Странные люди

Часть 5. Охота

Часть 5. Охота

План Елизару не нравился.

Категорически.

Хотя бы тем, что ни Лялечкин, выразивший готовность участвовать, не ради зачёта по практике, но потому что оно жуть до чего интересно, ни сама Елена не понимали, с чем предстоит иметь дело. Да, мир не тот, чтобы тварь совсем уж разжирела, но… как давно она здесь? Точку перехода открыли лет двадцать тому, когда мир стабилизировался, но… точки могли открываться и стихийно.

- Это опасно, - в который раз повторил Елизар, но на него смотрели две пары глаз, причем с удивлением и непоколебимой верой в его могущество. – Я даже не уверен, что справлюсь сам… хотя в прямом столкновении Чёрная вдова не так и опасна…

У неё нет выводка Костяных гончих, которыми обзавелся бы Ткач.

Или пары дюжин теней, как у Кукольника.

Или…

В общем да, из всех высших тварей Чёрную вдову можно было считать самой безобидной, но… но это же ещё не повод!

- Мне… - робко заметил Лялечкин. – Очень нужны новые впечатления.

- Предыдущих мало?

Распластанный на столе труп, как по мнению Елизара, был вполне себе мощным впечатлением. Но Лялечкин вздохнул и произнес:

- Я… тогда… на практическом… я поднялся на ступень… просто не сразу понял. А при прорыве… у творца… важны эмоции, которые он испытывает.

Твою же ж…

- Они запечатлеваются… и для развития нужны такие же, но более сильные.

- Это он о чём? – уточнила Елена, поднимая тонкий длинный волос. Пинцетом, само собой… а ведь личинки росли быстро.

- Он из творцов… художник.

- Художник-некромант?

- Похоже, теперь да… творцы… творят. Сложно объяснить. Главное, что они в творения вкладывают частицу силы.

- И эмоциональную составляющую. Как бы отпечаток личности, - Лялечкин склонил голову. – А подержите, пожалуйста, вот так… именно благодаря этому у истинных творцов и получаются особые… картины, статуи… влияющие на восприятие обычных людей. Мы несём и открываем взору прекрасное…

С прекрасным Лялечкину будет сложно.

- Обычно творцов отправляют в миры, где можно набраться впечатлений и на них поднять свою силу. Ну и потом впечатления остаются. И передаются.

- А ему не повезло.

- Сначала я тоже так думал, но… - Лялечкин рисовал и очень быстро. – Но теперь убеждён в обратном. Искусство последних десятилетий стало статичным… и пусть в работах отслеживается индивидуальность, но в совокупности своей они повторяют друг друга. Словно эхо… и с одной стороны прекрасного в мирах становится больше. С другой… опускайте.

- В общем, теперь ему надо перебить одни эмоции другими…

- И я хочу перебивать! Напротив, я уверен, что только сейчас обретаю индивидуальность! И я хочу посмотреть на это существо! Живым! Никто никогда не запечатлевал некроманта за работой! – глаза Лялечкина горели жаждой творчества.

И как-то так горели, что Елизар поёжился.

- А я просто хочу посмотреть. Никогда ещё не видела живой нежити. Вам не кажется, что это вот… звучит странновато? Живая нежить…

Елизар закрыл глаза и мысленно сосчитал до десяти.

А потом от десяти до нуля.

- И вообще… - продолжила Елена, раскладывая личинки на поддоне. – Я ведь могу и ошибаться… Ангелина… она никогда умом не отличалась. А сейчас одна осталась. Вот и скучает.

Вариант, если подумать, не самый невероятный.

- Да и предложение её… встретиться, попить чаю… ну не будет же она меня прямо в доме убивать? Куда потом тело-то? И ты опять же… а от заманчивого предложения прогуляться ночью в темный лес я, честное слово, откажусь!

Соглашаться нельзя.

Вот нельзя…

- Сам подумай… что может пойти не так?

Всё.

Начиная с того, что в гости с пустыми руками не ходят, а из еды в доме осталось надкусанное печенье, пачка вафель, открытая причем и половина батона. Нет, была ещё колбаса, огурцы с помидорами и стратегический запас пельменей.

Но это не то…

И надеть нечего. То есть, имеются джинсы с майками разных сочетаний и степени облегания, что совсем даже не плюс рядом с изящной Ангелиной.

И провожать Елизар вызвался.

До ворот.

