Свадьба во спасение

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Что-то случилось.

Даже великолепный морковный пирог Эвелин не мог унять тянущего ощущения в желудке Джонни. То, что Меган была напряжена, его не удивляло — она всегда была напряжена, когда он приезжал, но Эвелин? Обе женщины старались не встречаться с ним взглядом, так же как и между собой, демонстрируя при этом пылкую радость по поводу его приезда и немедленно заполняя любую паузу вопросами о съемках, полете, о том, не видел ли он в Сиднее Рика и Митча.

Случилось что-то очень плохое, и они пытаются скрыть это.

Проблемы на ферме?

Джонни едва заставил себя проглотить кусок пирога, запил его чаем, каждое мгновение ожидая, что сейчас топор опустится на его голову.

А ведь его сердце пело от радости, когда он приземлился и увидел рядом с «лендровером»

Меган, встречавшую его. Хотя на ее голове была шляпа, ее роскошные волосы были распущены по плечам, и он решил, что это знак, что она хотела доставить ему удовольствие… как женщина.

Стоило ему выйти из самолета, как ноги сами понесли его к Меган, все ускоряя и ускоряя ход.

Но она сухо и официально поприветствовала его, протянув руку, и он был вынужден опустить руки, уже готовые схватить ее в объятия и крепко прижать к себе.

Улыбка Меган тоже была натянутой и официальной.

Она просто должна привыкнуть, что я снова здесь, сказал себе Джонни. Дай ей время расслабиться.

Теперь же она без умолку болтала неестественно звонким и восторженным голосом, а Эвелин угрюмо и молча наливала ему чай. В ее темных глазах не было ни привычного блеска, ни радости от встречи. Беспокойство и тревога витали в воздухе. Как будто невидимое чудовище, каждую минуту увеличивающееся в размерах, было готово в любую минуту запустить в него когти, как те чудовища, которые подстерегали его в детстве в чулане, в который его запирали приемные родители за малейшую провинность. Чтобы отогнать их, он мысленно сочинял музыку, но это чудовище, похоже, музыкой не проймешь.

В конце концов Джонни не выдержал.

— Скажите мне, черт возьми, что случилось?! сорвался он.

Обе женщины испуганно замолчали, но ни одна не стала отрицать, что что-то действительно произошло. Чудовище приобрело просто невероятные размеры.

Эвелин посмотрела на Меган.

Меган походила на соляной столп. Даже ее роскошные волосы повисли безжизненными прядями, серые глаза утратили прозрачность и стали как будто матовыми.

— Эвелин… — обратился Джонни к экономке.

Эвелин, относившаяся к нему всегда с материнской любовью и стремящаяся выполнить любое его желание, отрицательно покачала головой.

— Это не я должна вам рассказать, мистер Джонни. — Еще один выразительный взгляд на Меган.

В кухне Эвелин всегда царила легкая и дружеская атмосфера. Это было сердце дома, так всегда считал Джонни.

Что сделала Меган, чтобы все так изменилось?

Патрик не одобрил бы таких перемен.

Не такая атмосфера должна царить в Гундамурре.

Джонни поклялся, что сделает все, чтобы восстановить ее. Что бы ни происходило здесь, он должен положить этому конец и все исправить.

Меган вышла из своего заторможенного состояния, и Джонни перевел на нее взгляд, требуя ответа. Он не позволит ей увильнуть. Пусть ей принадлежит пятьдесят один процент, но он тоже имеет права.

— Пойдем… — Щеки Меган стали пунцовыми. Пойдем в офис, Джонни.

Значит, офис.

Значит, бизнес.

— Хорошо. Пойдем.

Он поднялся первым. Эвелин, не поднимая головы, мыла посуду.

Меган первой вышла из кухни, предоставив Джонни следовать за ней. Даже когда они вышли на веранду, она не замедлила свой шаг, чтобы позволить ему поравняться с ней и идти рядом.

Она шла с прямой напряженной спиной, высоко поднятой головой и даже не посмотрела на него, когда он все-таки догнал ее и подстроился под ее шаг. Джонни обратил внимание, что ее щеки продолжали гореть, руки были сжаты в кулаки. Похоже, Меган очень волнует предстоящий разговор, в чем бы ни заключалась проблема.

Ранена ее гордость, решил Джонни. Она совершила какую-то большую ошибку в управлении Гундамуррой, и ей мучительно признаться ему в этом. Меган ненавидит быть в чем-то несостоятельной. Глупая, что бы ни случилось, он все решит. Ну что такого непоправимого могло произойти?

Меган открыла дверь кабинета Патрика и вошла первой. Затем дождалась, пока он тоже войдет и закроет дверь. Джонни удивился тому, что она не села в отцовское кресло, а остановилась у шахматного столика, опустила глаза и стала разглядывать черные и белые фигуры на доске.

