Сумасшедший дом (ЛП)

― Бобби Аррингтон. Мой парень.

Он исчез, как будто рассеялся в воздухе, превратившись в струйку дыма, навязчивый тембр его голоса увял, когда он сказал,

― Продолжай.

После того, как я схватила пару зауженных джинсов, я сняла юбку с ног и заменила её на тёмные, застиранные джинсы, которые, я надеялась, мои родители посчитают «подходящими». Это чушь собачья. Они по-прежнему думали обо мне, как о юной девственнице, которая находится в целости и сохранности в какой-то дурацкой башне из слоновой кости. Они не знают, что я давным-давно потеряла девственность с Бобби.

Помчавшись обратно в коридор, я услышала, как папа перешёптывается с мамой. Подкравшись, я не повернула за угол, чтобы сообщить им, что я здесь.

― Она ведёт себя так не из-за того, что случилось, когда ей было пять, Кристина. Она не помнит мальчика или инцидент, и я сильно сомневаюсь, что это каким-то образом служит причиной того, что она психует. Доктора сказали, что она в порядке и что для неё не помнить ― совершенно естественно.

― Я волнуюсь за неё, Джордж. Она слишком сексуальная для семнадцатилетней девушки.

Папа рассмеялся, я выглянула из-за угла и увидела, как он нежно обнимает маму.

― Ты видела, как ведут себя её друзья? Сильно сомневаюсь, что они испытали то же, что и Алекс. Получается, мы виноваты в их поведении?

Мама улыбнулась, качая головой в понимании.

― Думаю, ты прав…

Я шагнула назад, сузив брови. Через что я прошла, когда была младше? Злость затопила меня оттого, что было что-то, что они от меня скрывают. Выпрямив спину и отведя плечи назад, я приготовилась промаршировать из-за угла и потребовать информацию. Мой телефон пискнул в ту же секунду, я потянулась рукой вниз и увидела сообщение от Бобби, спрашивающего меня где я.

Дерьмо. Я опоздала. Моё любопытство о том, что они обсуждали, возбудилось, но быстро заблокировалось желанием увидеть Бобби.

― Пойдёмте! ― оббежав угол, я предпочла проигнорировать вопрос на тот момент, пообещав себе обсудить это, когда мы позднее соберёмся вокруг обеденного стола этим вечером. Я была подростком. У меня были приоритеты, и Бобби Аррингтон стоял в верхней части этого списка.

Забравшись в машину, я пристегнула ремень безопасности на заднем сидении. Мои родители двигались гораздо медленнее, чем я, и я нетерпеливо постучала по ноге, ожидая их и отправляя ответ Бобби, в котором обвиняю своих родителей во всём плохом, что есть в моей жизни. Потом говорю ему, что буду в торговом центре через пятнадцать минут.

Когда папа залез в машину и занял своё место, а мама села рядом, машина немного покачнулась.

― Быстрее, пап! Педаль в пол и всё такое. ― я щёлкнула пальцами, как если бы это магическим образом переместило нас на дорогу, и мы бы мчались со скоростью миллион миль в час, чтобы доставить меня к Бобби.

― Я поведу осторожно, Алекс, и я, конечно, надеюсь, что ты понимаешь, насколько это важно, учитывая, что сама будешь водить в ближайшее время. ― ворча под нос, он завёл машину и добавил, ― Может быть…

Мы выехали из гаража и благополучно поехали по 22 шоссе, по дороге к торговому центру Нортпоинт. Мчась по скоростной дороге, я позволила глазам насладиться величественным видом покрытых вечных льдом гор вдалеке. Мой ум блуждал и в конце концов переместился на разговор родителей в коридоре до того, как мы уехали.

― Мам, разве ты не говорила мне, что честность ― лучшая политика? ― со всем сарказмом, который я смогла вложить в мой голос, я позволила этим словам повиснуть в тесном пространстве автомобиля. Мои родители были загнаны в угол, потому что я считала, что поймала их на лжи.

Замешательство образовало морщинки на её лице, когда она оглянулась на меня, годы, которые она прожила, проявились в мелких морщинках, которые испортили её красивую кожу.

― Почему ты спрашиваешь меня об этом?

Я ухмыльнулась и знала, что мое выражение лица было зеркальным отражением взгляда, который она всегда посылала мне.

― Потому что ты и папа обманываете меня.

Её глаза расширились, и я увидела, как папа бросил взгляд в зеркало заднего вида.

― О чём ты говоришь, Алекс? ― его глубокий голос завибрировал с предупреждением.

Умалчивая об этом, я скрестила руки и ноги, откинувшись на ковшеобразное сиденье и снова ухмыляясь с превосходством.

― Что со мной случилось, когда я была ребёнком и почему я не помню? Вы врали мне всю мою жизнь, хотя говорили мне не врать? Как по мне, это звучит лицемерно.

Машину вдруг занесло. Я подняла голову в замедленном движение и увидела, как голова папы повернулась в мою сторону. Он возвратился на дорогу в черепашьем темпе и мгновенный толчок нашей машины привлёк моё и мамино внимание к лобовому стеклу. Он выехал на встречную полосу всего за секунду до того, как выровнял машину. Это было так быстро, что я засомневалась, как все четыре колеса могли пересечь линию до того, как папа выровнял нас, но другой водитель, чтобы избежать столкновения, поплатился своей машиной и поехал прямо с нами по нашей полосе движения.

Время остановилось. Родители не двигались, машина остановилась мгновенно в долю секунды. Ничего не случилось и не случилось бы. Я бы не позволила.

― Почему мы остановились?

Джереми появился рядом со мной в машине, сидя в обычной позе с ручкой и бумагой, всегда готовый делать записи.

― Это была моя вина. ― мои глаза широко открылись, когда я погрузилась в ужасающие воспоминания. Это было сиюминутное отвлечение мужчины, который и так был взволнован моим поведением, но этого было достаточно, чтобы отвести его глаза с дороги и заставить его реагировать таким образом, что он подвергнул нас угрозе.

― Это то, что вы хотели, чтобы я вспомнила? Что я ― причина смерти родителей?

Слёзы обожгли глаза, остро жаля, вырываясь на свободу и путешествуя вниз по моим щекам.

― Мы закончили на сегодня, я собираюсь вытащить тебя оттуда прежде, чем станет больно. Мне нужно, чтобы ты закрыла глаза, Алекс. ― он протянул руку, и я почувствовала тепло его ладони. Прикосновение напомнило мне, что я не на заднем сиденье машины, около которой пробуждаются самые ужасные сцены, которые я когда-либо видела в своей жизни.

― Дыши со мной, красавица, и выйди оттуда, где ты находишься. ― он исчез, но голос был по-прежнему сильным. Мало-помалу изображение исчезло. Пиксели рассеивались, а тёплый цвет распространился по ещё некогда изображению. Войдя в реальность, у меня, на мгновение, закружилась голова, прежде чем я вспомнила, что была в красной комнате, сидя в красном кресле с красной занавеской, задёрнутой вокруг меня для уединения.

― Открой глаза, ― прошептал он хрипло.

Делая так, как мне сказали, я позволила глазам внезапно открыться, быстро моргая, чтобы увидеть его красивое лицо. Как только я сфокусировалась, он улыбался, и я потянулась, чтобы коснуться его улыбки. Он отодвинулся за пределы досягаемости прежде, чем я смогла.

― Как ты себя чувствуешь?

― Слабоумной. Как будто я на лекарствах.

Он усмехнулся, когда встал надо мной. Когда пересек небольшое пространство, то сел в кресло напротив меня. Он откинулся на спинку кресла, скрестил ногу на ногу и стал изучать моё лицо.

Я тоже стала изучать его и заметила, что уже не была такой лёгкой и воздушной, как прежде. На данный момент я чувствовала себя тяжёлой и вялой, уставшей и сокрушённой тяжестью того, что только что пережила.

― Думаю, этого будет достаточно для этого сеанса. Вы поведали много нового о себе, мисс Саттон. Больше, чем вы предполагаете.

Он оказался доволен результатом сеанса, но не я.

― Я послужила причиной смерти моих родителей. ― приём ужалил меня в места, которые уже давно онемели.

Подняв глаза от блокнота, он нахмурился.

― Это не важно, даже если бы это было правдой. Из того, что ты сказала мне, это была череда событий, которая стала причиной аварии, а не только ты.

Слёзы снова скатились из глаз, и я умоляла его согласиться со мной.

― Я была той цепочкой событий. Я: вещи, которые я сказала и сделала, как я относилась к ним, это всё была я.― ничто другое не имело значения в тот момент, за исключением правды о том, что произошло в тот трагический день. Никакие другие факты не были важны для меня, не так, как для доктора Хатчинса.

― Это всё, чему ты можешь уделить особое внимание? Винить себя?

Я взглянула на него, мои глаза опухли, их закрывали слёзы.

― Я убила моих родителей.

― Ничего подобного ты не делала, и я нахожу чрезвычайно интересным, что два наиболее важных обстоятельства, о которых ты только что напомнила, спасут тебя на данный момент. ― его ручка настрочила, и я перемотала всё, что только что вспомнила.

― Они сказали, что что-то случилось со мной, когда я была ребёнком. Это была та реплика, которая заставила их повернуться и посмотреть на меня.

Как товарный поезд, осознание врезалось в меня, выбив меня из внутреннего равновесия.

― Вы что-нибудь знаете об этом?

Он снова поднял глаза, грустная улыбка порхнула по его лицу.

― Нет. Тем не менее, я полон решимости выяснить это. ― что-то тёмное промелькнуло в глубине его взгляда, но исчезло так же быстро, как и появилось. ― Это всё, что ты помнишь?

Тщательно рыская по моим мыслям для чего-то большего, я проверила всё, что произошло.

― Да.

Он кивнул.

― Интересно. ― после того, как он что-то настрочил, то посмотрел на меня, протянув руку, чтобы поместить оправу его очков повыше на переносицу. ― Как ты чувствуешь себя сейчас?

― Сонливой.

― Тогда я скажу Терри, чтобы она отвела тебя в твою комнату на несколько часов. После этого я поручу ей, чтобы она проводила тебя в комнату отдыха. Вам нужно завести друзей, мисс Саттон. Прекратите прятаться внутри себя, если вы понимаете о чём я.

― Эти люди сумасшедшие. Почему я должна хотеть дружить с ними?

Он улыбнулся, белизна его идеально ровных зубов поблёскивала под светом комнаты.

― Мы все сумасшедшие, мисс Саттон. Некоторые из нас просто сумасшедшее, чем другие.

Глава 8

«Здоровый человек не издевается над другими.

Мучителем становится перенесший муки.»

― Карл Юнг.

― Проснись и пой!

Три резких удара прогремели об металлическую дверь, и я проснулась от послеобеденного сна. В голове стучала кровь, давление было таким сильным, что казалось, будто глаза сейчас выскочат из глазниц.

Сев, я держала голову одной рукой, используя другую, чтобы уравновесить себя на тонком матрасе кровати. Съёжившись от узнавания голоса за дверью, я сжалась в комок, молясь, чтобы мы не остались наедине в палате.

Дверь открылась с металлическим лязгом, и Эмерсон вошёл внутрь, его выражение лица ― смесь гнева и триумфа.

― Слышал, маленькая девочка, которую я знаю, рассказывает истории. Чертовски хорошо, что ты ― грёбаная психопатка, или ты бы стоила мне работы.

Тяжесть его шагов на полу расшатала каркас кровати, когда он медленно продвигался вперёд. Подошва его обуви скрипела по линолеуму, и я попятилась, сжавшись ещё сильнее в жалкой попытке на спасение.

Быстро набросившись на меня, он схватил мою рубашку и потянул меня к себе за одну ткань, полностью пересилив моё маленькое тело. Я хотела закрыть глаза, представить себя где угодно, только не в его хватке, но ужас заполнил мой организм, заставив их открыться так, чтобы я смотрела прямо в глаза монстра.

― От маленьких девочек больше пользы, когда они держат свои проклятые рты на замке. ― прошептал он слова с угрожающим рычанием. ― Маленьких девочек, которые не выучили это грёбанное правило, в конечном итоге ждёт разряд тока, если ты понимаешь, что я бл**ь имею в виду, с*ка.

На слове «тока» он встряхнул меня так сильно, что моя голова откинулась назад и вперёд, сильная боль прострелила в спину и череп от резкого движения. Бросив меня обратно на кровать, он засмеялся, когда мой локоть ударился о тонкий матрас и порезался пружиной, выскочившей из кровати.

― Ты правда думаешь, что они поверят тебе? Разве ты не понимаешь, что вы все ― кучка психов? ― шагнув вперёд, он схватил меня за волосы, вплетая свои пальцы в пряди так, что они оторвались от скальпа. ― Думаю, пора нам разобраться с твоей маленькой проблемой.

― Эмерсон! Мне нужно, чтобы ты привёл Алекс ко мне, пожалуйста. Она нужна в комнате отдыха. ― прозвучал дружелюбный голос Терри в коридоре. Звук был искажённый и тихий, поэтому было очевидно, что она была не рядом с моей комнатой. Я молча умоляла её подойти ближе, чтобы заглянуть в комнату и стать свидетелем того, что делал Эмерсон.

Он наклонился, и я почувствовала мятный запах жевательной резинки во рту.

― Несчастные случаи в этом месте происходят довольно часто, Алекс. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты пострадала из-за того, что не сотрудничала.

Воспоминание врезалось в меня; Эмерсон, накануне тащащий Эрин по коридору, её плечо, и как он, казалось, улыбнулся, когда ввёл иглу в её руку, прозрачная жидкость внутри её тела, и как он нажал на депрессант. Терри вернула её в комнату или оставила беззащитной с насильником?

― Боже мой... где Эрин?

Он улыбнулся, получая удовольствие от того, что я точно знала, что означала эта улыбка.

― Она получила разряд током. ― он издал шипящий звук и выпустил мои волосы, чтобы схватить меня за плечи. ― Теперь выйди туда с улыбкой на своём милом личике. Я бы не хотел, чтобы Терри подумала, что ты расстроена.

Кивнув головой, я молча согласилась.

