Священные кошки Нила

18

Джек и Диана со всеми предосторожностями вернулись к себе в Сохо, не переставая думать о том, что же им делать дальше. Отдать сокровища в руки маньяка? Невозможно! Но тогда – гибель Беч Хэвена.

Прошло несколько дней. Джек часто и подолгу отлучался куда-то. Диана предполагала, что он пытается через своих многочисленных знакомых найти возможность выручить Беч Хэвен из рук Али Паши, но она ни о чем не спрашивала Джека. Самой же Диане положение казалось совершенно безнадежным.

Рождество они встретили незаметно, совершенно не ощутив прихода праздника. Правда, Диана постаралась сделать праздничный стол, но Джек едва притронулся к еде.

Чем меньше оставалось до рокового дня, назначенного Али Пашой, тем мрачнее становился Джек, тем чаще он замыкался в себе, не замечая вокруг себя ничего и никого. Джек стал пропадать из дома по ночам и возвращался под утро, и всякий раз от него сильно пахло бренди. Диана еще никогда не видела Джека таким подавленным и мрачным. Он почти не спал и если не уходил куда-нибудь, то молча мерил шагами маленькую гостиную в квартирке, которую они снимали, или часами стоял у окна, глядя пустыми глазами на праздничную толпу, бурлящую на улице.

Диана остро чувствовала его боль. Она находила утешение только в том, что ухаживала за Шейлой. Та постепенно поправлялась. Они все чаще говорили друг с другом, хотя пока их разговоры оставались бессвязными – словно беседа совершенно чужих людей, едва начинающих узнавать один другого. Шейла всячески уходила от разговоров о своем прошлом и об их жизни со Стаффордом. Диана чувствовала, что такие темы почему-то неприятны Шейле, но не могла понять почему. О чем они говорили часто и много, так это о Египте. Диана просто заново открывала для себя эту удивительную страну с ее двухтысячелетней историей, полной взлетов и таких же стремительных падений.

– Эти две тысячи лет, – говорила Диане Шейла, – научили наш народ верить в судьбу, сделали нас фаталистами. Мы были со щитом, но были мы и на щите. Когда-то Египет правил миром, был богатейшим государством на Земле. И что с нами стало теперь? Нас раздробили, нас рассеяли по миру. Нас разграбили. Наше прошлое, наше священное прошлое, стало экспонатом в музеях захватчиков. На нашу землю пришли алчные люди – такие, как Али Паша, – и пока Египет не избавится от них, он будет обречен на прозябание.

Шейла живо интересовалась прошлым Дианы, и та долгими часами рассказывала свой матери о себе: о своей близости с отцом, о детстве, о школе, о том, как непросто складывались ее отношения с Пруденс, которую она тогда считала своей матерью. Но Пруденс оказалась лишь мачехой – холодной и равнодушной. Диана рассказывала о себе, и душа ее при этом смягчалась и успокаивалась, словно все обиды, жившие в ней, уходили прочь.

Что-то менялось в душе Дианы. Она начинала многое видеть по-другому, меняла свои оценки людей и событий. Мир представал перед ней в новом свете. В этом ей помогали слова и мысли Шейлы – всегда мудрые и взвешенные. Сердце Дианы наполнялось чувствами, существование которых она прежде отвергала. Она очень привязалась к Шейле, полюбила ее всей душой, несмотря на то, что по-прежнему знала совсем немного о ее прошлой жизни. Ей доставляло огромное удовольствие говорить с матерью – казалось, Диана наверстывала все то, что было упущено ею в детстве и юности.

Шейла оказалась очень проницательной женщиной. Иногда, когда ей позволяли силы, она сидела в гостиной вместе с Дианой и Джеком, наблюдая за ними, а потом однажды вечером сказана Диане:

– Джек не находит себе места.

– Я знаю, – ответила Диана.

– Он очень любит тебя.

Диана посмотрела в темные проницательные глаза Шейлы, удивляясь тому, как быстро сумела та понять это, и тихо ответила:

– Я тоже это знаю.

Шейла накрыла рукой ладонь Дианы.

– Твой Джек умрет, если потеряет самое дорогое в жизни – свой родной дом, Беч Хэвен, – сказала она. – Умрет душой.

Эти слова потрясли Диану. Сердце ее сжалось от сознания безнадежности, от страха перед ближайшим будущим.

Теперь Диана стала внимательнее следить за Джеком. Она видела его подавленность, читала отчаяние в глубине его голубых глаз. Она знала, что гибель Беч Хэвена – дело решенное, но понимала и то, что в словах Шейлы заключена истина.

Смерть души – что может быть ужаснее для человека!

