Страсть по-флорентийски

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Что?! – спокойные, темные глаза Луки округлились от удивления.

– Я т-тебя ненавижу, – повторила Шеннон. Раньше мы обходились без этого, а сейчас ты даже не потрудился сказать мне!

Он сел, нахмурив черные брови.

– О чем ты говоришь?

– Презервативы, – объяснила она. – Ты купил их вчера в магазине, в котором покупал трюфели.

Я видела, как ты положил их в карман.

– Ну да, – подтвердил Лука, не видя никакой проблемы. – Мне не хотелось испытывать судьбу… Почему ты так на меня смотришь?

Шеннон бросила коробку с трюфелями и наклонилась за брюками, валявшимися на полу. Засунула дрожащие от напряжения пальцы в карман и вытащила обернутый целлофаном пакетик.

Ей даже не пришлось ничего говорить. Лука увидел пакет и наконец все понял.

– Дурочка, – прошептал он и ухмыльнулся. Мы же никогда не любили эти штучки, не так ли?

Мы слишком беспечны, когда находимся под воздействием более непреодолимых сил.

Она швырнула пакетик в него. Он ударился о красивое загорелое плечо Луки и упал прямо на колено.

– Я никогда тебя не прощу, – в ярости крикнула ему Шеннон. – Как ты мог подвергнуть меня такому риску, Лука? Как ты мог! – заплакала она.

В течение секунды он пристально смотрел на нее, затем мрачно заметил:

– Мы оба рисковали, дорогая, – заметил он мрачно. – Мы набросились друг на друга, не думая ни о чем, если помнишь. И это не было одностороннее удовлетворение.

– Я это не отрицаю.

– Тогда почему ты так бесишься? – резко спросил он, скатившись с кровати и встав на ноги с другой стороны.

От душившей ее ярости Шеннон с трудом понимала, что он говорит.

– Я дрожу от страха, что уже беременна, а ты спрашиваешь, почему я бешусь? – чуть не задохнулась она от гнева.

– Беременна? Как это? – спросил Лука. – Ты же пьешь таблетки, – удивился он. – И это не повод для шуток.

– Вот именно, не повод, – заверила его Шеннон. – Потому что я не пью таблетки. Какого черта, ты думаешь, я так расстроилась?

На секунду в воздухе повисла тишина.

– Матерь Божья, – пробормотал Лука. – Я имел в виду риск совсем иного рода.

– Какого еще иного? – спросила она его, сбитая с толку.

– Почему ты не пьешь таблетки?

– А зачем ты покупаешь презервативы, если думаешь, что я пью?

Вместо ответа Лука потер затылок и повернулся к ней спиной. Шеннон, в полном смятении, размышляла и наконец сделала свои собственные выводы.

– После того как мы с тобой расстались, – медленно произнесла она, – у тебя была куча других женщин, но ты даже не подумал позаботиться о моем здоровье.

– Что за чушь ты несешь! – зло набросился он на нее. – Не было у меня секса без предохранения, и поэтому я совершенно спокоен!

– Ах вот как! Но если ты был абсолютно уверен, что я принимаю таблетки, тогда зачем тебе понадобилось покупать…

Она все поняла еще до того, как закончила вопрос. И неожиданно напрягшееся лицо Луки стало подтверждением догадки. Презервативы были куплены для того, чтобы защитить его самого. Он думает, что это она представляет для него опасность!

На Шеннон словно вылили ведро ледяной воды. Он по-прежнему считает ее воплощением зла, то есть той развратной женщиной, которая водит мужиков в свою кровать.

– Убирайся из моей комнаты, – сказала она, затем повернулась и пошла в ванную.

Но не успела Шеннон закрыть дверь, как на пороге возник обнаженный Лука.

– Я не имел в виду то, что ты подумала, – сухо произнес он.

– Нет, имел.

Сняв халат, который висел за дверью, она надела его.

– Мы расстались на два года, и никто из нас не имеет право рисковать.

– Ты рисковал – дважды! – вспыхнула она.

– Так же, как и ты, дорогая.

На это ей нечего было сказать. Вместо ответа Шеннон бросила Луке полотенце.

– Прикройся, – с презрением сказала она и хотела пройти мимо него, но он схватил ее за руку.

– У нас есть проблема, и мы должны о ней поговорить, – резко сказал он. – Два года назад ты бросила меня. Теперь снова намерена поступить со мной так же?