Он схватил меня за руку, и я поморщилась от боли его захвата. Странные синяки, казалось, оставались незамеченными в этом месте, и я точно знала, что Эмерсон не попадёт в неприятности за рукоприкладство к пациентам. Это было обычным явлением для пациентов: потеряв связь с реальностью и, таким образом, представляя собой не более, чем кричащих банши, которые извлекали пользу из использования тяжёлых седативных препаратов. Но эти седативные, которые представляли проблему, и я отказывалась быть накаченной лекарствами до такой степени, что не знала бы, что со мной сделали. Вместо того, чтобы бороться с насилием, я поддакнула в целях удержаться от того, чтобы быть привязанной ремнями и стать бесполезной от препаратов.

Когда мы вышли в коридор, я выдохнула с облегчением, увидев Терри, стоящую поблизости. Ничего не случится, пока она здесь в качестве свидетеля происходящего, и я поблагодарила небеса, по крайней мере, за одну добрую душу, работающую здесь.

― Надеюсь, ты полностью восстановила силы, Алекс, ― сказала Терри, когда мы подошли. ― Доктор Хатчинс попросил, чтобы я забрала тебя в комнату отдыха на некоторое время для общения с другими пациентами.

Эмерсон передал меня в руки Терри, прежде чем что-то пробурчал и ушёл. Я не позволяла своим глазам последовать за ним, выбрав вместо этого сосредоточить своё внимание на дружелюбной медсестре передо мной.

― У тебя усталый вид, Алекс, но я уверена, что это из-за препарата, который доктор Хатчинс использовал для терапии. ― нежно взяв мою руку, она повернулась, чтобы вести меня по коридору в сторону комнаты отдыха. Как обычно, свет над нами мерцал, и в результате я почувствовала неясность в голове.

― Доктор Хатчинс выглядел очень жизнерадостным и впечатлённым тем, что ́ ты сумела вспомнить этим утром. Думаю, это хороший знак. В этом месте так много безнадёжных, тех, кто забыл, что им причиняло страдания. Свет в конце их туннеля перекрыт большим количеством боли, которую они спрятали внутри себя.

Она болтала о пустяках, пока мы шли, но я позволила успокаивающему свойству её голоса успокоить тревогу, что Эмерсон создал внутри меня. Дойдя до комнаты отдыха, Терри открыла одну из створок двойной двери и позволила мне войти. Волосы на моих руках встали дыбом, я посмотрела направо и увидела, что Джо был одним из дежурных в комнате санитаров. Быстро посмотрев в сторону, я помолилась, чтобы он не подошёл ко мне.

― Итак, юная леди. Рекомендую прогуляться и познакомиться с людьми. Ты никогда не поправишься, если будешь держать всё внутри себя. Иногда то, что ты разговариваешь с другими людьми и слушаешь их, может стать лучшей формой терапии.

После этих слов, совета и ободрения она ушла, её небольшая фигура исчезла в коридоре, из которого мы только что вошли в комнату. Я отошла от двери так быстро, как будто бы мои ноги несли меня, поместив меня от Джо на как можно большее расстояние. Выбрав свободный стол, я опустилась на стул и оглядела комнату.

Осмотрев пациентов, я мгновенно взгрустнула при виде, развернувшемся передо мной. Большинство женщин сидели на стульях, уставившись на стены и пол, но не замечая того, что было перед ними. Из слюны, капающей из их ртов, я могла сказать, что они были напичканы лекарствами до уровня податливости. Некоторые пациенты собрались в группы, обсуждая вопросы приглушёнными голосами, в то же время бросая опасливые взгляды на медсестёр, дежуривших спереди.

― Привет.

Я подскочила на стуле, когда рука легла на моё плечо. Повернув голову, я посмотрела в красивые серые глаза девушки, которую видела днём ранее. Её звали Доун, так сказала мне Салли.

― Привет, ― ответила я.

Усевшись рядом со мной, она долго смотрела на меня, прежде чем наконец сказать:

― Извини, что вчера тебе пришлось стать свидетелем той сцены между мной и Элейн. Иногда мне нравится трахаться с ней. Я знаю, это неправильно, но... ― она пожала плечами, ― здесь не так уж и много развлечений.

Кивнув головой, я отвела взгляд, надеясь, что ей станет скучно от отсутствия у меня энтузиазма в избранном ею развлечении. Находиться в этом месте было страшно и без агитации других пациентов.

― Итак, ты ― чёрная вдова. Я уважаю тебя за это. Я не убивала своих мужчин. Просто меняла их. Не то чтобы они были моими мужчинами или мужчинами вообще, учитывая, куда они засовывали свои члены, но всё же... я не убивала их. Не так, как ты.

Громко вздохнув, я заскрежетала зубами от гнева. Тут все знают обо мне?

― Я не помню, чтобы кого-то убивала, так что нет никакой необходимости уважать меня за это. ― Я повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть её подмигивание и улыбку.

― Это хорошая отговорка, но я на это не куплюсь. Думаю, ты помнишь всё из-за чего застряла в этом месте. Все мы помним. Некоторых из нас это мучает больше, чем других, но не меня. Я горжусь тем, что сделала. Они заслужили это.

― Почему какой-то человек заслуживает быть убитым или пострадавшим? ― это был вопрос, который мне следовало оставить незаданным, но он вылетел из моего рта прежде, чем я успела подумать, какой шлюз открыла.

― За то, что касались своими членами детей, вот почему. И меня еще посчитали «сумасшедшей» за искалечивание ублюдков. Пфффф. Окей. ― Закатив глаза, она обвела взглядом комнату, остановив настороженный взгляд на Джо. Покачав головой в его сторону, она сказала: ― А если я ещё смогу добраться до этого урода? Да, скажем так, он бы пел сопрано всю оставшуюся жизнь и то, если бы я позволила ему попридержать язык. Этот сукин сын ― чудовище.

Дрожь пробежала по моей спине, когда я осмотрелась и увидела, что Джо смотрел прямо на меня. Он презрительное усмехнулся, как сумасшедший, планирующий следующее убийство, и я инстинктивно сжалась в комок в защите. Понизив голос до шёпота, я спросила,

― Что значит, ты искалечила их? И что тебе известно о Джо?

Она ухмыльнулась.

― Я отрезала им члены и яйца, милая. Всё просто. Ублюдки больше не касаются детей; можешь на это рассчитывать. Я же заперта здесь, пока эти гады продолжают разгуливать, живя своими жизнями, будто бы и не крали невинность беззащитного ребёнка. ― она ударила рукой о стол, и комната затихла. Все взоры были устремлены на нас, а Джо передвинулся, чтобы встать из-за стола.

Доун быстро успокоила его.

― Никаких проблем, Джо. Просто немного погорячилась. Только и всего.

Я замерла, безмолвно крича ему сесть и не подходить. Он молча смотрел, казалось, прошёл час, но в итоге он сел обратно. Ропот поднялся почти сразу же после того, как он сел.

― Извини за это. Так что, как бы там ни было, я бы оказалась в обычной тюрьме, если бы не хранила их члены в качестве трофеев. ― ярко улыбнувшись, она снова подмигнула. ― Но, ты знаешь, я горжусь тем, что сделала. Поэтому прибила члены к стенам моего дома.

Моргнув несколько раз, я наконец оправилась от шока.

― Это...

― Достойно восхищения, я знаю. ― сказала она.

Я хотела сказать «странно и отвратительно», но если она хотела верить, что это достойно восхищения, я не помешаю ей. Я признаю, что не обвиняю её, если эти мужчины действительно были педофилами. Но хранить их органы? Это немного пересиливает то, что может выдержать мой желудок.

Сменив тему, я спросила,

―Что тебе известно о Джо? Он...он сделал тебе больно? ― я не хотела говорить «изнасиловал», потому что не хотела начинать эту мысль, если это не было тем, что ей известно.

― Он насильник...

Я тяжело вздохнула, когда она подтвердила то, о чём я знала всё это время.

― Он заслуживает того, чтобы его подправили. Касаться тех женщин, когда они не в состоянии дать отпор: так бл*дь поступает только трус. Если бы у меня в руках было что-то острое, я бы очень быстро позаботилась о его заднице. Ну... ― она засмеялась, звук был пугающим. ― не слишком быстро. Мне нравится заставлять страдать.

Её волосы были убраны наверх и приколоты шпильками к голове. Из-за возрастных морщин кожа возле её губ и глаз сморщилась, но они никак не повлияли на её красоту. Она не то чтобы была супермоделью, но в ней было что-то, что привлекало внимание. Возможно, это её сила, даже если она была омрачена её невменяемостью.

― Ты говорила кому-нибудь о нём?

Она лишь усмехнулась в ответ.

― Дорогуша, они ни черта не поверят ни одной из нас, если мы скажем. Я думала, что новый доктор сможет сделать что-то с этим, но, увидев его вчера, могу сказать, он ещё более упоротый, чем остальные придурки, которые здесь работают. Чёрт, единственный более-менее хороший человек ― это Терри, а она слишком милая, чтобы поверить, что мы подвергаемся физическому насилию в этом месте. Но... ― она повернулась ко мне, понизив голос так, чтобы никто не могу её услышать. ― ...мы можем позаботиться о наших проблемах сами. Если мы переубедим других девушек, чтобы они согласились, то сможем одолеть Джо. Надо остаться с ним наедине, и тогда мы сможем приложить все силы, чтобы он больше никогда не прикасался к другим девушкам. Я сделаю это сама, хотя, наверно, придётся побороться с Лесли и Мишель за эту честь. Эти двое... ― свистя, она покрутила пальцем у виска, показывая, что она считала близняшек чокнутыми. ― ...Эти двое ― нечто.

Покачав бровями, она села обратно на стул, глядя на меня в ожидании ответа.

Было так много всего, о чём я хотела спросить. Что она имела в виду, когда говорила о докторе Хатчинсе? Я знала, в нём было что-то, что он скрывал, но я не заметила ничего, что заставило бы меня думать, что он жестокий.

― Я в деле. С радостью помогу замочить его.

Знакомый голос прозвучал позади нас, мы повернулись и увидели Салли, тихо стоящую в нескольких футах от нашего стола. У неё были опухшие глаза и красные пятна от слёз. Обернув руки вокруг тела, она шагнула вперёд. Я жестом показала ей на стол, дав понять, что не против того, чтобы она села.

― Его и Эмерсона. ― сказала она, когда села.

Мне захотелось обернуть руки вокруг неё, чтобы утешить бедную женщину. Просто услышав её голос, ко мне вернулся ужас той ночи. Даже думая о её клетке, которой завладел Эмерсон, я не могла избавиться от той боли, через которую она прошла. Я не хотела привлекать внимание к нашему столу, особенно учитывая Джо, дежурившего у входной двери, так что обернула руки вокруг себя и улыбнулась ей. Понизив голос, я спросила,

― Ты в порядке?

― Нет. ― выплюнула она со злостью, но ей всё же удалось сказать это шёпотом. ― Ни одна из нас не в порядке, но что мы можем сделать? Если ты что-нибудь сообщишь, то закончишь, как Эрин.

Я оглядела комнату, как только слова слетели с её губ. Эрин нигде не было видно. Страх пробился сквозь меня. Он быстро и болезненно промчался по моей спине и заставил каждый нерв в моём теле покалывать в тревоге.

― Что случилось с Эрин?

Салли пожала плечами.

― Она получила разряд тока. Однажды она должна была узнать, что не может показывать здесь свой характер. Думаю, она была зла, когда проснулась тем утром и поняла... ну... что была ночной бабочкой Джо. Всем хреново от Джо. Он уничтожает нас.

Смотря на свои руки, она пыталась скрыть, что снова плачет. После того, как быстро шмыгнула носом, она спросила:

― Думаю, Эрин была слишком крикливой тем утром, так что они помогли ей забыть. Вот как это работает.

Я чувствовала себя идиоткой, не понимая жаргон. Я знаю, что была здесь уже давно, но по какой-то причине у меня было такое чувство, будто я попала сюда лишь вчера.

― Что за разряд?

Они обе посмотрели на меня с широко открытыми глазами, что демонстрировало их полное неверие в мой вопрос.

Закинув руку мне на плечи, Доун прижала меня к своему телу и сказала:

― Милая, существует так много всего, что ты должна узнать об этом месте. Я знаю, что каждая женщина здесь согласится со мной, если я скажу, что мы застряли на самом нижнем уровне ада.

Глава 9

«Жить нужно, глядя вперед, но, чтобы понять жизнь, нужно её прожить.»

― Сёрен Кьеркегор.

― Вы готовы к нашему второму сеансу? Он может занять больше времени, чем вчерашний, так как мы будем углубляться в воспоминания, в которых будут события, произошедшие после аварии. Нам потребуется больше времени, чтобы получить к ним доступ, если мы вообще сможем.

Джереми не был одет в свой обычный халат, и мне стал интересен его выбор в одежде. Он был одет в обтягивающую, изумрудно-зелёную футболку, заправленную в чёрные брюки, выглядя при этом гораздо более повседневно. На его лице была грубая щетина, а его глаза выглядели усталыми за очками. Даже со слабыми тёмными кругами под его ярко-голубыми глазами он был исключительно красив.

― Готова. Какая комната?

Я сидела, скрестив ноги, на большом круглом столе в центре комнаты. Джереми подозрительно смотрел на меня, будто я выбрала странное место, чтобы сесть, но его рот изогнулся в ухмылке, и он ничего не сказал на это.

Оторвавшись от бумаг, в которых он рыскал на противоположной стороне стола, он улыбнулся.

― Вы сегодня в хорошем настроении? Что-то случилось или вы, наконец, подстроились под новые лекарства?

Я пожала плечом в ответ, сразу заметив, что в его присутствии была более жизнерадостной.

― Не уверена. Думаю, я чувствую себя более уютно здесь. Здесь не так мрачно, как в остальной части психушки.

Я бы никогда не призналась, что именно его присутствие вызывало трепетное тепло внутри меня. Было забавно так чувствовать себя рядом с ним, но я поняла, что он был единственным подобием нормального человека в этом месте, кроме Терри. Я вспомнила комментарий Доун о нём, но отмахнулась от него, как от подозрения женщины, которая была изнасилована другими мужчинами, работающими здесь. Что касается меня, могу сказать, что доктор Хатчинс ― профессионал, который, как Терри, выглядит, как искренне заботящийся о здоровье своих пациентов.

Он тепло засмеялся на мой ответ, и я усмехнулась, услышав это.

― Выбор комнаты остаётся за вами, мисс Саттон, однако правила этой игры заключаются в том, что вы не можете выбрать комнату, в которой побывали ранее. ― пододвинув вверх оправу очков на переносице, он снова посмотрел на меня и уставился в ожидании моего ответа.