И на руку золотой браслет нацепил, толстенный и увесистый, заявив, что это защита от нежити. А на второй – кольца в количестве пяти штук и два перстня. Да столько и Софья Марковна из бухгалтерии при всей её любви к драгоценным металлам, не цепляла.

Но…

- Это защита. И телефон возьми. Ясно?

- Ясно, - согласилась Елена, пытаясь понять, чего она рвется-то так на это чаепитие. То ли бред требовал развития сюжета, то ли надоело ей быть здравомыслящею особой. То ли просто вот…

- И если почуешь неладное, то… просто дерни, - на вторую руку Елизар повязал нить.

А потом и вправду довел до Ангелининого дома, который средь прочих выделялся красной крышей и обилием розовых кустов. Почему-то, завидев их, Елизар выдохнул и заулыбался:

- Не она это, - сказал он. – Розы весьма чувствительны к темной силе. В жизни не станут расти, там где нежить водится… или болеть будут, или выродятся.

Что-то мелькнуло на грани сознания.

Но Елена тоже выдохнула.

Нет, это, конечно, бред, но… но хорошо, что Ангелина не нежить. Наверное… даже в бреду.

Ангелина сама вышла к калитке и, окинув Елизара насмешливым взглядом, сказала:

- А у нас вечер только для девочек! Проходи, Ленусь…

- Извини, я с пустыми…

- Ничего страшного, у нас всего хватает… Светик, Леночка пришла! Иди в дом… слушай, почему мы раньше не собирались? Хотя… я знаю, мужики виноваты…

Она закрыла калитку и подтолкнула Елену к террасе, на которой обнаружился и стол, уже накрытый, и мягкие кресла.

- …и я ему говорю, дорогой, вот ты меня замуж не зовешь? Нет? Так какого мозги канифолишь… а он мне, мол, у меня жена… я ему и отвечаю, что ей и канифоль, раз жена! Девочки, за нас… как они достали!

- Точно, - поддержала Светка, разливая вино по бокалам. – Прям порой бежать хочется, не глядя… да куда сбежишь. Хоть достали, но свои… ну, вздрогнем!

Вино пахло летом.

И лугом.

Розами… а еще почему-то имело отчетливый кисловатый запах плесени. Елена сделала глоток и… отставила.

Не пила она давно, наверное.

- Ах, Светик, как ты вообще решилась пятерых родить! Пятерых, только подумай, Ленок… я и на одного боюсь…

Голова закружилась.

И Елена вдруг сама потянулась к тонкой ниточке. Розы… розы расти не будут. А что будет? И в хлиплом смехе Светки что-то неясное неуловимое царапало слух.

Пальцы зацепились за тонкую нить.

Дрогнули…

- Пьем, девочки, пьем! – Воронцова сама сунула бокал Ленке. – До дна!

И нить разорвалась.

А следом звякнуло стекло, и по белесым доскам пола разлилось пятно.

- Вот дура, - сказала Воронцова, подняв бокал. – Неряшливая… дура-дура… бесит…

Голос её сделался скрипуч. А Елена поняла, что не способна пошевелиться.

Точно дура.

И бред этот…

- И ты тоже, - её развернули. Воронцова склонилась низко-низко, так, что стал слышен запах – ясный запах гнили. – И твой некромант… ничего… некромант – это хорошо… вкусные они. Силы много, а то тут мало… детушки не родятся. Не родятся детушки… Сейчас мы… сейчас.

Она подняла Елену с невероятной легкостью, а потом двинулась за дом, куда-то сквозь переплетения розовых кустов.

Вглубь сада.

И там уже, за неприметной калиткой, обнаружился один из сыновей…

Не сын это.

Не сын.

…с тачкой.

- Вот так, - Елену уложили аккуратно, бережно даже. А сверху накинули покрывальце. – Думали, не пойму… думали не догадаюсь… думали, я глупая. Я не глупая. Я давно тут. Я многих сожрала и теперь умная. Умная-умная.

Тачка качнулась…

Елизар не находил себе места.

Розы.

И женщина в легком платьице. И снова розы… много-много. белые. Алые. Какие-то рябые. Изредка жёлтые. Не надо было отпускать. Просто вот не надо и всё тут.

Спрятать.

Запретить. И…

И Лялечкин со своим альбомом бесит. Сидит, что-то вырисовывает…

- Покажи, - Елизар заставил себя остановиться. Еще минут десять и он… он пойдет и заберет Елену. Скажет, что в доме потоп, пожар или нашествие саранчи. Но… терпеть и дальше.

Лялечкин молча протянул альбом.

- А полотно своё отчетное когда начнёшь?

