Страсти в старинном поместье. Книга первая

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Если Бронте приготовила превосходный ужин, то Стивен Рэндолф придал ему шарм; впрочем, никто не удивился тому, что он проявил себя прекрасным собеседником. Бронте накрыла стол в главной столовой, которая редко использовалась, хотя именно в ней хранилась коллекция морских пейзажей. Стены ее были обиты высококачественными, полированными старинными панелями красного дерева, которые придавали двухзальной столовой величественный вид. Как и Гилли, чьи запасы тем для разговора были неисчерпаемы, их гость тоже рассказывал одну любопытную историю за другой. Наконец и Бронте расслабилась под благотворным воздействием пары бокалов отменно приготовленного рислинга с букетом ароматов яблока, цветов и цитрусовых и стала смеяться вволю. И, к ее стыду, молодой человек даже начал ей нравиться. До некоторой степени, во всяком случае. До сих пор разговор еще не касался главного предмета - широкомасштабных планов, которые Гилли и он вынашивали относительно плантации «Иволга».

Во всем остальном у них нашлось много общего. Любимые писатели, фильмы, произведения искусства, любовь к путешествиям. По словам Стивена Рэндолфа, он любил архитектуру — как и покойный отец Бронте. Вполне естественно, что он полюбил «Иволгу»: он когда-то хотел стать архитектором, но, по его собственному признанию, отец убедил его, что архитектор немного будет зарабатывать, пока не станет мастером высшей категории.

— Зачем же вы послушались, если хотели быть архитектором?

Гилли сделала очередной глоток изысканного вина.

Стивен пожал плечами.

— Мне тогда было семнадцать лет. Наверное, мне просто нужно было с чего-то начинать. Отец хотел, чтобы я занялся юриспруденцией.

— Ваш отец — юрист? — поинтересовалась Бронте, чувствуя себя вправе задавать вопросы.

Стивен осторожно взболтал вино в стакане и ответил, не отводя глаз от золотисто-зеленой жидкости:

— Да.

В первый раз его ответ прозвучал отрывисто.

— Расскажите о нем, — попросила Бронте, стараясь разгадать выражение, появившееся в его ясных зеленых глазах, которые казались непостижимыми.

— Он из тех людей, кому вы станете задавать вопросы и кого захотите поддержать, — сухо ответил Стивен.

Такой ответ был понятен Бронте.

— Следует ли понимать так, что вы его не поддерживаете?

— Бронте, я надеюсь, вы не хотите вторгаться в мою частную жизнь?

— Почему бы и нет? Гилли мне ничего не говорила.

— По серьезной причине, о которой мне ничего не известно, — Гилли подмигнула Бронте, — Стивен вообще не говорит о своей семье.

Бронте перевела взгляд с двоюродной бабки на гостя.

— Значит, вы не слишком близки с отцом?

Он откинулся на изящную резную спинку кресла красного дерева.

— Бронте, я могу вам сказать, что отец порвал со мной отношения.

— Правда? — в один голос воскликнули Бронте и Гилли, одинаково изумленные.

Ни внешность, ни манера говорить, ни поступки не выдавали в нем человека, от которого отказался родной отец.

— И вам пришлось оставить дом? — спросила Бронте, движимая импульсом сочувствия.

— Я жил не дома. Но я уехал, вы правы. Душой и телом. У меня есть старший брат, у него есть все, что требовалось от меня, так что ничего страшного не случилось. По мне скучать не будут.

Это было произнесено скорее равнодушно, чем с досадой.

— А сестры?..

Бронте смотрела на него. С женщинами он чувствует себя абсолютно свободно.

— Нет. Только двое сыновей. Есть люди, которые позволяют смягчать себя. Другие сопротивляются. Я дал себя отговорить от архитектуры, но я не собирался давать себя втянуть в возню с налогами на корпорации.

— Что за фирма?

Бронте выпрямилась в ожидании ответа.

Стивен казался польщенным.

