Суд ангелов

Глава пятая

— Искушение?

Сара почувствовала, что у нее пересохло во рту.

— Закрутить интрижку с вампиром?

Вот он про что.

— Естественно. Они прекрасны. — Но они не настоящие. Не такие, как Дикон. — И не говори мне, что с этим не согласен.

— Вот это кровососание сильно отвращает.

— Да, мне оно тоже мешает. Не хочется мне, чтобы мой партнер смотрел на меня как на полночный бутербродик. — Она отключила наладонник, аккуратно положила его на тумбочку возле кровати. — Тебе случалось когда-нибудь кормить вампа?

Он качнул головой, не сводя взгляда с ее губ.

— А тебе?

— В порядке экстренной помощи, — ответила она, и вдруг ей стало жарко в футболке и джинсах, хотя только что было нормально. — Он был совсем плох, надо было что-то делать.

— Больно было?

Темно-зеленый взгляд с возвышения ее груди опустился к яме живота. Она задышала тяжело и увидела, что он тоже вздохнул в такт движению ее груди.

— Не так больно, как я боялась. У них в слюне что-то есть, смягчающее остроту. — Вытянув ноги, она закинула руки за голову, потянулась. — И ты знаешь, они могут даже вызывать у тебя приятное ощущение, если хотят.

Он не ответил — не сводил глаз с ее тела, расслабившегося после потягивания. Потом он наклонился над ней, упираясь руками в кровать:

— Да?

Простой вопрос, который заставил остановиться и задуматься. Охотники — не ханжи, однако Сара никогда не заводила связей на одну ночь — просто не тянуло. Но Дикона она хотела с той минуты, как его увидела. Судя по восстанию плоти, которое он даже не пытался скрыть, он испытывал к ней то же.

Но они — не просто два случайно встретившихся охотника.

— А ты потом начнешь фордыбачить?

— Что имеется в виду под этим словом?

Он чуть сильнее прижался к ней.

Она сдержала стон. Этот мужик был горяч, тверд и более чем готов.

— Если я стану директором, мне будет нужно, чтобы ты подчинялся приказам. Ты не будешь ожидать особого отношения?

— Я не с будущим директором в одной постели. А с Сарой.

— Мне этого достаточно.

Очень тянуло поспешить, но она запустила руки ему в волосы, притянула к себе. Поцелуй был как удар по нервам. Постанывая от чистейшего удовольствия, она обняла его руками за шею, охватила ногами за пояс. Этот человек был всюду большим и твердым. Стена кожи, костей и мышц, собранных железной волей. Хотелось тереться об него, тереться и мурлыкать.

Он прикусил ей нижнюю губу — она ахнула, и снова это случилось: резкий наплыв ощущений, почти невыносимое наслаждение, неодолимая потребность впиться в него, и когда на этот раз поцелуй прервался, она ткнулась лицом ему в шею, целуя ниже, ниже, скользя губами по натянутым сухожилиям шеи. Как же хорошо от него пахло!

Он притянул ее к себе в новом поцелуе, и где-то в разгаре она почувствовала, что его ладонь лежит у нее на голой спине, под футболкой. А хотелось большего. Прервав поцелуй, она отпустила Дикона, схватилась за футболку, и он чуть приподнялся, давая Саре стянуть ее через голову.

Он провел ласкающим пальцем по гребенчатым кружевам.

— Зеленый?

Дикон расцепил крючки лифчика, а она стала расстегивать пуговицы на его рубашке.

— Мой любимый цвет.

— Повезло мне, — сказал он и застонал, ощутив ее ладони на своей груди. — Чертовски повезло!

— Сними! — велела она.

Он, хмыкнув от напряжения, приподнялся на колени, снял с нее лифчик — и тут же сбросил с себя рубашку, но не опустился обратно сразу же, а протянул к ее груди свою широкую ладонь, и Сара вскрикнула от неожиданно дерзкого прикосновения, посмотрела в его глаза — такие же темно-зеленые, но уже не спокойные, совсем не бесстрастные.

При виде этих глаз у нее рухнули последние запреты, и когда он склонился к ее груди, она схватилась за его волосы и пригнула сильнее. Истребитель знал, что делает: не было ни нерешительных поглаживаний, ни просьб о разрешении. Он спросил уже, и она ответила, а теперь он делал все, что хотел. Честно сказать, это было за пределами эротики — оказаться в постели с мужчиной, до такой степени в себе уверенным. Таким уверенным… и таким увлеченным. Это и был ответ на ее вопрос: когда Дикон терял самообладание — он его терял по-настоящему.

Господи, да можно ли быть еще сексуальнее?

