Священник

- Скажи мне, что ты не хочешь этого, - бормочет он, сокращая небольшое расстояние между нами. Его рот касается моего, и мое тело ощущается, как искрящийся провод под напряжением. Моя полная капитуляция. И приветствие разрушения, которое он несет мне. - Я хочу тебя, но я не буду извиняться. Я не буду просить прощения, и я никогда не изменюсь. - Закрыв глаза, я прижимаю дрожащую руку к его груди. Могу ли я сделать это? Могу ли я принять его тем, кем он является, и одновременно ненавидеть себя за то же самое? - Мы две стороны одной монеты, Делайла. Просто отпусти ту мораль, за которую так цепляешься.

- Я не могу, - задыхаюсь я.

- Какой прок тебе от этого? Ты - аутсайдер. Никто не понимает тебя, потому что ты не такая, как они, - шепчут его губы над моим виском. - Но я понимаю: ты подобна мне.

- Я не такая, - мой голос не сильнее едва уловимого шепота над стуком моего сердца. От страха мои руки дрожат, а дыхание учащается. Его слова пугают меня, я боюсь правды.

- Ты сказала, что чувствуешь вину, - его губы щекочут мое ухо. - Но так ли это? Или это вина за отсутствие чувства вины? - Нет, он ошибается. Он делает шаг назад, и злая улыбка танцует на его губах, словно он видит, как мой разум свободно падает во тьму. - Ты так долго притворялась, что даже не знаешь себя. Ты поступаешь так, как считаешь нужным. Ты терзаешь себя за простой факт, что не чувствуешь или не ведешь себя, как другие.

Мое сердце колотится с такой силой, что отдается в барабанных перепонках.

- Нет. Я не ужасный человек.

- Тише, - он бросается вперед, обхватив руками мое лицо, большими пальцами вытирая слезы. - В этом нет ничего ужасного. Ты та, кто ты есть, Делайла. Окутанная тенями. Так красиво погрязшая во грехах, - запрокинув мою голову, он проводит губами по моим, и я позволяю ему это. Мое глупое сердце спотыкается и замедляется, словно напуганный зверек, которого успокаивает хозяин. Слезы продолжают скатываться по мои щекам, покрывая наши губы. - Потанцуй со мной во тьме, ягненок, - шепчет он, словно демон, соблазняющий меня спуститься в ад. - Я сделаю все, чтобы тебе было хорошо.

Мне следует сопротивляться ему, но кем бы я была в этот момент без него? Это неразумно и ненормально. Но это так. И знание этого так расстраивает меня? Он прав. Действительно ли я чувствую вину в смерти Иззи, и в этом ли причина моей вины? Я должна была. Я просто выдала одно за другое, наказав себя, потому что это одно и то же, не так ли? Но Джудас видит истину. Он знает. Не знаю, верю ли я в родственные души, но это притяжение необъяснимо, то, как я нуждаюсь в нем... я почти верю...

Подавшись вперед, я тянусь к его губам и прижимаюсь к ним, обхватывая его лицо руками. Я не хотела уходить, но мне нужно время, чтобы разобраться во всем этом. Время, чтобы подумать.

- Мне нужно время, Джудас, - выдыхаю я ему в губы.

Он проводит костяшками по моей щеке и спускается к горлу.

- Тогда я подожду.

Взяв мое лицо в ладони, он прижимается губами к моему лбу. Он - тепло, свет и безопасность, и я не знаю, как такое возможно.

- Я отвезу тебя домой, - говорит он.

- Все в порядке. Я прогуляюсь.

Отстранившись, он подходит к двери со стороны пассажирского сидения и открывает ее.

- Это не просьба, Делайла.

Он ждет, а я тяжело сглатываю, прежде чем сесть в машину. Голова идет кругом, а мысли проносятся со скоростью сто миль в час. Сердце ноет, издает жалкие удары в груди. Десятиминутная поездка кажется бесконечной пыткой, и я знаю, что покину его, но не знаю, когда увижу его снова.

Он подъезжает к моему дому, и я заставляю себя открыть дверцу, стараясь не оглядываться. Я дохожу до входной двери, когда слышу рев мотора и звук уезжающих шин. Как только захожу в дом, я выдыхаю и мое тело отпускает напряжение.

Я уже чувствую, как часть меня исчезла. Как мужчина, которого я знаю всего пару недель, и о котором в действительности я толком ничего не знаю, так прочно засел во мне?

Это неправильно, но так и должно быть?

***

Неделя. Прошла неделя, и, честно говоря, мне кажется именно так чувствует себя наркоман, отказавшийся от своей дурной привычки.

Все кажется таким мрачным и бессмысленным. Такое чувство, что я медленно умираю.

Я стучу в дверь консультанта для студентов и жду.

- Входите, - раздается голос.

Открыв дверь, я захожу. Женщина средних лет с каштановым каре улыбается мне из-за своего стола.

- Здравствуйте, - она смотрит на какие-то документы перед собой, очки в красной оправе скользят по носу, пока она это делает. - Делайла Томас?

- Да.

- Хорошо. Присаживайтесь, присаживайтесь, - она жестом указывает на место перед собой, тепло улыбаясь мне и опираясь локтями о стол. - Я Мэри Андерсон, студенческий консультант в нашем колледже Кинг. - Я киваю в знак признательности. - Так расскажите мне, почему вы хотели встретиться со мной, Делайла?

- У меня трудности.

- Со своими одногруппниками?

- Нет, - качаю я головой. - Я... эм... - Боже, зачем я здесь? Я ничего не могу рассказать ей. Меня снова охватывает чувство беспомощности. Я застряла, вынужденная терпеть, без возможности двигаться вперед или назад. Я в подвешенном состоянии, медленно отдаляюсь от реальности.

Внезапно ее рука касается моей, похлопывая по тыльной стороне.

- Вы можете рассказать мне все что угодно, Делайла. Это останется между нами в этих стенах.

- Я... - Она улыбается, кивая в знак поддержки. - Моя подруга мертва, - выпаливаю я. Она замирает, но быстро сочувственно хмурится.

- Мне жаль. Вы были близки?

- Да. Я чувствую за это ответственность, не могу двигаться дальше.

- Почему вы чувствуете за это ответственность?

Я вспоминаю аналогию Джудаса и понимаю, что мне не хочется рассказывать ей всей правды, только какую-то часть.

- Она попала в автомобильную аварию. Села за руль пьяной. Я... я дала ей алкоголь, - произношу я.

- Понятно, - она смотрит на меня поверх очков. - И вы вините себя?

Я сглатываю комок в горле, и слезы наворачиваются на глаза.

- Да. Нет. Я не знаю, - я смотрю на нее. - Мне следует чувствовать вину за это? Это нормально?

Она сочувственно смотрит на меня.

- Делайла, горе состоит из нескольких этапов. Здесь нет ничего нормального. Каждый справляется по-своему. Чувство вины всегда имеет место быть в таких ситуациях.

Я слышу слова, которые она не произносит. Было бы нормально чувствовать вину за убийство своей подруги. Еще бы! Но я знаю, что по какой-то причине перестала ее чувствовать, потому что я ненормальная. Как Джудас и говорил.

Я отодвигаю стул и встаю.

- Спасибо за уделенное время. Мне... мне нужно идти, - взяв сумку, я направляюсь к двери.

- Делайла, - я останавливаюсь, сжимая ручку двери. Я слышу, как громко она вздыхает. - Будьте добры к самой себе, - это все что она говорит.

Я распахиваю дверь и выхожу, давление в груди тут же ослабевает.

Придя домой, я открываю холодильник и достаю упаковку апельсинового сока, наливаю его в стакан. Взглянув на часы, я вижу, что уже почти семь. Сегодня пятница, и я должна заступить в свою первую смену в «Пламени» через пару часов.

Мой телефон издает сигнал о поступлении смс, я поднимаю его и читаю сообщение от неизвестного номера.

Это скриншот с сайта. Открыв изображение, я бегло читаю написанное. Это рабочая страница регистрационной палаты, на которой указана компания «Элемент Холдинг». Зачем кому-то отправлять мне это? Увеличив масштаб, я продолжаю читать, пока не останавливаюсь на имени. Директор компании Джудас Кингсли. Это не может быть совпадением.

Поднявшись наверх, я хватаю ноутбук с кровати, на мониторе отображается последняя открытая страница. Закрыв окно, я захожу в браузер и нажимаю на кнопку поиска.

Набираю имя Джудаса Кингсли и нажимаю на поиск. Мгновенно страница заполняется статьями, и, конечно же, появляется прекрасное лицо, при виде которого мой разум не может здраво мыслить. Первое, что мне попадается на глаза, это то, что он является владельцем "Пламени". Черт. Получается он знал, что Изабелла умерла в его клубе? Мне казалось, что я видела новости о том, что он закрывается после этого. Как бы он себя чувствовал, если бы знал, что я виновата в этом? И имеет ли он хоть какое-то отношение к тому, что я получила эту работу? Я отталкиваю эти мысли и продолжаю читать, отчаянно впитывая как можно больше информации о нем.

Его отца зовут Уильям Кингсли, его дядя, Ричард Кингсли, баллотируется на пост мэра, а затем... я останавливаюсь на сайте «Телеграфа». Вот изображение более молодого Джудаса, которого заталкивают в полицейскую машину со скованными за спиной руками. Мои глаза скользят по словам в статье, и чем больше я читаю, тем больше ужасаюсь. Я закрываю рот рукой, пытаясь унять дрожащее дыхание, вырывающееся из моего горла. О, Боже. Он - монстр.

Я совсем его не знаю.

Глава 18

Джудас

Я смотрю на часы и постукиваю костяшками пальцев по столешнице. Восемь утра.

Делайла так и не появилась вчера в клубе. Могло ли это быть простым совпадением? Должно быть, она нашла другую работу или просто отказалась от этой идеи. Но я чувствую, в этом кроется что-то еще. Могла ли она узнать, что заведение принадлежит мне? Неужели она настолько полна решимости держаться от меня подальше, чтобы отказаться от работы?

Прошла неделя с последней нашей встречи. Ей нужно время, чтобы осознать, кто она есть на самом деле, и я думаю, что мог бы дать ей все это. Но единственное, что мне остается, так это ждать, когда она придет ко мне сама, но с каждым днем становится все сложнее быть вдали от нее. Я скучаю по этим печальным глазам и невинности, которая пытается ужиться в ее темной душе.

Я все еще слежу за ней на расстоянии. Когда она дома или в университете. Делайла кажется такой потерянной и разбитой. Если бы она только поняла, что я могу исцелить ее, и мы - половинки одного целого, две паршивые овцы без пастуха.

Я никогда не думал, что в жизни мне чего-то не хватает, пока в мою церковь не вошла эта милая маленькая штучка. Я - бизнесмен, жесткий человек, но она нашла слабое место во мне и впилась в него когтями. Мне хочется ненавидеть ее за это, но я не могу.

Впервые в жизни я жажду чего-то большего, нежели деньги и власть, и по этой причине все прочее кажется несущественным. Она словно ослепляющая одержимость, а я не могу остановиться в своей зависимости от нее.

Но ей нужна работа. Не так много я могу сейчас сделать для нее, но не в этом случае. Я боюсь, она вернется к этому паразиту, своему бывшему, потому что она уязвима, но в то же время очевидно, что будет стремиться во тьму, нуждаясь в ней, чтобы уравновесить себя. Натаниель - как маленькая опухоль для наркомана.

Достав телефон, я набираю ее номер, и она снова не берет трубку. Бросив телефон, я хватаю ключи и выхожу из квартиры.

Пока я еду к ее дому, мрачная серая морось струится по лобовому стеклу машины подобно слезам. Оказавшись на месте, я бегу трусцой через дорогу, под навес веранды.

Какое-то время я просто стою там, и мне хочется рассмеяться над нервным напряжением в груди. Я же Джудас Кингсли, черт побери.

Наконец-то, я стучу, повисает тишина, прежде чем я слышу шаги, и дверь распахивается. На пороге появляется блондинка с широко распахнутыми глазами и слегка приоткрытым ртом.

- Эм, привет.

- Делайла здесь? - спрашиваю я. Она кивает, после чего ее взгляд медленно скользит по моей фигуре, а ее зубы впиваются в нижнюю губу. И она начинает накручивать прядь волос на палец.

- Конечно. Заходи, - она отходит, пропуская меня внутрь. - Не желаешь чего-нибудь выпить? - спрашивает она, когда мы оказываемся на кухне.

- Мне просто нужно увидеть Делайлу.

Выражение ее лица становится кислым, и она закатывает глаза, прежде чем выйти в коридор.

- Лайла! - она кричит, задрав голову к лестнице, ведущей на второй этаж. - Тут к тебе пришел молодой человек.

Девчонка возвращается на кухню, запрыгивает на кухонный стол и кладет ногу на ногу. Ее джинсовая юбка обнажает бедра, а губы растягиваются в ухмылке. Я отворачиваюсь от нее и скрещиваю руки на груди.

- Джудас, - я оборачиваюсь на голос Делайлы, хмурясь возникшей дрожи в нем.

- Делайла. - Ее джемпер, похожий на платье, свисает с одного плеча, и все, чего мне хочется, это прижаться губами к открытой коже и попробовать на вкус каждый дюйм восхитительного тела. Она напоминает мне цветок чистейшей красоты, который так легко уничтожить, но вместо этого я испытываю желание ласкать мягкость его лепестков, позволяя ему расцветать. Я не могу перестать смотреть на ее полные розовые губы на фоне бледной кожи.

- Нам нужно поговорить.

- Ну, давай, - она разворачивается и поднимается по лестнице. Я следую за ней в комнату, и она закрывает за нами дверь. Ее комната выглядит просто: кровать, письменный стол, комод. Бледно-желтые простыни в белый горошек, и я улыбаюсь, потому что с того дня, когда она пришла на мессу, это всегда заставляет думать о ней.

Она прислоняется к подоконнику, скрестив руки на груди и опустив взгляд в пол.

- Почему ты отказалась от работы?

Она начинает смеяться с истерическими нотками в голосе.

- Потому что ты - владелец "Пламени", - ее глаза встречаются с моими. - Я знаю твое настоящее имя.

- Кто я такой не имеет значения. Меня никогда не бывает в клубе. Просто согласись на эту вакансию. – И мне просто хочется знать, где она, чтобы присматривать за ней.

Делайла запрокидывает голову и прикрывает глаза.

- Я не могу работать на тебя, Джудас.

Я подхожу к ней, пока нас не разделяет всего пара футов. Она поднимает руку, призывая меня оставаться на месте. Неважно, что было между нами, она никогда не смотрела на меня так, как сейчас, словно она боится меня или даже испытывает отвращение. И это бесит.

