Страсть после наступления темноты (ЛП)

Глава 18

Неделя Четвертая

Воскресенье. Самый худший день в моей жизни. Я в агонии. В основном из-за того, что вся моя спина покрыта ярко-красными волдырями, из-за которых я задыхаюсь от ужаса каждый раз, когда вижу их в зеркале. У меня нет возможности хоть как-то смазать спину лосьоном, поэтому я долгу сижу в прохладной ванне, стараясь сбить жар с пылающей кожи.

Мое эмоциональное состояние тоже хуже некуда. Я не в силах остановить поток слез при воспоминании о том, что сотворил со мной Доминик. Это словно ужасное предательство. Он попросил довериться ему, и я это сделала. Он попросил довериться его знаниям о моих лимитах, и я доверилась. Я сказала ему, что мне не понравилось подземелье, но именно туда он меня и отвел, чтобы причинить невыразимые мучения.

И я ему это позволила.

Отчего тоже больно. Может, Доминик и орудовал плетью, однако я позволила себе попасть в такую ситуацию. Но тут я напоминаю себе, что именно Доминик утратил контроль и довел все до уровня, превышающего мои возможности. Должно быть, в запале он забыл, что я в этом новичок, но его обязанностью было присматривать за мной и быть в курсе того, что я могу вынести. В этом он облажался.

Так же безумно обидно, что Доминик не пытается со мной связаться, чтобы поговорить. Он ушел молча. Я получила лишь одно лаконично сообщение, в котором говорилось: «Я сожалею. Д». И больше ничего.

Неужели он действительно полагает, что одного сообщения достаточно, чтобы компенсировать это… это физическое насилие?

Ему нужно придумать что-то получше этого.

В понедельник утром я звоню Джеймсу и говорю, что заболела. Его голос слегка насторожен, будто он понимает, что я не совсем честна с ним, но, тем не менее он произносит все полагающиеся в таких случаях слова о том, чтобы я позаботилась о себе и не приходила на работу, пока не почувствую себя лучше. Я провожу день в одиночестве, одержимо размышляя о днях, которые провела с Домиником, пытаясь анализировать, почему все пошло настолько неправильно. Я сворачиваюсь калачиком с де Хэвиллендом на диване, находя утешение в этом мягком мурлыкающем комочке теплоты.

По крайней мере, кот все еще любит меня.

Волдыри на моей спине все еще яркие и воспаленные, но боль чуть поутихла. Жар на коже, из-за которого я не могла заснуть всю воскресную ночь, пошел на убыль. Я могу лишь представлять то время, когда боль полностью исчезнет – когда я исцелюсь.

Во вторник я снова притворяюсь больной. На этот раз Джеймс явно обеспокоен.

- Все в порядке, Бет?

- Да, - говорю я, - ну…вроде как.

- Это как-то связано с Домиником?

- И да, и нет. Послушайте, Джеймс, мне нужен еще один день. Я вернусь на работу завтра, обещаю. Тогда-то все вам и расскажу.

- Ладно, милая. Не торопись. Я понимаю.

Я знаю, как мне повезло с таким боссом.

Во вторник днем я чувствую себя немного лучше. Спина продолжает болеть, но явно идет на поправку. Хотя на сердце до сих пор тяжело из-за отсутствия новостей от Доминика. Всякий раз, когда я думаю об этом, то чувствую себя полностью уничтоженной. Как он мог так плохо со мной поступить, а потом бросить? Конечно же, он должен знать, что оставил меня абсолютно разбитой.

Во вторник во второй половине дня раздается стук в дверь. Мое сердце сразу же начинает колотиться в груди при мысли, что возможно это Доминик.

- Нет, - строго говорю я себе, подходя к двери. Это, должно быть, Джеймс заскочил меня проведать с куриным супом и шоколадом. Но я не могу перестать надеяться весь путь, пока дохожу до двери и открываю ее.

К моему удивлению, за дверью меня ожидает не Доминик и не Джеймс. Это Адам.

- Сюрприз! – восклицает он, улыбаясь во все лицо.

