Связанные

ГЛАВА 4

Джесси снимает с меня тесные боксерские перчатки, пока я болтаю о своей так называемой комбинации. Неосведомленный человек заподозрил бы, что я только что вместе победила Арнольда Шварценеггера и Мухаммеда Али. Я вздрагиваю, когда понимаю, что мои костяшки ярко-красные, и продолжаю ерзать пальцами, чтобы улучшить кровообращение.

— Ты молодец, Блэр, — хвалит Джесси. — Тебе следует чаще ходить на занятия.

Я улыбаюсь и сжимаю его руку. Джесси милый, но я думаю, что буду бегать и время от времени посещать занятия йогой. Я до сих пор в шоке от ММА, и это никогда не будет моей сценой. Кроме того, я почти уверена, что большую часть урока я работала на нулевом кислороде. Я не врач, но это не может быть хорошо, верно?

Комната начинает пустеть, но люди все еще толпятся вокруг Тая, задавая ему вопросы. Особенно девушки. Мои волосы прилипли к липким вискам, а щеки раскраснелись.

Мои узкие штаны для йоги и розовый топ промокли, но я чувствую себя абсурдно непобедимой.

Наконец Тайлер возвращается к нам, делая глоток протеинового коктейля. По комнате все еще разбросано несколько человек, болтающих о пинках в голову и еще о чем-то подобном. Тайлер смотрит на меня непоколебимым взглядом.

— Всем выйти, — приказывает он, повышая голос. — Барби остается.

Болтовня прекращается, и все любопытные взгляды устремлены на меня. Я скрещиваю руки, пытаясь выглядеть равнодушной, но румянец выдает меня.

Джесси качает головой, смеясь про себя, и встает с табуретов, на которых мы сидим. — Осторожнее, Блэр. Этот не берет пленных. — Он уходит, хлопая себя по спине и выгоняя людей из комнаты.

Все, кажется, принимают приказ Тая и убегают без возражений. Он невероятно хорошо пользуется властью. Еще одна вещь, которую можно добавить к списку того, что меня в нем раздражает.

Я смотрю, как дверь закрывается за последним человеком, который вышел, и закрываю глаза, вдыхая весь кислород, который я могу получить в свои легкие. Я смогу справиться с ним. Я смогу справиться с Таем Уайлдером.

Конечно, я смогу справиться с Таем Уайлдером.

Я (почти) сильная, (полу)независимая женщина, и я смогу. Справиться. С. Тайлером. Уайлдером.

Иисус Христос. Я не смогу справиться с ним.

Он ходит вокруг меня, как тигр, осматривая меня с ног до головы и даже не пытаясь скрыть это.

Его глаза сканируют меня, как будто он пытается решить, нравится ли ему то, что он видит. Я остро ощущаю свое тело, инстинктивно втягиваю живот и выпрямляюсь. Когда я понимаю, что я сделала, ужасаюсь. Каждая феминистская кость в моем теле приказывает мне убраться отсюда к черту, но мозг на мгновение похищают гормоны, и его рот заклеен изолентой. Я таю, как воск свечи, от пристального взгляда его. Я чертовски немая. Точно так же, поскольку я сомневаюсь, что смогу что-то сказать, когда он так невероятно близко.

— Ударь меня, Барби, — бормочет он, его взгляд из-под капюшона вонзается в мою одежду, заставляя меня чувствовать себя о-о-очень голой.

— Перестань называть меня так. — Я облизываю губы, во рту пересохло. Он продолжает кружить вокруг меня, его женская кофта плотно прилегает к его мускулистому телу.

— Ударь меня. Сейчас же, — рявкает он мне в лицо. — Какого черта ты ждешь? Давай сейчас. Отдай все, что у тебя есть.

Я поднимаю руку и наношу слабый удар ему в бицепс, почти не касаясь его. Он запрокидывает свою красивую голову и смеется, демонстрируя жемчужно-белую нить. Его улыбка быстро умирает.

— Сильнее, Барби.

Удар.

— СИЛЬНЕЕ!

Удар.

— СИЛЬНЕЕ!