– А как я должна поступить? – закричала она. Нет ничего хуже того оскорбления, которое ты нанес мне, и это после того, как мы только что занимались сексом!

Он нахмурился.

– Извини.

– Этого недостаточно, – протянула она.

– Тогда что ты хочешь от меня услышать?

– Ничего. – Внезапно Шеннон охватил такой озноб, как будто кровь ее превратилась в лед. Я всего лишь прошу тебя покинуть эту комнату.

– Но я не могу это сделать. Может быть, ты уже носишь моего ребенка…

Не смей так говорить!

Ее волосы разметались, лицо побледнело, слезы застыли в глазах. Я не хочу иметь от тебя ребенка!

Лука проскрежетал зубами от ярости, затем отпустил ее руку и отошел от нее, на ходу обертывая полотенцем свои упругие ягодицы.

Заметив коробку с трюфелями, лежащую на полу, он поднял ее и с грохотом кинул обратно на комод. Потом принялся с силой растирать виски.

Одна его половина искала слова, чтобы исправить то, что сейчас произошло, в то время как другая советовала ему бросить все это, потому что правда есть правда, даже если эта правда горькая.

Он действительно думал о себе, покупая презервативы. У нее была сексуальная жизнь, и он не мог позволить себе проигнорировать это. Слишком много имен ее дружков вставляла Кейра в их разговоры, с упорной решительностью пытаясь удержать в его памяти имя Шеннон! Неужели Кейра в самом деле верила, будто он будет чувствовать себя великолепно, зная, что Шеннон продолжает жить полноценной жизнью, в то время как его жизнь остановилась?

Кейра… Лука, вздохнув, закрыл глаза и представил свою красивую золовку, которая всегда напоминала ему маленькую искорку, лучик света. И вот теперь этот лучик погас, остались лишь осиротевшая новорожденная девочка и Шеннон, которая уже достаточно сломлена этой трагедией. А он еще больше пытается ее сломать…

Все должно было быть совсем по-другому. И обидеть Шеннон он не собирался. Когда они уходили днем из дома, перед Лукой стояла единственная цель – напомнить ей, как хорошо им было вместе раньше. Он хотел, чтобы она почувствовала, что у них все могло бы быть снова при обоюдном желании – до того, как он ошарашит ее своим невероятным предложением.

Лука все тщательно спланировал. Даже припас бутылку шампанского, чтобы отпраздновать ее согласие, когда Шеннон скажет «да», выслушав его старательно отрепетированную речь.

Как, черт побери, исправить эту ситуацию?

Опустив руки, Лука повернулся к Шеннон.

Она по-прежнему стояла в дверях ванной комнаты и с мрачным видом смотрела на него.

Лука собрался с духом.

– Выходи за меня, – произнес он, сведя свою речь к главному итогу. – Тогда это решит все проблемы.

Последовала гробовая тишина. Шеннон продолжала пристально смотреть на него своими синими глазами, и он вдруг опять почувствовал эротическое возбуждение.

– Что ж, должно быть, тебя сильно задело, если ты это произнес, – сказала она.

– Нет, – ответил он.

Губы Шеннон скривились в усмешке. Неужели он думает, что она не заметила, как он пересилил себя, чтобы сделать это оскорбительное предложение?

Лука все еще ненавидит ее и по-прежнему возмущен тем, что якобы произошло два года назад.

Да и как могло быть иначе?

– Я не ношу твоего ребенка, – твердо проговорила она, пытаясь немедленно подавить зарождающееся желание ответить согласием на его предложение. – И даже если бы удача отвернулась от меня и я бы забеременела, мне следует думать только о Кейре и оценивать мои шансы вырастить ее дочку… Что же касается нас с тобой, то говорить о свадьбе всего лишь из-за эфемерного шанса, что я забеременела, – глупо. Если же все-таки окажется, что я беременна и смогу выносить ребенка, то все равно не выйду замуж за человека, который думает, будто я не только распутная, но и безответственная!

– Я не думаю, что ты распутная! – возмутился Лука. – И не надо начинать все сначала.

Но если Шеннон завелась, то остановиться уже не могла:

– Ты не доверяешь мне, считаешь, что я не была тебе верна!

Он вскинул голову и твердо произнес:

– Я тебе доверяю.

Ее синие глаза смотрели с вызовом, словно обвиняя его во лжи.

– С кем я планировала провести ночь, когда ты приехал в мою лондонскую квартиру? – с вызовом спросила она.