— Послушайте, Бронте, поскольку я там больше не работаю, название не имеет значения. Она не играет роли в моей жизни. Странно, что мне приходится вам об этом говорить.

— Да, я всегда могу выбрать трудный путь, - заметила Бронте. — Но, по-моему, совершенно естественно говорить с человеком о его работе и семье.

— Вы так думаете? — отозвался Стивен, и в его голосе послышался легкий оттенок насмешки. — Тогда давайте начнем с вашего отчима, Карла Брандта.

— Тихо! — Гилли негромко постучала серебряной десертной ложкой о край бокала. — Не будем трогать Брандта. Грубая скотина!

Бронте посмотрела прямо в красивое лицо Стивена Рэндолфа.

— Карл Брандт не является членом моей семьи. Он мне не отец. Муж моей матери, и только.

— Верное уточнение.

Бронте смотрела на него через блестящий стол. Гилли занимала место во главе стола. Бронте и гостя разделяла серебряная ваза с орхидеями.

— Отчего мне кажется, что вам обо мне известно намного больше, чем вы говорите?

Она тщетно старалась постичь смысл его последнего замечания.

Стивен ответил не сразу; некоторое время он изучал выразительное лицо Бронте. Ему нравилась ее прическа: волосы зачесаны со лба далеко назад, и иссиня-черные каскады спадают на спину.

— Бронте, все, что я знаю о вас, я знаю от Гилли. Она любит вас. Вы — ее излюбленная тема разговоров.

— Это правда, — с нежностью подтвердила Гилли. — Бронте — это все, что у меня есть в этом мире. Она мне очень дорога.

— Вообще-то они должны были дать мне имя в твою честь.

Бронте погладила свою старую родственницу по руке.

— Эх, любимая моя, это было бы для тебя тяжким крестом. — Гилли засмеялась. — Ты, вне всяких сомнений, не Гилли. Так продолжайте, Стивен. Вы остановились на том, что ушли из дома.

Стивен кивнул.

— Мама оставила мне определенную сумму. Это произошло вскоре после того, как я уехал.

Бронте почувствовала, что у нее сжалось сердце.

— Значит, вы потеряли маму? — спросила она.

Такого мягкого тона Стивену еще не доводилось от нее слышать.

— Да. Она умерла за неделю до того, как мне исполнилось двадцать.

Бронте помолчала несколько мгновений, глядя на опущенную голову Стивена. Его правая рука, только что покоившаяся на столе, сжалась в кулак.

— Простите меня, — проговорила она.

— Да, дорогой мой, — эхом отозвалась Гилли и накрыла ладонь Стивена своей.

— Кажется, в глубине души вы сердитесь, - неожиданно для самой себя сказала Бронте.

Он поднял голову, и на его красивом лице появилась кривая улыбка.

— Прежде всего за то, что что-то держал в секрете от вас, Бронте.

— Как вы посмотрите на кофе? — вмешалась Гилли, отводя разговор от болезненных предметов. — С кусочком этого замечательного шоколадного торта, что нам привез Стивен, а? Ужин был изумительный, но у меня в желудке еще осталось немножко места.

— Изумительный, в самом деле. Мои поздравления, — любезно добавил Стивен.

Бронте улыбнулась слегка ядовитой улыбкой.

— Мне очень хотелось, чтобы вы остались довольны.

— Вы блестяще справились с этой задачей, — протянул Стивен.

— Так как же насчет кофе? — напомнила им Гилли, переводя взгляд с одного на другого. — Ну, живо! Поднимайтесь.

— Я принесу.

Бронте хотела было встать, и Стивен тут же оказался за спинкой ее кресла.

— Я вам помогу.

— Стивен у нас всегда джентльмен, — сказала Гилли, довольно улыбаясь. — Поставьте все на тележку, — предложила она, радуясь тому, как прошел этот вечер, пусть он еще и не закончился. — А потом, Стивен, мы поговорим про «Иволгу» и про планы на будущее. Бронте не терпится о них узнать. Рано или поздно все, что я имею, достанется ей.