- Потому что я не такой набожный священник, как ты думала? Или потому, что я злодей? - усмехаюсь я, сокращая расстояние между нами, пока ее рука не упирается в мою грудь. - Потому что, не будем забывать, до передозировки твоей подруги, ты сознательно встречалась с таким же плохим парнем, как и я, без всяких вопросов торгуя наркотиками ради него.

Я едва замечаю, как она двигается, а затем ее ладонь сталкивается с моей щекой. Мою кожу обжигает, когда я снова перевожу на нее взгляд.

- Вот так, - улыбаюсь я. - Просто выплесни это, ягненок, позволь силе и ярости овладеть тобой.

Слезы выступают у нее на глазах, а затем скатываются по щекам.

- Ты чертово чудовище, Джудас! Так что не смей меня судить. - Я моргаю. Чудовище? Хорошо, меня называли и похуже. - Я знаю! - повисает тишина, а мой пульс учащается.

- Что ты знаешь? - спрашиваю я, хотя не нуждаюсь в ее ответе. Она знает мое имя. И есть только один известный инцидент, связанный с этим именем.

- Все! - она смотрит на меня, а слезы все еще продолжают бежать по ее щекам. - Я знаю, что ты сделал. Я знаю о Бренте Джеймсе. - Я отступаю на шаг и сажусь на край кровати, давая ей больше пространства.

- Я отбыл за это наказание.

Тихий всхлип вырывается из ее груди.

- Ты посадил его в инвалидное кресло, Джудас.

- Это меньшее, что он заслуживает. - Ее рот открывается и закрывается, когда она качает головой. - Мир - это не радуга и благодать. Он ужасен, а грехи требуют наказания.

- То, что ты говоришь, безумие, - шепчет она.

- Ты ничего не знаешь.

- Тогда расскажи мне, - умоляет она. - Позволь мне понять. - Я вижу отчаяние в ее глазах. Она такая же одержимая, как и я. Ей нужны оправдания, чтобы уверять себя в том, что я не чудовище. Только так она не будет бояться своей нужды во мне.

- Я избил его монтировкой. И он оказался в инвалидном кресле, а меня приговорили к десяти годам за нападение при отягчающих обстоятельствах. Я стал священником, отбывая срок в тюрьме, и отсидел пять лет, после чего был выпущен за хорошее поведение, - я складываю руки перед собой. - Вот и все. Я - не твой прекрасный принц, Делайла, потому что жизнь - это не чертова сказка, - я возненавидел выражение лица, которое было у нее прямо сейчас.

Ее глаза были полны болью и разочарованием.

- Почему ты сделал это? - Я молчу. Я обещал Марине, что никогда никому не расскажу, что случилось с ней, и не сделаю этого сейчас. Ни тогда, когда меня допрашивали, ни перед присяжными, ни во время отбывания срока. Повлияла бы правда на мое дело? Возможно. Но я человек слова, и я всегда питал слабость к своей двоюродной сестренке. - Он обворовал тебя? Наркотики? Деньги?

Перечисленное было бы логичной причиной. Конечно, я наносил увечья и даже убивал ради бизнеса, но это было другое. Это была необузданная ярость. Меня не волновали последствия, потому что я был молод и безрассуден.

- Джудас. - Я моргаю и поднимаю глаза на Делайлу. Она качает головой, и свет покидает ее глаза, словно я только что погасил его. Я молчал долгих восемь лет, но я не могу сдержаться перед ней.

- Он изнасиловал мою двоюродную сестру, - я не буду извиняться за то, что я сделал, потому что мне не жаль. - Я бил его до тех пор, пока в нем не осталась всего капля жизни, и только тогда я остановился. - Она качает головой, а ее брови нахмурились. - Я мог убить его, но мне хотелось, чтобы он страдал, - я выложил все, как есть. Позволил ей увидеть танцующих демонов на дне моих глаз. - И он страдает. Каждый день.

- Я...

Я поднимаюсь и одергиваю рубашку.

- Если ты хочешь эту работу, будь вечером в клубе. В девять тридцать.

Я иду к двери, мои мышцы напряжены, а кулаки сжаты по бокам. Я чувствую ее осуждение, и это бесит меня больше, чем я могу выразить.

- Джудас, - она зовет меня по имени, и я останавливаюсь. - Мне жаль.

- Как и мне.

***

Клуб забит под завязку. Похоже, что закрытие из-за передозировки только повышает популярность места в наши дни. Очередь тянется вдоль всего квартала, а в баре люди выстроились в пять рядов, ожидая напитки.

Мой клубный менеджер, Маркус, запланировал грандиозное открытие в эти выходные, чтобы привлечь как можно больше людей. Тема субботнего вечера - Чистилище. Потрепанная ткань свисает с потолка, залитая искусственной кровью, как в доме ужасов. В центре зала разместились клетки с металлическими решетками, а девушки, одетые в крошечные шортики, армейские ботинки и рваные топики, танцуют внутри них. Балаклавы обезличивают, оставляя открытыми только глаза. Танцоры огненного шоу двигаются над диджейской зоной, где новый репер разогревает толпу. Из своего офиса мне видна VIP-зона, расположенная на трехъярусном балконе. Мой взгляд останавливается на самом верхнем уровне, у столика с людьми, которые смеются и флиртуют, попивая шампанское. Делайла подходит к ним, протягивая бутылку водки, которая увенчана горящей бенгальской палочкой. Каждый мужчина за столом обращает на нее внимание, потому что они не могут совладать с собой.

Ее одежда, черт, мне хочется сказать, чтобы ее чем-нибудь прикрыли. На ней черные шортики, такие крошечные и узкие, что видна половина ее задницы. Область между шортами и армейскими ботинками по колено демонстрировала бедра, покрытые сетчатыми колготками. Ее рваная белая майка завязана снизу и разорвана сверху, обнажая живот и декольте. Она словно вышла из "мокрого сна" каждого мужчины с этой своей яркой улыбкой, скрывающей столько трагедии в ее жизни.

Я ненавижу то, как они смотрят на нее, хотя сам не могу отвести глаз. Одно неверное движение - и их тела будут разбросаны на несколько миль вдоль берега Темзы.

Она подносит бутылку, и один из парней пытается просунуть деньги ей за пояс шорт. Делайла ловко уворачивается и забирает деньги из его рук с вежливой улыбкой. Она словно свежее мясо, приправленное невинным образом. И они чувствуют это. Они желают осквернить и разрушить ее. Разве не в этом суть человеческой природы? Брать и осквернять самые прекрасные творения мира?

Оторвавшись от нее, мой взгляд скользит по клубу и останавливается, когда я замечаю знакомую фигуру. Натаниель. Интересно, знает ли он, что это место принадлежит мне, или ему просто нравится играть со смертью?

Он разговаривает с какой-то девушкой, прижавшись к стене, их головы близко склонены друг к другу. Я достаю рацию из кармана пиджака.

- Джексон, та девушка. У задней стены. Блондинка в синем платье. Проследи за ней, когда она отойдет от парня.

- Да, сэр, - проскрежетал голос из динамика.

Я открываю дверь офиса, ступая в сенсорную перезагрузку клуба. Металлические ступени ведут за барную стойку, и я спускаюсь по ним, не отрывая глаз от Натаниеля , мелькающего среди толпы. Клуб переполнен настолько, что я едва могу пошевелиться, но на этот раз я замечаю его разговаривающим с парнем. Он молод, возможно, лет восемнадцать, студент. Они пожимают руки, без сомнения, это была наркосделка. Я должен убедиться. Они расходятся, и парень направляется как раз в мою сторону. Как только он оказывается рядом со мной, я хватаю его за рубашку, притягивая к себе, и засовываю свободную руку в карман его джинсов, зажав маленький пластиковый пакетик.

- Проваливай, пока я тебя не арестовал.

Он отшатывается от меня с побледневшим лицом. Я едва бросаю на него взгляд, прежде чем двинуться вслед за Натаниелем. Когда он доходит до двери, ведущей в подвал, я следую за ним. Настигнув, я хватаю его за шею и прижимаю щекой к двери.

- Какого хрена, - шипит он, но музыка слишком громкая, чтобы кто-либо мог услышать его, а даже если и услышат, то они слишком пьяны, чтобы быстро отреагировать. Я провожу ключ-картой по замку, и дверь открывается, позволяя нам выйти в коридор.

Он колеблется, но быстро выпрямляется и замахивается на меня. Увернувшись, я ударяю его прямо в горло.

- Я сказал тебе держаться подальше.

Он сгибается, упершись одной рукой в колено, а вторую прижимая к груди. Натаниель кашляет и задыхается, тяжело дыша. Его лицо все еще изукрашено красно-синими синяками после нашей последней встречи, а нос определенно больше не прямой.

- И все же, вот он ты, в моем клубе. Барыжишь, - я сжимаю кулак, ощущая с удовлетворением хруст костяшек.

- Ты сказал... - еще один хриплый кашель, - не подходить близко к ней.

Я встряхиваю его, ставя на ноги и прижимаю к стене за горло.

- Ты здесь. Она здесь. Я бы сказал, что это довольно близко, не так ли?

- Как я мог знать об этом? Я пришел ради горячих цыпочек, а Делайла определенно горяча, - он хрипло смеется. Я сжимаю его шею сильнее. - И ради хорошего перепихона.

Мой вспыльчивый нрав резко накаляется, и мне хочется бить его кулаком по лицу до тех пор, пока его череп не проломится, а тело не обмякнет. Вместо этого я сжимаю пальцы все сильнее и сильнее. Он хрипит, его рот открывается и закрывается, а кулак ударяется в мою грудь, но это ничего ему не дает. Сосуды лопаются в его глазах, белки становятся красными, и это зрелище разливается приятном теплом во мне. Я смутно слышу звук открывающейся двери.

- Джудас! - Я моргаю, отвлекаясь от налитых кровью глаз Натаниеля. Маленькая ладошка ложится на мое лицо, тянет в сторону, заставляя повернуть голову, пока я не вижу Делайлу. Ее брови сдвинуты, но глаза... но в глазах… сочувствие?

- Джудас, отпусти его. - Моя хватка ослабевает, и я чувствую, как его пульс замедляется под моими пальцами. Она ласково проводит по моей щеке.

- Он причинил тебе боль, Делайла.

Она кивает.

- Я знаю, но...

- Одно твое слово, ягненок.

Она колеблется, ее взгляд перемещается на Натаниеля. Он начинает обмякать в моей хватке. Я вижу прокручивающиеся варианты в ее голове.

- Повсюду камеры, - шепчет она. - Свидетели, которые видели вас, заходящими вместе. - Вот как - она хочет его смерти. Но просто боится последствий.

- Это не имеет значения.

Ее взгляд возвращается ко мне, и становится мягче, когда она кладет свою руку на мою.

- Не здесь.

- Просто отпусти. - Медленно мои пальцы отпускают его шею. Он падает на пол, втягивая воздух большими глотками.

- Я предупреждал его, - объясняю я, мой голос звучит не так ровно, как хотелось бы. Ярость течет по моим венам, накачивая адреналин.

- Я знаю, - ее пальцы касаются моих губ, а ноготки царапают челюсть.

- Но я не позволю тебе вернуться в тюрьму. Ты должен дать ему уйти.

Я жажду его смерти, но не спущу курок ради нее. Это должно быть только ее решение. Натаниель - ее проблема, и настанет время, когда она сможет с ним разобраться. Я должен позволить ей расцвести в ту, кем она должна стать.

Позади меня раздается сдавленный смех, и я прикрываю глаза, скрипя зубами.

- Что, Дейлайла, тебе больше не хотелось трахаться с дилером? Решила подняться по пищевой цепочке? - хрипит Нейт.

- Закрой рот, - рычу я.

Он делает шаг к Делайле, и она вздрагивает, прижимаясь ко мне, словно я защищу ее от большого злого монстра. Так и будет. Всегда.

- Он знает? - усмехается Натаниель. - То, что это ты убила Изабеллу? Прямо здесь. В его клубе. Это ты закрыла заведение. - Ногти Делайлы впиваются в мою руку, и она опускает голову, позволяя волосам закрыть ее лицо. - Наслаждайся, пока можешь, детка. А я подожду, когда он закончит с тобой.

Я подаюсь вперед, но ее ладошка сильнее стискивает мою руку.

- Отпусти его, - шепчет она.

- Тик-так, Натаниель. Это только вопрос времени, - с улыбкой говорю я.

Как только он выходит за дверь, Делайла отпускает меня и отходит в сторону. Ее руки закрывают лицо, а плечи начинают дрожать.

- Эй, - я заправляю ей волосы за ухо, и она медленно убирает руки с заплаканного лица.

- Я так больше не могу, - задыхается она. - Я больше не тот человек, Джудас! Я -не девчонка, застрявшая между конкурирующими дилерами и избитая своим парнем, или... или.. - сдается она, прижимаясь к стене.

Я притягиваю ее к себе, обнимая ее маленькое тело. Она разбита, и это так прелестно, потому что разбившись на части она превратится во что-то более сильное. Каждый раз, когда совесть и мораль терзают ее, она становится на шаг дальше от всего этого. И двигается по направлению ко мне, прямо в мои объятия, мне даже не нужно что-то делать.

Я стану ее белым рыцарем с темными намерениями.

- Я не должна так поступать с тобой, - всхлипывает она.

- А что ты хочешь, что бы я сделал? Ушел и оставил тебя волкам?

- Ты сам волк, Джудас, - вздыхает она, уткнувшись в мою грудь.

Я глажу ее по волосам и прижимаюсь губами к ее уху:

- Но я - твой волк, ягненочек.

Приглушенный звук срывается с губ, и ее руки обнимают меня, стискивая пальцами мой пиджак. Она держится за меня, словно я ее спасательный круг, и мое сердце неровно бьется в ответ. Между нами простираются долгие минуты тишины, и я прижимаюсь губами к ее волосам, вдыхая сладкий аромат ванили, по которому так скучал.

- Мне жаль, - шепчет она. - Мне следовало рассказать тебе, что это была я, это произошло прямо здесь...

- Делайла. Я понял это, как только ты рассказала, что сделала.

- Разве ты не должен убить меня или что-то в этом роде? - шмыгает она носом. - За то, что я принесла проблемы твоему бизнесу.

- Ты слишком много смотрела "Крестного отца".

Отступая, она поднимает руку и проводит ею по моим волосам. Ее пальцы сжимают пряди, натягивая их с такой силой, что я уверен: она хочет причинить мне немного боли. ЕЕе макияж размазан по лицу, стекая дорожками подтекшей туши.

- Давай, пошли, - протягиваю я ей руку, и она на мгновение замирает, уставившись на мою ладонь. - Я не причиню тебе боли, Делайла.