– Откуда я знаю? – нахмурился Лука.

– Ты слышал, как я дважды позвонила, и тут же сделал вывод, что я звонила своим любовникам! Тебе не кажется, что это делает из меня отвратительную и ненадежную жену? Добавь этих двух любовников к моему безответственному поведению, касающемуся секса, и любой из них может оказаться отцом этого надуманного ребенка!

Лука отверг этот аргумент, нетерпеливо махнув рукой.

– Один из этих звонков был к женщине.

От удивления у нее округлились глаза.

– Кто тебе это сказал?

– Джошуа Соамс, – ответил Лука. – Вчера он звонил сюда, пока ты была в госпитале. Я задал вопрос, он все объяснил.

Неужели Лука в самом деле использовал ее партнера по бизнесу, чтобы вытянуть информацию об Алекс?

– И это называется доверять мне?

– Прекрати, – рассердился Лука. – Ты что, считаешь меня полным идиотом? Раз ты не принимаешь таблетки, значит, у тебя нет любовников. Все слишком серьезно, чтобы вот так бросать оскорбления друг другу. Если ты забеременела, то только от меня. И если тебе придется пройти через то, через что прошла Кейра, то я хочу быть рядом, чтобы поддерживать тебя, как Анджело поддерживал Кейру. Я предлагаю тебе пожениться прямо сейчас – до того, как беременность станет заметной. И я был бы тебе очень признателен за честный, непредвзятый ответ, без малейшего намека на сарказм.

Все это время Шеннон наблюдала за его лицом и выразительной жестикуляцией, одновременно размышляя о том, как он четко мотивировал свое предложение, полностью проигнорировав при этом такие «мелочи», как любовь, взаимоуважение, дружеские чувства и, наконец, реакция его семьи.

Лука безумно красив, уверен в себе, практичен и даже высокомерен, хотя это высокомерие каким-то странным образом украшает его. Он обладает талантом улаживать любые конфликтные ситуации.

Шеннон и раньше видела, как действуют его чары на корпоративном съезде в зале, полном непреклонных женщин-руководителей, когда Лука говорил речь. К тому моменту, когда он сходил со сцены под восторженные аплодисменты, в зале не оставалось ни одной женщины, которая не мечтала бы о нем. Тем не менее Шеннон была единственной счастливицей, которая заполучила его.

Теперь она ощущала ту же самую харизму, исходящую от Луки, которая тянула ее к нему как магнит. Низкий бархатный голос соблазнял Шеннон, а красивые плавные жесты заставляли представлять, как его руки двигаются по ее телу.

Она знала, что отмалчиваться бесполезно, но еще потянула с ответом, чтобы понять скрытый мотив, двигающий Лукой.

Секс.

Возможно, Лука и мог совладать со своим лицом, но сделать то же самое с телом у него не получалось. Он желал ее это было ясно по тому, как он смотрел на нее, как ласкал ее тело, как занимался с ней любовью.

Значит, Лука попался на крючок, и к кому? К шлюхе, которой всегда удавалось вывернуть его наизнанку. Так почему бы и не жениться на ней? – таков его истинно мужской ответ на наболевшую проблему. Если бы ее предательство с другим мужчиной не стало на пути два года назад, Лука связал бы себя брачными узами с ней без малейшего сожаления об утраченном статусе холостяка. И он все еще готов сделать это, даже несмотря на все произошедшее, потому что считает ее подходящей партнершей в постели.

Брак с Шеннон дал бы ему возможность получить идеальную жену. То есть такую, которая постоянно находилась бы под боком, чтобы удовлетворять его сексуальные потребности, но не претендовала бы ни на что иное, кроме спальни.

Ублюдок, подумала она. Даже не удосужился упомянуть свою семью или хотя бы тот факт, что все они пережили худшие дни в своей жизни. У него просто появилась благоприятная возможность решить свои проблемы, и он не собирается упускать такой шанс.

Шеннон возмущали его холодные расчеты и скорость, с которой Лука смог все оценить и принять решение. Два года назад, вот в этой самой квартире, он увидел подозрительную сцену и пришел к молниеносному выводу. Именно в тот момент Шеннон стала шлюхой в его глазах. Что бы она потом ни говорила, ничего уже не могло изменить его убеждение.

