огромного «КАМАЗа». Папа спешил отвезти маму в город, в больницу. У нее отошли воды. Так они и погибли все вместе, в один миг: мама, папа и неродившийся братик Хомы.

«Мужчины не плачут», — сказала бабушка Сереже. И он не плакал. Смотрел с каменным лицом, как засыпают могилу родителей, и не плакал. Все вокруг плакали, чужие люди рыдали. А он прижимался к бабушке и молчал. Люди плакали, глядя на застывшего от горя ребенка.

Внезапно Хома почувствовал, как слезы потекли из его глаз. Он не оплакал родителей, брата, бабушку. Тогда он не уронил ни слезинки. Слезы камнем лежали на его сердце, давили его. Запоздалые рыдания вырвались из его груди. Он вновь почувствовал себя маленьким мальчиком, пережил трагедию, обрушившуюся на него в пятилетнем возрасте.

Теперь дышать стало намного легче. Как будто тяжелый камень, давивший его много лет, свалился. Хома сел на скамейку, где целую вечность назад сидела Халимар. Нежно провел рукой по деревянной доске.

Кто-то бесшумно подошел сзади и закрыл ему руками глаза. Эти дивные пальчики он узнал бы и через тысячу лет.

— Хома! Ты плачешь, Хома? — на скамейку рядом с ним опустилась Халимар. — Вытри нос!

Халимар протянула ему носовой платок. Хома послушно высморкался. Платок куда-то исчез, как будто растворился.

— Халимар! Ты вернулась ко мне!

— Конечно! Я теперь свободный джинн! Где хочу, там и живу! Ты же освободил меня. Я могу жить здесь хоть сто лет. Ты рад?

— Не знаю, буду ли я рад, когда стану дряхлым стариком, но сейчас я рад безумно! Я чуть не умер от горя, когда ты улетела! — признался Хома.

— Пошли домой, — предложила Халимар.

— Пошли, — согласился послушно Хома. — Я так устал! На меня так много всего навалилось сразу, и горе, и радость. А я всего лишь человек.

— Пойдем, любимый! Хотя ты мне больше не повелитель, я буду послушной, как прежде, — кротко сказала Халимар.

— С трудом, но верю, — сказал Хома. — И что мы будем делать дома?

Они поднялись по крутой лестнице на третий этаж и вошли в квартиру.

— Ты будешь спать, а я буду оберегать твой сон, — пообещала Халимар.

— А от кого его оберегать? Разве нам что-то угрожает?

— Надеюсь, что нет. После того, что случилось с Ибрагимом, он уже никогда не будет меня похищать. Может, у тебя есть тайные поклонницы, которые будут пытаться тебя украсть?

— Нет! — засмеялся Хома. — Никого у меня нет и никогда не будет. Мне нужна только ты.

— Ты абсолютно уверен в этом?

— Аб-со-лют-но!

— Тогда тебе придется купить новый диван. Спать с тобой на этой рухляди я не собираюсь, а в бутылке ночевать сегодня я тоже не хочу. Ведь я теперь свободный джинн!

— Халимар! Так поздно не работает ни один мебельный салон. Может, поспишь сегодня со мной на этом стареньком диване?

— Ни за что! Каким ты был, Хома, таким и остался. Тебя ничему не научило общение с джинном.

Внезапно посреди комнаты появился белый диван. Он занял все свободное место между продавленным диванчиком Хомы и старым комодом.

— Халимар, почему ты не сделала это раньше? — удивился Хома.

— Это мое, — указала на белый диван Халимар. — А это — твое. Теперь ты мне не господин и повелитель, мы просто добрые соседи.

— Соседка! А можно, я приду к тебе сегодня в гости? — робко спросил Хома.

— Конечно! Конечно, приходи. Можешь сделать это прямо сейчас. Немедленно!

Хома прыгнул на белый диван. Откуда-то с потолка на него свалилось легкое одеяло. На голову упала подушка.

