Свидание вслепую

Пролог

– Но я тебе не жена, Доминик!

Доминик Чиккалини удивленно захлопал глазами.

– Я твоя подруга, – продолжала Мэгги О'Маллиган. – Твоя наперсница. Партнерша по теннису. Но вовсе не жена! – Она выразительно взмахнула руками.

– Минуточку! – Доминик строго посмотрел на нее. – А разве я назвал тебя своей женой?

– Нет. Но ты попросил меня забрать из химчистки твои вещи! – Мэгги возмущенно фыркнула.

Не сговариваясь, они сделали в очереди еще один шаг вперед. От киоска, торгующего мягкими вафлями, их теперь отделяло всего три человека. Один из них был, судя по его виду и атташе-кейсу, который он держал в правой руке, бизнесменом, торопящимся на вокзал или в аэропорт. Очевидно, этот господин сделает заказ, расплатится за покупку и спустя десять секунд помчится дальше, рассудила Мэгги. Но вот с двумя другими покупателями горячих вафель, свернутых в трубочку и сдобренных кленовым сиропом, наверняка выйдет заминка. Одетые в длинные теплые куртки, поверх которых у них на груди висели фотоаппараты, с картами метро в руках, они, несомненно, были туристами. А эта категория обитателей Нью-Йорка, как заметила Мэгги, отличалась особой архаичной неторопливостью и чудаковатостью.

Она покосилась на Доминика и вздохнула. В радиусе двух кварталов от рекламного агентства, в котором они работали, было не менее десятка продавцов хот-догов, так что можно было бы уже давным-давно заморить червячка. Но Доминику захотелось отведать в обеденный перерыв именно вафель, политых сладкой подливой. Он был неисправимым сластеной. Переубедить его было так же трудно, как и уговорить найти себе наконец добропорядочную девушку и остепениться.

Мэгги сердито сморщила носик.

Заметив это, Доминик улыбнулся:

– Перестань кукситься! Ну что тебе стоит выручить меня еще разок? Пожалуйста, Мэгги, забери мой костюм!

Выдыхаемый им теплый воздух образовывал на февральском морозце забавные белые клубы пара. Мэгги посмотрела на них и сказала:

– Послушай, Доминик! Мне предстоит уйма дел после работы. Я должна забрать из химчистки собственные шмотки. Купить домой продукты. А потом еще и доставить свой растолстевший зад в тренажерный зал.

– Это может и подождать, – невозмутимо возразил Доминик. – Зачем тебе каждый вечер истязать себя на тренажерах? Устрой себе отдых!

– Об этом не может быть и речи! Я целую неделю провалялась на пляже в шезлонге, с бокалом высококалорийного ромового коктейля в руке. К тому же дело здесь вовсе не во мне. Тебе нужно срочно жениться. А мне необходимо поесть, я страшно проголодалась.

Доминик хмыкнул и умолк. Стоявший в очереди первым бизнесмен забрал свои завернутые в бумагу вафли и ушел. Доминик и Мэгги продвинулись еще на шажок к киоску. В животе у Мэгги заурчало. Со вчерашнего вечера она не ела ничего, кроме жареного арахиса, пакетик которого склевала во время перелета с курорта в аэропорт Ла Гуардиа.

Но голодание должно было пойти ей только на пользу, потому что во время отпуска она определенно поправилась. После купания в бассейне, плавания с маской и трубкой в море и продолжительных прогулок у нее возникал зверский аппетит. А недостатка в изысканных блюдах для отдыхающих в ресторане отеля не было. Устоять перед соблазном Мэгги не могла.

Однако повторять ошибки, допущенные ею в бытность студенткой колледжа, Мэгги не собиралась. Тогда, располнев до неприличия и набрав более двадцати фунтов лишнего веса, она была вынуждена голодать и изнурять себя физическими упражнениями в течение нескольких месяцев. Теперь же она внимательно следила как за весом, так и за остальными сторонами своей жизни. Дисциплина и самоконтроль всегда и во всем – таков был ее главный принцип.

Недовольное бурчание у Мэгги в животе слилось с многоголосым хором автомобильных сигналов и грохотом отбойных молотков на строительной площадке с противоположной стороны улицы. Почти вся Сорок шестая улица была в строительных лесах, затянутых защитной сеткой.