Ее взгляд скользит с моей руки к лицу, а глаза наполняются не пролитыми слезами. Когда я впервые встретил ее, то подумал, что она выглядит невероятно красивой в своих сломленных чувствах, но одновременно и такой невинной. Я хотел разрушить ее, но мне кажется, что я уже сделал это. Сейчас я даю ей волю.

- Доверься мне, - практически умоляю я.

- Никаких больше секретов? - шепчет она.

- Никаких больше секретов.

Глубоко вздохнув, она берет меня за руку, и я веду ее к пожарному выходу в конце коридора. Когда я открываю дверь, срабатывает сигнализация, но мне все равно. Моя машина стоит на парковке всего в нескольких шагах.

Она молчит, пока мы едем сквозь лондонские пробки в Хаммерсмит. Тишина в машине приносит с собой определенную завершенность. Наши секреты раскрыты, и они уродливы и неправильны, но мы здесь. Она здесь, а это значит, что Делайла смирилась с порочностью, которую я несу в себе. Она, наконец, поддалась этому.

Оказавшись в моей квартире, я достаю безразмерную футболку и спортивные шорты, а затем бросаю их на диван, на котором она тихо примостилась.

- Можешь надеть это. - Она смотрит то на одежду, то на меня, и ее брови хмурятся в замешательстве. - Ради меня, - говорю я.

- Ты хочешь, чтобы я прикрылась? - спрашивает она, и, черт, ее слова звучат так невинно.

Я заставляю себя оставаться на месте - по другую сторону комнаты от нее. Мои глаза блуждают вдоль ее длинных ног, скользят по обнаженной коже живота, напряженным грудям, стянутым этим разорванным топом. Черт, нет, я не хочу, чтобы она прикрылась.

Из моего горла вырывается стон, и я провожу рукой по лицу.

- Делайла.

Она встает, ее голова наклоняется в сторону, и волны блестящих темных волос рассыпаются по ее плечу.

- Ты сказал, что больше никаких секретов.

Она подходит ближе.

- А это и не секрет - я хочу тебя, ягненочек, - мой взгляд прикован к ее груди, и член становится все тверже с каждым ее шагом, с каждым фатальным движением ее бедер.

- Джудас. - Мои глаза устремляются к ее лицу, и она краснеет, ее взгляд на мгновение опускается. Мне нравится ее неуверенность в себе и то, что она все еще сомневается в своей власти надо мной. - Я больше не сопротивляюсь этому.

Глава 19

Делайла

Джудас задерживается в противоположной части комнаты, он выглядит настороженным, а его тело напряженным. Руки глубоко засунуты в карманы черных брюк, рукава рубашки закатаны до локтей, демонстрируя обнаженные предплечья, обвитые венами. Я вижу, как дергается мускул на его челюсти, и практически могу сосчитать биение собственного пульса.

- Я больше не сопротивляюсь этому. - Четыре слова. Четыре слова, что меняют все. Я разбиваю кувалдой стену, что воздвигнута между нами, потому что мне уже все равно. Все карты раскрыты. Он знает, что я сделала, самые глубокие и темные уголки моей души. А мне известно, что сделал он, и я знаю почему.

- Ты все еще боишься меня, - произносит он, медленно приближаясь ко мне.

Я киваю, потому что не могу ему соврать.

- Я боюсь себя, когда я рядом с тобой. - Девушка без морали. Девушка, которая видит вещи в неправильном свете.

- Не нужно. Она - это настоящая ты, которую сама же и скрываешь ото всех. Но тебе не спрятаться от меня, - хищная ухмылка пробегает по его губам.

- Я не хочу.

Он сокращает оставшееся расстояние между нами, поглаживая пальцами мою щеку, в то время как его глаза изучают каждый дюйм моего лица.

- Не беспокойся, Делайла. Я не из тех ребят, которые могут передумать. Я не отпущу тебя.

- Я не хочу, что бы ты отпускал меня, - выдыхаю я.

Он движется одновременно со мной, и наши тела сталкиваются, а губы сливаются в поцелуе. Он крадет мое дыхание. Он крадет каждую частичку меня до той поры, пока не начинаю чувствовать, что существую исключительно для него. Его руки обнимают меня за талию, защищая от окружающего мира, и я никогда прежде еще не чувствовала себя такой защищенной и любимой. Я желаю каждую его частицу. Мне хочется быть одержимой и заклейменной, чтобы он всегда хотел меня, всегда заботился обо мне. Он - мой волк. Мой укрощенный дикарь.

Мои пальцы нащупывают пуговицы на его рубашке, но я теряю терпение и разрываю ткань. Пуговицы рассыпаются по деревянному полу, как крупные капли запрета, орошающие землю. Подхватив меня за талию, он с легкостью отрывает мое тело от пола и бросает на диван. Я наблюдаю за ним, как ястреб, пока он расстегивает брюки и стягивает их вместе с нижним бельем. Жар приливает к моему лицу, а затем распространяется по всему телу. Я в жизни не видела ничего прекраснее, чем он, и мне в голову приходит греховная мысль, что Джудас не должен носить одежду.

Он срывает с меня одежду, по одной детали за раз, пока я не начинаю задыхаться от предвкушения. Лишь один его взгляд заставляет меня чувствовать, что предо мной преклоняются самым благоговейным образом.

Он стягивает меня с диванных подушек и садится, размещая меня у себя на коленях. Я чувствую касание его теплой кожи, и статический ток, который, кажется, всегда существовал между нами, оживает в полную силу. Обхватив мое лицо, он прижимается к моим губам так, что у меня перехватывает дыхание, и мое сердце готово выпрыгнуть из груди. Я ожидаю грубости и жесткости. В надежде, что меня разорвет изнутри. Я жажду его разрушения, но пока он скользит внутри меня, он словно бережно собирает все мои сломанные маленькие кусочки воедино.

Мы соприкасаемся лбами, и наше тяжелое дыхание смешивается. Тот самый темный уголок моей души вздыхает с облегчением, словно он, наконец, обрел баланс, и его признали, принимая частью целого.

- Ты настоящий рай, Делайла, - выдыхает он мне в губы. А затем его руки опускаются на мои бедра, заставляя меня забыть обо всем и дирижируя моим телом, словно кукловод. Я не узнаю звуки, исходящие из моих собственных уст, или то, как мои ногти скользят по коже его груди. Я одержима... им.

- Смотри на меня, - требует он, и я открываю глаза, встречаясь с его взглядом. Его глаза сосредоточены и полны желания. Он провел большим пальцем по моей нижней губе, прежде чем наклониться и прикусить ее. – Ты такая красивая, - стонет он.

Это слишком. Его слишком много. Мои легкие напрягаются, пытаясь удержать в себе больше кислорода, а сердце пульсирует так громко, что в ушах стоит звон.

Его руки скользят по моей спине, и бицепсы сжимают меня с двух сторон, пока его пальцы цепляются в мои волосы. Моя голова откинута назад, позвоночник выгибается, принимаю его глубже. Мягкое становится твердым. Нежность обретает жесткость, и я принимаю это, потому что хочу оказаться в эпицентре урагана, который воплощает собой Джудас. Хочу, чтобы хлестал дождь, и завывал ветер. Я жажду, чтобы мои устои пошатнулись и надорвались. Мне хочется, чтобы он вытащил меня из-под развалин и позволил мне переродиться: стать сильнее, стать лучше.

Его зубы впиваются в нежную кожу моей шеи, оставляя отметины. Он берет все, что я хочу отдать, и я подношу ему это добровольно, надеясь, что он позаботится о тех осколках моей души, которые он удерживает в своих руках. Зная, что, если я сдамся, он снова склеит меня в единое целое.

Я цепляюсь за него, преодолевая шторм вместе с ним, и его имя слетает с моих губ, как молитва.

- Сломайся, моя Делайла, - хрипит он.

Каждая частичка моего тела звенит от напряжения, достигая предела, когда внезапно и стремительно меня захлестывает удовольствием, разрывая под тяжестью горячей эйфории до потемнения в глазах и головокружения, даря мне ощущение того, что он словно развеял все разбитые осколки моего существа по ветру. Он жадно наблюдает за тем, как я обращаюсь в пыль, и все, чем я являлась до того, как он заразил собой каждую клетку моего организма, каждый вдох и каждую мысль, безвозвратно меняется.

Из его горла вырывается дикий рык, и Джудас замирает подо мной. Он прижимает меня к себе и прикасается своим лбом к моему. Его тяжелое дыхание обдает мое лицо.

- Такая красивая, - заключает мое лицо в ладони, утирая большими пальцами и ловя случайные слезы, о которых я даже не подозревала. - Ты такая милая, когда плачешь, - шепчет он мне в губы.

Освобождая меня, он откидывает голову на спинку дивана, его грудь поднимается и опускается от тяжелого дыхания. Его ресницы отбрасывают тени на щеках, а полные губы приоткрываются, когда он делает глубокий вдох. Я все еще наблюдаю за ним, когда он открывает глаза и поднимает голову. Пальцы скользят по животу, заставляя меня дрожать и покрываться мурашками. Биение сердца ударяется о барабанные перепонки так громко, что я уверена, он может слышать его.

Это не просто секс. Это нечто другое. Он сказал, что не отпустит меня, и я это чувствую. Я чувствую, как что-то внутри меня раскрывается ради него, гостеприимно пуская поселиться в самой сердцевине моего естества.

- Теперь ты моя, Делайла. Тебе не спрятаться. Я всегда выслежу тебя.

Я киваю, чувствуя уязвимость и перемену в воздухе. Я только что дала Джудасу Кингсли власть сломать меня, но я знаю, он этого не сделает, потому что он - мое спасение.

Приняв душ, я возвращаюсь в комнату Джудаса и обнаруживаю одежду на кровати. Улыбаясь, я натягиваю мягкую футболку и боксеров. Затем я отправляюсь на его поиски.

Он на кухне, прислонившись бедром к стойке с телефоном в руке, и что-то печатает на экране.

Джоггеры низко сидят на его бедрах, и я не могу перестать пялиться на него. Под его загорелой кожей и татуировками выделяется эффектный рельеф мышц. Он такой мускулистый. Сейчас я действительно могла поверить, что он дьявол, иначе как мужчина может иметь такое тело в сочетании с совершенным лицом? Я уверена, что это нарушает какой-то закон смертных. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что он перестал печатать. Когда я встречаюсь с ним взглядом, на его губах танцует дерзкая улыбка, и он скрещивает руки на груди. Он оглядывает меня медленно, а я краснею, ерзая на месте.

Оттолкнувшись от стойки, он подкрадывается ко мне, просовывая пальцы под резинку боксеров и обхватывая мои ягодицы.

- Мне нравится, как ты смотришься в моей одежде, - бормочет он мне в ухо, заставляя меня дрожать. Он проходит мимо меня, и я смотрю на него через плечо. - Ни в чем себе не отказывай, - говорит он, прежде чем выйти из комнаты.

Я слышу, как включается душ, когда открываю холодильник и вижу бутылку белого вина. Я наливаю себе бокал и сажусь за барную стойку, делая несколько глотков и думая о серьезности моей новой ситуации. Возможно, мне следует быть напуганной тем, что меня настолько увлек такой мужчина, как Джудас... но это не так. Все между нами кажется правильным.

Я вздрагиваю от прикосновения к талии.

- Все так плохо? - смеется Джудас, и его смех похож на тихий рокот.

Я поворачиваюсь на табурете и поднимаю бокал вина.

- Ты заставляешь меня нервничать, - выпаливаю я.

- Я знаю, - его зубы царапают нижнюю губу в полуулыбке. - Пошли, - он стаскивает меня со стула и тянет к себе на колени. Я сжимаю свой бокал с вином, выставляя его между нами, как оружие, а он смеется, выхватывая его из моей руки и делая глоток, прежде чем поставить на боковой столик.

- Ты должна нервничать, - его рука скользит и прижимается к моей груди в области сердца. - Это нервное хихиканье в твоем животе и учащенное сердцебиение. Инстинкт выживания. Твой разум твердит тебе бежать.

- Но мое сердце не позволит мне убежать от тебя, Джудас. – Ведь я пыталась.

Его губы дернулись.

- Я знаю.

- Знаешь что?

Он проводит костяшками по моей щеке. Его глаза вглядываются в каждую черточку моего лица, словно он пытается запечатлеть его в памяти.

- То, что ты моя. То, что мы одинаковые, ты и я. - Узелок беспокойства в моем животе немного расслабляется. Он целует меня в лоб. - Я же говорил тебе. Я не отпущу тебя, Делайла.

Я обнимаю его за шею и прижимаюсь губами к его губам. Отчаянное изнурительное чувство охватывает мое сердце, пока я продолжаю крепко сжимать его.

- Я люблю тебя, Джудас, - признаюсь я шепотом.

Легкая улыбка играет на его губах, и нечто, похожее на умиротворение, смягчает его лицо.

- Только испорченная душа может полюбить проклятую.

***

Мне совсем не хочется двигаться. Мне тепло и комфортно, пока я прижимаюсь щекой к груди Джудаса, а его руки обнимают меня. Бум, бум... Тяжелое биение его сердца подобно мелодии.

Подняв руку, я лениво провожу пальцами по его груди и через несколько секунд понимаю, что на его коже прощупываются маленькие шишки. Нет, не шишки - линии. Оперевшись на локоть, я начинаю рассматривать его грудь, прижимая пальцы к линиям, что искусно спрятаны под крыльями ангела, но тем не менее, они есть. Когда я приглядываюсь, то вижу, что это рубцы.

- Шрамы, - бормочет Джудас.

Я встречаюсь со взглядом его голубых глаз. Он пристально наблюдает за мной.

- От чего?

- От ножа, - он проводит ладонью по груди. - По одной за каждый грех.

Мои глаза расширяются, и теперь я уже смотрю на отметины иначе.

- Их сотни. Джудас, это..

- Много. Я знаю. Мы с братом копим их с десяти лет. - Я замечаю один, который, нанесен поверх чернил. Блеклая розовая линия, пересекающая черный рисунок. Я провожу пальцем по ней. - Более свежий.

- Что она значит?

- Наш отец был гангстером, мама - ярая католичка, а мой брат - психопат. Сейнт считал, что лучше разрушать самым темным своим грехом тело, чем душу. Я просто согласился, потому что это означало, что я отдам нож брату. - Боже, насколько ужасна его семья?

- Подожди, так ты веришь в Бога?

Он ухмыляется.

- В это так трудно поверить?

- Ну, ты наркоторговец, Джудас. Так что… да.

- Разве профессия человека и его вера не могут быть взаимоисключающими сторонами жизни?

- Ты хочешь сменить тему в сторону разговоров о морали?

- Я верю в Бога. Просто моя вера отличается от веры других.

- Как это? У тебя с ним личные беседы?

На его лице появляется ухмылка.

