Свет первой любви

Глава 7

После отъезда сэра Эдвина Майра почти по-настоящему веселилась на балу. Она чувствовала себя виноватой из-за того, что ей лучше с друзьями и соседями, чем с будущим мужем, но тем не менее это было так. И теперь после вальса с графом Хэверфордом, Майра уже не волновалась по поводу предстоящего. Она танцевала с джентльменами, которых знала много лет, болтала с их женами и дочерьми. Майре с легкостью удавалось избегать и графиню, и виконтессу Энсли, поскольку те явно не спешили поговорить с ней.

Впрочем, кое-что все же смущало ее – смущала мысль о том, что в конце вечера ей предстоит выразить благодарность графу Хэверфорду; беспокоило и то, что он намеревался вызвать свою карету и отвезти ее домой. Сначала Майра пыталась найти кого-нибудь из соседей, кто предложил бы ей место в своем экипаже, – но кто же станет делать крюк, чтобы везти ее в Пенвит через всю долину? Все, кроме нее, ехали в Тамаут либо куда-то еще по эту сторону долины, так что, очевидно, оставалось одно – положиться на человека, которому ей вовсе не хотелось быть обязанной.

Но все оказалось даже хуже, чем она ожидала, гораздо хуже! Упиваясь всевозможными удовольствиями, связанными с восстановлением старых традиций Данбертона, гости не заметили, что началась настоящая пурга. После ужина, незадолго до полуночи, когда мисс Питт высказалась по поводу позднего часа в присутствии тех, кто вовсе не желал этого слышать, было замечено: граф Хэверфорд о чем-то совещается с мистером Мизоном и мистером Пеналленом; затем эти джентльмены начали совещаться с другими джентльменами, и вскоре среди леди распространился слух о том, что будет лучше, если все гости тотчас же, не откладывая, отправятся в путь.

Мисс Питт, еще раз заметив, что час действительно очень поздний, сказала, что не намерена злоупотреблять гостеприимством хозяина, иначе его сиятельство, возможно, не пожелает устраивать такой же бал через год. Все гости охотно с ней согласились, поскольку теперь у них просто не было выбора.

Майра с нарастающей тревогой смотрела, как ее соседи и друзья покидают бальный зал, в котором оставались только те, кто гостил в Данбертоне. Большинство же этих гостей, хотя Майру и представили им начале вечера, держались с ней как с незнакомой. Впрочем, две пожилые леди проявили любезность и вовлекли в беседу. Майра не знала, следует ли ей покинуть залу отправиться на поиски графа, который, вероятнее все: находился внизу и провожал гостей. Может быть, он забыл о ней? Может, ей следует уехать с Хэрриет? Она могла б переночевать у подруги, а утром вернулась бы домой пешком. Жаль, что это сразу не пришло ей в голову, а теперь уже, наверное, слишком поздно. На мгновение Майра встретилась взглядом с графиней и прочла в ее глазах удивление и нечто вроде презрения. Майра поспешно отвела глаз; встала и извинилась перед собеседницами.

Графа она встретила на лестничной площадке пере бальным залом. Он поднимался снизу. Значит, все уехали. И действительно, слишком поздно спрашивать у Хэрриет разрешения переночевать у нее. Майре сделалось очень не по себе.

– Прошу прощения, что доставляю вам столько хлопот, милорд, – сказала она. – Готова ли карета? Посылать же со мной горничную вовсе нет нужды. Если я и буду одна в карете, со мной ничего не случится.

– Мне следовало проявить решительность, – проговорил граф, – но я терпеть не могу портить людям настроение. А сидя в доме, трудно оценить погоду. – Майра знала что лощина, в которой находился Данбертон, и окружающие его парк и лес хорошо защищали поместье от морских ветров. – Я прошел немного вверх по дороге. Боюсь, состояние ее не очень-то хорошее. Дорога на Тамаут будет совершенно безопасна еще около часа, но крутой спуск к Пенвиту все же весьма опасен. Я не поручусь за вашу безопасность. Вы проведете ночь здесь как моя гостья. Завтра решим, как лучше доставить вас домой.

– Это совершенно исключено, милорд! – сказала Майра, широко раскрыв глаза. – Если дорога чересчур опасна для лошадей и кареты, я пойду пешком. Я привыкла ходить пешком. Три миди для меня не расстояние…..

– Но сегодня ночью вы останетесь здесь! – заявил граф. – Я должен настоять на этом. И я не стану слушать больше никаких возражений.