Я раскрываю рот, не в силах поверить своим глазам. Сейчас он выглядит для меня настолько по-другому, хотя он точно такой же, каким я его и запомнила. В потрепанной и совершенно безвкусной одежде: на нем дешевая клетчатая рубашка под серой толстовкой с названием какой-то спортивной команды и мешковатые голубые джинсы, которые сидят под его небольшим пивным брюшком, а завершают все белые кроссовки. На его плече висит спортивный вещмешок. Он смотрит на меня явно в восторге от своего неожиданного приезда.

- Разве ты не собираешься поздороваться? - говорит он, в то время как я остаюсь безмолвной.

- Ах… – мне все еще тяжело поверить собственным глазам. В этом нет никакого смысла. Адам? Здесь, в квартире Селии? – Привет, - удается мне вымолвить.

- Могу я войти? Умираю, как хочу пописать и чашку чая. Не одновременно, естественно.

Мне не хочется впускать его в квартиру, но, так как ему нужно в уборную, чувствую, что не могу отказать. Я отступаю в сторону и впускаю его. Так странно видеть эту часть моей жизни – ту главу, которую я считала уже закрытой – входящей в мою новую реальность. Мне нисколечко не нравятся эти ощущения.

- Туалет там, - говорю я, показывая на ванную, и его пребывание там дает мне необходимую минуту, чтобы собраться с мыслями. Когда он выходит оттуда, счастливо насвистывая, что когда-то казалось мне милым и чудесным, а сейчас заставляет скрежетать зубами, я произношу:

- Адам, что ты тут делаешь?

Он, кажется, удивлен моему резкому тону.

- Твоя мама сказала, где ты, и мне захотелось приехать и повидать тебя.

Он раскидывает руки в стороны, будто не понимает, как я могу спрашивать такие элементарные, естественные вещи.

Я пялюсь на него. У меня смутные воспоминания, что когда-то я любила этого человека, что была уничтожена, когда он разбил мне сердце, но сейчас все это кажется нелепым. По сравнению с Домиником он выглядит бледным и щуплым: с его неописуемо растрепанными волосами, пухлым лицом и бледно-голубыми глазами.

- Но, Адам, - говорю я, стараясь придать голосу размеренности и разумности, - последний раз, когда я тебя видела, мы расстались. Ты трахал Ханну, помнишь? Ты бросил меня ради нее.

Адам морщится и машет рукой в нетерпеливом жесте.

- Ах, это. Ну, да. Слушай, я пришел извиниться. С этим покончено. Это была ошибка, и я о ней сожалею. Но у меня есть отличная новость. Я хочу дать нам еще один шанс!

Он снова радостно улыбается мне и ждет моей реакции, словно я должна завизжать от счастья и восторгаться этому.

- Адам, - я беспомощно смотрю на него, не зная, что сказать.

- Что парню нужно сделать, чтобы ему налили тут чашку чая? – спрашивает он и начинает открывать двери. Найдя кухню, он произносит: - Бинго! – и заходит.

Я следую за ним, ненавидя то, как он вторгается в мою упорядоченную жизнь. Припоминаю, как он имел обыкновение врываться и хозяйничать в поисках того, что ему хотелось, оставляя все в беспорядке.

- Адам, ты не можешь вот так просто появиться. Ты должен был позвонить.

- Я хотел сделать тебе сюрприз, - отвечает он, выглядя слегка обиженным. Он подхватывает чайник и начинает наполнять его водой из раковины. – Разве ты не рада меня видеть? – он состраивает гримасу «маленького мальчика», одну из тех, что раньше растапливали мое сердце.

- По правде говоря, сейчас неподходящее время.

Ради Бога не пытайся щадить его чувства! Он не делал этого для тебя! Просто скажи ему, чтобы сматывал удочки и выметался!

- Не похоже, чтобы ты была очень занята. Твоя мама сказала, что ты можешь быть на работе, и чтобы я подождал до вечера или позвонил тебе, но я решил заскочить и посмотреть: повезет ли, и ты оказалась дома! Судьба, знаешь ли, – он ставит чайник на подставку и включает его.

Ладно, одна чашка чая, после чего он уберется восвояси.

Я делаю две кружки чая, пока он рассказывает мне о своем путешествии на поезде до Лондона и поездке в метро. Мы переходим в гостиную, где де Хэвилленд привычно сидит на страже у окна, глядя на голубей. Он переводит на нас взгляд своих желтых глаз, моргает и возвращается к окну, обернув хвост вокруг лап.

