Свободен для любви

Глава 7

Когда я возвратился домой, Жасмина уже накрывала стол к ужину.

— Приветик, — весело прощебетала она. — Что-то вид у вас невеселый. Как у медведя с больной головой.

— Попадись мне сейчас хоть целая стая медведей с больными головами, я бы их в отбивную превратил! — прорычал я. — Жасмина, где доктор Хоккет?

— Доктор еще не вернулся. Его к викарию вызвали. — Она звонко расхохоталась. — А вы, между прочим, впервые назвали меня Жасминой.

Я плюхнулся в кресло и раскрыл энциклопедию.

— Напугали вас вчера, да? — спросила Жасмина. — За чаем. — Она хихикнула. — Вы ведь даже не подозревали, что я его жена, да?

— Да, миссис Хоккет, коль скоро вам это так любопытно, — не подозревал. И еще раз да — испугался. Даже сардинку свою не съел.

Она поставила на место последнюю тарелку.

— Я нисколько вас не виню, не подумайте. Даже сама порой не верю, что я жена доктора.

Я не ответил, а она приблизилась к моему креслу.

— Я очень скоро поняла, что он женился на мне лишь для того, чтобы не платить мне жалованье. Главным образом. Скупердяй, каких мало. Такой вам в пустыне песка не даст. А я так хотела обзавестись нормальной семьей!

— Моя разлюбезная миссис Хоккет…

— Зови меня Жасмина, птенчик.

— Я совершенно не горю желанием обсуждать вашу семейную жизнь. Вдобавок у меня выдалось на редкость тяжелое, даже, можно сказать, обескураживающее дежурство, и я хочу хоть немного отдохнуть. Хотя бы дух перевести.

— Послушай, птенчик, сделай мне одолжение, — промурлыкала она.

— Нет, — отрезал я.

— Да. Пожалуйста. — Она придвинулась вплотную ко мне. — Доктор ведь дал тебе ключ от аптечки, верно?

— Нет.

— Да. Он всегда дает второй ключ своему ассистенту.

— И что из этого? — неласково буркнул я.

— Будь лапочкой, одолжи мне его на минутку, — проворковала Жасмина.

— Ни за что, — решительно помотал головой я и снова уткнулся в энциклопедию.

— Всего на минутку. Я его тут же верну. Доктор Задниц никогда мне не отказывал!

— А доктор Гордон отказывает!

— Тогда открой его сам и принеси мне немножко нембутала. Я просто торчу от нембутала. — Она выразительно погладила себя по животику и закатила глаза. — Славная штучка. Сразу погружаюсь в сладкий сон и забываю про эту скотину, что храпит рядом со мной.

— Разве можно так обзывать своего мужа? — насупился я.

Вдруг, ни слова не говоря, она склонилась ко мне и полезла в карман моей жилетки.

— Давай сюда ключ! Или я сама найду!

— Черт побери, Жасмина, что вы вытворяете…

— Ой! Отпусти! Больно же! — принялась вопить она довольным голосом.

Я крутился ужом.

— Дьявольщина! Немедленно прекратите!

Безуспешно пытаясь высвободиться, я опрокинулся вместе с креслом на Жасмину. Она оказалась крепким орешком, поднаторевшим в подобных схватках. Добрую минуту я отбивался и отбрыкивался, прежде чем сумел сбросить ее с себя и высвободиться. Я сидел на полу, отдуваясь, когда вошел доктор Хоккет.

Я с усилием встал. Мой воротничок стоял торчком, лицо пылало, со лба катился пот. Хоккет безмолвно высился в дверном проеме, по обыкновению заложив руки за спину, и таращился на меня.

— Мы… м-м… Словом, я уронил кое-что на пол, — сбивчиво пояснил я.

Хоккет молча кивнул.

— А Жасмина… то есть миссис Хоккет помогала мне.

Доктор по-прежнему молчал, Жасмина поправляла волосы и приводила в порядок одежду.

— Пора ужинать, — бесстрастным тоном произнес Хоккет. — Послушай, дорогая, стоит ли разжигать камин, когда на дворе еще почти утро? Да и погода как никогда теплая.