И эта ее поза стала для Джонни последней каплей. Он приблизился к столику, не зная, как сказать ей, что он не собирается ругать или критиковать ее, в чем бы ни состояла ее ошибка.

Больше всего он хотел ее доверия.

— Меган, я не собираюсь кусаться, — осторожно пошутил он. — Скажи, в чем проблема?

Она резко вскинула голову и повернулась, чтобы посмотреть ему прямо в лицо.

— Я солгала тебе, Джонни.

В этом коротком признании слышались и вина, и вызов.

Он быстро прокрутил в памяти все отчеты, которые получал от нее, о том, как идут дела в Гундамурре. Неужели она не стала использовать его деньги. Он не проверял счета, полностью доверяя ее словам. Нет, Меган не могла пойти на такой обман.

— В чем ты солгала? — спросил он, стараясь сохранять спокойствие.

Ресницы опустились, губы искривились в печальной усмешке. Меган сделала глубокий вдох и посмотрела ему прямо в глаза.

— Я солгала тебе той ночью, что мы провели вместе. Я сказала, что тебе не надо беспокоиться о предохранении, но я тоже не предохранялась.

Ему потребовалось время, чтобы осознать случившееся, поскольку он не сомневался, что проблема заключается в Гундамурре. Затем еще несколько мгновений, чтобы понять, что она имела в виду. То, о чем он подумал, лишило его дара речи.

— Я беременна, — на всякий случай помогла ему Меган.

Прекрасно! — подумал он, все еще не в силах озвучить свою реакцию вслух. Он просто смотрел на Меган и складывал в уме два и два. Эвелин знала — от нее не скрыть трехмесячную беременность. Она первая догадалась о беременности Лары. Должно быть, это она настояла на том, чтобы Меган призналась Джонни. Но чего Меган ждет от него?

Этого он пока не знал, зато прекрасно знал, чего хочет сам.

Меган носит его ребенка, и решение этой проблемы только одно.

— Мы поженимся, — коротко сказал он, готовый отмести все ее возражения, если таковые начнутся.

— Поженимся… — эхом повторила Меган, как будто не понимая значения этого слова.

— Митч говорил, что на оформление требуется не менее месяца. Мы завтра же полетим в город, заполним все бумаги, какие требуется…

— Джонни, люди уже давно не женятся по причине беременности, — воскликнула Меган, всплескивая руками, которые до этого были сложены на груди. — Особенно когда…

— Это была всего лишь случайная ночь секса? закончил он за нее. И снова все сомнения по поводу причин, приведших той ночью Меган в его объятия, всколыхнулись в его мозгу.

Он видел, как сменяются эмоции на лице Меган, но не мог их расшифровать. Но что бы она ни думала, конец у этого разговора может быть один он даст своему ребенку все, что ему положено иметь.

— Послушай! — взмолилась Меган. — Я совершила глупость, преднамеренную глупость…

— Мы все совершаем опрометчивые поступки время от времени, — сочувственно заметил Джонни.

— За последствия отвечаю только я, Джонни, не ты.

— Это к делу не относится. Хочешь ты этого или нет, но отец этого ребенка я, — констатировал он.

— Это не значит, что ты должен жениться на мне. — В глазах Меган полыхала бешеная гордость.

— У тебя какие-то проблемы с тем, чтобы стать моей женой?

Ответа не последовало.

В глазах Меган появилось страдальческое выражение.

Секс между ними был просто отличный, успокаивал себя Джонни. Она не может отрицать этого. Он — совладелец Гундамурры. Ей будет сложно выйти за кого-то другого, если отец ее ребенка будет постоянно присутствовать в ее жизни.

— Меган, я уже здесь, и тебе не удастся от меня избавиться. Я не уеду. Так почему бы…

— Но когда-нибудь ты уедешь, — яростно возразила она. — Ты всегда уезжаешь. Получишь новое заманчивое предложение…

— Я могу не принять его. Я хоть сейчас могу уйти из шоу-бизнеса.

— Но ты этого не хочешь. И никогда не захочешь.

— Не надо говорить за меня, Меган. Больше всего на свете я хочу стать хорошим отцом.

— Чтобы быть им, не обязательно на мне жениться, — Ты хочешь, чтобы каждый из нас стал родителем-одиночкой. — Джонни лихорадочно пытался понять, какую выгоду Меган видит для себя в том, чтобы оставаться свободной. Видимо, это связано с ее уверенностью, что рано или поздно он все равно уедет. — Если мне предстоит бороться с тобой за опекунство, я буду бороться. Если ты мать, это еще не значит, что ты вправе единолично решать, что лучше для ребенка.

Меган выглядела потрясенной.

— Ты не можешь отобрать его у меня, чтобы таскать за собой по миру.