Я останавливаюсь и смотрю на него. Он приближается. Я знаю, что он ожидает, что это выведет меня из равновесия, и я подыгрываю ему. Я делаю шаг назад, а он делает два шага вперед. Теперь он для меня предсказуем, и я намерена этим воспользоваться. Планируй заранее, сказал он, верно? Мы продолжаем это дурацкое танго, пока он не окажется под углом, который позволит мне нанести хороший удар.

— Тебе нравится издеваться надо мной, не так ли? — Я набираю обороты и наношу самый сильный удар, на который только способна. Мои суставы пульсируют, когда мой кулак сталкивается с его напряженными мышцами живота. Несмотря на то, что это я бью его, я также визжу, как маленькая девочка, которую только что заклинило. Удар такой сильный, что мое плечо почти вывихнуто. Хотелось бы думать, что мне удалось причинить ему боль, но, судя по ленивой ухмылке на его лице, я сомневаюсь, что он это почувствовал.

— Серьезно? — кричу я. Он даже не вздрогнул.

Он постукивает по нижней губе, глядя вверх, делая вид, что думает о чем-то. — Ты понимаешь, что я профессиональный боец, верно?

— Нет, я думала, ты астрофизик. — Я прикусываю внутреннюю сторону щеки и скрещиваю руки.

Его ухмылка превращается в ухмылку, и он прижимает меня к стене и зажимает между своими массивными руками. Я задыхаюсь от удивления и чувствую, как тепло гудит между нами, как электричество. В его глазах безумный смех, и я чувствую, как его ребра и пресс прижимаются к моей груди. Его указательный палец прижимается к моим губам, когда его вес с силой переносится на мое гораздо меньшее тело.

— Не. Кричи, — шепчет он.

Каждый волосок на моем теле стоит по стойке смирно. Я борюсь за глоток воздуха, мой взгляд перемещается с его глаз на губы. Я под сильным впечатлением, и я начинаю забывать причину, по которой я не хочу его в первую очередь. Он настолько греховно сексуален, что меня это даже злит. Злюсь на него, злюсь на себя и особенно злюсь на его мать, которая воспитала сына, который чертовски уверен, что может иметь любую девушку, которую он когда-либо видел.

Тай смотрит на меня, просчитывая свой следующий шаг под густыми темными ресницами. Его челюсти сжаты, и кажется, что в его голове одновременно проносится миллион мыслей.

— Тайлер… — я прочищаю горло. Мой голос звучит чуждо мне. — Не целуй меня.

Я не хочу пострадать. А поцелуй с ним швырнет меня по скоростной полосе к столкновению с этим ходячим бедствием. Дерзкий, самоуверенный, взрывной.

И я абсолютно не контролирую свои чувства по отношению к нему.

— Ты боишься, — ровно заявляет он, не отрывая от меня взгляда.

Я киваю, закрывая глаза, прежде чем я поцелую его.

— Хорошо. Так и должно быть. — Он высвобождает меня из своей хватки и делает шаг назад. Воздух покидает мои легкие, как только я больше не сжата между его руками, оставляя меня сдутой и холодной. Он начинает идти к двери, а я держусь одной рукой за стену, восстанавливая равновесие.

— Это был хороший удар, — бормочет он почти про себя, но следующее, что он говорит, громко и ясно, и определенно предназначено для меня. — И ты права, что испугалась. Я бы никогда не ударил тебя, Барби, но я сделаю тебе больно, хорошо.

Он с грохотом закрывает за собой дверь, оставляя меня одну в большой пустой комнате.

Я сползаю по стене на пол, хватаюсь за голову и трясу ею, пытаясь понять, что только что произошло.

Я нахожусь в неприятности. Глубокая, глубокая беда.

***

— Я не уверен, что съесть бутерброд с яичным салатом перед просмотром «Ходячих мертвецов» — хорошее сочетание. — Я стону, моя голова покоится на плече Шейна. Мы оба боремся с рвотным рефлексом, наши глаза прикованы к телевизору, когда голова зомби взрывается.