Мэгги взглянула на свои наручные часики, прикидывая, останется ли у нее время для того, чтобы забрать из фотоателье на Лексингтон-авеню фотографии, отснятые на Ямайке. Утром, когда она сдавала пленку, приемщица уверяла ее, что к полудню все будет готово. Еще один парадокс Манхэттена! Здесь могут в рекордно короткие сроки воздвигнуть очередной небоскреб, а вот проявлять пленку будут три часа вместо положенного часа!

Краем глаза Мэгги заметила, что Доминик почесывает свой знаменитый фамильный подбородок с ямочкой, чудесно гармонирующий с безупречной формы губами, и насмешливо проговорила:

– Странно, что такой красавец до сих пор еще не нашел себе преданную женщину, готовую выполнять за него всю грязную домашнюю работу!

– Странно, по-моему, другое – ты никак не усвоишь, что я холост. Будь я женат, Мэгги, хозяйством занималась бы моя жена. Но я пока еще не женат!

Доминик продемонстрировал ей свои идеальные жемчужно-белые зубы.

– По-моему, ты только что обозначил основную причину своего затянувшегося одиночества, – серьезно сказала Мэгги. – Трудно найти молодую женщину, готовую взвалить на свои плечи всю грязную работу! Супруги должны помогать друг другу.

– Ты говоришь забавные вещи! Право же, Мэгги, кто сказал, будто близкие друзья не должны выручать друг друга в трудную минуту? Чтобы забрать из химчистки мои вещи, вовсе не обязательно быть моей женой. Уверяю тебя, что Вонг Ли Чан выдаст их любому, кто заплатит ему наличными. На прошлой неделе он едва не отдал мне вместе с моими спортивными пиджаками роскошное дамское платье, видимо, в качестве приза.

– Пора донести на него в полицию!

– Нет! Не надо! Наша семья пользуется услугами прачечной Вонга вот уже несколько лет. Меня – он обожает.

Доминик обезоруживающе улыбнулся. В его выразительном взгляде читался легкий укор: дескать, как ты посмела не поддаться моему обаянию и усомниться в моих способностях очаровывать всех без исключения?

Мэгги было прекрасно известно, что его обожали, прощая ему мелкие недостатки, все – смазливенькие продавщицы, почтенные пожилые соседи, домашние животные и даже надменные дорожные полицейские. Доминик умел обворожить их всех, включая некую Маргарет Мэри О'Маллиган. К счастью для них обоих, она не подпала под воздействие его животного магнетизма, от которого другие женщины мгновенно глупели и превращались в похотливых самок. Мало того, у нее был парень, который, правда, сейчас временно отсутствовал в городе.

«И где его 6 только черти носят?» – вздохнув, подумала Мэгги.

– Ну пожалуйста! – сказал Доминик. – Мне ведь больше не к кому обратиться с этой пустяковой просьбой.

Такое Мэгги слышала от него не впервые. Говоря по правде, он умолял ее выручить его ежедневно, пока она не улетела в отпуск на Ямайку с двумя своими подружками, Кэролин и Белиндой. Продолжать дружить с Домиником Мэгги была не прочь, но в определенных рамках: отдыхать в его компании, играть в теннис. Но только не делать за него физическую работу! Ну разве что за исключением каких-то домашних пустяков…

– Отстань, утомил! – без обиняков заявила она.

– Не будь врединой, Мэгс! – сверля ее своими антрацитовыми глазищами, продолжал уговаривать Доминик. – Ты ведь живешь в двух шагах от прачечной. А от нее до моего дома рукой подать. Так в чем же загвоздка? Пойми, мне действительно необходима твоя помощь!

– Тебе необходимо немедленно женится! – отводя взгляд, чтобы не поддаться его чарам, сказала Мэгги. Влюбиться в Доминика она не боялась, будучи совершенно уверена, что ей это не грозит. – В конце концов, найми домработницу!

Давно покинувший очередь коммивояжер отчаянно метался по тротуару вдоль шоссе, пытаясь остановить свободное такси. Злосчастные вафли в упаковке, которой он размахивал, давно остыли. Туристы неторопливо расспрашивали продавца о товаре, который он им предлагал. Их интересовало все, начиная с истории появления этого блюда в Америке и кончая его ингредиентами и питательными свойствами.

Мэгги потерла пальцами уставшие глаза и мысленно послала туристам приказ умолкнуть и совершить наконец покупку.