― Ладно... ― я оглядела варианты. Безусловно, эта комната должна быть цветной, но я была больше озабочена избеганием комнат, в которых были кровати. Я не понимала своё сопротивление этому. Это не было похоже на то, если бы Джо или Эмерсону разрешили присутствовать на сеансе терапии, но что-то было внутри меня, предупреждающее держаться подальше от зон, где я могла бы перенести худшее из плохого обращения. ― ...Начнём с зелёной на этот раз.

―Я почему-то знал, что это будет вашим выбором. ― он пробормотал слова так быстро, что я не была уверена, хотел ли он, чтобы я услышала их.

― Поэтому вы одели соответствующую футболку? Так вы можете сливаться с фоном? ― я указала на его одежду, и он посмотрел на себя.

Улыбнувшись, он посмотрел на меня и подмигнул.

― В очередной раз наблюдательны, да? Нет, это не входило в мои планы. Возможно, вы и я связаны больше, чем думаете.

Я сузила глаза на его реплику.

― Что вы имеете в виду?

Он пожал плечами.

― Ничего. Давайте приступим. ― кивнув в сторону зелёной комнаты, он жестом приказал мне идти. Как только он подошёл к комнате, то остановился в ожидании, затем занял моё место, перед тем, как закрыть занавеску за нами.

―Вам нужно лечь на шезлонг, мисс Саттон. Кресло для меня. ― он смотрел на меня с выражением лица, излучающим веселье.

―Я не хочу ложиться.

Он поднял бровь и заявил,

― Может, мы должны исследовать причины этого. Это довольное необычно, что вы так зациклены на том, чтобы остаться в сидячем положении. Я знаю, что ваш вчерашний выбор красной комнаты был из-за отсутствия там кровати.

― Я хочу находиться в таком положение, в котором чувствую себя в безопасности.

― Вас уже насиловали раньше?

Я вздрогнула от прямоты его вопроса.

― Нет. Насколько я знаю.

Отступив в сторону, он жестом пригласил меня переместиться на шезлонг. Я ненавидела делать это, но передвинула своё тело и пересекла небольшое помещение, выбрав сидячее положение вместо лежачего.

Взяв стул, он сказал,

― Я говорил вам ранее, что мне нужна полная открытость между нами. Если есть что-то, что с вами случилось...

― Что-то, что случилось со мной? Вы что, издеваетесь надо мной, Док?

Да, со мной случилось много вещей, и я пребывала в радостном положении, не вспоминая большинство тех событий.

― Я проснулась в грёбанном сумасшедшем доме, а вам интересно, случилось ли что-то со мной?

Встав со своего места, я кричала на него сверху вниз, не беспокоясь о том, что, наверно, получу сильную дозу успокоительного, как результат моего поведения.

― Меня держат против моей воли! Мне говорят, что я грёбанная убийца! И никто не верит мне, что ваши медбратья и санитары насилуют пациенток каждую ночь! Так теперь скажите мне, Док: со мной что-то случилось?

Он и глазом не моргнул в ответ на мой гнев. Глядя на меня со своей ручкой, принявшейся за работу, он сохранял пустое выражение лица, когда приказал мне,

― Сядьте, мисс Саттон. Ваше представление не принесёт вам никакой пользы.

― Почему? Потому что вы просто накачаете меня лекарствами до отметки, где я буду пускать на себя слюни и не смогу говорить? Может быть, вы дадите мне разряд тока, как и всем остальным!

Он моргнул, но не сказал ничего в течение нескольких напряжённых секунд. Когда он наконец заговорил, его голос, как всегда, был таким же спокойным и рассудительным. Мой гнев вообще не повлиял на него.

― Вы закончили? Или у вас есть ещё обвинения, чтобы бросить их в меня?

Выпустив раздражённый вздох, я снова заняла место, всё ещё отказываясь лечь на шезлонг.

― Вы достаточно спокойны, чтобы поговорить с толикой уравновешенности, мисс Саттон, или мне продолжать ждать, пока растворится ваш гнев?

Скрестив руки на груди, я выплюнула,

― Я в порядке.

― Конечно в порядке. Я могу сказать это по вашему языку тела.

Его сарказм не повлиял на меня, и я нахмурилась в ответ на его подначку.

Как только я притихла на время, достаточное для него, он снова заговорил.

― Прежде чем продолжить терапию, я бы хотел затронуть вашу выходку. Она показала вас с очень неподобающей стороны, и для меня, по крайней мере, очень несхожей с вашим характером. За последние два дня вы были чрезмерно сговорчивы, почти до жути. Что изменилось?

Я не знаю, что изменилось. После вчерашнего разговора с девушками в комнате отдыха у меня появился лёгкий туман гнева, возникший внутри. В одну минуту я была взбудораженной, а в другую уже спокойной. Я ходила в комнату для терапии в хорошем настроении, но малейшее могло вывести меня из себя.

― Может, это новые лекарства. Я чувствую себя с ними как-то противоречиво. Можем ли мы попробовать вообще не давать мне лекарства, чтобы увидеть, что происходит? ― я с нетерпением ждала его ответа, затаив дыхание. Мне не нравились седативные лекарства, которые мне прописал доктор Кеплер, и я начала сомневаться, как бы там ни было, что Джереми назначил что-то вместо них. Я не могла не задаться вопросом, что бы случилось, если бы я не была вынуждена принимать их. Какой цели они служили?

Он не ответил, и я спросила,

― Почему мне дают лекарства?

Вздохнув, он наконец ответил,

― Это для вашего же блага. У вас есть проблемы, которые требуют химического вмешательства.

― Например?

Покачав головой, он отказался отвечать на мой вопрос.

― Чувствуете ли вы себя достаточно спокойной, чтобы продолжить? Мне нужна ваша полная сосредоточенность, если это сработает.

Я не чувствовала себя спокойной. В моём разуме крутились вопросы, относящиеся к тому, в каких состояниях, по его мнению, я была. Насколько я знала, амнезия была моей единственной проблемой, но из-за коктейля из лекарств, который мне давали два раза в день, я начала верить в то, что, по их мнению, я была ещё более рехнувшейся, чем просто «беспамятной».

― Сделайте глубокий вдох, мисс Саттон, и успокойте своё тело. Когда я применяю этот препарат, мне нужно, чтобы вы были максимально спокойной. Если его принимать во время того, как вы расстроены, эти эмоции возьмут верх, и терапия будет бесполезной. ― опустив руку в карман, он достал прозрачный шприц.

Я отказывалась двигаться, пока он пересекал небольшое пространство. Как только он оказался в пределах досягаемости, он положил свои руки на мои плечи и заговорил голосом, который бы мог расплавить айсберги, если бы они были рядом. Его глаза сфокусировались на моих, а его губы двигались, производя такой глубокий и интенсивный звук, что я еле запоминала слова.

― Мы будем вместе в этом, Алекс... вы и я. Там не будет никого, кроме людей, которых вы помните. Потому как вы не можете сознательно вспомнить, я собираюсь вытащить их из вашей сенсорной памяти. Это значит, что мне потребуется немного больше участия, чем раньше. Я буду прикасаться к вам и не хочу, чтобы вы сходили с ума, когда это произойдёт. Вот почему мне нужно, чтобы вы выкинули из головы тот страх или гнев, созданный внутри вас, на это место. Понимаете?

Загипнотизированная успокаивающим свойством его баритона, я кивнула, не осознавая, что ответила бы на все его вопросы.

― Хорошо. Теперь ложитесь на шезлонг, и мы приступим. Как и вчера, мне нужно применить препарат, будет щипать, но я обещаю, что это закончится прежде, чем вы поймёте, что я сделал.

Моя спина коснулась подушки позади меня, и он взял мою руку, чтобы ввести лекарство. Щипало так же, как и раньше, но тогда это знакомое парящее чувство закралось внутрь, сопровождаясь мимолётной болью.

Всё ещё одурманенная от первого прилива препарата, я спросила,

― Так как вы будете прикасаться ко мне, Док? ― мои слова смешались воедино, а глаза закрылись, когда очередная волна химически введённой эйфории нахлынула на меня.

Он засмеялся, но звук внезапно прервался, и я знала, что если бы открыла глаза, он бы пристально смотрел на меня. Я не была уверена, смогла бы я посмотреть на него прямо в этот момент. Препарат делает больше, чем расслабляет меня. Он заводит меня. Последнее, что мне нужно, ― это вовлечь себя в какую-то игру, в которую он, возможно, играл.

― Вам не о чем беспокоиться, Алекс. ― Подвинув свой стул ближе ко мне, он взял мои руки в свои и сообщил: ― Расскажите мне о произошедшем после аварии, что сможете вспомнить. Вы помните, как проснулись в лечебнице?

Мои глаза закатились назад, а веки дрогнули. В качестве реакции на препарат я потерялась на облаке, плавающем в пространстве, где никто не мог причинить мне боль. Его слова имели смысл, но звучали так, будто он говорил издалека.

Картинки мелькали в голове, и я отчаянно пыталась разобраться в них. На большинстве из них были события, произошедшие до ДТП, но были и другие, размытые и бессвязные.

Джереми, должно быть, отпустил одну мою руку, потому что я почувствовала тепло его ладони на моей щеке. Он говорил, но я уплывала в место, где не могла понять, что он говорил. Единственное, на чём я смогла сосредоточиться, ― его прикосновение к моей коже.

***

― Я так сожалею о твоей маме и папе, Алекс.

Я могла слышать, как моя тётя говорит до того, как изображение стало чётким в моей голове. Я стояла на веранде, опоясывающей дом, глядя поверх её плеча, рассматривая фермерский дом, где буду жить после смерти моих родителей. Она протянула руку, чтобы погладить мою щёку и стереть тихие слёзы, не перестающие падать с тех пор, как проснулась в больнице. По её щеке тоже струились слёзы, и я попыталась вспомнить, что помимо всего она потеряла сестру, когда моя мама умерла.

Захлёбываясь собственными слезами, она даже не предприняла попытки обнять меня. Моя тётя никогда не была матерью, и я не была уверена, что она знала, как утешить ребёнка, который всё потерял. Схватив мою сумку с крыльца, она двинулась в дом, держа свою руку на моём плече, тем самым направляя меня.

― Я покажу тебе твою спальню и позволю обустроиться. Мне нужно доделать кое-что в сарае, но после этого мы сможем пойти куда-нибудь поесть, если ты хочешь. ― она не смотрела на меня, когда говорила. Она просто держала взгляд на коридоре перед нами, прежде чем подойти к двери и открыть её для меня, чтобы я вошла. Войдя, я тут же почувствовала запах свежей краски.

― Прости за запах, но я никогда не прикасалась к этой комнате с тех пор, как переехала сюда. Обои здесь были ужасные, поэтому я подумала, что тебе понравится что-то, что будет немного напоминать тебе о доме. Даин сказал мне, что тебе нравится зелёный цвет, поэтому я выбрала оттенок, который, думаю, красиво бы смотрелся здесь.

Приглушённый оттенок изумрудного цвета, который она выбрала, был неплох. На самом деле, он был прекрасен в контрасте с белыми занавесками и постельным бельём, которое было в комнате. С солнечным светом, который лился сквозь большие панорамные окна, тёмная краска не делала эту комнату маленькой, а цвет был прекрасным дополнением к светлой деревянной мебели.

― Здесь прекрасно. Спасибо.

― Ну, я знаю, что она не очень хорошо оформлена, но я подумала, что дам тебе выбрать, что ты хочешь. Я могу отвести тебя в другой твой дом завтра, чтобы мы вместе набрали вещей, или я могу пройтись с тобой по магазинам, если ты хочешь начать всё с начала. Это полностью зависит от тебя.

Я кивнула в ответ, и она поспешила выйти из комнаты.

―Я собираюсь закончить свою работу, но вернусь через час или около того. Чувствуй себя как дома.

Я не ответила ей и даже не сдвинулась с места, где стояла, пока звук её удаляющихся шагов больше не мог быть услышанным. Медленно дойдя до кровати, я кинула свои вещи посередине комнаты и села на мягкое одеяло. Матрас просел под моим весом, и я не смогла устоять перед тем, чтобы прилечь на то, что чувствовалась, как облако.

― Где мы, Алекс?

Подскочив с кровати, я широко открыла глаза и увидела Джереми, стоящего у одного из окон.

― Вы не знаете? ― спросила я.

― Нет. Я не могу видеть то, что видите вы. Вы только воображаете, что я могу, потому что можете слышать, что я говорю. ― он говорил без грамма юмора в его тоне, и я поверила, что он говорит правду.

― Мы находимся в доме моей тёти. В моей новой спальне. Она зелёная.

Он рассмеялся.

― Ну, тогда есть смысл в том, что вы вернулись туда. Вы чувствуете себя достаточно комфортно, чтобы продолжить?

Что же я чувствовала? И только потом я поняла, что хоть и плакала физически в какой-то иллюзии, в которой находилась, но не чувствовала тех эмоций, которые должны были душить меня на протяжении этого момента моей жизни.

― Я прекрасно себя чувствую.

― Хорошо. Позвольте своим мыслям свободно плыть по течению. Заставьте меня пройти через всё, что вспомните.

Закрыв глаза, я обратно рухнула на матрас и позволила уплыть мыслям в другое место.

Мои руки слегла задевали влажные травинки, и я могла слышать смех, льющийся из моих лёгких. Солнце согревало мою кожу, и я увидела себя в центре огромного поля, засеянного травой, моё маленькое тело поглотило обширное море зелени.

― Прекрати, Бобби. Кто-то может увидеть. ― он был позади меня, его руки обвились вокруг моего тела, а его губы щекотали меня там, где задевали мою шею.

― Я не могу удержаться, Алекс, ты пахнешь так чертовски хорошо. ― Укусив меня за ухо, он засмеялся, когда я задрожала перед ним.

― Так вот зачем ты привёз меня сюда? Потому что хочешь делать со мной всякие плохие вещи? ― я промурлыкала свой вопрос, ахнув, когда его ответом послужил быстрый щелчок языка на мочке моего уха.

― Кажется, будто прошла вечность с тех пор, как мы были вместе, детка. Всё, что я хочу, ― обратно мою девочку. Мы были вместе только несколько раз с тех пор, как всё произошло.

Странное чувство проникло в меня; боль, смешанная с чем-то ещё, что я не смогла определить.

― Ты знаешь, что у меня есть проблемы, Бобби. Я не могу...

