Святой

Я растерянно моргаю.

— Но … до этого всего несколько недель, не так ли?

Она стонет и качает головой.

— Да, это так. Очевидно, они поставили идиотку во главе передо мной, и она бросила почти все, что могла, и потратила все деньги на приготовление кокаина, так как ее родители, по-видимому, послали её нафиг.

Она дает мне секунду, чтобы обработать эту информацию, прежде чем объясняет:

— Я помогала планировать выходные раньше, поэтому Олдридж лично выбрал меня для этой работы.

— Это отстой.

— Больше бы времени, — соглашается она. Сцепив руки вместе, она открывает глаза так широко, что напоминает мне персонажа аниме.

— Мэллори, не могла бы ты, пожалуйста, пожалуйста, помочь мне? Хорошенькая моя подруга, с вишенкой сверху как на тортике, пожалуйста?

Я почти смеюсь над ее серьезностью, потому что это довольно очаровательно.

— Конечно, тебе даже не нужно было спрашивать.

Кроме того, нет ничего, чего бы я не сделала для неё, именно она сделала мой год обучения терпимым.

— О, спасибо тебе! — Она хлопает в ладоши от восторга, затем бросается вперед, чтобы крепко обнять меня. — Ты моя спасительница.

Я похлопываю ее по спине и смеюсь.

— Нет проблем.

Внезапно она напрягается в моих объятиях.

— Эй, Мэллори? Почему Сэйнт так на тебя смотрит?

Мои черты лица хмурятся, когда она отстраняется.

— Что ты имеешь в виду?

Развернувшись, я осматриваю зал, пока мое внимание не падает на него, через несколько столиков от меня. Легкий вздох срывается с моих губ от интенсивности его взгляда. Я имею в виду, что этот ублюдок всегда выглядит напряженным, но сегодня он выглядит расстроенным и злым.

Он все еще бесится из-за драмы, разыгравшейся в пятницу вечером?

— Я не могу сказать точно, хочет он убить тебя или трахнуть на глазах у всех здесь, — бормочет Лони.

— Я почти уверена, что первый вариант, — отвечаю я, поворачиваясь, чтобы мне больше не пришлось терпеть его ледяной взгляд.

Поставив локоть на стол, она подпирает подбородок рукой и кривит губы.

— Ты сделала что-то особенное, чтобы разозлить его?

Я корчу гримасу.

— Кто знает. Я дышу, а он злится. Ты же знаешь.

Вот только это совсем другое. Я это чувствую. Я просто не могу понять, почему.

— Он такой придурок, — ворчит она.

— Да… он такой.

Я борюсь с желанием обернуться, чтобы посмотреть на него и заканчиваю свой завтрак.

Когда я позже прихожу на урок английского, я резко останавливаюсь, как только вхожу в класс.

Лиам сидит на своем старом месте, подальше от меня. Я удивлена тем, насколько это разочаровывает. Медленно я подхожу к нему. Он не игнорирует, но выражение его лица не такое дружелюбное, как то, которое он показал мне в пятницу вечером.

— Эй, Лиам, ты в порядке?

Он выгибает бровь, его взгляд почти скучающий.

— Да, а что?

— Хорошо… просто в пятницу вечером ты казался действительно сумасшедшим и…

— Это не так. — перебивает он.

В его словах есть окончательность, которая дает мне понять громко и ясно, что тема закрыта. Так что мы просто сделаем вид, что той ночью ничего не произошло. Круто.

— Нам, вероятно, следует назначить другое время для встречи по проекту, — говорю я самым отстраненным голосом, на который только способна.

— Я мог бы встретиться в среду, — вздыхает он, проводя рукой по своим густым черным волосам. — Библиотека?

Я стараюсь не думать о том, что произошло, когда я была там в последний раз. Иначе мой голос может подвести меня.

— Если бы ты хотел пойти куда — нибудь еще…

— Библиотека хорошее место, — снова обрывает он меня, и я впиваюсь зубами в нижнюю губу. — Мы должны оставаться в кампусе. Лучше, чтобы нас не видели вместе на публике.

Его слова причиняют боль, тем более я думала, что мы движемся к тому, чтобы стать друзьями. Я стараюсь не показывать свою реакцию, но я не уверена, что мне это удается.

Поднимая подбородок, я стискиваю зубы.

— Хорошо. В среду, в библиотеке. Увидимся.

Развернувшись на каблуках, я иду к своему месту и изо всех сил стараюсь не смотреть в его сторону до конца урока.

Мое плохое настроение совсем не улучшилось к тому времени, когда я пришла на урок физкультуры. Я рада, что сегодня у нас бесплатный игровой период, так что я могу плавать и притворяться, что никого больше нет.

Мистер Норрис заставляет нас всех выстроиться в очередь в самом начале, чтобы точно объяснить, что мы можем и не можем делать во время сегодняшнего урока. Хотя я слушаю только вполуха. Мой взгляд продолжает поворачиваться к Сэйнту, который, кажется, демонстративно избегает меня, его подбородок напряжен, а глаза прищурены прямо перед ним.

Я скрежещу зубами от разочарования и гнева. Сначала он испортил мне вечер пятницы, а теперь притворяется, что меня не существует?

Глупый, привилегированный ублюдок.

Когда мистер Норрис отпускает нас, чтобы мы могли заняться своими делами, я так устаю от дерьма Сэйнта, что бросаюсь прямо к нему. Его бурные голубые глаза на мгновение встречаются с моими, но он молча отворачивается и направляется в спортзал вместе с большинством других парней.

— Эй! — Не выдерживаю я. — Мне нужно с тобой поговорить.

Он не оборачивается. Он ни в коем случае не признается, что слышал меня. Я сжимаю руки в кулаки и продолжаю преследование.

— Сэйнт, клянусь Богом..

— Срань господня, пятая стадия боевой готовности. — Я останавливаюсь как вкопанная и оборачиваюсь, чтобы увидеть Лорел и ее компанию идиоток, хихикающих над тем, как она насмехается надо мной. Как обычно, она положила одну руку на бедро.

— Пойми намек, сука. Ему не нужна твоя распущенная киска. Перестань преследовать его.

Еще один раунд фырканья и хихиканья.

Желудок скрутило от ярости, я зашипела и открыла рот, чтобы ответить, но глубокий, восхитительно мужской голос опередил меня.

— Ради всего святого, Лорел, никто не спрашивал твоего мнения. Иди притворись, что вспотела где-нибудь в другом месте.

Я таращусь на Сэйнта, который сверкает своей бывшей взглядом, он мог бы покорять города, империи, все сам по себе. Лорел выглядит такой же потрясенной, как и я, но она не пытается спорить с ним. Бросив на меня убийственный взгляд, она ускользает, и ее сучки скользят прямо за ней.

— Спасибо, думаю, — бормочу я.

Сэйнт не произносит ни слова, когда поворачивает ко мне свое ледяное лицо. Однако, в отличие от Лорел, я не шарахаюсь от него. Я пристально смотрю на него и позволяю ему увидеть, как я на самом деле зла. В какой-то момент мне кажется, что он что-то скажет, но он этого не делает. Похоже, он решил относиться молча, так как поворачивается ко мне широкой спиной и направляется в спортзал.

На мгновение я думаю о том, чтобы снова погнаться за ним и встретиться с ним лицом к лицу перед всеми его глупыми друзьями. Однако я решаю этого не делать и поворачиваюсь, чтобы направиться к бассейну.

Когда я вхожу в большую душную комнату, там никого нет, и это приносит облегчение. Я уверена, что Лорел и ее головорезы уже нашли какого-нибудь бедного первокурсника, из которого можно высосать жизнь, так что я получу немного покоя до конца урока. Я снимаю футболку и сетчатые шорты, убеждаюсь, что мой купальник все еще закрывает все важные части тела, прежде чем я иду и ныряю в воду.

Пару недель назад я решила, что хочу попробовать себя в команде по плаванию, поэтому я увеличивала свою практику всякий раз, когда могла, мне понадобятся все преимущества, когда дело дойдет до того, чтобы просто быть рассмотренной в этой школе. Я чувствую себя сильной, когда с легкостью рассекаю воду, не чувствую ни малейшей усталости, когда достигаю противоположного конца. Развернувшись, я отталкиваюсь от стены и плыву обратно. Я хожу круг за кругом до конца урока, время от времени останавливаясь, чтобы перевести дыхание, но никогда не сдаваясь тишине бассейна. Когда мой будильник на телефоне звонит, сообщая мне, что урок почти закончился, я разочарованно вздыхаю. Пробираясь к лестнице, я подтягиваюсь и выхожу из воды.

Стоя на краю бассейна, что-то краем глаза привлекает мое внимание. Но прежде чем я успеваю повернуться, чтобы посмотреть, что-то врезается мне в голову сбоку. Звезды вспыхивают в моем видении, когда боль взрывается в моем черепе. Я спотыкаюсь, когда темнота начинает одолевать меня, а затем я теряю равновесие и падаю назад.

Я теряю сознание еще до того, как падаю в воду.

У меня болит грудь, и что-то больно щиплет меня за нос. Я хочу дышать, но не могу. Что-то забивает мои легкие. Сокрушая мое тело.

Я начинаю паниковать, но потом происходит что-то еще. Что-то теплое и твердое прижимается к моему рту, пока воздух не стекает по пищеводу. Что бы меня ни беспокоило, оно ослабевает, и внезапно я начинаю извергать воду. Я кашляю и задыхаюсь, когда кто-то переворачивает меня на бок. Вода фонтаном льется у меня изо рта, но я снова могу нормально дышать.

— Спасибо, блядь, — говорит напряженный голос надо мной. — Я думал, ты умерла.

Медленно, осторожно я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на своего очевидного спасителя. Бронзовая кожа. Спортивная форма Академии Ангелвью состоит из бело — зеленой футболки с черными спортивными шортами, прилипшими к мускулистому телу. Светлые волосы прилипли к тому, что, как я уже признала, является самым потрясающим мужским лицом, которое я когда-либо видела.

Сэйнт смотрит на меня сверху вниз, выражение его лица напряженное, и мой желудок взрывается бабочками.

— Ч-что случилось? — шепчу я.

— Я собирался спросить тебя об этом, — рычит он. Просунув руку мне под голову, он помогает мне принять сидячее положение, затем несколько раз похлопывает меня по спине, когда меня захлестывает очередной приступ кашля. — Я вошел и обнаружил, что ты без сознания опускаешься на дно бассейна. Мне пришлось вытащить тебя и сделать тебе искусственное дыхание рот в рот.

Эти теплые, твердые вещи, прижатые к моему рту, были его губами. Это был не поцелуй, совсем не поцелуй, но все равно губы Сэйнта Анжелла были на мне.

Именно в этот момент я прихожу в себя достаточно, чтобы понять, что у меня пульсирует голова. Нецелование Сэйнта быстро забывается, когда я осторожно прижимаю пальцы к больному месту, морщась от прикосновения. На моем черепе большая шишка, но когда я убираю руку, то с облегчением вижу, что крови нет.

— В чем дело? — спрашивает Сэйнт, переводя взгляд с моей головы на руку.

— Я думаю, кто-то вырубил меня, — бормочу я, все еще ошеломленная, бабочки все еще роятся в моей груди и животе.

Его голос становится опасным шепотом, когда он повторяет: — Вырубил тебя?

Я пытаюсь кивнуть, но от этого у меня только сильнее болит голова.

— Успокойся, — приказывает он. — Тебе следует повидаться с медсестрой. Или поезжай в больницу.

— Думаю, смогу обойтись медсестрой.

Я пытаюсь подняться на ноги, но меня слегка покачивает. Большие руки Сэйнта обхватывают мою талию и поддерживают меня, я дрожу с головы до ног от его прикосновения.

— Спасибо тебе…Думаю, что смогу сделать это сама..

— К черту все это, — огрызается он, его голос дрожит от ярости. — Кто-то, черт возьми, напал на тебя, Эллис. Ты никуда не пойдешь одна.

Я моргаю, глядя на него.

— Почему тебя это волнует?

— Просто заткнись, — рычит он, направляя меня к моим вещам.

Он хватает мое полотенце и швыряет его в меня. Я ловлю его и вытираюсь, как мне позволяет мое состояние. Сэйнт отступает назад и дает мне пространство, и я не могу не взглянуть на него еще раз. Его мокрая футболка прилипла к телу, как вторая кожа. Мне с трудом удается сдержаться, чтобы у меня не отвисла челюсть от того, насколько он прекрасен.

Парни моего возраста? Они не должны так выглядеть.

Оторвав от него взгляд, я быстро надеваю рубашку и шорты и позволяю ему вывести меня из спортзала в кабинет медсестры. Это немного сюрреалистично, когда Сэйнт сопровождает меня и ведет себя так странно, защищая.

Я все еще в замешательстве, поэтому просто опускаю голову и шаркаю ногами по коридору. Когда широкие плечи Сэйнта загораживают меня от остального мира.

Глава 16.

— Эй? Мэллори? Ты в порядке?

Я вздрагиваю и отворачиваюсь от полки с портативными осветительными приборами, на которые тупо пялилась последние три минуты. Лони и Генри смотрят на меня, приподняв брови.

— Да, — киваю я и улыбаюсь. — Я в порядке.

— Мммм.

Лони не выглядит убежденной.

Что справедливо, потому что я далеко не великая лгунья. Сегодня суббота, прошло пять дней с момента нападения на меня в бассейне, и я все еще переживаю из-за всего, что произошло. Поскольку алиби Лорел было безупречным, она и ее подружки публично приставали к какому-то первокурснику, который странно на нее смотрел, я понятия не имею, кто мог меня вырубить, я содрогаюсь каждый раз, когда думаю о том, что бы со мной случилось, если бы Сэйнт не появился тогда в бассейне.

Я ненавижу то, что это уже не первый раз, когда он спасает мою задницу.

— Если ты не собираешься сегодня выходить, мы могли бы вернуться в кампус, — говорит Генри с обеспокоенным выражением лица.

Я стараюсь выглядеть ободряюще, когда отвечаю: — Ребята, правда, я в порядке. Я просто хочу забыть обо всем этом ужасе, хорошо?

Лони и Генри переглядываются.

— Хорошо, — наконец говорит Лони, и Генри кивает в знак согласия.

С тех пор как я рассказала им, что случилось, они обращаются со мной так, словно я стеклянная ваза, которая может разбиться в любой момент. Хоть я и ценю их заботу, но их осторожность только заставляет ещё больше задуматься об этом инциденте.

Как только я сообщила о нападении, первая половина моей недели была потрачена на то, чтобы входить и выходить из кабинета директора, разговаривать с ним, полицией и другой администрацией. Когда я не разговаривала с ними, я разговаривала по телефону с Карли, убеждая ее, что ей не нужно ехать в Калифорнию, потому что, со мной все в порядке.