— Я не уверен, что есть и смотреть «Ходячих мертвецов» — хорошее сочетание, и точка, — говорит он.

На экране телевизора Рик связывает отца и сына с Карлом, когда они оба убивают кучу зомби. Я вздыхаю и зарываюсь в футболку Шейна «Мне нравятся дети, они вкусные с кетчупом».

— Как прошла сегодняшняя тренировка, тупица? — Он проводит пальцами по моим волосам, и я позволяю ему. Ну и что, если он сжал мою ногу на днях? Он также мой близкий друг, и я уверена, что он понял намек.

— Десять оттенков сверхъестественного. Я хорошо справилась с кардио и справилась с одним хорошим ударом, но получила очень странные ощущения от Тая.

Шейн закатывает глаза. — Этот придурок чуть не раздавил мне руку. Не позволяй ему держать детей.

Я неловко хихикаю, размышляя, не рассказать ли ему, как Тай выгнал всех остальных из комнаты, чтобы я могла пять минут бить его по руке. Наверное нет. После недавних флюидов Шейна «Хочу залезть в штаны», я не уверена, что добавление к этому пагубному рецепту действий Тая — правильное решение.

— Как продвигается расследование Элизабет Пассион? Уже говорил с Иззи? — Я спрашиваю.

— Я уверен, что профессор Пениман не ожидает, что я поговорю с кем-то, кто на самом деле работает моделью. На следующей неделе у меня назначено интервью с одним из их пиарщиков.

— Ты шутишь, да? — Я сижу прямо, вглядываясь в его лицо. — Ты вырос с одной из лучших моделей и отказываешься от ее помощи. Что произошло между вами двумя, когда ты отправился во Францию и встретил ее там?

Я сошла с ума, если подумала, что эти двое сделали что-то за моей спиной, что заставило их ненавидеть друг друга до глубины души? Прошлой ночью, когда я пыталась поговорить с Иззи о Шейне, она переключила тему на погоду. Погоду!

— Ничего. Ничего не произошло. Никакой драмы. Не веди себя так, будто мы когда-то ладили.

— Но вы никогда не избегали друг друга. Ну, до недавнего времени.

— Мы вращаемся в разных кругах. — Он пожимает плечами, его челюсти напрягаются.

Я вздыхаю и качаю головой. — Поговори с ней. Даже если она ведет себя так, будто ей наплевать, я знаю Иззи. Она ненавидит, когда на нее злятся.

Как по сигналу, мой лучший друг нажимает кнопку паузы и крепко держит меня за плечи. Я сразу знаю, что у нас будет разговор. Знаете, тот, когда ты разбиваешь свою дружбу на миллион кусочков, потому что один из вас решает, что хочет знать, каково это — валяться между простынями. Мне нужно затормозить эту штуку, быстро. У нас не может быть разговора. Я не готова к разговору. Разговоры переоценивают. Почему мы все не можем просто смотреть, как убивают зомби? (Извини, Тай, я не имела в виду тебя.)

— Послушай, Блэр, нам надо поговорить.

Дерьмо.

— Как дела? — Я наклоняю голову с небрежной улыбкой, но мой дискомфорт очевиден. Хотел бы я быть зомби, в которого Рик только что врезался камнем, а не взволнованным человеком. Я не могу потерять Шейна, но и встречаться с ним тоже не могу.

Он идеален, только не для меня. На самом деле, во всяком случае, он далеко не в моей лиге. Я вижу, как девушки смотрят на него, смеются над его шутками, шепчутся, когда мимо проезжает его Мустанг. Он дружелюбный, общительный, забавный, и большинство девушек сочли бы его достойным слюни. Только... не я.

Я никогда не понимала, как лучшие друзья могут превратиться в любовников. Я слишком много знаю о нем. Черт, он слишком много знает обо мне. В нашей динамике нет ничего загадочного или сексуального, и поэтому все это кажется таким безумным.

Чувство вины захлестывает меня, когда Шейн хватает свое пиво, запрокидывает голову и осушает его одним глотком, швыряя пустую бутылку на мой стол.