Диане казалось, что она сама готова умереть вместе с Джеком. Она исступленно искала выход из создавшегося положения. Да, Али Паша – сумасшедший. Сокровища необходимы ему для того, чтобы залить весь мир кровью. Отдать ему наследие Клеопатры? Те самые сокровища, ради которых отдал свою жизнь ее отец? Спасти Беч Хэвен и душу Джека такой ценой?

Диана готова была сама сойти с ума.

В ночь на тридцать первое она не могла уснуть. Мысль о том, что неизбежное вот-вот произойдет, душила ее, словно веревка палача. И наконец под утро Диана окончательно решила, что надо делать.

Было шесть часов утра. Диана поднялась с постели и прошла в гостиную. Джек, как всегда в последнее время, был уже на ногах. Он стоял возле окна и смотрел в пустоту. На щеках его темнела щетина: он не брился, наверное, уже целую неделю. Джек стоял молча, ничего не слыша и не видя вокруг себя.

Диана тихо подошла к нему и сказала:

– Я решила отдать сокровища Али Паше. Все, целиком.

Джек не обернулся, лишь отрицательно покачал головой.

– Нет, – ответил он. – Это невозможно.

– Мы должны сделать это, – настойчиво повторила Диана. – Нельзя позволить ему разрушить то, что для тебя дороже всего на свете.

– Нельзя давать оружие в руки убийцы. Али Паша – сущий дьявол. А тот, кто поддерживает дьявола, губит свою бессмертную душу.

– Мы скажем ему, где спрятаны сокровища. Он вернет тебе Беч Хэвен. А как нам остановить Али Пашу, будем думать.

Джек продолжал молча смотреть в окно. Диану охватило отчаяние.

– Но, Джек, ведь если ты потеряешь Беч Хэвен, ты не сможешь жить дальше!

– А хоть бы и так, – устало и безразлично произнес Джек.

Диана вновь заговорила, тщательно подбирая слова:

– Той ночью, на яхте, когда я услышала твой разговор с Али Пашой, и поняла, что ты снова предал меня, мне больше всего на свете хотелось отомстить тебе. Тогда я, наверное, только порадовалась бы нынешней ситуации. Постаралась бы одна найти сокровища, а тебя послала бы ко всем чертям вместе с твоим Беч Хэвеном. Но сейчас все изменилось, Джек. Не могу объяснить, почему, но думаю, что благодаря Шейле. Теперь я понимаю, почему ты сделал то, что ты сделал. Понимаю твое отчаяние. Наверное, это случилось потому, что у меня самой появилось теперь то, что для меня важнее всего на свете, – родная мать. Если я потеряю ее, я умру. Так же, как умрешь ты, потеряв Беч Хэвен. Но я не дам тебе умереть, Джек, – ты спас от смерти Шейлу. Можешь говорить, что тебе угодно. Можешь сказать, например, что спас ее ради того, чтобы найти сокровища. Но я видела твои глаза в ту ночь. Они сказали, что ты сделал это ради меня. И тогда я поняла, что ты по-прежнему любишь меня.

Диана замолчала, и в комнате повисла тишина. Диана отошла от окна, села на стул и вновь заговорила:

– Я тоже всегда любила тебя. Даже тогда, когда мне казалось, что я тебя ненавижу. Ты спас Шейлу для того, чтобы не дать мне умереть. И я не дам тебе умереть из-за гибели Беч Хэвена.

Джек ничего не сказал. Он все смотрел невидящими глазами на улицу, прислонившись головой к оконной раме.

Глаза его были пусты и неподвижны.

Диана коснулась его руки и сказала, чуть не плача:

– Как ты не поймешь, Джек! Мне все равно, что будет делать Али Паша с сокровищами Клеопатры. Мне безразлично, назовут именем моего отца новый зал в Британском музее или нет. Ты мне небезразличен, только ты, слышишь? У меня сердце разрывается, когда я вижу, что с тобой происходит. Я не позволю тебе навсегда потерять Беч Хэвен, а с ним и себя, я слишком сильно люблю тебя.

Джек медленно отвернулся от окна.

– Я люблю тебя, Джек, – тихо повторила Диана.

Слезы хлынули у нее из глаз, и она вытирала их тыльной стороной ладони.

– Это правда? – спросил Джек.

– Святая правда.

После этих слов в комнате, казалось, стало светлее.

– Так сильно любишь, что готова ради этого отказаться от всего? – спросил Джек.

– Ты дороже для меня, чем тысяча тысяч любых сокровищ. Я готова все их отдать ради тебя.

Джек обнял Диану за плечи и прижал к груди.

– Мы так много принесли боли друг другу, – сказала она сквозь слезы. – Я знаю, что виновата не меньше, чем ты. Я была слепа.