Он вздохнул.

- Впечатлений не хватает?

Неужели Елизар такой… грозный? Преувеличение. И взгляд у него, рисованного, тяжёлый… точно преувеличение.

- Холсты… испортили, - признался Лялечкин. – Их три выдали. И…

- Вернемся – новые куплю…

А Елена красивая.

Нет, она и так красивая, видная женщина, но на рисунке…

- Наверное, меня всё равно отчислят, - Лялечкин произнёс это почти спокойно. – У нас тема… прекрасное в мире… а у меня… вот…

Вскрытый парень.

Личинки Вдовы. И главное, точно как изображено.

- Эти я выкуплю, - сказал Елизар, перелистывая страницу. А потом замер. – Ты…

Женщина.

И мальчишка с бидонами ягод. Встретились по пути в лес. Тогда он на них внимания не обратил, а вот теперь… пять рисунков.

- Почему ты сделал их такими?

- Какими? – Лялечкин подошёл и заглянул через плечо. – Потому что они такие и есть. Я очень точно рисую…

И видит тоже точно! И теперь Елизар сам удивлялся тому, как не понял, как…

- Идём, - рявкнул он, подхватив сумку. – Хотя… нет. Останься.

Лялечкин кивнул.

Но… не послушает.

И наотмашь, подтверждая догадку и поторапливая, ударила по нервам лопнувшая нить.

- …деточек загубили… маленьких загубили… - тачку везли мягко и даже бережно. – Осиротили…

Нежить бормотала.

И теперь Елена лишь удивлялась тому, как раньше она не замечала этой вот нечеловечности. Хотя… она много чего не замечала. И переехала сюда после развода. И в целом-то не до соседей ей было. А раньше и вовсе, хорошо, если пару раз за лето заглядывала.

- Думали, не пойму… думали, глупая… а я умная… ничего… придёт за тобой некромант. А я обоих раз и… - тварь захихикала.

А Елена поняла, что у неё шевелятся пальцы. На левой руке. И пошевелила. Стало быть, отрава или чем там её накачали, перестаёт действовать. Она и выпила-то меньше Ангелины.

Движение остановилось.

И Елену уже грубо вытряхнули из тачки.

- Аккуратней, не помни… безголовый… совсем-совсем… скоро менять придётся. Или нового заводить, - нежить поцокала языком. – Ходи-ищи… а они бегают, бегают… поначалу все бегают. Но потом ничего, спокойненькие… беспризорнички мои… я ж вам помогаю, берегу… кто вас ещё приютит, кто вас накормит… бери, неси. Только без мозгов совсем. В сарай давай. Разорили гнёздышко… уезжать надо будет… далеко-далёконько.

Она то вздыхала, то срывалась на причитания.

Чувствительность возвращалась. Тонкими иглами, что пробивали кожу. Подергиванием в мышцах. И болью. Боль – это хорошо.

Елену бросили на землю.

А потом нежить склонилась и растянувши губы в подобии улыбки – ну вот как не заметить было, что человеческая шкура на ней сидит, как чужое платье? – сказала:

- Думаешь, помогут побрякушки? Что надел человек, другой снимет… эй…

Парень, которого Елена выдавала за сына, подошёл и послушно взялся за браслет. Потянул на себя… и осел кучкой пепла.

Елена даже чихнула, когда этот пепел в нос попал.

- Вот… сволочь! – возмутилась нежить и сама потянулась было к браслету, но сдержалась. – Ничего, ничего… найдем способ… сумеем. Я умная!

- У-умная, - выдавила Елена. – Д-давно тут? Ж-живешь?

- Давно. Давно-давно… очень… отца твоего помню. И деда помню. И прадеда. Хороший был. Жалко, на виду… нельзя. Нельзя тех, кто на виду, брать… других в лесах полно. Ходят-бродят… сами нарываются! Когда война, то совсем хорошо. Много приходили. Все враги. Жри от пуза. Расти. А теперь мало. Только грибники там… но они сами виноваты! Зачем приходят? Сами приходят.

- Сами, - Елена поймала взгляд. – А зачем ты ту тварь убила? Воющую?

- Порядок! Порядок быть должен! Моя земля! Мои люди! Моя еда! Тварь, тварь…

Тварь.

И Елена попыталась сесть.

- Может, отпустишь? По-соседски?

- Нельзя. Некромант пришёл. Некроманты зло! Убивать будет. Но я его сама убью. Я сильная. Совсем сильная! Но ты лежи… тихонько лежи. Я тебя потом съем.