Но, я не в порядке. Я в ужасе и паранойе, что на меня снова могут напасть в любой момент. С обзывательствами и мусором на моем пороге, я ещё могу справиться. Черт, я могла бы даже справиться с уничтоженной униформой, но теперь это стало физическим, и моя решимость стала потихоньку угасать. Мне трудно быть одной. Последние несколько ночей я провела со стулом от моего письменного стола, втиснутым под мою дверь. Я наделась, что покупок для Родительских выходных с Лони и Генри будет достаточно, чтобы отвлечься, но и это не помогло.

— У нас есть все необходимое для пикника? — спрашиваю я хриплым голосом, отчаянно пытаясь отвести от себя внимание. Заправляя прядь волос за ухо, я приподнимаю бровь, глядя на Лони.

Она достает свой список длиной в милю и просматривает его, покусывая кончик большого пальца.

— Все уже заказано. Нам просто нужно уточнить количество воздушных шаров, которые мы хотим, и сказать об этом продавцу заранее. Потом мы заскочим в торговый центр и начнем искать призы для игр.

— Отлично, поехали.

Я призываю их пройти по проходу магазина праздничных принадлежностей к выходу, чтобы мы могли заказать воздушные шары и двигаться дальше.

Мы с Генри стоим в стороне, пока Лони болтает с кассиром.

— И так, я слышал, что ты пробуешься в команду по плаванию, — говорит он после нескольких ударов, это звучит так, как будто он ищет безопасную тему для разговора.

Я киваю.

— Да, пробы на следующей неделе.

— Ты чувствуешь себя подготовленной?

— Вообще — то, я знаю, что пройду. Я много тренировалась по ночам.

Резко втянув воздух, он поворачивается ко мне лицом, в уголках его карих глаз появились морщинки.

— Ты ходила туда на этой неделе? После того, что случилось?

— Я… я была там. Пару раз.

Я раздумываю, стоит ли мне сказать ему, что, несмотря на то, что я не чувствую себя в безопасности в своем собственном доме, я не боюсь, когда нахожусь в бассейне.

Не тогда, когда у меня там каждый вечер своя собственная охрана.

С понедельника по среду я была слишком напугана, чтобы рискнуть в одиночку отправиться в темноту к бассейну. Как бы сильно я ни хотела, я открывала свою дверь и чувствовала себя парализованной страхом. Только в четверг вечером я наконец набралась достаточно смелости, чтобы пересечь кампус. Я пришла в бассейн с бешено колотящимся сердцем и чуть не плакала, потому что знала, что у меня ничего не получится.

Затем мое внимание привлек Лиам, уже в бассейне, его татуированные руки рассекали воду, когда он плавал кругами. Он не задавал мне никаких вопросов и не комментировал мое нападение. Мы просто плавали вместе, как обычно, и это было так нормально, что на какое-то время я смогла выбросить все остальное из головы. Я почти ожидала, что Сэйнт ворвется и помешает нам, но он так и не пришел. В тот вечер я вернулась в свое общежитие, чувствуя себя лучше.

На следующую ночь, к моему полному удивлению, Гейб был тем, кто ждал меня, когда я пошла на свое ночное купание. Лиам был занят, поэтому он сказал мне, что будет моей няней на вечер. Гейб не плавал, но он был не такой плохой компанией, как я предполагала. Он также ничего не сказал о нападении и в основном сидел в своем телефоне, пока я плавала, разговаривая со мной только всякий раз, когда я делала перерыв.

Только когда мы вышли из спортивного комплекса, я набралась смелости спросить, почему он пришел, и Гейб одарил меня своей обычной ухмылкой.

— Как ты думаешь, почему? — спросил он, наклонив свою рыжую голову. Прежде чем я успела ответить, он подмигнул и ушел, точно так же, как в тот день, когда украл мое нижнее белье. — Увидимся, Эллис.

Почему я должна знать зачем он пришел?

Ответ был ясен, даже если от него у меня закружилась голова.

Сэйнт.

Красивый, приводящий в бешенство мальчик, который, кажется, полностью избегает меня.

Я не разговаривала с ним с тех пор, как он оставил меня у кабинета медсестры, я видела его только на расстоянии или на уроках физкультуры. Если мы собираемся пересечься в кампусе, он всегда меняет направление и идет другим путем. Это оставляет у меня чувство пустоты в груди, потому что все, что я хочу сделать, это поблагодарить его за спасение моей жизни — снова — но он не дает мне шанса.

Его губы были прижаты к моим

Я качаю головой, пытаясь прогнать глупую мысль, которая закрадывалась в мой мозг всю неделю. Благодарность ему не причина, по которой я хочу с ним поговорить. Совсем нет.

Лони заканчивает с кассиром и бежит к нам с широкой улыбкой, ее красная юбка развевается вокруг нее, как веер. — Хорошо, вычеркни это из списка, — объявляет она. — Вы, ребята, готовы идти?

Мы с Генри киваем в унисон.

— Да, — говорю я, хотя сейчас мои мысли сосредоточены исключительно на Сэйнте.

Мне нужно сказать ему, как я ему благодарна, чтобы перестать чувствовать себя обязанной.

Да, это все, чего я хочу.

Мое сердце колотится в груди, когда я иду в бассейн этой ночью. Я нервничаю, надеясь, что Сэйнт ждет меня сегодня вечером. Чтобы я могла должным образом поблагодарить его.

Вот и все. Я говорю себе это снова и снова, но, вероятно, мне было бы легче убедить себя, если бы я сегодня не надела бикини вместо своего цельного купальника.

Я сжимаю рубашку спереди в крепком кулаке.

Какого хрена, по-твоему, я делаю?

Мои чувства к Сэйнту… сложные, но он спас мне жизнь. Я также не могу забыть ощущение его губ на своих, как бы я ни старалась. Он мне все еще не нравится, сомневаюсь, что он мне когда — нибудь понравится, но и не думаю, что я его по-настоящему ненавижу.

Я в полном дерьме.

Я спешу через центр отдыха и останавливаюсь у входа в бильярдную, чтобы отдышаться. Вздернув подбородок, толкаю одну из дверей и захожу внутрь.

— Поужинала, Мэл?

Мое сердце опускается до самого пола, когда разочарование пронзает меня насквозь. Гейб сидит на трибуне рядом с бассейном, в руке у него телефон. Нигде нет никаких признаков Сэйнта. Снова.

— Что ты здесь делаешь? — раздраженно спрашиваю я.

Он выгибает бровь и пожимает плечами.

— Просто делаю то, что мне говорят.

— Кто сказал тебе следить за мной?

Я знаю ответ, но мне нужно, чтобы он сказал это вслух.

Его внимание переключается на телефон, и становится ясно, что ему уже скучно.

— Сэйнт, кто, черт возьми, еще?

Я сжимаю руки по бокам, мое раздражение нарастает.

— Если он так беспокоится обо мне, почему бы ему просто не прийти сюда самому.

Гейб снова пожимает плечами.

— Откуда мне знать? Занят, я думаю.

Чушь.

Полная и абсолютная чушь собачья.

Почему Сэйнт делает это? Почему с ним все всегда должно быть игрой?

Что ж, я закончила играть.

Я поворачиваюсь на носочках и направляюсь к двери.

— Ого! Куда ты направляешься? — Гейб кричит мне вслед.

— Иду разрывать Сэйнта на части, — кричу я в ответ.

Он издает испуганный возглас протеста, но я уже выхожу за дверь и марширую по коридору. Я устала от этого. Устала от противоречивых посланий Сэйнта и полного пренебрежения к моим мыслям и чувствам. Спаситель или нет, я устала от его игр разума.

Я пробираюсь через кампус к его зданию, к тому времени, как я добираюсь до него, я довожу себя до состояния ярости. Проскользнув внутрь, вхожу в лифт и поднимаюсь на его этаж. Я знаю, где он живет. Я знаю, где они все живут. Лони — это центр информации, и, похоже, она знает почти все и обо всех.

Когда лифт достигает его этажа, я продолжаю свой путь к его комнате. Я не могу не заметить, насколько это здание лучше моего. Оно более новое и современное по дизайну, с большим пространством между каждой комнатой. Дойдя до его двери, я не останавливаюсь, чтобы подумать, и начинаю колотить в нее кулаком.

Проходит несколько мгновений, прежде чем дверь распахивается, и я оказываюсь запертой в его ледяном голубом сиянии.

— Эллис? Какого хрена тебе нужно? — рычит он.

Я на мгновение теряю дар речи, потому что он стоит передо мной без рубашки, одетый только в джинсы с низкой посадкой. Мое дыхание вырывается изо рта, когда мои глаза жадно впиваются в каждый точеный выступ его пресса и четко очерченную грудь. У него даже есть эта буква “V” внизу живота, которая, как мне всегда казалось, так сексуальна для парней.

Дым внезапно попадает мне в лицо, и я отплевываюсь задыхаясь, когда мое лицо краснеет от унижения. Я просто так откровенно пялилась на ублюдка, что он не мог этого не заметить. Он делает еще одну затяжку из косяка в руке и готовится выпустить еще больше дыма мне в лицо.

— Прекрати! — срываюсь я.

Он приподнимает светло-коричневую бровь и поворачивает голову, чтобы выпустить дым подальше от меня. Когда он снова смотрит на меня, его губы дрожат, как будто он сдерживает смех.

— Я спрошу тебя еще раз, Эллис. Что ты здесь делаешь?

Я не буду отвлекаться или бояться. Я пришла сюда не просто так, и, черт возьми, я собираюсь довести это до конца.

Расправив плечи, я шиплю:

— Я всю неделю хотела с тобой поговорить.

Он тяжело вздыхает, как будто его что-то гнетет, затем отходит от двери, чтобы дать мне место войти. Я осторожно вхожу в его личные владения, не зная, что могу найти внутри. Кучи денег? Наркотики? Сувениры "Хелло Китти"? Тело его последней жертвы? Я немного удивлена тем, насколько нормально выглядит его комната в общежитии. Ну, нормальная по стандартам убер-богатых детей. У него есть мебель, я уверена, сделанная из настоящей кожи, телевизор с плоским экраном, занимающий треть одной из его стен, и восточный ковер, который, вероятно, стоит больше, чем год нашей с Карли аренды в Атланте. Его комната элегантна, мужественна и опрятна, хотя в воздухе витает явственный запах травки.

Черт возьми. Лорел была права. Я живу в дерьмовом общежитии.

— И так, ты собираешься сказать мне, чего ты хочешь, или просто будешь пялиться на мое дерьмо, как идиотка, всю ночь?

Я закрываю глаза, борясь с разочарованием, и поворачиваюсь к нему лицом. Одарив его легкой вежливой улыбкой, я складываю руки перед собой и стараюсь казаться спокойной и собранной.

— Ну, я хотела сказать это всю неделю, но ты почему-то избегаешь меня, — начинаю я сладким, как сироп голосом. — Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты спас меня в понедельник. Это было действительно…

— Если ты не собираешься поблагодарить меня, положив в свой рот мой член, ты можешь сохранить все свои слова и убираться, — отвечает он, прерывая меня.

У меня отвисает челюсть, я смотрю на него в полном недоумении.

— В чем, черт возьми, твоя проблема? — Требую я.

Он наклоняет голову и говорит саркастическим тоном.

— Какая проблема? У меня нет проблем.

— Как будто, черт возьми, ты этого не знаешь! По какой-то богом забытой причине у тебя, похоже, есть проблемы со мной, но ты никогда не удосуживался сказать мне, в чем дело.

— Тебе что-нибудь говорит слово чертовски вкусная? — Он усмехается. — Но ты хочешь знать, в чем моя главная проблема с тобой? Это твое присутствие. Я не выношу твоего вида, так что тебе нужно убираться к чертовой матери из моей комнаты. Ты портишь мне кайф своими сомкнутыми ногами и…

— Боже, ты себя слышишь?

Прежде чем я точно понимаю, что делаю, я подкрадываюсь к нему, пока мы не оказываемся лицом к лицу.

— Если мое присутствие для тебя такая чертова проблема, то почему бы тебе просто не оставить меня в покое? Я не заставляю тебя все время быть рядом со мной!

— Это ты врываешься в мою комнату поздно ночью, пытаясь вытолкнуть на меня свою полудурковатую благодарность?

Он делает еще одну затяжку и смотрит на меня сверху вниз.

— Я пришла искренне поблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь! — кричу я, тыча кончиком пальца ему в грудь. Святое дерьмо, он тверд как скала, и у меня так пересыхает в горле, что я вынуждена прочистить его, прежде чем продолжить свою тираду. — Но, черт возьми, я бы хотела чтобы это был не ты. Любой другой был бы лучше. Я бы не чувствовала себя чертовски в долгу перед тобой!

— Ну, ты можешь погасить свой долг, убравшись к чертовой матери.

Он отворачивается от меня, как будто на этом наша дискуссия заканчивается, но я с ним еще не закончила. Отнюдь нет.

— Ты знаешь, я пришла сюда, пытаясь быть милой.

Не совсем.

— Чтобы, возможно, положить конец вражде между нами.

Ложь.

— Ты тот придурок, который отказывается отпустить обиду, которую ты затаил на меня. Я просто пытаюсь существовать здесь, так почему ты мне не позволяешь?

— Неужели Джеймсу было так трудно заставить тебя уйти?

У меня такое чувство, будто я только что получил кирпичом прямо в лицо. Почему он произнес это имя? Откуда он знает о Джеймсе?

— Что … что ты сказал?

Я задыхаюсь, паника сотрясает мой голос.

Он смотрит на меня, отвратительная ухмылка играет на тех же губах, о которых я глупо фантазировала в течение нескольких дней.

— Он, наверное, был рад избавиться от тебя, верно? Так, скажи мне, как он это сделал? Как он заставил твою липкую задницу отвалить к чертовой матери?

Я не могу думать. Мое тело движется чисто инстинктивно. Я сокращаю расстояние между нами несколькими короткими шагами, и вдруг моя раскрытая ладонь врезается ему в лицо сбоку. Это похоже на удар о стальную стену, но его глаза на мгновение расширяются от удивления.

— Черт возьми…

— Откуда ты знаешь это имя? — шиплю я, мое сердце бешено колотится, а дыхание прерывистое. — Откуда, черт возьми, ты знаешь это имя?

Его глаза сузились, выражение удивления исчезло.

— Кто он? — спрашивает он тем же голосом, которым обвинил меня в том, что я спала с Лиамом.