Кофе оказался превосходным, а вкус торта не уступал его внешнему виду. Бронте съела кусочек из вежливости, тогда как Гилли и его гость буквально вгрызлись — другого слова не подобрать — в сладкое. Пустые чашки, блюдца и тарелки были составлены на тележку, которую Стивен отвез в кухню. Бронте напомнила себе: мошенники получают удовольствие от своих занятий. Как бы то ни было, теперь им об этом человеке известно несколько больше. От него отказался родной отец! Это уже признание, тогда как он, судя по всему, был настроен сохранять таинственность. И Бронте это отнюдь не нравится. Если решаешься доверить человеку важнейшую часть своего имущества, такую, например, как семейную усадьбу, важно собрать всю информацию, какую только можно собрать. А всегда осторожная Гилли на этот раз не проявила должной внимательности. И теперь долг Бронте — защитить ее. Гилли теперь может только купаться в волнах его обаяния.

Шторы в гостиной выглядят все хуже из года в год. Красивая когда-то ткань выгорела на ярком солнце, шелковая отделка распустилась. Да что там говорить, здесь все — и мягкая мебель, и деревянная — требует реставрации. Просторную комнату с высоким потолком когда-то отделали изящными золотыми панелями, а теперь во внимании нуждаются и они, и паркет, покрытый все еще блестящими восточными ковриками. В доме есть кое-какая очень хорошая мебель, в основном восточная: серванты, алтарные столики, а также китайский фарфор, каменные фигурки, покрытые глазурью, и сувениры из Индии и Юго-Восточной Азии, такие как бирманские будды — склоненные, сидящие, стоящие. Было здесь даже китайское ложе курильщиков опиума и образчики европейского и австралийского искусства, и не просто милые картиночки, действительно серьезные картины, но все это так долго находилось в пренебрежении, что дом успел потерять почти все свое былое великолепие.

Печально. Когда-то это был замечательный дом. Блестящий дом, в котором царила атмосфера гостеприимства. И у него был только один недостаток: требуется целое состояние, чтобы привести его в порядок, а у Гилли такого состояния нет. Равно как и у Бронте. Последняя отвергла состояние, когда отвергла Ната Сондерса.

Вернулся Рэндолф. Он был настолько красив, настолько вызывающе мужествен, что Бронте подумала: стоило бы смотреть на него сквозь дымчатые очки.

— Что ж, я жду, — сказала она с нажимом.

— В этом кресле вы смотритесь великолепно.

Взгляд зеленых глаз задержался на ней. Он отдает себе отчет в том, что она настороженно относится к нему с первого мгновения, когда взгляды их встретились; сладкая конфета с начинкой из кислого лимона, а не изысканного шоколада. Свет, льющийся от большого хрустального канделябра, заставляет всю ее блестеть: ее кожу, ее волосы, шелковистый наряд, который так идеально оттеняет ее красоту.

— Ну разве не прелесть! — радостно воскликнула Гилли, повернувшись к упомянутому креслу с тонкой резной спинкой. — Это одно из пары. Одному Богу известно, где второе. Должно вообще-то быть здесь. Естественно, оно из Индии. Вы только взгляните на эту резьбу! Один из наших предков, Сэнди Макалистер, то есть генерал Александер Макалистер, привез их вместе с целым возом всякого хлама. Может быть, он его забрал.

Гилли говорили так, словно «генерал Сэнди» заглядывает в этот дом на огонек ежедневно.

Стивен устроился в обитом материей кресле лицом к обеим женщинам.

— Мы все согласны в том, — заговорил он убедительным тоном, — что «Иволга» — прекрасный дом, который нужно возвратить к жизни. И это можно сделать, если посмотреть на него как на деловое предприятие. Очевидно, что «Иволга» - слишком большое имение, чтобы с ним мог справиться один человек. Гилли рассказывала мне о своих трудностях. Я вижу в этом доме убежище, уголок для избранного числа гостей, кто ценит уединение и красоту природы.