— А почему нет? Если Гундамурра и является центром твоей вселенной, это не значит, что ребенок не должен видеть ничего больше. Если ты не хочешь быть моей женой, постараться создать нормальную семью…

— Хороший отец хотел бы для своего ребенка стабильности, — не сдавалась Меган.

— Согласен. И еще он хотел бы, чтобы ребенок чувствовал себя любимым обоими родителями.

Чтобы его не рвали на части. Не отлучали ни от одного из них. Ведь именно это ты намерена сделать — отлучить меня от него, да?

— Нет! — Меган нервно заходила по кабинету, слишком взволнованная, чтобы устоять на месте.

Джонни молча наблюдал, как она пытается справиться с давлением, которое он намеренно оказывал на нее. Он все еще злился — если она думает, что он устранится и оставит ее одну растить их ребенка так, как ей вздумается, пусть откажется от этой идеи сразу.

Меган внезапно остановилась и бросила на Джонни оценивающий взгляд.

— Ты сам говорил, что Гундамурра стала твоим домом. Я хочу, чтобы и для нашего ребенка она им стала тоже.

— Тогда почему нам не стать семьей, Меган?

Какие у тебя против этого возражения?

— Если я выйду за тебя… ты будешь оставлять ребенка здесь, со мной, уезжая в свои заграничные вояжи?

Джонни знал, что отцовство будет для него на первом месте. Но Меган, судя по всему, зациклилась на его карьере — уже давно и глубоко, хотя он и надеялся, что в прошлый приезд смог перебороть ее предубеждение.

— Если я продолжу свою карьеру, я хочу, чтобы моя семья путешествовала со мной.

— Нет! — Нежные щеки Меган покрылись румянцем. — Я не смогу конкурировать с… — Она быстро закрыла рот, но буря чувств в ее глазах досказала за нее.

— С кем конкурировать?

— С женщинами из твоего мира. — Ей было неприятно признаваться ему в этом, но и не сказать она уже не могла.

Джонни покачал головой. Абсурдность ситуации заключалась в том, что она была единственной женщиной, которую он хотел. Тем не менее он был рад, что наконец-то выяснилось, что так беспокоит Меган, почему она хочет оставаться вместе с ребенком там, где чувствует себя в безопасности, хозяйкой положения.

— Не будет никакой конкуренции, — мягко сказал Джонни, стараясь избавить ее от страхов.

Ответом ему стал полный недоверия взгляд.

Это заставило его сделать шаг по направлению к Меган, разводя руки в стороны.

— Можешь поверить мне, Меган. Как моей жене, я гарантирую тебе свою абсолютную верность.

Меган оставалась напряженной, со скрещенными на груди руками, но в ее глазах он заметил какое-то колебание, может быть, робкое желание поверить ему.

Джонни положил руки на ее одеревеневшие от напряжения плечи.

— Обещаю, что Гундамурра всегда будет нашим домом, важной частью нашей жизни. Но если иногда я буду просить тебя поехать со мной, разве ты не достаточно храбра, чтобы хотя бы попробовать?

— Это моя жизнь, Джонни. И ты не можешь ожидать, что я ее оставлю. Я не хочу чувствовать себя рыбой, выброшенной на берег. Я это ненавижу.

Он взял ее лицо в ладони, приподнял его, чтобы она смотрела ему в глаза и не могла отвести взгляд.

— Все эти разговоры — по существу, ерунда.

Главное заключается в том, что у нас будет ребенок. И мы должны жить вместе как семья. Брак предназначен для того, чтобы давать друг другу, а не ограничивать в чем-то. Я прошу тебя дать нам шанс.

Он опустил руки и отступил.

— Подумай о том, что я сказал. Мое мнение не изменится. Или мы поженимся и постараемся создать нормальную семью ., или я буду бороться за свои отцовские права. У тебя есть время до завтрашнего утра, чтобы принять решение.

Высказав этот ультиматум, Джонни развернулся и направился к двери. С его точки зрения, обсуждать было больше нечего. Какое бы решение ни приняла Меган, свои намерения он четко обозначил. У его ребенка будет отец, которого он всегда мечтал иметь сам, — такой, как Патрик. Он всегда будет рядом с ним. Или с ней. И даже если Меган не любит его, ребенок будет его любить. И он не позволит лишить себя этого!

— Постой!

Его рука уже легла на ручку, когда крик Меган разорвал тишину. Джонни стиснул зубы и полуобернулся, уступая, но не собираясь продолжать спор.

Меган стояла очень прямо, нервно стискивая руки. В ее глазах были испуг и неуверенность.

Джонни больно задело это выражение, ведь он никогда не обижал ее. И никогда не обидит, не причинит боли. Ее горло конвульсивно дернулось, как будто она пыталась протолкнуть в него комок.

— Черт побери, Меган! — яростно пробормотал Джонни. — Разве ты не понимаешь…

— Я дам нам шанс.

— Какой?

— Я выйду за тебя замуж.