- Что-то вроде того.

- Ты должен дать мне больше, Джудас. Ты вырезаешь грехи на своей груди, что противоречит церкви, разве это значит идти против Бога?

- Ну, Библия заставляет тебя верить, что мир черно-белый. Добро и зло. Бог и Дьявол. Но в свете всегда присутствует тьма, - он убирает волосы с моего лица, нежно проводя пальцами по коже. - Ты прекрасный тому пример, Делайла. Такая порочность среди чистоты.

- Так ты все сразу?

- Нет. Я тебе уже говорил. Бог испытывает тебя. Думай обо мне, как об испытании на своем жизненном пути.

- Или о демоне, который пытается совратить людей на грех.

Его губы дергаются.

- Ну, либо так.

- Согласно твоей теории, мне кажется, я провалила свою проверку, - провожу кончиками пальцев по его пухлым губам, таким привлекательным. - Так что я на пути в ад.

Он наклоняется и целует меня под ухом.

- Открою тебе секрет. Все лучшие люди там.

- Теперь ты крадешь реплики Льюиса Кэрролла, - смеюсь я. - Ты был религиозным... раньше?

- Я не находил Иисуса в тюрьме, Делайла. Это такое клише.

- Прости, я не знаю, каково это попасть в тюрьму, а выйти уже священником. Мне кажется это ненормальным.

- Да, но это позволило сократить срок моего заключения на пять лет, - еще одна улыбка. - Как можно оспаривать правильность этого выбора.

- О, Боже, да ты сам дьявол.

Рвущийся смех щекочет горло.

- Это было не так уж и сложно. Я годами ходил в церковь, слушал библейские стихи и проповеди. Мама заставляла нас читать эту хорошую книгу перед сном.

- Вау.

- Да.

- Но ты все еще священник...

- Последнее, что мне нужно, это привлечь чрезмерное внимание полиции. Имя Кингсли имеет не совсем чистую репутацию.

- Подожди, они знают о тебе?

Он фыркает.

- Мой отец и дядя управляют этим городом с восьмидесятых годов. Каждый знает, чем мы занимаемся, но никто не может это доказать. Несмотря на то, что мои обвинения ничего не имели общего с семейным бизнесом, они все равно притягивали ненужное внимание.

Я киваю.

- А твоя кузина?

Он встречается со мной взглядом.

- Она в порядке. Никто не знает, что с ней случилось.

- Никто?

Он качает головой, а взгляд становится серьезным.

- Она, я, он и теперь ты.

Я тяжело сглатываю.

- Прости, - шепчу я. - Я не хотела проявлять неуместное любопытство, я...

- Я рассказал тебе, потому что этого хотел, Делайла. Когда меня арестовали, они смотрели на меня, как на животное. Кингсли, который избил двадцатилетнего ребенка до паралича. А мне не было до этого дела. И я не думал, что когда-либо будет. До тех пор, пока ты не посмотрела на меня вот такими глазами.

Я закусываю нижнюю губу, не зная, что сказать.

- Я не питаю иллюзий относительно того, кто ты, Джудас, но ты не животное. Я бы хотела... Я бы хотела, чтобы в моей жизни был кто-то, кто пошел на все ради меня. Твоей кузине очень повезло.

Он подносит мою руку к своим губам.

- Я бы пошел на все ради тебя, Делайла. - Мое сердце пропускает удар, прежде чем снова начинает биться.

Его глаза встречаются с моими, удерживая мой взгляд. Всё невысказанное читается по его лицу, хотя ни одно слово не было произнесено вслух. Не все можно передать словами.

Глава 20

Джудас

Я стою возле раковины, чищу зубы и смотрю в запотевшее зеркало на безупречное отражение Делайлы. Она запрокидывает голову, позволяя воде ласкать ее тело. Эта девушка - произведение искусства. Прошла неделя, как она порвала со мной. Две недели - как все изменилось. И с каждым днем она все больше окунается в мои объятия, все глубже погружается в темноту, во взаимоисключающую темноту. И теперь человек, которым она когда-то была, превратился просто в мимолетное воспоминание, которое становится все более незначительным, и в принятии себя она, наконец, обрела мир. Хаос в ее глазах потускнел, и печаль, которая ранее определяла ее саму, осталась лишь шепотом в воспоминаниях. Мне нравится наблюдать, как она корчится, извивается, превращаясь из невинной гусеницы в бабочку с темными крыльями.

Сплюнув в раковину, я ополаскиваю рот и выхожу из ванной прежде, чем у меня возникнет искушение принять душ вместе с ней. У нас запланированы дела на сегодня.

Душ выключается, и через пару секунд Делайла выходит в спальню, обернувшись в полотенце. Она смотрит на лежащую одежду на кровати, морща нос.

- Ты купил мне одежду для тренировок?

Я знал, что она будет ныть по этому поводу.

- Просто надень это.

- А тебе разве не нужно в церковь сегодня?

- Выходной.

- У тебя есть выходные?

- Да.

Она хмурится.

- Но ты всегда здесь.

- Только ради тебя.

- Что ты имеешь в виду?- выдыхает она. Делайла определенно недооценивает мою одержимость.

Я подхожу к ней и убираю мокрые волосы с ее шеи, касаясь мягкой, молочной кожи кончиками пальцев.

- Я хотел услышать твою исповедь.

Она склоняет голову на бок, позволяя мне поцеловать ее горло.

- Но зачем?

- Потому что мне это было нужно. Потому что тебе было это нужно. Потому что ты всегда будешь моим заблудшим ягненком, который ждет, когда его найдут. - Она развернулась в моих руках, устремив взгляд в мои глаза. Я провожу пальцами по разгоряченной коже ее щеки. - Тебя это пугает?

- Нет, - выдыхает она. Ей это по нраву, я вижу это в ее глазах. Ей нравится моя одержимость, потому что она противостоит ее собственной. Мы - отражение друг друга, оба стоим у стекла, прижавшись к нему ладонями и пытаясь забраться внутрь друг друга.

- Все твои грехи принадлежат мне.

- Всё принадлежит тебе, Джудас, - поднявшись на цыпочках, она касается моих губ своими, такими нежными, такими сладкими.

- Хорошо. Теперь одевайся.

Она стонет.

- Я не занимаюсь физической активностью.

Я провожу пальцами по ее бедрам, забираясь под полотенце и медленно снимая его.

- Неправда. - Ее кожа краснеет, а я заставляю свой взгляд сфокусироваться на ее лице, пока глажу ее живот. - Ты можешь быть очень физически активной. - У нее сбивается дыхание, губы приоткрываются, а когда я наклоняюсь к ней, она поворачивается ко мне словно опьяненная. - Давай. Одевайся, - шепчу ей в ухо.

- Ты ужасный человек.

- Я в курсе, - отзываюсь я, покидая комнату.

Я сижу за барной стойкой с кружкой кофе, когда она выходит. И, черт возьми, эти леггинсы потрясающе смотрятся на ней. Для девушки, которая не занимается физической активностью, она выглядит божественно.

Я подаю ей кофе и направляюсь к двери. Она молча следует за мной до спортзала, который располагается на цокольном этаже здания. Никто никогда его не использует, кроме меня, поэтому и сейчас он пуст.

Она осматривается, морща нос.

- Ты считаешь, я толстая или что-то в этом роде?

- Нет, я думаю, ты боишься. – Ее взгляд отвращения сменяется на замешательство.

- Что?

- Ты боишься Натаниэля. - Она тяжело сглатывает, ее плечи напрягаются. Делайла пытается оставаться у меня каждую ночь по мере возможности, и хотя я знаю, что она увлечена нашей связью так же, как и я, дело не в этом. Она боится, что он найдет ее. Сначала я хотел убить его, но это ее демон, и только она может уничтожить его. - Почему ты боишься?

- Потому что ты не всегда можешь быть рядом, Джудас.

- Одного моего имени должно быть достаточно, чтобы защитить тебя, но Натаниэль... для него это больше, чем бизнес. Так что я собираюсь научить тебя защищаться.

Она неуверенно переминается с ноги на ногу.

- Это будет больно?

Я улыбаюсь.

- Я буду с тобой нежен, ягненок. Основные точки: глаза, горло, пах. Бей в любое из этих мест, а затем убегай.

Я демонстрирую ей приемы, и ее брови сдвигаются в сосредоточении, пока она повторяет за мной. Эта девушка хрупкая по своей природе, но через час или около того она уже хорошо справляется с поставленной задачей.

Я нападаю на нее, и она уклоняется, прижимая кулак к моему горлу с большей силой, чем я ожидал. Я кашляю, а ее лицо бледнеет.

- Боже, прости.

Я смеюсь.

- Не извиняйся, Делайла.

Я делаю шаг назад, а затем резко влево, и она инстинктивно подается вправо, как заколдованная змея, танцующая под мою дудку. Она удачно атакует меня еще три раза, прежде чем мы останавливаемся.

- А сейчас у меня кое-что есть для тебя.

Я засовываю руку в задний карман спортивных брюк и достаю нож, купленный специально для нее. По первому впечатлению он кажется неприметным, ведь видна только ручка, выполненная из богато украшенного дерева и инкрустированная серебром. Когда я вытаскиваю лезвие, ее глаза расширяются.

- Ты хочешь, чтобы я носила с собой нож?

- С ним ты будешь чувствовать себя увереннее.

Она осторожно забирает его у меня, глядя на маленькое лезвие в руке.

- Ты действительно думаешь, что Нейт придет за мной? - шепчет она.

- Я думаю, ты всегда должна быть наготове. Сейчас... - я беру ее за руку, складывая лезвие. - Я буду надвигаться на тебя, но вместо того чтобы уклоняться, сделай шаг вперед, притяни меня ближе и воткни лезвие в живот.

Мы повторяли это движение снова и снова, до тех пор, пока я не увидел огонек света в ее глазах и жажду власти, а также готовность пролить кровь.

- Хорошо, - я целую ее в лоб, вдыхая аромат ванили, смешанный с ее потом.

- Спасибо, - выдыхает она, поднимая подбородок и глядя на меня сквозь ресницы. Ее рот прижимается к моим губам, задерживаясь достаточно долго, чтобы мои пальцы сжали ее талию и толкнули вперед. Мой язык скользит по ее нижней губе, и она стонет, как маленький демон, который выходит за рамки контроля.

Ах, моя жадная грешница. Она опьяняющая. Я с охотой окружу себя ею и назову это спасением.

***

Я стою у церкви с фальшивой улыбкой, как и каждое воскресенье. Все прихожане проходят мимо меня, пожимая мне руку и улыбаясь, словно сам Бог прикасается к ним.

- Джудас, - я поворачиваюсь на звук своего имени с ирландским акцентом, инстинктивно съеживаясь, будто у меня проблемы.

Ко мне подходит моя мать, ее бледно-розовое платье и кремовый кружевной пиджак делают ее похожей на гостью на свадьбе, а не на прихожанку церкви.

- Ма, я не ожидал увидеть тебя здесь.

Она крепко обнимает меня и целует в щеку, без сомнения оставляя свою розовую помаду на моей щеке. Ее рыжие волосы с проседью представляют собой массу беспорядочных кудряшек, что бы она ни делала с ними. Я не могу представить, чтобы моя мать когда-либо выглядела действительно собранной. Это ей однозначно не подошло бы. Отец всегда шутит, что ее волосы были предупреждением Господа о том, что она неуравновешенная.

- Ну, ты бы знал, если бы хоть раз воспользовался своим телефоном, - огрызается она. - Я уже несколько недель ни одной весточки не получала.

- Я был занят. - Делайлой.

Она сужает глаза.

- Ага, выполняешь работу дьявола. - Вот так вот. - Я не знаю, как можно в одно мгновение служить Всевышнему, а в следующее - подпитывать самого дьявола, - она разочарованно качает головой, а я хочу побиться лбом о ближайшую стену.

- Ма, почему бы тебе не зайти внутрь и не сесть? Я не забронировал место, потому что не знал, что ты приедешь. - Она задирает подбородок и проходит в церковь мимо меня. Я знаю, что она способна сбросить какую-нибудь старушку с передней скамьи без малейшего стыда.

Само собой, когда я встаю за кафедру, моя мать занимает почетное место в передних рядах прямо передо мной.

- Да пребудет Господь со всеми вами, - начинаю я.

Слышу стон петель, когда открывается огромная церковная дверь. Я удивлен, увидев, как Делайла проскользнула внутрь и заняла место на задней скамье. На ней алое красное платье, и я улыбаюсь. Я помню, как она впервые пришла на службу в своем маленьком желтом платьице, похожем на солнечный свет и невинность. Она изменилась, преобразилась. Теперь она сидит в стенах церкви, словно маленькая грешница, алея кроваво-красным цветом, словно личный представитель самого Дьявола. Вокруг нее царит порочная уверенность грешника, далекого от поиска прощения. Она прекрасна. Она идеальна.

Я продолжаю вести службу, читаю молитвы и проповеди. Наконец, пришло время причастия. Я снова выбираю раздачу хлеба, ибо не хочу, чтобы пальцы отца Даниэля касались рта Делайлы. Моя мать, конечно же, первая, растолкав всех на своем пути. Она падает передо мной на колени и благоговейно склоняет голову.

- Тело Христово, - я кладу хлеб ей на язык, и она принимает его, крестится.

- Аминь.

Затем она поднимается и направляется за вином. Ее любимая часть.

Вся паства проходит мимо через меня, и точно так же, как и прежде, Делайла ждет до самого конца.

- Встань на колени, ягненок, - шепчу я. Кривая улыбка появляется на ее губах, и она с легкостью опускается на колени, не сводя глаз с моих ног. - Смотри на меня. - Она устремляет на меня взгляд сквозь ресницы, такая красивая, такая хитрая. - Открой. - Ее губы приоткрываются, и мой член в ответ дергается. Я кладу хлеб ей на язык, и она сжимает губы вокруг моих пальцев, а ее зубы проходят по подушечке моего большого пальца, прежде чем ее язык скользит по ней. Мой член превращается в камень, и я едва сдерживаю стон.

- Думаю, ты должен что-то сказать, - подсказывает она с самодовольной ухмылкой.

- Тело Христово, - исправляюсь я.

- Аминь.

Она встает, склонив голову, и все в ней внезапно становится притворно застенчивым. Блять. Хорошо, что эта мантия надежно скрывает реакцию моего тела.

Я стараюсь быстрее завершить службу, не отрывая взгляд от Делайлы. К тому времени, когда закончил, я готов вышвырнуть всех и запереть двери.

Люди задерживаются у церкви, а отец Дэниель выходит, чтобы сыграть роль дружелюбного местного священника. Хотя на самом деле он таковым и является. Я замечаю, что моя мать разговаривает с миссис Джонс, без сомнения, об их книжном клубе. Отец говорит, что все, что они делают, это пьют вино и читают порно. Это должно стоить как минимум трех "Радуйся, Мария".