― Я знаю. Ты рассказывала мне. Твоя тётя рассказала мне... все знают, но я не понимаю, как твои проблемы с памятью имеют что-то общее с нами. Не так уж всё и плохо. Ты помнишь меня...

Ещё один укус за моё ухо, и я судорожно дышу. Моё тело реагирует на него, хотя разум говорит, что что-то было ужасно неправильно. Я не всегда чувствовала это к нему, но прошло только несколько месяцев после смерти моих родителей, и мне вдруг стало неуютно, когда мы вместе. Я очень редко была наедине с ним и даже в случаях, когда была, я чувствовала, будто кто-то ещё всегда присутствовал рядом.

Схватив меня за плечи, он прижал моё тело к земле и продвигался по мне до тех пор, пока не оседлал мой живот. Он посмотрел на меня глазами, такими же зелёными, как поле, на котором мы сидели.

― Пожалуйста, Алекс, нам нужна эта связь или это может разрушить всё, что у нас есть.

Вот и оно. Такие заявления, как то, которое он только что сделал, заставляют чувствовать меня некомфортно. Оно было похоже на ультиматум: сдайся или убирайся. Но я никогда не замечала этого прежде. Гнев пронзил меня, и я попыталась оттолкнуть его.

― Я не хочу этого делать, Бобби. Не здесь, где любой может увидеть...

― Алекс. Вы в порядке? ― голос Джереми прозвучал из ниоткуда, а гнев, который я чувствовала в тот момент, рассеялся так внезапно, что у меня перехватило дыхание. Повернув голову в другую сторону, я увидела его, стоящего около дерева, которое находилось всего в нескольких футах от места, где мы сидели с Бобби.

― Думаю, да. ― ответила я, когда наконец смогла спокойно дышать.

― У вас повышенный пульс и учащённое дыхание. Где вы?

― В поле с Бобби.

― Вы можете продолжить? ― его голос звучал из ниоткуда и отовсюду одновременно. Хотя я и видела его, стоящего на расстоянии, мне казалось, что он окружил всё вокруг меня.

― Да.

После того, как я озвучила свой ответ, он исчез, а время вновь возобновилось.

― Давай же, детка. Мне нужно почувствовать тебя.

Его руки были повсюду на мне, поднимая вверх подол моей юбки так, что мои бёдра были открыты холодному воздуху. Переместив своё тело, он сел на мои ноги, чтобы задрать юбку вверх и стянуть через туловище. Его голова опустилась вниз, чтобы он мог целовать внутреннюю часть моих бёдер. Я застонала, не в состоянии контролировать желание, протекающее через меня. Даже тогда присутствовало немного беспокойства, охватившего меня изнутри.

― Бобби...

― Шшшш, я знаю, что тебе нравится.

Отбросив мои трусики в сторону, он скользнул пальцами по скользкой коже, потирая мой клитор и засмеявшись, когда мои бёдра начали двигаться сами по себе.

Мне нужно выбраться отсюда, необходимо быть как можно дальше от этого места. Отчаянно пытаясь вырваться из воспоминания, я умоляла,

― Вытащите меня отсюда, Док, ― говоря сквозь ветер, я очень надеялась, что Джереми услышит меня. Но никакого ответа не последовало, ничего, кроме шёпота ветерка, пробивавшегося сквозь ветки деревьев надо мной. У меня началась паника, когда я поняла, что была одна.

Я не хотела быть здесь, делать это. Моё тело просило большего, но мозг кричал, чтобы я остановила Бобби. Он был намного крупнее меня. Я была подавлена и прижата к земле, не в силах сделать что-нибудь с тем, что хотел сделать он.

Почему я не могу сказать ему «нет»? Что мешает мне позвать на помощь или привлечь столько внимания к нам, что он бы не смог продолжать?

― Моя тётя ждёт моего прихода домой через пару минут.

― Заткнись, Алекс. ― держа одну руку на моём рту, он использовал другую, чтобы освободить свой набухший член из штанов. Поглаживая ствол вверх-вниз, он посмотрел на меня с жаром, струящимся в его глазах. ― Я знаю, что тебе нравится грубо, детка, просто будь тихой и прими это, как хорошая девочка.

Поместив колени между моих, он развёл свои ноги, открыв мои так широко, что я была раскрыта ему. Головка его члена тёрлась о мою сердцевину, и моя голова вертелась из стороны в сторону на траве, где мы лежали. Его растрёпанные каштановые волосы свешивались на лицо, а когда он улыбался, у него появлялись ямочки на щеках. Я любила его, я знала это, но не была уверена, хотела ли такой тип отношений, который у меня был с ним до этого момента. Я не хочу быть просто хорошим трахом. Я хотела быть любимой и желанной, прекрасной в его глазах, независимо от того, была ли одета как секс-кошечка или нет. Этот образ был для Бобби, а я была ничего не понимающим влюблённым трофеем.

Он толкнулся внутрь меня, и это ускорило дыхание в моих лёгких, у меня вырвалось громкое наслаждение. Моё тело судорожно изогнулось от ощущений, а ноги сжались вместе вокруг его тела. Позволив моей голове упасть на бок, я подскочила, когда поняла, что мы не одни.

― Бобби... ― я пыталась сказать ему, что за нами наблюдали, пыталась отодвинуть своё тело, чтобы помешать и дальше трахать меня. Он протянул руку, чтобы снова заставить меня замолчать, а его ладонь приглушила меня.

Мои глаза широко распахнулись, и я увидела незнакомца вдалеке. Он был одет в тёмную толстовку, капюшон накинут на голову, полностью затеняя его лицо и глаза. Он был высокого роста, с широкими плечами и держал руки в карманах, когда уставился на нас по ту сторону поля. Я испугалась его, испугалась того, как пристально он наблюдал за тем, как меня открыто трахают.

Толстый член Бобби двигался внутри меня, растягивая меня в местах, которые добавляли боль к удовольствию, когда он шевелился во мне. Я громко застонала, двигая бёдрами в так его толчкам. Мои плечи и тело двигались по земле с каждым его движением. Боже, это чувствовалось так хорошо, но кое-что могло сделать это ещё лучше. Я чувствовала страх во многом: страх быть увиденной в открытую, страх того, что кто-то наблюдал за нами, страх того, что я значила для мужчины, который вталкивался и выталкивался из моего тела.

Я чувствовала себя беспомощной, и это заводило меня ещё больше. Я не могла отвести глаз от незнакомца вдалеке, когда волны моего надвигающегося оргазма обрушились на меня, толкая меня всё выше и быстрее к освобождению. Незнакомец не сдвинулся ни на дюйм и ни разу не отвернулся. В то время, как он смотрел, как Бобби и я занимаемся сексом, я тоже уставилась на него, не моргая.

Когда моё тело было отправлено на самый высокий пик наслаждения, я взорвалась и кончила так сильно, что невольно закрыла глаза.

Схватив мои щёки в свои руки, Бобби повернул моё лицо к своему, наклоняясь, чтобы поцеловать меня, когда начал сильнее вдалбливаться. Я знала, что он собирался достичь кульминации, его тело задвигалось ещё быстрее, руки блуждали по моей груди, сжимая их, пока они не заболели. Быстро вытащив свой член, он достиг кульминации, впиваясь зубами в чувствительную кожу моей шеи, когда кончил.

Я закричала, но снова повернула голову и почувствовала странное разочарование, обнаружив, что незнакомец ушёл.

Глава 10

«Чем более странным нам кажется сон, тем более глубокий смысл он несет.»

―Зигмунд Фрейд.

― Алекс? Алекс, вы меня слышите?

Моё тело тряслось туда-сюда, и я поняла, что кто-то стоял надо мной. Я чувствовала потерянность и покалывание, блуждая в пространстве между реальностью и иллюзией, между настоящим и видениями меня в прошлом. У него был запыхавшийся и встревоженный голос. Я открыла глаза и увидела его, смотрящего на меня сверху вниз с бровями, сдвинутыми в беспокойстве.

Мой разум начал вспоминать, где я находилась; зелёный стул, ковёр и занавеска стали изображением, которое появилось из ниоткуда, когда я открыла глаза. Моё тело чувствовало удовлетворение, и я заёрзала на месте, не готовая пока отпустить эйфорию оргазма, который до сих пор врезался волнами в моё тело.

На моей щеке была рука, и я прильнула к ней, раскрыв губы и высунув язык, чтобы попробовать его солёную кожу.

― Мисс Саттон... ― слова были прошептаны, и я застонала, когда он убрал руку с моего лица. Реальность обрушилась на меня, и я испугалась, поднявшись, чтобы сесть на шезлонге, мои глаза широко распахнулись, увидев Джереми, стоящего передо мной, его очки были сняты, а грудь вздымалась в такт с моей. Качая головой, он поднялся с того места, где сидел, и усевшись на стул, стоящий поперёк маленького помещения, достал блокнот с ручкой. Он не смотрел на меня и не говорил, когда забрал свои очки со стола, находившегося между нами.

Прошло несколько безмолвных секунд, но после он взял под контроль что бы там ни было внутри него. Наконец, он посмотрел вверх, и я не распознала странное выражение на его лице.

― Вы в порядке? Как вы себя чувствуете? ― он прочистил горло, и я заметила, что он всё ещё быстро и тяжело дышал.

Откинувшись назад на подушку, я не хотела находиться в таком беспомощном положении, но я была слишком уставшая и вялая, чтобы держать тело в вертикальном положении. Восстановив собственное дыхание, я ответила.

― Я... ― Я не знала, как чувствовала себя. Я не могла сообразить, что только что произошло или почему моё тело чувствовало такую слабость и вялость. Я была влажной между ног, и это ощущение вызывало у меня дискомфорт. ― Что произошло, Док?

― Вы рассказывали другое воспоминание, мисс Саттон. Вы вообще помните что-нибудь о нём? ― он поднял глаза от своих записей и изучал меня, когда ждал моего ответа. Его веки были опущены, а красный жар его тела проявился на щеках. Моргнув, я попыталась сфокусироваться на нём, потому что не была уверена, что увиденное мной могло быть правдой.

Встряхнув мысли, я попыталась вспомнить, что произошло и что я видела, но только образ незнакомца в капюшоне был чётким в моей голове.

― Там был мужчина, кажется. Он был одет в толстовку с капюшоном, но я не могла видеть его лицо. ― холодок пробежал вдоль моей спины, и я открыла рот, чтобы признаться, ― Он напугал меня.

― Вы упоминали это, но я не заинтересован незнакомцем в поле. Что вы помните о том, что делали в том поле? Кто был с вами?

Закрыв глаза, я попыталась представить о чём он говорил. Ничего не произошло. Всё, что я могла увидеть, ― затенённое лицо мужчины, который, я знала, был опасен, мужчина, наблюдающий за мной, как за чем-то большим, чем просто развлечением.

― Я не знаю.

Откинувшись на стул, он пробежался руками по своим волосам, и я поняла, что он был разочарован. Я хотела рассказать ему больше, иметь возможность сказать слова, которые он хотел услышать, но встретила лишь пустоту. Моё тело было всё ещё напряженно из-за того, что произошло. Я винила лекарства. Не было никакого другого разумного объяснения.

Спустя несколько напряжённых минут он наконец встал и протянул свою руку, чтобы помочь мне подняться с шезлонга.

― На сегодня всё, мисс Саттон. Я скажу Терри сопроводить вас обратно в комнату, чтобы вы выспались, отдохнув от препарата. После этого вас отведут в комнату отдыха. Уверен, вы уже знакомы с заведённым порядком.

Взглянув на него, я приняла его руку, но отпрянула, когда заметила, что он был взъерошен. Его волосы были растрёпаны и выглядели, словно он только что вылез из постели. Футболка, которая до недавнего времени была аккуратно заправлена в брюки, местами торчала и свешивалась на кожаный ремень.

― Всё в порядке, Док? Вы выглядите немного... беспорядочно. ― кивнув в сторону его одежды, я вглядывалась в него, совершенно не догадываясь, почему он не был, как обычно, собранным.

Глядя на меня с отсутствующим выражением лица, он раздумывал, формулируя, что сказать. Я не удивилась типичному ответу, вроде того, который ничего мне не сообщил.

― Этот сеанс был немного травмирующим для вас. Вытащить вас из вашего воспоминания было нелегко. Пойдёмте, мисс Саттон. Мы закончили на сегодня.

***

Проснувшись в своей комнате часами позже, я вытянула руки над головой и села. В коридорах за моей дверью было тихо, но беспокойный воздух плотно обернул мои плечи. Он давил на моё тело типично дезориентируя, в виду моего текущего состояния.

У меня не было другого выбора, кроме как ждать чего-то в моей клетке, при этом быть запертой внутри сокрушительной тишины, которая держала меня в напряжение того, когда откроется эта дверь.

Шаги глухо стучали по коридору, и страх заставил меня беззвучно молиться о том, чтобы подошедшей к моей двери оказалась Терри. Когда кто-то прошёл мимо, в окошке мигнул свет, но это окошко скоро заполнилось лицом мужчины, который, я надеялась, не был человеком, который заберёт меня из моей комнаты.

― Доброе утро, солнышко.

Вздрогнув от звука, я не могла оторвать взгляда от глаз-бусинок, уставившихся в мою комнату. Я не видела его губ, но знала, что он надел на себя ехидную улыбку.

― Разве ты не собираешься поздороваться? ― мрачный и развратный смешок вырвался из его лёгких перед тем, как он добавил, ― Я знаю, что я твой любимчик.

Металлический дверной замок щёлкнул, а петли взвизгнули, когда он толкнул тяжёлую дверь. Оказавшись внутри комнаты, он пнул дверь, чтобы она закрылась за ним. Джо подошёл ко мне, одной рукой сжимая промежность, его язык высунулся, а глаза сузились от злого замысла в его мыслях.

― Вот и настал тот грёбаный момент, когда я уединился с тобой. Я так волновался, что Эмерсон или этот новый проклятый доктор доберётся до тебя первым.

Я попыталась закричать, но он был слишком быстр. Его тело ринулось через всю комнату, большие руки плотно обернулись вокруг моего рта, прежде чем какой-либо признак моего страха вырвался из моих лёгких. Мои инстинкты говорили мне кусать, рвать его плоть зубами до тех пор, пока у него не останется никакого выбора, кроме как отпустить меня. Однако, знание взяло верх над инстинктами, и я поняла, прежде чем начать действовать, что это только приведёт к комнате, в которой мне помогут «забыть».