Щеки ее все еще болезненно зудели после солнечного ожога, полученного в первый же день пребывания на Ямайке. Принято считать, что у брюнеток кожа менее чувствительна, чем у блондинок. Однако Мэгги унаследовала от своей матери не только нежную кожу, но и веснушки на лице. А также знаменитые голубые глаза всех Харриганов. И, конечно же, их невероятно бурный темперамент.

Ее рыжеволосый папаша любил цитировать слова своего деда, пережившего чикагский пожар, случившийся в октябре 1871 года и унесший несколько сотен жизней: «Помните, дети мои, достаточно одной искры, чтобы вспыхнуло адское пламя!»

От себя отец с улыбкой добавлял, что также стремительно вспыхивает и страсть в сердце его любимой супруги.

– Достаточно мне только взглянуть в ее голубые глаза, как она превращается в вулкан! – частенько говаривал он.

Мэгги невольно улыбнулась, вспомнив об этом.

– Послушай, Мэгги! – бесцеремонно вторгся в ее воспоминания Доминик. – Мне нужно сразу же после работы быть в нашей пиццерии. Поэтому я никак не успею взять из химчистки свой деловой костюм, ведь когда я освобожусь, она уже закроется. А завтра утром у меня важная встреча с клиентом.

– Почему бы тебе не обратиться к Нине или Розалии? – с недовольной миной спросила Мэгги, хотя и знала, что его старшие сестры сполна выполнили свой родственный долг перед своим младшим братом, лишенным материнской заботы.

В Доминике обе девушки души не чаяли и никогда ни в чем ему не отказывали.

– У Нины медовый месяц, разве ты забыла? Потому-то я и подменяю ее в ресторане. – Доминик взглянул на Мэгги с укоризной. – Короткая же у тебя память!

– Ну забыла, извини!

Он действительно как-то вскользь упомянул о том, что его старшая сестра вскоре наконец-то отправится в «свадебное путешествие» с мужем и двумя карапузами, успевшими родиться у Нины и Джея Мэтери с тех пор, как они фактически вступили в брак.

– А Розалия… – начал было объяснять Доминик.

– Можешь не продолжать, – прервала его Мэгги. – Я знаю, что она в положении и не может таскать тяжести. Так и быть, я заберу у Вонга твои вещи, но только при одном условии…

– Каком условии? – спросил Доминик, с явным интересом разглядывая проходящую мимо них молодую даму с походкой и фигурой супермодели и в роскошной меховой шубе.

Поймав на себе его масленый взгляд, красотка призывно улыбнулась и еще энергичнее завиляла бедрами.

Выждав, пока она скроется в толпе прохожих, Мэгги закончила, четко выговаривая каждое слово:

– При условии, что ты не станешь возражать против того, чтобы я помогла тебе найти достойную жену. И не такую, как эта вертихвостка!

– А какую же? – с искренним удивлением спросил Доминик.

– Неужели не понятно? Порядочную! Тебе нужна надежная подруга жизни, Доминик. А вовсе не легкомысленная блондинка вроде тех, кого ты, как я знаю, предпочитаешь. В общем, тебе нужна такая женщина, как я!

– Как ты? – Доминик посмотрел на Мэгги так, словно увидел ее в первый раз. – К чему ты клонишь?

Щеки Мэгги стали пунцовыми; сообразив, что дала маху, она вскричала:

– Не прикидывайся полным идиотом, Доминик! Я имела в виду вовсе не то, о чем ты подумал. Я хотела сказать, что тебе нужно найти женщину, похожую на меня, но в отличие от меня способную почувствовать к тебе влечение. Ты меня понимаешь? Перестань ухмыляться, я говорю серьезно!

– Премного благодарен тебе за доброту и заботу! – Доминик шутливо поклонился. – А я-то уж было раскатал губу…

Мэгги с досады притопнула ногой.

– Прекрати ерничать, Доминик! Ты же знаешь, что между нами ничего нет и быть не может. Но где-то совсем рядом бродит твоя суженая, будущая миссис Чиккалини. – Она мечтательно посмотрела на небоскребы, окружающие их, и добавила: – Мой долг – помочь тебе поскорее разыскать ее, дурачок.

– Ну что ж! – пожал плечами Доминик. – Я не возражаю. Только не забудь забрать из химчистки мой костюм!

А в это время где-то в Гринич-Виллидж…

– Ты просто волшебница! – воскликнул, облизнув перепачканные шоколадной начинкой губы, Чарли Кеннелли.