Я должен выйти к пастве, но Делайла все еще сидит на задней скамье, забросив одну ногу на другую, и читает Библию. Я подхожу к краю ее скамьи и останавливаюсь.

- Что ты делаешь?

Она поднимет взгляд.

- Жду тебя.

Схватив за руку, я поднимаю ее на ноги. Затем заставляю себя отпустить ее и положить руку ей на спину, ведя ее к задней части церкви. На всякий случай, если кто-то смотрит. Как только мы оказываемся в офисе, я толкаю ее к двери.

- Ты считаешь забавным возбудить меня прямо в церкви?

Ее зубы царапают нижнюю губу, и она подается грудью вперед, пока не задевает меня.

- Я сделала так, как ты просил: встала на колени, посмотрела на тебя, открыла рот...

Обхватив ее за талию, я отрываю ее от двери и бросаю на стол. Ее платье задирается вверх, обнажая черное кружево нижнего белья. Она приподнимается на руках, прижимаясь губами к моим губам.

- Я соскучилась, - выдыхает она мне в рот.

- И я чертовски соскучился по тебе. - Мне пришлось взять пару дней, чтобы познакомиться с новыми дистрибьюторами. Я почти принял решение взять ее с собой, потому что, даже если прошли недели, я все еще не уверен, что Натаниэль или его боссы не предпримут какого-нибудь шага. Однако, как бы мне ни хотелось развратить Делайлу, я не хочу, чтобы о ней знали те, кто может быть заинтересован в поиске моих слабостей. Ей не следует быть в моем мире.

Она целует меня мягкими и теплыми губами, послушными и готовыми. Мои пальцы касаются ее волос, а ее ладони прижимаются к моей челюсти. А затем позади меня кто-то прочистил горло.

Отрываясь от Делайлы, я оборачиваюсь и встаю перед ней, загораживая собой. Моя мама стоит у порога, приподняв бровь и скрестив руки на груди.

- Какого черта, ма?! Ты не могла постучать?

- Джудас Мозес Кингсли, тебе следует вымыть рот с мылом. - За спиной слышится смешок. - Почему я должна стучать? Я не ожидала, что священник будет здесь прелюбодействовать.

Я закатываю глаза.

- Это же я. Твои ожидания должны быть занижены.

Она пытается заглянуть за меня и рассмотреть Делайлу.

- Тебе не следует использовать бедную девушку.

Из моего горла вырывается стон, и я запрокидываю голову, молясь о силе. Отойдя в сторону, я открываю Делайлу, надеясь, что ее юбка больше не задрана вокруг ее бедер.

- Ма, это Делайла.

Делайла чинно сидит на столе, скрестив ноги. Ее щеки покраснели, она застенчиво улыбается моей матери.

- Здравствуйте. Рада с вами познакомиться.

Мама улыбается ей, нет, не улыбкой "Я праведная католичка и спасу тебя от моего сына-язычника ", а улыбкой, говорящей: "Ты - милая девушка. Молодая и симпатичная". Она бросает на меня осуждающий взгляд, будто я только что похитил девственницу для сатанинского жертвоприношения.

- Я люблю своего мальчика, но на твоем месте я бы держалась от него подальше.

- Ма!

- Он может быть человеком Божьим, он хороший, но беспросветный грешник.

Черт возьми. Серьезно?

- Она в курсе. Я позвоню тебе, - я целую ее в щеку и веду к двери.

- Нет, приходи на ужин сегодня.

- Я тебе позвоню, - я хлопаю дверью и упираюсь в нее спиной. А за ней слышу уже не сдерживаемый смех Делайлы. – Ну, да, смейся-смейся.

- Я не знаю, радоваться мне или нет. Она великолепна.

Черт возьми, если что-то и не должно было случиться, так это встреча Делайлы с моей матерью или кем-либо из моей семьи.

Глава 21

Делайла

Дни переходили в недели, и жизнь обрела новую форму. Я работаю в «Пламени». Ношу униформу. Вижусь с Джудасом, и он стал для меня большим спасением, чем я могла себе представить. Он больше не пастырь для меня, он воплотил в себе все то, что, соединяясь воедино, залечивает мои раны. Он - часть меня, так глубоко укоренился во мне, что потерять его равносильно тому, чтобы вырвать сердце из груди и принудить его биться. Он заставляет меня взять себя в руки и отпустить все, за что я цеплялась, все, из-за чего я чувствовала себя недостаточно хорошей. Я приняла тот факт, что я ужасный человек. Это пугает меня так же сильно, как и волнует.

Я выхожу из подсобки со свежей бутылкой водки. Как только я открываю дверь в главный зал, музыка захлестывает, разносясь по телу и вибрируя в каждой косточке. Крошечные кожаные шорты, что надеты на меня, приподнимают мою задницу, и я чувствую, как в мою сторону устремились пристальные взгляды. Джудас ненавидит это. Он пытался заставить меня работать в офисе или просто показывать меньше открытого тела, но есть причина, по которой VIP-девушки зарабатывают так много денег. Он тоже это знает, поэтому и заставляет их носить эти наряды.

Вышибалы у лестницы открывают мне доступ к VIP-бару. Я вскрываю бутылку и прикрепляю к горлышку бенгальский огонь, зажигая его. Как только подхожу к столу, шумные парни, которых я обслуживаю всю ночь, приветствуют меня аплодисментами. Эта компания неприятна мне, но за ночь они уже оставили несколько сотен чаевых, а до закрытия остались считанные часы.

Двое парней наклоняются друг к другу с широкой улыбкой на лицах, когда один из них начинает что-то наговаривать в ухо другому. Их глаза скользят по моим ногам, и на моем лице появляется холодное безразличие. Слишком много улыбок посетителям - и они начинают задаваться вопросом, на что ты готова ради хороших чаевых.

Я опускаю бутылку в ведерко со льдом и склоняюсь над низким столиком, убирая палочку бенгальского огня. Я чувствую прикосновение пальцев к задней части бедра, и, когда выпрямляюсь, чья-то рука хватает меня за задницу, толкая вперед. Я спотыкаюсь, по инерции упираюсь коленом в диван рядом с одним из пьяных парней, в то время как моя промежность упирается ему в лицо.

- Советую отпустить меня.

- Ой, да ладно, тебе, детка, - неразборчиво бормочет он. - Разве мы не были милы с тобой всю ночь?

- Именно, Дэн. Думаю, ей следует быть милой с нами в ответ, - приговаривает его друг.

Я отстраняюсь от них, но его пальцы цепляются за мои колготки в сеточку, проделывая дыру. Я бросаю взгляд на порванные колготки, а затем на парня.

- Упс, - выдает он с усмешкой.

Гнев нарастает с неимоверной скоростью.

- Я разрешала тебе прикасаться ко мне? - рычу я.

А затем, словно в подтверждение своей правоты, он хватает меня за задницу. Не раздумывая, я набрасываюсь на него, и мой кулак встречается с его носом. Брызгает кровь, и он кричит, тут же отпуская меня.

- А-а-а! Чертова сука.

Джексон, один из охранников, подбегает и поднимает парня на ноги, выволакивая его и его дружка из клуба. Я трясу рукой, потому что чертовски больно.

- Делайла, ты в порядке? - Я поворачиваюсь к Стейси, одной из девушек. Беспокойство омрачает ее милое личико.

- Я в порядке. - Черт, мой большой палец действительно пульсирует.

Спустившись в бар, я беру полотенце и немного льда, оборачивая им кисть и запястье. А затем скрываюсь в раздевалке и на мгновение присаживаюсь. Мой большой палец уже багровеет и опухает. В моих колготках в сеточку зияет дыра. Представляю реакцию Джудаса, когда увижу его после работы.

Через несколько минут в дверь стучат, и появляется Стейси.

- Делайла, босс хочет тебя видеть.

- Он здесь?

Она пожимает плечами.

- Похоже на то. - Дерьмо. Дерьмо.

Встав на ноги, я следую за ней; ее длинные светлые волосы качаются при каждом шаге. Она одаривает меня легкой, почти сочувствующей улыбкой, прежде чем снова подняться по лестнице в VIP-зону, а я направляюсь к лестнице, ведущей в кабинет Джудаса. Наверху есть дверь, которая выходит в небольшой коридор, и, как только дверь за мной закрывается, я слышу крик Джудаса.

- За что я тебе плачу, если девчонкам приходится защищаться? Чем, черт тебя дери, ты занимался? Ты абсолютно не обращал внимания на происходящее.

- Простите, босс. Этого больше не повторится.

- Убирайся.

Дверь открывается передо мной, и я замираю, как кролик перед удавом, оказавшись лицом к лицу с Джексоном. И со всеми его внушительными шестью с половиной футами.

- Прости, Лайла, - произносит он, проходя мимо меня.

- Все в порядке. Не извиняйся.

- Делайла, подойди, - рявкает Джудас.

Сделав глубокий вдох, я вхожу в кабинет, закрывая за собой дверь. Я чувствую себя ребенком, которого вызвали в кабинет директора, и эта мысль меня бесит.

Сгорбившись, Джудас прислонился к столу, наклонив голову. Он долго молчит, и его гнев подобен живому существу. Но я отказываюсь его бояться.

Подойдя ближе, я просовываю одну ногу между его раздвинутыми коленями, присаживаясь на его бедро. Положив руки ему на лицо, я заставляю его посмотреть на меня. Ярость закручивается в его радужке, из-за чего острые углы лица кажутся холодными и жесткими.

- Я справилась с этим, - шепчу я, касаясь губами его губ.

Он фиксирует мое лицо прямо перед собой, исследуя, в поисках.

- Он хватал тебя за задницу, Делайла. Тебе следовало ударить его задолго до этого, - в его голосе звучит холодок, обещающий взрыв. Это низкое угрожающее рычание похоже на приквел к его личному апокалипсису. И передо мной сейчас человек, которым он является на самом деле, и которого я боюсь и люблю.

- Ты все видел?

- Я всегда приглядываю за тобой, ягненок. - Было время, когда меня это могло беспокоить, но сейчас все совсем по-другому. Мне нравится, что я - центр его мира. Ощущение быть настолько желанной придает сил и захватывает. Может, это болезнь, но в таком случае я не хочу лечиться.

Я закрываю глаза, и его пальцы сильнее впиваются в мои щеки.

- Послушай, возможно, тебе стоит перестать так часто ходить в клуб.

- Ты не хочешь, чтобы я был здесь? - за вопросом скрывается тонко завуалированное предупреждение.

Я открываю глаза.

- Тебя тут не было прежде. Ты должен затаиться. Я боюсь, что ты сделаешь что-нибудь, чтобы привлечь внимание. - Например, убьешь кого-то за то, что тот неправильно на меня посмотрел. - Это не похоже на тебя. Ты ведешь себя иррационально.

Он кладет руку мне на поясницу.

- Это действительно так, когда дело касается тебя.

- Ты не можешь угрожать и убивать тех, кто посмотрит на меня неправильно.

Он прижимает меня к себе.

- Могу, - шепчет он мне на ухо. - Потому что ты моя.

- Навсегда, - я прижимаюсь к его губам в долгом поцелуе только по той причине, что мне это нужно. Я чувствую, что связь между нами становится крепче с каждым днем, будто мы сливаемся в единое целое. - Но я не хочу, чтобы у тебя были проблемы. Ты мне нужен.

Его взгляд скользит по моим крошечным шортикам и бюстгальтеру.

- Если бы ты носила одежду...

- Мы уже обсуждали это.

- Тогда работай в офисе. Управляй счетами. А я буду платить тебе столько же.

Я закатываю глаза.

- Нет, не будешь, потому что ты платишь мне десять фунтов в час, а эти, - я указываю на VIP-зону, - дают мне на чай несколько сотен за ночь.

- Тогда я повышаю ставки.

- Нет.

Он скрипит зубами, его пальцы дрожат на моем бедре.

- Черт, Делайла. Что ты хочешь, чтобы я сделал?

- Абсолютно ничего.

- Клянусь, ты хочешь, чтобы я вернулся в тюрьму, - рычит он, проводя ладонью по моей руке. Наши пальцы переплетаются, и он сжимает их, заставляя меня вздрогнуть. Его брови нахмурились, когда он взял мою руку, рассматривая ее. Мой большой палец опух, кожа приобрела пурпурный оттенок, граничащий с черным. - Ты ударила его? - Я киваю. - Ты зажала большой палец в кулаке?

- Не знаю.

Его взгляд перемещается с моей руки на лицо.

- А как же глаза, горло, промежность?

- Я запаниковала.

- Вероятно, он сломан.

- Чудесно. Еще одна травма. - Его челюсть двигается вперед и назад. - Я в порядке.

Он качает головой.

- Черт возьми, Джексон стоит на посту, засунув большой палец в задницу.

- Бедолага боится тебя.

- Вот и хорошо.

- Ты так суров.

Он приподнимает бровь.

- Я так близок к тому, чтобы уволить тебя.

- Что? Почему? Я же ничего не сделала.

- Ты знаешь почему. - Я не буду перед ним прогибаться.

- Ты не можешь быть таким собственником. Это ненормально.

- Ох, ягненок, - он смеется, а затем его зубы царапают меня за шею сбоку. - В нас нет ничего нормального.

Его губы скользят вниз по моему плечу, и мой разум тускнеет, все мысли просто исчезают из головы. Схватив его за волосы, я целую его глубоким опьяняющим поцелуем, от которого все мое тело начинает дрожать.

Его палец задевает верх моих шортов.

- Просто позволь мне дать тебе деньги, чтобы ты не работала.

Я отстраняюсь от него.

- Джудас Кингсли, я не буду твоей шлюхой!

Он ухмыляется.

- Конечно, нет. Мне не нужно платить тебе за то, чтобы трахнуть тебя, милая Делайла, - он расстегивает пуговицу на моих шортах и медленно разводит молнию.

- Я работаю.

- А я босс.

Он снова целует мою шею, останавливаясь в изгибе, переходящем в плечо, и впивается зубами в кожу. Как только его пальцы пробрались под шов моих кружевных ремешков, в дверь постучали. Он прячет меня за собой.

- Войдите.

- Здесь полиция, - я узнаю сильный просторечный акцент Маркуса. Полиция? Боже, они все же поняли. Они знают, что это я убила Изабеллу. Мое сердце бешено колотится, и я представляю, как они тащат меня через весь клуб в наручниках, а все смотрят и знают, что я сделала.

- Подойду через минуту, - Джудас убирает руку с моего нижнего белья и застегивает молнию и пуговицы на шортах. Дверь закрывается, и он поднимается на ноги.

- Почему полиция здесь?

- Я не знаю.

- Джудас...