Обхватив Дикона ногами за талию, она впилась в его губы долгим, глубоким, влажным поцелуем.

— По-моему, тебе пора снять штаны.

Тыкаясь носом ей в шею, пробираясь губами к пульсу, он опустил руки и взялся за ее застежку, но не расстегнул, а запустил руку ей за пояс и с наглой фамильярностью охватил ладонью спереди. Она выгнулась ему навстречу, жаждая большего.

— Не дразни!

Легкий укус в мягкую кожу груди. Она задрожала, взялась пальцами за его волосы, потянула.

— Ты в постели не разговариваешь?

Ответом был поцелуй, все ниже, ниже по грудине.

Дикон сел, с явной неохотой убрав руку, расстегнул на ней джинсы и стянул их вместе с трусами. Тихую, темно-чувственную секунду он просто смотрел на нее, а она выгнулась всем телом в молчаливом призыве. И в ответ Дикон наклонился, ниже, ниже, коснулся губами уха — и заговорил, зашептал такие порочные посулы, такие изысканные просьбы, что ей показалось, будто она сейчас растает изнутри.

— Перестань. — Слишком много чувственности, слишком много наслаждения. — Сейчас же.

Он улыбнулся, он сел, не отрывая взгляда от ее лица ни на миг. Ощущение близости ослепляло. Широкая ладонь легла ей на бедро, и большой палец ласкал безумно чувствительную внутреннюю поверхность. Она крикнула, глубоко, гортанно… и вывернулась из-под его руки, села на колени.

Чуть мелькнуло удивление, за ним улыбка, медленная и уверенная.

— Быстрая, ловкая и красивая.

Он наклонился, губы пошли вниз по шее, а она тем временем стащила с него ремень и бросила на пол, потом начала расстегивать пуговицы.

— М-м-м!

Чисто мужской стон предвосхищения.

Приспустив на Диконе штаны, она взяла его в руки, и Дикон вздрогнул всем своим крупным телом.

— Сара…

И одним движением он уложил ее на спину, отвел ее руки и мощным толчком вошел.

Все ее тело изогнулось дугой ему навстречу. Вау, успела она подумать до того, как рассудок разлетелся вдребезги, да он действительно сложен пропорционально.

Еще ощущая покалывание газированных пузырьков лучшего в жизни оргазма, Сара смотрела в гостиничный потолок.

— Я знала, что у нас есть сродство, но это было просто сверхъестественно.

Рука, обнимающая ее за талию, слегка прижала ее к себе.

— Всегда к вашим услугам.

Сексуальный, расторможенный донельзя, когда отпускает себе вожжи, да еще и с чувством юмора.

— Я так понимаю, что ты не ищешь долгих отношений?

Она ожидала потрясенного молчания, но ответил он сразу:

— Вряд ли я был бы хорошим любовником для директора Гильдии.

— Понимаю, не любишь быть на виду. — Это не был вопрос, потому что ответ был ей понятен, хотя отчасти хотелось бы, чтобы не был. Потому что Дикон ей нравился, и больше даже, чем нравился. Каждый раз, как в его личности открывалась какая-то новая грань, она была Саре созвучна на самом глубоком уровне. В этом было обещание, и касалось оно не только секса. — Тебе бывает когда-нибудь одиноко?

— Для меня быть одиноким — не проблема. — Его пальцы оглаживали изгиб ее бедра. — Ты думаешь согласиться?

— Да. — Она знала, что этим кончится. — Гильдия — это самое важное. Ей нужен руководитель небезразличный, чтобы она была сильна, чтобы могла защитить охотников и от вампиров, и от ангелов.

— А как же охота?

Она погладила его по руке.

— Мне будет ее не хватать. Но… не так сильно, как некоторым. Моя подруга Элли сошла бы с ума через неделю.

— Елена Деверо? Рожденная охотником?

— Ты ее знаешь?

Она обернулась к Дикону. Расслабленное в наслаждении лицо, спутанные волосы — он растянулся рядом с ней огромным котом. Хищным и опасным.

— Слышал о ней. Ее считают лучшей.

— Так и есть. — Она гордилась успехами Элли, скорее даже сестры ей, чем подруги. — Я за нее беспокоюсь.

— Ты за всех охотников беспокоишься.

И это было правдой.

— Я полагаю, это и значит быть директором. — Чувство ответственности было ее второй натурой. Она не больше могла уйти прочь и отдать Гильдию в менее умелые руки, чем заставить Дикона сменить стиль жизни, подстроиться под нее. — А как ты стал Истребителем?

— Гильдия берет на заметку тех, кто может им быть. Ко мне обратился предыдущий Истребитель и предложил свою должность. — И он принял, и Сару не удивило, когда он назвал причину: — Кто-то же должен.