Близость джунглей, океанского побережья и Большого Барьерного рифа обладает неотразимой притягательностью для туристов с других континентов. Нам известно, что это факт. Плантация не нуждается в больших территориях, поэтому здесь можно было бы проложить несколько маршрутов для любителей верховых прогулок. Разумеется, приобретение конюшен окупится. Продукты и обслуживание должны соответствовать самым высоким стандартам; скажем, беседки для завтраков и обедов на свежем воздухе. Климат в этих местах большую часть года великолепный. Может быть, нам придется закрыть лавку и построить на этом месте бассейн. Со временем там могли бы появиться коттеджи для гостей, но сначала нужно будет заняться обустройством персонала. Не слишком много людей, только чтобы были обеспечены работы под крышей и вне помещений. Вопрос номер один — шеф-повар. Сады нужно привести в идеальный порядок. Непременное условие — наличие совершенно уединенных, тайных мест. Атмосфера частного дома.

Бронте помолчала полминуты, после чего заговорила:

— Вы не усматриваете во всем этом каких-либо факторов риска?

Она не забывала, что ее холодный тон должен говорить ему: «Может быть, вы мне скажете, каким образом мы могли бы профинансировать этот проект? Как вам известно, у Гилли нет миллионов в кубышке».

— Здесь все в порядке, — услышала она ровный, сексуальный голос Стивена. — Банки к нам прислушаются.

— Вы в этом так уверены? А я вам скажу, они вас проигнорируют.

— Бронте, позвольте мне обеспечить эту сторону дела, — мягко возразил Стивен. — Мы придем к ним с реальным предложением.

— Разве крокодиловый питомник — недостаточно шикарное дело? — ядовито осведомилась Бронте.

Гилли хихикнула. Рассмеялся и Стивен.

— Послушайте, я — мозг этого предприятия, а не мускульная сила.

— Какая жалость! А с виду кажется, вы бы вполне подошли. К тому же, говорят, крокодилы иногда становятся ласковыми.

— Бронте, ты это только что выдумала, — упрекнула ее Гилли; волосы старой дамы разлетелись в стороны, как шерсть белой собаки.

— Я решила, что все равно это скажу. — Бронте бросила взгляд на Стивена Рэндолфа и увидела, что он разглядывает ее с таким интересом, словно она одета в тюль. Она вспыхнула. — Да будь у тебя хоть сто миллионов долларов, ты же все равно не захочешь всех этих перетрясок, правда, Гилли? — умоляющим голосом спросила она. — При твоей-то жизни! Ты только представь, каково тебе будет здесь жить, пока будут идти все эти перестройки да переделки! Шум! Хаос! Рабочие слоняются туда-сюда!

— Я переживу, — ответила Гилли. Ее щеки горели огнем воодушевления. — В конце концов, я всю жизнь только и делала, что пряталась от людей. Тосковала по человеку, который никогда меня не любил. Теперь мне хочется живых ощущений.

— Может статься, это будет ненадолго, — возразила Бронте. — Я готова спорить хоть на свою жизнь, что они принесут тебе больше травм, чем радости. Ты привыкла к уединению. Мне казалось, ты любишь одиночество.

— Наверное, я сыта им по горло, — ответила Гилли. — Я устала от того, что все знают меня как ненормальную старую Гилли.

— Это неправда, — заверил ее Стивен Рэндолф. - У вас превосходная репутация, ведь вы лечите людей.

— Плохое вознаграждение за потерянные пятьдесят лет, — вздохнула Гилли и повернула на пальце внушительное кольцо с изумрудом. Не обручальное кольцо; оно принадлежало ее матери. — Бронте, разве ты не обрадовалась бы, увидев «Иволгу» такой, какой она была раньше? Я мечтала об этом, когда была моложе, но у меня же не было денег. Ты же сама видишь, родная моя, скоро этот прекрасный старый дом рухнет; от него останутся одни руины.

