- И чего вы хотите, - заинтересованно осведомился Гуго, проводя рукой по её колену, - чтобы я отменил мною же назначенный турнир?
Стефка довольно улыбнулась. Невероятно, но, кажется, она все-таки добилась своего.
- Пусть дерутся, - вновь гостеприимно распахнула она одеяло,- но без нас!
В первый раз на её памяти фон Валленберг растерялся.
- Любовь моя, но... как это возможно?
- Очень просто,- Стефка решительно взялась за его камзол, ловко распутывая хитросплетения шнуровки, - мы откроем турнир, а потом, после первого же боя тихонько удалимся...
- Но это значит...
- ... это значит, что вас на поединке будет представлять Вальтер, и бой будет длиться до тех пор, пока де Вильмон не выбьет его из седла, после чего я назначу трубадура своим рыцарем, и пусть себе едет с этим званием, куда только пожелает его душа! А вам, в свою очередь, достанется пусть менее почетная, но все же более привлекательная роль моего возлюбленного!
- Гм-м..., моя любовь, кажется я тебя недооценивал!
После чего фон Валленберг уже покорно дал себя раздеть. Может, потому что Стефка впервые чувствовала себя победительницей в их спорах, но эта ночь неожиданно подарила ей наслаждение от объятий барона. А, может, она уже начала к нему привыкать?
Но утром все прошло совсем не так, как она предполагала. Все-таки, фон Валленберг не был бы самим собой, если бы хоть раз в жизни послушался советов женщины.
Стефка, зябко поеживалась на наспех сооруженной трибуне от пронизывающего зимнего ветра. Здесь же толпились, кутающие покрасневшие от холода носы в воротники и прочие дамы Копфлебенца. Перед выходом из дома она выдержала настоящий бой с Гердой, пытающейся натянуть на неё сразу три меховые шубы.
- Там на трибуне будет дуть такой ветер, что ты превратишься в сосульку раньше, чем драчуны скрестят из-за тебя копья! - бурчала вредная старуха, перетряхивая сундуки с мехами.
- Я стану похожа на снежную бабу,- графиня возмущенно вырывалась из рук все тех же дюжих служанок,- а я собралась ехать в лес!
- Какой лес, - даже сердито пристукнула костылем Герда, - после поединка все так умотаются, что с трудом доползут до стола! Для мужчин звук оружия милее ангельского пения! Слушай, что я тебе говорю, иначе обвешаешься соплями, да будешь чихать, как иерихонская труба!
Но оказавшись на улице, раздраженная поначалу Стефания, в конце концов, простила упрямую бабку. А потом... потом когда на поле выехал закованный в латы фон Валленберг и остановился у трибун, у неё от злости клацнули зубы. Да, Герда знала своего воспитанника гораздо лучше!
- Двенадцатый барон Гуго фон Валленштейн, сеньор Копфлебенца, Дюзе, Мэйнца и земель Кэрра, вызывает на поединок в честь прекрасной дамы Стефании шевалье Роже де Вильмона. Бой будет производиться тупыми концами копий до тех пор, пока один из бойцов не вылетит из седла!
Упрямый трирский болван!
Стефка закуталась по самый нос в меховой воротник, угрюмо наблюдая за выездом на поле вооруженного копьем де Вильмона, и хотя забрало полностью скрывало его лицо, она не сомневалась, что у него такой же мстительностью горят глаза, как и у её сумасшедшего любовника.
Ох, уж эти мужчины! Милосердный Господь, дав им силу, в высшем проведении забыл или не захотел дать хоть чуточку здравого смысла. Разве можно завоевать любовь женщины, изо всех сил колошматя копьем своего соперника? Какой в этом толк? Если она любит, так поверженный ей покажется ещё дороже, а если нет, так что даст вид измочаленного тела и без того отвергнутого противника?
Конечно, физически фон Валленберг был намного сильнее менестреля, но он знал толк в развлечениях подобного рода, да и глупо вытаскивать людей на мороз, строить трибуны, расчищать площадки, городить барьер только лишь для того, чтобы в течение пары минут выбить врага из седла.
И барон забавлялся от души, играючи отбивая сердитые наскоки де Вильмона.
Поэтому раз за разом трубили в оледеневшие трубы герольды, выкрикивая охрипшими голосами девизы дерущихся сеньоров, а рыцари, завершив круг, сходились в поединке опять. Валленберг каждый раз показательно тыкал в соперника копьем, но достаточно слабо, чтобы тот оставался в седле и мог продолжать поединок. Даже ненавидящая развлечения подобного рода Стефания и то не могла не отметить, с каким искусством двигается всадник в украшенном изображением сокола шлеме, как ловко и грациозно он держится в седле, не смотря на тяжесть вооружения. Да, в бою фон Валленберг становился почти так же прекрасен, как де Вильмон в пении, поэтому вдоволь поиздевавшись над противником, он небрежным движением выбил менестреля из седла, казалось, едва к нему прикоснувшись.
Стефка раздраженно привязала к опущенному копью свою ленту, и, холодно глянув на любовника, не стала слушать восхвалений герольдов, а гневно вернулась было в дом, но на пороге её остановил управляющий.
- Его милость велел вам ждать его на конюшне! Он хочет прогуляться с вами по лесу!
Не больше, не меньше!
Женщина зло развернулась в сторону служб, но не успела она сделать и десяти шагов, как наткнулась на согбенных под тяжестью лат и меча оруженосцев барона.
- Его милость ждет вас, мадам!
И она, с трудом шевелясь в трех шубах продолжила свой путь, проклиная и неуемность барона, и назойливость Герды, и собственную дурость, потому что после часового стояния на пронизывающем ветру ей уже расхотелось, куда-либо ехать, но как об этом сказать барону, когда полночи уговаривала его совершить прогулку?
Валленберг ждал её, уже сидя верхом.
- Дорогая,- шутливо поклонился он,- вот видишь, я все делаю, как хочешь ты! Легкое, кратковременное столкновение - менестрель жив и здоров, и обещанная прогулка по лесу!
Барон насмешливо покосился на солидно округлившуюся любовницу.
- Любовь моя, ты уверена, что удержишься в седле, а не покатишься, как шар!
- Это все Герда,- скрипнула зубами Стефка, пытаясь избавиться хотя бы от одной шубы, но та намертво застряла где-то в районе воротника,- она кутает меня, как младенца!
Валленберг коротко рассмеялся.
- Ничего, оставь всё как есть..., у меня появилась неплохая идея!
Если бы она догадалась тогда, какая идея появилась у этого извращенца, то с места бы не сдвинулась.
Лес её не подвел. Здесь было так тихо, и даже пение птах не столь разрушало это безмолвие укутанных снегами деревьев, сколько подчеркивало его белоснежную таинственную глубину.
Барон со спутницей в сопровождении отряда приближенных не спеша пробирались по узкой тропе.
- Разве я не внимателен к тебе, моя радость?
- Ваша милость - сама любезность!
- В ваших словах мне послышался сарказм?
- Что вы!
- Не можете мне простить унижения вашего разлюбезного певуна?
- Я не считаю, что он унижен!
- Разве победа на ристалище не показала всем, на чьей стороне истина?
- Для того чтобы победить менестреля, нужно применить его оружие!
- Гитару?
- Песню!
Туше! Изумленно глянувший на собеседницу барон открыл было рот, чтобы продолжить перепалку, но ... поспешно его закрыл. Впрочем, рано она торжествовала, потому что он тот час отомстил по-своему.
- Дорогая, не спешиться ли нам? Так приятно прогуляться вот здесь, под этими елями...
И когда они достаточно отошли, он схватил её в крепкие объятия.
- В этих шубках, сердце мое, ты похожа на толстого капуцина, который слишком злоупотреблял пивом! Но если одну подстелить....
Не мудрено, что к тому времени, когда Стефка добралась, наконец, до дома, от усталости она едва соображала, на каком находится свете.
- Да он с ума сошел, - разбушевалась кормилица, услышав про их экстравагантные приключения,- ну-ка, живо в постель!
Вечер Стефания провела под кучей одеял, потея и то и дело глотая какой-то чудодейственный отвар под занудливые причитания разозленной старухи.
- Всё у них не как у людей! Вечно всё шиворот на выворот! Уж казалось бы, такое обыденное дело, так нет, как две бешеные белки под елью, в снегу... Тьфу!
Гуго не появился тоже, неизвестно где проведя эту ночь. И, о парадокс, это очень не понравилось Стефке! До такой степени, что она проворочалась в постели почти до рассвета, сердито гадая, на чью же подушку преклонил голову ветреный барон.
- Он не может быть постоянным даже в течение пяти дней,- зло высказала она кормилице поутру,- как можно жить с таким человеком?
- Это я ему сказала, что ты можешь заболеть! - грудью встала та на защиту своего любимца.
Но молодая женщина только мрачно покосилась на старуху, пока служанки укладывали ей волосы. Понятно, что от той правды не дождешься!
Впрочем, все разъяснилось довольно быстро, неожиданно и странно.
В каминной комнате мадам Ульрики в это утро собралась все та же компания, что и третьего дня - барон с приближенными, де Вильмон, ну и, конечно же, дамы из кружка этой некоронованной королевы. Сидела на своем привычном месте и угрюмая Стефка. Уткнувшись по привычке в вышивку, она старательно отводила глаза от фон Валлеберга. Распутник!
Между тем, после обмена несколькими ничего не значащими фразами, барон обратил свой взор на мирно сидящего чуть в стороне менестреля. Де Вильмон тихо толковал о чем-то с Эрикой, небрежно перебирая струны гитары, отчего та звучала тихо, но довольно приятно.
- Шевалье де Вильмон! Вчера дама Стефания упрекнула меня в том, что я выбрал для поединка с вами неравное оружие!
В комнате воцарилась тишина. Нашей героине стало не по себе от страха за менестреля - одному Богу известно, что ещё изобрел злокозненный ум барона, какую очередную пакость! И зачем только она вчера с ним спорила? А теперь по её вине пострадает ни в чем не повинный человек!
Но де Вильмон и бровью не повел на этот очередной вызов. Наоборот, его глаза заинтересованно и опасно блеснули. Похоже, он жаждал реванша!
- Почему неравное? Я так не считаю! Но если у вас есть желание сразиться со мной другим видом оружия...
- Есть! - едко ухмыльнулся фон Валленберг,- я хочу сразиться на вашем поприще!
Не было ни одного лица в их окружении, на котором бы не отразилось крайнее удивление.
- То есть? - изумился и менестрель.
- Поэтический турнир! Состязание в написании мадригала в честь дамы Стефании! Я не хочу, чтобы она упрекала меня в нечестности!
Губы поэта исказила недобрая усмешка.
- Если вы настаиваете... Я принимаю ваш вызов!
Он чуть-чуть подумал, а потом осведомился:
- Каковы же условия поединка?
Валленберг небрежно развел руками.
- Мадригал в ответ на мадригал... Вы гость - вам и начинать!
Де Вильмон не заставил себя ждать. Уверенной рукой взяв несколько аккордов, он немного подумал и выдал следующее:
Вечна дорога к мечте,
И может быть бесконечно трудной!
Вся жизнь - это путь к тебе,
К любимой моей,
Нежной и безрассудной!
Ты настолько прекрасна,
Что звезды порой
Красотою лица затмеваешь,
Отливают глаза бирюзы синевой,
Ты улыбкой весь мир освещаешь!
Ты возьми мое сердце в ладонь
И сожми!
Пусть умру, и прервется дыханье...
Жизнь мою, как цветок
Для себя ты сорви,
Для меня это в страсти признанье!
Я надеждой живу,
Что полюбишь меня,
И умру, если вдруг
Ты забудешь меня!
Негромкие и опасливые аплодисменты больше отдавали вежливостью, чем искренним восхищением. Ведь соперником менестреля был сам хозяин замка, и понятно, что прежде чем выказывать ему восторг всем, все-таки, хотелось услышать самого барона.
Никакие чудеса не смогли бы заставить фон Валленберга запеть, но он нашел выход из положения. Барон читал стихи под наигрыш гитары, а фоном его глухому голосу звучал тонкий серебристый тенор одного из пажей. Надо сказать, что получилось весьма неплохо! Только теперь до облегченно вздохнувшей Стефки дошло, чем занимался всю ночь её любовник.
Я подарю тебе, любимая, букет
Из самых нежных снов,
Что есть на этом свете.
В них мы пойдем с тобой
По Млечному пути,
Танцуя и смеясь, как маленькие дети...
Вплету в твою косу я песни и цветы,
Фиалками затку я для любимой платье,
Я разбужу рассвет, чтобы собрать росы,
И напоить тебя в своих объятьях!
Я славлю красоту озер любимых глаз,
Готов я жизнь отдать лишь за улыбку милой,
Тебя прислал Господь, чтоб показать мне рай
В оправе нежных рук моей любимой!
За счастье я почту служить тебе всегда,
И не страшны мне времени препоны!
Ты - звездной вечности мечта,
Ты - древней сказки красота,
Моей любви прекрасная мадонна!
У Стефки изумленно округлились глаза. Вот это да! Неужели он приложил руку к этим прелестным стихам?
Де Вильмон был профессиональным поэтом, поэтому слушать его песни было приятно, но откуда ей было знать, скольким дамам он уже морочил голову? А вот Гуго был кем угодно, только не менестрелем, и женщину растрогала его вполне удачная попытка превзойти знаменитого де Вильмона.
Поэт и барон продолжали обмениваться мадригалами, но они не произвели на Стефанию такого же впечатления, как самые первые, и хотя де Вильмон сочинил гораздо больше мадригалов, и были среди них даже очевидные перлы, она без тени сомнений отдала свою ленту барону.
- Я была бы рада,- тихо прошептала она ему,- пробежаться с вами по Млечному пути!
- Я благодарю вас за прелестные песни, посвященные мне,- так же приветливо раскланялась она с менестрелем,- но... мне больше понравилось выступление мессира!
Де Вильмон укоризненно глянул на женщину, очевидно, решив, что она смалодушничала, но Стефанию больше интересовал фон Валленберг. А тот с довольной миной поглядывал на поэта.
- Что ж,- счел нужным сухо поклониться менестрель,- вы победили на своем поле! Может статься, что мы встретимся на чужом, и опять попробуем наши силы!
Так, ко всеобщей радости, и закончилось противостояние между шевалье и бароном.