Когда я втягиваю щеки и качаю головой, его губы жестоко кривятся. Как будто он находит мой гнев забавным. — Ты сказала это, когда пришла в себя в понедельник.

Я этого не помню. Я ничего не помню, кроме ощущения его губ на моих и его воздуха, врывающегося в мои легкие.

Глупо, глупо, глупо.

Мне нужно убираться отсюда. Мне нужно идти, пока он не начал копать. Сэйнт всегда ищет боеприпасы, чтобы использовать их против меня, а Джеймс — ядерная бомба.

— Знаешь что? — Я рычу. — Ты победил. Я ухожу. Я покончила с тобой и твоим психопатическим дерьмом.

Отвернувшись от него, я бросаюсь к двери, стремясь убежать, прежде чем все мои маленькие грязные секреты выплеснутся на его деревянный пол. Однако, когда мои пальцы обхватывают ручку, его рука ударяется о дерево над моей головой, заманивая меня в ловушку. Я не могу открыть дверь под его весом, хотя и дергаю ее с криком.

— Слишком поздно для этого, — Его голос звучит у меня в ухе, хриплый от предупреждения, когда он прижимается к моей спине. Он обнимает меня, обеими руками упираясь в дверь по обе стороны от моей головы. Он слишком горячий, мое тело хочет выгнуться в его объятиях, как будто впитывая этот жар. Мне едва удается сопротивляться.

— У тебя был шанс уйти. Ты им не воспользовалась. Теперь ты останешься, пока я с тобой не закончу.

— Отпусти меня, блядь.

— Кто такой Джеймс?

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и толкаю его в грудь, но это не сдвигает его ни на дюйм. Однако мои ладони, кажется, не могут оторваться от него, и я прижимаю их к его твердым грудным мышцам, мои пальцы сжимаются так, что ногти впиваются в его кожу.

— Никто, — мой голос хриплый, но яростный, я смотрю на него с такой ненавистью, на какую только способна.

— Лжёшь.

Он опускает свое лицо, пока оно не поравняется с моим. — Я собираюсь спросить тебя еще раз, Эллис, и я жду ответа. Кто такой Джеймс?

— Иди нахуй, Сэйнт!

— Я бы предпочел трахнуть тебя.

Я кричу ему в лицо, потому что не знаю, что еще делать. Он злой и манипулирующий, но мое тело становится влажным и нуждающимся в нем. Я ненавижу себя почти так же сильно, как ненавижу его. Одна из его рук зарывается в мои волосы, и он откидывает мою голову назад, прерывая мой леденящий кровь крик жестоким поцелуем, который крадет последние остатки моего рассудка.

Глава 17.

Сэйнт Анжелл целует меня. Нет, поцелуй слишком мягкое слово для того, что он делает. Он покоряет меня. Доминирует надо мной. Разрушает меня в ничто, чтобы он мог построить меня заново. Его язык скользит мимо моих губ, чтобы переплестись с моим, его руки опускаются на мою задницу через шорты, чтобы размять и нащупать мою мягкую плоть. Он прижимает меня к двери своим телом, и я бессильна что-либо сделать, кроме как принять натиск.

Вещь, которая шокирует больше, чем поцелуй Сэйнта?

То, как сильно я этого хочу.

Я обнимаю его за шею и зарываюсь пальцами в его золотистые волосы, дергая за них, когда начинаю отвечать на его поцелуй с такой же страстью и гневом, как и он мне. Мы кусаемся и рычим друг на друга, и это самая горячая чертова вещь, которую я когда-либо испытывала. Я знаю, что мне не должно это нравиться. Я не должна хотеть, чтобы его руки касались меня. Я не должна хотеть, чтобы его большое тело так плотно прижималось к моему, я чувствую каждый мускул через свою одежду.

Я не должна этого хотеть.

Не должна была хотеть его.

Но я не могу остановиться.

Внезапно Сэйнт поднимает меня в воздух. Мои ноги инстинктивно обвиваются вокруг его талии, и мы не прерываем наш поцелуй, пока он несет меня к своему столу. Одной негнущейся рукой он сметает все с поверхности и кладет меня сверху. Я так поглощена его губами, что едва замечаю тот факт, что он стягивает мои шорты вниз по ногам. Я задыхаюсь, когда он обхватывает меня всей рукой, мои трусики в бикини единственный барьер между нами.

Прервав поцелуй, он окидывает взглядом мое тело, затем бросает на меня яростный взгляд.

— Почему ты не в своём цельном купальнике?

Что происходит? Почему он разрушает мою наполненную похотью дымку таким глупым вопросом? — Я…

Он сильнее прижимает ко мне ладонь, и она трется о мой клитор через мои ягодицы. Я издаю резкий стон.

— Чье внимание ты надеялась привлечь? — требует он, покачивая рукой, пока я не начинаю извиваться. — Лиама? Гейба?

Разочарование переполняет меня, и я сажусь достаточно высоко, чтобы толкнуть его в плечи.

— Ты, тупой ублюдок, я думала, ты можешь придти сегодня вечером в бассейн!

Правда выплывает наружу прежде, чем я успеваю ее остановить. Я сердито смотрю на него, а он смотрит на меня сверху вниз. Медленно его губы изгибаются в злобной усмешке, от которой у меня мурашки бегут по коже.

— Моя прекрасная, глупая маленькая мазохистка.

— О, заткнись на хрен!

Он снова целует меня, толкая обратно на стол. Я цепляюсь за его руки, когда его пальцы опускаются ниже промежности моих ягодиц. Он проводит ими по моей киске, и я вздрагиваю, когда удовольствие танцует по моему телу.

В следующее мгновение он опускается передо мной на колени и стягивает мои трусики бикини на пол, чтобы они присоединились к моим шортам.

— Подожди.… Я кладу руку ему на голову, когда он двигается между моих ног, останавливая его.

Он бросает на меня острый взгляд, затем качает головой, его золотистые волосы касаются внутренней стороны моих бедер.

— Отпусти меня, Эллис.

Я колеблюсь, хотя отчаянно хочу, чтобы его рот был на мне. Я боюсь, что если я позволю этому случиться, он каким-то образом использует это против меня. Украдёт еще одну часть моей души, которую он никогда не вернет.

— Мэллори…

Его голос — низкое рычание, его дыхание ласкает мою горячую плоть.

Я прикусываю губу, чтобы сдержать стон, который хочет вырваться, но потом решаю: к черту все это. Пусть он использует это против меня позже. Сэйнт Анжелл вот вот поцелует меня там, перейдёт грань и я уверена, что это будет самый умопомрачительный сексуальный опыт в моей жизни. Он уже так много отнял у меня, что самое время ему что-то вернуть.

Отбросив осторожность, я опускаю руку и киваю головой.

— Хорошая девочка.

Он ныряет внутрь, прижимаясь ртом к моей киске, и я с криком откидываю голову назад. О, Боже, он действительно, действительно хорош в этом.

Он проводит языком по моим складкам, затем обхватывает губами мой клитор и сосет. Его руки широко держат мои бедра, когда он пирует на мне. Меня переполняют ощущения, я теряю осознание всего, кроме его языка, губ и зубов. В своем безумии я обхватываю ладонями собственную грудь, но затем чувствую укол неловкости и опускаю руки по бокам. Он приподнимает свой рот ровно настолько, чтобы приказать: — Положи руки обратно на свои сиськи. Я хочу, чтобы ты прикасалась к ним, пока я заставляю тебя кончать.

Я спала только с одним парнем в своей жизни, но он никогда не командовал мной во время секса. Он был нежен и медлителен, по крайней мере, до тех пор, пока я не превратилась в неисправимого монстра в его глазах. В то время как часть меня думает, что я должна ощетиниться и огрызнуться, сказать что Сэйнт не владеет мной, глубокая, темная часть меня хочет подчиниться ему. Повиноваться. Я поддаюсь этой части и задираю рубашку, когда он продолжает ласкать меня. Стянув топ бикини, я позволяю своим грудям свободно упасть и снова обхватываю их. Чем грубее он работает ртом, тем грубее я делаю руками. Я щиплю и тереблю свои соски и сжимаю грудь, пока мне почти не становится больно, но эта восхитительная грань между удовольствием и болью только делает меня горячее.

— Сэйнт. — Я выдыхаю его имя, как мольбу.

— Ты должна была уйти, когда я тебе сказал, — рычит он, прижимаясь к моей плоти. — Ты идиотка, раз осталась, когда я говорил тебе уходить.

Как это могло быть правдой, если пребывание привело меня к этому?

— Я заставлю тебя, блядь, пожалеть, что ты меня не послушала.

Он снова берет мой клитор губами и двигает рукой, чтобы прижать палец к моему входу. Он дразнит дырочку, пока сосет меня, а затем без предупреждения вдавливает свой толстый палец внутрь. Он двигает им, внутрь и наружу, доводя меня до безумия, в то время как он продолжает мучить мой клитор. Еще один палец проскальзывает внутрь, чтобы присоединиться к первому, и я задыхаюсь.

Я двигаю бедрами, отчаянно желая большего. Еще больше трений. Еще больше мучений. Больше всего. Дикие, пронзительные звуки продолжают срываться с моих губ, но я слишком растеряна, чтобы смущаться какими-либо звуками, которые я издаю. Он ведет меня к тому, что, я знаю, станет самым мощным оргазмом в моей жизни, и ничто другое не имеет для меня значения в этот момент, кроме обещания этого потрясающего освобождения.

Я взбираюсь все выше и выше, так близко, что издаю отчаянный всхлип.

— Сэйнт, черт возьми, я почти закончила… пожалуйста. Пожалуйста.

При моих словах его темп становится диким, и внезапно я переваливаюсь через край в море чистого экстаза. Я кричу, кончая, волна за волной удовольствие проносится сквозь меня, как цунами. Сэйнт безжалостен, он доводит мой оргазм до мучительной степени. Мне слишком больно, и в конце концов мне приходится толкнуть его в голову, чтобы он остановился и отпустил меня. Он встает, его лицо излучает самодовольную мужскую гордость. Наклонившись, он небрежно ущипнул меня за сосок, отчего я ахнула.

— Черт возьми, Эллис. Для такой заносчивой сучки ты точно расклеиваешься, когда твоя киска становится…

— Не надо, — хриплю я, и на его бронзовых чертах появляется медленная усмешка.

— Съедено, — заканчивает он.

Меня даже не волнует, что он снова ведет себя как вульгарный придурок. Это было на столько хорошо, я слишком счастлива, поэтому мне плевать на то, что он говорит. Я приподнимаюсь на локтях и обнимаю его. Он тяжело дышит, его волосы торчат вокруг головы, а его лицо блестит от моих соков. Мне это нравится. Мне нравится, каким грязным я его сделала. Я позволила своим глазам скользнуть вниз по его торсу к передней части джинс. Там есть значительная выпуклость, и мое нутро сжимается при мысли о том, чтобы заставить его потерять контроль.

Полностью выпрямившись, я тянусь к пуговице его джинсов, готовая отплатить ему тем же. Его рука опускается и хватает меня за запястье останавливая.

— Что…

— Имей хоть немного уважения к себе. — Его тон стал холодным, а глаза сузились, когда он отпускает меня и делает шаг за пределы моей досягаемости. — Теперь ты можешь идти.

Я смотрю на него, в состоянии полного шока.

— Но, я не возражаю…

— Я сказал, убирайся, — огрызается он, тыча тем же пальцем, которым только что входил в меня, в сторону двери.

Пораженная, я соскальзываю со стола и поправляю одежду, быстро подтягивая трусики и шорты.

Зачем он это делает? Почему он должен разрушить это, так же, как он разрушает все остальное?

Одевшись, я без слов поворачиваюсь к его двери. Однако перед тем, как уйти, я останавливаюсь и оглядываюсь на него через плечо.

— Кто мы теперь друг другу? — требую я. Гордясь тем, что мой тон твердый и сильный. Последнее, чего я хочу, — это выглядеть слабой перед ним. — После этого что-нибудь изменилось?

Он издает жестокий смешок и качает головой.

— Никто, — усмехается он. — Мы все еще враги, и я все еще хочу, чтобы ты ушла.

Это то, чего я должна была ожидать от него. Это моя собственная вина, что я надеялась, что он может быть кем угодно, но только не полным и законченным ослом.

— Вытри свое гребаное лицо, — плюю я, затем поворачиваюсь и вылетаю из комнаты.

Его смех следует за мной по коридору.

Я полностью сосредотачиваюсь на подготовке к родительским выходным, чтобы мне не приходилось думать о Сэйнте и его богомерзком талантливом рте.

Что бы ни понадобилось Лони, я всегда рядом с ней. Мы покупаем продукты, заказываем еду, организуем мероприятия, и когда она просит меня помочь ей украсить дом для пикника, я встречаю ее за пределами столовой с улыбкой на лице. У нее есть команда рабочих, чтобы помочь нам, и несколько других студентов из комитета по планированию, которыми она взяла на себя руководство. Как сержант-инструктор по строевой подготовке, она назначает нам все задания и карты того, куда все должно идти, а затем отправляет нас выполнять наши задачи. Как только все столы в общем зале расставлены, она просит меня помочь ей накрыть их скатертями и разложить милые маленькие украшения, сделанные из веток и бумажных листьев.

— Еще раз спасибо за всю твою помощь, — говорит она, когда мы вместе садимся за один из столов.

Я одариваю ее яркой улыбкой.

— Нет проблем.

— Нет, правда. Я ценю, что ты уделяешь так много времени выходным, хотя… ну…

— Даже несмотря на то, что ко мне никто не приедет? — Я заканчиваю ее мысль за нее.

Выражение ее лица становится застенчивым. — Прости, Мэллори.

— Все в порядке. Это не так уж и важно. Кроме того, это всего лишь один уик-энд.

Вернее, один прекрасный день. Родители приезжают только в субботу на пикник и мероприятия, а не на все выходные. Почему они называют это родительскими выходными, я понятия не имею, но это Ангелвью, и я поняла, что здесь все чертовски претенциозно.

— Просто утешайся тем, что родительские выходные в любом случае обычно проходят дерьмово, — отвечает она. В ее тоне есть горечь, которая меня удивляет.

— О-о-о. Я предполагаю, что это не твой любимый уик-энд в году?

Она делает паузу в установке центральной части, над которой работает, и тяжело вздыхает, когда опускает взгляд на стол.

— Родительские выходные, это тот день, когда моя мама познакомилась с отцом Лорел. Они оба все еще были женаты и завели роман, прежде чем в конце концов развестись со своими супругами. Довольно дерьмово, правда? Моя мама бросила моего отца, который, кстати, потрясающий. Ради парня, чья дочь пытается всегда вызвать службу ICE, чтобы избавиться от неё. И поверь мне, Лоуренс так же ужасен, как и его дочь.