— Неправда. — Бронте смотрела мимо нее и от души молилась, чтобы потолок не обрушился в эту самую минуту. — Здесь только и нужно, что провести генеральную уборку и небольшую косметическую реставрацию. И вообще...

Она вновь повернулась к гостю.

— Стивен, — весело глядя на нее, пообещал тот.

Бронте крепко сжала губы.

— Так вот, Стивен, вы, кажется, уверены, что сладите с финансовой стороной предприятия, но я в этом не уверена. Разве у вас все яйца лежат в одной корзине? Для чего вам очередная?

— Я — уникальное явление, — объяснил Стивен, дразня Бронте взглядом.

— Вы коллекционируете корзины для яиц?

Глаза Стивена вспыхнули.

— Вовсе нет, до этого мои амбиции пока не простираются. В конце концов, это не такой уж масштабный проект. Поначалу мы не будем разворачиваться на широкую ногу. Будем идти вперед шаг за шагом.

— Но это же нелепость! — закричала Бронте; она разозлилась настолько, что все ее усилия сохранять спокойствие пошли прахом. — Гилли не представляет, какие последствия может повлечь за собой такая затея.

— Мне кажется, представляю, дорогая моя. - Голос Гилли прозвучал так, как будто она не видела никакого риска. — Короче говоря, я готова сыграть в эту игру.

В прекрасных фиолетовых глазах Бронте мелькнула тревога.

— Гилли, ты подумала о том, что можешь потерять все?

— Мы со Стивеном ничего не собираемся терять, — ответила Гилли. — Мы будем партнерами. Я предоставляю «Иволгу», а Стивен находит средства для реализации проекта. Стивен, если у вас на этой неделе найдется время, покажите, пожалуйста, Бронте ваш мотель, — вдруг попросила она. — И у меня есть одно предложение, еще лучше: пригласите ее в ресторан. Бедняжка должна успокоиться.

— Успокоиться, как же! — воскликнула Бронте. - Гилли, я же тревожусь за тебя. Я люблю тебя. И ты знаешь, что я не позволю тебе впутаться в какую-нибудь финансовую аферу или пройти через эмоциональные потрясения. «Иволга» принадлежала нашей семье больше ста лет. Для нашей страны это долгий срок. Подумай, что сказал бы генерал Сэнди, если ты потеряешь имение.

— Он уже высказался, — сообщила ей Гилли.

— Он — видение. Видения не высказываются.

— Я получаю послания. Это факт, — заявила Гилли. — Бронте, мне было сказано, что этот план сработает. Кроме того, все это затевается для тебя. Ты ведь не вернешься к прежней жизни, так? Ты не была счастлива. Ты ненавидишь отчима. Твоя мать только и сделала, что отправила тебя подальше. Вспомни свою помолвку! Это же была отнюдь не твоя инициатива.

— Неужели обязательно говорить об этом? - взмолилась Бронте. — Мне казалось, что я любила Ната.

— Чушь! Ты это утверждаешь только для того, чтобы успокоить себя.

Бронте перевела взгляд с Гилли на Стивена Рэндолфа, который снова сел, уверенный и расслабившийся.

— Неужели вы оба серьезно обо всем этом говорите?

— Все это будет далеко не так мучительно, как вы полагаете, — ответил Стивен спокойно, но очень твердо. — Гилли права. Завтра я буду занят, но мотель вы сможете увидеть. Возможно, он развеет некоторые из ваших опасений. Мы могли бы даже вести оба проекта в содружестве. Мотель в городе, вблизи побережья. «Иволга», здешние джунгли и ваш персональный мини-вулкан. Отреставрированная усадьба и тропические сады могли бы стать превосходным местом для проведения свадьбы, когда до этого дойдет дело.