И дерюгой укрыла, заботливо так.

- А они смотреть станут! Не сбежишь! Я умная… я быстрая…

М-да, интересно, это особенность нежити или у неё тоже случаются проблемы с самооценкой? Главное, что связывать Елену не стали.

А ведь…

Женщина… женщину не воспримут, как угрозу. Ходит по лесу, собирает грибы да ягоды… и дети с ней. Подростки. Подростков, когда они не стаей, тоже не боятся.

Война… это вторая мировая? Значит, тварь здесь и вправду… хотя прадед сюда ещё раньше переселился, так что, может, и первая…

Или нежить обе застала?

Елена стянула с себя рогожку и огляделась. Сарайчик. Доски пригнаны неплотно и в щели солнечный свет пробивается. Слева… крюки… и знакомые коконы на стенах, от вида которых замутило. А перед Еленой парень сидит.

Старший?

Проклятье, они так похожи друг на друга… дети-марионетки. И снова странно, почему Елена раньше не замечала этого сходства.

Никто не замечал.

Как близнецы.

Она попыталась подняться на четвереньки.

Парень не шелохнулся. Он смотрел, не мигая, и темные чуть на выкате глаза его казались стеклянными.

- Эй, ты меня слышишь?

А ведь Елена не помнит, чтобы кто-то из них заговаривал…

- Я… встану? Ноги болят?

Он тоже поднялся.

Не нападает. Приказа нет? Или… нападёт, если Елена попытается сбежать?

- А…

Нехорошо так делать.

Но…

- Смотри, что у меня есть… - Елена сама сняла золотой браслет. – Хочешь подержать?

Не шелохнулся.

- Лови! – она кинула браслет, целясь в лицо, и парень вскинул руку… и осыпался кучкой пепла. Хорошо… а вот дальше что делать-то?

Елена осмотрелась. Подняла браслет. Застегнула… и прихватила вилы. Может, не волшебная палочка, но в нынешней ситуации сойдет. Она отряхнулась, чувствуя, как становится легче дышать. И главное, слабость отступила. Напротив, кровь кипела, словно Елена выпила не пару глотков отравленного вина, а как минимум стакан водки.

И без закуски.

И на дурное настроение…

По-над розами витала слабая дымка тлена. Невидимая в обычном зрении, она оседала на лепестках. И уже через день-другой розы осыплются. А следом пожелтеют, скрутятся листья. Стебли уродливо вытянутся, силясь защититься от неведомой заразы единственным доступным способом. И потому на них, желто-зеленых проклюнуться шипы.

Серые.

Ангелина лежала на полу.

- Жива, - Елизар прижал пальцы к шее.

- Она…

- Отложить личинки не так и просто. Думаю, решила вернуться позже. А может, и не рискнет… вычистит разум, уберет ненужные воспоминания.

Он огляделся.

- Сгинь, - велел Елизар Лялечкину, который мялся на пороге. – Так, чтоб тебя не видно было…

Морок, наброшенный на паренька, свое дело сделает, но… нежить старая.

Хитрая.

След Елены вел по дорожке, вглубь сада. И здесь уже видно было, что тварь в гости захаживала частенько. А потому розы болели.

Выздоровеют.

Потом.

Забор.

И задичавший виноград, его освоивший. Он дотянулся до крыши, свисая с неё зелеными лохмами.

- Помоги… - раздалось слабое. – Помоги… пожалуйста, помоги…

Елена лежала, спутанная серой сетью.

- Она… она ушла… помоги…

Нити уже начали отвердевать. Но Елена дышала. Громко. Сипло. И грудь её в разорванной рубашке высоко вздымалась. Елизар моргнул, прогоняя видение. А потом шагнул навстречу:

- Конечно, - сказал он и руку протянул. – Вставай…

Тонкие пальцы обвили запястье.

- Не могу… - простонала Елена. – Помоги… пожалуйста, помоги… ног не чувствую. Я умираю, да…

И глаза закатила, изображая…

- Не верьте! – Лялечкин всё-таки не устоял. – Она… не настоящая!

- Да знаю я! – Елизар с трудом сдержал раздражение и вложил в удар всю силу. Черный клинок вошёл в мягкий живот твари за мгновенье до того, как она сбросила ставшую ненужной шкурку. – Назад!

Протяжный визг ударил по нервам.

