Супружеский долг или…

Глава 13. Возвращение

Бессмертные слонялись по берегу Нила и, от нечего делать (все дела давно были сделаны и переделаны, и не один раз), развлекались тем, что бросались в мутные воды, пытаясь утопиться.

Увы, бессмертные не тонут!

Тогда бессмертные садились в драконолёт и, развив гиперзвуковую скорость, мчались прямо на лампочку-солнце.

Вспыхивал и сгорал, как спичка, драконолёт.

Увы, бессмертные не горят!

Тогда бессмертные буравили шахту в мантии и ныряли в гелий с температурой абсолютного нуля по Кельвину[2].

Схватывалась льдом вокруг шахты атмосфера, в которой застревали бессмертные: их потом выжигали оттуда лазером.

Увы, бессмертные не замерзают!

Тогда бессмертные резали себя лазером! Но луч лазера гнулся, как медная проволока, не причиняя абсолютно никакого вреда.

Увы, лазер не брал бессмертных!

Пару раз пытался покончить с собой (от тоски по Тадухеле) и фараон, но… ну, я уже сказал, чем это заканчивалось.

Тэо вспомнил, как всё произошло тогда: отщепенец Яхве, посулив Авраму произвести от него народ избранный, использовал его, как лазутчика. Аврам обнаружил схрон с ядерными боеголовками и слил инфу Яхве. Яхве, тащившийся от запаха палёного мяса[3], спалил, нахрен, одним ядерным ударом Содом с Гоморрой.

Тэо пришлось в срочном порядке телепортироваться на Нибиру, ибо Яхве на этом не остановился бы, что и показали последующие события, описанные в книге Исход.

Мумифицированная Тадухела осталась в Долине Царей.

И вот, прошло долгих три тысячи триста пятьдесят лет, время правления Яхве подошло к концу и Тэо, с нетерпением ждал, того момента, когда он сможет заключить в свои объятия, восставшую к вечной жизни Тадухелу-Нефертити Митанийскую.

Понтифик, кончив с кармелиткой, развалившейся в блаженном послеоргазменном экстазе на кушетке в келье, неспешно одевался.

Кармелитка, забыв напрочь про доклад, пялилась на торчащий и раздутый, как мяч для регби, член папы.

Мария-Тереза прыснула, папа обернулся.

— Ещё хочешь, киска? — папа покачивал дряблыми бёдрами, выглядевшими ещё более дряблыми, на фоне неестественно раздутого члена.

Кармелитка плотоядно облизнулась, папа стал стягивать с себя мантию и, случайно, нажал кнопку помпы: зашипел выпускаемый воздух, член сдулся и повис, как гандон, как тряпочка.

Кармелитка ойкнула и зажала рот, чтобы не заржать.

Папа, вдруг, вспомнил, что идёт совещание Курии, игриво погрозил пальчиком кармелитке и снова натянул мантию.

— Подожди здесь! — бросил он кармелитке, вышел и запер дверь кельи.

— Не выпускай! — сказал он, отдавая ключ секретарю — Я с нею ещё не закончил.

Папа вернулся в зал совещаний, а секретарь, взглянув на часы — до конца совещания оставалось ещё минут сорок — подошёл к келье, открыл замок и вошёл, заперев за собой дверь.

Полуголая кармелитка, сидевшая на кушетке, увидев, раздевающегося на ходу секретаря, скинула с себя нижнюю рубаху, легла и раздвинула ноги.

Папа, ёрзая в кресле и не слушая доклады кардиналов, нетерпеливо посматривал на часы Patek Philippe Sky Moon Tourbillon, подарок от дома Рокфеллеров. Но время, будто застыло! Он даже встряхнул рукой и поднёс к уху: часики тикали!

И, едва лишь архиепископ Генуи закончил свой доклад, понтифик встал и направился к выходу.

Кардиналы-епископы следовали за папой.

Красный и какой-то взъерошенный секретарь, отдал ключ от кельи папе, не глядя на него.

Кармелитка, разгорячённая сексом с секретарём и ещё не остывшая, наяривала пальцем клитор, закрыв в блаженстве глаза.