— Никаких свадеб, — отрезала Бронте и метнула на Стивена испепеляющий взгляд.

— Ладно, — мягко согласился Стивен, — но пройдет время, и вы даже не вспомните о вашем сегодняшнем отнекивании. Если вы не против, мы сможем поужинать в нашем ресторане. Он популярен настолько, что даже мне приходится заказывать столик. Вы сами великолепная повариха, так что выскажете мне ваше мнение. Заказать ужин на троих?

Он одарил Гилли ослепительной улыбкой. Ничего нет удивительного в том, что он — мастер устанавливать дружеские отношения, с раздражением подумал Бронте. Он преодолевает любые препятствия!

— Нет! — Гилли засмеялась, каким-то чудом помолодев при этом лет на десять. — Поужинайте с Бронте. Я хочу, чтобы вы, молодые, познакомились поближе.

В мозгу Бронте немедленно загорелся большой вопросительный знак: с чего это Гилли решила попробовать себя в сводничестве? Она-то знает Гилли.

— Так что скажете?

Стивен Рэндолф смотрел прямо на Бронте, приподняв красиво очерченные брови. Должно быть, женщины падают как подрубленные сосны, когда он вот так смотрит на них.

Только не она! Ей крепко досталось от мужчин. На мгновение Бронте задумалась.

— Что ж, хорошо, — нехотя уступила она. - Тогда у меня будет возможность подробнее обсудить это дело.

Тут вмешалась Гилли:

— Стивен, мы рассчитываем, что вы сегодня в город не уедете.

— Да не нужно вам беспокоиться!

— Вы считаете, что перебрали вашу норму? - с учтивой иронией осведомилась Бронте.

Стивен покачал головой.

— Вовсе нет. Если вы считали, то должны знать, что я, как и вы, выпил два бокала. Возможно, вашу норму это превосходит. Женщины, как известно, могут пить меньше. Я нашел, что проблем не бывает, если я придерживаюсь двух.

— Тогда у меня будет легче на душе, — отозвалась Бронте.

— У меня на душе не легче, — вмешалась Гилли. — У нас куча комнат. Просто я не вижу необходимости в том, чтобы вы, Стивен, проделывали дальний путь. Сделайте одолжение старухе. Останьтесь на ночь. Утром вы сможете выехать когда захотите. Договорились?

— Ваша взяла, Гилли.

Стивен улыбнулся.

— В таком случае давайте откроем еще одну бутылку вина. Превосходный букет. Я его просто смаковала. Я в последнее время плохо сплю. Может быть, оно поможет мне заснуть.

Бронте проснулась после глубокого сна без сновидений. Во всяком случае, никаких сновидений она не запомнила. Было рано. Очень рано, но Бронте, как ни удивительно, чувствовала себя отдохнувшей. Стивен Рэндолф остался в доме. Как она подозревала, он остался, чтобы сделать приятное Гилли. Надо отдать ему должное. Все признаки говорят за то, что Гилли по-настоящему ему нравится и ему доставляет удовольствие ее общество. Бронте однажды привезла в «Иволгу» Ната, чтобы познакомить его с Гилли. Это была катастрофа. Нат счел Гилли типичной помешанной. Гилли сочла Ната «напыщенным идиотом. Конечно, в случае Стивена Рэндолфа все замешено на актерстве. Бронте была свидетельницей того, как ее звероподобный отчим умеет очаровывать людей, светских людей, которые, казалось бы, должны видеть глубже. Но это означает только, что в сердцах людей царит великая неискренность.

Проснувшись, Бронте уже не могла оставаться в кровати. Она решила приготовить себе легкий завтрак и прогуляться, пока не стало чересчур жарко. Тогда ей, вероятно, не придется присутствовать при отъезде Стивена Рэндолфа, и Гилли сама проводит его.