— О, черт, — выдыхаю я. — Мне очень жаль, Лони.

Я знала, что она не была большой поклонницей своего отчима, но я не знала, что это было потому, что отношения между отцом Лорел и ее мамой разлучили ее родителей.

Она пожимает плечами, хотя выражение ее лица искажено застарелой болью.

— Теперь это неважно. Если бы мои родители были счастливы вместе, моя мама не стала бы обманывать, верно? Вероятно, в долгосрочной перспективе все сложилось к лучшему. Мой отец не заслуживал этого дерьма, и теперь ему не придется с этим мириться.

— И все же, это действительно отстойно.

Иногда я забываю, что у других людей тоже дерьмовые родители. Как бы ни была плоха Дженн, это то, чего я от нее всегда ожидала. Я знала что она будет разочаровывать меня и причинять мне боль. Это никогда не бывало сюрпризом.

Иметь хороших родителей до того момента, когда они разочаровали и причинили тебе боль, это, вероятно, только усугубило бы предательство.

— Это одна из причин, по которой Лорел так сильно ненавидит мою маму, — продолжает она. — Я её понимаю, хоть она и огромная стерва. И вся эта ситуация не похожа на то, что моя мама намеренно соблазнила ее отца. Это было полностью взаимно.

Я киваю, и мы продолжаем работать, пока она излагает мне всю свою семейную драму. Меня поражает, как мало я на самом деле знала об этой части жизни Лони. Она моя лучшая подруга в Ангелвью, но мы не так уж много знаем друг о друге за пределами школы. За каждую тайну, которую она от меня утаила, у меня есть десять моих собственных. Укол грусти пронзает мое сердце при этой мысли, и я задаюсь вопросом, может быть, мне стоит рассказать ей все.

Насчет Джеймса. Несчастного случая. Моей мамы.

Тем не менее, когда я просматриваю список вещей, которые я могла бы ей рассказать, я чувствую, что сразу же даю заднюю. Там слишком много всего. Слишком темно. И во многих ситуациях я не выгляжу хорошим человеком.

Дружба Лони значит для меня все. Я бы, наверное, давным-давно бросил Ангелвью, если бы не она. Я не могу рисковать, не хочу потерять ее, независимо от того, о чем мне придется молчать.

Мои секреты лучше оставить там, где они есть. Мертвыми и похороненными.

Позже, тем же вечером я сижу в своей комнате в общежитии и работаю над эссе, когда внезапно звонит мой телефон. Я хмуро беру трубку и смотрю на номер. Я закрываю глаза, когда меня охватывает разочарование.

Это номер, по которому Дженн звонила мне в последний раз, когда связывалась.

Чего она хочет сейчас?

Раздраженно вздохнув, я отвечаю на звонок.

— Что, Дженн?

— Не говори со мной так, маленькая сучка.

Она в хорошем настроении.

— Ты сейчас под кайфом, мама? — спрашиваю я, немного смягчая тон. Это был бы не первый раз, когда она звонила мне, будучи обдалбавшейся.

— Нет, черт возьми, я не под кайфом. Ты знаешь, что я была чиста с тех пор… ну, с тех пор, как произошёл несчастный случай.

Я закатываю глаза к потолку и не верю ни единому слову. Несчастный случай напугал нас всех, конечно, но потребуется больше, чем одна трагедия, чтобы заставить мою мать собраться с мыслями.

— Чего ты хочешь? — снова спрашиваю я, страстно желая, чтобы этот разговор поскорее закончился.

— Ты все еще в школе?

Вопрос застает меня врасплох, и я отталкиваюсь от своего стола, проводя пальцами по переносице.

— Да … почему мне тут не быть?

Я слышу, как она облегченно вздыхает по телефону.

— Слава Богу.

— Дженн, почему ты спрашиваешь, учусь ли я еще в школе? Тебе кто-то сказал, что это не так?

Почему она хочет это знать? Ужасная мысль приходит мне в голову, наполняя меня ужасом. Она собирается сделать что-то сумасшедшее? Например, явиться без предупреждения и без приглашения на родительские выходные?

Блядь, нет!

— Никто мне ни хрена не говорил, — огрызается она в ответ. — Ты моя дочь. Я имею право знать, где ты находишься.

— И ты решила заняться материнством, спустя такое долгое время, — шиплю я в ответ. От моего внимания не ускользает, что она не отвечает на мой вопрос. — Почему ты спрашиваешь, учусь ли я еще в школе? Ты что-то планируешь?

Телефон щелкает, и так же внезапно, как она позвонила, она исчезла.

Глава 18.

Мои кулаки в перчатках ударяются о грушу, и это одно из приятных ощущений. Я била ее снова и снова, вкладывая весь свой гнев и разочарование в удары, безжалостно избивая грушу.

С тех пор как я приехал в Ангелвью, я так и не вернулась к своему боксерскому режиму. Плавание занимало большую часть моего свободного времени, но я скучала по боксу. Прийти в спортзал и отыграться на груше, это было именно то, что мне нужно, чтобы сжечь нервную энергию, проходящую через меня благодаря вчерашнему странному телефонному звонку Дженн.

Я все еще не уверена, что она может планировать, но что-то происходит. Раньше ей было наплевать на мое образование, а теперь она дважды звонила мне, чтобы поговорить об Ангелвью. Во-первых, чтобы подразнить меня, что мне здесь не место, а во-вторых, чтобы убедиться, что я все еще здесь. Почему ее это так волнует? Что происходит в ее сумасшедшем уме?

— Боже, Эллис. Что эта груша сделала тебе?

Мой кулак останавливается в воздухе, когда голос застает меня врасплох. Взглянув налево, я с удивлением обнаруживаю, что Гейб стоит там и наблюдает за мной. Я вытираю пот со лба тыльной стороной руки и поворачиваюсь к нему лицом.

— Что ты здесь делаешь?

В моем голосе нет жара. Я ни в чем его не обвиняю, просто задаю простой вопрос. Несколько раз Гейб приходил в бассейн, чтобы присмотреть за мной, я немного узнала его, и думаю, что он похож на Лиама. Менее токсичен, когда Сэйнта нет рядом.

Он пожимает плечами.

— Просто проходил мимо и увидел тебя здесь. Ты довольно хороша, знаешь?

Я была великолепна дома, но я не говорю ему об этом.

— Я могу постоять за себя.

Он кивает.

— Тебе следует присоединиться к команде по боксу. Девочки довольно солидные. Держу пари, ты могла бы поучаствовать в каких-нибудь крупных турнирах.

Я хмурю брови и ухмыляюсь, качая головой.

— Я присоединяюсь к команде по плаванию. Два вида спорта плюс моя нагрузка в классе были бы слишком велики.

Гейб стонет и закатывает глаза.

— Мэл, у меня нет времени нянчиться с тобой каждую ночь, потому что у Сэйнта есть кое-что, и он не будет делать это сам.

— Ты можешь сказать Сэйнту, что мне не нужна нянька, — ворчу я, смущенная тем, что он все еще посылает своих друзей присматривать за мной, вместо того, чтобы делать это сам. Особенно после того, что мы сделали в его комнате в общежитии. Я мгновение изучаю Гейба, гадая, рассказал ли ему Сэйнт о том, что произошло между нами. К счастью, он, похоже, не знает о том, что голова его лучшего друга была похоронена у меня между ног всего несколько ночей назад. Если бы он знал об этом, я бы уже устала от его шуток.

Это просто дало бы людям в этой школе еще одну причину превратить мою жизнь в ад.

— Да, верно. Знаешь, говорить Сэйнту все, что он не хочет слышать, вредно для твоего здоровья. Ты бы видела, как этот ублюдок отреагировал на то, что я однажды снял с тебя трусики.

Ах, вот это новость.

— Я могу себе представить, — бормочу я, вспоминая разбитое лицо Джона Эрика, прежде чем вернуться к груше. Когда я снова начинаю колотить по ней кулаками, Гейб подходит и хватает ее, крепко держа для меня.

— И так, мне любопытно, Эллис. Как ты думаешь, кто это надрал тебе задницу?

Я останавливаюсь и смотрю на него. Хотя я не ожидала этого вопроса, я не удивлена, что его любопытная задница задает его. Гейб — самая большая сплетница, которую я когда-либо встречала. Если о ком-то ходит грязь, обычно это он ее распространяет.

— Понятия не имею, Гейб, — отвечаю я, продолжая бить по груше.

Он держит ее ровно, даже когда я вкладываю весь свой вес и силу в свои удары.

— У тебя должен быть хотя бы список подозреваемых?

О, да, но это, вероятно, скорее список обид, чем настоящий. На самом верху моих подозреваемых, очевидно, была бы Лорел. Я не сомневаюсь, что эта злобная сука попытается убить меня и обставить это как несчастный случай, но опять же — алиби. Остальная часть списка? Почти все в этой школе, кто внес свой вклад в то, чтобы превратить мою жизнь здесь в ад. Удивительно, однако, что Гейба, Лиама и Сэйнта там нет. Гейб слишком ленив, чтобы заходить так далеко, чтобы избавиться от кого-то, Лиам никогда бы не причинил мне вреда, и Сэйнт…

Ну, ему слишком весело трахаться со мной, чтобы желать мне смерти.

— Как я уже сказала, я понятия не имею, кто мог это сделать. Я просто благодарна, что им не удалось совершить попытку убийства.

Он неглубоко вздыхает, как будто разочарован тем, что у меня нет для него более сочной еды.

— Ну, это ничего не меняет, — бормочет он, больше для себя, чем для меня.

— Это все, ради чего ты зашел? — спрашиваю я, снова останавливаясь и раздраженно глядя на него. — Чтобы попытаться убедить меня заняться боксом и послушать меня о той атаке в бассейне?

Он пожимает плечами.

— В значительной степени, да. Плавание действительно отрезает мне время для погони за киской, и вокруг бассейна крутится тот, кто пытался от тебя избавиться. Я думал, что смогу получить небольшое преимущество, если узнаю, кто твои враги, прямо от тебя.

Его слова заставляют меня думать о Сэйнте, и его прощальном ударе по мне после того, как мой оргазм растаял.

Мы все еще враги, и я все еще хочу, чтобы ты ушла.

Я выдыхаю стон от отвращения и качаю головой. Затем мне приходит в голову мысль, почему блин, я не подумала об этом раньше.

— Гейб, почему Сэйнт заставил тебя и Лиама присматривать за мной, когда я плаваю?

Его голова откидывается назад, и он моргает, глядя на меня.

— Ты не знаешь?

Я хмурюсь.

— Нет… А должна?

Его губы растягиваются в широкой улыбке, и он смеется.

— Черт возьми, Эллис. Ты чертовски тупа. Ты уверена, что ты здесь на стипендии?

— Почему бы тебе не просветить меня?

Я рычу, скрещивая руки на груди и свирепо глядя на него.

— Не могу, сладкие щечки.

Он ухмыляется, делая шаг ко мне. Я не двигаюсь ни на дюйм, глядя на него сверху вниз, когда он вторгается в мое личное пространство.

— Просто следи за собой. Сейчас ты играешь с большими мальчиками, а мы не следуем правилам, как другие парни. Будь начеку, или тебя съедят заживо.

Я смотрю на него, не зная, угрожает он мне или нет. Это не звучит как угроза, но его слова далеки от дружелюбия, и, кроме того, это тот же самый ублюдок, который украл мое нижнее белье, чтобы сделать бог знает что. Он подмигивает мне и поворачивается, чтобы уйти, прежде чем я успеваю придумать какой-либо ответ.

Я хмурюсь, когда он выходит за дверь.

Странное поведение Гейба все еще не выходит у меня из головы, когда я прихожу на урок английского на следующее утро. Я не могу понять, что он имел в виду, когда сказал, что теперь я играю с большими мальчиками.

Разве я не делала этого все это время? И откуда, черт возьми, мне знать, почему Сэйнт заставил его нянчиться со мной?

Я не могу читать мысли этого социопата!

Я немного отстранена, когда иду к своему месту, и не понимаю, что стул рядом со мной занят, пока знакомый голос не привлекает мое внимание.

— В чем дело, Мэллори? Ты херово выглядишь.

Я останавливаюсь и широко раскрытыми глазами смотрю на Лиама.

— О, привет! — говорю я, мое удивление прочищает горло. — Я думала, что ты больше не хочешь сидеть со мной.

Он улыбается, и это странно очаровательно.

— Именно тогда я избегал тебя, — объясняет он. — Я больше не избегаю тебя.

Он снова одаривает меня дружелюбным Лиамом, и это выводит меня из равновесия. Я никогда бы не ожидала этого от него, пока училась в школе, поэтому я не совсем уверена, как поступить.

— Ммм… Почему ты избегал меня? — спрашиваю я, усаживаясь на свое место.

Он пожимает плечами. — Не имеет значения.

Я не упускаю раздражения, которое мелькает в его взгляде, хотя оно исчезает за долю секунды.

— Конечно. Я притворюсь, что верю в это.

Он усмехается и протягивает руку, чтобы отдохнуть за моим стулом. Я напрягаюсь, не понимая, о чем он думает. Такое чувство, что он почти флиртует со мной.

— Кстати, я сожалею об этом, — говорит он. — Это был идиотский поступок, просто проигнорировать тебя.

— Это правда, — киваю я. — Но теперь все в порядке, я думаю.

Нам удалось встретиться в среду, как и планировалось, и закончить наш проект вместе. Он не был таким дружелюбным, пока мы работали, но и не был полным придурком по отношению ко мне. Я восприняла этот вечер как победу.

— Хорошо, — говорит он, отрывая меня от моих мыслей. — Я не хочу, чтобы между нами возникла неловкость.

Я в полной растерянности. Он бросает меня в петлю, и я изо всех сил стараюсь не отставать. В одно мгновение он не хочет иметь со мной ничего общего, а в следующее становится чересчур дружелюбным и кокетливым.

Он похож на Сэйнта, только Сэйнт не дружелюбен и не кокетлив.

Сэйнт ожидает того, чего хочет, когда щелкает пальцами, не задавая вопросов.

— Эй, Лиам, могу я тебя кое о чем спросить?

— Конечно, — уверяет он меня с легкой усмешкой, которая кажется такой нехарактерной ему, что я на мгновение задумываюсь, может быть, у него есть близнец, который разыгрывает меня.

— Мне было интересно…почему Сэйнт заставил тебя следить за мной у бассейна? В какую игру он играл?

Брови Лиама хмурятся, и он выглядит очень недовольным после моего вопроса.

— Сэйнт? Ты хочешь поговорить о Сэйнте прямо сейчас?

— Ну, нет, не обязательно.