- Это чертовски милое местечко, - говорит Адам, осматривая комнату. – Чье оно?

- Крестной моего отца. Ее зовут Селия.

- О, ну, разыграй верно свои карты, и ты сможешь его унаследовать, - он дарит мне понимающий взгляд. – Это было бы здорово.

Он садится на диван. Интересно, что Бога ради, мне ему сказать. Но тут я вспоминаю недавнее прошлое.

- Ну, так... Ханна. Ничего не выгорело?

Он морщит нос, будто думает о чем-то неприятном:

- Неа. Мы не поладили. Это была больше физическая связь. Какое-то время было очень даже приятно, но потом наскучило.

Перед глазами встает картинка их двоих в постели, но теперь она не вызывает у меня боли или шока. На самом деле, они очень даже подходят друг другу. Я помню, как Адам занимался со мной любовью, тяжело дыша мне в ухо во время фрикций. Каждый раз одинаково. Это всегда было глубоко и быстро. Сладко, потому что я любила его, но горячо и страстно ли? Возбуждающе и интригующе? Расширил ли он мои границы и помог ли обнаружить аспекты себя, о существовании которых я не предполагала?

Конечно же, нет. Это сделал Доминик.

Внезапно я понимаю, что мой опыт с Домиником навсегда изменил меня. Я больше никогда не смогу вернуться к кому-то вроде Адама. Может, у Доминика и есть довольно странные пристрастия и необычные удовольствия, но, по крайней мере, он не был скучным.

Адам смотрит на меня, обхватив кружку руками.

- Поэтому я и хотел приехать и найти тебя. То, что было между нами, – было действительно особенным. Я был идиотом и обидел тебя, но теперь я все оставил в прошлом. Хотел бы, чтобы мы вновь сошлись.

- Я…не…думаю… - делаю глубокий вдох и произношу, - Нет, Адам. Этому не бывать.

Он сникает:

- Нет?

Я качаю головой:

- Нет. У меня теперь новая жизнь. Работа.

- Бойфренд? – быстро спрашивает он.

- Ну, не совсем. Нет, - В конце концов, похоже, у нас с Домиником все кончено. – Но это ничего не меняет. У нас уже нет будущего.

- Пожалуйста, Бет, - он заискивающе смотрит на меня. – Не списывай меня так просто со счетов. Я знаю, что мое появление тут – для тебя шок. Просто подожди немного и подумай.

- Это ничего не изменит, - говорю я решительно.

Он вздыхает и отпивает глоток чая:

- Что ж, мы можем поговорить об этом позже.

- Позже?

- Бет, мне негде остановиться. Я подумал, что мог бы остановиться тут с тобой.

- С чего ты это взял? – раздраженно восклицаю я. - Мы расстались!

- Но я хочу тебя вернуть.

Я пожимаю плечами и вздыхаю с раздражением. Мы вернулись к тому, с чего начали.

- Я не могу вернуться сегодня домой, - говорит Адам. – Позволь мне остаться тут. Пожалуйста.

Я снова вздыхаю. Вообще-то, у меня не особо много вариантов выбора: вряд ли я могу выгнать его на улицу.

- Ладно. Ты можешь спать на диване. Но только на одну ночь, ты понял? Я серьезно.

- Я тебя понял! – отвечает он радостно, и по его лицу я явно могу прочесть: он убежден, что одной ночи ему будет достаточно, чтобы вновь завоевать меня.

Наконец свыкнувшись с присутствием Адама, я странным образом получаю удовольствие от его пребывания. Он составляет мне хорошую компанию и вскоре вовсю болтает, пересказывая все слухи и новости, которые я пропустила, рассказывает о том, что еще учудил его сумасшедший братец. Я готовлю простую пасту на ужин, и мы перекусываем, пока он продолжает трепать языком. Так странно слышать столько шума в квартире Селии, обычно здесь очень тихо.