Когда граф заговорил таким тоном и бросил, на нее ледяной взгляд, Майра подумала о том, что этот человек, вероятно, не привык выслушивать какие-либо возражения. Когда он был кавалерийским офицером, подчиненные, конечно же, выполняли его распоряжения беспрекословно. Но она-то ему не подчиняется…

– У меня нет никакого желания оставаться здесь, – заявила она. – Я хочу домой! Кроме того, моя матушка будет беспокоиться, если я не вернусь.

– Я послал конюха предупредить леди Хейз, что вы заночуете здесь.

– Вот как? – Она вскинула брови. – Значит, конюх может спокойно добраться до Пенвита, а я нет?

– Вы задаете слишком много вопросов, Майра!

Ноздри ее затрепетали.

– Что-то не припомню, милорд, когда позволила вам называть меня по имени – проговорила она таким же ледяным голосом, как и граф.

– Вы задаете слишком много вопросов, мисс Хейз, – повторил он. Потом предложил ей руку и поклонился:

– Разрешите проводить вас в бальную залу? Наши ряды поредели, но думаю, что празднество продлится еще около часа. Потом я провожу, вас в вашу комнату и проверю, есть ли у вас все необходимое.

Майра почувствовала, что угодила в ловушку. Она лихорадочно размышляла. Если ей действительно придется заночевать в Данбертоне, значит, нужно немедленно отправляться в отведенную ей. комнату, а не возвращаться в залу, полную людей, с которыми она, в сущности, незнакома и которые так или иначе состоят в родстве с графом. Но заявить об этом – значит показать ему, что ей не по себе. Она не сделает это ни за что в жизни. И Майра приняла предложение Кеннета.

Он снова танцевал с ней. Только, к счастью, не вальс, а бодрый контрданс. Но Майра все равно беспокоилась: ведь родственники графа непременно отметят, что именно ей он оказал столь незаслуженную честь. Ни с одной лед граф не танцевал дважды – даже с мисс Уишерт, хотя он в перерывах между танцами то и дело оказывалась в ее обществе. Он кружил Майру в танце, и она чувствовал силу его рук и жалела, что он так высок и так силен. Танцу с ним, Майра чувствовала себя совершенно беспомощно и беззащитной. Да она и есть беспомощная и беззащитна женщина. Ее вынуждают выйти замуж за того, кто ей даже не симпатичен, потому что она совершенно не в состоянии содержать себя и свою мать. Но именно от графа Хэверфорда ей не хотелось слушать очередные напоминании об этом. В том, что она оказалась в таком затруднительном положении, виноваты он и сэр Эдвин – мужчины!

Когда танец окончился, граф хотел было проводить ее к группе гостей помоложе, но она резким движением высвободила свою руку.

– Я посижу с вашими тетушками, – сказала она, кивая на двух леди, которые уже выказали к ней доброе отношение. Тетушки о чем-то увлеченно беседовали.

– Прекрасно, – сказал граф с поклоном, не делая ни малейшей попытки проводить ее.

Поведение графа было Майре только на руку. Она чувствовала, что привлекает всеобщее внимание, и это очень стесняло ее. Провалился бы он куда-нибудь, этот сэр Эдвин Бейли с его дурацкой заботой о мамашином здоровье, подумала она. Он не имел никакого права бросать ее здесь одну! Но тут Майра поняла: даже если бы он остался, они все равно не смогли бы уехать в Пенвит этой ночью, и мысль о том, что его рядом нет, необыкновенно воодушевила ее. Майру охватил ужас, когда она представила, какие речи счел бы он себя обязанным произнести перед графом Хэверфордом за то, что тот предложил бы им на ночь кров.

Ей не хотелось прерывать беседу двух пожилых леди. Возможно, тетки Кеннета даже обрадовались ее уходу, поскольку обсуждали, судя по всему, что-то очень для себя важное. Майра резко повернулась и направилась в буфетную. Теперь, когда гости уже отужинали, эта комната была пуста, хотя там все еще находились двое слуг, а на столе по-прежнему стояла чаша с пуншем. Один из слуг взял бокал и разливательную ложку, но Майра покачала головой и остановилась у самой двери. Она посмотрела в окно. Снег, устилавший землю, был виден даже в темноте. Что, если он будет идти всю ночь? Что, если она не сможет и завтра добраться до дома? При этой мысли Майра поежилась.

И тут в общем гуле голосов отчетливо зазвучали два голоса, – очевидно, беседовали, стоя рядом с дверью в буфетную.