Бронте надела поношенные шорты, которые на самом деле стоили сотню долларов, и ажурное бикини, очень тихо приоткрыла дверь своей спальни и внимательно прислушалась. Ни звука. Ни движения. Гилли, непривычная к большим порциям алкоголя, должно быть, спит. Стивен Рэндолф, наверное, ожидает готового завтрака часам к восьми. Редко можно встретить мужчину, который не хочет, чтобы его обслуживали. Ее мать, чей эгоизм стал притчей во языцех, с головой погрузилась в роль преданной жены. Она могла даже подавать мужу одежду для повседневных занятий и для светских мероприятий. Что еще более поразительно, Брандт безропотно принимал ее суждения насчет шелковых галстуков. Впрочем, Миранда отличается великолепным вкусом и вниманием к деталям.

Бронте прошла по старинному дому, наполненному изысканными вещами, ступая босиком по восточным коврам и полированным полам. Вокруг было так тихо, что, казалось, можно было услышать биение собственного сердца. Бронте все еще вслушивалась, и слух говорил ей, что она в безопасности. Вокруг — никого. Никого, кого бы звали Стивеном Рэндолфом.

Она чуть не упала в его объятия.

— Приветствую вас! — произнес он. — Что-то вы рано.

Он прикоснулся к ней, его руки лежат на ее обнаженных плечах. Тяжелейший шок. Она сознавала, что может отпрыгнуть, пробормотать что-то насчет чашки кофе и отправиться на прогулку. Но его прикосновение было настолько наэлектризовано, что она прикипела к месту.

— Вы испугали меня, — сказала она, беря себя в руки. — Я не подозревала, что кто-то есть рядом.

Стивен опустил руки.

— Иными словами, вы надеялись, что меня нет рядом.

На его губах снова горела его обжигающая улыбка. Одет он был так же, как и накануне, но больше половины пуговиц на рубашке были расстегнуты. Бронте не могла отвести от него взгляда. У него мускулистая грудь, темная бронзовая кожа. Этот человек волнует ее, и ей это не нравится. Это невольное ощущение, и с ним необходимо справиться.

— Прекрасное утро, — говорил тем временем Стивен. — Прохладнее, чем вчера. Я собрался прогуляться. Не хотели бы присоединиться ко мне?

Она ответила самым грубым тоном, подражая чудовищному снобизму матери:

— Разве вам не нужно возвращаться в город?

— Ну, не сию минуту.

Казалось, ее ответы скорее веселят его, чем оскорбляют.

— Вы уже перекусили? — спросила Бронте, сердито глядя мимо, в сторону кухни, откуда он, по всей видимости, появился.

— По правде говоря, я думал сварить кофе. Я потом услышал, что кто-то идет, и вышел, чтобы посмотреть. Так что же, идете со мной?

И Бронте сдалась.

— Да, конечно.

Стивен остановил на ней взгляд. Что-то в ней заставляло его испытывать сильное желание, а чего именно, он не смог бы ответить. Это что-то ни с чем не сравнишь. Все, что было на ней надето, казалось элегантным, даже бикини, подчеркивающее ее маленькие, безупречной формы груди; даже не слишком изысканно скроенные шорты. У нее красивые ноги и руки, у этой прекрасной, хрупкой девушки.

Стивен усадил ее за кухонный стол и смолол кофейные зерна; по кухне разлился их аромат. Тогда он включил тостер и нарезал хлеб.

— Хотите манго или папайи, пока будете ждать?

— Похоже, вы хорошо здесь ориентируетесь.

Бронте подняла голову и хмуро взглянула на Стивена.

— Бронте, ну почему вы мне не доверяете? — сказал он вместо ответа. — Что во мне такого, что заставляет вас щетиниться?

Ее сердце пропустило два удара.

— Я не желаю видеть, как Гилли используют, — с вызовом ответила она.

Конечно, это было правдой, но у нее были и другие основания для беспокойства. До сих пор она видела от него только доброе отношение, и тем не менее в ней нарастало ощущение, что она попала в ловушку.

— Вы не можете поверить, что я действительно все это сделаю?