— Ну вот… Блэр, ты чертовски привлекательная девчонка, но я подозреваю, что ты уже знаешь, что я о тебе думаю. Ты девушка, которая может рассмешить парня, но также и заставить его задуматься. Ты можешь быть одной из парней, но каким-то образом оставаться такой чертовски горячей в то же время… — Шейн смотрит вниз, на свои ноги.

Может, мне стоит имитировать обморок. Или сделать вид, что рвет. Забудьте это. Меня прямо сейчас может стошнить по-настоящему. Жалко только, что вся эта вкусняшка пропадет...

— И ты, — продолжает он с безрадостным смехом, — ты даже не представляешь, какая ты красивая, что делает тебя еще горячее.

О нет, он все еще говорит. Так что же это будет, Блэр? Обморок или рвота?

Я не хочу причинять ему боль. Он классный и заслуживает кого-то намного лучше меня. Я сломлена, я сырая, я в беде.

— …и мне пришло в голову, что, учитывая, что мы оба ослепительно умные, страстно интеллектуальные, сексуальные звери, мы могли бы…

Мне хочется крикнуть ему, чтобы он остановился. Он направляется в френдзону. Он не может переключиться на «бойфренда». Это незаконный поворот. Две двойные желтые линии.

— Мы могли бы…

Баззз. Звонок в мою дверь.

Фух.

Поговорим о времени. Я притворяюсь раздраженной, хотя на самом деле Дарт Вейдер может стоять по другую сторону двери, и меня это совершенно не беспокоит. Но… я никого не жду.

Я бросаюсь к двери, как будто моя задница горит, и смотрю в глазок. По какой-то глупой, необъяснимой причине я надеюсь увидеть Тая на другой стороне, несмотря на то, что у него нет моего адреса, и я фактически отвергла его сегодня утром, попросив не целовать меня.

Это моя мать.

— Мама? — Я открываю дверь. Она вбегает, ее руки полны бумажных пакетов.

— Здравствуй, маленький арахис! – щебечет она, вываливая пакеты на мой кухонный остров. Я стою посреди своей квартиры, переводя взгляд с испуганного Шейна на веселую маму. Неловкость даже не начинает описывать этот беспорядок. Моя мама никогда не появляется без предупреждения. Должно быть, она пришла с довольно безумной сплетней. Черт, надеюсь, Иззи не беременна.

— О, Шейн, дорогой, я не знала, что ты будешь здесь. Я как раз была поблизости и подумала, что могу зайти и принести Блэр немного… немного…

Еще одна причина сообщить Шейну, что этот разговор окончен?

— …закусок. Я не хотела прерывать твое веселье. — Она лихорадочно машет воздухом, словно тушит воображаемый огонь.

— Не говори глупостей, мама. — Я начинаю помогать ей распаковывать продукты. Я не исключаю, что буду держать ее в заложниках, если это позволит мне избежать конфронтации с Шейном. Поскольку речь идет о моей маме, этим все сказано.

Шейн встает и надевает туфли, прыгая из одного угла комнаты в другой, пытаясь зашнуровать ботинки. Он кажется таким же удобным, как кошка, пытающаяся избежать дождя. — Все круто, я все равно собирался уйти, — уверяет он. — Как поживаете, миссис Стерн?

— Отлично. Спасибо, Шейн. А ты? Как тебе жизнь в колледже?

— Не могу жаловаться. Делаю все возможное. — Он сверкает своей уверенной улыбкой, восстанавливая самообладание. Он бездельник, как и я. Только Шейн слишком умен, чтобы потерпеть неудачу где угодно и где угодно.

Они неловко обнимаются, улыбка моей матери намекает, что она заинтригована тем, что нашла здесь нашего бывшего соседа.

— Я так счастлива, что вы двое все еще близки. — Она сканирует комнату, надеясь найти, что именно? Доказательства связи?

— Да, ну, я всегда был большим поклонником вашей дочери. — Шейн быстро добавляет:

— Менее известный.