Он убирает руку со спинки моего стула, его хмурый взгляд становится еще более хмурым.

— Почему ты думаешь, что Сэйнт просил меня о чем-то?

Я расстроила его, и я хочу пнуть себя за это. Это последнее, что я хотела сделать на данный момент.

— Ну, Гейб сказал.

— Гейб сказал что? Этот чертов Сэйнт приказал нам присматривать за тобой? Как какой-нибудь чертов король? Господи Иисусе, что мы все это время целуем его в задницу?

Я хотела бы забрать свой вопрос обратно. Я хотела бы выхватить свои слова из воздуха и засунуть их обратно в рот. Лиам не просто расстроен. Он очень зол.

— Послушай, мне очень жаль. Я не имела в виду…

Он поворачивается на стуле лицом ко мне.

— Ты думаешь, Сэйнту действительно не насрать на тебя? Действительно? Он не из тех, кто о ком-то заботится, Мэллори. Ни ты. Ни я. Ни единой гребаной души. Чем скорее ты это поймешь, тем лучше будет для тебя.

Откуда все это берется? Я никогда не думала, что Сэйнт заботится обо мне. Он снова и снова доказывал, что это не так.

Но он спас тебе жизнь и заставил тебя выкрикивать его имя от удовольствия.

Тупой гребаный внутренний голос.

— Лиам, я…

Он встает из-за стола, собирает свои вещи и уносится прочь, прежде чем я успеваю вставить хоть слово. Вернувшись на свое обычное место, он опускается на стул и даже не смотрит в мою сторону до конца урока.

Вот и все извинения.

В утро родительских выходных мне трудно изобразить веселую улыбку. Это не имеет никакого отношения к тому факту, что ко мне никто не приедет. На самом деле, это облегчение, что Дженн не появилась, и я молюсь Богу, чтобы она осталась далеко — далеко отсюда.

Нет, что меня беспокоит, так это боги.

Наводящие вопросы Гейба.

Взрыв гнева Лиама.

Ледяное молчание Сэйнта.

Он снова стал притворяться, что меня не существует, и я не потрудилась снова попытаться встретиться с ним лицом к лицу. У меня такое чувство, что от этого будет мало пользы. Если бы я была умнее, я бы смирилась с его поведением, отношением и продолжала жить своей жизнью, как ни в чем не бывало.

Если бы я была умнее.

Но я не могу избавиться от своего разочарования и чувства отверженности. Ради бога, парень прижимался губами к моей вагине. По крайней мере, он мог бы, блядь, смотреть на меня, когда мы проходим мимо друг друга в кампусе.

Я направляюсь в столовую, чтобы помочь с последней подготовкой. Ангелвью кишит людьми, когда другие ученики демонстрируют свою знаменитую школу своим грязным богатым родителям, которые платят за то, чтобы они ходили сюда. Предполагается, что приедут оба родителя Лони, конечно, по отдельности, поэтому я предложила убедиться, что все готово к большому обеду, чтобы она могла навестить их и не отвлекаться. Я рада видеть, что все выглядит в порядке, когда я прихожу. Столы все еще идеально накрыты, и кухонный персонал занят тем, что выносит блюда для шведского стола.

Похоже, мне действительно нечего делать. Может, мне просто вернуться в свою комнату в общежитии и потусоваться там до конца дня?

Мысль о том, чтобы быть сейчас одной, немного… угнетает.

Вздохнув, я поворачиваюсь, чтобы направиться обратно к своему зданию.

— Мэллори!

Я оглядываюсь и вижу, как ко мне приближается одна из организаторов персонала, учительница истории для первокурсников, миссис Элдерс, растерянно хмурясь.

— Здравствуйте, миссис Элдерс. Все в порядке? Я здесь, если вам понадобится дополнительная помощь.

Замолчав, она качает головой.

— Мэллори, я пришла спросить, почему ты не со своей мамой?

Мое сердце останавливается. Буквально останавливается.

Нет, нет, она бы этого не сделала. Она бы не посмела .

Я сглатываю, но чувствую, как лезвия бритвы пронзают мое горло, поэтому я изо всех сил стараюсь сохранить самообладание, когда выдыхаю:

— Я думаю, что произошла какая-то ошибка. Сегодня ко мне никто не придет, миссис Элдерс. Поездка была слишком дорогой и…

— Ну, тогда она, должно быть, хотела сделать тебе сюрприз, потому что она зарегистрировалась не так давно и ждет тебя, чтобы встретиться в обеденном зале.

У меня сводит живот, и на мгновение мне кажется, что я могу потерять сознание.

Я так облажалась.

Глава 19.

Я осторожно направляюсь в столовую, мое сердце колотится в горле. Дженн никак не может быть здесь. Ни за что. Зачем ей рисковать, выходя из укрытия и быть обнаруженной? Что может быть так чертовски важно, потому что я знаю, что это не я.

Врываясь в двери, я останавливаюсь и оглядываю большую комнату. Есть несколько задержавшихся родителей и учеников, которые не вышли на улицу после регистрации, но я не вижу никаких признаков Дженн. Затем мой взгляд падает на знакомое лицо. Облегчение пронзает меня, я практически плачу.

Это Карли.

Она сидит за столиком одна, улыбается и машет мне рукой. Я бегу к ней, плевать, если кто-нибудь увидит и подумает, что я странная или жалкая. Она встает, когда я подхожу ближе, и раскрывает объятия. Я бросаюсь в ее объятия, задыхаясь от счастливых рыданий.

— О, Боже мой! Что ты здесь делаешь? — Мой вопрос приглушен ее рубашкой, но я не хочу отходить от нее. Я хочу впитать ее тепло и любовь, позволить им исцелить мою бедную, разбитую душу.

— Ты действительно думала, что я пропущу эти выходные? — спрашивает она с усмешкой. Мягко оттолкнув меня, она улыбается мне сверху вниз, ее голубые глаза блестят от слез. — Я хотела, чтобы это был сюрприз. Сработало?

— Конечно! Да! Я думала, что поездка будет стоить слишком дорого…

— Ну, ты можешь поблагодарить свою маленькую подругу Алондру за эту часть.

Мои черты морщатся в глубокой хмурости.

— Что? Что ты имеешь в виду?

Выражение ее лица становится озорным, когда она отвечает:

— Она не хотела, чтобы ты была одна в эти выходные, поэтому она украла мой номер с твоего телефона, когда ты была в душе, и пригласила меня сюда. Она даже заставила своего отца заплатить за мой билет сюда и обратно.

Шок накрывает меня с головы до ног. Я понятия не имела, что Лони планировала все это. Хочется снова заплакать от чистой радости и облегчения, что в моей жизни есть люди, которые действительно, по-настоящему заботятся обо мне.

— Ну, малышка. Ты собираешься показать мне окрестности или как?

Я делаю тяжелый, напряженный вдох и качаю головой.

— Да. Позволь мне провести для тебя экскурсию… Мама.

Мы обе смеемся, когда рука об руку выходим из столовой.

— Я не могу поверить, что мы обедаем с этим чертовым Джаггернаутом!

Я бросаю взгляд в сторону Карли и шикаю на нее, приподняв бровь.

— Ты ведешь себя как сумасшедшая фанатка. Успокойся!

Только она не успокаивается. Она делает противоположное. Она поворачивается к невероятно привлекательному, невероятно накаченному отцу Лони и бросается на него.

— Я просто должна сказать, что я большая поклонница!

мистер Джеймс одаривает ее белозубой улыбкой, которую даже я нахожу достойной обморока.

— Такая женщина, как ты, увлекается ММА? Ты — воплощенная фантазия, да?

Карли краснеет от шеи до корней светлых волос и хихикает, а я поворачиваю широко раскрытые глаза к Лони, которая смотрит прямо на меня.

— Какого хрена?

Я открываю рот через стол.

Она пожимает плечами и качает головой, выглядя такой же озадаченной, как и я.

Наши родители, блядь, флиртуют друг с другом!

Мы с Карли встретились с Лони и ее отцом перед пикником, и Карли чуть не потеряла голову, когда узнала, кто такой мистер Джеймс на самом деле. Теперь, когда мы с Лони пытаемся проглотить наши обеды, не давясь, Карли и мистер Джеймс строят друг другу глазки через стол, как чертовы подростки. Это было бы восхитительно, если бы я не была так напугана всем этим.

Думаю, нам просто повезло, что мама Лони обедает с Лорел и ее отцом через несколько столиков. И все же я не могу удержаться от улыбки, когда мистер Джеймс хвалит глаза Карли. Странно это или нет, но приятно видеть, как она наслаждается собой. Обычно она так устает от работы, что у нее нет ни времени, ни сил просто повеселиться. Я качаю головой и делаю глоток лимонада, затем чувствую внезапное желание пописать.

Наклонившись, чтобы прошептать Карли на ухо, я говорю:

— Мне нужно в уборную. Постарайся не прыгать на его кости, пока меня не будет, хорошо?

Она поворачивает голову, чтобы посмотреть мне в лицо, вытаращив глаза от шока и смущения.

— Я не собираюсь этого делать … почему ты так говоришь?

Она вопросительно смотрит на меня, затем шепчет:

— Почему? Как ты думаешь, я ему интересна?

Фыркнув, я быстро целую ее в щеку и встаю со своего места. Пробираясь между столиками, я направляюсь в обеденный зал. Я иду в уборную, писаю и мою руки. Когда я снова подхожу к двери, чтобы уйти, я слышу голоса с другой стороны. Они не громкие, но напряженные. Колеблясь, я раздумывая, стоит ли мне выйти и прервать того, кто говорит, не хочу быть запертой в уборной Бог знает как долго. Я осторожно открываю дверь и пытаюсь выскользнуть наружу. Я оглядываюсь по сторонам и замираю на месте. Между мной и дверью наружу находится Сэйнт. Он стоит с пожилой парой, которая, как я предполагаю, является его родителями, и они, похоже, находятся в середине напряженного разговора.

Нет другого выхода, кроме как пройти мимо них, поэтому я решаю попытаться проскользнуть обратно в уборную и спрятаться. В конце концов, переждать, может быть не такой уж плохой идеей…

Однако прежде чем я успеваю снова открыть дверь, взгляд Сэйнта поворачивается ко мне. Его глаза расширяются в недоумении, когда он смотрит на меня, затем в следующий момент они сужаются от гнева. Оба его родителя поворачиваются, чтобы посмотреть на меня, и я парализована, не в силах сдвинуться со своего места. Его мать — высокая платиновая блондинка с царственным видом. Она буквально смотрит на меня сверху вниз своим идеально вылепленным носом. Глаза его отца превращаются в щелочки, когда он слишком пристально изучает меня.

Прежде чем я успеваю решить, проскользнуть ли обратно в туалет и притвориться, что этой ужасной встречи никогда не было, или проскочить мимо них, как будто меня не беспокоит неловкость, Сэйнт бросается ко мне.

Схватив меня за руку, он шипит: — Пойдем со мной. Затем он тащит меня по коридору, мимо своих родителей, ко входу в столовую. Он толкает меня в пустое пространство и прижимает к ближайшей стене. Его ноздри раздуваются, когда он спрашивает меня мягким, ровным голосом:

— Какого хрена ты здесь делаешь?

— Что ты имеешь в виду? — шиплю я. — Я как раз собиралась в туалет…

— Ты не должна быть здесь, — настаивает он повышая голос.

У меня перехватывает дыхание, и я сжимаю руки в кулаки.

— Серьезно, Сэйнт? Сегодня? Разве ты не можешь просто…

— Нет. Ты не должна быть здесь, Мэллори. На родительских выходных.

Его голос становится резче, но я все еще не понимаю, почему он так расстроен.

— Послушай, мне жаль, что я прервала то, о чем ты говорил со своими родителями, но я клянусь, это был несчастный случай.

Он хлопает ладонями по стене по обе стороны от моей головы. Я ахаю и отшатываюсь от него, пораженная выражением его глаз. Не просто гнев, а страх.

Что, черт возьми, происходит?

— Сэйнт, ты меня пугаешь. Что?

— У тебя есть хоть капля мозгов в этой твоей тупой башке? — требует он. — Неужели ты не можешь убраться с моего гребаного пути на один гребаный день? Только один?

Во мне вспыхивает ярость, и я толкаю его в грудь. Конечно, он не двигается с места, но это лучше, чем врезать ему прямо в его глупое лицо. Моя забота о нем исчезает в одно мгновение. Я открываю рот, готовая наброситься на него, когда глубокий голос гремит по коридору и останавливает меня.

— Сынок, что происходит? Тебе не следует заставлять свою мать ждать.

Мы поворачиваемся и видим его отца, стоящего в дверях столовой и пристально смотрящего на нас. Его ледяные голубые глаза в точности такие же, как у его сына, как и черты лица и телосложение. Они оба высокие и широкоплечие, его волосы темно-каштановые, а не светлые, с проседью на висках.

— Папа, дай мне минутку, — огрызается Сэйнт.

Мистеру Анжеллу, похоже, не нравится невежественный тон Сэйнта. Он идёт к нам, выражение его лица становится все мрачнее с каждым шагом, который он делает.

— Кто это? — спрашивает он. — Может быть, еще одно завоевание?

— Папа!

Мои глаза метаются между Сэйнтом и его отцом, я не знаю, что мне сказать, если вообще что-то нужно сказать. Я оскорблена предположениями мистера Анжелла, но я на 99,9 процента уверена, что только усугубила бы эту напряженную ситуацию, если бы сказала что-нибудь.

Сэйнт слегка отодвигается, чтобы заслонить меня от взгляда своего отца.

— Она не гребаное завоевание. Она — ничто. Никто. Не стоит твоего времени.

— О, даже так?

Мистер Анжелл придвигается ближе, хватает сына за плечо и толкает его в сторону. Он пристально изучает меня, выражение его лица сначала любопытное, но затем меняется на тревожное.

В его глазах мелькает, что — то такое, от чего у меня мурашки бегут по коже.

— По-моему, она не похожа на ничто. — мистер Анжелл бросает взгляд на Сэйнта, который кипит рядом с нами, его ярость исходит от него, как ядовитые пары.

— Мисс? Как вас зовут?

— Мэллори, мистер Анжелл. Мэллори Элли..

— Ее имя не имеет значения, — шипит Сэйнт. — Она просто какая-то девушка, с которой я однажды переспал, и которая стала прилипчивой.

Это не только неловко слышать вслух, но и больно, что он так беспечен по этому поводу.

Мистер Энджелл приподнимает густую темную бровь.

— В самом деле? Похоже, тебе не терпится спрятать ее от меня. Я приношу извинения за грубость моего сына, Мэллори. Он часто не думает, прежде чем заговорит.