Поздно вечером, когда Стефка и фон Валленберг уже лежали в постели, эта поразительная история, наконец-то, получила разъяснение.
- Ах, дорогой,- мурлыкала довольная женщина, уткнувшись носом в плечо любовника,- ваши стихи прелестны! Я никогда не подозревала, что вы такой талантливый поэт!
- Ну...,- уклончиво протянул Гуго,- когда я угощаю обедом соседа, то не рассказываю ему о поваре! Так и в этом случае...
- Так это сочинили не вы? - взвилась возмущенная Стефка.
- Почему же, я! Только мне помог с рифмами... Вальтер!
Женщина подумала-подумала..., и умиротворенно вновь пристроилась в объятиях Валленберга.
- Всё равно это было красиво!
- Я рад, любимая, что вам понравилась моя песня, и если по исходе девяти месяцев, вы одарите меня мальчиком, то, клянусь, я осыплю вас мадригалами только собственного сочинения!
Стефка прикусила в досаде губу. Рожать совсем не хотелось, но, с другой стороны, она начала приноравливаться к нелегкому нраву барона. И если Господь решит ей помочь на том поприще, где терпели поражение все остальные, то пусть будет, как будет!
И вот эти дни напряженной работы остались позади - можно было отдохнуть от бессонных ночей, дать покой усталому телу, сплошь покрытому кровоподтеками из-за чрезмерных ласк любовника. Стефе иногда казалось, что на ней места живого не осталось. Валлеберг был жаден до любовных утех, и не привык себя контролировать ни в чем. Он мало думал о женщинах под ним, непоколебимо уверенный, что они находятся на вершине блаженства, исполняя его прихоти.
И вот, наконец, долгожданный покой - барон и менестрель уезжают, и дай им Бог счастливого пути, который бы уводил их все дальше и дальше от замка, а она будет спать, спать и спать! Отдохнет душой и телом, а там видно будет.
Увы, этим намерениям не суждено было осуществиться.
В отсутствии барона управление замком было поделено между Вальтером и Ульрикой. Брат барона никогда не вникал в домашние дела, занимаясь сугубо вассалами и охраной подвластных земель - у него итак было хлопот по самое горло.
Ульрика же железной рукой руководила жизнью господского дома, будучи всевластной в этом замкнутом мирке уже на протяжении ни одного десятка лет. Так было всегда, но в этот раз кое-что изменилось, и именно это вывело из себя белую королеву.
Стефка ждала ребенка. Именно ждала! Сначала Герда её изводила по сто раз на дню расспросами о самочувствии, и в напряженном ожидании кудахтала над ней, как наседка над цыпленком, выматывая нервы, а потом, когда все сроки обычных недомоганий прошли, жизнь будущей матери вообще превратилась в кошмар из-за чрезмерной опеки свихнувшейся бабки.
Была бы её воля, Герда уложила подопечную на девять месяцев под одеяла, и не дала бы носа высунуть из спальни, но гораздо страшнее оказалась обрушившаяся на Стефку, подобно лавине ледяная ненависть Ульрики.
- В отсутствии барона я управляю этим домом,- грозно заявила та, появившись в баронских покоях, - и вы должны подчиняться моим требованиям, а не слушать, какую-то спятившую холопку!
Графине в тот день не моглось - тошнило, кружилась голова, и она, по настоянию Герды, не спустилась к завтраку. Выволочка последовала сразу же.
- И что из того, что вы, милочка, беременны! Это - не тяжелая болезнь, чтобы так распускать себя, и игнорировать даже мессы! В Копфлебенце нет места еретичкам! Каждое утро по удару колокола вы должны стоять в часовне и молиться о здравии нашего господина!
Вот тебе и мирный сон под теплым одеялом! Стефка нервно покосилась на брюзгливое лицо дамы.
- Я постараюсь! - миролюбиво согласилась она, - но...
- Если не хотите быть наказаны, никаких но!
Возразить было нечего. Но когда на следующее утро, ежащаяся от озноба Стефка вылезла из-под меховых одеял в холод, остывшей за ночь комнаты, Герда силком затолкала её обратно.
- Не смей рисковать чревом, непутевая, - заорала та,- думай, чей плод-то носишь!
- Но мадам Ульрика...
- Уж ей-то я хвост поприжму!
Дело кончилось тем, что в их свару вынужден был вмешаться Вальтер.
Герда так умудрилась настроить его против белой королевы, что он даже повысил голос, отчитывая ту в присутствии подчиненных.
- Мадам! Не смейте что-либо приказывать мадам Стефании! Она ждет ребенка и находится в этом доме на особом положении! Пусть спит, сколько хочет, ест, что хочет, и вообще... не забывайтесь!
Его голос столь опасно понизился, что и без того бледное лицо женщины потеряло последние краски, превратившись в безжизненную маску. Такого публичного унижения она, конечно же, не заслуживала.
Ослушаться Вальтера Ульрика не посмела, но и не смирилась, постоянно отпуская язвительные шпильки в адрес Стефки, третируя её по делу и без дела, и устраивая различные мелкие пакости - то оказывалась мокрой обшивка её кресла, то само собой распускалось шитье, спутывались нитки и пр. казалось бы безобидные, но крепко достающие мелочи.
Герде хода в каминную комнату не было, а дамы из кружка белой королевы во всем поддерживали свою госпожу, но до поры до времени.
Однажды произошла история, показавшая Стефке, что трон под Ульрикой изрядно шатается.
В этот день, когда она села на свое привычное место, ножка итальянского кресла неожиданно подломилась, и женщина бы больно ударилась, а может, и потеряла ребенка, если бы не расторопность одного из пажей. Мальчишка молниеносно подхватил падающее кресло и удержал на весу, предотвратив неизбежный удар.
Дамы вокруг заохали и завздыхали, но оправившаяся от потрясения Стефка заметила в их глазах плохо скрываемое злорадное удовлетворение.
- Как же вы так неосторожно, милочка, - брезгливо изогнула губы Ульрика,- вам надо следить за собой, если вашего веса уже не выдерживает мебель!
Стефка гневно сверкнула глазами в ответ на язвительную реплику и пересела в другое кресло. Надо сказать, что она ни словом не обмолвилась об этой истории с Гердой, но к её удивлению, та пузырясь от злорадства, рассказала ей об этом сама.
- Вальтер выдрал плетью эту дрянь, эту блудливую суку, гадкую потаскушку!
- За что?- удивилась Стефка.
- Как за что? Это ведь она подстроила твое падение? А если бы ты лишилась младенца?
Женщина, скатывающая перед сном чулок с ноги, пораженно уставилась на няньку.
- Причем здесь Ульрика? Мебель иногда ломается и без ведома хозяев!
Герда неодобрительно поджала губы.
- Нет, дорогая, ничего без причины не происходит! Будь моя воля, я бы её повесила за покушение на младенца!
Хорошо, что никто не спрашивал, какова воля этой бабки, но с другой стороны, кто же сообщил о происшествии Вальтеру, и что именно сказал, раз он так разъярился?
Уму непостижимо, какая борьба шла в Копфлебенце за место под солнцем, сколько хитроумных интриг, надежд и страстей таилось за внешней рутиной обыденных дел скучной жизни провинциального замка.
Поверхностно глядя, пальму первенства давно уже получила Ульрика, и не было никаких причин сомневаться, что она выпустит из рук бразды правления, но все было не так уж просто. Существовала серьезная оппозиция власти белой королевы и возглавляла её кормилица. Под личиной старой нудной бабки скрывался недюжинный ум настоящего стратега, поэтому она не нападала на ту открыто, действуя исподтишка и прячась до поры в комнатах воспитанника. Когда в замке появилась Стефка, Герда решила, что наступил её звездный час. Воспользовавшись растерянностью бедной женщины, она подмяла её под себя и сделала практически безвольной пешкой в своей игре против ненавистной белой королевы.
Понятно, что Ульрика и Герда пылко ненавидели друг друга, но какова была в этом роль Вальтера? Почему он дал себя втянуть в домашнюю дрязгу?
Однажды Стефка отважилась задать ему вопрос на эту тему.
- Мессир, откуда в замке появилась мадам Ульрика?
Тот вечер выдался необычно холодным и вьюжным. По коридорам Копфлебенца гуляли чудовищные сквозняки. Прислуга сбилась с ног, таская вязанки хвороста для каминов, но нигде не было так жарко натоплено, как в баронской спальне, когда туда решил заглянуть младший фон Валленберг, чтобы осведомиться о здоровье будущей матери. Они мирно сидели, смакуя горячее вино у огня камина и неспешно разговаривали обо всяких мелочах. Правда, их уединение было иллюзорным. В складках полога кровати извечно таилась Герда. Графиня знала, что в нише за изголовьем стоит её скамеечка под висячим на стене распятием, на которой та иногда проводила ночи напролет, молясь и шпионя.
- Когда вы с Гуго сливаетесь воедино, я читаю молитву о зачатии мальчика,- как-то призналась она Стефке, когда та выведенная из себя непонятным бормотанием, распахнула полог и заглянула за спинку кровати.
- А нельзя это делать в другом месте? - гневно поинтересовалась она у Гуго, зная, что напрасно взывать к совести бесцеремонной бабки.
Тот только обреченно отмахнулся, а Герда обиженно возразила.
- А как иначе я узнаю, что он в тебе? А молитва действует только тогда!
Но торчала она там и в других случаях, и когда её просили выйти из комнаты, упрямая старуха тот час ретировалась в свое убежище.
- Да я все равно плохо слышу,- нагло лгала она,- а так..., дам отдых своим больным ногам!
Вот и сегодня, задав вопрос об Ульрике, она рассчитывала, что если даже откажется отвечать Пауль, то может, наконец-то, развяжет язык Герда. До этого она почему-то больше отмалчивалась.
К её удивлению, Вальтер не стал увиливать от ответа.
- Ульрика,- странно усмехнулся он, потягивая вино,- её история не совсем обычна. Было бы лучше, если бы вам рассказал о ней мой брат!
Стефка пожала плечами.
- Мы мало разговариваем!- кратко заметила она, но Вальтер её понял.
- Да,- протяжно вздохнув, согласился он,- говорить возлюбленной про свою любовь к другой женщине - верх безрассудства, да и недостойно рыцаря!
Сердце Стефки неприятно уколола игла ревности.
- Его милость любил мадам?
- Любил?! Эта была такая страсть, что мой бедный брат совсем потерял голову!
Вальтер устроился поудобнее, налил себе ещё вина, и неспешно начал свой рассказ:
- Так получилось, что когда я захотел изучать медицину, наш отец, Царствие ему Небесное, отказался отпускать меня из дома одного. Старик заявил, что раз я выбрал столь странное для дворянина образование, то мой старший брат должен меня поддержать и то же записаться в Сорбонну. Но Гуго учеба интересовала мало, поэтому зачастую оставив меня разбирать книжную премудрость, он устремлялся на поиски приключений. Париж их доставлял в избытке. Отец щедро снабжал деньгами, у нас было много знакомых, и мой брат довольно весело проводил студенческие годы, пока... пока на одном из праздников не увидел дочь графа де Вальбре - юную мадемуазель Ульрику.
Стефка с удивлением заметила, как смягчаются обычно строгие черты лица рассказчика и теплеет невыразительный голос.
- Ей было тогда пятнадцать, и, думаю, во всем королевстве не было девушки красивее. Говорят, сама Агнесс Сорель запретила появляться ей при французском дворе, когда Ульрика была ещё совсем юной. Но к тому времени всемогущая фаворитка уже умерла, и никакая тень не омрачала торжества её красоты. Едва завидев девушку, брат потерял голову . Кто-то их представил друг другу, и юная кокетка отчетливо дала понять Гуго, что он может надеяться на её благосклонность. Мой брат тогда был наивным и пылким юношей, поэтому, не мудрствуя лукаво, сразу же помчался домой, чтобы испросить у отца благословения.
Вальтер задумчиво отхлебнул изрядный глоток вина.
- Мой отец был человеком разумным, и сомневался в благоприятном исходе сватовства. Хотя, по большому счету, не такая уж и важная шишка был этот граф, да и приданного за девушкой давали мало (у неё было пять сестер!). Но, как ни крути, Ульрика была из высшей знати, а мой брат -всего лишь внебрачный сын провинциального барона! Пока Гуго с отцом взвешивали все за и против предполагаемого союза, листали геральдические книги и просчитывали варианты действий, я, скорее удрученный, чем обрадованный влюбленностью брата, решил познакомиться с будущей невесткой.
И младший фон Валленберг взглянул на собеседницу странно загоревшимся взглядом.
- Я тогда,- доверительно признался он ей,- был весьма недурен собой...
УЛЬРИКА.
Говоря о том, что он был недурен собой, Вальтер нисколько не кривил душой. Мало того, его бледное с тонкими правильными чертами лицо отличалось особой, канонически светлой красотой юности, которую только подчеркивали белокурые локоны и спокойные серые глаза.
- Херувимчик,- прозвали его злоязычные школяры,- Святой Себастьян, только стрелы в заднице не хватает..., но всему свое время!
Святым Вальтер не был, но от девушек держался на приличном расстоянии. Не то, чтобы они его совсем не интересовали, но он обладал завидным хладнокровьем и не желал тратить бесценное время на глупые ухаживания, хихиканья и прочие глупости, тем более, что за них двоих успевал грешить старший брат.
Гуго доставлял немало хлопот. Отлучку из дома тот воспринял, как отличный повод, чтобы удариться в самый настоящий загул. Это было триумфальное шествие, дорвавшегося до запретных наслаждений провинциала трирца по всем злачным местам Парижа. Откровенно некрасивый, но обаятельно веселый и физически выносливый старший из братьев фон Валленбергов вовсю наслаждался жизнью, пока его брат корпел над фолиантами, постигая азы тяжелой и таинственной науки. Рассуждал Гуго примерно так:
- Всё равно умирать, когда будет на то Господня воля, так чего же корячиться, пытаясь переделать раз и навсегда установленный порядок? Смешно... нельзя микстурой обмануть судьбу!
Благодаря хорошим связям он был принят в отелях знати, и получил доступ ко двору, где с удовольствием предавался любимой забаве той эпохи - сражениям на ристалище. Вот где его физическая сила и мощная стать находила свое применение, вызывая неизменное восхищение и одобрение зрителей. Младший же брат на эти забавы смотрел с презрительным снисхождением.