Интересно, что бы сделал Лука, если бы она рассказала ему всю правду? – спрашивала себя Шеннон. Ответил бы он так же, как сделал это в прошлый раз, когда обвинил ее в том, что она посмела порочить имя своей сестры собственными грехами?

А как поступила тогда Кейра? Она умоляла ее хранить молчание. Умоляла понять, почему она никогда не сможет признаться Луке, даже ради Шеннон. «Он скажет Анджело. А как иначе? Если бы было все наоборот, я бы все объяснила, иначе не смогла бы жить с таким грузом на душе!»

Эти слова отпечатались в сердце Шеннон навсегда. Потому что она все-таки не поддалась на мольбы сестры и обо всем рассказала Луке, пытаясь спасти себя, поставив на карту брак Анджело и Кейры.

Но Лука отказался верить.

Для всех Кейра была идеальной женщиной, а следовательно, распутницей стала Шеннон.

Лука не собирался менять свое мнение, даже поняв, что не может держаться от нее на расстоянии. Он по-прежнему не доверял ей и никогда бы не оставил ее наедине с каким-нибудь мужчиной, а секс, возможно, использовал как суровое наказание за предательство.

Так что же ей теперь сказать? Поверь мне насчет Кейры, и, вероятно, я рассмотрю твое предложение?..

– Мой ответ – нет, – объявила Шеннон, затем повернулась и пошла обратно в ванную, но на этот раз, прежде чем дать волю чувствам, она защелкнула задвижку, потом села на крышку унитаза, опустила лицо в дрожащие ладони и тихо заплакала.

Чувство безысходности навалилось на нее.

Шеннон не желала бросить тень на образ ее бедной сестры в его глазах, настаивая на том, чтобы он выслушал правду. Хотя у нее даже были доказательства собственной невиновности, только не здесь, а там – в Лондоне.

У Луки в ушах продолжал звенеть звук закрываемой задвижки. Он со злостью проклинал себя за то, что позволил Шеннон произнести это холодное «нет».

Что она о себе возомнила, отклонив его искреннее и щедрое предложение? Ей бы радоваться, этой прирожденной соблазнительнице, у которой глаза постоянно находятся в поиске очередного мужчины?

Но она носит его ребенка. Наверняка носит, иначе все его аргументы превращались в прах. Если эта колдунья полагает, что он позволит ей уйти и забрать этого ребенка с собой, тогда ее ожидает большое разочарование.

Резко развернувшись, Лука вышел из спальни и прошагал через холл в свою комнату. Укрывшись там, он принял душ, одновременно планируя очередную атаку.

Как только его злость утихла и Лука опять начал думать как рациональный человек, в его голове возник вопрос: какого черта он опять пытается связать себя с ней?

Неужели он в самом деле хочет в будущем постоянно думать о том, где она и чем занимается, когда его нет рядом?

Конечно, теперь Лука не мог доверять ей. Если бы кто-нибудь два года назад сказал ему, что она забавляется за его спиной, он рассмеялся бы тому человеку в лицо.

Горькие чувства нахлынули на него с удвоенной силой. Подставив голову под струи воды, Лука смыл шампунь, и в его памяти всплыла картинка того дня, когда он неожиданно пришел домой и обнаружил Шеннон, стоящую в дверях спальни.

– Почему ты вернулся? – спросила она, с ужасом глядя на него.

– Я мог бы задать тебе этот же вопрос. Предполагалось, что ты будешь в Лондоне до завтра.

– Я вернулась пораньше. – Шеннон прикрыла за собой дверь.

– И я тоже, – рассеянно ответил Лука. – Мне нужны некоторые бумаги из моего сейфа… – Повинуясь внутреннему инстинкту, он обошел Шеннон и толкнул кулаком дверь…

– Проклятье, – выругался Лука, когда мыло попало ему в глаз. Выключив душ, он дотянулся до полотенца и вытер лицо.

…В спальне царил беспорядок. Постельное белье было смято и наполовину свешивалось на пол. Лука уловил аромат мужского одеколона. Не его одеколона, и не его красные боксерские трусы он выудил из складок белого покрывала. Лука никогда не носил шелковое нижнее белье, тем более красное. Он предпочитал хлопок, белый, черный, серый – любой цвет, но только не красный.

– И кому это принадлежит? – Лука быстро повернулся, успев заметить, как она незаметно кладет что-то в ящик тумбочки.