― Хорошая девочка. ― его рот задел моё ухо, когда он зарычал свою удовлетворённость моему мгновенному повиновению. ― Кажется, нам не нужно накачивать тебя лекарствами, чтобы взять то, что мы, в конце концов, хотим. Ты достаточно умна, чтобы остаться тихой и избежать разряда тока, не так ли? ― проворковал он тошнотворным голосом, который послал дрожь от шёпота по моему позвоночнику.

― Я не хочу, чтобы кто-то знал, как мы относимся друг к другу, так что мы сделаем это тихо и аккуратно, поняла? Я хочу, чтобы ты стояла в углу комнаты, положив руки на стену. Скажешь одно, б**дь, слово и забудешь собственное имя к тому времени, как я закончу с тобой.

Кивнув головой, я ждала, пока он примет моё молчаливое согласие и отпустит меня. Я не могла смотреть на него, не могла вынести выражения на его лице, которое, я знала, будет наполнено похотью и возмездием. Слёзы начали заполнять мои глаза, но я проглотила их, позволив только одной скатиться вниз по моей щеке, прежде чем смогу обуздать свои эмоции. В животе завязался узел, мне стало дурно, но самое интересное в том, что между ног я почувствовала ноющую боль и болезненные ощущения, когда передвинулась. Я не заметила этого, когда покидала терапию этим утром, впрочем, лекарств было достаточно, чтобы удерживать меня в оцепенении до тех пор, пока они не развеются, выявив таким образом боль и мучения, которых я не знала уже долгое время.

Замешательство оседлало мои мысли, когда я подошла к углу комнаты, подняла руки и прижала их к холодной, белой штукатурке. Влажность между ног была холодной, не подогреваясь в ожидании прикосновений Джо, но остатки чего-то прежнего были неведомы мне. Я нашла странным, что мои мысли переместились обратно к доктору, когда руки Джо собирались осквернить каждую часть меня.

Его тяжёлое дыхание эхом отражалось от стен. Каждый его вздох, больной и гнусный, подготавливал его к тому моменту, которого он ждал с тех пор, как я прибыла в это место. Не было и дня, когда бы я не почувствовала его колкий взгляд, посылающий холодок по коже, когда бы я не смогла чуять нутром жестокие и абсурдные действия, в которых он представлял будто совершает их против меня. Он уже поимел остальных женщин, запертых здесь, но до сих пор никогда не имел возможности поиметь меня.

Он подошёл ко мне, издавая тяжёлые удары ботинок о пол. Когда удары прекратились, его руки начали двигаться вверх и вниз по моему телу, пальцы задевали края груди, а отвратительное дыхание согревало кожу моей шеи и плеча.

― Ох, наконец-то. Знаешь, я давно хотел этого, но сначала должен был заставить тебя ревновать. ― его пальцы добрались до места между моих ног, грубо нажимая. Мои короткие ногти в ответ царапали цементную стену.

― Я знаю, ты ненавидишь слушать меня, доставляющего удовольствие другим женщинам, не так ли? ― он засмеялся, и вышло так, будто это развратное хихиканье. ― Ты такая грязная, маленькая извращенка.

Я прижалась лбом к прохладной стене, мои глаза были широко открыты и смотрели вниз на босые ноги на полу. Мысль о том, что он прикасается ко мне, порождала у меня рвотный позыв, но это бы вызвало много шума и тогда...

Его пальцы скользнули за пояс моих брюк, дыхание стало ещё более прерывистым и тяжёлым. Я могла почувствовать, как его тело дрожало в предвкушения меня, и я затаила дыхание, ожидая, когда его пальцы скользнут внутрь моего тела.

Гнев закипел внутри меня, внезапно показав вспышки далёких воспоминаний, которые я не вспоминала, так как они не являлись мне. Я не помнила события последних нескольких лет своей жизни, но кое-что я вспомнила...теперь, когда терапия пробудила это:

ОН всегда был рядом, мужчина, носящий опасность, словно вторую кожу, тот, чьё лицо, всегда скрытое и затенённое капюшоном, который он никогда не снимал со своей головы. Его личность была настолько далека от осведомлённости, что не было смысла верить в то, что он вообще существовал, но он всё ещё был рядом, далёкий и недосягаемый, но почему-то всегда в пределах видимости.

Где он сейчас?

Рука Джо скользнула ещё дальше по передней части моих штанов, и я отпрянула от прикосновения. Мне было некуда деваться, ведь я была в клетке у стены под весом его тела, и паника закралась туда, где ещё некогда замешательство насыщало мои мысли. Закусив губу, я закрыла глаза и попыталась представить себя где угодно, но только не в этом месте. Но никакое воображение не могло вытащить меня из этого момента. Я была животным, загнанным в ловушку и совершенно беспомощным, таким типом, кто от огромного отчаяния сбежать отгрызёт собственную ногу лишь бы спастись.

Мозоли на его пальцах задевали чувствительную и опухшую кожу между моих ног, и он пнул своей ногой мою, чтобы шире расставить ноги для своих прикосновений.

― Тебе нравится это, детка? Ты уже такая мокрая и готовая для меня.

Его эрекция прижималась к моей заднице, бёдра вращались вплотную к моим, создавая напряжённое трение между нашими телами. Я едва могла дышать и чувствовала головокружение, а моё бессильное тело покачивалось.

Когда я уже думала, что всё потеряно, что в этот момент меня обуздает и мной овладеет мужчина, чья аура была, словно яд, я услышала что-то вдалеке, что послало волны надежды и облегчения в моё дрожащее тело.

Звук женских каблуков медленно перешёл к стенам снаружи моей комнаты, и я поблагодарила Бога, когда Джо замер, очевидно сам услышав звук.

― Молчи, сучка. ― он прошептал это предупреждение так тихо, что я едва услышала его даже при том, что он стоял так близко.

Мои напряжённые мышцы расслабились лишь на несколько минут. Когда я услышала, как женщина прошла, они снова вспыхнули, страх пропитал каждую клеточку моего тела при мысли, что она уйдёт так же быстро, как появилась. Джо поначалу не двигался, но его пальцы снова зашевелились, когда он подумал, что она покинула отделение.

― Ох, как здорово, доктор Али. Я счастлива, что застала вас. ― В коридорах можно было услышать слабый голос Терри, и я тяжело выдохнула от облегчения. ― Даин Саттон здесь, чтобы увидеть свою сестру. Не будете ли вы столь любезны отвести её в комнату посетителей? Доктор Хатчинс попросил меня сопроводить её, но в комнате отдыха случился беспорядок между Лесли и Джулианной, и медсестре Лизе срочно нужна моя помощь.

― Блядь. ― прошептал Джо себе под нос и отодвинулся с того места, где стоял. Мои колени подогнулись, и я осела на пол, больше не в силах удерживать себя в вертикальном положении. К тому времени, как дверь распахнулась, я не смогла придумать лучший звук, чем звук приближающихся каблуков доктора Али.

― Так, так, так... и что же ты делаешь в комнате малышки Алекс, Джо? Я должна знать о чём-то, что здесь произошло? ― говоря это, нараспев произнесла доктор Али.

Сразу же начав защищаться, Джо объяснил,

― Я просто хотел разбудить её и отвести в комнату отдыха, но, как обычно, маленькая сучка сопротивлялась.

Мне не нужно было смотреть на Али, чтобы узнать, что злая ухмылка скользнула по её красивому лицу. Ей не нужно говорить мне, чтобы я знала, что она наслаждается маленькой интерлюдией, которую, полагала она, застала. Несмотря на то, что она не кричала о своей ненависти и безразличии, как Джо, Али была всё ещё единственной, кто заставляла меня бояться. Всего лишь после одного сеанса с ней я поняла, что она гораздо более опасна, чем любой из пациентов, которые были заперты внутри психушки.

― Забавно. Я не слышала никакой борьбы. Не говори мне, что наша пациентка, «чёрная вдова», пыталась залезть к тебе в штаны, как к доктору. Ты достаточно умён, чтобы не допустить этого. Ты же знаешь, что раньше она убивала.

Джо засмеялся.

― Это бы не произошло.

― Не сомневаюсь. ― язвительно ответила она, что выдало её раздражённое неверие.

― Время для игр окончено, детки. У Алекс появился посетитель.

Глава 11

«Мы ничего не сможем изменить, пока не признаем это. Осуждение не освобождает, а подавляет.»

―Карл Юнг

― Она что-то вспоминает, мистер Саттон. Что именно, я не уверен. Тем не менее, есть информация, нам просто надо вытащить её из неё.

― Вы уверены, что она готова к этому? Прошло всего два сеанса...

― Вы подписали разрешение, в котором доверили заботу о вашей сестре в мои руки, мистер Саттон. Я психиатр. Пожалуйста, позвольте мне диктовать, в каком темпе она проходит терапию.

Даин вздохнул, а я прислонилась затылком к стене, что разделяла нас. Я знала, что у них не было намерений позволить мне подслушивать, но вместо того, чтобы отвести меня в комнату посетителей, как было велено, доктор Али усадила меня на стул, находящийся в комнате, соседствующей с комнатой для встреч, где доктор Хатчинсон общался с моей семьёй. Очевидно, она понятия не имела, что оставила меня в положении, в котором я могу подслушать некоторые секреты, о которых постоянно шептались в стенах психушки.

― Отлично. Я покажу их ей...

― Только Бобби Аррингтона. Мы не добрались до каких-либо воспоминаний о другом мужчине, только о Бобби. Хотя, я поделюсь немного странной информацией. Она может вспомнить события с Бобби, находясь под воздействием наркотически вызванного гипноза; однако, как только она приходит в сознание, она ничего о нём не помнит.

― Что это значит? ― сказал Даин с угасающей надеждой.

Джереми не торопился с ответом, формулируя его.

― Единственный способ объяснить это ― посмотреть на мозг, как на исключительно продвинутый компьютер. Он обрабатывает информацию, которую собрал из среды вокруг человека ― не только сознательные воспоминания о событиях, но и сенсорные воспоминания тоже, моторные и привычные также могут сыграть роль. Я знаю пациентов с антероградной амнезией, которые вообще не смогли вспомнить какую-либо информацию за короткий срок, однако, будучи институционализированными в течение нескольких недель, они оправдали ожидания данного режима, непосредственно не проинструктированные предварительно персоналом. Их ожидали ежедневные процедуры, хотя, если спросите, они не смогут рассказать, где были или как узнали об этих процедурах. В случае Алекс, думаю, её разум отмечает определённую информацию, но эта информация не запоминается таким образом, что позволит ей вспомнить её так же легко, как вам или мне.

Он замолчал, и моё молчаливое ожидание того, что дальше скажет доктор, перешло на Даина.

Со спокойной интонацией и голосом таким же тёмным и загадочным, как полночь, Джереми добавил,

― Я думаю, у вашей сестры есть проблемы помимо амнезии, полученной в результате аварии. Я не могу назвать или точно определить их на данный момент, но смогу после нескольких сеансов, и, надеюсь, стимулируя разум тем, что вы хотите показать ей, мы сможем получить доступ к её воспоминаниям на значительно более глубоком уровне, возможно, на таком уровне, на котором выявим все травмы, которые она перенесла.

Стул скрипнул в другой комнате, и я поняла, что один из мужчин резко опустился на него. Я сомневалась, что это был Джереми; его голос был слишком спокойным. Даин был тем, кто пытался своим весом задавить мои проблемы.

― Вы говорите, что она вспомнила что-то ещё, что произошло с ней?

― Да, всё верно. На самом деле, она упоминала что-то, что произошло с ней, когда она была ребёнком. Она не может сказать мне, что это. Вы, случайно, не знаете?

Даин ответил не сразу, и воспоминание о том, что я узнала от своих родителей, стало чётким в моей голове. Я подслушала их в коридоре как раз перед тем, как подначивать их этой информацией и закончить их жизни.

― Когда она была младше, мой друг нанёс ей ущерб. Его звали Джей. Не могу вспомнить с ходу его фамилию или даже, как он выглядел. Это было так давно. Алекс было пять, а мне 15. Можно подумать, что образ лица ублюдка будет чем-то, что я не смогу забыть, но я зависал с ним только однажды или дважды, а его семья уехала так быстро после того, что произошло, что я с трудом могу что-то вспомнить о нём. Единственное, что я знаю, так это то, что его семья развалилась, когда мои родители подали на них в суд. Деньги, полученные в результате судебного процесса, были помещены на счёт для Алекс.

― Понятно. ― Джереми замолчал, и я не сомневалась, что он поглаживает подбородок, как делал всегда, когда обдумывал новую информацию. ― Меня беспокоит тот факт, что она ничего не помнит.

― Ей было всего лишь пять...

― Я в курсе, но, как мне кажется, она испытывает трудности, ссылаясь на травмирующие события. Это может быть частью причины, почему она не помнит мужчин, которых убила. Она могла подавлять воспоминания, которые бы указывали, что это не только амнезия.

― Алекс? Что ты здесь делаешь?

Я защемила мышцы шеи от того, как быстро повернула голову в сторону Терри. Она быстро подбежала, явно обеспокоенная тем, что нашла меня в том положение, в котором я могу слышать то, что обсуждают двое мужчин.

― Не могу поверить, что Али бросила тебя здесь. ― её руки были на моих, и она подняла меня с кресла прежде, чем я смогла сказать хоть слово в ответ. ― Давай, пошли в комнату посетителей. Тебе не следует ходить одной в зоне, которая не отслеживается. Слава богу, что ты не потерялась.

Она продолжала болтать, пока тащила меня в сторону комнаты посетителей. Оказавшись внутри, Терри не стала затрагивать тему того, что я услышала, выбрав вместо этого пройтись своими руками по моим волосам и пригладить их.

― Не беспокойся о том, о чём разговаривали эти двое мужчин, просто сиди здесь и ожидай встречи с Даином. Дважды за неделю, для него это впервой. Он, должно быть, так же взволнован, как остальные из нас тем, что ты начинаешь вспоминать новую информацию.

Она исчезла за дверью незадолго до того, как в комнату вошёл Даин.

― Привет, малыш.

Подскочив с места, я подбежала к нему и прижала себя к его тёплому телу. Я, наконец, почувствовала себя в безопасности, когда его сильные руки обернулись вокруг меня.

― Даин.

Мы обнимались несколько минут, ни один из нас не хотел отпускать друг друга, но вскоре Даин освободил меня из объятий, отодвинув от себя и удерживая на расстоянии вытянутой руки.

― Ты хорошо выглядишь...устало...но хорошо.