- Бои римских гладиаторов..., только вместо рабов развлекают публику сеньоры!
В общем, братья не разделяли увлечений друг друга, но это не мешало их нежной привязанности. Валленберги настолько сильно любили друг друга, что не мыслили разлуки, привыкнув во всем доверять и разделять горе и радости, и вдруг... какая-то Ульрика!
- Она, Вальтер,- в тот вечер Гуго был необычайно возбужден, хотя и абсолютно трезв,- она ангел, по ошибке ниспосланный на землю! Если бы ты увидел её, то понял, что только небеса смогли породить такую божественную красоту!
Красноречие не было сильной стороной Гуго, и то, что он заговорил чуть ли не мадригалами, само по себе насторожило и напугало младшего брата, а когда тот ещё сообщил, что и девушка к нему не равнодушна...
Понятно, что для Вальтера не было лучше человека, чем его брат, но он все-таки трезво оценивал и его внешние данные, и положение бастарда, и отнюдь не самую громкую фамилию, а здесь... божественной красоты графская дочь! Чем мог её привлечь в матримониальных целях его простодушный брат? Младший фон Валленберг встревожился не на шутку.
Он не стал отговаривать брата от поездки домой, не стал ему указывать на очевидные препятствия для брака, просто в один из вечеров, отложил в сторону медицинские фолианты, и, закинув за плечи гитару, пустился по указанному адресу.
Вот когда его нежелание вести светскую жизнь сослужило ему хорошую службу. И хотя Гуго ни от кого не скрывал, что живет в Латинском квартале вместе с братом, никто из его высокопоставленных знакомых ни разу не видел Вальтера в лицо.
- Говорят, здесь живут юные и прекрасные мадемуазель,- открыто постучал он в двери отеля, где остановились граф и его дочери,- спросите, не хотят ли они послушать песни менестреля? Я не дорого возьму за воспевание их красоты!
Привратник хотел было прогнать надоедливого певуна от дверей, но неожиданно за него вступился подъехавший к порогу щеголевато разряженный молодой человек.
- Пропусти его, Гильом! - приказал он,- я хочу порадовать мадемуазель Ульрику пением, если ты, действительно, менестрель, а не наглый попрошайка!
- Все зовут меня Карон, милостивый господин,- поклонился Вальтер, цепко отмечая и драгоценные камни на нагрудной цепи незнакомца и его надменную повадку,- не волнуйтесь, я не разочарую... вашу сестру!
Камень был брошен, и попал в цель.
- Мадемуазель Ульрика почтила меня особой благосклонностью, согласившись стать моей женой, - гордо подбоченился вельможа,- и вообще, твое дело петь, а не лезть не в свои дела!
В отличие от брата, получившего в детстве на тренировке удар по горлу, Вальтер имел приятный мягкий баритон. Он недурно пел, после выучки в бытность пажом у герцогини Баварской - своей двоюродной тетки, поэтому смело поднялся в комнату, где за рукоделием и болтовней сидели шесть красивых девушек.
И хотя одеты они были практически одинаково в синие платья и парчовые эннены с белыми вуалями, Вальтер сразу же вычленил среди них ту, что вскружила голову его брату.
И пока Ульрика, с сияющей улыбкой встречала мужчину, назвавшегося её женихом, он имел возможность внимательно разглядеть девицу, похитившую сердце брата.
Она, действительно, была настолько красива, что ошеломленный Вальтер почувствовал, как вспыхивает непонятным огнем его сердце, как приливает кровь к щекам и ему становится и жарко, и мучительно приятно видеть эти искрящиеся светло-голубые глаза, гладкую, словно фарфор, таинственно светящуюся кожу лица, манящие губы...
- Кто этот застенчивый юноша, мессир де Моле, - между тем затеребили гостя остальные девушки,- смотрите, какой он хорошенький - просто херувим!
Кличка, которой дразнили Пауля бесшабашные школяры в устах юных дев, конечно, прозвучала иначе, но отнюдь не порадовала её обладателя. Мало того, помогла прийти в себя и уже стойко выдержать, устремленный на него взгляд красавицы.
- Кого вы к нам привели, сударь?
Даже голос у неё был ленивый, томный, многообещающий.
- Да вот, какой-то менестрель ломился к вам в дверь, толкуя, что здесь живут самые красивые девушки Парижа!
- О, да, да... мы хотим послушать пение!- тот час запрыгали и захлопали в ладоши девушки, и только Ульрика молчаливо улыбалась, с особым вниманием рассматривая певца.
Она была так красива, так невероятно, обворожительно прекрасна, что Вальтер тронул струны гитары и в первый и в последний раз экспромтом сочинил песню, которую тот час и исполнил:
Я подарю, любимая, тебе букет
Из самых нежных снов,
Что есть на этом свете
Мы в них с тобой пойдем по Млечному пути
Танцуя и смеясь, как маленькие дети! ...
Да-да, это была та самая песня, при помощи которой спустя двадцать лет Гуго победил де Вильмона. Он, конечно же, обманул Стефку, хотя туманно и намекнул, что Вальтер помог ему подобрать рифмы. Но никакое волшебство, никакая добрая фея не смогла бы сделать из старшего фон Валленберга поэта, собственно и Вальтер им никогда не был, за исключением того краткого периода, когда единственный раз в жизни был поражен любовью.
Он пел, Ульрика смотрела на самозваного менестреля, и, хотя в комнате была ещё куча народа, фон Валленбергу казалось, что они одни не только в этом доме, но и вообще, во всем мире. Песня лилась из него, как будто даже без его вмешательства - легко и просто выражая то, что переполняло его сердце.
Когда стихли последние аккорды, в комнате воцарилась тишина. Де Моле был в таком бешенстве, что сразу даже не смог найтись, что сказать.
- Да, как ты посмел, молокосос! - наконец взревел он,- да я... да я сейчас вытрясу из тебя твою трусливую душонку!
И пока перепуганная внезапным взрывом женская половина дома успокаивала вышедшего из себя вельможу, растерянный Вальтер тихонечко ретировался.
Он шел по заполненным народом улицам вечернего Парижа в полном расстройстве чувств, ничего не видя и не замечая, пока чуть не попал под копыта коня. Разозлившийся всадник от души огрел ротозея плетью. Внезапная боль привела Вальтера в себя, и как раз вовремя, потому что его догнал какой-то паренёк в костюме пажа, и, сунув записку, быстро умчался восвояси. На листе надушенной бумаги было торопливо нацарапано: Завтра. 8 вечера. Тампль.
Вальтер долго невидящими глазами смотрел на лист. В его душе шла напряженная работа - он отказывался понимать эту сирену с лучистыми, как алмазы, глазами. Маркиз де Моле, как теперь стало известно, был её признанным женихом, Гуго уехал испрашивать разрешение на женитьбу, ему же она назначила свидание!? И где гарантия, что девушка кружила головы только им троим, а не целому десятку таких же простофиль? Но..., зачем? Ведь выйти замуж она могла только за одного?
Да, Вальтер был в первый раз в своей жизни влюблен, но, как видим, отнюдь не потерял головы. Ему это было не свойственно. Не найдя ответов на свои вопросы, он решил узнать все из первых уст, и поэтому особо не мучаясь угрызениями совести, устремился в назначенный час на свидание.
Места возле Тампля были укромные, и поэтому там располагалось признанное место для свиданий парижан. Прогуливались, любуясь зажигающимися на майском небе звездами какие-то парочки, слышался женский смех, доминировали запахи травы и распускающихся почек. Как и положено капризной кокетке Ульрика опоздала, но терпеливо ждущий Вальтер сразу же заметил закутанную в плащ с капюшоном фигурку, стоило ей только вылезти из носилок. Девушку сопровождала служанка, но она почтительно остановилась в отдалении, когда её госпожа подошла к молодому человеку.
- Мадемуазель,- низко поклонился Вальтер,- вы сделали меня счастливейшим из смертных, позволив ещё раз полюбоваться вашей красотой.
Глаза девушки насмешливо блеснули из тени капюшона.
- Вы увидели бы больше, если бы я вам просто приснилась,- фыркнула она,- впрочем, у поэтов хорошее воображение!
Итак, она ещё вдобавок была и остроумна!
- Одно ваше присутствие делает меня счастливым! - вежливо не согласился он.
Но красавицу уже не интересовал обмен вежливыми фразами.
- Эта ваша песня, вчера, - взволнованно спросила она,- кто её автор?
- Я,- признался Вальтер,- она вам пришлась по душе?
Спутница тихо рассмеялась.
- Можно подумать, что найдется девушка, которую не заденет такое признание в любви! Но я не понимаю..., я вас не помню! Когда вы могли увидеть меня раньше, чтобы посвятить столь прекрасный мадригал?
Можно было сказать правду, и как знать, вдруг она бы поверила ему, но... зачем? Чтобы дать ей возможность нанизать ещё и его сердце в свое ожерелье несчастных влюбленных?
- Я впервые вас увидел на ристалище,- Вальтер лгал, но лгал по наитию, вдохновенно, - когда этот крупный парень - фон Валленберг положил к вашим ногам победу на поединке!
Гуго ему ни о чем подобном не рассказывал, но младшему брату и не нужно было много знать, чтобы догадаться, при каких обстоятельствах такая девица могла подарить надежду его брату. Выходило, что только на турнире - там, где тому не было равных.
Ульрика звонко расхохоталась. И столько в её смехе было пренебрежения, что у младшего фон Валленберга тошнотворно сжалось сердце предчувствием неминуемой беды.
- О, этот страшный медведь! Представьте себе, уродливый, словно тролль, трирец вообразил себя влюбленным в меня! Разве не смешно?!
- Смешно,- согласился взбешенный Вальтер, но, протянув бессердечной кокетке руку, предложил немного прогуляться,- вечер великолепный! А как вы относитесь к его страсти? Она оскорбляет вас?
- Почему же? - удивилась та. - Пусть сражается на ристалище, прославляя мою красоту! Знаете, был некий Бернар дю Геклен...
- Конечно, я знаю имя освободителя Франции, но причем здесь трирец?
- Он тоже был уродливым, но всю жизнь положил на служение даме Тоффане! Почему бы этому фон Валленбергу не служить мне так же?
В общем-то, обычная история для рыцарских времен. Но подобные куртуазные выверты были не в чести у фон Валленбергов, фамильной чертой которых был хладнокровный прагматизм. Идеалы рыцарства, конечно, достойны уважения, но рисковать жизнью за внимание женщины, которая принадлежит другому, было с точки зрения потомков этого рода, вопиющей глупостью!
- А вы тем временем выйдите замуж за маркиза де Моле?
- Разумеется! Де Моле богаты и влиятельны, да и не выбрала бы я никогда в спутники жизни, какого-то уродливого бастарда! Но любить и прославлять себя - запретить не могу! - девушка победоносно вздернула хорошенький носик. - Я думаю, что трирец должен быть счастлив хотя бы этим! Любовь ко мне может освятить его жизнь и прославить имя!
- Надеюсь, вы не говорили с ним об этом?
- Ревнуете? - кокетка игриво ущипнула Вальтера за руку. - Не надо! Вы такой красавчик, что глупо ревновать! Но когда фон Валленберг заговорил со мной о любви, я,- она притворно вздохнула,- не смогла его оттолкнуть! Ведь он почитает меня словно мадонну! Его чувства чисты и возвышенны!
Не больше и не меньше! Вальтер прекрасно знал своего брата, и был твердо уверен, что единственное, чего тот хотел от этой девушки сейчас целомудренно прикрыто юбками и к высшей любви не имеет никакого отношения.
Но оставался невыясненным ещё один вопрос!
- А я,- глухо спросил он, после небольшой заминки,- могу ли я рассчитывать на место в вашем сердце?
Покосившись на девицу, Вальтер заметил, как лукавая улыбка изгибает нежные губы.
- Менестрель, столь прекрасно поющий о своей любви, всегда найдет уголок в сердце дамы!
Итак, все нашло свое объяснение - пока эта крошка гостеприимно разверзнет бедра перед деньгами и положением де Моле, его брат будет, как последний придурок, махать, прославляя её красоту, мечом, а ему отведена роль нового Петрарки - петь о красоте платонической любви к замужней даме. Веселенькую жизнь им уготовила эта тщеславная, помешавшаяся на собственной красоте вертихвостка!
Холодное бешенство, забурлившее в груди Вальтера, не находя выхода, сделало единственное доброе дело - оно погасило огонь, пылающий в его душе. Вальтер влюбился в Ульрику за несколько мгновений, практически за такой же срок её и разлюбил.
- Уже поздно,- продемонстрировал он нарочитую заботу,- как бы вас не хватились дома?
- О, не беспокойтесь,- поспешно заверила его Ульрика,- я периодически навещаю свою старую тетку. А у неё настолько плохо с памятью, что она тот час забывает обо мне, стоит мне пересечь порог её дома!
- А не могли бы вы, как-нибудь отправиться к ней ночевать?
Вальтер шел наобум! Девушка укоризненно рассмеялась.
- Однако..., вы дерзкий менестрель!
- О, вы меня не правильно поняли,- фон Валленберг продемонстрировал испуганное смущение, - я хотел бы без помех спеть песни, которые сочинял, грезя о вашей красоте! Разве я бы осмелился посягнуть на вашу честь? Она для меня священна..., но если вы мне не доверяете, то пусть единственным слушателем моих виршей будет месяц на небе!
Такая приманка не могла не сработать. Тщеславная самовлюбленная девица была настолько в восторге от себя, что не осталась равнодушной к такой грубой лести. Но, видимо, остатки здравого смысла все-таки восставали против подобного безрассудства, поэтому Ульрика колебалась.
- Вы можете прихватить с собой служанку, и даже не одну!
Последний аргумент убедил красавицу в чистоте его намерений.
- Ладно,- улыбнулась она,- через два дня на этом же самом месте!
- Я не сомкну глаз, пока снова не увижу вас! Вы - моя муза, моя песня и мое исстрадавшееся сердце!
Глаз ему действительно сомкнуть за это время практически не пришлось - ведь так сложно организовать бесследное исчезновение девицы такого ранга. Надо все предусмотреть и все учесть!
А главное, нехватка нужных людей!