Позже мы возвращаемся в гостиную, и Адам пытается немного умаслить меня, напоминая о проведенных вместе счастливых моментах и данных друг другу обещаниях. Я не против того, чтобы предаться воспоминаниям, но это не возымело того эффекта, который он хочет. Принеся ему подушку и коврик под ноги, я оставляю его, чтобы он мог спокойно расположиться ко сну. Он предпринимает попытку поцеловать меня, но я останавливаю его. Он принимает это с кажущейся невозмутимостью.

Уверена, он считает, что моя капитуляция - лишь вопрос времени.

Я отправляюсь спать в комнату Селии, все еще ошеломленная мыслью о том, что Адам сейчас находится прямо за стенкой, возможно, даже планирует, как бы пробраться в мою постель. К счастью, всю ночь от него ничего не слышно.

На следующее утро я чувствую себя намного бодрее, и мне не терпится вернуться к работе.

- Ты уйдешь попозже? – спрашиваю Адама, собирая свои вещи после завтрака.

-Ну…, - он смотрит чуть лукаво. – Вообще-то я подумал, что мог бы поторчать тут, если ты не возражаешь. Мне бы хотелось немного посмотреть Лондон, пока я здесь, ведь у тебя есть квартира…

- Адам, - говорю я предостерегающе.

- Лишь еще одна ночь? – умоляет он.

Я смотрю на него. Полагаю, от этого не будет вреда.

- Еще на одну. И все.

Он ухмыляется:

- Договорились.

Приятно вновь видеть Джеймса. Я скучала по нему.

- Киса, ты вернулась! – восклицает он, когда я захожу в галерею. – Я так волновался, – он подходит и хочет меня обнять, но я отстраняюсь, поморщившись. – Ах, - он смотрит с пониманием и грустью. – О, Бет, он причинил тебе боль?

Я медленно киваю. Такое облегчение, наконец-то, довериться кому-то.

- Ублюдок. Ты этого не хотела?

Я снова киваю, чувствуя себя предателем Доминика.

- Но это запрещено, - говорит Джеймс с серьезным выражением лица, глядя поверх своих очков. – Прости, Бет, мне плевать, как ты к нему относишься. Ведь безопасность, здравомыслие и обоюдное согласие – это главное правило в БДСМ. Если он его нарушил, больше не подходи к нему, ты слышишь?

Что-то сжимается во мне в отчаянии от его слов. Но, пожалуй, он прав. Мне просто хочется, чтобы это было проще пережить.

Мы проводим радостное утро, наверстывая дела и смеясь над появлением Адама и его попытками вновь вернуть мое расположение. Я поделилась с Джеймсом, что завтра намерена турнуть Адама из квартиры, несмотря ни на что.

Во время перерыва на ланч я отправляюсь за суши, для чего иду на Риджент-стрит в наше любимое местечко, чтобы взять нам немного еды на вынос. Выйдя из галереи, я прохожу мимо старой церквушки, спрятанной от мира за стенами из красного кирпича и железными воротами, которые открыты, чтобы прохожие могли заскочить внутрь и посмотреть на неё. К моему удивлению, кто-то выскакивает из маленького дворика и хватает меня за руку.

Я ахаю и поднимаю глаза, обнаруживая перед собой Доминика, крепко вцепившегося мне в руку. Его взгляд дикий, и выглядит он непривычно неопрятным.

- Доминик! – мои внутренности сжались от радости, что я вновь его вижу.

- Мне нужно с тобой поговорить, - тут же произносит он и толкает меня через ворота во дворик.

Он собирается извиниться! - при этой мысли мое сердце учащенно забилось. – Может, есть надежда…?

Он смотрит на меня почти сердито и с лихорадочным выражением лица произносит:

- Кто он, Бет?

- Что?

- Не строй из себя невинность – я его видел! Мужчина в твоей квартире! Кто он такой, черт побери?

Я отвечаю не подумав:

- Это Адам.

Он резко втягивает в себя воздух, напряженно смотрит на меня, почти с отчаянием, после чего отпускает мою руку и выходит из дворика прочь, даже не оглядываясь.

- Дерьмо! – бранюсь я, поспешив за ним. Он почти исчез в конце улицы. Зачем я это сказала? Почему не притворилась, что это мой брат? Теперь он решит, что я вернулась к Адаму. Я снова выругалась. Нужно будет позвонить ему позже и все объяснить.

