Строгий адвокат по вызову

Арина. 13

Я сама не поняла, как у Глеба это получилось – но вот только что мы сидим на кухне и с трудом поддерживаем неловкую беседу, запивая ее то шампанским, то коньяком, – а вот он уже закидывает мои ноги себе на плечи и вжаривает так, что выбивает весь воздух из легких.

Профессионал, что скажешь!

Моя кожа горит, голова кружится, мышцы тянет от непривычной разминки – особенно, когда Глеб разводит мои ноги широко в стороны и продолжает трахать, любуясь тем, как его блестящий от смазки член входит и выходит из меня.

Я мокрая до неприличия – хлюпающие звуки разносятся по комнате, пряный запах секса пропитывает все вокруг. Глеб вынимает из меня член, мимолетно прикусывает лодыжку, переворачивает меня на живот, ставит на четвереньки и вжаривает еще круче. Приходится хвататься за изголовье кровати, чтобы не врезаться головой в стену, а к хлюпанью добавляются шлепки его бедер о мою задницу.

У меня вообще начинает медленно, но неумолимо расти ощущение, что до своих тридцати трех я сексом-то и не занималась толком. Не чувствовала, как сжимаются мышцы влагалища, пытаясь удержать ускользающий из него член, не дрожала от мужских пальцев, то выкручивающих соски, то теребящих клитор, и без того пульсирующий в такт все более быстрым толчкам внутрь моего тела, не терлась ноющими сосками о шершавые простыни, изнывая от похоти.

Не стонала от того, как охренительно уместно и возбуждающе ощущается, когда Глеб наматывает мои волосы на руку и тянет к себе, чтобы поймать горячечное дыхание и впиться в мой рот. А потом с размаху шлепает по заднице, и звонкая боль дополняет удовольствие – как надо, ровно как надо.

– Смазка у тебя есть? – хрипло дыша, спрашивает Глеб, снова подтягивая меня к себе для поцелуя. Его член снует внутри, заставляя расти томную тяжесть внизу живота, его пальцы раздвигают складочки, открывая чувствительную слизистую прохладному воздуху – я вообще не соображаю примерно ничего, даже не удивляюсь, что у него нет ни презервативов, ни смазки. Лишь кидаю быстрый взгляд на ту же тумбочку у кровати, и Глеб все понимает сам.

– Ааааааай! – возмущаюсь я, когда он снова выходит из меня и заменяет свой член пальцами.

Не то! Дайте обратно!

– Не волнуйся, мы сейчас продолжим, – горячо мурлычет Глеб мне на ухо, накрывая своим телом, пока его очень мокрые и скользкие пальцы описывают круги вокруг совсем другой дырочки…

– Ой! – вскрикиваю я, когда один из них ныряет внутрь, ввинчиваясь так ловко, что я успеваю сжаться только в тот момент, когда он уже наполовину внутри.

– Не ой, а… – хриплое мурлыканье и огибающий завитки ушной раковины язык лишают меня воли к сопротивлению. – …еще!

Еще! Волна за волной потряхивающее возбуждение накрывает мое тело, заставляя желать еще больше, еще жарче, еще жестче.

– А если… я против?.. – с трудом набирая воздух в легкие, выталкиваю из себя сиплые свистящие слова, одновременно чувствуя, как мелко дрожат ноги, потому что там, где сосредоточено внимание Глеба происходит что-то очень возмутительное и острое.

Его пальцы ныряют то в одну, то в другую дырочку, его язык творит непотребное с моим ухом, а хриплое дыхание сводит с ума.

– А ты против? – коварно спрашивает Глеб, добавляя влажное скольжение вокруг набухшего раздраженного клитора, и мне не остается ничего, кроме как капитулировать:

– Нет…

Жарко. Медленно. Туго.

– Ой, мамочки… ой, мамочки…

Остро до одури.

– Ой, ой, ой…

Глеб натягивает меня на себя – плотно, с усилием, то и дело добавляя еще и еще смазки, которая течет по моим подрагивающим бедрам.

Прикусываю губу, слушая его частое хриплое дыхание на ухо.

– Еще немножко… Еще… Молодец.

Выгибаюсь и рычу под его последний толчок внутрь, цепляюсь пальцами за простыни, ломая ногти.

Он чуть-чуть выходит и толкается обратно, снова выходит, даря чувство облегчения – и снова толкается, – и дальше, дальше, горячо и жадно, понемногу разгоняя амплитуду и темп. Меня всю трясет, я обливаюсь потом, я не знаю, что я чувствую, но точно знаю, что не хочу останавливаться.

Когда его пальцы снова пробираются между ног, чтобы добавить к невыносимости происходящего еще чуть-чуть остро-сладких искр, я просто ору – ору в голос, затыкаю сама себе рот подушкой, и чувствую, как выступают горячие слезы и срывается голос.

Глеб отнимает у меня подушку, но выдает вместо этого свою руку – и я впиваюсь в чуть солоноватую грубую кожу у большого пальца зубами в тот момент, когда взрыв ощущений выносит меня куда-то совсем за пределы реальности. Тело просто не может испытывать столько всего! Не может! Мое тело никогда не испытывало!

Еще слышу, как шипит Глеб, еще чувствую, как горячо пульсирует его член во мне – и выпускаю его плоть из зубов только когда он медленно покидает мое тело, оставляя острое ощущение пустоты.

Вытираю выступившие на глазах слезы, смахиваю мокрые волосы с лица и смотрю на Глеба, упавшего на кровать рядом со мной. Он показывает мне лилово-алый след моих зубов на своей руке и почему-то счастливо улыбается.

Нет, у меня никогда еще не было секса до тридцати трех лет.

И я совершенно точно оторвалась сейчас за свой период целибата.

В один раз – сразу за весь.