За ужином, который состоял из сосиски с картофельным пюре, никто не проронил ни слова. По окончании трапезы, когда Жасмина собрала тарелки и покинула нас, Хоккет произнес своим обычным голосом:

— Поразительно все-таки, сколько врачей совершают тяжкий грех.

— Грех? — испуганно переспросил я. — Вы имеете в виду в… сексуальном плане?

— Я имею в виду врачей, которые идут на убийство.

— Вот как, — с остановившимся сердцем выдавил я. — Да, наверное.

— Взять хотя бы Криппена, — продолжил Хоккет. — Палмера Отравителя. Или Нила Крима из Лондона. А сколько их еще! Помните дело Ракстона? Он зарезал эту парочку прямо в своей ванне.

— Да, — пискнул я. — Но мы с миссис Жасм… Хоккет просто что-то искали…

— Совершенно верно, — многозначительно произнес Хоккет. — Все они так говорили.

— Извините, мне пора, — прохрипел я, вставая и цепляясь за стол, чтобы не упасть. — Хочу кое-какие записи просмотреть.

— А ведь многие убийцы до сих пор гуляют на свободе, доктор, — напутствовал меня Хоккет.

Поднявшись в свою комнату, я первым делом передвинул кровать, приперев ею дверь.

Тем не менее вечер прошел в точности так же, как и предыдущий. Доктор Хоккет сидел возле еле тлеющего камина и читал «Дейли экспресс», Жасмина вязала и подмигивала мне, а я изучал энциклопедию и таращился на утку.

В десять мы разошлись по спальням. Я услышал, как Хоккет щелкнул рубильником, отключив электричество. Нащупав под подушкой фонарь, я погрузился в беспокойный сон.

В половине второго задребезжал телефон. Бормоча проклятия, я соскочил с кровати, впотьмах спустился по лестнице и снял трубку.

— Канал-плейс, дом пятнадцать, — проорали мне в ухо. — Быстрее!

Я оделся, забрался в «Доходягу Хильду», отыскал Канал-плейс на своей новой карте и загромыхал по заброшенным трамвайным путям. Проплутав с полчаса, я наконец обнаружил Канал-плейс в самом конце грязного и извилистого проулка, слишком узкого, чтобы в него протиснулась «Хильда». Остаток пути мне пришлось проделать пешком под дождем. В результате, когда я постучал в дверь дома номер пятнадцать, мой новый костюм, который я напялил прямо на пижаму, промок до нитки.

— Не больно вы торопились, — проворчал мужчина, открывший мне дверь.

Я посветил фонариком ему в лицо.

— Уоткинс!

— Уилкинс! — фыркнул он.

— Если это опять ваши штучки… — гневно начал было я, но он оборвал меня:

— Штучки? Нет, док, мне не до штучек. Маме плохо.

— Что с ней?

— Она умирает.

— Ну да! Идемте, посмотрим.

Миссис Уилкинс лежала наверху, в постели. Вид у нее был прездоровый.

— Она хочет, чтобы ее поместили в больницу, — грозным тоном возвестил мистер Уилкинс.

— Не сомневаюсь. Половина нашего населения мечтает о том же. Дайте ей стакан кипяченой воды.

— Ее нужно срочно госпитализировать, — настойчиво проговорил Уилкинс.

— Спокойной ночи! — кивнул я, складывая свой стетоскоп.

Миссис Уилкинс громко рыгнула.

— Я умираю! — заявила она.

— Слышали, что сказала мама? — Уилкинс схватил меня за грудки. — Отвезите ее в больницу!

— Послушайте, Уилкинс, не хочу вам снова угрожать, но если вы сию секунду не уберете лапы с моего…

— Хорошо, — прошипел он, отпуская меня. — Будь по-вашему. Только знайте: первым делом поутру я отправляюсь в магистрат.

— Да хоть сейчас! — запальчиво выкрикнул я.

— Вы меня еще вспомните! — пригрозил он мне вслед. — Я на вас найду управу.

Когда я выскочил под дождь, его мамаше уже настолько полегчало, что она нашла в себе силы высунуться в окно и излить на меня поток площадной брани, отнюдь не украшавшей умирающую женщину.