— Ты теперь всегда будешь со мной? — шептал Хома на ушко Халимар. — Ты не будешь убегать от меня в свою бутылку?

— Буду! Если ты будешь мне мешать спать! Закрывай глаза и спи. Мне завтра рано вставать.

— Вот как? А зачем тебе рано вставать? Признавайся! — потребовал Хома.

— Я хочу осуществить свою мечту. Буду писать учебник по джиннологии. Теперь я свободный джинн, могу делать все, что захочу. И еще я должна устроиться на работу.

— А работа тебе зачем? — удивился Хома. — Ты же можешь наколдовать себе все, что угодно! Зачем тебе работать?

— Просто так. Я не могу сидеть в четырех стенах. Я хочу общаться с людьми, — объяснила Халимар.

— И кем ты можешь работать? — спросил Хома.

— Вопрос поставлен неправильно. Я могу работать, кем угодно. Вопрос в том, кем я захочу быть. Я подумаю об этом утром, после того, как получу свой долгожданный кофе в постель.

— Слушаю и повинуюсь, моя госпожа! Ты хитрая, знаешь, что, даже исполнив твои тридцать три желания, я не улечу от тебя никуда.

— Я не только хитрая, — сонно сказала Халимар. — я еще и потрясающе красивая и невообразимо умная девушка.

Халимар крепко уснула в объятиях Хомы. Хома поцеловал то, что оказалось у него рядом с губами (а это был нос девушки), и тоже крепко уснул, счастливо улыбаясь.

Когда Хома утром проснулся, Халимар возле него не было. «Чего она вскочила так рано?» — подумал он.

— Наконец-то! — воскликнула девушка. — Долго мне еще ждать мой завтрак в постель?

Она сидела перед зеркалом, которого раньше в комнате не было, и причесывалась. На ней был голубой кружевной халатик и золотые туфельки с загибающимися кверху носками.

— О завтраке мы не договаривались, ты говорила вчера только о кофе, — вспомнил Хома.

— Не ленись, Хома! Вчера клялся в вечной любви, когда я улетала, а сегодня не хочешь завтрак приготовить. Если ты будешь так себя вести, я буду улетать от тебя в Страну Свободных Джиннов каждый день, — пригрозила Халимар.

— Я согласен! Только и возвращайся тоже каждый день! Бегом в постель! Я принесу тебе завтрак.

— Я передумала, — сказала Халимар и сбросила халатик.

Хома закрыл глаза. Ему больно было смотреть на такую красоту. Халимар забралась к нему под одеяло. На ней сейчас были только золотые туфельки.

— Халимар, — шептал Хома, — я сейчас умру от счастья…

— Я сама тебя сейчас убью, Хома! Я так долго ждала. Я больше не твой джинн, я твоя Халимар… Я твоя, Хома…

И Хома сделал то, что на его месте сделал бы любой нормальный мужчина.

Потом они долго лежали, обнявшись.

— Хома! Ты жив?

— Кажется, жив.

— А я умерла и снова ожила, — призналась Халимар.

— Мы теперь всегда будем вместе? Ты не умчишься от меня в свою свободную страну?

— Зачем лететь в заоблачную страну, когда мое счастье здесь? Я люблю тебя, Хома. Я буду любить тебя вечно.

— Я тоже люблю тебя, Халимар. Я буду любить тебя до самой смерти.

— Ой, Хома! Ты снова оживаешь!

— Халимар! Когда ты станешь серьезной? Ты шутишь даже в самый неподходящий момент!

— Хома, я снова хочу умереть и ожить в твоих объятиях! — потребовала она.

— Слушаю и повинуюсь! — ответил он.

В тот день Халимар так и не приступила к написанию учебника. Хома и Халимар просто не вылезали из постели.

И снова пришел восхитительный летний вечер, наполненный цветением каких-то деревьев. А Хома и Халимар так и не смогли оторваться друг от друга.