После еще нескольких любезностей Шейн уходит, и мы с мамой болтаем о работе, Иззи (не беременной) и обо всем, что между ними. Когда она воркует о том, какой красивый Шейн, я отказываюсь говорить. Затем она предлагает мне одолжить один из симпатичных дизайнерских нарядов Иззи, когда мы с ним встретимся в следующий раз.

— Чтобы он мог видеть, какой красивой ты можешь быть, — предлагает она.

Спасибо, мама.

Джейн Стерн хотела бы, чтобы у меня был парень. Интересно, что бы она подумала, если бы я познакомила ее с Тайлером. На самом деле, я точно знаю, что она подумала бы. Волосы гудят близко к коже головы? Уши бойца цветной капусты? Соотношение чернил и кожи 80/20?

Нет, она бы не плакала от радости.

Но она будет плакать, ладно.

Когда она поднимает тему школы, я внутренне съеживаюсь. У меня нет родителей-вертолетов как таковых. Они позволяют Иззи делать все, что она хочет. Опять же, она финансово независима. Я, с другой стороны, всегда была более тихой, менее уверенной в себе человеком. Только по этой причине от меня ожидали, что я буду блистать в учебе, но вместо этого мои оценки были настолько плохими, что единственная степень, на которую я гожусь, - это коммуникация, и до этого года казалось, что я не справлюсь даже с этим.

— Как школа, дорогая?

— Хорошо. — Я засовываю что-то в рот. Остатки от пончиков? Бисквит? Я даже не голодна, просто тяну время, если честно. Мощный взгляд мамы прожигает дыры в моем лице.

— Если тебе снова трудно и нуждаешься в помощи…

— Нет. — Я резко оборвала ее, ненавидя себя за такую резкость, но зная, что моя мать никогда не отступит. — У меня все хорошо. На самом деле, у меня все отлично. Успеваю на курсах и все такое.

— Я просто беспокоюсь о тебе.

— Нет… — Я начинаю убирать со стола в гостиной тарелки, которые мы с Шейном оставили. — Ты беспокоишься о счете за обучение, которое ты заплатила.

— Блэр! — Моя мать вскакивает со своего места, но быстро возвращается к своему нормальному, невозмутимому состоянию. — Не говори таких вещей. Я просто делаю все, что в моих силах, чтобы убедиться, что ты добьешься успеха.

Да, включая угрозы лишить меня финансовой поддержки, если я не закончу учебу в этом году. Но я не в настроении для еще одного спора.

— Мама, обещаю, в школе все хорошо.

Примерно через час наша спонтанная тусовка подходит к концу. Мама собирает свои вещи и направляется к двери. Когда я делаю глоток диетической колы, она роняет мать всех атомных бомб.

— Да, кстати, твоя бабушка выходит замуж.

Я задыхаюсь, разбрызгивая кока-колу на свой кофейный столик и на ковер. В моем лице сейчас нет ни одной дырки, из которой бы не стреляла газировка.

— Бабушка Марти? — удивленно спрашиваю я. Однако уточнение имени совершенно не нужно, потому что другая моя бабушка, Салли, вот уже десять лет находится на глубине шести футов и, вероятно, не планирует свадьбу в ближайшем будущем. — С кем?

— Мужчина, которого она встретила в комплексе для престарелых. Его зовут Саймон.

— Саймон?

— Ему семьдесят четыре.

— Семьдесят четыре?

— Они съезжаются вместе.

— Съезжаются? — Я снова задыхаюсь. Личная жизнь моей бабушки более насыщена событиями, чем моя, и ей около восьмидесяти трех лет. Разве это не делает ее похитителем колыбели? Или похититель инвалидных колясок? Дерьмо. Бабушка Марти выходит замуж!

Мама рассказывает подробности свадьбы сквозь сжатые губы, значит, она недовольна этим. Ну, она когда-нибудь счастлива, правда?

— Прямо сейчас она склоняется к винограднику в Саусалито. Красивый курорт. Изумительный. Это место с пряничной архитектурой викторианской эпохи.

— Звучит красиво. Сколько гостей?

— Не много. Большинство друзей бабушки… ну… мертвы.

— Когда?

— Середина июня, — осторожно говорит она, приподняв одну бровь, наблюдая за моей реакцией.