Его голос был низким и глубоким, сильно отличался от того голоса, который я помнила, прежде чем попала в этом место. Я не могла привыкнуть к тому, насколько он вырос. Сейчас это был настоящий мужчина, он напоминал нашего отца с его тёмными волосами и смуглой кожей, но у Даина были поразительные голубые глаза от нашей матери. Когда он улыбался, даже слабой улыбкой, которую приберегал для меня, на его щеках показывались ямочки и мелкие морщинки появлялись на коже вокруг глаз.

― Давай присядем, малыш. У нас есть о чём поговорить сегодня.

Да, это верно. Но я была обречена на молчание о том, что со мной произошло, из-за любезно предоставленных камер, которые с потолка следили за нами. Я намеревалась прокричать Даину о Джо и об изнасилованиях, предупредить его о надругательствах и процедурах, заставляющих нас забыть об этом.

Однако, если бы Даин не смог быстро освободить меня после того, что я бы ему сказала, или бы не поверил мне из-за своих убеждений, что я принадлежу миру за этими стенами, меня бы оставили на милость персонала. На мою участь выпало бы не много хорошего, если бы они упрекнули меня за высказывания, которые, они бы утверждали, были бредом и ложью.

Он принёс с собой ту же простую коричневую папку, которую приносил всего за два дня до этого. Положив её на стол, он оставил свою руку, лежащей на папке, не желая открывать её или же привлекая моё внимания к ней.

― Я собираюсь показать тебе кое-что сегодня, Алекс, и это расстроит тебя. Доктор Хатчинс надеется, что это освежит твою память, а я, откровенно говоря, уже отчаялся получить какую-либо информацию от тебя, которая поможет определить, кто убил твоих парней.

― Ты не считаешь, что это была я? ― было в его голосе что-то, заставляющее меня поверить в то, что он поставил под сомнение всё, что обо мне говорили. Я не могла объяснить, что услышала, но внутри меня зародилась надежда от размышлений о том, что кто-то не верил в то, что я была такой же сумасшедшей, как утверждали люди.

Когда он покачал головой, его взгляд зафиксировался на стене позади меня. Выражение его лица было таким же, каким я видела его много раз в моей жизни, в основном, когда он видел головоломку, которую ему надо решить. Он был где-то далеко, думая о фактах и обстоятельствах, о которых я понятия не имела.

― Я не думаю, что ты настолько сильна, чтобы убить мужчин таким способом, которым они умерли. Это было жестоко, малыш. Я не собираюсь врать тебе, и когда ты увидишь фотографии, я знаю, что ты не захочешь больше смотреть на них. Но доктор говорит, что это единственный выход, и если это сможет помочь тебе...

Положив свою руку на его, я улыбнулась ему в попытке успокоить чувство беспокойства, которое он ощущал из-за того, что ему предстоит показать мне фотографии.

― Всё хорошо, Даин. Я просто притворюсь, что смотрю на фото из фильма ужасов или чего-то ещё. Если я узнаю что-то, я дам тебе знать. Если для меня это будет слишком, я отвернусь. Это просто фотографии. Они не могут навредить мне.

― А я наоборот считаю, что могут. ― Южный акцент в его словах, мягкий, как шёлк, проникнул в меня и сжал кожу моей груди и бёдер. Я крутанулась на стуле и увидела Джереми, стоящего в дверях, небрежно прислонившегося к стене. Он снова надел свой белый жакет, но по-прежнему был одет в зелёную футболку и чёрные брюки, которые я помнила с этого утра.

― Если вы оба не возражаете, я бы хотел остаться в тени, пока вы показываете ей фотографии. В основном в наблюдательных целей, но также чтобы помочь в случае, если у неё будет физическая реакция на увиденное.

Повернувшись обратно, чтобы посмотреть на Даина, я послала ему вопросительное выражение лица. Он кивнул, приняв предложение Джереми, поэтому я повернулась обратно к доктору, чтобы тоже дать согласие.

Джереми вежливо улыбнулся, прежде чем сказать,

― Если вы что-то вспомните, мисс Саттон, я считаю, что в ваших же интересах незамедлительно пройти сразу же после этого очередной сеанс. Иногда наглядные изображения и физические реакции, которым они способствуют, могут быть сильнейшим катализатором для перехода к запуску воспоминаний.

― Это безопасно? Я имею в виду препарат ― Безопасно ли принимать его дважды за день?

Он кивнул. Я никогда не сделаю ничего, что подвергнет вас опасности. Прошу, поверьте этому.

Мне не нравится идея снова быть накаченной лекарствами, особенно так скоро, но это помешает моему возвращению в клетку. Более того, это будет держать меня подальше от Джо.

Возвратив своё внимание на Даина, я обернула руки вокруг живот и сказала,

―Ладно. Я готова посмотреть на них.

Он поморщился, когда лихорадочно подвинул коричневую папку, поместив её между нами. Открыв со щелчком обложку, он показал ту же самую фотографию, которую показывал мне в последний раз, когда я видела его. Я снова распознала улыбающуюся девочку на фото как себя, но растерялась, когда дело дошло до определения молодого парня, с которым она стояла.

― Ты узнаёшь...

― Да, ― сразу перебила я. ― Мы уже проходили через это раньше. Это я и какой-то человек, которого я не знаю.

Тяжело выдохнув, он мягко улыбнулся, несмотря на грустное выражение лица.

― Я рад видеть, что ты помнишь эту фотографию, даже если она было продемонстрировано тебе не так давно. Ещё месяц назад ты бы забыла фотографию, даже если бы я показывал тебе её каждый день.

Перевернув фотографию, он показал другую.

Было так много слов в английской языке, которые могли бы близко выразить то, что я чувствовала: страх, тревога, ужас, паника или настороженность. Однако, не было слов, которые бы я могла придумать, чтобы точно описать, что я чувствовала, когда впервые посмотрела на снимок.

От ужасного зрелища у меня перехватило дыхание, и единственная причина, по которой я не видела ничего столь ужасающего в человеке, был тот факт, что я узнала своё лицо на фото. Я знала, что была на фотографии, потому что могла видеть себя на ней. Я застыла на месте, будто во сне, не в состоянии двигаться, а уж тем более позвать на помощь. Мои глаза воспринимали каждую деталь, каждую нелепую и режущую глаз частицу этой фотографии. Моё сердце и разум отказывались принимать их как «возможное» или «правду».

― Боже мой... ― мой голос был слабым, и я не поняла, что произнесла эти слова вслух.

― Она белая, как призрак, доктор... ― голос Даина пронёсся мимо меня, как будто это произнёс призрак в комнате. В голосе не было ничего важного или привлекающего внимание. Это была просто смесь звуков и слогов, которую подхватило моё подсознание, пока моё сознание было сосредоточена на фотографии. Теплые руки схватили меня за плечи, и я услышала, как Джереми говорит со мной. Я была слишком сосредоточена на снимке, чтобы услышать то, что он пытался сказать.

Я забилась в угол, моя спина прижата к стене, а ноги согнуты в коленях и прижаты к моей груди с руками, обернувшимися вокруг них. Кровь забрызгала мои щёки и руки, на моей одежде были пятна, но её было не так много, чтобы я вся была ею покрыта.

Нет. Я не была ужасно окрашена ею, но комната, в которой я находилась, тело, лежащее посреди этой комнаты, всё это можно было едва распознать под кровавым цветом, говорящим о насилии, которое произошло в этом небольшом помещении.

Лицо молодого парня была повёрнуто в сторону камеры, его рот открыт в крике, который, должно быть, вырвался у него в момент смерти. Его глаза, застывшие в ужасе, были широко открыты, мёртвые, но всё ещё глядящие на убийцу, которого никто больше не видел. Его горло перерезано до такой степени, что его можно было распознать только как месиво из плоти и крови между головой и плечами.

Кровь омывала всё от белых стен и чёрно-белой узорной мебели, раскиданной по всей комнате. Всё это, похоже, обрызгивалось кровью с того места, где на бежевом ковре лежало изогнутое, раздробленное и искажённое тело молодого парня. На нём не было рубашки, а плоть на его груди была порезана и вспорота. Его ноги были изогнуты в обратную сторону, сломанные до такой степени, что если бы он и остался жив, то никогда бы не смог снова ходить.

― Мисс Саттон? ― в этот раз мимо меня проплыл голос Джереми. Я открыла рот, чтобы ответить, но не смогла выдавить ни слова. Я была погружена в этот снимок, погружена в ужас и насилие, изображённые на нём.

Опасаясь за мою реакцию, Даин накрыл снимок первой фотографией, которую показал мне, тем самым выводя меня из транса, который вызвал второй снимок.

Моё тело на стуле повернули, и следующее, что я увидела, были голубые глаза Джереми.

― Вы в порядке? ― он пощупал пульс на моём горле и щёлкнул пальцами перед моим лицом.

― Это сделала я? ― медленно сказала я, прошептав вопрос, едва в состоянии сформировать слова, слетевшие с моего языка, неуверенная, хочу ли знать ответ на него.

― Я не знаю, мисс Саттон. Вы помните, что делали это? ― осторожно подстегнул меня Джереми своим вопросом, и я не могла винить его за непонимание того, что изображено на фотографии. Я и сама не понимала, но, как зафиксировала камера, я была там и лично всё видела.

Слёзы скатились по моим щекам, и моя нижняя губа задрожала от эмоции, которую я не распознала.

― Мне так не кажется.

Внезапно, передо мной на коленях оказался уже Даин. Когда он приблизился, Джереми любезно отошёл, и меня успокоило близкое присутствие моего брата.

― Ты будешь в порядке, проходя через это, малыш? Мы можем подождать...

― Нет. Я хочу начать сеанс сейчас, пока память свежа. ― перебил Джереми.

Лицо Даина было искажено от гнева, но снова смягчилось, когда он посмотрел на меня.

― Ты справишься с этим, Алекс?

― Да. ― произнесла я слова, как робот, на автомате. Я не произнесла это иначе, потому что действительно чувствовала себя готовой продолжать. На это были мои собственные причины, суть этих причин была в том, чтобы избегать Джо. Я не рассказала мужчинам эту правду исключительно потому, что я знала, что они никогда не поверят мне.

Устремив взгляд на доктора Хатчинсона, я нехотя заявила,

― Я готова.

С одним торжественным кивком он протянул руку и взял мою, чтобы помочь мне встать. Дав мне пару минут попрощаться с Даином, он вывел меня из комнаты, прежде чем повернуться к моему брату, чтобы сказать,

― Если мы что-нибудь узнаем, мистер Саттон, я обещаю, вы узнаете об этом первым.

Даин кивнул в согласии, а затем меня повели по длинному белому коридору с мигающими лампочками над моей головой.

Я знала, что меня провожали только лишь на терапию, но почему-то страх достиг такого высокого уровня внутри меня, что казалось, будто я ходячий женский мертвец.

Глава 12

«...наша память вообще не знает никаких гарантий, а все же мы часто, гораздо чаще, чем это нужно с объективной точки зрения, считаем нужным доверять ее показаниям.»

― Зигмунд Фрейд

― На этот раз комнату для вас выбираю я, мисс Саттон. Вам это не понравится, но это необходимо для того, чтобы привести вас к определённому моменту в вашей жизни, который я хотел бы изучить.

Пересекая комнаты плавной походкой, Джереми двинулся в сторону той части комнаты, которую мне ещё не представилось увидеть. Комната была за занавеской, скрытая от глаз. Это была та комната, которая привлекла моё внимание те оба раза, когда я была здесь.

― Что за занавеской?

Он остановился на середине шага, повернувшись ко мне с выражением сочувствия в глазах.

― Комната была спроектирована, чтобы стимулировать распознавание. Она создана так, чтобы напомнить фото, на которое вы недавно смотрели. Я не буду вам врать и говорить, что будет легко, но я буду с вами на каждом этапе. Если вы сможете довериться мне, сможете пройти через это.

― Что если это не сработает?

Не обращая внимания на мой вопрос, он потянул занавеску в сторону, и я ахнула, увидев размер помещения, скрывавшийся за занавеской. Занавеска была не более, чем дверью. Я пошатнулась, когда подошла к помещению.

Схватив мою слегка дрожащую руку в свою, Джереми потянул меня через дверь в зону, напоминающую гостиную, которую я видела на фото.

― Прежде чем мы начнём, я всё вам покажу. Здесь три комнаты: гостиная, в которой вы находитесь, спальня, в которую ведёт эта дверь, и ванная, примыкающая к спальне. Всё в этом помещении подобрано так, чтобы соответствовать фотографии места преступления, в которой вы были обнаружены с останками Бобби Аррингтона.

― Но там была только одна фотография, ― возразила я.

Глядя на меня глазами, которые напоминали цвет летней грозы, он признался,

― Вам показали только одну фотографию. Остальные намеренно скрыли от вас. Я хочу убедиться, что то, что вы вспомните, ― результат воспоминаний, а не простой суггестии (прим. Переводчика ― психологическое воздействие на сознание человека, при котором происходит некритическое восприятие им убеждений и установок) после просмотра всех фотографий.

Я повернулась на месте, где стояла, мои ноги стали дрожащими и слабыми, когда мы начали пересекать гостиную, чтобы войти в спальню.

Его голос был мягким и успокаивающим, низкий баритон и южная интонация успокаивали меня изнутри.

― Я хочу провести сеанс в этой комнате.

Мои глаза сразу отыскали кровать, и я отшатнулась при виде её. Я не могла понять свою реакцию. Это было не что иное, как кровать, красиво облачённая в чёрные шёлковые простыни и белые подушки, накиданные на цвет полночи.

Тепло тела Джереми просочилось в мою спину, когда он подошёл ко мне сзади. Его рот был рядом с моим ухом, и я вздрогнула, почувствовав его дыхание на своей коже.

― Я буду с вами, Алекс, на каждом этапе. Эти воспоминания расскажут нам правду о том, что с вами произошло. Они могут помочь нам освободить вас или, если вы виновны в том, в чём обвиняетесь, они смогут, в первую очередь, помочь нам понять, что же заставило вас совершить преступления. Не зная, что произошло, я не в силах помочь вам.

― Я знаю. ― провалив попытку придать силу голосу, я спросила, ― Полагаю, вы хотите, чтобы я легла на кровать.

― Это то место, где терапия сработает лучше всего.

Повернувшись на каблуках, я посмотрела на него и удивилась нежности и теплоте, которую увидела в его глазах.

― Но на фото я была в гостиной...