И Елизар, вырвав клинок из раны, ударил снова, целясь в шею. Тело твари менялось стремительно… старая… даже древняя… сотню жертв точно разменяла. Человеческая кожа сползала клочьями, освобождая черные пластины панциря. Разворачивались конечности одна за другой. И верхние, гибкие, шарили в воздухе, силясь разодрать наброшенное на голову твари заклятье. Пасть её раскрылась, выплюнув ком седых нитей, смешанных с ядом и желчью.

Стало быть, с ударом он не промахнулся.

- Й-а… т-себя… - Вдова почти утратила способность говорить. – С-сжру!

- Хрен тебе, - раздалось из-за забора, а в тварь влетели вилы.

С размаха.

Причем размах был такой, что стальные зубья пробили броню. Брызнуло зеленым соком псевдокрови…

- В кои-то веки нормальный мужик встретился… и будут тут всякие… жрать! Маньячка долбаная! – Елена ногой распахнула калитку.

И Елизар выдохнул.

Жива… к счастью, жива. И выглядит целой. Вдова заверещала, задергалась, но тьма заговоренного клинка уже выжирала тело изнутри. Да и вилы были… аргументом.

Вилы всегда аргумент.

А когда их кидает проявившийся некромант, то и подавно.

- Всё-таки она страшная, - заметила Елена, разглядывая Вдову. Та ещё дергалась, шевелились конечности, пытаясь куда-то ползти. Елизар, прицелившись, ударил в грудной нервный узел. Тьма разъела панцирь, а потому клинок вошёл, обрывая жизнь твари. Елизар же, перевернув тушу на бок, сунул клинок меж шейных пластин.

Голова отделилась с тихим хрустом.

- И как она человеком притворялась? – Елена смотрела с интересом, но вилы выдергивать не спешила.

- Мимикрия. В основном замешанная на ментальном воздействии. Люди и так склонны видеть лишь то, что им хочется. А подобные твари лишь слегка помогают… ну и тело трансформировать способны.

- Я не… - Елена прижала руку к животу и побледнела. – Она меня…

- Нет, конечно, - Елизар отложил голову. – Во-первых, некроманта можно сожрать, но не использовать… наша сила убила бы личинок. А вот сожрав меня, она получила бы силы на новую кладку.

Елена выдохнула с явным облегчением.

- А во-вторых, процесс не так и быстр.

- Чем она… нас.

- Яд. Парализующий, полагаю. Возможно, и память стирающий.

- Она меня и не связала.

- Понадеялась на яд.

- И поставила своего… свою… детеныша? Марионетку? Я браслет дала, а он сгорел. Просто взял и…

Хорошо. Может, Елена не откажется носить браслет и дальше. А знать, что он невестин, ей не стоит… Елизар, конечно, расскажет… потом. Когда-нибудь.

- На самом деле твари зачастую действуют не очень логично с точки зрения человека. С одной стороны, коварство и притворство, а с другой – глупость несусветная… эта ещё и жила в относительно безопасном мире. И не один год жила. Правила усвоила. Скрывалась. Притворялась… но не развивалась.

Не так, как могла бы развиться дома.

Повезло.

- Она раньше охотилась на людей. И яда хватало, чтобы жертву обездвижить… а то, что здесь встретится некромант… откуда ей было знать?

Елена кивнула и поинтересовалась:

- Ангелина? С ней всё…

- Спит. И вряд ли завтра вспомнит хоть что-то. Хотя, если бы Вдова победила в схватке, возможно, сожрала бы. Просто для восстановления сил.

Голову Елизар отер платочком.

- Наверное, надо убраться… - Елена огляделась. – Ангелина не поймет… и там, на участке… там тоже… там коконы…

- Я отправлю запрос. Чистильщики займутся… - Елизар встал на одно колено и, протянув голову твари, спросил. – Выйдешь за меня замуж?

- Вот так и сразу? – зарделась Елена, но посмотрев на голову взглядом человека, которого поманили новыми горизонтами, ответила: - Выйду… в перспективе. В конце концов, мы не так хорошо знаем друг друга…

- Узнаем, - пообещал Елизар. – Только… тебе нужно будет немного подучиться. Всё же дар открывшийся требует…

- Я готова…

- Извините, а вы не могли бы посторониться… просто вид… пока воспоминания свежи! – Лялечкин протиснулся мимо Елизара. – Это нужно… наброски сделать… наброски… масло… брать масло. Или всё-таки акварель? Нет. Только масло…

- Что?

- Не обращай внимания, - ответил Елизар, с нежностью глядя на невесту, которая прижимала к груди голову матерой Черной Вдовы. – Творцы все слегка странные…