Он обхватывает мое лицо обеими руками и целует в лоб.

- Они здесь не из-за тебя, Делайла. Успокойся, - его пальцы скользнули по моему лицу, пройдясь по плотно сдвинутым бровям. - Вот, - он протягивает мне свои ключи. - Возьми мою машину. Езжай ко мне. Я скоро буду.

Подняв мой подбородок, он быстро целует меня, прежде чем выйти из комнаты. Спокойствие.

***

К тому времени, как Джудас возвращается, уже поздно, и мои нервы настолько накручены, что я чувствую, будто схожу с ума.

- Все хорошо?

Он бросает ключи на журнальный столик и стягивает пиджак.

- Им просто нужны были кадры с камер видеонаблюдения с дракой, которая у нас была прошлой ночью.

Я прищуриваюсь, не зная, верить ли ему.

- Я не видела никакой драки.

- Она была снаружи.

- Хорошо. - Но это нехорошо. Боже, будто я настолько глубоко погрузилась в Джудаса, что вообще забыла, зачем я пошла к нему. Ничего не изменилось. Я все еще являюсь соучастницей убийства Изабеллы. Нейт все еще где-то здесь, в тени, выжидает. И его работодатели все равно убьют меня, если хотя бы на секунду решат, что я заговорю. Это надвигающееся чувство страха заполонило собой все, что Джудас сделал для меня, обхватывая и стискивая свои ледяные пальцы на моем горле.

Мне на плечо опускается рука, и я дергаюсь, глядя на Джудаса.

- Делайла. Все хорошо, - он медленно проговаривает слова, будто разговаривая с маленьким ребенком. - Мне нужно отвезти тебя в больницу.

Я качаю головой, глядя на свою руку, обернутую льдом.

- Я в порядке.

Садясь рядом со мной, он берет аптечку и осматривает мою руку.

- Я горжусь тобой за то, что ты дала сдачи, ягненок.

- Я сделала это неправильно.

- Бог любит деятельных. - Эта ослепительная улыбка скользит по его губам, и мне почти хочется плакать, потому что я боюсь, что наступит время, когда больше никогда не увижу его лица.

Я прижимаюсь щекой к его плечу, вдыхая его чистый цитрусовый аромат.

- Давай притворимся нормальными на час или два.

Он хмыкает.

- Но мы ненормальные, Делайла.

- Ш-ш-ш, всего лишь на час.

И он дарит его мне. Его руки обнимают меня, пока пальцы скользят по моим волосам в утешении, и прямо здесь, прямо сейчас я чувствую, что Джудас защитит меня от чего угодно. Но в глубине души я знаю, что он не сможет защитить меня от самой себя.

Глава 22

Делайла

В дверь моей спальни кто-то постучал. Я прохожу через комнату, и открываю ее. Там стоит Тифф с бледным лицом и широко раскрытыми глазами.

- Тифф, что случилось?

Она заправляет свои светлые волосы за ухо.

- Лайла, здесь полиция. Они хотят с тобой поговорить. - Я чувствую, как кровь отхлынула от моего лица, а пульс ускорился. По телу пробегает озноб, ладони становятся липкими.

- Хорошо. Просто... дай мне сукунду.

Она кивает и пятится от двери. Тифф - моя подруга, но я вижу подозрение на ее лице. Ей интересно, что я натворила. Она думает, что, возможно, совсем меня не знает. И она права.

Я переодеваюсь в джинсы и толстовку, а затем выхожу из комнаты. С каждым шагом вниз по лестнице мои ноги становятся все слабее, а легкие – словно уменьшаются в объеме. Заворачивая за угол, я заставляю себя сохранять спокойствие. В моей кухне двое полицейских в полном обмундировании.

- Здравствуйте, - выдавливаю я едва слышно.

Их взгляды устремляются на меня, и я сжимаюсь изнутри. Мужчина выглядит моложе женщины, он вежливо и скупо улыбается мне.

- Мисс Томас, нам нужно задать вам пару вопросов.

Я киваю.

- Эм, да, конечно. Могу я... узнать о чем?

Выражение лица женщины - жесткая маска.

- Лучше, если Вы проедете с нами. Поговорим в участке.

В участке? Они хотят отвести меня в участок. Мой пульс стучит в барабанных перепонках, заглушая все остальное.

- У меня проблемы?

Парень делает шаг ко мне.

- Нам просто нужно задать несколько вопросов, а Вам - дать показания, - он успокаивающе улыбается мне, но я не чувствую уверенности, потому что знаю, в чем виновата. И разве виновных не ждет разоблачение в конце концов?

- Хорошо? - шепчу я.

Когда я приезжаю в полицейский участок, меня проводят в комнату и просят подождать. Это ничем непримечательное помещение с небольшим столом и двумя стульями, стоящими напротив друг друга. Я настолько взвинчена, что у меня трясутся руки, поэтому я сую их в карманы толстовки и хожу из стороны в сторону.

Когда дверь, наконец, открывается, я уже была готова лезть на стенку.

В комнату проходит пожилой мужчина с доброй улыбкой и морщинами в уголках глаз. Он обходит стол с бумажной папкой под мышкой.

- Мисс Томас, я детектив Харфорд, - он выдвигает стул и расстегивает пуговицу пиджака, прежде чем сесть. - Присаживайтесь, пожалуйста.

Мгновение я колеблюсь, а затем занимаю стул напротив него.

- Я не знаю, зачем я здесь, - тихо произношу.

Его глаза встречаются с моими, и, хотя они лишены каких-либо эмоций, мне кажется, что он кричит на меня, и он знает, что я сделала.

- Я просто хочу задать Вам несколько вопросов о ночи двадцатого марта. – Я молчу, и он открывает папку, протягивая мне лист бумаги через стол. Это изображение - зернистый снимок меня и Чарльза с камер видеонаблюдения. Его руки обнимают мои плечи, а я держу его за талию. Его лицо озаряет ослепляющая улыбка, и мы выглядим так, будто можем быть любовниками. - Это фото Вас и Чарльза Стэнли было сделано той ночью. - Я тяжело сглатываю и киваю. - Могу я спросить, откуда Вы его знаете?

- Он бы моим другом, парнем Изабеллы.

- Вы так обнимаете всех парней своих подруг? - он кивает в сторону снимка. Я чувствую, как мое лицо становится начинает гореть, когда он ставит меня в опасное положение.

- Я... мы были друзьями.

Губы детектива плотно сжимаются. Мой ответ явно не был убедительным для него. Он вытаскивает еще одно изображение из своей папки и показывает мне. Это еще один стоп-кадр с камеры, на этот раз меня и Нейта. Я прижимаюсь к нему так сильно, что практически взбираюсь на его бедро, пока он утыкается лицом в мою шею. - И этот? Был ли он другом?

Моя спина выпрямляется от укора в его голосе.

- Нет, Нейт был моим парнем.

- Был?

- Мы больше не вместе. - Он откидывается назад, разместив локоть на спинке стула, постукивая второй рукой по столешнице. Я отправлюсь в тюрьму, а потом боссы Нейта меня убьют. Я не хочу умирать. Не хочу садиться в тюрьму.

Лучше. Мне нужно стараться лучше. Быть более убедительной.

- Послушайте, я дала показания о той ночи, когда погибли Изабель и Чарльз, - мой голос срывается. - Какое это имеет отношение к Нейту?

Он вынимает из папки еще одну фотографию, затем еще и еще одну. Все они - изображения Нейта с разными людьми, обнимающего их, пожимающего им руки, и одно, где они просто стоят, сгорбившись, явно чем-то обмениваясь, но затененность изображения не позволяет четко разглядеть.

- Ваш парень - наркоторговец, мисс Томас.

Я смотрю на него и на мгновение не знаю, что сказать. Я чувствую, что он видит правду, написанную на моем лице, он может считывать с меня ложь.

- Он не мой парень, - шепчу я.

Его губы растягиваются в легкой улыбке, демонстрирующей, что он поймал меня и прекрасно знает об этом.

- Интересно, что из всех моих высказываний, Вы отрицаете именно этот факт.

- Я ничего не знаю о наркоторговле Нейта, - быстро говорю я.

- Хотя, похоже, Вы не удивлены. И это наводит на мысль, что Вы в действительности все о нем знали.

Я прижимаю пальцы к вискам и на секунду закрываю глаза. Я не могу сдать Нейта.

- Послушайте, Нейт был не самым приятным парнем. Я никогда не спрашивала, как он зарабатывал деньги или чем занимался. Наши отношения не были долгими, - я пожимаю плечом. - Меня бы не удивило, если бы он на самом деле этим промышлял, но я ничего не видела.

Он сдвигает наш снимок на дюйм ближе ко мне.

- Даже когда Вы были рядом с ним, пока он работал?

- Нет, - мой голос дрожит, нервы на пределе.

- Знаете, что я думаю, мисс Томас? – Я, правда, не хочу знать. Он берет нашу с Чальзом фотографию и кладет ее рядом с другой фотографией. - Я думаю, что именно Вы совершали передачу товара. - Мое сердце спотыкается, прежде чем возобновить отчаянное неловкое биение. - Мне не кажется, что Вы знали Чарльза Стэнли достаточно хорошо, чтобы так обнимать его. И это лишь капля в море. - Я неосознанно грызу ноготь большого пальца, пока меня не настораживает боль. Посмотрев вниз, я вижу, что ноготь кровоточит. Его глаза следят за моими, видя доказательства моей очевидной вины. Он наклоняется через стол, опуская голову, чтобы поймать мой взгляд. - Но я не знаю, было это добровольно, или он заставлял Вас.

Молчание, и теперь его лицо выражает только сочувствие. Он указывает мне на выход, но я не могу воспользоваться им.

- Я не по твою душу, Делайла. Ты - студентка, милая девушка из хорошей семьи. А вот Натаниэль - звено в гораздо более крупной цепочке. Мне нужен он, чтобы добраться до них всех, - он открывает свою папку, вынимает последнюю фотографию и кладет ее передо мной. Я закрываю глаза, борясь со слезами. Мне не нужно смотреть на это изображение, потому что оно впечатано в мою память навсегда. Этим же снимком они заполонили все основные новостные каналы. Улыбающееся лицо Изабель. - Твоя подруга мертва, Делайла. Потому что такие парни, как он, заполняют улицы этим дерьмом. - Такие парни, как Джудас.

- Мне очень жаль, - задыхаюсь я. - Хотела бы Вам помочь, но я ничего не знаю.

Он глубоко вздохнул и провел рукой по своей гладко выбритой челюсти.

- Мы можем защитить Вас, мисс Томас. - Но они не могут. За последние несколько месяцев я узнала больше, чем когда-либо хотела знать о криминальном подполье Лондона. Я знаю, как это работает. Эти люди зарабатывают слишком много денег, чтобы позволить одной девушке представлять для себя опасность. Полиция меня не защитит. Никто не сможет, кроме, возможно, Джудаса. - Я даю Вам шанс. В следующий раз, когда мы будем разговаривать, я арестую Вас за ложные показания и сговор. Не говоря уже о пособничестве в убийстве. - Я сглатываю желчь, которая поднимается вверх по горлу.

- Мне жаль. Я действительно ничего не знаю, - я знаю, что звучу глухо, а мой голос кажется хриплым карканьем. Честно говоря, я просто в ужасе. Даже невиновная девушка испугалась бы этих обвинений, верно? А я далека от этого. Я сделала именно то, в чем он меня обвиняет.

Встав, он качает головой, и я сгибаюсь под тяжестью его очевидного разочарования. Он думал, что я - хорошая девушка и хороший человек. Он думал, что я переметнусь против Нейта, и я хотела бы ему помочь. Хотела бы я быть лучше, но это не так. Я забочусь о себе прежде всего.

- Вы можете идти, - собрав все фотографии, он выходит из комнаты.

К тому времени как я добираюсь до дома из полицейского участка, у меня началась ужасная паническая атака. Настолько сильная, что я не замечаю черный BMW, припаркованный прямо у моего дома, пока не становится слишком поздно. Водительская дверь распахивается, и Нейт выходит из машины, выпрямляясь во весь свой рост. Я все еще держу руку поднятой. Сейчас самый разгар дня, но я ему не доверяю. Когда смотрю на него, все, что я вижу, - это безумная ярость, исказившая его лицо той ночью, и единственное, что я чувствую, - это его руки на моем горле и удар по лицу.

Я засовываю руку в карман и нащупываю нож, который всегда ношу с собой.

- Что ты сказала им? - спрашивает он. Как, черт возьми, он узнал, что я была в полиции?

- Джудас уже едет сюда, - вру я. - Тебе следует уехать.

- Что. Ты. Сказала. Им? - рычит он, подходя ближе.

- Прикоснешься ко мне, и я закричу, - предупреждаю я. Его ноздри раздуваются, кулаки сжимаются. Он не собирается никуда уходить. - Я сказала им, что ничего не знаю, понятно? Ты был прав. Они хотели, чтобы я на тебя настучала. Я сказала им, что ничем не могу помочь. А теперь уходи.

Он заметно расслабляется, хотя его глаза подозрительно сужаются.

- Зачем тебе это делать, а?

- Потому что я не хочу умирать! Я не хочу ничего из этого.

Нейт смеется.

- Не хочешь? Ты трахаешься с Джудасом Кингсли, - он отталкивается от машины и подходит ближе. Я снова пячусь от него. -Ты думаешь, я плохой? Ты не представляешь, какое дерьмо творили братья Кингсли.

- Я знаю, чем он занимается, - говорю я, повышая голос.

Он ухмыляется.

- Знаешь? Он трахается с тобой, Лайла. Играет с тобой. Какой интерес может быть у такого парня к подобной девушке, как ты?

- Нейт, просто уходи.

- Ты можешь использовать это против него, поиграть с ним...

Я хмурюсь и потираю пульсирующие виски.

- Что?

- Я все еще люблю тебя, Лайла. Мы могли бы...

Мой пронзительный смех разносится по округе.

- Господи. Ты избил меня, Нейт! Ты же гребаный псих!

Он снова подходит ближе, а я снова отступаю.

- Я был так зол, думая, что ты работаешь на него, - его челюсть напрягается. - Я не предполагал, что ты трахаешься с ним, - выплевывает он. Если бы он пришел к такому выводу, я уверенна, что он убил бы меня, не смотря на то что я не спала с Джудасом в то время.

- Так ты думаешь, я оставлю Джудаса и вернусь к тебе? - Он всегда был таким безумцем? И я просто не замечала этого?

- Дело в деньгах, Лайла? Ночные клубы и быстрые машины? Думала забраться повыше?

- Пошел ты, Нейт, - рявкаю я, становясь все храбрее. - Он мне помогает. У меня есть работа, которая не связана с...