Джек приложил ладонь к мокрой щеке Дианы.

– Ты действительно сильно изменилась, – тихо сказал он.

– Помнишь легенду, которую я рассказывала тебе в храме? – спросила Диана. – Об Изиде и Осирисе? О том, как она собрала его из кусочков и вернула к жизни? Сейчас я хочу собрать из осколков наше прошлое. Начать все сначала. Вернуться к той ночи, когда ты пришел ко мне в музей. Давай откроем новую страницу в жизни. Я хочу сделать для тебя то же, что сделала для Осириса Изида. Собрать тебя из кусочков и вернуть к жизни, к свету. Этого я хочу сейчас больше всего на свете.

На глазах Джека заблестели слезы. Он посмотрел на Диану с такой признательностью и любовью, что у нее перехватило дыхание.

– Почему бы нам не начать все сначала, Джек? Почему бы нам не начать все сначала в Беч Хэвене, именно там? Начать с чистой страницы, забыв обо всем, что было.

Джек еще крепче прижал ее к себе. В его сильных руках Диана чувствовала себя защищенной от всех невзгод, и это возвращало ей утраченную надежду.

– Забыть обо всем, – тихо сказал Джек, и по щекам у него тоже потекли слезы.

Они простояли, обнявшись, еще какое-то время. Диана забеспокоилась. Пора принимать решение, не откладывая. И который час уже, кстати?

– Надо спешить, – сказала она Джеку, взглянув на часы. – Поезд на Бедфорд отходит в девять. Через два часа мы будем там, возьмем лошадей и поскачем в Беч Хэвен. Если повезет, окажемся там еще до полудня. Иди побрейся, а я тем временем переоденусь. А для Шейлы оставим записку, чтобы она не волновалась.

Джек, словно человек, с трудом выходящий из объятий сна, выполнял приказания Дианы. Вскоре они были готовы и вышли на туманную, холодную утреннюю улицу, чтобы нанять кеб до вокзала. На вокзал они приехали ровно в девять, но поезд еще не ушел, его отправление откладывалось на полчаса.

Диана не знала, радоваться ей или огорчаться этой вынужденной задержке.

Наконец они тронулись в путь. Им казалось, что поезд ползет как черепаха. Диана то и дело поглядывала на часы. Что же это такое? Они едут уже целую вечность. Наконец вагон остановился у бедфордского перрона.

Лошадей они взяли в привокзальной гостинице и сразу же стали нетерпеливо подгонять седлавшего грума, который казался им ужасно медлительным. Вскочив в седла, они помчались к Беч Хэвену, который находился в пяти милях от Бедфорда.

С холма они увидели перед собой имение. Но, боже, что они увидели! Землеройные машины, окружившие главный дом, и минеров, тянувших свои кабели. Поместье было оцеплено полицейскими, среди которых расхаживал местный шериф. Здесь же стоял и Али Паша в окружении своих людей.

Он сразу заметил всадников и приветственно замахал рукой.

– А, мои друзья, – с широкой улыбкой крикнул принц. – Решились все-таки!

Джек, не отрываясь, смотрел на дом. Вдоль всех ею стен были выкопаны глубокие узкие канавы, в которых стояли небольшие деревянные ящики. Джек соскочил с лошади и спросил:

– Что здесь происходит?

Али Паша взмахнул рукой и кинул Джеку небольшой брусок, который держал в руке. Джек поймал его и вздрогнул. Это был динамит.

– Шведский динамит, – с улыбкой подтвердил его догадку Али Паша. – Лучшая взрывчатка в мире. Вокруг дома заложено двести килограммов. Они рванут, как только я поверну эту ручку.

Диана также спешилась и подошла к Джеку.

– Мы решили принять ваше предложение, – звенящим от напряжения голосом сказала она.

Али широко улыбнулся и сказал, покачав головой:

– Вы не перестаете поражать меня, англичане. Любите свои садики и дома больше всех богатств на свете. Вам никогда не стать владыками мира, пока вы не изменитесь. А ты, Джек... Что ж, возможно, ты любишь турок даже больше, чем я предполагал. Впрочем, для нас, мужчин, слово женщины – пустой звук. Я хочу, чтобы ты сам сделал свой выбор. Скажи, что для тебя этот клочок земли значит больше, чем эта женщина.

Джек побледнел. Он взглянул на Диану, и в этот миг она поняла, в мыслях Джека что-то переменилось. Он очень долго смотрел на нее. Казалось, прошла вечность, пока он сказал слово. И слово это было – нет.

– Нет? – изумился принц.

Джек повернулся к нему и прорычал:

– Можешь подтереться своими сокровищами, турок проклятый.

– Нет, Джек, нет! – закричала Диана, хватая Джека за рукав.