Он взял в холодильнике два больших сочных плода манго, ловкими движениями нарезал их, положил кусочки в миску и слегка полил их лимонным соком.

— Честно говоря, я не доверяю никому, — призналась Бронте с неподдельной грустью. — За исключением Гилли.

— Почему же?

Стивен достал тарелки и вилки.

Бронте ненадолго задумалась.

— Я рано узнала, что за доверие к людям тебе не воздается добром, — проговорила она. — И еще хуже получается, когда ты отдаешь кому-то свое сердце.

— Но ведь вы, кажется, никому не вверили свое сердце? — Зеленые глаза заглянули в фиолетовые. — Вы же не могли любить Ната Сондерса?

Бронте пожала плечами.

— В эту минуту жизни я люблю только Гилли. Люблю чистой и нежной любовью. Я пытаюсь любить мать, и я очень привязана к своему сводному брату. Его зовут Макс, он добрый и ласковый. Слишком ласковый, и страдает от этого. Еще он очень умный, и все равно он не слышит ни слова одобрения от родителей. При всем его уме ему недостанет силы, чтобы войти в мир его отца.

— А с чего бы он этого захотел? — спросил Стивен так, словно ответ Бронте удовлетворил его. — Пока он зависит от отца, но если он поверит в себя, то сумеет в будущем разорвать веревки.

— Если он уже их не разорвал. — Бронте покачала головой. — Я хочу, чтобы он пожил здесь, пока в школе каникулы. Ему только пятнадцать лет.

— Да.

Ну вот, опять!

— Что это значит — «да»? — воскликнула Бронте в крайней степени раздражения.

— Ну, это значит, что он на несколько лет моложе вас, — справедливо заметил Стивен.

— Черт возьми, вы знаете моего отчима? — решительно спросила Бронте.

Стивен преувеличенно тяжело вздохнул.

— Бронте, да о вашем отчиме, Карле Брандте, слышал почти каждый. Хищник из породы законников.

Бронте разделяла этот взгляд, но ей не хотелось слышать такие характеристики от Стивена.

— Тогда объясните мне, отчего он не в тюрьме, как и все бонзы в белых воротничках[25]?

— Спросите что-нибудь полегче, — лаконично ответил Стивен. — Ешьте манго.

— Час от часу не легче. Вам доставляет удовольствие постоянно меня вышучивать?

Бронте вонзила вилку в кусок плода.

— Должно быть, у вас сейчас черная полоса. — Стивен доел свою долю манго и отставил тарелку в сторону. — Парочку тостиков? Или вы стремитесь сохранить вашу фигуру топ-модели?

— Два тостика, пожалуйста. Благодарю вас, — язвительно сказала Бронте. — Я не испытываю проблем с фигурой.

— Это естественно в двадцать два года. Не исключено, что в сорок вам придется сократить рацион.

— Вы мне не нравитесь, Стивен Рэндолф, — сказала Бронте, ощущая при этом жжение в нижней части живота.

— А я не уверен, что мне нравитесь вы. — Томный, теплый голос, выражающий удовольствие. — Но тогда нам не обязательно быть друзьями. Воспринимайте меня как делового партнера.

— Речь не о моих деньгах, — возразила Бронте.

— Это не играет роли. У вас поднимется настроение, когда вы увидите мотель, — пообещал Стивен, разливая ароматный горячий кофе. — Я заеду за вами около семи. Только будьте дома.

Нет, он в самом деле издевается над ней!

— Что это должно означать?

Щеки Бронте пылали от гнева.

— Ничего особенного. Вы сложная личность, мисс Бронте. Вам может прийти в голову запереться в комнате и отказаться выходить.

Бронте тряхнула своим конским хвостиком.

— Мне никогда не расплатиться за отказ от брака с Натом Сондерсом.

— Не грустите, — сказал ей Стивен, доставая из холодильника масло и джем. — Возможно, это был лучший поступок в вашей жизни.