- Ах, да, работа в «Пламени». То самое место, которое ты помогла закрыть, - он ухмыляется. - Эта золотая киска, должно быть, доставляет ему достаточное удовольствие, раз он игнорирует этот факт, - Нейт осматривает меня с головы до ног. - Но теперь все исправлено, верно? Двух мертвых детей недостаточно, чтобы удержать Кингсли. - Есть что-то пугающее в том, как он это произносит, в маниакальном взгляде его глаз, в кривой ухмылке на его губах.

Я решаю обойти его машину с другой стороны, и он ухмыляется, наблюдая, как я двигаюсь, наслаждаясь тем, что я его боюсь. Я залезаю в карман, готовя ключи, прохожу через ворота и бросаюсь к двери. Мое сердце колотится, руки дрожат, но мне удается открыть дверь. Войдя внутрь, я закрываю дверь прямо перед Нейтом, стоящим по другую сторону ворот.

- Держи рот на замке, Лайла, - предупреждает он, прежде чем она захлопывается.

Закрыв глаза, я выдыхаю, легкие горят.

- Лайла?

Подняв голову, я обнаруживаю, что Тифф стоит в коридоре, вцепившись в край ее огромной футболки.

- Не волнуйся, Тифф, все в порядке.

Она кивает и прикусывает нижнюю губу.

- Послушай, если тебе нужен адвокат, у моей семьи есть один действительно хороший.

Я улыбаюсь.

- Это мило. Спасибо. Но все нормально. Это была всего лишь путаница.

Она хмурится.

- Лайла, ты провела в участке больше двух часов. Не надо мне лгать.

Вздохнув, я даю ей кусочек правды.

- Они знают, чем занимается Нейт, - говорю я. Для нее это не новая информация. Большинство тусовщиков в кампусе знают, чем промышляет Нейт, но не то, что я ему помогала. - Они думали, что я все еще его девушка, а теперь хотят, чтобы я на него донесла.

Она качает головой, ее светлые волосы падают на лицо.

- Что ты рассказала им?

Я пожимаю плечом.

- Что я ничего не знаю.

- Но все знают, чем Нейт занимается…

- Я не хочу иметь ничего общего с этим, Тифф.

- Но ты же знаешь, что это он, вероятно, дал Иззи те наркотики…

Я зажимаю переносицу.

- Как ты думаешь, что он со мной сделает, если я заговорю? - я опускаю руку, и наши глаза встречаются. - Он - наркоторговец, Тифф. Он - нехороший человек.

Она морщится, на ее лице сквозит сочувствие.

- Знаешь ты, как их выбирать.

Я закатываю глаза.

- Спасибо.

- По крайней мере, Джудас кажется милым, - она улыбается. - Я имею в виду, он же священник. По-другому и быть не может. - Конечно, ты встречаешь парня в колоратке, и он обязательно должен быть замечательным.

С моих губ срывается смешок.

- Ага. Он просто находка, - оттолкнувшись от двери, прохожу мимо нее.

- Ну, ты знаешь, где меня найти, если я тебе понадоблюсь, - кричит она вслед.

- Спасибо. - Тифф - милая девушка. Думаю, когда-то и я была хорошей или, по крайней мере, пыталась таковой быть, но сейчас я едва могу вспомнить то время. Честно говоря, я всегда была немного испорченной, и с каждым ужасным парнем-плохишом становилось все хуже. До Нейта. Я даже не знала, насколько он ужасен, пока не прошло несколько месяцев, а к тому моменту Нейт уже превратился в своего рода наркотик для меня. Прогрессивный порыв. Каждый шаг, который я делала вместе с ним, был подобен переходу к чему-то более сложному, пока я, наконец, не достигла той разрушительной точки, откуда нет возврата. Каменное дно. Торговля наркотиками, жизнь в погоне, втайне надеясь на то, что могло бы случиться, или меня просто уличили бы. Я представляла выражение лица моего отца, когда он осознал, насколько низко пала его идеальная дочь. В этом было определенное удовольствие.

Я выбрала Нейта, потому что он был плохим. А еще есть Джудас, у которого никогда не было выбора. Он нашел меня на дне и вместо того, чтобы помочь подняться, он прошептал мне, чтобы я копнула немного глубже, принимая уродство моей проклятой души.

Я больше не наивная девушка, охваченная чувством вины, но солгала бы, если бы сказала, что не напугана. Я только что нашла себя. Я не хочу потерять это все.

Упав на кровать, я глубоко вздыхаю и закрываю глаза, пытаясь абстрагироваться от своих мыслей.

Мой телефон гудит, я смотрю на экран и вижу сообщение от Джудаса. Одна лишь мысль о нем слегка ослабляет панику, которая все не отпускала меня, и я беру телефон, читая сообщение.

Джудас: "У меня весь день плотские мысли о тебе".

Я улыбаюсь и печатаю ответ.

Я: "Я тоже по тебе скучаю".

Джудас: "Ты в порядке?".

Я начинаю печатать ответ и останавливаюсь. Затем начинаю сначала. Когда я в четвертый раз удаляю сообщение, пытаясь сочинить приемлемую ложь, мой телефон звонит. Его имя вспыхивает на экране, и я отвечаю.

- Привет.

- Что случилось? - спрашивает он, и я могу представить, как его брови хмурятся, небольшая складка на лбу портит идеальные, неземные черты лица.

- Ничего такого, - я потираю лицо рукой. Я не хочу его видеть, потому что мне нужно самостоятельно разобраться в этом вопросе, но тут мне в голову приходит мысль: я могу попасть в тюрьму. Нет ничего лучше нависшего над головой топора, чтобы заставить вас почувствовать, что жизнь коротка. - Где ты?

- В церкви.

- Я иду проведать тебя, - я вешаю трубку до того, как он успевает ответить.

Прогулка до церкви не так спокойна, как обычно. Сейчас середина дня, и Лондон гудит из-за обычного отвратительного движения. Люди несутся мимо меня, пытаясь успеть вовремя или спешат пораньше домой.

Прогуливаясь через парк, я вижу, как подростки играют в футбол, громко кричат и придираются друг к другу, скользя по траве в школьной форме. И все же, когда я подхожу к церкви и переступаю порог, меня окутывает тот же умиротворяющий покой. Это ощущение никогда не меняется. Иногда здесь могут быть прихожане, люди молятся и зажигают свечи. Иногда я совсем одна, но в стенах церкви всегда безмятежно. Тихо.

Сегодня здесь никого нет, но я знаю, что Джудас в исповедальне. Занавеска с другой стороны открыта. Приглушенными шагами я подхожу к кабинке и задергиваю занавеску, прежде чем отойти в сторону, где сидит священник. Я ожидаю увидеть его сидящим там, но вместо этого он стоит, прислонившись спиной к перегородке, и сексуальная улыбка растягивает его губы.

- Серьезно? – спрашивает он.

- Да, - зайдя внутрь, я задергиваю занавеску. И в мгновение воздух в замкнутом пространстве становится спертым. Вытянув руку, он проводит пальцем по моей шее, скользя вниз по груди к верхней части моего декольте.

Я сокращаю расстояние между нами, приподнимаясь на цыпочках, чтобы прикоснуться своими губами к его. Вот в этом мой покой. Это будто вернуться домой. Его пальцы обвивают мою талию, и он поднимает меня, разворачивая нас так, чтобы он мог прижать меня к перегородке. Вся исповедальня дрожит от этих маневров, и я сжимаю бедрами его талию.

- Ты пришла исповедаться, милая Делайла? - он дышит мне в рот.

- Я пришла избавить тебя от этих плотских мыслей, - задыхаюсь я, мое дыхание становится коротким и резким.

- Хм. Ну, тогда ты не помогаешь мне.

Мои пальцы скользят по его волосам, притягивая его голову к моему горлу.

- Воплощаю мысль в реальность.

Жар его ладоней касается тыльной стороны моих бедер, скользя вверх, пока он не обхватывает мою задницу обеими руками.

- Ты собираешься трахнуть меня в исповедальне, ягненок? - спрашивает он, прикусывая меня чуть ниже моего уха.

- Я всего лишь твоя покорная прихожанка.

- Такая развратная маленькая грешница.

Опустив меня на ноги, он приподнимает подол моего платья и цепляет пальцами тесемку моего нижнего белья. Собирая материал на моих бедрах, он дергает, разрывая его. Возбуждение бьется в моих венах, и предвкушение заставляет сердце биться, как табун диких лошадей. Здесь, в этом самом месте, заниматься подобным так неправильно, и мне это нравится. Я нащупываю его ремень, дергаю и тянусь к пуговице на его брюках. Наматывая мои волосы на пальцы, он использует свою хватку, чтобы повернуть меня, толкая грудью к перегородке.

Боже, если кто-нибудь войдет по другую сторону исповедальни, он точно поймет, чем мы занимаемся. Это не должно меня так сильно заводить, но я думаю, что мне нравится идея осквернения священной земли не меньше, чем по нраву то, когда Джудас оскверняет меня. Я хочу засвидетельствовать нашу греховность. Две павшие души, которых не должно быть в доме Господнем. Джудас раздвигает мои ноги и проводит пальцами по внутренней стороне моего бедра. К тому времени, как он достигает вершины, я едва могу дышать.

- Джудас, - молю я. У него вырывается легкий смех, и он нежно целует меня в затылок.

- Терпение, - затем он так сильно толкается в меня двумя пальцами, что я вынуждена приподняться на цыпочки. Моя ладонь ударяется о перегородку в поисках хоть какой-то опоры. Он стонет мне в ухо, и я поворачиваю голову, пытаясь удержать его хватку в моих волосах, пока его губы прижимаются к моим, и я подавляю дикий звук. - Такая мокрая, Делайла, - шипит он мне в губы, толкаясь в меня еще сильнее.

В одну секунду меня придавливает весом Джудаса, а в следующую - его уже нет, но он дергает меня за волосы. Я неловко иду, пятясь назад, пока мои ноги не упираются в его колени, и я понимаю, что он сидит на скамье.

Он заставляет меня оседлать его бедра, прижимаясь спиной к его груди. Господи, мы действительно делаем это. Он собирается трахнуть меня в исповедальне.

Он ослабляет хватку в моих волосах и направляет меня на себя.

- Джудас, - стону я. Так приятно чувствовать его, так правильно, так порочно.

Он упирается головой о стенку позади него, и низкий стон срывается с его губ.

- Черт, Делайла.

Его хватка исчезает, и он кладет обе руки на мои бедра. Он не поднимает меня, а просто перекатывает мое тело по себе, словно заряжает чистым электричеством каждый дюйм моей кожи. Мой позвоночник выгибается, голова запрокидывается, и с моих губ срывается череда звуков. Он обхватывает меня рукой и прижимает к груди.

- Тише, - выдыхает он мне в ухо.

Это грязно и пошло, грешно во всех смыслах, и я хочу этого. Я бы прочитала тысячу раз «Богородицу» за свои непотребные деяния, за него. Он заставляет меня чувствовать себя присвоенной и в то же время обожаемой, запятнанной и все же рожденной заново. В его руках я потерялась и сразу же обрела дом. Части меня, которые когда-то были сломаны, теперь принадлежат ему.

Давление все больше нарастает внутри меня, и я просто молю об освобождении. Джудас управляет каждым движением, пока я не начинаю отчаянно нуждаться в том, что может дать только он.

Он держит меня на краю обрыва, кажется, целую вечность, а затем его хватка на моем бедре усиливается, и он оказывается во мне так глубоко, что я не знаю, где заканчивается он, а где начитаюсь я. И я этого хочу. Я хочу, чтобы он был во мне, как часть меня. Я хочу, чтобы границы настолько размылись, чтобы мы стали единым целым, одинаковым по своей природе: священник и его прихожанка. Я хочу помолиться у его оскверненного алтаря.

Я рассыпаюсь на части, мои мышцы напрягаются, когда по ним растекается удовольствие. Перед глазами пляшут звезды, а голова кружится. Я кричу в ладонь Джудаса, пока он удерживает меня, позволяя мне пережить этот момент удовольствия.

- Черт, Делайла, - освобождая мой рот, он грубо толкает меня вперед, используя меня как свою личную куклу. Все, что я слышу, - это его затрудненное дыхание, мой учащенный пульс и скрип старого дерева, которое никогда не было свидетелем такого рода оскорбления.

- Блять! - Движения Джудаса становятся жесткими, прежде чем он останавливается, и из него вырывается гортанное рычание.

Целую минуту никто из нас не двигается. Моя голова опускается, и длинные волосы рассыпаются между расставленными коленями Джудаса передо мной. Его ладони гладят меня по заднице, скользят по бедрам. Наше слишком громкое дыхание смешивается и звучит, как эпицентр грозы в тишине церковных стен. Если кто-то здесь есть, нет ни единого шанса, что он этого не слышал.

Когда мои ноги перестают дрожать, я встаю и хватаю свою сумочку. Вынимаю салфетку, но Джудас поднимается на ноги и забирает ее у меня. Вновь прижимая к перегородке, он целует меня долго и медленно, пока его рука скользит между моих ног и вытирает сперму с внутренней стороны моих бедер. Мои щеки пылают, но сердце радостно замирает от нежности этого жеста. Затем он отстраняется и возвращает мне салфетку.

- Что мне с этим делать?

Он ухмыляется.

- Оставить на память?

- Ты омерзителен.

Он смеется и еще раз целует меня, прежде чем застегнуть брюки и отдернуть занавеску исповедальни. Я прижимаюсь к скамье, пытаясь спрятаться, на случай если там кто-то есть.

- Пошли, - зовет он, протягивая мне руку. Я бросаю салфетку под скамейку, ухмыляясь про себя, потому что почти уверена, что ему придется убрать ее позже. Великий Джудас Кингсли, сексуальный, неприлично богатый криминальный босс, убирает использованные салфетки из исповедальни.

Джудас ведет меня в офис, и я запрыгиваю к нему на стол в ожидании, пока он положит деньги в сейф.

- Ты так и не сказала, что случилось, - говорит он.

- Может, потому что у меня не было шанса?

Подняв бровь, он надевает воротничок.

- Я уверен, что это ты приставала ко мне во время исповеди, - его губы кривятся. - Решительно настроенная согрешить Делайла.

Я склоняю голову набок.

- Меня сегодня арестовали.

Я чувствую перемену в воздухе. Кокетливый и веселый Джудас исчезает, и, даже не глядя, я знаю, что теперь передо мной плохой Джудас. Парень, у которого есть способность пугать меня, хотя я знаю, что он никогда не причинил бы мне вреда.

- Что? - его голос похож на лед, который соскребают с лобового стекла январским утром.

Я поднимаю глаза.

- Они знают.

- А ты не думала сказать мне это по телефону? Ты решила, что мы должны сначала потрахаться?