Валленберги испокон веков занимались похищением людей, поэтому бароны натаскивали своих наследников охотиться на двуногую дичь чуть ли не с пеленок. О, это была целая наука - как правильно выследить нужного человека, как заманить его в ловушку, как ловко замести следы. Вальтер уже давно участвовал в вылазках отца и был свидетелем многих пленений, но впервые ему предстояло все сделать самостоятельно.
План операции в общих чертах ему уже был ясен, но когда Гуго отправился домой, он прихватил с собой в дорогу большинство приставленных к ним людей, оставив Паулю только пару человек обслуги - личного слугу и повара. Вот с ними и предстояло тому отправиться на столь рискованное дело.
Первое, что он сделал, это заявил о своем желании покинуть Париж, и продолжить обучение в Падуе. Его преподаватель - доктор Жан Мель был очень огорчен, и уговаривал студента остаться хотя бы до конца семестра, но Вальтер, у которого и без того кошки на душе скребли, уклончиво отговорился семейными обстоятельствами. После чего он демонстративно со всеми попрощался и покинул Париж через ворота Сен-Дени, чтобы потом уже тайно вернуться назад, приплыв по Сене на лодке.
В назначенный час все были на месте, и оставалось только сориентироваться по обстоятельствам - сколько человек придется уничтожить.
Как и рассчитывал Вальтер, Ульрика на свидание прибыла с минимальным количеством сопровождающих. Мало того, даже носилки, к облегчению молодого человека, оказались наемными. Похвальная осмотрительность, если девица хочет, чтобы о её похождениях никто не узнал! Единственная сопровождающая служанка никакой опасности не представляла.
- Мадемуазель, - Вальтер галантно подал руку Ульрике,- я так боялся, что вы не придете!
- Я пришла,- улыбнулась она, и тут же с сожалением вздохнула, - увы, но наша встреча будет недолгой, мне придется через час вернуться домой. Отец очень строго относится к моим отлучкам!
В этот раз его тяжелый вздох не был притворным. Конечно, это досадное обстоятельство не могло помешать планам фон Валленберга, но солидно осложняло их исполнение. Все-таки, в темноте было действовать гораздо безопаснее, чем в сумерках. Вдруг какие-нибудь внезапные свидетели? Эти людишки вечно болтаются в самых неподходящих местах, как будто им больше нечего делать!
- Но я бы могла послушать вас и здесь,- между тем, беспечно продолжала девица,- в этом нет ничего дурного!
Ах, вот даже как!
- О,- Вальтер сделал вид, что колеблется,- вы, конечно же, правы! Только здесь достаточно людно, и звуки гитары привлекут ненужное внимание. Предлагаю, вам отправиться на прогулку по реке. У меня здесь неподалеку лодка, и там, среди безмолвных волн, я смогу вам исполнить все свои песни, а затем высадить неподалеку от вашего дома. В сумерках Сена необычайно живописна!
Ульрика заколебалась, размышляя о безопасности такого предложения, но потом, видимо, решила, что оно достаточно безобидно.
- Надеюсь, там хватит места и для Люсиль!
- О, при желании мы смогли бы разместить там всех ваших сестер, но... - Вальтер тонко улыбнулся,- зачем нам кто-то ещё, если мы сможем быть одни - я, вы, мои песни, вечер и река!
Удивительно, как легко клюют на такую приманку даже самые рассудительные девушки - стремление романтично обставлять свои любовные похождения у них в крови!
Переодетый лодочником слуга так разместил Ульрику, что она очутилась спиной к движению лодки, и даже не понимала, что движутся они вдоль берегов предместья вовсе не по направлению основного русла Сены, а совершенно в другую сторону. Едва же лодка отошла от берега, как Вальтер, отвлекая внимание женщин, тронул струны гитары, затянув первую пришедшую ему на память песню.
Ульрика его слушала внимательно, хотя с каждым аккордом её недоумение возрастало.
- Мне кажется, - в сомнении поделилась она, когда он закончил свой мадригал,- что я уже слышала эту песню!
Что ж, вполне возможно!
- Слова любви часто звучат одинаково,- елейно заметил фон Валленберг,- но чувства, вложенные в них совершенно разные. Послушайте вот эту балладу...
Это была старинная трирская, длиннющая баллада о любви, и, конечно же, девушка никогда её не слышала, но и не поняла ни слова из того, что ей пел этот юноша с серьезным ликом херувима.
- Это обо мне? - усомнилась она.- Но..., я не понимаю!
- Госпожа,- вдруг раздался взволнованный голос служанки,- не пора ли нам возвращаться домой? Мы уже так далеко отплыли от города!
Дальше все произошло очень быстро. Ульрика не успела толком отреагировать на сообщение своей Люсиль, как та, получив сильный удар по голове, камнем пошла ко дну.
- Что это зн...
Ей не дали договорить, крепко зажав рот. Действовали мужчины слаженно, поэтому не прошло и нескольких минут, как связанная по ногам и рукам женщина уже извивалась на дне приставшей к берегу лодки, где похитителей уже ожидал второй слуга с парой лошадей. Сумерки ещё только окутывали оставшийся далеко позади город, а их небольшой отряд с запеленатой в плащ пленницей уже скакал по направлению к Триру. Чтобы лошади не выбивались из сил, Ульрику везли все по переменке, и когда наступала очередь Вальтера, тому было крепко не по себе сжимать в невольных объятиях обманутую девушку. Но оскорбленные чувства брата взывали к мести, и кто, как ни он, должен был отплатить коварной кокетке за поруганную любовь Гуго?
Передвигались тайно, ночами и безлюдными дорогами, но без привалов было не обойтись - нужно было дать отдых лошадям, поесть и размять руки и ноги. Пленницу, понятно, тоже пришлось развязать, и самое неприятное - освободить ей рот.
- За что, - хлынули слезы из прекрасных глаз,- за что?
Она не угрожала, не молила о пощаде, а только лишь спрашивала, чем заслужила такое отношение, и, в общем-то, это была правильная позиция.
- Скоро вы все узнаете, сударыня,- холодно уклонился от выяснения отношений Вальтер,- потерпите, осталось уже недолго!
Но она так и продолжала смотреть на своего мучителя широко распахнутыми, полными нестерпимой муки синими глазами.
- Неужели это сделали вы - тот, кому я отдала свою любовь?
Вальтера передернуло, и хотя в сердце заползла мерзкая змея сомнений в правильности поступка, он не дал ей там обосноваться, сурово напомнив о долге перед горячо любимым братом.
- Вам не нужна моя любовь,- жестко отрезал он,- и ничья либо другая! По-настоящему, вам нужно только преклонение, и кто-то должен был наказать вас за тщеславие и суетность, и это сделаю я!
- Но что вы намерены сделать? - в ужасе прошептала она.
- Увидите!- лаконично ответил Вальтер, и отошел в сторону.
На самом деле он не знал, что предпримет отец, но не сомневался, что тот будет возмущен таким пренебрежением к чувствам своего наследника. Все Валленберги к женщинам, независимо от их положения, относились одинаково - как к созданиям намного ниже по природе, необходимым только для забав и продолжения рода. И если кто восставал, то бунт подавлялся жесточайшим способом - милосердие было не в ходу в Копфлебенце. Чтобы не решил отец, Ульрику ждало неминуемое наказание.
Но действительность превзошла все его ожидания.
Как не гнал лошадей Вальтер, ему все равно не удалось предотвратить возвращение Гуго в Париж. Тот настолько спешил со сватовством, что не задержался дома ни на день, после того как уговорил отца дать согласие на брак.
И когда младший брат пересек порог дома со своей добычей, старший уже въезжал в Париж. К тому времени весть о пропаже старшей дочери графа де Вальбре уже была у всех на устах, и обомлевший от такого известия фон Валленберг не знал, что ему делать - либо подчиниться письму Вальтера и вернуться домой, либо кинуться на поиски исчезнувшей возлюбленной. Понятно, что младший брат не мог прямо написать о том, что произошло - он только убедительнейшим образом попросил его покинуть Париж.
Кто хоть немного знаком с психологией влюбленных, тот сразу же поймет, почему письмо Вальтера было решительно отброшено в сторону, и Гуго с головой ушел в поиск следов любимой девушки.
Надо сказать, что кроме него, толком никто Ульрику не искал. Переполошившийся граф, не дождавшись любимой дочери тем роковым вечером, поднял на ноги всю городскую стражу. Те сбились с ног, разыскивая ушедшую навестить больную тетку девушку, но служанки той категорически отрицали визит юной мадемуазель. Не нашлось и свидетелей, которые могли сказать, куда же она направилась в таком случае. Вывод был неутешительным - имело место преступление. Выдвигалась и версия похищения, но когда к сваям Нового моста прибило тело Люсиль, то надежду увидеть Ульрику живой потеряли даже самые близкие. Покойная служанка была красивой крепкой девушкой, и никому в голову не приходило, что той могли пожертвовать ради похищения госпожи.
- Скорее всего,- сказал начальник городской стражи безутешному отцу,- их ограбили, и чтобы скрыть следы преступления, убили, а тела сбросили в Сену. Так часто делают - мы каждое утро вылавливаем более десятка изуродованных жертв, но ведь многие тела попадают на быстрину и проплывают через Париж ночью. Возможно, её тело и прибьет где-нибудь по дороге в Руан, а может быть и нет...
Гуго приехал как раз к панихиде по невинно убиенной, и растерянно оглядел стройные ряды облаченных в траур родственников, стоящих вокруг алтаря. Для него происходящее было лишено смысла - если нет тела, то какая может быть панихида? Подумаешь, утопили какую-то девку, да он мог рассказать сотню случаев, когда... Но понятно, что тайн Копфлебенца Гуго никому выдавать не стал, зато провел собственное расследование.
Это было непросто.
Заливающиеся слезами сестры убитой были не расположены отвечать на какие-нибудь вопросы об Ульрике, но, к счастью, их служанки не стали молчать, особенно когда перед их носом потрясли мешочком с деньгами.
- Был некий менестрель, по которому мадемуазель тайно вздыхала,- поделилась одна из них,- он пел для неё такие красивые песни, что у покойницы дрогнуло сердце!
У Гуго ревностью обожгло разум.
- Менестрель,- холодно осведомился он,- кто такой? Откуда взялся?
Сухощавая служанка лишь пожала костлявыми плечами.
- Да кто ж его знает? Некто Карон, кажется! Его привел в дом жених мадемуазель - мессир де Моле.
Ещё один неприятный сюрприз. У изумленного фон Валленберга вытянулось лицо.
- Жених? У мадемуазель был жених?
- А как же,- даже всплеснула руками женщина,- они были обручены, и время венчания назначено! Так вот, я слышала от покойницы Люсиль, что её госпожа не любит жениха, а вот этот самый менестрель ей чем-то уж очень запал в душу! И она даже, как-то бегала к нему на свидание!
Это собственно всё, что она знала, но фон Валленбергу было достаточно даже такой короткой ниточки, чтобы потянув, начать распутывать клубок тайн и загадок, окружающих исчезновение его возлюбленной.
К самому де Моле он обращаться не стал, но тщательно опросил всех, с кем тот общался в последнее время. Соболезнующие такому горю общие знакомые охотно поведали трирцу все, что знали о постигшей маркиза утрате.
Да, оказалось, что коварная девица действительно водила его за нос, и свадьба между ней и де Моле была делом решенным. Известие болезненное, неприятное, и больно бьющее по самолюбию фон Валленберга. Теперь Гуго ещё сильнее захотелось найти Ульрику, чтобы посмотреть обманщице в глаза и поинтересоваться, с какой целью она морочила ему голову?! А может, девушка была и не виновата, а к нежеланному браку её принуждал отец?
Так или иначе, но молодой человек больше всего на свете хотел найти пропавшую, но никто из опрошенных людей ни разу не слышал о менестреле по имени Карон. Валленберг пошел дальше, и стал расспрашивать об этом человеке всех подряд, кто имел хоть какое-то отношение к музыке, но люди только недоуменно пожимали плечами.
У пораженного трирца сложилось впечатление, что этот человек возник ниоткуда и моментально исчез прямо у порога графского отеля. Не выдержав неопределенности, он все-таки выбрал момент и подошел к самому облаченному в траур маркизу. Они были отдаленно знакомы, поэтому тот не мог отмахнуться от назойливого чужестранца.
- Карон, - недоуменно вскинул тот брови,- менестрель?
Было видно, что подавленному де Моле не понятно странное любопытство фон Валленберга, да и ни к месту оно, но порывшись в памяти, тот все-таки вспомнил.
- Нагловатый щенок! Он вился возле дома графа, и я, решив порадовать Ульрику пением, пригласил его войти. Но Карон что-то спел такое непотребное, что я его выгнал взашей, а зачем он вам?!
Уместный вопрос!
- Да больно он похож по описанию на одного типа, который тоже пришел петь песни, а после его ухода не досчитались столового серебра! Такой чернявый парень с наглыми бегающими глазками?!
Де Моле пренебрежительно передернул плечами.
- Нет,- он презрительно сморщил нос,- может, этот тоже воришка, но выглядел по-другому. Белобрысый и смазливый, словно девка. Видом эдакий херувимчик, а на деле... такая дрянь!
Херувимчик! Гуго как будто царапнуло чем-то неприятным, но смутно знакомым, но это было мимолетное чувство, и он не стал заострять на нем внимания, продолжив расследование.
Понятно, что когда городская стража расспрашивала всех жителей прилегавших к отелю домов о графской дочке, то получила только отрицательный ответ. А кто захочет связываться с делом о пропаже и убийстве? Чтобы тебя, как единственного свидетеля заподозрили в преступлении и отдали палачу? А уж там ты признаешься, в чём угодно! Нет, таких дураков среди парижан не нашлось! Зато когда за дело взялся незнакомец, явно издалека, да ещё согласный щедро заплатить за любые сведения о пропавшей девице, то языки довольно быстро развязались.
- Они пошли в сторону Гревской площади. Мадемуазель куталась в синий плащ, но я все равно её узнал по Люсиль - она без служанки никогда и носа на улицу не высовывала! - первым заговорил нищий, денно и нощно дежуривший на паперти собора.
- Как же, как же!- это уже вспомнили попрошайки на Гревской площади.- Были такие, и одна - в синем плаще! Знатная дама только фыркала, а её служанка - славная девушка, дала нам по денье. Они наняли носилки у Гийома!