А с другой стороны, зачем мне это делать? Он все еще не извинился за свои действия. Может, ему будет полезно поволноваться.

Вернувшись в галерею с суши, я все еще не решила, как поступить.

Подумаю об этом позже.

Адам умудрился за один день разбросать все свои вещи из сумки по квартире вперемешку с остатками приготовленной или купленной им еды. Я чувствую раздражение, глядя на то, как небрежно он относится к квартире, но вместе с тем думаю с облегчением, что мне не придется всю жизнь чистить и прибирать за ним.

- Как прошел твой день? – спрашивает он участливо, когда я возвращаюсь домой. – Подумал, что мы могли бы сходить поужинать вечером.

- Мило с твоей стороны, Адам, но, может, сначала лучше сходим, пропустим по стаканчику, а там посмотрим, как дальше пойдет? - я уже решила, что буду полностью откровенной сегодня и скажу, что у нас нет шанса, а также объясню, что утром он должен уехать.

- Окей, здорово. Пошли.

Выйдя из здания, мы отправляемся вместе бродить по жарким улицам. Воздух очень душный, и небо заволокло белыми облаками, впервые за долгое время. Кажется, будет гроза, но это именно то, что нужно после долгих дней жары и безоблачного неба.

- Знаешь, Бет, - непринужденно говорит Адам, пока мы прогуливаемся. Я веду нас в то место, куда Доминик отвел меня в первый вечер. – Ты изменилась. Ты кажешься более…даже не знаю…более повзрослевшей. Более искушенной. И более сексуальной. Определенно сексуальнее, – он бросает на меня взгляд, который, полагаю, должен быть кокетливым, но больше похож на слегка недоверчивый.

- Правда? – непроизвольно это вызывает у меня интерес. Я задаюсь вопросом: полностью ли изменил меня опыт прошлых недель? Похоже на то.

- Ага, - говорит он благосклонно, – ты реально привлекательная.

- Спасибо, - говорю я со смехом, но тут вспоминаю, что с минуты на минуту собираюсь вылить ушат ледяной воды на все его надежды. – Но, Адам, хоть это и очень мило, однако не означает, что между нами что-то будет.

Мы остановливаемся. Он смотрит мне прямо в глаза, а потом улыбается чуть печально:

- Все действительно закончилось, да?

Я киваю:

- Да. Я не люблю тебя. Между нами все действительно закончилось.

- Есть кто-то другой? – спрашивает он.

Я краснею и не произношу ни слова.

- Я так и думал, - говорит он со вздохом. – Ну да ладно. Все же стоило попробовать. Знаю, я был идиотом, Бет. Я не понимал, чем обладал, пока все не разрушил. Могу лишь сказать - он счастливчик.

С чуть щемящим чувством я улыбаюсь ему в ответ:

- Спасибо за эти слова, Адам. Правда. У нас много чего было в прошлом. Но мы по-прежнему можем быть друзьями.

- Да, конечно, - говорит он сердечно. – Но что-то мне подсказывает: мы не часто будем видеть тебя дома в будущем. Я, конечно, могу ошибаться, но нутром чую, – он обдумывает с минуту и произносит. - Мы все еще можем вместе выпить? Как в старые добрые времена?

- Да. С удовольствием.

- Хорошо. А утром я уеду.

Мы смотрим друг другу в глаза чуть дольше – осознавая, что когда-то много значили друг для друга – ставя точку в наших отношениях. После чего продолжаем наш путь к пабу.

Поздно вернувшись домой, я отпираю дверь в квартиру. Адам, немного пьяный после четырех пинт, громко разговаривает и не замечает ожидающего меня на полу кремового конверта.

Мое сердце пропускает удар, когда я его вижу. Я быстро подхватываю его. Пока Адам продолжает болтать, я проскальзываю в спальню и вскрываю его трясущимися руками. В нем написано:

Моя Госпожа,

Твой раб смиренно просит об одной ночи с тобой. Почти его своим присутствием завтра вечером в будуаре. Он будет ждать, начиная с 20:00.

Я прижимаю письмо к груди.

О, Боже мой. Мой раб? Что это значит?

Я пойду. Конечно, пойду. Как я могу не пойти?