Трясясь от негодования, я залез в «Доходягу Хильду», на ходу сочиняя письмо-протест в Британскую медицинскую ассоциацию. Добравшись до дома и все еще мысленно проговаривая отдельные фразы, я отпер дверь, зажег фонарик и чуть не подпрыгнул от неожиданности. Прямо передо мной стояла Жасмина в полупрозрачной ночнушке.

— О Господи!

Она захихикала.

— Привет, птенчик. Не бойся, доктора дома нет. Его опять вызвали к викарию.

— Немедленно отправляйтесь в постель!

— Щщазз! Разбежалась. Ты говоришь точь-в-точь как мой папаша. — Она шагнула ко мне, шаловливо приподнимая подол ночнушки. — Я отправлюсь в постель только вместе с тобой, цыпочка, — прошептала она.

Охваченный ужасом, я выронил фонарик.

— Вы что, с ума сошли? За кого вы меня принимаете? С минуты на минуту он вернется.

— Не вернется, птенчик. Он только что уехал. — Она схватила меня за плечи и тесно прижалась. — Пойдем же! Такая редкостная удача — неужели ты не хочешь поразвлечься? — Руки Жасмины скользнули вниз, а сама она принялась осыпать меня лихорадочными поцелуями, возбужденно пыхтя, словно боксер, молотящий грушу.

С величайшим трудом высвободившись, я прохрипел:

— Отпустите же меня! Оставьте меня в покое! У меня и без вас неприятностей по горло!

Жасмина кошкой прыгнула на меня.

— Послушайте, — завопил я, — если вы сейчас повернетесь и отправитесь к себе в спальню, я… дам вам нембутал!

Жасмина замерла, а ее взор затуманился. Перед ней стоял мучительный выбор: журавль Ричард Гордон в небе или синица нембутал в руках?

— А вы не обманете? — наконец спросила она.

— Нет, — твердо пообещал я, утирая пот, градом катившийся со лба. — Но только в том случае, если вы сию же секунду ляжете в постель. В свою, разумеется. Тогда нас хотя бы не зарежут вместе в ванне.

Жасмина закусила губку. Я понял, что она решилась.

— Хорошо, — кивнула она. — Договорились.

— Тогда поднимайтесь к себе! — приказал я. — Я сам принесу его вам.

Жасмина, прыгая, как кенгуру, устремилась к лестнице, а я открыл шкафчик с лекарствами и, все еще охваченный нервной дрожью, посветил фонариком внутрь. Глазам моим представились сотни и тысячи всевозможных пузырьков, склянок и флакончиков. Разыскав среди них нембутал, я поспешно сграбастал заветный флакончик, запер аптечку и поспешил к лестнице.

На площадке второго этажа я приостановился. Жасмина была у себя в спальне. Дверь оказалась прикрыта. Мог ли я нарушить свое слово? Что, если я прокрадусь к себе наверх и забаррикадирую дверь? Жасмина попробует вломиться, но на это уйдет время, и доктор Хоккет успеет вернуться…

Поток моих размышлений прервало шлепанье босых ног по полу. В следующее мгновение дверь распахнулась, и передо мной предстала Жасмина. В костюме Евы. Я имею в виду нашу праматерь, а не дебелую девочку-подростка с «чудными шишечками».

Я поспешно толкнул дверь и подналег на нее.

— Что за дела? — грозным голосом процедила Жасмина.

— Не выходите! — крикнул я.

— Ах, так!

Она изо всех сил толкала дверь изнутри, а я подналег всем телом снаружи, отчаянно пытаясь удержать ее. Мне мешала бутылочка нембутала. В пылу борьбы я не услышал, как хлопнула входная дверь, и в следующий миг, когда в лицо мне брызнул луч фонарика, ошалело зажмурился. Краешком глаза я успел заметить, что Жасмина вырвалась на свободу.

— О Господи! — выдавил я, в мгновение ока осознав, что подумает Хоккет. — Все в порядке, — сбивчиво залопотал я. — Просто у вашей жены бессонница, вот я и решил ей помочь. Видите?

Я храбро помахал склянкой и едва не лишился чувств. Оказалось, что впопыхах я схватил не тот флакончик и теперь сжимал в руке вовсе не заветную склянку с нембуталом, а бутылочку с этикеткой «Женщине для зачатия — знаменитый бальзам доктора Фаррера».