Произнести трудно выговариваемое название десерта, которым они с Джулией Пурелло лакомились, он даже не пытался. Она до сих пор еще не простила ему, что два месяца назад он исковеркал название французского новогоднего торта.

– Ой, правда? – Джулия обрадованно улыбнулась. – А мне показалось, что крем получился чересчур жирным и сладким.

– Мне нравится насыщенный вкус, – сказал Чарли и протянул ей бумажную салфетку. – Оботри щеку, она у тебя в чем-то белом.

– Как? Опять? – Джулия жалобно вздохнула.

– Да не правую, левую щеку, прямо под очками. Нет, лучше позволь это сделать мне.

Толстушка зажмурилась и подставила ему лицо. Стряхнув остатки взбитого яичного белка и сахарной пудры салфеткой, Чарли в очередной раз задался вопросом: отчего он до сих пор не влюблен в эту очаровательную пышку? Ведь если верно утверждение, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, то им уже давно следовало бы пожениться.

Вообще-то против женитьбы Чарли не возражал, просто опасался вновь наступить на те же грабли, что и в недавнем случае с Лаурой.

Справедливости ради он должен был признать, что официально они с ней в браке не состояли. И, строго говоря, от алтаря Лаура не убегала. Однако же она вынудила его потратиться на добротный смокинг для свадебной церемонии и на два авиабилета до Французской Ривьеры.

Несколько недель в запасе у Чарли пока имелось, и он еще мог воспользоваться услугами авиакомпании. Но если бы не помощь подружки Джулии Даны, работающей агентом в бюро путешествий, то плакали бы его денежки. И хотя вернуть их все равно не представлялось возможным, однако Дана выхлопотала для него годовую отсрочку.

Но даже если бы Чарли и решил жениться, Джулия вряд ли годилась бы на роль невесты, потому что она была не в его вкусе. Ему нравились томные и пылкие брюнетки, с нежной белой кожей, чувственным ртом и пышными формами, с ранней юности бередящие его воображение. Но ни одна из одноклассниц и сокурсниц Чарли, к его огорчению, не соответствовала этому идеалу, хотя и были среди них очень милые и романтичные девушки. Зрелые же черноволосые жрицы любви, которых ему доводилось знать, были излишне корыстны и практичны. Расшвыривать на них деньги Чарли не позволяли как его моральные убеждения, так и финансовые возможности.

– Ну, ты стер с меня эту белую пакость? – спросила Джулия, коснувшись ладошкой щеки.

– Да, все в порядке, – успокоил он ее и бросил салфетку в корзинку для мусора, стоящую в двух шагах от столика на кухне крохотной квартирки Джулии на Манхэттене.

Чарли обитал точно в такой же каморке через лестничную площадку.

Салфетка упала на пол. Очередной конфуз! Джулия наклонилась, чтобы поднять ее, и Чарли виновато буркнул:

– Я как раз собирался сделать это сам.

Права все-таки сестра, называя его тюфяком. Джулия рассыпчато рассмеялась и метко швырнула скомканную салфетку в цель. Чарли не смог сдержать улыбки, глядя на нее: какая женщина! Сколько в ней обезоруживающей непосредственности! Не говоря уже об уме и красоте…

– Должен тебе сказать, Джулия, – произнес он, прежде чем снова приняться за угощение, – что ты станешь идеальной женой.

Джулия перестала взбивать в миске белки и уставилась на случайно попавший туда кусочек скорлупы. Гость, которого она пригласила в качестве подопытной морской свинки, чтобы опробовать на нем один из рецептов выпечки, используемых обычно ко Дню святого Валентина в кондитерской, где она заведовала пекарней, не переставал удивлять ее своими предсказаниями и рекомендациями.

– Женой? Но чьей? – спросила она, выковыривая скорлупку кулинарной метелочкой.

– Неудача с Жаном не должна тебя останавливать! – с энтузиазмом воскликнул Чарли. – Нельзя прятаться в свою скорлупу от окружающего мира. Нужно снова попытаться с кем-нибудь познакомиться! И как можно скорее!

– Он не Жан, а Жан-Луи! Неужели так трудно запомнить? – с укоризной поправила его Джулия.