– Я вернулась и об-обнаружила все как есть. Я не знаю, что…

Лука протянул руку и открыл ящик тумбочки, задвинутый Шеннон. Он увидел, как она напряглась и задрожала, затем опустила глаза, когда он вытащил упаковку презервативов…

Презервативы, чертовы презервативы! – со злостью подумал Лука. Проклятие его жизни!

…Один отсутствовал. Самого факта того, что они находились в спальне, было достаточно, чтобы превратить кровь Луки в желчь. Они с Шеннон никогда не пользовались презервативами! А этот чертов запах чужого мужского одеколона так и бил в нос, пока Лука пытался осознать то, с чем ему пришлось столкнуться.

– Я могу объяснить… – сказала Шеннон низким и хриплым голосом.

Не говоря ни слова, Лука положил упаковку обратно в ящик, затем повернулся к Шеннон.

– Прежде чем ты сделаешь ужасные выводы, хочу сказать, что это была не я. Лука, не я!

– Тогда кто? – бросил он с вызовом.

Ее лицо побелело, в глазах читалась невыносимая мука. Слезы катились по щекам и душили ее.

– Кейра, – прошептала она.

Кейра. Из всех лживых оправданий, которые она смогла придумать, Шеннон выбрала именно то, которое возложило всю вину на женщину, никогда не предававшую своего мужчину – никогда.

За ее объяснением последовала отвратительная сцена – тот кошмар, который постоянно преследовал его с тех пор…

Где-то зазвонил телефон. Очнувшись, Лука обнаружил, что стоит в ванной комнате, уставившись на керамическую плитку, покрывающую пол, на лужу воды около загорелых ног. Он поднял голову и увидел отражение своего лица в зеркале. На него смотрел совершенно незнакомый человек – бледный, со сжатыми губами и с холодными глазами.

Вот в кого превратила его Шеннон.

И он предложил ей выйти за него замуж?

Натянув халат, Лука вышел из ванной. У него появилось чувство, будто он только что пробежал марафон. Может, именно это с ним и произошло он пробежал марафон сквозь муку, ложь и обман.

Лука оставил свой пиджак на кресле возле лифта. Его мобильный телефон был в одном из карманов, и он прошел через всю квартиру, чтобы забрать его. Звонок был от Марко, его помощника. Но почему он звонит в столь поздний час? Если Марко все еще в офисе, значит, он сильно загружен работой и пытается сохранить порядок в его отсутствие.

Он заканчивал разговор, когда Шеннон появилась в арке. Она была одета в облегающую голубую пижаму под тонкой голубой хлопчатобумажной накидкой, распахнутой на груди. Шеннон смыла косметику и собрала волосы на макушке, обнажив тонкую изящную шею. Ее глаза напоминали два синих озера, а пухлые розовые губы так и манили к поцелуям…

Лука ощутил прилив желания и одновременно чувство презрения к себе. Стальной обруч сдавил его грудь. Он повернулся к Шеннон спиной, слушая голос Марко. Бедняга казался уставшим до чертиков.

Шеннон все еще стояла в арке, и Лука задавался вопросом, что ей нужно.

– Просто оставь это до завтра. Марко, – приказал он. – Бизнес не рухнет, если ты пойдешь домой и немного поспишь.

Закончив разговор и положив мобильный телефон в пиджак, Лука повернулся и снова посмотрел на Шеннон.

– Извини за беспокойство, – натянуто произнесла она. – Но мы оставили покупки в машине, а мне нужно повесить мой траурный костюм…

Глупая оплошность! Лука тяжело вздохнул.

Какой же он эгоистичный ублюдок, если позволяет себе давить на нее в такое время!

Не правильно истолковав причину его вздоха, она подошла к нему с протянутой рукой.

– Если ты дашь мне ключи от машины, я пойду и принесу пакеты сама.

Отпустить ее на подземную стоянку в такое время суток, да еще в таком виде?

– Ни за что – пока я жив, – прошипел Лука.

Шеннон нахмурилась, поскольку не поняла причину его раздражения.

Лука взял свой бумажник и ключи от машины и нажал кнопку вызова лифта.

Когда он вернулся с ее пакетами, Шеннон ждала его возле двери в ее спальню.

– Спасибо, – поблагодарила она и, забрав пакеты, закрыла дверь перед носом Луки.

Неожиданное желание пнуть эту чертову дверь ногой захлестнуло его. Затем возобладал здравый смысл, и вместе с ним возникло чувство глубокого разочарования.