― Да, вас сфотографировали в гостиной, ― перебил он. ― Однако, в ходе расследования выяснилось, что изначально драка возникла в спальне. Я хочу вернуть вас в самое начало.

Я слабо кивнула, изобразив понимание. По правде говоря, я понятия не имела, к чему это приведёт, понятия не имела, обрушится ли на меня моё прошлое, преследуя меня, или вовсе останется вне пределов досягаемости. Если бы мысль о том, что Джо и Эмерсон были за дверью комнаты, ожидая меня, не отпечаталось бы в моей голове, я бы отказалась от этой дневной терапии. Я бы убежала из комнаты и нашла какой-нибудь тёмный угол, чтобы спрятаться. Хотя, реальность поджидала меня в этих коридорах. Они были гораздо реальной угрозой, чем всё, что могло застрять у меня в голове.

― Вы же позаботитесь обо мне, Док? Вы будете там со мной, верно? ― мой голос умолял его ответить, что да, он проведёт меня через моё прошлое и спокойно вытащит меня из любого ожидающего меня кошмара, когда я расслаблюсь достаточно, чтобы начать вспоминать.

Нежное сжатие моей руки было его ответом.

― Ладно. Думаю, лучше не откладывать это на потом. ― медленно передвигаясь, я приблизилась к кровати, громко вздохнув, прежде чем забраться на нежный шёлк и наслаждаться ощущение мягкого матраса под простынёй. Попытавшись смягчить удушающую атмосферу в комнате, я пошутила,

― Мы, случайно, не можем переместить эту кровать в мою клетку? Или ещё лучше, почему бы мне не начать спать здесь?

У него был мягкий смех, последовавший за лёгким царапающим звуком кончика его ручки на бумаге.

― Хотел бы я выполнить вашу просьбу, мисс Саттон, но это вне моей компетенции.

Его слова озадачили меня. Я думала, что ведущий психиатр имеет абсолютную власть, когда приходит в это место.

― Вы не руководите текущими делами здесь?

― Я больше специализируюсь в консультировании, но существуют и другие доктора, которые имеют более высокую квалификацию в административных и руководящих обязанностях учреждения.

Пошарив мыслях, чтобы определить кто это мог быть, я наконец сдалась и спросила,

―Кто управляет психушкой?

Он улыбнулся мне, но улыбка была такая слабая, что не коснулась глаз.

― Доктор Али следит за управлением учреждения. ― подчеркнув последнее слово, он не напрямую отругал меня за отношение к этому месту, как к психушке. ― Если нужно принять какое-то важное решение, или необходима неотложная помощь вышедшему из-под контроля пациенту, она согласует всё со мной, прежде чем принимать решения. Но когда дело доходит до ежедневных действий, она сама все решает.

Мои глаза последовали за ним, когда он пересёк комнату и сел на одно из кресел с подголовником, которое было ближе всего к кровати. Откинувшись, он достал свои очки из переднего кармана белого халата и поместил их на переносицу. Из другого кармана он достал шприц, становившийся всё более привычным в сеансах терапии.

У меня пробудилось любопытство, и я осмелилась спросить,

― Что в шприце?

Оторвавшись от своих записей, он сохранял пустое выражение лица ― выражение, не показывающее, о чём человек думает или что чувствует, которое, как правило, носили профессионалы.

― Это смесь лёгкого успокоительного и не такого уж лёгкого стимулятора, и галлюциногена. Смеси достаточно, чтобы успокоить пациента, которому её вводят, а также её достаточно, чтобы раскрыть людей, которые больше не будут чувствовать необходимость скрываться за какими-то стенами, которые они построили вокруг себя.

― Из-за неё я чувствую, будто парю, ― призналась я.

Он засмеялся, и я поняла, что наслаждаюсь звуком его смеха, даже слишком. Что я испытываю к доктору Хатчинсу? Это не было страхом или ненавистью, которые я испытывала к Джо и Эмерсону, но это и не было доверием, которое я испытывала к Терри. С Джереми я опасалась того, что он будет делать со мной и в то же время чувствовала взволнованность от необходимости проводить с ним больше времени, чтобы узнать правду о его намерениях.

― Тогда препарат делает именно то, на что я и надеялся.

― Доктора часто используют его? ― я была полна вопросов; некоторые из них были результатом обычного любопытства, а другие были попыткой отсрочить неизбежное.

Он вздохнул.

― Вы боитесь?

― Нет.

Да, я боялась, но я была не готова признаться в этом.

― Мне просто интересно.

Поднявшись с кресла, он подошёл к кровати и медленно опускался на матрас, пока не сел рядом со мной. Он напоминал хищника, осторожно перемещающегося к своей добыче, медленно двигающегося в страхе того, что его приближение может отпугнуть то, что он выбрал на ужин.

― Оба препарата широко используются в моей практике. Один по очевидным причинам: чтобы успокоить беспокойного или буйного пациента. Другой в некотором роде экспериментальный, но протестирован в достаточной степени, чтобы одобрить его использование. В результате данного аппарата был достигнут значительный прогресс в лечении больных ПТСР, однако основной спектр его преимуществ ещё не до конца понятен.

― Так я подопытный кролик? ― мне не понравилось, что его лицо приняло хмурый вид из-за этого вопроса.

― В некотором роде. Не буду вам врать и скажу, что это распространённая форма терапии. Хотя отчётливо помню, как говорил вам, что это была моя собственная идея, когда мы только начали. Кстати говоря, болтушка, вы готовы приступить?

― Я оттягиваю неизбежное, да?

Он снова засмеялся.

― Ладно. ― протянув ему руку, я предоставила доступ к своим венам, и стиснула зубы, ожидая знакомое щипание из-за укола. Всё случилось быстро, как всегда, и я была благодарна, что Джереми был столь нежным, когда был добрым.

Откинувшись на подушки, я закрыла глаза и выдохнула, когда парящее чувство мгновенно поглотило меня. Сидя на вершине того, что ощущалось, как облака, я не удержалась от хихиканья, вырвавшегося из меня, поскольку мой разум будто растворялся в моей голове. Я знала, что Джереми сидел, наблюдая за каждым моим движением и за поведением, но я не принимала во внимание и не чувствовала стыд от того, как препарат повлиял на меня и какую реакцию у меня он вызвал. Это было восхитительно, по моим мышцам медленно покатилось тепло, устраняя узлы и спазмы, чувствующиеся, как тяжёлые камни. Моя постоянная напряжённость и страх на краткое мгновение времени отошли на второй план, и я улыбнулась.

Жизнь не так уж плоха под влиянием такого замечательного препарата.

― Эй, Док... ― я не знаю, сказала ли я это вслух или же мои губы смогли образовать слова из звуков. Должно быть, так и есть, потому что Джереми быстро ответил.

― Да, мисс Саттон?

Глубже погрузившись в мягкие подушки и простынь, я вздохнула и спросила,

― Этот препарат вызывает привыкание?

Он помолчал несколько секунд, и мне даже не надо было открывать глаза, чтобы убедиться, что у него было задумчивое выражение лица.

― Думаю, может, если применять его неправильно. Но дозы, которую я назначил, и частоты его применения не достаточно, чтобы вызвать привыкание у вашего тела.

― Что насчёт моего рассудка? Честно говоря, Док, мне нравится этот препарат. Я чувствую, будто могу взмахнуть руками и улететь подальше от всего этого. Он, как жидкое счастье. Это то, что чувствую наркоманы?

― Полагаю, когда они принимают наркотики, то да. Однако, этот препарат не оставит мучительную тягу, как только исчезнет из вашего организма.

Между нами повисла тяжёлая тишина, но в ней не было напряжения и тревожности, которые обычно присутствовали. Отсутствие этого я перевела на счёт препарата.

― Эй, Док?

― Да, мисс Саттон?

Воспользовавшись возможностью момента, когда мне было наплевать, поверит он мне или нет, я выразила беспокойство, которое мне было слишком страшно признать за последние несколько дней.

― Вы знаете, что Джо и Эмерсон насилуют пациенток ночью? Они предупредили меня, что если я что-нибудь скажу, то получу такой разряд тока, что забуду произошедшее. Такой, что я бы забыла обо всём. Я уверена, что если вы спросите других женщин, они расскажут вам. Кроме Эрин. Вчера она получила разряд тока.

Плотная и тяжёлая тишина легла на комнату, как тяжёлое одеяло, но мне было всё равно. Ощущение парения было слишком приятным, и я смогла проигнорировать всё беспокойство, которое должна была чувствовать от того, что рассказала правду.

― Я займусь этим, Алекс. Сейчас я хочу, чтобы вы думали только о далёком прошлом. Обсуждение любых других вопросов может разрушить то, что мы надеемся достичь.

Я кивнула, довольная тем, что он не назвал меня полной лгуньей из-за моего заявления. Всё глубже и глубже я погружалась в место, где ничто не могло испугать меня или причинить боль. К моменту, когда, могу поклясться, я смогла заснуть, я услышала мрачный шепот Джереми,

― Я обещаю вам, Алекс, ни один мужчина не прикоснётся к вам под моим наблюдением.

Я на самом деле не понимала, что он говорит, но по каким-то причинам из-за его слов я чувствовала себя в безопасности.

― Начнём.

Глава 13

«Я бы хотел лечь у ваших ног и умереть в ваших объятиях»

― Вольтер.

― Я не уверена насчёт этого, Бобби. Что, если нас поймают? Ты знаешь, что моя тётя в последнее время говорит мне возвращаться домой вовремя. Что, если твои родители приедут раньше?

― Заткнись, Алекс. Я так устал от твоего постоянного беспокойства. ― обернув свои руки вокруг меня, он крепко прижал меня к своему телу, его возбуждение виднелось из-под штанов. ― Никто не поймает нас. Твоя тётя думает, что ты осталась ночевать у Шайенн, а мои родители в пути на Багамы на чёртовой яхте. Сомневаюсь, что они могут передумать и внезапно вернуться домой.

― Они могут послать кого-то проверить тебя.

По правде говоря, я была обеспокоена не тем, что они поймают нас. Скорее, больше тем, что не поймают. На протяжении нескольких месяцев Бобби давил на меня, заставляя делать вещи, которые я не хотела совершать; странные приёмчики в сексе, которые я не находила романтичными или забавными. Я всё ещё стеснялась своей наготы, всё ещё пыталась понять свои мысли и эмоции, чтобы разобраться в вещах, которые Бобби заставлял делать моё тело.

― Пульс повысился, Алекс. Где мы?

Джереми возник рядом с местом, где стояли Бобби и я. Всякий раз, когда его образ внезапно появлялся, было такое чувство, будто останавливалось время. Бобби был не более, чем неподвижной статуей, держащей меня в каменной хватке.

― У Бобби. Он хочет провести со мной ночь.

― Понятно. Тогда мы там, где и хотели быть. Продолжайте. ― его образ развеялся мимолётным ветерком, и я осталась одна, отдавшись сцене на крыльце дома Бобби.

― Я не уверена насчёт этого. Что, если соседи или кто-то ещё наблюдает? У меня будут большие неприятности, и если мой брат узнает...

Его рот оказался на моём прежде, чем я смогла закончить предложение. Его губы, мягкие и тёплые, двигались с нежностью любящего парня, но ещё с нуждой и дикостью мужчины, изголодавшегося по сексуальной разрядке. Руки сжимали мои бёдра, крепче притягивая меня к его эрекции. Я ахнула, а он воспользовался возможностью исследовать мой рот своим языком, крадя страх и беспокойство из моих мыслей и дыхание из моих лёгких.

Ловкие пальцы исследовали мои бёдра и кусочек кожи между моим холмиком и пупком. Они мягко кружили по такой чувствительной зоне ― идеально синхронные и совпадающие с движением его языка в моем рту. Я покорилась в мгновение ока, мои колени подогнулись, когда я ухватилась за его плечи в качестве поддержки.

Я застонала, когда он отстранился, мои веки стали тяжёлыми, а сердце быстро отбивало стаккато в груди.

Его глаза блеснули с озорством, когда он посмотрел на меня.

― У меня для тебя сюрприз. Это подарок, который я купил специально для тебя.

Удивление пронзило меня, будто острый край стрелы, обжигая моё сердце жаром своей быстроты. За этим последовала теплота, и я ласково улыбнулась Бобби, радостная от того, что он купил что-то для меня. Это был первый раз, когда он подарил меня что-то, что имело бы реальную значимость. Даже на мой день рождения и Рождество, которые мы провели вместе, я никогда не получала ничего более, чем конфеты и быстрые, похотливые трахи.

― Правда? Я хочу увидеть! ― мой голос был на две октавы выше обычного, звук резал слух даже мне. Откашлявшись, я смущённо отвела взгляд. Бобби засмеялся и приподнял моё лицо, чтобы я посмотрела на него.

― Я сохраню его на потом. Ты полюбишь его. Обещаю.

Его рука отпустила моё лицо и переместилась, чтобы открыть входную дверь. Я заглянула внутрь и не смогла скрыть восторга от дома его родителей. Шагнув в большой парадный холл, я взглянула на чёрную люстру с чёрными драгоценностями и бусами, которые изящно свешивались с железного каркаса. Огромный дом был оформлен по современному вкусу миссис Аррингтон, я знала, что каждая комната была выполнена в чётких, ровных линиях с малым добавлением цвета, кроме сочетания чёрного, белого, серого и красного. Это был превосходный дом, оформленный со вкусом, так сильно отличающийся от маленького загородного коттеджа, в котором я жила с тётей.

Дверь хлопнула позади меня, я повернулась и увидела Бобби, прислонившегося к стене и наблюдающего за мной страстным взглядом, поджав полные губы, которые соблазняли не только словами, но и лаской, и теплом. Однако, быстрая дрожь пробежала по моему позвоночнику, когда я подумала о сильных укусах зубов, скрывающихся за мягкими подушечками губ.

― У нас есть час до того, как стемнеет. Что хочешь поделать? ― его мягкие зелёные глаза изучали моё лицо, и было легко поверить в то, что его действительно волновало, чего я хочу. В большинстве случаев наши занятия ограничивались вещами, которые он находил увлекательными или интересными. Тёмные места и необычные извращения, это было тем, что его интересовало. Я была беспомощным очевидцем, иногда даже беспомощной жертвой его занятий и хобби.

Осмотрев дом, я не смогла придумать достаточное количество мест, где в этих стенах будет весело, но я заметила бассейн снаружи и поинтересовалась, несмотря на прохладный воздух, есть ли там джакузи, прикреплённая к нему, чтобы согреть нас.