- Да,- охотно подтвердил пресловутый Гийом,- дама в синем плаще. Очень красивая! Мои ребята оттащили их со служанкой к стенам Тампля, и она их сразу же отпустила.
Далее путь фон Валленберга пролегал к стенам Тампля. Обитавшие здесь оборванцы моментально вспомнили и подходящего под описание молодчика.
- Был такой! Прогуливался тут с дамой в синем плаще.
- Да, пару раз!
- Нет, лица дамы не было видно, она низко надвигала капюшон..., они ещё со служанкой в последний раз уплыли на лодке!
- Когда это было?
Двое замызганных нищих усиленно напрягли лбы, когда в разговор вступила молчащая до этого старуха.
- Да как раз накануне третьего дня после Вознесенья. Ещё народилась новая луна!
Что ж, все совпадало! Осталось только найти этого таинственного Карона, и Гуго был полон решимости это сделать, когда из дома пришло письмо с категорическим приказом отца возвратиться в Копфлебенц.
Послание был составлено в таких выражениях, что фон Валленберг не осмелился им пренебречь.
Ах, как ему не хотел бросать дело, когда что-то, наконец-то, начинало вырисовываться, но старый барон не терпел неповиновения даже от горячо любимых сыновей. И Гуго поспешил домой с твердым намерением, как можно скорее вернуться назад, чтобы закончить свое расследование, и вывести на чистую воду этого самого Карона, под какой личиной тот бы не скрывался.
ДАРЫ ПОСВЯЩЕННЫХ.
Отец был сильно поражен, увидев Вальтера с его добычей во дворе замка.
- Зачем ты умыкнул эту девицу, - нахмурился он,- если понравилась, развлекся бы на месте, незачем тащить столь видную добычу домой. Это опасно!
Действительно, не смотря на потрепанный вид и замызганное платье, красота Ульрики все равно бросалась в глаза, так же как и её знатное происхождение.
Вальтер знал, что его поступок вряд ли сразу получит одобрение, поэтому терпеливо снес попреки, а потом, когда пленница уже была размещена в пустующей башне донжона, рассказал барону об оскорблении чувств Гуго.
Морщины на лице старшего фон Валленберга довольно разгладились, а лицо исказилось насмешкой.
- Так это и есть та самая, полная всех добродетелей девица, согласие на брак с которой наш жених уговорил меня дать? - коротко хохотнул он.- Вот сюрприз, так сюрприз! Значит, пока Гуго грезил ею, она время зря не теряла - и жениха нашла, и любовника!
- Я не любовник, мадемуазель,- моментально открестился Вальтер,- у меня и в мыслях этого не было!
- Ещё бы было!- фыркнул отец. - Но не по её вине! Уж она сделала всё, чтобы залезть к тебе в штаны!
- Отец!
Больше всего на свете Вальтер боялся, что Гуго обидится на него за заигрывание с его возлюбленной, и болезненно реагировал на подколки отца.
- Нет такого человека на земле,- горячо пояснил он,- который был бы мне дороже, чем брат - будь то мужчина или женщина! За исключением вас, конечно!
Барон лишь фыркнул в ответ.
- Всё до поры до времени! Рано или поздно, и в твоей жизни появится женщина, дороже которой для тебя никого не будет! Только бы не получилось, как у Гуго!
Старик хорошо знал жизнь, но даже он не догадывался, насколько крепкая дружба связывает его сыновей, насколько они привязаны друг к другу. Правда, в тот момент, когда прибывший в Копфлебенц Гуго узнал, как поступили с его возлюбленной, они чуть не стали врагами.
- Так этот Карон был ты? - зарычал он, схватив Вальтера за грудки. - Так это к тебе Ульрика ходила на свидания? Какого черта! Зачем ты лезешь в мои дела?
- Она посмеялась над тобой,- отчаянно защищался тот,- и значит, должна за это ответить!
- Я сам бы разобрался с ней!
Отец довольно долго не вмешивался в свару сыновей, терпеливо дожидаясь, пока они прокричатся и перестанут трясти друг друга. И только, когда старший сын окончательно выдохся и охрип, он счел нужным вмешаться.
- Гуго, ты влюблен в эту девку? Она нужна тебе?
Первенец озадаченно покосился на отца.
- Конечно же, я люблю её, но...
- Нет но, мой мальчик! Пойди и возьми её. Я даю тебе неделю, делай с ней, что хочешь, и никто из нас не вмешается в ваши дела! Но потом...
- Что потом? - настороженно поинтересовался Гуго, уже окончательно отворачиваясь от брата.
Он знал, что у отца не бывает оговорок. И не ошибся. Барон холодно растянул губы в подобие улыбки.
- А потом она ответит за все свои выходки!
- Но, отец!
- Это не обсуждается!
Гуго остался недоволен - он волком смотрел и на отца, и уж тем более, на брата. Ужин прошел в такой напряженной обстановке, что все вассалы в обеденном зале боялись стучать ложками.
Вальтер чувствовал себя отвратительно - это была его первая серьезная размолвка со старшим братом, и его больно ранила откровенная враждебность Гуго. Он знал, что будет плохо, но ведь не настолько же!
- Потерпи,- сочувственно шепнул ему отец,- скоро все встанет на свои места!
После ужина в ожидании новостей они уселись за шахматы, а Гуго, ни слова не сказав родственникам, вызывающе удалился в свою комнату.
- Он не выдержит, - твердо пообещал младшему сыну фон Валленберг,- вот увидишь!
И оказался прав. Вскоре слуга сообщил, что принаряженный молодой человек направляется в шахматную комнату донжона. Несмотря на солидный возраст, барон живо покинул свое место.
- Пойдем, - приказал он сыну, - посмотрим, что у них там происходит!
Так Вальтер узнал, что за помещением шахматной башни имеется тайная комната, из которой можно наблюдать за происходящим, оставаясь незамеченными. Все дело было в мутном старом зеркале на стене - благодаря неизвестному мастеру, оно оставалось непроницаемым для пленниц башни.
Они подоспели как раз вовремя, чтобы ничего не пропустить из развернувшейся перед их глазами мелодрамы.
Пленница сидела у окна и о чем-то напряженно размышляла, и столько в её позе было усталой горечи, что дрогнул бы даже камень.
За те три недели, что прошли с их последней встречи, Ульрика сильно изменилась. Вальтер с внезапно защемившим сердцем увидел, как исхудала девушка, каким бледным стало её прелестное лицо, и какая стойкая печаль поселилась в когда-то сияющих счастьем и весельем глазах. Наверное, это бросилось в глаза и Гуго, поэтому, ни слова не говоря, тот быстро опустился на колени, да так и застыл в покаянной позе.
- Вы? - пораженно вскинула глаза пленница. - Это вы?!
Но так как Гуго молчал, Ульрика нервно подскочила с места.
- Я не понимаю...,- в отчаянии прошептала она,- я ничего не понимаю!
Тайным свидетелям свидания было, прежде всего, интересно, как поведет себя Гуго - обвинит во всем брата или кинется оправдываться? Но юный фон Валленберг молчал.
- Мессир Гуго,- голос девушки зазвенел гневом,- я желаю знать, почему я оказалась здесь, в этом унизительном плену? Чего вы хотите от меня? Выкупа?
Последнему предположению удивились даже Вальтер с бароном, хотя, конечно, ничего странного в нем не было. Но так низко оценить любовь одного из Валленбергов? Чтобы мужчина их семьи променял сердце на выкуп? Сразу стало ясно, что девица не дала себе труда разобраться в характере молодого мужчины, хладнокровно заморочив ему голову, а этот глупец ещё хотел на ней жениться!
Предположение оскорбило и Гуго. Изумленно вздернув брови, он укоризненно посмотрел в глаза своей мучительницы.
- Я люблю вас!
Девушка от ярости даже подпрыгнула на месте.
- И вы ещё смеете говорить мне о любви? Вы, презренный вор и предатель!
И Гуго вновь промолчал, виновато опустив голову перед юной фурией.
Барон довольно хмыкнул, ткнув младшего сына кулаком в бок. Вальтер вежливо улыбнулся в ответ. Он понимал, чему радуется отец - Гуго пока вел себя в этой щекотливой ситуации идеально. Пока!
Но молчание молодого мужчины не устраивало разъяренную девушку. Долгие недели неизвестности она копила в себе гнев, и вот, наконец, появился мужчина, на которого его можно излить, и Ульрика с наслаждением это сделала.
О чем впоследствии жалела весь остаток жизни!
- Что вы молчите, как камень? - закричала она, топнув ногой. - На что вы надеялись, похищая меня из родного дома? Что в моей груди вспыхнут чувства, которых вы не смогли добиться ранее? Так вот - не надейтесь! Ваше уродство не стало красотой в окружении этих стен! Вы по-прежнему вызываете во мне отвращение! Хоть на куски рвите! Я ненавижу вас, да что там, вы смешны со своей нелепой страстью! Неужели вы никогда не видели себя в зеркале?
Гуго с детства знал, что некрасив, но у него было немало достоинств, которые заставляли окружающих забыть, и о грубых чертах лица, и о неприятном голосе. Да и во время прежних встреч девушка была не столь категорична в своих суждениях.
Глубоко оскорбленный словами Ульрики, он все-таки сдержался, лишь укоризненно заметив.
- Страсть не может быть смешной!
Глаза девушки опасно сузились.
- Страсть? Возможно..., но никогда речь идет о вас!
Плечи Гуго надменно распрямились.
- Вы выведены из себя, - ему ещё удавалось держать себя в руках,- и вряд ли понимаете, что говорите! Совсем недавно вы думали иначе!
Ульрика уничижительно фыркнула.
- Что вы себе вообразили? Если я похвалила вашу способность тупо махать мечом, так и сердце уже подарила? Вы глубоко ошиблись, приняв обыкновенную вежливость за выражение чувств! Я никогда вас не любила, мало того, вы мне даже не нравились!
Лицо фон Валленберга окаменело, но он опять-таки промолчал. Девушка, ошибочно приняв его молчание за признание своей правоты, решила окончательно добить отвергнутого обожателя.
- У меня есть жених - маркиз де Моле! Это достаточно обеспеченный человек, и он не пожалеет денег на выкуп! Обещаю не прибегать к помощи правосудия, если вы немедля вернете меня домой!
Гуго не отреагировал и на эти слова.
- Возможно,- Ульрика снизошла даже до признания вины,- я неосторожно подала вам надежду, но уверяю, что никогда не связывала свое будущее с вашим именем! Это досадное недоразумение, вылившееся в чудовищную ошибку! Но ещё не поздно всё исправить!
И вот тут Гуго, наконец-то, встал с колен и, хмуро оглядев воинственно ощетинившуюся собеседницу, сухо заявил:
- Поздно, мадемуазель! Это стало поздно в тот самый миг, когда вы заявили, что желаете, чтобы наши имена были навеки связаны - имя рыцаря и его дамы!
- Но,- возмутилась девушка,- я имела в виду совсем не то!
- А что?
Бледные щеки Ульрики покрыли багровые пятна смущения.
- Это же так понятно! Согласно правилам куртуазности рыцарь должен поклоняться перед своей дамой, уважая и сохраняя чистоту их отношений, независимо от того, что та испытывает к нему! Возносить имя возлюбленной можно не только на ристалище, но и в песнях, и в стихах. Вспомните хотя бы Петрарку и Лауру, Данте и Беатриче! Впрочем, возможно вы мало что знаете об этих людях, но я могу вам рассказать о...
Глаза Гуго опасно сверкнули.
- Трир не входит во владения Великого герцога Запада, но и не на Луне расположен, чтобы его жители не имели представления о великих итальянских поэтах!
Он презрительно изогнул губы, сделав несколько шагов к испуганно попятившейся девушке:
- Мои чувства просты и незатейливы! Я полюбил вас и пожелал сделать своей женой, но, увы, стал жертвой, каких-то извращенных козней!
- Но, - Ульрика растерялась,- не было никаких козней! Куртуазность отношений...
- Я не желаю больше слышать о куртуазной любви,- мрачно оборвал её фон Валленберг,- нет ничего глупее! Идеальная любовь возможна только по отношению к Богу, но испытывать её к женщине? Нелепость какая-то! Я хочу вами обладать, и ради этого согласен убить любого, будь их хоть целая сотня! Но рисковать жизнью ради того, чтобы все считали меня вашим рыцарем? Извините, но я ещё не сошел с ума! Я и реагировал на ваши заигрывания, как нормальный здоровый мужчина, а не как чокнувшийся на идеалах рыцарства идиот!
Но отважная девушка не собиралась сдаваться.
- Ни один нормальный мужчина не добивается любви женщины, заключая её в узилище! Да ещё устраивая для этого столь мерзкую ловушку! - в последних словах Ульрики послышалась такая мучительная горечь, что Вальтеру стало совсем не по себе.
Вся эта история - это история предательства. Она предала Гуго, я предал её, кто-то предаст меня! Да, я поступил низко и подло, но не я сковал первое звено этой цепи, - с тоской подумал он, пытаясь успокоить противно ноющее сожалением сердце,- у меня не было другого выхода!
- Ловушку? О чем вы говорите, мадемуазель,- лицо Гуго исказилось гневом,- вы, которая столь жарко грезит лаврами идеальной дамы, отдали свою руку маркизу де Моле, и тот час ринулись в любовную авантюру с едва знакомым менестрелем! Так вы цените вашу честь, так вам дорого ваше сердце? Чему же вы удивляетесь? Плен - логичный конец такого безумства!
Теперь они говорили на равных. Их эмоции были примерно одинаковы - оба чувствовали себя преданными и несчастными, а свою любовь считали поруганной.
- Кто он, этот Карон? - наконец, тихо спросила вконец измученная Ульрика. - Ваш слуга?
Вальтер замер. Этот тихий вопрос, по сути дела, являлся признанием любви. Как же на это отреагирует Гуго?
Старший брат сильно побледнел и резко отшатнулся от девушки, словно она дала ему пощечину.
- Никакого Карона не существует на свете! Вас похитил мой брат - Вальтер фон Валленберг, потому что посчитал ваше поведение, оскорбляющим мою честь!
- Ваш брат? - ахнула побледневшая Ульрика.
- Да!
- Но вы настолько непохожи!
Глаза Гуго сузились презрительной ненавистью. У Вальтера даже от сердца отлегло, когда он понял, что этой девке не удалось вбить между ними клин. Слабое утешение, но хотя бы в этом ему повезло.