И дался ей этот аферист с французскими корнями! Надо же ей было вбить себе в голову, что раз она работает в модной кондитерской на Парк-авеню, то и кавалера ей следует завести из «аристократов». Куда разумнее было бы сблизиться с обыкновенным Джо с рабочей окраины! Да, с простым парнем, похожим на него самого. Но только с той разницей, чтобы его к ней влекло, чтобы сыпались искры, когда они случайно соприкоснутся, чего между самим Чарли и Джулией, к его огорчению, не происходило.

– Послушай, Джулия, – вкрадчиво сказал он, – неужели только из-за того, что этот Жан Лафут коварно разорвал вашу помолвку…

– Не Лафут, а Лафитт, Чарли! Ну ты и тупица!

– Ну Лафитт, велика ли разница? Все эти лягушатники – мерзавцы, которым нельзя доверять.

Джулия звонко рассмеялась.

– Жан Лафитт – это знаменитый французский пират и контрабандист. А моего горе-женишка звали Жаном-Луи. Впрочем, теперь это не имеет значения.

– Французы, пираты, контрабандисты… – Чарли тяжело вздохнул и горестно покачал головой. – Выбросила бы ты их всех из головы, такая компания тебя до добра не доведет. Пора бы забыть этого обманщика, даже если он и подарил тебе пару незабываемых мгновений. Когда вы с ним расстались? Несколько месяцев назад?

– Не месяцев, Чарли, а недель, – вспыхнув от смущения, поправила его Джулия.

Судя по тому, как она заерзала на стуле, француз действительно сумел произвести на нее неизгладимое впечатление. Борясь с желанием спросить, какими любовными рецептами он с ней поделился и каким амурным секретам обучил, Чарли поинтересовался:

– И сколько же именно недель прошло с момента его исчезновения? – Он посмотрел на нее изучающим взглядом.

– Уже семь, – выдохнула Джулия. – Он покинул меня в декабре, незадолго до того, как мы познакомились с тобой. Надеюсь, ты помнишь день, когда это произошло?

Разве мог он забыть их первую встречу!

Она безутешно рыдала над корзиной с грязным бельем, даже не разобранным по цвету, в углу общей прачечной для жильцов их дома. Сам еще совсем недавно побывавший в аналогичном положении, Чарли сумел успокоить и утешить обманутую в своих лучших чувствах женщину и вселить в ее разбитое сердце искру надежды, а в пышное тело, скованное горем, – живость и гибкость.

Так завязалась их дружба.

– Разумеется! – сказал он, мягко улыбнувшись. – Это случилось почти два месяца назад. Срок уже приличный. Потому-то я и говорю тебе, Джулия, довольно распускать нюни, пора вернуться к нормальной жизни!

– К нормальной жизни?! – воскликнула она. – Да я и нормальных людей-то практически не вижу. Все менеджеры нашего заведения женаты, официанты поголовно гомосексуалисты, а…

– Достаточно! – перебил ее Чарли. – Тем более ты должна попытаться вырваться из этого порочного круга! Нельзя же общаться только с извращенцами. Так можно и свихнуться.

– А что прикажешь мне делать? Спозаранку, когда все нормальные люди спят, я бегу на работу. А когда для других наступает время общения, мне хочется спать. Только и остается, что иногда по-соседски поболтать с тобой, угостить тебя кофе с кексом… Ты же вольная птица, на службу не ходишь.

– Я не бездельник! – возразил Чарли. – Я работаю дома, как все свободные литераторы. По-твоему, легко сочинять статьи для модного женского журнала? Это не каждому дано, тут нужно вдохновение…

– Короче говоря, – прервала тираду уязвленного журналиста Джулия, – мне остается надеяться только на чудо. И если в один прекрасный день мистер Идеал сам не объявится здесь…

– В этом я могу тебе помочь, – сказал Чарли, проглотив очередную порцию шоколадного крема.

– Помочь? И как же ты можешь мне помочь?

– Элементарно, моя прелесть! Считай, что твой идеальный жених уже здесь. Я найду тебе настоящего принца, а не какого-то мерзкого лягушатника!

Чарли вдруг спохватился, что несет несусветную чушь, и умолк. Где он найдет для нее принца? Кто тянул его за язык? В своем ли он уме?

Однако Чарли уже ничего не мог с собой поделать. Возможно, он испытывал угрызения совести за то, что не хотел сам жениться на ней, и чувствовал себя обязанным не допустить, чтобы такая прекрасная женщина увяла, оставшись невостребованной.

– Но ты ведь не станешь сватать меня кому-то из своих дружков? – с опаской спросила Джулия. – Не обижайся, Чарли, но все они…

– Животные, – договорил за нее Чарли.