Папа, увидев это, затрясся от вожделения и, забыв включить помпу, полез на кармелитку. Она забросила свои ноги ему на плечи, притянула голову папы к промежности и, обхватив руками, вдавила носом в манду!

Папа тёрся носом по возбуждённому клитору кармелитки, пуская слюну и соскальзывая во влагалище. Мария-Тереза ёрзала жопой по кушетке и, чувствуя приближение оргазма, перекатилась, оседлала папу и, накрыв его разгорячённой мандой, кончила, забрызгав лицо папы выделениями из влагалища!

Понтифик и кармелитка вышли из кельи и тут Мария-Тереза вспомнила, зачем пришла.

— Папа — она подобострастно склонила голову — у меня есть предложение по реорганизации ордена.

Секретарь, старательно отводя глаза, подал Марии-Терезе её записку с тезисами, но, Папа, перехватив записку, надписал сверху — Sit![4] и, не читая, расписался.

Мария-Тереза взяла записку и, осенив себя крестом, пошла в канцелярию.

— Держи меня в курсе по юной леди. Звони сразу, как только будет хоть что-то.

Понтифик вышел и направился в святая-святых резиденции Ватикана.

Святая-святых представляла из себя сверхсуперсекретную комнату, замаскированную под кладовку уборщицы.

О том, что находится внутри сверхсуперсекретной комнаты, знали двое: сам понтифик и Винс, епископ кентерберийский. Но, место на стене, где спрятана под покрытием потайная кнопка, знал только Папа!

Папа ткнул пальцем в стену и замер: перед глазами поплыли картинки оргии с босой кармелиткой. Прошло минут пять и до Папы дошло, что он опять промазал. Папа стал тыкать в стенку, всеми десятью пальцами растопыренных ладоней, но в кнопку так и не попал!

Уборщица, мывшая полы в коридоре и заметившая, как безуспешно Папа пытается нащупать потайную кнопку, подошла и ткнула рукояткой швабры в стенку — дверь, в сверхсуперсекретную комнату, бесшумно открылась.

— Да благословит тебя Отец наш небесный, дщерь! — понтифик осенил крестом уборщицу и шагнул в комнату. Сработал фоторезистор и дверь, также бесшумно, закрылась.

Лампы дневного света жужжали и подмигивали — 'Надо бы заменить' — подумал Папа.

Сврехсуперсекретная комната была отделана янтарём. Нет, не отделана — это была знаменитая Янтарная комната Екатерининского дворца из Царского Села, подарок от человека, пожелавшего остаться Инкогнито.

Папа подошёл к комоду, на котором стоял позолоченный ларец и открыл его. В ларце лежал древний свиток.

Понтифик отдавал на радиоуглеродный анализ кусочек свитка без текста. Радиоуглеродный анализ показал возраст свитка, датируемый 34–36 годом н. э.

Не вынимая свиток из ларца, Папа наклонился и прочёл ещё раз то, что он уже и так знал наизусть.

Здесь приводится перевод содержания записи в свитке, выполненный с древнегреческого:

'Я, Понтий Пилат, префект Иудеи, сим заверяю: казнённый мною в год 787 от основания Рима, в 19 год императора Тиберия Клавдия Нерона, преступник, Исус Варавва, незаконнорожденный сын Иосифа Плотника из Назареи, подстрекал народ иудейский на восстание против императора'.

Папа склонился ещё ниже и всмотрелся в оттиск под текстом, видимо, когда-то впечатанный в воск. Воск высох и осыпался, но оттиск на свитке просматривался вполне отчётливо — это была печать с изображением головы Августа.

Папа выпрямился, жуя губами, и задумался.

Из задумчивости его вывела уборщица, шваркнувшая шваброй по двери в сверхсуперсекретную комнату.

Папа закрыл ларец и сдвинул его в сторону. Полированная и лакированная столешница комода играла бликами от мигающих ламп. Папа осторожно повёл пятернёй правой руки по поверхности. Едва слышный щелчок и квадрат, размером восемь на восемь дюймов, повернувшись на 90º, открыл потайную полость в столешнице комода. Здесь лежал ещё один древний свиток. Края свитка были обуглены: кто-то, когда-то спас свиток из разрушенного и сожжённого Храма Соломона в Иерусалиме. Маленький кусочек свитка Папа отдавал на радиоуглеродный анализ, который показал возраст, датируемый в диапазоне между 4-м годом до н. э. и 3-м годом н. э. Свиток на арамейском языке содержал родословную Исуса Вараввы ведомую от Нефертити Митанийской, умершей в 1338 г. до н. э.