- Пошел ты, Джудас!

- У них есть доказательства? Нет, если бы они были, ты все равно была бы там, - размышляет он, отвечая на свой вопрос.

- Они хотели, чтобы я настучала на Нейта.

- Что ты им рассказала?

- Только то, что я ничего не знаю. Я не тупая! Я знаю, что его боссы придут за мной. Но Нейт в курсе, что меня допрашивали. - Господи, теперь он выглядит злым.

- Он звонил тебе? - я слышу едва сдерживаемую ярость в его голосе и ерзаю на столе, желая оказаться дальше от него, не привлекая к себе внимания.

- Он пришел ко мне домой. – Джудас отворачивается от меня, и я вижу, как мышцы его спины перекатываются и напрягаются, даже через ткань его рубашки. - Думаю, он мысленно обезглавил Нейта.

- Парень не особо заботится о своей жизни.

- Он кое-что сказал...

- Что? – Джудас поворачивает ко мне голову.

- Нейт злится, что мы вместе. Он пытался добраться до меня и сказал: «Я полагаю, что нужно больше, чем пара мертвых детей, чтобы удержать Кингсли», - я качаю головой, наблюдая, как сужаются его глаза. - Это может ничего не значить, но то, как он это произнес… Было похоже, что он раздражен тем, что «Пламя» снова открылось. Но он ведь торговал в «Пламени». До закрытия это было его основным источником бизнеса. Почему он хотел, чтобы клуб оставался закрытым?

- Он прикасался к тебе? - Я качаю головой, и Джудас подходит ближе, его глаза ищут мои.

- Нейт не является проблемой прямо сейчас, - я делаю глубокий вдох и подаюсь вперед, прижимаясь лбом к его груди. Его руки скользят по спине, поглаживая мои волосы по всей длине. - Что мне делать, Джудас? - я провожу ладонью по его груди, чувствуя устойчивое биение его сердца. - Я не хочу оставлять тебя, - мой голос срывается, а на глаза наворачиваются слезы. Его подбородок на моей голове, горячее дыхание шевелит пряди моих волос.

- Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, Делайла.

Я сдерживаю слезы и стискиваю его рубашку.

- Ты не можешь этого обещать, Джудас. Я виновата, - я качаю головой и поднимаю лицо с его груди. Он смотрит на меня, легкая ухмылка играет на его губах.

- Ягненочек, ты забыла, кто я, - он прижимается к моим губам. - Я - Кингсли. Мы управляем этим городом.

И когда он произносит это, я верю ему. Как и всегда, я верю Джудасу. Я доверяю ему, когда он говорит, что защитит меня, и я никогда не чувствовала себя в большей безопасности, чем когда я здесь - в его руках.

Джудас - плохой человек, и это то, что защищает меня. Дьявол защищает тех, кто принадлежит ему.

Глава 23

Джудас

Я лежу и слушаю мягкое дыхание Делайлы. Моя спальня, которая когда-то пахла одеколоном и стиральным порошком, теперь пропиталась сладким ароматом ванили, который, кажется, прилип к ее коже. Я медленно отрываю от нее руку, касаясь кончиками пальцев ее атласной талии. Она ерзает, тихий вздох срывается с ее губ, прежде чем она снова откидывается на подушки.

Встав с кровати, я выхожу из комнаты, закрывая дверь с приглушенным щелчком. В квартире темно и тихо, единственный звук - непрекращающееся тиканье часов на стене гостиной. Где-то за пределами стен доносятся кошачьи крики, и слышится далекий вой сирены скорой помощи.

Сев за обеденный стол, я пролистываю список контактов в телефоне, пока не нахожу номер Джейса. Нажимая на него, я слушаю гудок дозвона.

- Джудас, как ты?

- Мне нужно чтобы ты кое-что нашел для меня.

- Прекрасно. Да, я в порядке, спасибо, - саркастически бормочет Джейс.

- Джейс, - рычу я.

Он выдыхает.

- Чтоб меня, ты почти так же ужасен, как Сейнт.

- Это немного рискованно.

Он смеется.

- Что тебе нужно?

- Не мог бы ты найти отчет о вскрытии?

Он делает вдох сквозь зубы.

- Сложно, но возможно. Дай мне пару дней. Чей отчет?

- Изабеллы Райт.

- Принято. Так как это ты, а мы - семья, я возьму с тебя как обычно, - он снова смеется и кладет трубку. Семья - это постоянная шутка для Джейса. Если бы Сейнт платил ему не так хорошо, я уверен, что его верность не была бы такой стабильной.

И я думаю о Сейнте... Он следующий.

Я снова набираю номер и солгу, если скажу, что у меня немного не учащается пульс, пока я в ожидании голоса брата. У него есть способ заставить нервничать самых крепких мужчин. Даже моему отцу некомфортно находиться с ним в одной комнате.

- Джудас.

- Сейнт.

- Что тебе нужно?

- Нам нужно встретиться. - Он определенно не захочет обсуждать такое по телефону. Можно пытаться проговорить это с ним через защищенную телефонную линию, но этот параноик все равно не скажет ни слова.

- Хорошо. В твоей церкви, завтра утром.

- Что? Ты никогда не назначал встреч с утра.

- Ты хочешь встретиться или нет?

Я вздыхаю.

- Ладно. Во сколько?

- В девять. - Звонок обрывается, и я хмурюсь. Он когда-нибудь спит?

Внезапно зажигается лампа в углу, и я щурюсь от света, проникающего в комнату. Делайла прислоняется к стене, с одного плеча свисает джемпер размера оверсайз, концы рукавов сжаты в ее кулаках. Она обнимает себя, и ткань поднимается вверх, обнажая под ней кружевное нижнее белье. Эти проклятые шерстяные гольфы: один до колена, а другой спущенный. Она - воплощение невинности, и мне хочется погрузить в нее свой член и осквернить ее. Каждый чертов раз.

- Что ты делаешь? - спрашивает она, ее голос все еще хриплый от сна.

- Подойди.

Она немедленно подчиняется, приближаясь к тому месту, где я сижу в тени. Мои пальцы скользят по мягкой коже на задней стороне ее бедра, и я подтягиваю ее к себе, пока она не оказывается у меня на коленях, ее ноги расставлены с обеих сторон от меня. Я просовываю ладони под ее джемпер, чувствуя обжигающий жар ее спины. Свернувшись в клубок, она прижимается к моей груди, пряча голову под моим подбородок. Она - как теплый сонный котенок.

- Почему ты встал? - шепчет она.

- Я должен был сделать пару звонков.

- Знаешь, ты можешь делать все свои злодейские дела при мне, - бормочет она, и я смеюсь.

- Злодейские дела?

Она кивает у моей шеи.

- Тебе не нужно было вылазить из постели.

- Я ничего не замышляю. Не выдумывай!

Она поднимает голову и кладет руки мне на плечи. На пухлых губал появляется игривая улыбка, а ее взгляд падает на мой рот.

- Если бы это было правдой, то я все еще лежала бы в постели с горячим священником, - наклонившись, она прижимается губами к уголку моего рта. - Но вместо этого я сейчас здесь, в компании изворотливого наркобосса.

- Ты считаешь, что священник горячее?

Она пожимает обнаженным плечом, и ее руки оборачиваются вокруг моей шеи.

- Ну, я не знаю. Мне всегда нравились плохие парни.

- Ах, вот как, - схватив ее за задницу, я укладываю ее на обеденный стол.

- М-м-м, - она подносит губы к моему уху. - Вот почему я трахнула священника в исповедальне. Ведь тогда ему было так плохо.

Я стону, и она откидывается, глядя на меня сквозь длинные ресницы. Одна сторона ее нижней губы исчезает между зубами, и она понятия не имеет, что делает со мной этот взгляд. Эта девушка может одним взглядом превратить мой член в камень.

Прижав губы к ее шее, я провожу языком по ее коже. Мои пальцы касаются кружева ее нижнего белья, и легкий хриплый вдох, который у нее получается, оказывается самым сладким звуком на свете. Отодвинув кружево в сторону, я вонзаю в нее два пальца, и это прекрасно, правда. Ее губы раскрываются, ресницы трепещут, а волны темных волос ниспадают до талии. Все вокруг замирает на секунду, мир задерживает дыхание, чтобы засвидетельствовать ее совершенство.

Ее ногти скользят по моей шее, и я улыбаюсь, когда она начинает терять контроль. Она такая податливая, такая послушная, такая влажная для меня.

- Я хочу попробовать тебя, ягненок, - выдыхаю ей в обнаженную кожу горла.

Падая на колени, я отодвигаю ее нижнее белье в сторону и делаю то, что должен. На вкус она похожа на грех и спасение, сладкое искушение и жгучую пытку. Ее рука тянется к моим волосам, царапая ногтями кожу головы.

- Джудас, - ее голос дрожит вместе с бедрами, все ее тело туго натянуто, как тетива лука, словно в ожидании, когда ее спустят. Ее спина ударяется о стол, а ноги обвивают мои плечи. Ее тело изгибается, словно она одержима, а я экзорцист, пытающийся разорвать ее пополам. Через несколько секунд ее отпускает это звенящее напряжение, и она разбивается на части. С каждым касанием, каждым прикосновением моего языка к ее телу, с каждым движением моих пальцев она оживает. Когда ее тело, наконец, расслабляется, она падает, как сломанная кукла.

Поднявшись на ноги, я смотрю на нее, растянувшуюся на моем обеденном столе: ее темные волосы рассыпались вокруг нее орелолом, а грудь тяжело поднимается и опускается.

- Если ты думаешь, что сможешь меня отвлечь, то это не сработает, - выдыхает она.

Я смеюсь, задирая ее свитер и целуя живот.

- Ах, милая Делайла, ты там, где я хочу. И ты вполне успешно отвлеклась.

Сев, она соскальзывает со стола и просто идет через гостиную, покачивая бедрами.

- Ты идешь спать? - она одаривает меня чувственной улыбкой, и я инстинктивно следую за ней. И кто теперь отвлекся?

***

Я замечаю Сейнта на скамье в первом ряду, его голова опущена, а руки сложены перед собой. Даже с расстояния в Сейнте ощущается что-то неправильное. Он слишком неподвижен. Например, когда вы идете в лес и не слышите щебетания птиц, это вызывает тревогу. Ощущается неестественно. Вот чем является Сейнт: леденящая душу тишина леса с хищником в самой ее гуще. Я сажусь рядом с ним и жду, потому что я знаю, как он относится к общению с Богом. Через несколько секунд он поднимает голову и смотрит прямо перед собой.

- Ты хотел поговорить, ну, вот, я тебя слушаю.

- Мне нужна услуга.

Наконец, он обращает на меня взор ледяных глаз, выискивающих проявления слабости.

- Твои просьбы становятся утомительными, Джудас.

Вздыхаю. Он такой драматичный.

- Две за последние пару месяцев. До этого, в последний раз, когда я просил тебя о чем-либо, нам было четырнадцать, и я был должен тебе грех, только чтобы ты не рассказывал маме.

- Я не раздаю услуги просто так.

- Я буду тебе должен.

- Ты не можешь быть должен больше, чем один грех за раз. - Мы установили эти правила, когда нам было двенадцать, после того как я задолжал Сейнту столько грехов, что он решил обналичить все за один день. Мы ходили в строгую католическую школу и постоянно пытались отчислить других. Он заставил меня порезать покрышки директору школы, разжечь огонь в кафетерии, ударить в нос Дэвида Лоутона и быть пойманным с рукой в трусах Дейзи Джонсон в женской раздевалке. Из-за последнего меня и исключили.

- Нам больше не по двенадцать лет.

- Правила есть правила, - он приподнимает бровь. - Скажи мне, что ты хочешь, а я подумаю.

- У тебя на зарплате половина полицейских в Лондоне. Мне нужно, чтобы ты выяснил, что они имеют по делу Изабель Райт.

- Ах, да, девчонка, что передознулась в твоем клубе. Беспечный Джудас.

- Они ищут девушку. Она связана с Натаниэлем Хьюиттом. Думаю, он работает на семью Моретти.

- Как ее зовут?

- Делайла Томас.

Какое-то время он хранит молчание.

- Ты хочешь знать, что у них есть на нее?

- Она нужна мне. Не за решеткой.

- Почему? Кто она для тебя? - его глаза сужаются. Я не могу рассказать ему о Делайле. Сейнт обожает слабости, и, дав ему это, я подставлю ему свое горло.

- Я подозреваю, что это не просто передозировка. У меня есть план поиметь итальянцев. Она нужна мне, чтобы осуществить это… - Он ничего не говорит, просто смотрит, ожидая. Я закатываю глаза. - Она достаточно знает о работе Моретти.

- И твоей?

Я знаю, к чему он ведет. Мысль о том, что Делайла может что-то знать, будет достаточной, чтобы Сейнт начал волноваться. Одно неверное слово в полиции - и у них будет ордер на все наши дела. Его и меня связывает не только кровь, благодаря Гарольду Доусону.

- Они ничего не знает о моем бизнесе.

Он смотрит на меня, до тех пор, пока я не начинаю чувствовать дискомфорт, но я привык к этому. Я знаю, что нельзя показывать Сейнту, что это меня тревожит.

- Она для бизнеса или для удовольствия?

- Для бизнеса, - сразу отвечаю я, потому что, если он поймет, что она нечто большее, он использует ее, чтобы поиметь меня. Так мыслит и действует Сейнт.

Медленная улыбка растягивает его губы, и по одному этому взгляду я понимаю, что совершил ошибку.

- Я выясню то, что ты хочешь, и остановлю любое расследование в отношении девушки, но ты должен мне грех.

- Ты только минуту назад сказал, что я не могу быть тебе должен больше одного греха.

- Я обналичиваю один сейчас.

Моя грудь сжимается от предвкушения, потому что я знаю, что он собирается сбросить бомбу.

- Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Его глаза встречаются с моими, в них сияет ничто иное, как чистый расчет.

- Убей Делайлу Томас.

Мои кулаки сжимаются, а сердце на мгновение замирает, но я держу все это подальше от лица.

- Зачем?

- Она либо слабость, либо обуза. В любом случае, брат, ты приходишь ко мне и просишь помочь этой девушке. Сам факт, что ей нужна помощь, создает для нее проблему.

- Я сказал тебе, она мне нужна. Она просто девчонка.

Он поднимается на ноги и разглаживает ладонью пиджак.

- Тогда она не должна стать большой потерей. Получишь то, что тебе нужно, и убьешь ее.

Блять. Блять!

- Я не буду убивать ее, Сейнт! - Он останавливается на полпути и поворачивается ко мне лицом.

- Неужели? Значит, она все же для удовольствия? - он доволен собой, даже в восторге. Он нашел мою больную точку, что я могу с этим поделать? Прямо сейчас? Ничего.