Даже если бы они и не были животными, то в женихи все равно не годились, поскольку давно обзавелись достаточно серьезными подругами. Но этого он Джулии не сказал, чтобы не создавать у нее впечатления, будто шансы познакомиться в Нью-Йорке с неженатым мужчиной стремительно уменьшаются. Хотя именно об этом и писали ему его обеспокоенные читательницы.

– Тебе нужен хороший парень, такой, у которого на уме не только то же самое, что у моих приятелей.

«И не только у них, но и у всех парней», – мысленно закончил Чарли.

Так какого же дьявола он тогда морочит голову этой милейшей женщине, обещая ей в женихи сказочного благородного рыцаря?

– И где же ты надеешься найти этого хорошего парня? – словно бы прочитав его мысли, поинтересовалась Джулия, перестав на мгновение взбивать белки.

На ее лице читалось сомнение.

И действительно, подумал Чарли, где же его найти?

Как считали и его сестры, и главный редактор журнала «Она», в Нью-Йорке практически не осталось приличных потенциальных женихов, а свободных красавиц, желающих выйти замуж, становилось все больше. Поэтому за неженатыми мужчинами шла настоящая охота. Чарли писал об этом едва ли не в каждой своей ежемесячной статье.

Но почему бы не расширить рамки поиска до городских окраин? И даже до пригородов Нью-Йорка? А если потребуется, то и до границы штата? Правда, где гарантии, что тогда ему наверняка удастся найти для Джулии хорошего жениха?

– Выброси свою затею из головы! – вздохнула она, заметив по кислой физиономии Чарли, что оптимизма у него поубавилось. – Я готова остаться старой девой, живущей в этой каморке. Заведу себе кошечку, нет, лучше кота. Назову его Ромео. А может, даже целую кошачью семейку…

– Ты не останешься старой девой, Джулия! Даю тебе слово! – воскликнул Чарли.

– Ты в этом уверен?

– Абсолютно! У меня уже есть план действий!

Чарли с ужасом подумал, что ему давно пора заткнуться.

– План? – недоверчиво переспросила Джулия.

Никакого плана, разумеется, у Чарли не было.

– Да, грандиозный план! Доверься мне! Хорошо? Разве я хотя бы раз тебя подвел?

Джулия пожала плечами.

– Ах вот, значит, какая ты злопамятная! – воскликнул Чарли.

Она снова передернула плечами.

– Послушай, Джулия, я тогда задремал, – виновато сказал Чарли. – Но все-таки вовремя проснулся и примчался сюда, чтобы выключить плиту.

– Да, когда тебя разбудил громкий сигнал противопожарного устройства на площадке, – заметила Джулия.

– Пусть так, но твою квартиру я спас! Замешкайся я тогда еще на пару секунд, и здесь все бы воспламенилось. Что же до пирога, то твой отец, как ты сама потом сказала, с удовольствием угощался и тортом, купленным в кондитерской.

– Все верно, – кивнула Джулия.

– Ну прости меня! Я виноват, готов еще раз извиниться!

– Все в порядке, Чарли. Не надо извиняться. И не надо ничего мне обещать. Ты ведь не из тех парней, которые морочат девушкам голову обещаниями, верно?

Чарли не был так уж в этом уверен. Джулия была не первой женщиной, произнесшей такие слова. Слышать их ему было больно.

– Поступим так, – сказал он. – Я должен компенсировать свой промах с тем сгоревшим праздничным пирогом…

– Тем, что найдешь мне мужа?

– Нет, не просто мужа, а любящего мужа, – поправил ее он. – Как утверждает мой любимый писатель Эрик Сигал…

– А разве твой любимый автор не Клайв Касслер?

– Это второй мой любимый писатель. Короче говоря, когда я выдам тебя замуж, я тотчас же прекращу извиняться. По рукам?

– Тебе никто не говорил, что ты мечтатель, Чарли?

– Посмотрим, не изменишь ли ты свое мнение, когда мы с тобой станцуем на твоей свадьбе!

Джулия всплеснула руками и рассмеялась.

– А знаешь, Чарли, пожалуй, я разрешу тебе искать мне мужа! Я отдаю в твои руки свою личную жизнь и свое будущее.

– Ты не пожалеешь об этом, детка, – сказал Чарли, в душе спрашивая себя, зачем он ввязался в это хлопотное дело.