- Вам ещё предстоит узнать, мадемуазель,- злобно прошипел Гуго,- что мы очень с ним похожи! И если бы у вас в голове была хоть унция здравого смысла, вы бы поняли, что внешность зачастую обманчива. А теперь я оставляю вас! Оставляю до завтра! Думайте... и от того, что вы надумаете, будет зависеть ваше будущее в этом замке!
И он, резко развернувшись, вышел из комнаты, оставив свою пленницу в одиночестве. Поднялся со своего места и отец, но Вальтер умоляющим жестом остановил его. Ему хотелось посмотреть, что девушка будет делать дальше.
Оставшись одна, Ульрика несколько мгновений смотрела на закрывшуюся дверь, возможно ожидая, что Гуго вернется, и, бессильно опустившись на пол, горько расплакалась.
- Потом она кинется молиться, - шепнул на ухо сыну барон,- уверяю, ничего интересного больше не будет! Пошли!
Валтер последовал было за ним, но в последний миг все-таки оглянулся. Девушка выла, схватившись за живот и раскачиваясь из стороны в сторону.
- Вальтер...- всхлипывала она,- Вальтер!
Младшего Валленберга даже затрясло от этого зрелища, и тогда барон решительно вытащил отпрыска из потайного убежища.
- Жизнь меня особо не радовала,- признался он, глядя в обезумевшее от боли лицо сына,- единственное, чем она щедро наградила, так это сыновьями! Я горжусь тобой, Вальтер! Ты поступил, как настоящий мужчина, а девки... девки ещё будут! Я украду для тебя такую, что эта вертихвостка Ульрика ей и в подметки не сгодится!
- Не надо, я не хочу!
И действительно, в этот миг он ничего не хотел. Мало того, предложи ему тогда кто-нибудь принять схиму и навсегда отречься от женского пола, он бы с радостью согласился.
Отец же только коротко хмыкнул.
- Что, именно эта в сердце запала? Так в чем проблема! Вот пройдет неделя, и делай с ней, что хочешь!
- Но,- растерялся Пауль,- а как же Гуго?
Они стояли на улице на выходе из донжона, и летний ветер овевал их разгоряченные в духоте потайной комнаты лица, и младшему Валленбергу поначалу показалось, что он просто не понял сказанного.
- Я же дал ему несколько дней, - ободряюще хлопнул его плечу барон,- ну а дальше..,. всё решит шахматная доска!
- Вы решили начать партию? - насторожился Вальтер.
- А что? - мрачно фыркнул отец,- по-моему, пора! Раз так уж получилось!
Тут надо сказать, что про шахматные партии живыми людьми Валленберги знали едва ли не с пеленок. И каждое новое поколение с замиранием сердца ожидало их начала, более страшась, чем желая подобных развлечений. Отцы то же не особенно спешили приобщить своих потомков к фамильной забаве. Но поколение сменяло поколение, и каждый раз происходило нечто такое, что появлялся повод начать игру, а потом Валленберги в неё втягивались, и уже не могли остановиться. Как мощный наркотик партии порабощали игроков, отправляя все новых и новых пленниц на алтарь ненасытного минотавра азарта.
Вот и этот Валленберг отнюдь не обрадовался известию об игре. Он рассеянно расстался с отцом и ушел к себе - в забитую колбами и ретортами комнату, но сегодня его почему-то не радовала привычная обстановка . Присев на жесткую лежанку, Вальтер долго и бездумно смотрел в темное ночное окно, а потом отправился в спальню брата.
Покои Гуго, как будущего барона были более просторными, но до такой степени забиты военной амуницией и охотничьими трофеями, что казались тесными. Зато кровать у него была большой и удобной, но тот также пренебрег пышной периной, растерянно сидя на краю табурета, и уныло взирая куда-то в угол комнаты. На появление брата он особо не отреагировал, вяло глянув в его сторону, и опять отвернувшись.
Вальтер осторожно присел рядом. У него вновь заболело сердце, но теперь от любви и сострадания к отвергнутому брату. Таким образом, просидели они довольно долго, пока Вальтер не решился заговорить:
- Отец,- тихо признался он,- решил начать партию!
- Когда?
- Не знаю!
Гуго даже застонал от боли, схватившись за голову.
- Я не хочу, чтобы отец раздавил её! - нехотя признался он. - Не смотря ни на что, я по-прежнему люблю Ульрику!
Вальтер помолчал. А что можно было сказать?
- Тогда,- наконец, тяжело вздохнул он,- ты должен научиться хорошо играть! Другого выхода нет!
На следующий день всё семейство Валленбергов было занято проверкой готовности рыцарского отряда к предстоящему походу. Куда именно и на кого, отец не посчитал нужным сообщить, но Копфлебенц постоянно находился в боевой готовности, более напоминая военный лагерь, чем обыкновенную захолустную крепость в центре мирного епископства.
Понятно, что намахавшись мечами, братья устали до изнеможения, но после ужина грустный и подавленный Гуго все-таки направился в башню. По молчаливому разрешению отца последовал за ним на свой наблюдательный пункт и Вальтер. Ему было немного неудобно перед братом за это подглядывание, но раз на подобное его благословил сам отец...
Судя по напряженной позе, Ульрика ждала визита брата. Вальтер пропустил самое начало их разговора, но и то, что услышал, звучало весьма красноречиво:
-... у вас было достаточно времени, чтобы все обдумать, и сказать мне о вашем решении!- услышал он обрывок речи Гуго.
Девушка сильно покраснела и нервно сжала кулаки.
- Да, - после довольно продолжительной паузы взволнованно ответила она, - я согласна!
Пока старший брат недоуменно морщил лоб, Вальтер даже прикусил в досаде губу. Он сразу понял, о чем говорит девушка, и теперь обреченно ждал, что будет дальше.
- Согласны, мадемуазель? Я рад, что мы так быстро пришли к соглашению!- Гуго сделал несколько шагов по направлению к пленнице, но та, в ужасе отшатнувшись, вжалась в стену.
Валленберг нахмурился.
- Я не понял, сударыня, с чем вы согласны?
Девушка судорожно перевела дыхание.
- Выйти за вас замуж! - прошептала она, схватившись руками за горло, словно эти слова доставили ей сильную физическую боль.
Такого горького и невеселого смеха Вальтеру ещё не приходилось слышать. Но быстро отсмеявшись, Гуго тяжело глянул на сжавшуюся от такой реакции девушку.
- Какая женитьба, мадемуазель? Зачем мне жена, избранником которой является мой собственный брат? Нет, дорогая, единственный выбор, который есть у вас - это либо отдать мне то, что я хочу добровольно, либо я возьму вас силой!
Бедная Ульрика сначала побледнела, а потом резко покраснела.
- Вы, - возмущенно задохнулась она,- вы..., да как вы смеете мне такое предлагать?
- Я ничего не предлагаю,- жестко отрезал Гуго,- я спрашиваю вас, достаточно ли вы благоразумны, чтобы вести себя покорно, или мне применить насилие?
Пауль даже за голову схватился, ожидая неизбежного отказа гордой девушки, но та неожиданно повела себя иначе. Она расплакалась и, закрыв лицо ладонями, в отчаянии опустилась на пол.
- О, почему вы так жестоки со мной,- всхлипывала пленница, размазывая слезы по щекам,- разве вы не сами клялись мне в любви, откуда же такая ненависть?
- Вы обманули меня!
Ульрика разрыдалась ещё громче.
- Но..., но... разве вы дали мне время полюбить вас? Так же нельзя! Как же я отдам вам свое сердце, если мы практически не знакомы? Я не против, но мне нужно привыкнуть к мысли о ... !
Как не был разгневан на девушку Валленберг, но прежде всего, он был влюбленным мужчиной, поэтому эта покаянная речь произвела на него должное впечатление.
- Дорогая,- Гуго мягко обхватил сотрясающиеся в рыданиях плечи пленницы и помог подняться с места, - я тоже не хочу вас торопить, но вы должны меня понять!
Он усадил её на стул и низко склонился над понурой головой плачущей девушки.
- Я могу вам дать ещё только один день,- голос Гуго звучал глухо и тоскливо,- ещё один день!
Ульрика продолжала горько плакать, и он, больше не говоря ни слова, быстро покинул помещение.
Зато Вальтер остался сидеть на месте, наблюдая за пленницей - ему было настолько её жаль, что самому хотелось плакать. Но едва на лестнице стихли шаги удаляющегося брата, как Ульрика немедля вытерла слезы, с такой ненавистью глянув на дверь, что в её чувствах не приходилось сомневаться.
Вальтер озадаченно осознал, что был свидетелем, какого-то хитроумного спектакля. Ему это не понравилось. Он уже было собрался и дальше следить за пленницей, но сурово подавил в себе это желание. Кто знает, к каким бы последствиям это привело?
Старшего брата Вальтер увидел только на следующее утро. Все эти дни Гуго был подавлен, понур и печален, но сегодняшняя ночь сделала из жизнерадостного крепкого парня, какого-то согбенного старца. Молодой мужчина осунулся, потемнел лицом, и чувствовалось, что ему жизнь не мила.
- Я не могу,- тоскливо признался он брату,- не могу взять её силой! Все во мне восстает против этого! Я люблю её, чтобы она не совершила!
У Вальтера обреченно поникла голова.
- Она лжет, Гуго, - пробормотал он, особо не надеясь на успех,- это умная и находчивая девушка!
Брат только безразлично пожал плечами.
- Мне всё равно - лжет она или нет! Я её люблю!
Как это было не похоже на прежние увлечения Гуго!
- Ульрика - ведьма,- убежденно заявил младший фон Валленберг,- она заколдовала тебя!
Но старший брат только досадливо отмахнулся.
- Не пори чушь..., чтобы ты понимал в любви! У тебя вместо сердца сборник кутюмов рода Валленбергов...
Вальтер растерянно уселся рядом с ним на прогретую солнцем скамью. Погода стояла чудесная - не жарко, по небу плыли легкие облачка, и солнечные лучи мягко золотили обычно хмурые каменные стены, делая их удивительно нарядными. Радовался весь мир вокруг, и лишь только в уединенном уголке небольшого сада царило непривычное уныние. Вот в таком виде и застал своих сыновей старый барон.
- С похорон или на похороны? - презрительно фыркнул он, смерив отпрысков проницательным взглядом.- Вот уж не думал, что эта Ульрика вас обоих поставит на колени! Что случилось?
Братья быстро переглянулись, но промолчали, покаянно опустив головы. Ни одному из них не хватило смелости признаться отцу в обуревавших сомнениях, потому что они точно знали - старик взорвется гневом при виде такой слабохарактерности. Впрочем, тот хорошо знал своих сыновей, чтобы нуждаться в их объяснениях.
- Гуго,- вкрадчиво осведомился он,- ты раскупорил девку? Прошло уже три дня из отпущенных тебе!
Первенец только ещё ниже опустил подбородок.
- Так, может быть, она тебя уже не прельщает? - продолжал допытываться фон Валленбер.,- И тебе нечего делать в башне? Так я найду других охотников!
Отец знал, как зацепить своего сына. У того лицо моментально стало серым.
- Я,- прерывистым голосом пообещал он,- сделаю это сегодня!
- Ну-ну,- недоверчиво протянул барон,- посмотрим, насколько крепко твое слово! Я тебя за язык не дергал!
Тут в сад высыпал жизнерадостный выводок кузин и воспитанниц, в большом количестве живущих в ту пору в Копфлебенце. Шустрые и озорные девчонки принялись играть в мяч, втянув в свои забавы и вяло сопротивляющегося их ласковому нажиму Вальтера. Отбиваясь от игривых резвушек, он выпустил из внимания брата.
- Ульрика что-то задумала,- юноша все-таки счел нужным поставить в известность отца, когда они столкнулись после прогулки у конюшен,- как бы она не натворила беды!
Старый фон Валленберг с любопытством осмотрел своего младшего отпрыска.
- Ты заварил всю эту историю,- тихо заметил он,- так доведи её до конца! Раз твоему брату совсем любовью мозги затмило, сам поставь эту девку на подобающее место! Я не буду вмешиваться, посмотрю, как вы усвоили мои уроки!
В этот раз Вальтер занял свое место по другую сторону зеркала заранее, не дожидаясь визита брата. Юноше хотелось посмотреть, как Ульрика будет готовиться к визиту Гуго. Он и сам не понимал, что так жаждал разглядеть, но, как потом выяснилось, это была плохая идея.
Девушка тихо сидела у окна, тоскливо глядя в сереющее сумерками небо, и терпеливо ждала то ли ночи, то ли визитера. И столько в её позе было печали, что в сердце Вальтера вновь вспыхнуло сожаление. Оно было настолько сильным, что его стало нешуточно мучить чувство вины, захотелось, как-то всё исправить и помочь пленнице.
Почему-то Гуго задерживался, и положение наблюдателя становилось все более и более невыносимым, особенно, когда неизвестно почему насторожившаяся Ульрика вдруг поднялась со своего места и подошла к зеркалу.
У молодого человека даже дыхание перехватило, когда он увидел прямо перед собой её расширенные изумленной догадкой глаза. Девушка отчаянно ударила ладонями по гладкой поверхности стекла.
- Вальтер?! Я знаю, что ты здесь! Вальтер, опомнись, что ты с нами делаешь? Я ведь люблю тебя!
Как он тогда не умер? Особенно, когда на пороге появился Гуго и застыл в дверях, потрясенно наблюдая за этой странной картиной. Увидев, как каменеет его лицо, как ненавистно сжимаются кулаки, Вальтер, уже не боясь выдать себя, кинулся спасать девушку.
Это было непросто - пока он спустился по тайному переходу в подвал башни, пока вновь взбежал по крутой винтовой лестнице на третий уровень, и, растолкав подслушивающих слуг у двери, ворвался в шахматную комнату, события уже вырвались из-под контроля.
Гуго, по-видимому, приблизился к девушке слишком близко, и Вальтеру осталось только наблюдать, как она, с силой замахнувшись тяжелым подсвечником, изо всех сил опустила его на голову тяжело охнувшему брату. Не ожидавший такого внезапного нападения молодой человек не удержался на ногах, девица резво кинулась к выходу и столкнулась на пороге с подоспевшим младшим Валленбергом.