Я ошеломленно киваю.

— Все в порядке. Я к этому привыкла.

Сэйнт бросает на меня злобный взгляд, и его глаза говорят мне держать рот на замке.

— Мне кажется, я не видел тебя в классе моего сына. Ты новенькая в Ангелвью в этом году?

Мистер Анжелл полностью сосредоточился на мне, игнорируя своего сына.

Взгляд Сэйнта проникает в меня, но у меня такое чувство, что он здесь больше не альфа.

— Да, сэр. Я только начала этот семестр.

— А твоя семья? Я знаю твоих родителей?

Мое сердце сильно колотится в груди, и я в волнении дергаю себя за юбку платья. Здесь мне нужно быть осторожной. Я ничего не могу упустить. Ничего не могу выдать.

— Я сомневаюсь в этом, сэр, — заикаюсь я. — Моя приемная мама работает медсестрой скорой помощи в Джорджии.

Мистер Анжелл несколько мгновений молча смотрит на меня.

— Я полагаю, ты студент-стипендиат, не так ли, Мэллори?

То, как он говорит, заставляет думать, что он испытывает отвращение к этому факту.

Сглотнув, я киваю.

— Да, сэр, это так.

— А.

Выражение его лица становится холодным.

— Я всегда находил благотворительность Академии довольно… щедрой.

Не похоже, чтобы он думал, что это хорошо.

— Что ж, я благодарна за возможность быть здесь, как бы то ни было.

— Хммм, я уверен, что ты очень гордишься тем, что привело тебя… сюда.

Он устремляет свой ледяной взгляд на сына, когда произносит это последнее слово, и мне становится ясно, что Сэйнт делится с отцом не только своей внешностью. У них одна и та же дерьмовая, титулованная личность. Я готова выйти из этой ситуации и максимально дистанцироваться от всей семьи Анжелл.

Нацепив на себя милую улыбку, я надеюсь, что от нее у них обоих появятся пустоты, я выдавливаю:

— Мне действительно пора возвращаться на пикник. Моя приемная мама ждет меня.

Мистер Анжелл отвечает мне улыбкой, и она полна презрения.

— Рад познакомиться с вами, Мэллори. Я надеюсь, что мы скоро снова увидимся.

— Да, я тоже, — вру я сквозь зубы. Затем, повернувшись к Сэйнту, я коротко киваю ему. — Увидимся.

Его ноздри раздуваются, но он не отвечает. Он просто сердито смотрит на меня, когда я протискиваюсь мимо него, чтобы поспешить из столовой подальше от его ядовитого присутствия.

В ту ночь я лежала в постели, листая фотографии, которые сделала на свой телефон за день. Карли уже на пути обратно в Джорджию, и я так скучаю по ней, что у меня болит сердце. Мы провели остаток дня с Лони и мистером Джеймсом, становилось все более и более очевидным, что они с Карли увлечены друг другом.

Интересно, позвонит ли он ей, или они попытаются снова увидеться?

Я надеюсь, что это так. Казалось, он ей действительно понравился.

Вздохнув, я бросила телефон на кровать и уставилась в потолок. В тишине, вдали от Карли и моих друзей, мои мысли не могут не вернуться к той странной встрече с Сэйнтом и его отцом. Мистер Анжелл был еще большим придурком, чем его сын, но в нем было что-то, что заставляет меня чувствовать себя неловко даже сейчас. Что-то опасное. То, как он смотрел на меня. как будто он препарировал меня по кусочкам, все еще заставляет меня содрогаться, хотя прошли часы.

Мне почти жаль Сэйнта. Конечно, он вырос напыщенным говнюком. Яблоко мудака недалеко падает от дерева мудака.

Вытесняя события дня из головы, я сажусь и тянусь за книгой, лежащей на прикроватной тумбочке, думая, что немного почитаю перед сном. Но прежде чем мои пальцы коснулись обложки, раздается тяжелый стук в мою дверь.

Я замираю от удивления. Уже почти полночь. Кто мог беспокоить меня так поздно ночью?

Раздается второй стук, более настойчивый, чем первый. Ворча себе под нос, я соскальзываю с кровати и пробираюсь к двери. Повернув ручку, я открываю ее, готовясь выгрызть того, кто находится с другой стороны, но мои слова замирают на языке, когда меня пронзает шок.

Сэйнт стоит у моего порога и смотрит на меня сверху вниз.

— Что ты здесь делаешь, Сэйнт?

Он указывает на меня пальцем и, пошатываясь, делает пару шагов в мою сторону.

— Я пришел, чтобы спросить тебя кое о чем.

Его слова невнятны, а дыхание отдает виски, хотя он и пытался замаскировать это своей обычной жевательной резинкой с корицей. Он явно пьян и даже слегка пошатывается, когда стоит передо мной. Я закрываю глаза и молюсь о терпении.

— Уже поздно, и ты пьян. Иди в свою комнату и ложись спать.

Я двигаюсь, чтобы захлопнуть дверь перед его носом, но он прижимает к ней руку, чтобы она оставалась открытой.

— Нет. Он качает головой. — Я никуда не уйду, пока, блядь, не задам тебе свой вопрос.

Я раздраженно поджимаю губы, но знаю, что он достаточно упрям и зол, чтобы не дать мне покоя, пока я не позволю ему задать свой глупый вопрос.

— Хорошо, — вздыхаю я, протягивая руку, чтобы схватить его за локоть. — Но зайди внутрь, пока не разбудил весь этаж.

— К черту всех, — огрызается он.

— Просто заткнись и заходи, — огрызаюсь я в ответ, втаскивая его в свою комнату. Он слегка спотыкается, но находит баланс, чтобы не упасть.

Выпрямившись, он оглядывается по сторонам, изучая мое личное пространство.

— Черт, я и забыл, какой дерьмовый Тиг Холл на самом деле.

Мои руки сжимаются по бокам.

Титулованный, избалованный, неблагодарный придурок…

Он медленно поворачивается ко мне лицом. Выражение его лица сосредоточенное, его голубые глаза потемнели от алкоголя и чего-то еще, чего я не могу точно определить.

— Не могла бы ты, пожалуйста, уйти?

Я моргаю, глядя на него, уверенная, что ослышалась. Он только что сказал Пожалуйста?

— Это моя комната, Сэйнт, я…

— Нет, дура. Я не про комнату. Я про школу!

Оу. Я полагаю, это должно было быть очевидным.

— Я уже говорила тебе раньше, я никуда не уйду.

Я складываю руки на груди и смело встречаюсь с ним взглядом.

Он крадется ко мне.

— Мэллори … пожалуйста. Я вежливо прошу тебя.

— И я говорю отвечаю, вежливо, нет. — говорю я самым фальшивым, самым сладким голосом, который я когда-либо слышала. — Мне все равно, на то что ты скажешь. Я не уеду из Ангелвью, точка.

Он смотрит на меня сверху вниз несколько мгновений, глаза блестят от разочарования, затем его веки закрываются, и он тяжело вздыхает.

— Я не хочу причинять тебе боль.

Это самая шокирующая вещь, которую он когда-либо говорил мне.

— Что это вообще значит?

Я дышу, и его глаза открываются. Я дрожу, потому что не могу избавиться от ощущения, что он сдирает с меня кожу, слой за слоем, пока не сможет заглянуть в самую мою душу.

— Сэйнт…

— Если ты не уйдешь, — рычит он — тогда я, блядь, больше не смогу держаться от тебя подальше.

— Я не понимаю…

Мои слова застревают у меня в горле, когда он обхватывает мой затылок и прижимается своими губами к моим в обжигающем, сердитом поцелуе.

Глава 20.

Я и забыла, какой он вкусный. Даже приправленные выпивкой и травкой его губы восхитительны, и я не в силах сделать ничего, кроме как растаять для него. Он как наркотик. Я знаю, что он ужасен по отношению ко мне, но мне просто так нравится потакать ему.

Его пальцы, запутавшиеся в моих волосах, не нежны, когда он наклоняет мою голову так, чтобы он мог глубже засунуть свой язык мне в рот. Моя спина ударяется о дверь, его тело прижимается вплотную к моему. Я чувствую, как его твердеющий член прижимается к моему животу между барьером моей футболки и его джинсами. В прошлый раз он не дал мне его увидеть.

Я отчаянно пытаюсь исправить это сейчас.

Это неправильно. Ужасно, ужасно неправильно. Ошибка, о которой я, вероятно, пожалею утром, но я не могу остановить свои руки, скользящие вниз по его твердому торсу. Я дотягиваюсь до его джинсов и дергаю за пуговицу, одновременно расстегивая молнию. На этот раз он не останавливает меня, что я воспринимаю как разрешение продолжать. Скользив своей рукой ниже, я протискиваюсь мимо его боксеров и обхватываю пальцами его длину.

Он большой, горячий и такой твердый.

Он рычит мне в рот, когда я начинаю его гладить.

Его свободная рука обхватывает мою грудь поверх рубашки. На мне нет лифчика, и этот факт, похоже, радует его, когда он разминает мою плоть и щиплет мой сосок, пока он не станет жестким и не ткнется в материал, покрывающий его. Я хочу снять одежду, чтобы почувствовать его руки на своей обнаженной коже.

Что, черт возьми, со мной не так?

Я никогда так не реагировала на парня. Я никогда раньше не была такой нуждающейся и безумной. Что-то в Сэйнте пробуждает мои самые темные инстинкты и выбрасывает мои запреты на ветер. Это потому, что я ненавижу его так же сильно, как и хочу его?

Ненавижу ли я его? Правда?

Да, конечно, я блядь, знаю. Он сделал мою жизнь в Ангелвью кошмарной, и то, что мы делаем сейчас, выгляди безумным. Я должна была оттолкнуть его и кричать ему в лицо, а не дрочить его член, пока он гладит мои сиськи.

Думаю, что мы оба просто слишком облажались, чтобы понимать разницу между правильным и неправильным. Мы просто знаем, что приятно, а что нет. И это потрясающее чувство.

Он толкается в мою руку, и я крепче сжимаю его член. Он хмыкает, кусает мою губу, затем хватает меня за запястье, чтобы выдернуть мою руку из его боксеров. Я пытаюсь что-то сказать в знак протеста, но он не останавливается, целуя меня, даже когда его руки хватают меня за задницу, поднимает меня так, чтобы я смогла обхватить его ногами, неся меня через всю комнату к кровати. Прервав наш поцелуй, он бросает меня на матрас, как будто я ничего не вешу. Подпрыгивая я издаю писк удивления, когда растягиваюсь на спине.

Сэйнт стоит на краю кровати. Он удерживает мой взгляд, когда, не говоря ни слова, протягивает руку и хватает мои пижамные шорты и трусики. Стянув их с моих ног, он перекидывает оба предмета одежды через плечо, они приземляются где-то на полу позади него. Мою киску покалывает, когда он стягивает футболку через голову, открывая каждый прекрасный дюйм своего точеного торса. Когда он стоит передо мной без рубашки, с его твердым членом, торчащим из отверстия джинсов, я просто хочу провести языком по его прессу, но прежде чем я успеваю сделать движение к нему, он хватает меня за лодыжки и раздвигает мои ноги вверх и в стороны.

Я так открыта и беззащитна, что чувствую, как первые мурашки смущения заливают мои щеки.

— Сэйнт… — бормочу я, но он игнорирует меня. Его глаза прикованы к моей уязвимой плоти, как у голодающего человека перед банкетом.

Он отпускает одну из моих лодыжек, чтобы провести пальцем по моим складкам.

— У тебя одна из самых красивых кисок, которые я когда-либо видел, Мэл, — громыхает он, превращая меня в замазку тем, как он рычит мое имя. Я так отвлечена его словами и жаром в его голосе, что пощечина застает меня врасплох. Это не больно, но никто никогда не делал такого со мной раньше. Он продолжает, снова и снова, легкими движениями похлопывать по моему клитору, заставляя меня извиваться. Я становлюсь мокрой.

— Тебе нравится, когда я это делаю, маленькая мазохистка?

Я могу только кивать и стонать, когда удовольствие проносится сквозь меня.

Ни хрена себе, мне нравится, когда он это делает. Когда он так меня называет.

Он ухмыляется, а затем без предупреждения засовывает в меня два пальца. Я вскрикиваю от удивления и небольшой боли и жжения от его внезапного вторжения. Он наклоняет голову и берет мой клитор губами, вводя и выводя из меня пальцы, и вскоре жжение тает, превращаясь в удовольствие, от которого сводит пальцы ног.

— Блядь … Сэйнт! Черт, я… — бормочу я, когда он превращает мой мозг в кашу. Он безжалостен, швыряет меня в темный рай своей рукой и ртом, и я ничего не могу сделать, кроме как лечь на спину и принять это.

Я тереблю его светлые волосы своими руками, пытаясь понять все, что он заставляет меня чувствовать, но это безнадежное дело. Он подталкивает меня к моему пику, его язык, зубы и пальцы толкают меня через край, когда я кричу от своего освобождения.

Мой оргазм разрушает меня, и я бесконтрольно дергаюсь и содрогаюсь, когда он поглощает мои соки. Я обмякаю на кровати, он поднимает голову, выглядя таким чертовски самодовольным, что мне хочется дать ему пощечину. У меня просто нет сил.

Он роется в заднем кармане и достает презерватив. Я выгибаю бровь.

— Я вижу, мы пришли подготовленными, — говорю я хриплым голосом.

Его плечи сгибаются, затем расслабляются, когда он подмигивает.

— Я, по сути, чертов бойскаут.

— Немного самонадеянно с твоей стороны.

Его ухмылка порочна.

— Ты хотела трахаться без?

Я прикусываю губу, когда эта мысль отправляет меня в место, куда я ненавижу возвращаться, ненавижу вспоминать, но я качаю головой.

— Я не дура. Без презерватива не входи.

Я не говорю ему, что я в ударе, потому что не хочу давать ему повод для бесполезного спора.

Он идет, чтобы разорвать пакет из фольги, но я сажусь, пораженная внезапной мыслью.

— Подожди, еще нет.

Сэйнт делает паузу и смотрит на меня, нахмурив брови.

— В чем дело? — спрашивает он жестким голосом.

Удерживая его взгляд, я прижимаюсь к нему ближе, пока моя задница не оказывается прямо на краю матраса. Я протягиваю руку и просовываю пальцы в петли ремня его брюк, затем притягиваю его ближе. Осознание озаряет его глаза, и выражение его лица становится диким и голодным.