– Я велел приготовить для нее комнату, – говорил граф Хэверфорд. – Вам не нужно ничем утруждать себя, матушка.

– Ее следовало отослать в Тамаут в чьей-нибудь карете, – раздался голос графини. – У нее там достаточно знакомых. Я не желаю, чтобы она находилась под моей крышей, Кеннет.

– Прошу простить меня. – Голос графа внезапно стал ледяным. – Мисс Хейз проведет эту ночь под моей крышей, матушка. И с ней будут обращаться здесь со всем приличествующим почтением.

– Но, Кеннет… – раздался третий голос, принадлежавший виконтессе Энсли; она задыхалась, словно слишком быстро шла к дверям буфетной. – Кеннет, почему Майра Хейз все еще здесь? Должна ли я понимать это так…

В этот момент створка двери с шумом захлопнулась. Один из слуг, приставленных к чашам с пуншем, с виноватым видом улыбнулся Майре, когда та повернула голову.

– Прошу прошения, леди, ужасный сквозняк, – сказал он. – Я с удовольствием открою вам дверь, когда вы пожелаете удалиться.

– Спасибо, – кивнула Майра, глядя в сторону. «Когда вы пожелаете удалиться…» Она желает удалиться немедленно. Невыносимо оставаться там, где тебя ненавидят! А они ненавидят ее – и леди Хэверфорд, и Xелен. Потому что она из семьи, с которой они привыкли враждовать. Более того: она сестра Шона Хейза. Интерн но, знают ли они об их с Кеннетом отношениях, рассказывал ли он им что-нибудь о ней? Однажды Кеннет сказа, что любит ее, но никогда больше не говорил ничего подобного. Конечно, все это было безнадежно, даже до того, как Шон…

Сейчас это не имеет значения, одернула себя Майра, чуть наклонившись, она прижалась лбом к оконному стеклу. Сейчас прошлое не имеет значения – только настоящее. Шон умер, а Хелен замужем за тем, кого одобрили ее родители. Сама она вскоре должна выйти за сэра Эдвина Бейли, а Кеннет… Да какое ей дело, что станется с графом. Хэверфордом? Хорошо бы он не обосновался навсегда Данбертоне, хотя, судя по всему, граф женится на это хорошенькой мисс Уишерт.

Майра вздохнула. Как могла она оказаться в столь затруднительном положении? Хотя, напомнила она себе, е вины в том нет. Ей даже не хотелось ехать на бал. И не он решила остаться здесь, в то время как ее нареченный пытался обогнать буран. И разумеется, она не по своей воле осталась в Данбертоне.

Дорога на Пенвит, наверное, опасна для экипажа, сказал граф. И он не позволит ей отправиться домой пешком. Граф послал конюха, скорее всего пешком, сообщить ее матери, что она заночует в Данбертоне. Майра резко вскинула голову. Он не позволит ей отправиться домой пешком? Но ведь от этого ее удерживает всего лишь приказание его сиятельства. Никаких других причин в целом свете не существует. Так почему бы ей это не сделать? В конце концов, ему не придется отправлять в Пенвит свою карету… И она не боится ни снега, ни мороза, ни трехмильной прогулки в темноте…

Слуга открыл перед ней дверь, и Майра улыбнулась ему. Бальную залу она обошла с предосторожностями, стараясь не попадаться на глаза хозяину дома. Если граф узнает о ее намерениях, он удержит ее силой. Она тихонько вышла из залы. Все, кто ее видел, подумала Майра, решат, что она направляется в дамскую комнату. И Майра действительно прошла туда, чтобы взять свой плащ и перчатки. Хорошо, что она надела свое самое теплое верхнее платье, хотя сэр Эдвин и нагрузил их экипаж пледами и горячими кирпичами. И очень хорошо, что он настоял, чтобы она надела полусапожки, тогда как ей самой хотелось ехать прямо в бальных туфельках.

Майра спустилась вниз, радуясь, что никого не встретила по дороге. В холле она неторопливо и тщательно оделась. Потом повернулась к дежурившему там лакею и щедро дала ему на чай, когда он открыл перед ней дверь. При этом физиономия слуги выражала сильнейшее сомнение. Майра пожелала ему доброй ночи и вышла.