- Ты,- гневно крикнула она,- ты... пропусти меня, слышишь!
Но тот, резко вытянув руки, оттолкнул её от себя, как раз на руки подоспевшему брату. Гуго, зло вытерев струящуюся по лбу кровь, громко приказал.
- Помоги мне!
Ну и что ему оставалось делать? Прикусив в тоске губу, Вальтер помог брату дотащить отчаянно сопротивляющуюся девушку до кровати. Держал её за руки, пока разъяренный Гуго рвал платье на груди и задирал юбки, а потом с оледенелым сердцем наблюдал, как тот грубо раздвинув ноги Ульрики, пристраивается между ними. Не желая видеть происходящее, он мучительно зажмурил глаза, но заламывающие руки пленницы ладони все равно уловили миг, когда по её телу прокатилась судорога невыносимой боли, и услышал короткий горестный вопль ужаса, сопроводивший потерю девственности. Так гадко ему не было никогда!
Сделавший свое дело Гуго коротко буркнул, сползая с обессилено лежащей девушки:
- Иди, дальше я сам!
Покачивающийся от боли Вальтер вышел за дверь, но уже на лестнице его мучительно вывернуло наизнанку. Ему стало настолько плохо, что он едва ли вообще понял, как добрался до выхода из башни, как убрел куда-то в сад, уткнулся раскаленным лбом в мокрую от вечерней росы траву, и ... горько и безутешно расплакался.
Что дальше происходило между Ульрикой и Гуго, догадаться немудрено, но по истечении трех дней старый барон вошел в башню и объявил потрясенной девушке, что начинает игру. А потом случилось то, что случилось. В один из жарких душных августовских вечеров Вальтер выиграл у Гуго партию.
Вскоре, к счастью для обоих братьев, Ульрика забеременела. Согласно правилам её вывели из игры, а потом она и вовсе обжилась в Копфлебенце. И, не смотря на некоторую натянутость между братьями, по обоюдному молчаливому соглашению, белая королева стала считаться официальной любовницей Гуго, хотя он окончательно к ней охладел. Её долго прятали от посторонних, но спустя два десятка лет в этом уже отпала необходимость.
Пауль, конечно, обо многом умолчал, рассказывая эту историю, но и сказанного было достаточно, чтобы ошеломить слушательницу.
- И что же дальше? - взволнованно отреагировала на окончание рассказа Стефания,- неужели между вами на этом все закончилось?
Валленберг лишь безразлично пожал плечами.
- А что ещё могло быть? Страсти тем и хороши, что они кипят в какой-то определенный отрезок времени, а потом от них в лучшем случае остаются только воспоминания, и дай-то Бог, чтобы хорошие!
- Но, - изумилась она,- разве вам не хотелось, чтобы она все-таки осталась с вами?
Мужчина смерил её неопределенным взглядом.
- Нет,- слабо отмахнулся он,- нет! Мне не нужна постоянная подруга.
- И что же, одиночество станет вашим уделом?
Собеседник негромко рассмеялся, небрежно поцеловав руку нахмурившейся женщины.
- У меня есть два дяди по материнской линии. Я из рода довольно-таки влиятельных в империи Виттельсбахов! Вот они-то и займутся подбором для меня жены, больше руководствуясь древностью её рода, да размером приданого, чем никчемными чувствами! Они никому не приносят счастья!
Вальтер ушел, а Стефка ещё долго не могла прийти в себя, вспоминая услышанную историю. Она ясно представляла себе юную прекрасную Ульрику спешащую на свидание к возлюбленному юноше, её ужас и отчаяние от его предательства. Унижение, позор, насилие...
- Какой кошмар!
Оглушительное фырканье за спиной показало, что Герда все это время была рядом.
- Нашли о ком вздыхать, об этой шлюхе!
Стефка резко повернулась к старухе. Та стояла, опершись на клюку, и с ядовитой усмешкой глядела на молодую женщину.
- Она поломала жизнь моим мальчикам,- охотно пояснила она свою позицию,- лишила их уважения к женщинам, разбила сердца. Надо было живьем сорвать с неё кожу, а они ещё нашли в себе силы простить подлую мерзавку!
Графиня тяжело вздохнула. Что ж, можно было истолковать те события и подобным образом, только... Только если женщине приходится расхлебывать последствия любви и мучиться, производя на свет новую жизнь, то ей и выбирать отцов будущих отпрысков! Но, похоже, в Копфлебенце все было поставлено с ног на голову!
- Это было давно,- примирительно заметила Стефания,- все уже давно перекипело и прошло, пора забыть и примириться!
- Давно? - бабка презрительно хмыкнула- Нет, дорогая! В этой истории рано ставить точку. Ульрика по-прежнему облизывается на Вальтера. Она ничего не забыла и ничего не простила! И будь спокойна, отомстит!
БАРОН.
За исключением досадных моментов стычек с непримиримой Ульрикой, жизнь в Копфлебенце была для Стефании довольно приятной. Эта беременность в отличие от предыдущих протекала легко - она прекрасно себя чувствовала, не страдала ни тошнотой, ни отеками, ела все подряд и крепко спала.
- Поразительно,- как-то поделилась она с Гердой, довольно поглаживая свой уже слабо округлившийся живот,- до чего я хорошо себя ощущаю, словно впереди не роды, а увеселительная прогулка!
- Это потому, что зачала от любимого мужчины!- уверенно отреагировала бабка.
Герда приплелась по обыкновению перед сном в её спальню, чтобы проследить, как подопечная укладывается спать. Все молитвы ли прочитала, выпила ли чашку теплого молока, хорошо ли натоплено в комнате - все интересовало дотошную старуху, во все она совала свой нос.
Впрочем, Стефка к ней уже привыкла, и внимания не обращала на обычную воркотню, но при последнем замечании удивленно покосилась на деловито снующую по комнате кормилицу.
Любимого мужчины? Что за бред!
- Любовь, да как бы ни так,- проворчала она, залезая под подогретые простыни кровати,- прямо-таки напасть какая-то - все мои мужчины из кожи вон лезли, делая меня матерью, чтобы потом с чистой совестью забыть вплоть до самых родов. Как будто я кошка! Погладил и с колен долой!
Уши у кормилицы были как у рыси, поэтому, как ни тихо изъяснялась женщина, она все равно её услышала.
- Скоро, скоро, он будет здесь, - фыркнула она, запахивая полог,- хотя стыдно, имея уже дитя во чреве, мечтать о таком! Распутница! Накажет тебя Господь, поздно будет молитвы читать!
- Скоро будет здесь? - благодушие Стефки как рукой сняло, и она испуганно подскочила на постели.
Значит, конец тихому спокойному существованию - опять подстраивайся под капризного барона, опять старайся ему угодить! И что такое пара поцелуев рядом с необходимостью постоянно жить в диком напряжении? Да просто милый пустячок!
- Ой, - тоскливо протянула она, - и когда же?
- Точно не знаю, но уже прибыл слуга с извещением, чтобы успели подготовиться к приезду. С мессиром прибудут гости, говорят, какие-то важные персоны! Может, наконец-то, жену себе присмотрел! Сколько можно болтаться холостым?
Стефка так и застыла, широко распахнутыми глазами глядя на суетящуюся старуху.
- И..., что? - заикнулась было она.
- Не нашего ума это дело,- отрезала Герда,- всё! Спать!
Но какой уж тут был сон! Всю ночь проворочалась бедная женщина с боку на бок, терзаемая неприятными мыслями. А что если действительно, в замке появится баронесса - законная жена? Что тогда будет с ней и будущим ребенком, ведь если на то пошло, она сейчас занимает спальню фон Валленберга - бесспорное место будущей новобрачной. Очень неприятная ситуация!
Изнервничавшаяся Стефания заснула только под утро, но ей так и не дали поспать. Ворвавшаяся в комнату на рассвете Герда выдернула не выспавшуюся и от этого раздраженную женщину из теплой постели в холод ещё не протопленной комнаты.
- Мессир на подъезде к замку! Быстрее, мадам, быстрее! Шевелитесь вы, ленивые коровы! - пристукнула она клюкой на бестолково мечущихся по спальне заспанных служанок. - Всю ночь где-то болтаются, бесстыдницы, а потом еле шевелятся, ползают как осенние мухи!
Девушки, до дрожи боящиеся вредной старухи, испуганно кинулись к госпоже - одевать, причесывать, обувать. Стефка только морщилась от боли, причиняемой торопящимися руками. Зато, когда головной отряд фон Валленберга пересек подъемный мост крепости, она, закутанная по самый нос в меха из кладовых Копфлебенца, смирно стояла в первом ряду встречающих, ежась от пронзительного мартовского ветра. Компанию ей составляла Ульрика, Вальтер, уже солидно округлившаяся Аннет, да ещё кое-какие дамы кутали замерзшие носы в меховые воротники накидок. Все молчали.
И вот когда багряные рассветные лучи залили нежным светом гордые башни Копфлебенца, прозвучали радостные звуки рога и на башне донжона взвился штандарт. Рядом вздохнул и улыбнулся облегченно перекрестившийся Вальтер, зашевелились и дамы вокруг.
Но прошло ещё достаточно времени прежде, чем хозяин въехал в ворота родного замка. Сняв свой шлем, он внимательно оглядел встречающих и остановил свой взор на Стефке. Их глаза встретились, и она с удивлением ощутила, как дрогнуло и покатилось куда-то вниз её взволнованное сердце.
- Дамы, брат мой,- поклонился фон Валленберг встречающим, прижав к сердцу руку в стальной рукавице,- вы представить себе не можете, как я жаждал всех вас видеть! Сейчас я переоденусь, немного отдохну с дороги, и буду рад вновь встретиться!
Стефания, в общем-то, не ждала от этой встречи ничего хорошего, но когда барон, не обращая больше на неё внимания, прошел в дом, сопровождаемый только Вальтером, почему-то почувствовала разочарование. Гуго держался столь отчужденно, что это поневоле заставило её растеряться. Неужели увлечение ею прошло, а может, его и вообще не было?
В подавленном состоянии духа Стефка вернулась в свою спальню, чтобы прямиком нос к носу столкнуться с суетящейся кормилицей, которая раскрыв сундуки, вытаскивала из них одежду барона.
- Быстрее,- недовольно бросила она ей,- раздевайтесь, да наденьте передник, чтобы не забрызгать платье! Вода уже готова и мессир вот-вот будет здесь!
Смущенная Стефка поняла, что ей предстоит честь отмывать от грязи дальних странствий вернувшегося барона. Не сказать, чтобы это была особенная невидаль в те времена, и все же этот обычай в большинстве домов считался архаичным, и. пожалуй, кроме как в Копфлебенце его уже нигде не придерживались. Но надо, так надо! И пока она засучивала рукава, да напяливала гигантский полотняный передник, на пороге комнаты действительно появился Гуго собственной персоной. Он только снял латы и стеганную куртку, поэтому комната тот час наполнилась едкой вонью застарелого лошадиного пота вкупе с резким запахом давно немытого тела.
- Дорогая,- скупо улыбнулся барон, направляясь в мыльню, - ты решила мне помочь? Как приятно!
Пока барон бесцеремонно раздевался, вокруг него шевелилось множество подхватывающего грязную одежду народа, но когда он по ступенькам шагнул в огромную парящуюся горячим паром лохань, все моментально исчезли, оставив их наедине.
Стефка озадаченно наблюдала, как Гуго целиком окунается в воду, но потом все-таки взялась за кусок зеленого душистого мыла и направилась к тому краю, над которым возвышалась его мокрая голова.
Волосы барона были густыми, к тому же слипшимися от грязи, поэтому ей пришлось приложить немало стараний, прежде, чем они вернули себе мягкость и чистоту. Можно сказать, что она работала, как каторжная бесконечно намыливая их, а потом смывая, каждый раз поднимая тяжелый ушат с водой.
- Дорогая,- обычно скрежещущий грубый голос фон Валлеберга непривычно смягчился от нежности,- прикосновение твоих рук, оказывается, может снять усталость двух недель утомительного пути! И видеть тебя, уже отрада! Возвращение в родной дом стало для меня особенно желанным, когда я осознавал, что вновь увижу твои прекрасные глаза. Любимая..., я так счастлив!
И его колючие обветренные губы прикоснулись поцелуем к её мокрой руке.
- Вы настоящий поэт, мессир,- улыбнулась Стефка, берясь за мочалку,- но, по-моему, это горячая вода заставила вас расчувствоваться!
- Нет,- Гуго так встряхнул головой, что её окатило фонтаном брызг,- ты мне не заморочишь голову, лукавая женщина! Это топорщащее на твоей талии платье сделало меня таким счастливым, а вовсе не кусок мыла. Я рад, что не обманулся в своих ожиданиях! Герда сказала, что ты тосковала обо мне, и даже открыто признавалась, что жаждешь моих объятий?
- Да когда же она успела, старая сорока! - покрасневшая женщина с досады вылила на голову барона целый кувшин воды.
Но Гуго только расхохотался, отплевываясь и пытаясь поймать её за талию мокрыми руками.
- Любимая, Герда знает, как порадовать меня, особенно после такого долгого отсутствия. Малыш тебя не беспокоит?
- Нет,- усмехнулась Стефка, ловко увертываясь от объятий,- если меня кто и беспокоит, то это вы, мессир!
- Я? - удивленно вздернул брови барон,- нет мне прощения, если я чем-то не угодил моей возлюбленной! Чем вы недовольны, дорогая?
Она деловито намылила мочало и с силой принялась тереть плечи и спину даже застонавшего от удовольствия мужчины.
- Герда сказала мне, что вы собираетесь жениться,- тихо пояснила графиня, на минуту оторвавшись от этого занятия,- и мол, чуть ли не везете в своем отряде невесту!
Гуго сухо хмыкнул, насмешливо косясь на нахмурившуюся женщину.
- Нет,- отказался он,- я не привез невесты! Герда как всегда подслушивала, но, по-видимому, мало что поняла из услышанного. В действительности же, в мой дом прибыл жених для Эрики. Моя дочь уже вошла в тот возраст, когда пора подумать о браке.
У Стефки моментально отлегло от сердца, но оказывается, барон ещё не договорил.
- Но почему тебя так беспокоит мысль о моей женитьбе? Ведь у тебя самой есть супруг!
Разозлившаяся женщина моментально мстительно мазнула его по носу мыльной пеной, и пока барон, чертыхаясь, торопливо смывал с лица мыло, холодно пояснила.