Лука вернулся в свою комнату, а Шеннон, опустившись на кровать, снова заплакала.

Она ненавидела Луку, но и любила его, и в этом была ее большая проблема – она любила… животное!

Назавтра наступил самый страшный день в ее жизни. С того момента, как Шеннон облачилась в черное, все тяжесть того, с чем она собиралась столкнуться, заставила ее уйти глубоко в себя.

Шеннон встретила Луку в холле. Он был в черном костюме, белой рубашке и черном галстуке.

Бросив мимолетный взгляд на его бледное вытянутое лицо, Шеннон поняла, что Лука чувствует то же самое, что и она. Он посмотрел на нее и спросил ничего не выражающим голосом, готова ли она ехать.

Фредо вез их в черном лимузине. На небе сгустились тяжелые серые тучи, как будто они понимали, что такой день нельзя наполнять теплым солнечным светом.

Погруженные в гнетущие мысли. Лука и Шеннон не разговаривали; каждый из них смотрел в свое окно.

Войдя в дом его матери, они обнаружили, что многочисленное семейство Сальваторе уже в сборе. Все были мрачны, но тем не менее к Шеннон они относились с теплотой и сочувствием, что было очень мило с их стороны, так как они были в курсе ее прошлых отношений с Лукой, вернее, знали, что они расстались при неприятных обстоятельствах. Впрочем, кое-кто все-таки не мог удержаться и бросал любопытные взгляды на Шеннон и Луку, который не отходил от нее ни на шаг.

С того момента, как они вышли из дома, все вокруг стало каким-то нереальным. Как в кино, кадр за кадром мучительно менялись последующие часы. Миссис Сальваторе была опустошена.

Это было совершенно душераздирающее зрелище – видеть, как она цепляется за Луку, словно боится, что если отпустит его, то тоже потеряет навсегда.

Рената и София находились рядом со своими мужьями, Тацио и Карло. Обе сестры были потрясающе красивы, впрочем, как и все в семье Сальваторе.

Лука каким-то образом умудрялся постоянно быть на расстоянии вытянутой руки от Шеннон, на случай, если она потеряет самообладание.

Шеннон еле сдержалась, когда в первый раз увидела два гроба, украшенных цветами. В соборе ее шокировало количество людей, находящихся внутри. Друзья и коллеги, предположила Шеннон. И пусть она их не знает, но они были явно близки с трагической парой, отправлявшейся в свой последний путь.

Во время похоронной церемонии Шеннон не проронила ни слезинки. Она делала то, что ей говорили. Сидела, стояла, становилась на колени, молилась. На лице ее, скрытом черной ажурной вуалью, застыла безжизненная маска. Миссис Сальваторе почти падала без чувств, и Лука обеими руками поддерживал ее. София плакала, Рената рыдала. Казалось, что весь убранный цветами зал содрогается от тяжести всеобщего горя.

После церемонии они поехали на виллу семьи Сальваторе, которая находилась в горах недалеко от Флоренции. Великолепное имение, с атрибутами богатства, собранного за столетия, и окруженное красивейшим садом, достаточно обширным, чтобы в нем можно было заблудиться. Здесь Сальваторе обычно устраивали экстравагантные вечеринки. Но сегодня вилла превратилась в дом, окутанный печалью, в котором люди отдавали дань уважения семье.

Миссис Сальваторе отвели в ее личные апартаменты, чтобы дать ей возможность прийти в себя.

Лука, две его сестры и их мужья взяли на себя роль хозяев, так как в комнатах начали появляться мрачные, одетые в черное гости. Обслуживающий персонал, одетый в строгую форму, сновал между ними с серебряными подносами, предлагая различные закуски.

Никогда в жизни Шеннон не чувствовала себя настолько потерянной и одинокой. Она бесцельно бродила из комнаты в комнату, вежливо улыбаясь тем, кто выражал ей свое сочувствие, и бормоча ответные фразы.

Она только что похоронила свою сестру, и все же у нее было странное ощущение, как будто ее право горевать меркло перед скорбью семьи Сальваторе. Все говорили между собой по-итальянски, а она хотела разговаривать на своем родном языке, вспоминая о сестре.

Кто-то схватил ее за руку, когда она вышла в просторный холл, и подтолкнул в укромную нишу под парадной лестницей. Лука навис над ней как огромная тень.

– Вижу, что британское натянутое выражение все еще не сходит с твоего лица, – растягивая слова, язвительно произнес он.