Поначалу ей показалось, что погода не такая уж скверная. Снегопад продолжался, но ночь была не очень холодная и не очень темная. Она пересекла укрытый от ветров двор и вышла на более открытое место – на подъездную аллею, – но и здесь оказалось довольно тихо. Майра зашагала по аллее, поднимавшейся в гору, и вскоре вышла на дорогу, протянувшуюся над долиной.

Едва она поднялась наверх и оказалась на открытом месте, не защищенном ни парком, ни лесом, как ветер и снег ударили ей в лицо. На мгновение ее охватил страх – она поняла, что разыгралась настоящая буря. Не повернуть ли обратно? Хотя Майра была довольно тепло одета, она уже озябла. Но вернуться, выставить напоказ свою глупость – это было бы невыносимо. И кроме того: если идти очень быстро, она доберется до дома через час с небольшим.

Майра шла очень быстро.

Сначала Кеннет решил, что Майра просто вышла на минутку в дамскую комнату или буфетную – утолить жажду. Потом подумал, что она прячется в одной из этих комнат. Но, осмотрев буфетную, он убедился, что там никого нет, кроме совсем юной пары, бродившей под веточкой омелы. А от своей двоюродной бабки граф узнал, что мисс Хейз нет и в дамской комнате. Тогда Кеннет решил, что она скорее всего сама нашла дорогу в отведенную ей спальню. Он мысленно отчитал себя за то, что не оставил ее в бальной зале, в каком-нибудь подходящем для нее обществе, ведь все ее знакомые соседи уже уехали. Но дворецкий заверил графа, что не объяснял мисс Хейз, как пройти в отведенную для нее комнату. Когда же дворецкий спустился вниз и расспросил домоправительницу, та ответила, что также ничего не говорил, молодой леди. После чего миссис Уайтмен сама поднялась: наверх и убедилась, что комната гостьи пустует.

Значит, Майра Хейз спряталась где-то в другом месте, не без раздражения подумал Кеннет. Некоторое время граф бродил по темным комнатам, держа над головой подсвечник с горящей свечой. Она же замерзнет, беспокоился он В этих комнатах не натоплено. Внезапно поиски были прерваны появлением дворецкого, который принес сообщение о том, что мисс Хейз полчаса назад покинула дом одна и ушла пешком. Дежурный лакей задрожал и побледнел, когда его сиятельство спросил, какого дьявола тот позволил ей уйти. Впрочем, граф напрасно отчитывал лакея – слугам не положено задавать вопросы господам, гостям его сиятельства,

– Принесите фонарь! – распорядился Кеннет, направляясь к лестнице. – И толстый плед;

Она, наверное, уже доберется до дома еще до того, как он пустится в путь, размышлял Кеннет, переодеваясь без помощи камердинера. Граф надел высокие сапоги, пальто, бобровую шапку, обмотал шею шерстяным шарфом и натянул кожаные перчатки на меху. Надо заявиться в Пенвит-Мэнор следом за ней и вытрясти из нее всю душу, думал помрачневший граф, выходя из своей комнаты и направляясь к лестнице. Наверное она уже почти добралась до дома. Он перекинул плед через руку и взял у слуги фонарь, крышка которого должна была предохранить пламя от ветра. Граф очень хотелось застать Майру дома, чтобы хорошенько отчитать ее. При мысли о том, что он придет в Пенвит, а ее там не окажется, Кеннет содрогнулся. Что он тогда станет делать?

Граф свернул к конюшням и секунду спустя вышел оттуда в сопровождении Нельсона, который прыгал и кувыркался от восторга, предчувствуя неожиданное удовольствие – ночную прогулку с хозяином. Снег, судя по всему, пса совершенно не смущал.

Кеннет попытался убедить себя, что с тех пор, как последний раз выходил из дома, ветер немного поутих, а снег уже не такой густой. Но он понял, что обманывается, еще до того, как добрался до верхней дороги и вышел из низины, заросшей деревьями. Ветер налетел с такой силой, что у него перехватило дыхание. Кеннет одной рукой удерживал на голове шапку, другой же прижимал к себе фонарь, не давая пламени угаснуть. Снег был глубокий, и дорогу совершенно замело. А снежные вихри все кружились и кружились, так что впереди почти ничего не было видно.

И тут Кеннет по-настоящему испугался. Не за себя. Он давно уже относился равнодушно ко всякой опасности, грозившей лично ему; к тому же граф привык целыми днями находиться на открытом воздухе в любую погоду. Ведь Испания – страна крайностей. Кеннет боялся за Майру – женщину, оставшуюся в одиночестве среди снежной бури. Он так испугался, что даже забыл о своем гневе. Пробираясь по дороге, Кеннет то и дело смотрел под ноги, ища следы Майры. Наконец с ужасом понял: если она действительно пошла этим путем, ее следы уже замело. Нельсон с восторженным лаем бежал рядом, радуясь такой замечательной прогулке.