Посылка (с Тадухелой) нужна была для повторного проведения анализа ДНК и сравнения с анализом ДНК крови Папы Римского. При подтверждении результата в 91,59 % Папа получал право телепортации на Нибиру, с последующим бессмертием!

Винс был кузеном Папы и, по роду своей деятельности в католической церкви, приравнивался к древнеегипетскому жрецу, а значит тоже подлежал телепортации на Нибиру с обретением бессмертия!

Известие о том, что мумия ожила, было, конечно, ошеломляющим, но факт этот имел научное объяснение: ядерный взрыв, уничтоживший Содом и Гоморру, не причинил вреда пирамидам, но радиация запустила процесс восстановления тканей и органов в мумифицированной царице египетской и, когда закончился период полураспада радиоактивного элемента (какой именно изотоп, чётный или нечётный, использовался, установить не удалось), мумия восстала, как выразился Тэо.

Но, гораздо более потрясающей, была информация от агента из России, сопровождавшего мумию: известие о том, что рядом с Тадухелой, случайно или нет, оказался этот человек, Георгий… Георгий… Папа пожевал губами, вспоминая фамилию, но не вспомнил.

Папа собирал в базу данные на всех людей, кто сдавал кровь более одного раза и однажды наткнулся на этого русского: совпадение с ДНК мумии у него было более 93%!

До телепортации оставалось семь дней!

Проблемой было не доехать до Хабаровска: Тадухела, погрузившись в транс, увидела и показала Георгию троих, без крепыша, и они возвращались на базу.

Проблема была в другом: каким образом посадить на самолёт Тадухелу? Ведь документов на неё не было.

— Жора, зачем ты её тащишь с собой? Ребёнку понятно, что улететь она с нами не сможет? У неё же паспорта нет!

— Слышь, ты, мумия — Серёга с издевательской улыбкой смотрел на Тадухелу — покажи паспорт?

— Тадухела паспорт? — вторила Тадухела и всматривалась в Георгия.

— Во! Она даже не знает, что это такое! Она можа и самолёт-то ни разу не видала.

— Слышь, ты! — Серёга толкал Тадухелу — Са-мо-лёт — разводил руки и гудел — Ууууууууууууууу!

Тадухела взглядывала на Георгия, разводила руки и гудела, в точности повторяя звук, издаваемый Сергеем.

Сергей заводился ещё сильнее, обзывая женщину обезьяной, а Георгий давился от смеха, понимая, что Тадухела просто разыгрывает его.

И тем не менее они улетели!

Паспорт был!

В кармане халата!

Как они его не обнаружили сразу и, как не потеряли?

Паспорт на имя Оксаны Ивановны Суховой — молодой, лет тридцати, женщины: блондинки с короткой стрижкой.

Конечно, Тадухела была совсем не похожа на фото женщины в паспорте, но оператор на стойке регистрации сделал отметку в её билете без заминки.

Когда они, выйдя из автобуса на своей остановке, жали друг-другу руки, Сергей спросил, улыбаясь — И что, Жора, ты приведёшь её домой? А Фрюша то ждёт вас?

— Ладно, давай, пока! — ответил Георгий.

— Идём! — он взял Тадухелу за руку и потянул за собой.

— Ну-ну! — не удержался и съехидничал вслед Серёга.

Когда хлопнула дверь в подъезде и через несколько секунд зашуршал лифт, у Фрюши сладко-сладко заныло сердце, но, боясь спугнуть счастливый миг встречи, она села на диван и ждала, затаив дыхание.

Лифт остановился на площадке, с шумом и лязгом открылись створки, отчётливые шаги к двери, секундная заминка и… два коротких звонка…

Фрюша, с бьющимся, как на первом свидании, сердцем, подошла на ватных ногах к двери и, не заглядывая в глазок, повернула защёлку замка и открыла дверь.