Обхватив пальцами основание его члена, я смотрю на него снизу вверх и высовываю язык, чтобы облизать головку. Его челюсти скрепят, а руки сжимаются в кулаки, но он не прикасается ко мне и позволяет дразнить его в моем собственном темпе. Я облизываю его от основания до кончика, затем обхватываю губами верхушку, чтобы нежно пососать. Он издаёт стон, и я ухмыляюсь. Это опьяняющее чувство, когда Сэйнт Анжелл хоть раз находится в моей власти. Я опускаю голову и беру его в рот так глубоко, как только могу.

Он снова издаёт стон, его руки обхватывают мою голову, как будто он ничего не может с собой поделать. Он не давит на меня еще сильнее и вообще не пытается сдвинуть с места, а просто держится за меня, как будто ему нужно что — то, чтобы привязать его к земле. Я напеваю от восторга, и он вздрагивает надо мной.

— Черт возьми, Эллис…

Я начинаю мотать головой вверх-вниз, все быстрее и быстрее. Я отчаянно хочу увидеть, как он теряет контроль. Развалиться и рассыпаться из-за меня. Я знаю, что смогу доставить его туда. Я могу столкнуть его с края так же легко, как он толкает меня. Все ближе и ближе. Его бедра сжимаются. Его стоны переходят в рычание.

Я почти правильно его понимаю. Где. Я…

Он останавливает меня, удерживая мою голову неподвижно, когда он отдергивает свои бедра. Его член со щелчком покидает мои губы, и я пытаюсь догнать его, но его хватка железная.

— Сэйнт! Какого черта?

Я свирепо смотрю на него, злясь, что он просто не позволил мне увидеть, как он распадается.

Он хватает нижнюю часть моей рубашки и дергает ее вверх и через голову, отбрасывая ее вместе с остальной моей одеждой. Затем он хватает меня за талию и швыряет обратно на кровать. Я приподнимаюсь на локтях и смотрю, как он стягивает джинсы и нижнее белье с ног, зажав в зубах пакет с презервативом. Он смотрит на меня как хищник, жаждущий покормиться, а я его добровольная добыча.

Как только он полностью раздевается, он открывает презерватив. Я заворожено смотрю, когда он опускает его вниз по своей эрекции, затем делает несколько сильных поглаживаний, прежде чем поставить одно колено на кровать.

— Я кончу в этот умный рот позже, — шипит он, приближаясь ко мне. — Но в этот первый раз я хочу быть внутри тебя.

Моя грудь вздымается от моего неровного дыхания, я способна только кивнуть, когда он опускается надо мной на четвереньки. Какое-то мгновение мы смотрим друг на друга, и мне интересно, думает ли он о том же, о чем и я. Что это нереально. Что я никогда не могла себе представить, что это произойдет, даже за миллион лет. И все же теперь, когда это так, я бы ничего не сделала, чтобы остановить это.

Я хочу его.

Я хочу его больше, чем когда-либо хотела кого-либо.

Это не имеет никакого смысла, я не должна так себя чувствовать, но я так-же устала сомневаться. Что бы ни было между мной и Сэйнтом, это больше, чем ненависть, и больше, чем похоть. Это слишком сильно, чтобы сопротивляться.

— Ты готова, Эллис? — бормочет он.

— Да, — выдыхаю я.

Протянув руку между нами, я широко раздвигаю ноги, чтобы он мог встать рядом со мной. Он на мгновение замирает, кончик его члена прижимается к моему входу, а затем, толчком бедер, скользит внутрь. Я задыхаюсь, потому что его член намного больше, чем его пальцы, и прошло так много времени с тех пор, как я занималась сексом. Как только он вдавливается в рукоять, он замирает, как будто дает мне время привыкнуть к нему. Прижимая один из своих больших пальцев к моему клитору, он потирает его медленными, твердыми кругами, и искры удовольствия начинают пробегать по моему телу.

Я расслабляюсь, и мои мышцы становятся более податливыми по мере того, как я становлюсь все более влажной. Скоро боли не стало. Я просто чувствую себя полной и растянутой, мне хочется крепче прижать его к себе и прижаться к нему бедрами.

— Хорошо? — Его голос грохочет, и я чувствую, как он движется в его груди, которая крепко прижата к моей.

— Хорошо, — шепчу я, обнимая его за плечи.

Он не нуждается в дальнейшем поощрении. Он двигает бедрами, затем медленно наседает на меня, пока только кончик не оказывается внутри. Затем он врывается обратно. Я вскрикиваю, и он начинает двигаться с силой. Он такой грубый, но мне это нравится. В нашем сексе нет утонченности. Никаких игр. Просто чистая животная похоть и инстинкт ведут нас вперед. Он рычит и рычит, вонзаясь в меня, и я кричу до боли в ушах, царапая ногтями его плечо и руки.

Опустив голову, он утыкается лицом мне в шею и начинает лизать и сосать мою кожу. Я знаю, что он оставляет след, большой след, и я не знаю, смогу ли я его скрыть. Хотя в данный момент мне все равно, особенно когда он опускает свой рот к моей груди, посасывая и покусывая мои соски, в то время как входит в меня.

— Сэйнт! — Я повторяю его имя, как молитву, не зная, что еще сказать. Он украл у меня способность думать и говорить, и все что осталось, это прикосновения. Его твердый член глубоко вошел в меня. Грубая подушечка его большого пальца вдавливается в мой клитор. Его зубы царапают мои соски. Его большие, грубые руки прижимают мои бедра к матрасу.

Он повсюду вокруг меня. Поглощает меня. Теперь я не смогла бы сбежать от него, даже если бы захотела.

Но я не хочу этого делать.

Я действительно, действительно не хочу этого.

Чего я хочу, так это кончить, а он толкает меня к освобождению, как товарный поезд. Я знаю, что это будет напряженно, и я почти боюсь дотянуться до этого. Но, не хочу, чтобы он перестал давить на меня.

Его толчки становятся более жестокими, я думаю это означает, что он тоже приближается. Наши действия внезапно превращаются в гонку к финишу, и он кажется полон решимости, чтобы я сдалась первой. Его большой палец теперь так быстро потирает мой клитор, что его руки расплываются. Это слишком сильное возбуждение, я почти толкаю его руку, чтобы он перестал прикасаться ко мне там, но в следующий момент я срываюсь с края, и ничто другое в мире не имеет значения, кроме взрыва чистого экстаза, проходящего через мое тело.

Я кричу ему в кожу, больше не в силах даже произнести его имя. Мои ногти впиваются в его плечи, пока капельки крови не начинают пузыриться. Однако, похоже, его это не беспокоит, поскольку он продолжает входить и выходить из меня, растягивая мой оргазм все дольше и дольше, пока я не буду уверена, что не продержусь еще секунду, не потеряв сознание полностью.

Когда оргазм наконец накрывает его, я знаю это в тот момент, когда это начинает происходить. Его сводящие с ума толчки замирают на долю секунды, а затем он выгибает спину, у него перехватывает дыхание, когда его бедра толкаются в меня так сильно, как только могут. Его член пульсирует внутри меня, натягивая презерватив.

Когда мы оба спускаемся с высоты, он падает на меня сверху, но затем откатывается в сторону, чтобы не раздавить меня. Мы лежим в полной тишине, переводя дыхание. Я не могу поверить, что это только что произошло. Я не могу поверить, что у меня был самый умопомрачительный секс в моей жизни с Сэйнтом Анжеллом.

Я не могу поверить, как сильно я уже хочу сделать это снова.

— Эй, что это за шрамы?

Я бросаю взгляд на Сэйнта, который прислонился к спинке моей кровати, все еще полностью обнаженный. Мы только что закончили второй раунд еще одного потрясающего секса. Я едва могу пошевелиться, но его вопрос заставляет меня резко сесть. Внезапно почувствовав неловкость, я натягиваю простыню на ноги и грудь, где у меня есть пятна исчезающих шрамов, ни один из них практически не заметны, если не находиться близко ко мне.

Как Сэйнт последние пару часов.

— Они ничто, — быстро говорю я.

Сжав свои полные губы в твердую линию, он медленно моргает, и становится ясно, что он мне не верит. Хотя мне на самом деле наплевать, верит он мне или нет. Он не поймёт, что скрывается за моими шрамами, что бы он ни говорил.

— Они не кажутся пустяками, — отвечает он.

— Ну, я не хочу говорить о них, так что просто забудем это.

Он переворачивается на бок и подпирает голову рукой.

— Щекотливая тема?

Его тон заставляет меня остановиться. Похоже, он не издевается надо мной. Его голос звучит любопытно, но не насмешливо.

— Можно и так сказать, — ворчу я.

Протянув руку он выдергивает простыню, снова обнажая мою грудь. Кончиком пальца он проводит по рисунку одного из моих шрамов. Прикосновение такое нежное и теплое, что я вздрагиваю, когда потребность пульсирует во мне.

— Это похоже на шрамы от ожогов

Я отталкиваю его руку.

— Я сказала, что не хочу говорить о них.

Он смотрит на меня несколько мгновений, прежде чем вздохнуть, как будто потерпел поражение.

— Хорошо, не говори мне. Мне все равно не нужно знать ничего из этого.

Это резкое напоминание о том, кем мы не являемся. Мы не друзья. Мы не встречаемся.

Но, мы спали вместе, так что это должно что-то значить.

Я просто понятия не имею, что именно.

Свесив свои длинные ноги на край кровати, он встает, и я не могу удержаться, чтобы не посмотреть на его задницу. Его задница должна получить награду, вот насколько она идеальна.

— Уходишь? — спрашиваю я, когда он начинает собирать свою одежду.

Он оглядывается на меня с ухмылкой.

— А что? Готова к третьему раунду?

Я не думаю, что моя вагина когда — нибудь простит меня, если я соглашусь на еще один жесткий секс сегодня вечером. Мне и так достаточно.

— Нет.

Я качаю головой и растягиваюсь на боку, чтобы посмотреть, как он одевается. Когда он натягивает брюки и рубашку, я не могу не спросить: — Кто мы друг другу, Сэйнт? Что все это значит?

Он поворачивается и одаривает меня своей тающей, злой ухмылкой.

— Спасибо, черт возьми, Эллис.

Я издаю стон, когда он поворачивается и выходит из моей комнаты, даже не оглянувшись. Это не было ответом, конечно, он это знает. Может быть, мы и не враги, но он уверен, что еще не закончил издеваться надо мной.

Я остаюсь совсем одна, у меня не осталось ничего, кроме воспоминаний о нашей грязной ночи проведённой вместе, и еще больше вопросов, чем когда начался этот день.

Глава 21.

На следующее утро я не уверена, что вообще должна чувствовать. Страх, наверное. Определенно, страх. Не может быть, чтобы Сэйнт уже не рассказал половине школы, что мы делали прошлой ночью. Боже, меня уже тошнит от одной мысли обо всем том дерьме, с которым мне теперь придется мириться.

Я еду на встречу с Лони и Генри за завтраком, чтобы отпраздновать успех родительских выходных, но мне страшно встретиться с ними лицом к лицу. Если они узнают, что я сделала, они возненавидят меня. Они подумают, что я в лучшем случае жалкая, а в худшем — полная мазохистка. И я бы даже не смогла их винить.

Я добираюсь до ресторана на берегу океана, который, как я могу судить, просто взглянув снаружи, будет для меня слишком дорогим, и спешу внутрь, чтобы найти своих друзей. Они уже там, сидят вместе у стены со стеклянными окнами от пола до потолка, выходящими на воду. Лони ловит мой взгляд с другого конца ресторана и машет рукой. Она не выглядит злой, что я воспринимаю как хороший знак. Я направляюсь к ним с широкой улыбкой на лице, которая надеюсь, скрывает мою панику.

— Эй, ребята, извините, что опоздала, — говорю я, садясь на стул рядом с Лони. Я скрываю свою морщинку, когда те части меня, которые все еще болят этим утром, прижимаются к жесткому стулу.

— О, не беспокойся, — отвечает она. — Мы пришли сюда всего за пару минут до тебя.

— Отлично.

Я вздыхаю с облегчением, когда появляется официантка, чтобы принять наши заказы. Она смотрит на нас с неуверенностью, и мне интересно, может ли она догадаться, что мы из Ангелвью. Я улыбаюсь ей и стараюсь быть как можно дружелюбнее, и она заметно расслабляется. Как только мы заказываем наши напитки, она уходит, чтобы дать нам несколько минут на изучение меню.

— О Боже, ребята, я так рада, что все закончилось, — говорит Лони. — Еще раз спасибо вам обоим за всю вашу помощь. Я бы не справилась без вас.

— Нет проблем, — говорю я, моя улыбка становится более искренней. Может быть, Сэйнт еще ничего не сказал? Или, может быть, это просто не дошло до этих двоих? Как бы то ни было, мне, вероятно, следует просто расслабиться и наслаждаться их дружбой, пока она у меня еще есть. — В конце концов, это оказалось довольно забавно.

— Забавно, что ты упомянула об этом… — Лони замолкает, когда официантка возвращается за нашими заказами снова. Мы делаем их, а также отдаём меню, и она снова покидает нас с прощальной улыбкой.

Я открываю рот, чтобы спросить Лони, что она собиралась сказать, но Генри опережает меня.

— Вы, ребята, слышали о том дерьме, которое, по-видимому, произошло с Сэйнтом и его родителями?

Мой желудок падает на пол, клянусь Богом, так оно и есть.

— Эм… нет, — бормочу я, чувствуя себя виноватой.

— Какого рода драма?

— Сэйнт и его отец подрались вчера на парковке перед отъездом его родителей, — объясняет Генри с самой широкой улыбкой, которую я когда-либо видела на его лице.

— Ого, похоже на драку, драку? — спрашивает Лони.

— Нет.

Он качает головой.

— Хотя это было бы чертовски эпично. Это был спор, но, очевидно, он так разгорелся, что Сэйнт накричал на своего отца, чтобы он, цитирую, убрал свою сумасшедшую задницу с гребаного кампуса, прежде чем он наложит на него гипс.

— Срань господня, — говорю я на резком вдохе, от которого у меня болят легкие. Должно быть, именно поэтому Сэйнт появился в моей комнате вчера вечером таким пьяным. Интересно, есть ли что-то общее между ним и его отцом? Если это так, то мне почти жаль этого парня.

Почти.

Лони скорчила гримасу.

— Ну, его родители, должно быть, сумасшедшие, я отдам ему должное. Что, черт возьми, еще может объяснить поведение Сэйнта?

Я решаю, что будет лучше, если мы сменим тему разговора подальше от него.

— Эй, Лони, я думаю, ты собиралась что-то сказать до того, как пришла официантка?

Ее лицо светлеет, когда она вспоминает, и немного выпрямляется в кресле. — О, да! Ты права. Спасибо тебе, Мэллори, ты прекрасная южная красавица!