Кеннет зашагал быстрее, и вскоре дорога начала круто спускаться в долину. Но сколько он прошел и сколько ему еще предстоит пройти? На этот вопрос Кеннет затруднился бы ответить: Он даже не знал, сколько времени прошло с тех пор, как вышел из дома. Кеннет уже начал серьезно сомневаться в том, что Майре удалось добраться до Пенвита. Но ведь она вышла на полчаса раньше, чем он… Может, когда она проходила здесь, снег был еще не так глубок, а ветер – не так силен?

Может быть, она уже дома, в безопасности? Или, по крайней мере спустилась в долину, под защиту горных склонов? После спуска в долину ей оставалось пройти еще около мили. Но, скорее всего, решил Кеннет, в долине глубокие снежные заносы, а ветер продувает ее насквозь. Кроме того, еще нужно перейти через мост. Даже спустившись вниз по склону, Майра не окажется в безопасности. Если только она сумеет спуститься по склону…

Сам он нашел спуск в долину только по счастливой случайности: потому что остановился наверху перевести дыхание, а Нельсон, устремившийся вперед, умудрился не упасть с обрыва. Нашла ли она дорогу? Кеннет сильно замерз из-за холодного ветра, но все равно почувствовал, что по спине у него побежали струйки пота. Может быть, стоит отправить людей на поиски? Почему это раньше не пришло ему в голову? А может, она пошла другой дорогой? Может быть, она направилась в Тамаут? Но деревня находится почти так же далеко от Данбертона, как и Пенвит.

Нет, она определенно пошла этой дорогой, решил граф. Спустившись по склону, он заметил, что опередивший его Нельсон зарылся носом в сугроб. В следующее мгновение пес вытащил из-под снега какой-то предмет. То была черная перчатка – женская перчатка.

О Боже! Кеннет в ужасе озирался, оглядывая странные снежные холмики. Он высоко поднял фонарь, защищая его по возможности от ветра.

– Ищи, Нельсон, – сказал он, стряхнув снег с перчатки и поднося ее к самому носу собаки.

Как могла Майра потерять перчатку? И где она сейчас?

– Майра! – закричал Кеннет громовым голосом, неизменно вызывавшим насмешки Нэта Гасдокона. По мнению Нэта, граф изменил своему истинному призванию. Ему следовало бы стать сержантом. – Ищи, Нельсон! Майра!

С каждым шагом Кеннету становилось все яснее: дальше идти невозможно. Майра, конечно же, не смогла благополучно добраться до дома, даже учитывая то обстоятельство, что она опередила его на полчаса. Как далеко она ушла? Остановилась ли? Упала? Сбилась с дороги?

– Майра! – Он услышал страх в собственном голосе.

И тут вдруг Нельсон резко прыгнул в сторону и, проваливаясь в снег, бросился вниз по склону, взволнованно повизгивая.

Кеннет тут же понял, куда побежала собака, хотя и не знал, что хижина находится так близко от него. Он даже не вспомнил о ней! Не ошибся ли Вельсон? Но ведь пес ничего не знает о старой хижине отшельника, и у него нет никаких причин, чтобы так целенаправленно бежать именно в ту сторону, разве только он учуял человеческий запах. Кеннет пошел за Нельсоном, даже не смея надеяться…

Эта хижина, сложенная из гранитных глыб, была обитаема – сотни лет назад, когда в Корнуолле жило множество праведников; Иногда ее называли баптистерием – главным образом из-за островерхой крыши. Стояла же хижина над живописнейшим местом у реки – здесь речка протекала под каменным мостом, а потом низвергалась со склона, образуя водопад. Впрочем, этот баптистерий был построен не очень-то разумно – слишком высоко на холме. Скорее всего, как гласили местные легенды, то было убежище отшельника. Хижиной до сих пор пользовались время от времени охотники и путники. Кеннет когда-то играл здесь с Шоном Хейзом. Как-то раз он повстречал здесь и Майру.

Нельсон громко лаял у закрытой двери. Кеннет повернул не без труда ручку и толкнул дверь. Пес бросился вперед, не переставая лаять, – он еще не понял, послали его на поиски врага или друга.