- Но он не делит с вами мою постель!
- Чертовка,- благодушно пробормотал фон Валленберг, - ревнивая чертовка! Ну, я тебе сейчас задам!
И он внезапно рванулся прочь из воды, залив все вокруг каскадом разлетающихся во все стороны брызг. Стефка только и успела, что с визгом отпрянуть от ушата, безуспешно спасая свое платье от намокания, как оказалась в тесном кольце его объятий. Синие искрящиеся глаза из-под прядей потемневших от воды волос глядели на неё с необычайной нежностью.
- Любовь моя, как же я по тебе соскучился! Знаешь, все эти месяцы я был верен своей Стефании и даже не взглянул ни на одну женщину, настолько они мне казались нелепыми и уродливыми по сравнению с моей возлюбленной!
Скорее всего, он лгал, но она все равно попала под странное обаяние его глаз и охотно ответила на пылкий поцелуй. Мыльня плохо приспособленное место для любви, но когда два тела обуревает взаимная страсть, то что такое сырость и жесткость пола? Валленберг и его любовница слились в объятиях друг друга, небрежно подмяв под себя и приготовленные для вытирания простыни, и чистую одежду. Все произошло довольно быстро, но принесло такое наслаждение любовникам, что Гуго вернулся в остывшую воду ушата необычайно притихшим и умиротворенным, а устало оправляющая юбки Стефания, едва держалась на ногах. Заторможено подняв с пола отброшенное в сторону мочало, она не спеша намылила его мылом и принялась домывать барона. Некоторое время они молчали, но потом Гуго все-таки открыл рот.
- Милая, я хочу, чтобы ты уяснила одно - рано или поздно, но я все равно женюсь! Негоже человеку моего положения так долго не иметь жены, на это мне уже не раз прямо указывал епископ, и этого от меня ждут все - и вассалы, и сюзерены. Но если даже в моем доме и появится новобрачная, это ничего не изменит в наших отношениях! Я люблю тебя!
Стефания уже столько наслушалась за свою жизнь уверений в любви, что прекрасно уяснила - слова сами по себе стоят мало! Но кто знает этих Валленбергов? С них станется поставить жену ниже любовницы, в этом доме веками все происходит шиворот-навыворот!
В конце концов, она домыла своего подопечного уже окончательно остывшей водой, сходила за новыми простынями, вытащила из сундуков другой комплект одежды, и все это время Гуго мокрый и голый терпеливо дожидался, когда ему все принесут.
- Мне жаль тебя оставлять, любимая,- покинул он мыльню,- но у нас впереди ещё вся жизнь!
Жизнь - это слишком долгий срок, чтобы что-то на него планировать!
В комнате уже вовсю хлопотала над внесенными сундуками довольная Герда.
- Вот, погляди,- ткнула она под нос их содержимое,- разве можно упрекнуть моего мальчика, что он невнимателен к своей женщине?
Стефка с любопытством заглянула под крышку и не смогла сдержать восхищения - чего здесь только не было! Штуки венецианского тисненного золотом бархата, различные оттенки шелка, вуали, кружева, тончайшее полотно для рубашек, украшенные драгоценным шитьем корсажи и пояса.
- Он ничего для тебя не жалеет!
Кормилица с гордым видом поднесла ей серебряную шкатулку. Стефания открыла украшенную затейливой вязью крышку и замерла от восторга при виде ожерелья в виде золотой сетки, унизанной разной величины розовыми рубинами.
- Какая красота!
Уж казалось, Рауль в свое время задарил её разного рода драгоценностями, но какую радость могут принести дары от нечистой силы? Эльф он или черт - какая разница? Ведь не человек же! Кто его знает, во что обернутся его подношения? Может, превратятся в змей и лягушек!
- Но теперь-то ты понимаешь,- отнюдь не почтительно ткнула её в бок бесцеремонная старуха,- что щедрее и лучше тебе мужчины не найти? И перестанешь упрямиться, да нос задирать?
Стефка, тем временем задрала подол, чтобы примерить шелковые, искусной работы чулки. Натянув их на ноги, она залюбовалась изящной вышивкой.
- Барон знает толк в женских нарядах,- со вздохом призналась она,- успокойся, Герда, не собираюсь я ссориться с твоим господином. Знать, такова судьба, раз она привела меня в его постель! Что уж тут роптать? Могло быть и гораздо хуже!
- Вот и я о том же!
Хитрая бабка немного пошамкала губами, собираясь с мыслями. Уже достаточно хорошо изучившая её выверты Стефка насторожилась в ожидании, что выдаст сейчас эта въедливая старуха. Какие идеи ещё посетят её мудреную голову?
- Ты ему угодила беременностью! Вон как светится, как новенький золотой, ясное дело, ожидает сына,- пробормотала Герда, многозначительно разглядывая застывшую от дурных предчувствий подопечную,- ты должна этим воспользоваться!
- Как? - холодно поинтересовалась донна.
- Отврати его от королев! Попроси на все время твоей беременности не вести игры!
Стефка удивилась. За это время шахматная комната совсем выскочила у неё из головы. Не сказать, что она совсем забыла о ней, но и старалась по возможности не вспоминать. И вот упрямая старуха вновь приоткрыла крышку в этот ящик Пандоры.
- Но..., разве барон намеривается...
- А как же,- снисходительно глянула на неё кормилица,- зря там, что ли столько времени томится какая-то бургундка? Говорят, - она заговорщески понизила голос,- он привез из Италии новую королеву! Сейчас опять начнется эта страсть! Но если ты поведешь себя умно, то все может и измениться! Попробуй! Гуго сейчас настолько от тебя без ума, что не должен отказать!
В этом, пожалуй, был свой резон! Не успела Стефка до конца обдумать предложение, как дверь распахнулась, и порог переступил барон собственной персоной. Гуго был в прекрасном расположении духа, поэтому едва завидев возлюбленную с пикантно задранным подолом и с новыми чулками на ногах, среагировал соответственно, бесцеремонно повалив её на кровать. Моментально сообразившая, куда дует ветер, Герда тот час запахнула полог, чтобы никто не помешал её воспитаннику развлекаться с любовницей.
Надо сказать, что второй раз на дню в спешке раздвигать ноги и опять приниматься за женскую работу Стефании доставило мало удовольствия. Она уже порядком подустала от этих торопливых чуть ли не бегом объятий, после которых болит все тело, но мужественно ответила на страсть совсем видимо истосковавшегося по женщинам фон Валленберга. Несмотря на некоторые неудобства, она прекрасно осознавала, что это прекрасный случай для того, чтобы принудить барона дать опрометчивое обещание.
- Дорогая,- довольно растянулся он рядом, после того как они наконец-то разжали объятия,- ты владеешь в совершенстве наукой удовлетворения страсти!
- Но и вы отнюдь не новичок в этом деле,- кокетливо хмыкнула Стефания, положив его руку себе на вздутый живот,- и ваши старания приносят столь заметные плоды!
Удивительно, но обычно маловыразительные бледно-серые глаза Валленштейна начинали отливать насыщенной синью, когда он останавливал свой взор на возлюбленной, а уж когда переводил глаза на чрево, то они вообще приобретали нежный блеск, так не свойственный этой уникально черствой натуре.
- Любовь моя, - игриво прикусил он мочку её уха,- ты не представляешь, каким счастливым сделала меня, забеременев!
Стефка осторожно покосилась на расслабленно лежащего рядом мужчину. Его лицо излучало умиротворение и полное довольство жизнью. Кажется, момент был подходящим! Быстро прочитав про себя краткую молитву пресвятой Деве, графиня нежно обвела рукой овал лица любовника.
- Милый,- тихо прошептала она ему на ухо,- у меня к тебе просьба!
- Всё что угодно,- легкомысленно улыбнулся тот, с готовностью целуя её пальцы,- хоть звезду с неба!
Интересно, вот зачем нормальной женщине нужна звезда? Что ей делать? Однако, каждый второй мужчина, хоть раз в жизни, но обещает её наделить столь сомнительным украшением, словно это и есть предел мечтаний любой дамы.
- О, - вежливо рассмеялась Стефания,- мои желания гораздо скромнее! Я бы хотела, чтобы до тех пор, пока мой ребенок не появится на свет, вы прекратили игры с королевами!
Лицо фон Валленберга окаменело, блеск в глазах пропал, и мгновенно испугавшаяся последствий своей дерзости, женщина опасливо отшатнулась от любовника.
- Ты сама до этого додумалась, или подсказал кто? - угрожающе нахмурил он брови, сверля женщину неприязненным взглядом.
Стефка струсила, но не отступила.
- Что вам кажется неприемлемым в моей просьбе,- сердито огрызнулась она в ответ,- разве может, что-нибудь нравиться в существующем положении вещей нормальной женщине? Я ревную, извожу себя подозрениями и всяческими неприятными мыслями о ваших фамильных развлечениях, а разве это может пойти на пользу моему будущему ребенку?
Откровенно говоря, это была ложь. Хотя кому может понравиться, когда отец твоего будущего ребенка, как блудливый кот прыгает из постели в постель? Пусть нелюбимый, пусть не нужный, но он должен думать только о тебе и твоем ребенка! И хотя эта просьба встала фон Валленбергу поперек горла, тот был вынужден с ней считаться.
- Что за глупость,- пробормотал он, вновь откидываясь на подушки, - вы же знаете, как я влюблен в вас! Клянусь, что ваша ревность совершенно безосновательна!
Но любовница уже почувствовала слабину в его сопротивлении.
- Говорят бургундка очень красива,- откровенно заявила она,- да я места себе не найду после того, как вы затеете с ней свои игры, от которых за версту несет пеклом! Если вы действительно любите меня, то сделаете всё, чтобы и я, и мой ребенок были уверены в вашей любви и верности. Знаете..., - в этот раз женщина непритворно вздохнула,- однажды я уже потеряла своего первенца, потому что мой муж пренебрежительно отнесся к моим чувствам!
Валленберг недоверчиво покосился на неё, но после некоторого раздумья, все-таки уныло согласился.
- Что ж..., раз вы этого так хотите!
Он сдался! Когда обрадованная Стефка осознала, что смогла пробить тяжелую броню, которая была у этого монстра вместо сердца, она почувствовала к лежащему рядом мужчине даже что-то наподобие нежности. По крайней мере, женщина вполне от души кинулась к нему на шею и осыпала любовника градом благодарных и горячих поцелуев.
- Гуго, любовь моя!
Валленберг покорно снес шквал этих ласк, но и только! Он быстро покинул свою любовницу, но Стефка так радовалась своей первой победе над Гуго, что её мало огорчило его плохое настроение.
КОПФЛЕБЕНЦ.
Гуго относился к людям, присутствия которых, казалось, боялось даже время. Действительно, ритм жизни Копфлебенца с приездом владельца настолько убыстрился, что у несколько замороченной потоком нескончаемых, нанизывающихся друг на друга событий Стефки, иногда не хватало времени, чтобы до конца понять, что вокруг неё происходит.
Во-первых, она плохо высыпалась. Словно в отместку за запрет играть Гуго теперь не покидал её постели, и, разумеется, большую часть ночи не спал сам, и не давал спать любовнице, не смотря на упреки и ворчание Герды. Да и самой женщине становилось все тяжелее и тяжелее отвечать на его страсть - рос живот, а с ним и общее утомление. Но, похоже, барона это занимало мало, он искренне считал, что чем чаще он взгромождается на любовницу, тем более польщенной и счастливой она себя чувствует.
Во-вторых, там, где появлялся Гуго, моментально начинались бесконечные интриги, окружающих его дам. Стефку в них не посвящали, но она догадывалась о них по шепоткам за спиной и по многозначительным переглядываниям Ульрики и её клевретов.
Однажды кое-что все-таки прорвалось наружу, заставившее её удивиться.
В тот теплый день дамы перенесли свои посиделки в сад. Уже вовсю зеленели деревья, пахло весной и свежестью, и было так приятно любоваться на нежно белеющие, пушистые облака. Стефка осторожно пристроила свое разбухшее тело на специально вынесенном для неё массивном стуле, с сочувствием глянув на безобразно раздутое чрево Аннет.
Бывшая королева по-прежнему носила свой расшитый стеклярусом черный наряд , хотя и шнуровка с трудом соединяла края корсажа над налитым чревом. Рыжие кудри ещё сильнее подчеркивали неизвестно откуда взявшиеся коричневые безобразные пятна на белоснежной коже. В общем, выглядела Аннет не лучшим образом, может, поэтому барон и не обращал никакого внимания на девушку. Он сидел между Стефкой и Ульрикой и увлеченно болтал с последней о всяких пустяках. Его рука машинально поигрывала концами пояса любовницы, и эта затянувшаяся беседа настолько её раздражала, что пытаясь успокоиться, она пропустила момент, когда Ульрика неожиданно перевела разговор на другое.
- Мессир,- немного понизила та голос,- время Аннет подходит. Повитуха говорит, что она дохаживает, чуть ли не последние часы. Вот-вот начнутся роды!
- Я знаю,- сухо подтвердил фон Валленберг,- и не вижу причин для беспокойства. Несомненно, демуазель справится с таким делом!
- Но, - собеседница выдержала многозначительную паузу,- вы до сих пор не определились с выбором имени для будущего младенца!
Гуго недовольно хмыкнул и холодно покосился на женщину.
- Пусть этот вопрос решит священник, мне все равно!
- А если Господь вам больше не даст младенцев мужского пола?
Валленберг мимоходом поглядел на чрево Стефании.
- Думаю, у меня есть шанс получить наследника в другом месте!
Губы Ульрики растянула презрительная и надменная улыбка. Она явно не разделяла его уверенности.
- В прошлый раз ребенок мадам Стефании, каким-то образом таинственно пропал. Разве можно полагаться на неё в решении столь важного для дома Валленбергов вопроса?
Стефка опалила злючку гневным взглядом, но та даже бровью не повела.
- Всё бывает, мадам, - с тяжелым вздохом согласился барон, - но, во-первых, мы сможем предпринять ещё попытку! А во-вторых...
Гуго поудобнее уселся в кресле и постарался, чтобы его голос прозвучал как можно бесстрастнее.
ТЕЛЕГРАМБот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕБольшая библиотека с любыми жанрами и авторами
Большая Библиотека
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2 книги