― Мы могли бы поплавать.

Его губы расплылись в зверином оскале, и он подмигнул.

― Купание нагишом? Звучит весело. ― Шагнув ко мне, он сделал целое шоу из попытки притянуть меня в свои объятия, несмотря на то, что я сделала шаг в сторону, чтобы свободно обойти его. ― Иди сюда, красавица.

Я осторожно отступила назад, держа его в пределах моей видимости, но на расстоянии вытянутой руки.

― Я подразумевала купальники, Бобби.

Надувшись, он подмигнул и сказал,

― А у меня нет купальника.

Я засмеялась на его нелепый ответ.

― Это твой дом. Думаю, ты сможешь найти свой купальник, запрятанный где-то в твоей комнате.

Он покачал головой, направив на меня свой хищный взгляд.

― Боюсь, что нет. ― Его рот скривился в похотливой улыбке, и он вновь ринулся ко мне. Я нырнула за диван, чуть не попавшись. Он зарычал от досады, и я унеслась в игривом беге по огромному пространству, сохраняя между нами мебель и дистанцию.

Запыхавшись, я громко рассмеялась, прежде чем сказать,

― Ладно! Я не хочу плавать! Что ещё делать в этом месте?

― Иди сюда. ― Стоя в середине комнаты, он прекратил преследовать меня по всему помещению.

Я отрицательно покачала головой, опустив подбородок и взглянув на него из-под ресниц.

― Нет.

Указав на пол перед ним, он понизил голос до грозного рокота и потребовал,

― Иди сюда сейчас же, красавица. ― Каждое слово гипнотизировало, слетая с его губ идеальной формы в такой формальной и властной манере. Было очевидно, что он воспитывался в деньгах и с привилегиями, как когда-то я, пока весь мой мир не перевернулся с ног на голову.

― Что я говорил, Алекс? ― он снова оскалился и сузил брови в попытке казаться суровым. ― Мне придётся отшлёпать тебя, если ты не послушаешься.

Я застыла. Если это когда-то и было лёгким юмором, который я поддерживала, то теперь отказ от этого приведёт к нанесению вреда. Он шлёпал меня и раньше, после этого я была не в состоянии сидеть прямо в течение нескольких дней. Я знала, что парочки игрались в наказания и рабство. Этой тенденцией увлекались и другие ученики нашей школы, но я не верила, что должно быть так больно, как это делал Бобби.

Подчинившись, зная о том, что он причинит мне вред, если я продолжу отказываться, я сделала шаг в его сторону, мои руки сжались в кулаки, а плечи опадали с каждым последующим шагом. Когда я оказалась в пределах досягаемости, он набросился на меня, схватив за плечо и повернув так, что он прижимался своей грудью к моей спине, а его губы к моему уху.

― Алекс? Вы в порядке? Я с вами.

Фантом Джереми оказался передо мной, появившись из воздуха наготове с ручкой и блокнотом.

― Я боюсь, ― призналась я, мой голос дрожал от бури ужасающих эмоций, начавших распространяться по моему телу.

В это мгновение воспоминание и реальность смешались воедино. Я была охвачена ужасом от иллюзии дома Бобби и реальностью, что меня затолкают в другое место с жестоким и причиняющим боль человеком, когда выдернут из этого воспоминания.

― Я боюсь, док. ― Он, наверно, подумал, что я боялась только воспоминания, но в глубине души я понимала, что говорила обо всей своей жизни.

― Я с вами. Вам нужно успокоиться. Ваши жизненные показатели не в порядке, а я не хочу вытаскивать вас оттуда, где нам необходимо находиться. Ничто не может причинить вам вред. Это всё в вашей голов. Запомните это, хорошо?

Я кивнула, сделала глубокий вдох, и когда моё сердце прекратило биться об рёбра, он снова исчез, позволяя времени возобновиться.

― Молодец, но мне не нравится тот факт, что мне пришлось повторять дважды. ― Его хватка ужесточилась, и я пискнула. Я вновь почувствовала, как он увеличился в размере, почувствовала его возбуждение от того, что он причинил мне пусть даже немного боли. Развернув меня к себе лицом, Бобби сжал мои щёки пальцами своей руки. ― Следуй за мной в мою комнату и не спорь.

И почему я терплю это? Почему остаюсь с кем-то, кто пугает меня больше, чем возбуждает? Сначала с Бобби было так легко и беззаботно. Когда мы только начали встречаться, он был абсолютным джентльменом. Даже мой сверхопекающий брат не смог найти в Бобби недостатков. Он происходил из богатой семьи, у него были одни «А» (прим. 5-ки) в школе, он был на пути к тому, чтобы достичь чего-то в жизни, и обращался со мной, как с золотом.

Постепенно наши отношения превратились из беззаботных в хаотичные. Всё началось с его настойчивости заняться сексом. Я была глупа и думала, что если другие девочки делали это, то и я должна. У него не заняло много времени, чтобы лишить меня девственности, и, честно говоря, всё было не так уж плохо в первые несколько месяцев, когда у нас была половая активность.

После смерти моих родителей и после того, как я оправилась достаточно, чтобы покинуть больницу, всё изменилось.

Даина никогда не было рядом, чтобы приглядывать за мной, а моя тётя была так занята своей работой, что верила в то, что я была самостоятельным ребёнком, который уже вырос и ему нужно только необходимое, пока я не выпущусь. Я не могу винить её; у неё никогда не было детей. Она была не в силах понять, что девушке моего возраста нужна мать.

Бобби пользовался преимуществом моей новообретённой свободы, всё время требуя меня после школы. Я редко виделась со своими друзьями, но всё же использовала их, как предлог, чтобы уходить из дома как можно чаще.

Послушно следуя за ним, я волочила свои ноги по голым деревянным полам коридоров, старательно идя в ногу с ним, когда он вёл меня в свою комнату. Тревога росла во мне с каждым шагом. Я знала, что он собирается сделать, потому что Бобби делал это и раньше. Ему было плевать, кричала я или плакала. По правде говоря, ему это даже нравилось.

Широко распахнув дверь, он повернулся, чтобы позволить мне пройти. Его глаза были полны наказания, которое он осуществит на мне, а его штаны вздулись и туго натянулись из-за возбуждённого члена. Закусив губу, я сделала шаг вперёд, хотя каждый инстинкт во мне говорил бежать из этого дома и никогда не оглядываться.

Но чем это обернётся для меня в школе?

В глазах всего класса мы были завидной парой. Если я порву с ним, если отвергну Бобби и всё, что его окружает, мои друзья буду избегать меня, я больше не буду частью компании и буду бродить, незащищённая, как дети, которым по собственным причинам не удалось приспособиться к назначенной роли.

Дверь позади меня закрылась с тихим щелчком. Когда я повернулась посмотреть в сторону двери, Бобби небрежно облокотился на неё с кривой улыбкой, украшающей его лицо. Выражение его лица смягчилось, прежде чем он наконец сказал:

― Ты знаешь, что делать. Почему ты смотришь на меня, ожидая распоряжений?

Я ненавидела это... ненавидела тенденцию, которая распространялась по школе благодаря подростковым гормонам и отсутствию самоконтроля. Каждый парень считал себя тем, кто каким-то образом превосходит девушек ― по крайней мере, сексуально. На детей повлияли истории о «собственности», видео и другие материалы, в которых обсуждался образ жизни Доминанта и сабмиссив, и это стало нормой. Единственная проблема в том, что большинство детей были слишком молоды, чтобы понять разницу между сексуальными забавами и полным издевательством, и в данный момент у Бобби и меня было именно это ― издевательство. Он не знал границ между взаимным согласием и насилием, и я не знала, когда смогу сказать ему «нет» или вовсе уйти.

― Я не хочу этого делать, Бобби. Не сейчас, ― шагнув вперёд, мне показалось, что я увидела огромную тень, быстро пересекающую одно из его больших панорамных окон снаружи. Я повернулась, чтобы посмотреть, проходил кто-то или что-то мимо, но там ничего не было. Отбросив эту мысль, подумав, что это ничего более, чем моё собственное отражение в стекле, я не повернулась к Бобби в тот момент, когда он приближался ко мне.

Его рука обернулась вокруг моей шеи, сжавшись, когда его большой палец поднял мой подбородок, заставив смотреть ему лицо.

― Сделай это, иначе... ― он высунул свой розовый язык, чтобы облизнуть нижнюю губу, и ухмыльнулся так, что на одной щеке появилась ямочка. Его глаза блестели ложным чувством власти, которую он приобрёл, обращаясь со мной таким образом, и, как обычно, я подчинилась ему в попытке угодить. Я не могла отказаться от моей любви к Бобби, но я была слишком молода, чтобы понимать разницу между любовными и созависимыми отношениями.

― Хорошо. ― застенчиво улыбнувшись, я начала расстёгивать мою рубашку. Его лицо наклонилось, и он улыбнулся тому, что большая часть кожи обнажилась. Отпустив моё лицо, он отошёл назад, чтобы прислониться к двери.

Он сделал жест рукой, пока говорил,

― Ты знаешь, как мне нравится.

Установив между нами дистанцию, я осторожно шагнула назад, соблазнительно покачивая бёдрами, пока снимала рубашку. Моя серая плиссированная юбка была следующей, грубый материал соскользнул по моим ногам, образовав кучу на полу.

Периферийным зрением я увидела ещё одну тень, пересекающую окно. Солнце начало садиться, и его лучи резали глаз. Тень стала более примечательной, вызвав вспышку света и обратив внимание Бобби на ту сторону его комнаты.

― Что, чёрт возьми, это было? ― задал он вопрос, который был адресован больше ему, чем мне. Повернувшись, чтобы взглянуть на меня, он быстро сказал, ― Никуда не уходи. ― Бобби вышел из комнаты и пошел проверять дом прежде, чем у меня появилась возможность ответить.

― Вы можете продолжать? Вы перестали говорить.

Джереми сидел на краю кровати, его ручка лежала на блокноте, а очки надёжно обосновались на глазах. Он изучал моё лицо, ожидая ответа, и я попыталась скрыть от него свою наготу, прежде чем вздохнуть от понимая того, что он не мог видеть то же, что и я.

― Ничего не происходит. Он вышел из комнаты.

― В данный момент вы боитесь? Я пытаюсь понять изменения в ваших жизненных показателях. ― никаких эмоций в голосе. Это были просто слова, сказанные учёным, который изучал свой объект.

― Я не боюсь. Я злюсь. ― если не спрашивать напрямую, то я никогда не выходило определить разницу между эмоциями. Однако, теперь, когда я вынуждена обратить внимание на то, что я чувствую, я была ошеломлена ненавистью внутри меня по отношению к Бобби.

― Возможно любить кого-то и в то же время ненавидеть, Док?

Он на долгое мгновение затих. После того, как он рассмотрел вопрос, то, наконец, ответил,

― Это не в моей компетенции, Алекс. Я не могу ответить на этот вопрос.

Он тяжело выдохнул, прежде чем поднял бровь и потёр подбородок, задумавшись. Глядя на меня, он спросил,

― Были ли вы злы, когда в первый раз увидели тень?

― Да. А что?

Он улыбнулся.

― Да так, не важно. Пожалуйста, продолжайте.

Голос Джереми куда-то уплыл, когда исчез его образ, унеся его воздушным потоком, вызванным потолочным вентилятором над моей головой. Время снова возобновилось, и я услышала хор мужского смеха, разразившегося из коридора, ведущего в спальню.

У меня сразу начало покалывать кожу, особенно когда я услышала, как Бобби сказал кому-то заткнуться. Он был не один, и я молилась, чтобы тот, кто пришёл в дом, ушёл из него. Быстро схватив свою одежду с пола, я использовала её, чтобы прикрыть своё тело в тот же момент, когда в комнату открылась дверь.

― Эй, детка. У нас небольшая компания.

― Кто там? ― я начала надевать одежду, но Бобби пересёк пространство между нами в два больших шага и схватил её, чтобы я не смогла одеться.

― Эрик и Дэниел решили заскочить. Они ждут в гостиной, но я сказал им, что это займёт некоторое время. ― поиграв бровями, он выдернул у меня одежду. Попытавшись вернуть её обратно, я разозлилась, когда он вырвал её из моих рук. ― Почему сейчас ты стала такой? Ты возбудила меня и тебе нужно что-то с этим сделать.

Мои глаза уставились в дверной проём, и я задалась вопросом, были ли его друзья в гостиной, как сказал он, или подслушивали за дверью.

― Мы можем сделать это позже, Бобби.

― Нет... ― его голос стал суровым. ― ...Не можем.

― Бобби, я не хочу заниматься сексом, пока там твои друзья!

Он поместил свой палец на мои губы, когда прижал своё тело к моему. Я растаяла от тепла, несмотря на то, что кипела от гнева. Его тело было идеальным, мягким и твёрдым во всех нужных местах. Я не могла устоять от наслаждения, чувствуя его тело, прижатое к моему.

― Кто сказал, что у нас будет секс? ― подмигнув мне, он ухмыльнулся, ― Минет будет в самый раз.

Прежде, чем я смогла возразить, он надавил на мои плечи руками, пока у меня не осталось выбора, кроме как упасть на колени. Роскошный ковёр под ними оказался мягким, но материал всё равно царапал кожу.

Он медленно расстегнул штаны, выпуская свой твёрдый член наружу, и кончик упёрся в мои закрытые губы.

Мы смотрели друг на друга в течение нескольких секунд, прежде чем я сдалась и выполнила указание. Это было лучше, чем секс. Если отсасывать ему означало, что я могу одеться прежде, чем его тупые друзья придут в комнату, то это того стоило.

Высунув язык, чтобы подразнить головку его члена, я наблюдала, как его глаза закрылись и уголки его губ сморщились в предвкушении большего.

В конечном счёте я шире открыла рот и подразнила губами стороны головки, пока водила своим языком по всему члену, пробуя первую каплю густого солёного предэякулята. Он шумно выдохнул, запустив пальцы в мои волосы и толкаясь бёдрами вперёд, не в состоянии выдержать заданный мной медленный темп.

― Твою мать, Алекс, быстрее.

Не знаю, почему меня вдруг задели его слова. Я хотела поторопиться, чтобы успеть закончить до того, как его друзей охватит любопытство или нетерпение. Но его напоминание о том, что это не более, чем половой акт, что для него это не значит ничего больше, чем способ получить оргазм, резануло сильнее, чем должно было.