Я прищуриваюсь.

— Чего ты хочешь?

— Разве я не могу сделать комплимент своей подруге без скрытых мотивов? — спрашивает она, и ее лицо изображает невинность.

— Мы обе знаем, что ты не можешь, — невозмутимо отвечаю я.

Она драматично вздыхает.

— Хорошо, вот в чем дело. Мы так хорошо провели время, планируя родительские выходные, что я подумала, что может мы продолжим помогать ещё и с маскарадом в честь Хэллоуина?

— Что? — Спрашиваю я.

Сколько, блядь, праздников в этом месте?

— Бал-маскарад на Хэллоуин, — повторяет она. — Он проходит каждый год прямо перед осенними каникулами. Поскольку мы проделали такую отличную работу с родительскими выходными, комитет по планированию хотел, чтобы их покорный слуга, снова взял на себя ответственность.

— И, конечно, ты сказала "да", — говорит Генри сухим голосом, но это не отражается в его взгляде. Как всегда, парень смотрит на нее так, словно она повесила луну, и я не могу не задаться вопросом, замечала ли она когда-нибудь.

— Конечно! — заявляет она. — Бал — одно из самых ярких событий года. Я не собиралась отказываться от шанса сделать это своей собственной захватывающей феерией!

Я не могу удержаться от смеха. Лони так полна энергии, что должна была бы измотать меня, но вместо этого она ей наполняет.

— Хорошо, я в деле, — говорю я с усмешкой.

Она поворачивается ко мне, прижимая руки к груди.

— Правда, Мэллори? Не чувствуй никакого давления. Ты можешь сказать мне нет, если действительно хочешь. Я уже большая девочка. Я справлюсь.

— Нет, я действительно хочу помочь, — уверяю я ее. Хотя у меня нет намерения идти на какое-либо общественное мероприятие в Ангелвью и так или иначе подвергаться абсолютному публичному унижению, помощь в подобных вещах отлично смотрится в заявке на поступление в колледж. Особенно, если этот колледж — Лига Плюща. Кроме того, Лони — моя лучшая подруга, она уже так много для меня сделала, что это меньшее, что я могу сделать для неё.

Я хочу провести с ней как можно больше времени, прежде чем она узнает, что я занималась сексом с Сэйнтом, и бросит меня как свою подругу. От одной этой мысли у меня скручивает живот, а на лбу выступает холодный пот.

Лони болтает о балле, но я внезапно оказалась в ловушке панической спирали. Если Сэйнт расскажет кому-нибудь, что случилось, мне конец. Я знаю, что ничего не могу сделать, чтобы остановить его. Если он решит проболтаться о том, что у нас был секс, и не просто секс, а чертовски невероятный секс, тогда я больше не буду просто девушкой, которую все ненавидят. Я буду той шлюхой, которая позволяет мучить себя между ног. Слишком поздно я понимаю, что дала Сэйнту именно то, чего он всегда хотел с тех пор, как мы встретились.

Способ сломить меня.

Сукин сын!

На следующее утро, когда занятия возобновляются, я не ожидаю ничего, кроме отвращения и стыда шлюхи, когда иду через обеденный зал на завтрак. Однако, к моему удивлению, я ничего не получаю. Обычные грязные взгляды, конечно, но ничего, что указывало бы на то, что у моих одноклассников есть какая-то новая информация, которую они могут использовать, чтобы превратить мою жизнь в ад.

Я в относительном покое заканчиваю завтрак, а затем направляюсь на урок английского. Опять же, я ожидаю странных взглядов и насмешек, когда пересекаю кампус, но мало кто обращает на меня внимание. Я думала, что Сэйнт будет занят распространением ужасных слухов обо мне после субботнего вечера, но я потрясена осознав что он возможно держал свой глупый, великолепный рот на замке.

Однако, войдя в класс, я резко останавливаюсь. Лиам сидит на своем обычном, далеком месте, его внимание сосредоточено исключительно на мне. Отвращение, которое я ожидала увидеть от всех остальных, ясно читается в его взгляде.

Черт.

Он знает.

Я полагаю, что с моей стороны было слишком глупо ожидать, что Сэйнт утаит новости о том, чем мы занимались, от других богов. Я пробираюсь к своему месту и изо всех сил стараюсь не смотреть на него, хотя чувствую, как его глаза выжигают алую букву «Ш» на моей груди. Он зол, но я действительно не понимаю, почему. У них с Сэйнтом, конечно, непростые отношения, но это не значит, что ему нужно насмехаться надо мной весь урок английского только потому, что я потеряла всякое чувство разума и переспала с этим парнем.

Чувствуя негодование, я поворачиваюсь и встречаю его пристальный взгляд своим собственным. Мы смотрим друг на друга несколько мгновений, тишина между нами напряженная и резкая. Я отказываюсь первой отводить взгляд, хотя мне становится все более неловко из-за нашего состязания. Наконец он издает возмущенный возглас и опускает взгляд на руку на столе, которую продолжает сжимать и разжимать.

Я смотрю в переднюю часть комнаты, когда учитель начинает урок, чувствуя себя так, как будто я только что одержала какую-то великую победу. Однако это чувство недолговечно, когда не проходит и пяти минут, как я снова чувствую, что он смотрит на меня.

Я не смотрю. Я не вступаю в бой. Я не в настроении играть в его игры.

Если Лиам так зол из-за того, что мы с Сэйнтом переспали, то он может обсудить это с ним самим.

Я завязала с их ерундой.

— Черт, Эллис, ты быстро соображаешь.

Я не отвечаю, замахиваясь на Гейба так сильно, как только могу. Ему удается увернуться от моего кулака в перчатке, и он танцует вне моей досягаемости. У нас есть еще один свободный день в спортзале, и каким-то образом я позволила этому придурку убедить меня боксировать с ним. Я думаю, что часть меня просто увидела в этом возможность выплеснуть пар, который все еще кипел во мне из-за тупой задницы Лиама.

По общему признанию, Гейб довольно хорош, но я лучше. Сначала я подумала, что он сдерживается, возможно, слишком боится причинить мне боль, но сейчас он не сдерживается. Я получила несколько попаданий, а он еще ни одного не получил. Обычно я не склонна к насилию, но когда участник готов, это может быть чертовски катарсическим, выбить из кого-то дерьмо. Я застаю его врасплох левым апперкотом, от которого он отшатывается назад. Он качает головой, без сомнения, ошеломленный ударом, но затем улыбается мне, его взгляд сверкает, как будто он проводит лучшее время в своей жизни.

— Черт возьми, как жаль, что Сэйнт не позволяет тебе присоединиться к команде по боксу, — говорит он, качая головой. — Ты бы убила всех, и я имею в виду, что в стране всего пять других команд, так что ты могла бы повсюду таскать свою деревенскую задницу.

Я замираю и недоверчиво смотрю на него, мои мысли возвращаются к первой половине того, что он сказал.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? — Требую я. — Сэйнт не имеет к этому никакого отношения.

Гейб пожимает плечами и проводит перчаткой по своим мокрым от пота рыжим волосам.

— И так, дело в том, что я спросил его, не попытается ли он уговорить тебя присоединиться к команде. Знаешь, раз уж вы двое сейчас трахаетесь и все такое.

Мои щеки мгновенно загораются красным. Я на мгновение закрываю глаза, чтобы собраться с мыслями.

— Хорошо… Так что же случилось потом?

Он медлит с ответом, и у меня такое чувство, что он боится, что я ударю его, как только он скажет то, что собирается сказать.

— Ну, ему не понравилась эта идея. Сказал мне, что он откажет тебе, если ты решишь присоединиться.

— Что?

Моя кровь леденеет в жилах, и меня переполняет ярость.

— С чего он взял, что у него будет право голоса при принятии решения?

Гейб снова пожимает плечами. Он всегда пожимает плечами, как будто ничто из того, что ему говорят, на самом деле не может прилипнуть, и просто скатывается с его плеч, как вода.

— Я думаю, это потому, что ты теперь его, и он не хочет, чтобы другие парни прикасались к тебе или портили твое красивое личико.

Я собираюсь оторвать ему яйца. Вот что я собираюсь сделать. Я собираюсь выследить Сэйнта и убедиться, что вся эта чертова линия Анжеллов закончится на нем.

Гейб, должно быть, способен прочитать мою ярость, потому что он делает осторожный шаг назад и поднимает руки, как будто отгоняет дикое животное.

— Теперь, держись, Эллис, не втягивай меня в неприятности…

Я перестаю слушать и поворачиваюсь на носках, чтобы выйти из комнаты. Я срываю перчатки и бросаю их на пол, когда выхожу за дверь, намереваясь найти Сэйнта и надрать ему задницу. Гейб не пытается остановить меня, что очень умно с его стороны.

Сначала я иду искать его в тренажерном зале, где он обычно проводит наши бесплатные занятия. Однако его там нет, поэтому я врываюсь в главный спортзал, думаю, он может играть в баскетбол с кем-нибудь из других парней. Не повезло.

Где, черт возьми, он может быть?

Повинуясь прихоти, я решаю проверить раздевалки и направляюсь прямо на сторону мальчиков. Поскольку все остальные заняты занятиями, я не ожидаю наткнуться на какую-нибудь голую писю, поэтому я прохожу в дверь, не колеблясь и не потрудившись постучать.

Я останавливаюсь как вкопанный, когда сразу же слышу голоса. Внимательно прислушиваясь, я понимаю, что узнаю их обоих. Сексуальный глубокий баритон Сэйнта звучит низко и сердито, и его время от времени прерывают жалкие всхлипы и сопение самой Дьяволицы.

Что Лорел здесь делает?

Я пробираюсь вглубь комнаты, вдоль ряда зеленых шкафчиков, следя за их разговором. Похоже, идет довольно жаркий спор. Я останавливаюсь в конце ряда и на мгновение прислушиваюсь.

— Это не подлежит обсуждению, Л, — рычит Сэйнт.

— Но… но ты не можешь этого сделать! — Лорел отвечает отчаянным тоном.

— Твой отец все это продумал, он хочет, чтобы ты убедился…

— Мой отец не контролирует мою жизнь. Ты должна знать это лучше, чем кто-либо другой.

Я закатываю глаза, понимая, что они спорят о проблемах богатых людей. Вероятно, это была одна из тех нерегламентированных, организованных брачных ситуаций, когда отец Сэйнта решил, что сейчас семнадцатый век, и он сам выберет своему сыну жену. Лорел была бы той, кого он счел бы достаточно достойной, чтобы приковать к Сэйнту на всю оставшуюся часть их жалкой жизни.

Поскольку не похоже, что они спорят о жизни и смерти, я выхожу из своего укрытия и прочищаю горло.

Сэйнт и Лорел удивленно поворачиваются ко мне, но ее глаза превращаются в острые щелочки, как только она понимает, что это я.

— Какого хрена ты здесь делаешь, благотворительная крошка?

Я игнорирую ее и смотрю на Сэйнта с сердитым выражением лица, — Нам с тобой нужно поговорить.

— Разве ты не видишь, что мы сейчас заняты, — указывает Лорел, ее тон достигает нового уровня непристойности.

Сэйнт качает головой.

— На самом деле, мы закончили здесь.

Она изумленно смотрит на него. Я вижу, как ее глаза начинают слезиться, и мне почти жаль ее.

— Но, Сэйнт, я…

— Ты можешь идти, Лорел. Сейчас же.

Она вздрагивает от его резкого тона, но не пытается спорить дальше. Повернувшись, она бросает на меня взгляд, полный чистого яда, прежде чем отшатнуться. Я жду, пока не услышу, как за ней закрывается дверь раздевалки, прежде чем начать свою тираду.

— В чем твоя проблема, Анжелл?

Он выглядит невозмутимым из-за моей вспышки гнева, когда садится на скамейку передо мной.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

Его небрежный тон раздражает меня, и я делаю глубокий, очищающий вдох через нос. — С чего ты взял, что имеешь право говорить Гейбу, что не дашь мне разрешения присоединиться к команде по боксу?

— Ты точно знаешь, что я имею право.

Он позволяет своим глазам блуждать вверх и вниз по всему моему телу, медленно, как будто он раздевает меня мысленно прямо здесь и сейчас. Это возбуждает меня, до такой степени, что мое дыхание становится тяжелым, а моя киска сжимается под его горячим взглядом.

Я качаю головой, чтобы развеять похотливый туман, в который он пытается меня заманить.

— Вопреки распространенному мнению, я не твоя игрушка или собственность. Ты не имеешь права указывать мне, что я могу и чего не могу делать!

Он ничего не говорит, чтобы попытаться защититься. Вместо этого он хватает меня за руку и тянет к себе. Я спотыкаюсь, и он тянет меня вниз, так что я сажусь верхом на его колени. Его руки запутались в моих волосах, когда его губы сомкнулись над моим разумом в обжигающем поцелуе. Я хватаюсь за его рубашку спереди, когда его язык вторгается в мой рот, и его руки опускаются, чтобы обхватить мою задницу и прижать меня к нему. Его член становится твердым под моим весом.

Вот ублюдок.

Когда он отстраняется, я на мгновение теряю дар речи и смотрю на него.

Он ухмыляется, и это меня бесит, насколько это сексуально.

— Увидимся вечером, Эллис.

С этими словами он поднимает меня со своих колен, чтобы встать, быстро шлепает меня по заднице, а затем выходит из раздевалки, оставляя меня в замешательстве, разочарованной и возбужденной.

Глава 22.

Я на грани того, чтобы получить оргазм в третий раз примерно за пару часов. Мне больно, но это не мешает Сэйнту набрасываться на меня, как голодному. Его язык безжалостен, когда он ласкает мои складки и клитор, я корчусь, потная, извиваясь в простынях, пытаясь убежать от него и в то же время прижать его ближе.

Мы с Сэйнтом встречаемся уже больше недели. Каждую ночь, когда я иду в бассейн, он появляется, чтобы присмотреть за мной. Иногда он плавает, но большую часть ночей просто сидит. Когда я заканчиваю, он следует за мной в мое общежитие, где мы вместе принимаем душ, а затем проводим следующие несколько часов, нападая друг на друга, как маньяки. На самом деле мы почти не разговариваем, когда мы заканчиваем, он встает, одевается и уходит.

Первые пару дней я не возражала против того, чтобы не разговаривать. В конце концов, легче оставаться отстраненными, если мы не утруждаем себя тем, чтобы узнать друг друга получше. Однако после недели просто чистого секса я начинаю немного волноваться. Мне любопытно узнать о нем больше, об этом прекрасном парне, который мучил меня способами, одновременно прекрасными и уродливыми. Даже если я все еще не уверена, что он мне нравится, я хочу узнать о нем больше.