Глаза Али Паши злобно засверкали:

– Ты думаешь, я шучу, приятель?

– Плевать я хотел на то, шутишь ты или нет, подонок.

– Джек, прошу тебя, опомнись! – закричала Диана.

– Я никогда не пойду на это, – сказал Джек, поворачиваясь к Диане. – Не понимаю, что это на меня нашло.

– Соглашайся, Джек. Соглашайся.

– Нет. Если Али отдаст мне Беч Хэвен, я получу то, что мне нужно. А ты, Диана? Что в этом случае получишь ты? Ради чего ты столько страдала?

– Одумайся, Джек, – прошептала Диана. – Ведь ты так любишь Беч Хэвен.

Джек обвел взглядом подстриженные лужайки, дом, стены которого они с отцом возводили собственными руками, и сказал:

– Да, я люблю это место. За него я готов был сражаться с целым миром. Мой отец умер ради этого дома. И я сам готов был умереть за него.

Голос Джека дрожал. Он замолчат, сделал глубокий вдох и еще раз посмотрел на родные стены.

Затем повернулся к Диане, взял ее руки в свои, и она почувствовала, как дрожат его пальцы.

– Но тебя я люблю еще больше, – сказал он. – Ты готова была пожертвовать ради меня всем. Теперь я должен найти в себе силы сделать то же самое. Беч Хэвен... С ним были связаны все мои надежды, все мечты, но я готов отказаться от него. И знаешь почему, Диана? Потому что ты для меня дороже всего на свете. Ты, а не этот дом.

– Ты сошел с ума, Джек, – печально произнесла Диана.

– Кажется, ты все-таки не веришь мне, Джек, – насмешливо сказал Али Паша.

Он подошел к электрическому взрывателю, стоявшему на земле, и указал рукой на его рукоятку.

– Думаешь, я блефую? Или, может быть, надеешься растопить мое сердце слезами? Напрасно. У тебя осталась всего одна минута, Джек. Всего одна минута, и от этого дома останутся лишь воспоминания.

Джек заглянул в глаза Дианы. Он увидел в них любовь, и это придало ему новые силы. Джек крепко схватил за плечи Али Пашу, и теперь смертельные враги оказались лицом друг к другу.

– Подумай о последствиях, Джек, – предупредил Али.

– Ты тоже подумай о них, приятель.

С этими словами Джек сам нажал ногой на рукоятку взрывателя.

На месте, где только что стоял дом, с грохотом поднялся к небу столб дыма и огня. Взрывная волна сбила всех с ног и прижала к земле. От гула заложило уши. Вниз посыпался дождь из обломков и комьев земли. Пыльное облако скрыло бледное зимнее солнце.

Когда они осторожно поднялись на ноги, на месте дома зияла глубокая яма. Никто не двигался с места и не проронил ни слова, пока над местом взрыва не осела пыль.

Наконец Диана подошла к Джеку и прикоснулась к его рукаву дрожащей рукой. На сердце у нее было тяжело.

– Теперь я свободен, – негромко сказал Джек, не сводя глаз с того места, где когда-то – теперь уже когда-то – стоял его дом. Джек повернулся к Али Паше. – Свободен! – с вызовом повторил он. – Свободен и могу наконец сделать то, о чем так давно мечтал: я могу убить тебя, принц Али Паша, «тень бога на земле».

– Убить меня, говоришь? – переспросил Али.

– Теперь тебе нечем держать меня на привязи, – сказал Джек.

– Нечем? А как насчет Шейлы?

– Шейла в надежном месте.

– Ты уверен в этом? Думаешь, я не знаю, где вы прячетесь? Думаешь, что мои люди не шпионят за вашей квартиркой в Сохо? Ты опять недооценил меня, Джек. Правда, если быть честным, и я недооценил твою любовь к этой девушке, к Диане, но я все равно в выигрыше, потому что мои люди нанесли визит в Сохо сразу после вашего отъезда.

– Ты лжешь! – закричала Диана.

Али высокомерно улыбнулся.

– Опять не верите? Ну что ж, возвращайтесь к себе и убедитесь сами. Попробуйте теперь отыскать свою Шейлу.

Джек увидел, как побледнела Диана. Глаза ее метали молнии, и если бы они обладали волшебной силой, от Али Паши осталась бы лишь горстка пепла.

– Ну, а теперь, когда ты предпочел Диану своему поместью, Джек, все дальнейшее очевидно, – рассмеялся Али. – Вам придется рассказать мне, где спрятаны сокровища, если вы хотите вернуть Шейлу здоровой и невредимой. До вечера, Джек, и помни, если ты не откроешь мне тайну, Шейла умрет.