То же, что у нее. Но это еще было и призвание своего рода. Она знала, что ей понравится быть директором, что это интересная и трудная работа, которая захватит ее так, как никакая охота не могла бы и надеяться.

— И с тем же успехом этот «кто-то» может быть лучшим из всех.

Она улыбнулась, повернулась к нему лицом, подложила руку себе под голову. Его рука лежала у нее на бедре.

— Ты видел когда-нибудь архангела?

От одной этой мысли у нее поднялись волоски на руках.

— Нет. Но тебе, наверное, придется.

Она поежилась, не скрываясь.

— Надеюсь, что очень, очень нескоро.

С ангелами она еще может иметь дело, но архангелы — это совсем другая история. Они никак не похожи на людей — по облику, по мыслям.

Дикон изогнул губы в улыбке:

— Когда придется, тогда и будешь думать, что с ними делать.

Он протянул руку, отвел волосы с ее лица.

Ласковость этого жеста просто ее зажгла, снова она почувствовала это обещание, тягу, что тут может получиться и большее.

— А пока что, — сказал он, — я придумал, что делать с тобой.

Мысль оказалась захватывающей.

Через час, при всем накопившемся недосыпе, она все еще не могла отключиться, слишком заведенная наслаждением. Дикон умеет потрясающие штуки языком выделывать, подумала она, ощущая, как гудит от счастья каждая клеточка. Может быть, эндорфины подхлестнули нужные клетки мозга, потому что вдруг она резко села в кровати и потянулась за палмтопом.

— Что такое? — спросил Дикон. Она чувствовала талией тяжесть его обнимающей руки.

Сара включила наладонник и посмотрела.

— Тьфу ты, нету этого здесь!

Вернув машинку на место, она снова залезла под одеяло.

— Что ты искала?

— Фотографию бойфренда Марко. — Она недовольно хмыкнула. — Послушай, мы тут ищем преступление на почве расовой ненависти. А если это нормальный псих, который пытается сбить нас со следа?

Дикон отбросил с лица волосы, приподнялся на локте:

— Что такое «нормальный псих»?

— Бойфренд, который бросил Марко. И Марко озверел, и теперь режет всех вампиров, похожих на неверного возлюбленного.

Дикон нахмурился:

— Жертвы не подходят под какой-то тип. Блондин, брюнет, чернокожий, белый.

Она медленно выдохнула.

— Мне эта мысль показалась удачной. Жаль.

— Она и может оказаться удачной. — Рука, поглаживающая ее кожу, застыла. — Физического сходства нет, но все жертвы известны были своей дружбой с людьми. Более сильной, чем обычная дружба.

— Похоже на след, — сказала она с таким чувством, будто вот-вот все поймет. — Родни я нашла через его друзей среди людей.

— У двух жертв возлюбленные были людьми.

— Мало что дает, — возразила она. — Пара «человек — вампир» — явление распространенное. Особенно у молодых вампиров.

— Да, но тут прослеживается определенная система — если сопоставить со всем прочим.

Отбросив простыню, он встал с постели.

Господи, помилуй меня!

Она бесстыдно уставилась на голого Дикона, а он подошел к висящей куртке и вытащил какую-то черную штучку.

— Вот эта штука отслеживает передатчики через Джи-Пи-Эс. Я установил сигнал, если кто-то из них переместится, но на всякий случай… нет, никто не двинулся. Передатчики исключаем.

— Тревожусь я за Тима, — сказала она тихо, а в мыслях было лишь одно: не возразит ли Дикон, если она прикусит зубами это твердое, мускулистое тело. — Его уже несколько дней никто не видел. Если убийца не он…

— Да, но кто-то кормит Люси — иначе она была бы слабее.

— Тоже верно. — Она накрыла голову простыней. — Оденься, я не могу думать, когда ты голый!

Смех прозвучал так сочно, неожиданно и так, черт побери, красиво, что она чуть снова на Дикона не прыгнула.

— Немедленно. Это приказ будущего директора Гильдии.

— Чьи торчащие из-под простыни ножки мне хочется сейчас откусить.

Она подобрала ноги, улыбаясь до ушей.

— Быстрее давай!

Все еще посмеиваясь, он вроде бы послушался, судя по звукам.

— А не пойти ли нам в душ? Оба ведь вспотели.

— Там не повернуться.

Но она спустила ноги с кровати.

Выражение его лица ее подначивало.

Как же она купилась, подумала она, вставая и выходя в ванную.

Но последнее слово она оставила за собой… чуть не сведя его с ума, пока он был заперт в наполненной паром стеклянной кабинке.