Мой рот открывается. — Я заканчиваю школу в середине июня.

— Ну… — Мама прочищает горло и дергает свой пастельный кардиган Ralph Lauren, удаляя невидимый комок ворсинок. — Еще есть время, и мы посмотрим, как и когда и если...

Если? Моя семья не верит, что я закончу школу? Что за черт? Я чувствую, как у меня в животе образуется узел, но я знаю, что спорить об этом — пустая трата времени. Мои родители ясно дали понять, что я попала в их дерьмовый список, как только провалила год в колледже. Поэтому я проглатываю оскорбление, каким бы неприятным оно ни было на вкус.

— Спасибо, что заглянула, — категорично говорю я, глядя мимо нее и указывая на дверь. Я не могу смотреть ей в глаза прямо сейчас, не взорвавшись на кусочки неуверенности.

Мать раздраженно вздыхает. — Маленький арахис, — бормочет она почти беззвучно, прежде чем я слышу, как закрывается дверь.

ГЛАВА 5

— Сейчас принесут две маргариты и четыре космоса, — кричу я из-за стойки Бри, официантке с другой стороны. Я трясу задницей под хэви-металлическую версию «Tainted Love».

Да, Недс - это такое заведение по соседству. Много музыки 80-х и классического рока, немного металла и панка, и никакой поп-музыки и кантри-дерьма. Нет музыкального автомата, слава богу. Я могу выбирать музыку в свои смены, если я не играю слишком громко или слишком инди, что является серьезным плюсом, когда вы такой же меломан, как я.

Всем официанткам и барменам не меньше тридцати пяти. Ну кроме меня. В этом месте есть что-то очень семейное. Недс принадлежит трансплантату из Техаса по имени Майки, громкому и забавному и, вероятно, самому добродушному парню, которого вы когда-либо встречали. Майки окружает себя хорошими людьми, доступным алкоголем и отличной едой, что делает Недс идеальным сочетанием и одним из лучших мест для посещения в Уолнат-Крик.

— Быстрее, мне нужно в туалет. — Бри сводит ноги вместе, танцуя на месте, как пьяная марионетка. Ей за тридцать, она афроамериканка и настоящая классическая красавица.

Я работаю быстро, чтобы приготовить напитки, но знаю, что это займет некоторое время, потому что весь стол был занят девичьими коктейлями со списком ингредиентов на пяти страницах. Люди редко заказывают здесь необычные коктейли — Недс — это место, где подают пиво и шоты, — так что я не привыкла к этому.

— Иди в уборную. — Я быстро выстраиваю высокие стаканы и достаю текилу, лимонный и клюквенный сок, мои руки загружены. — Я доставлю напитки, как только закончу их смешивать. Какой стол?

— Девятый. Спасибо, Блэр. Ты не можешь не услышать их. Шесть громких блондинок с воздушными шариками вместо сисек.

Я киваю, смешивая еще один космо, все еще фальшиво напевая не в такт. Бри секунду размышляет над этим, прежде чем я шлепну ее по заднице кухонным полотенцем. — Иди!

Она прыгает в уборную, улыбаясь мне с облегчением.

Бри права. Вычислить блондинок не составляет труда. У них у всех эта папина нелюбовь, короткие юбки, обесцвеченные волосы и... это что, накладные ресницы? Интересно...

Когда я подаю им напитки, они игнорируют меня и продолжают болтать.

— …поэтому я написала ему и сказала: слушай, мне все равно, кто ты, я не буду ждать здесь два часа, пока ты не закончишь возиться с этими тремя шлюхами. И он такой: «Ну, Николь, никто не приковывал тебя наручниками к моей кровати — хотя в какой-то момент он действительно сделал это, если ты помнишь время, когда мы столкнулись друг с другом в Тахо — и я подумала: ты серьезно! Мы действительно разговариваем по смс? Достаточно того, что он спит с каждой девушкой, с которой я работаю! Так что я звонила ему дважды, и он не брал трубку…

История Николь вызывает во мне интерес и в то же время ранит мою феминистскую сущность. Я решаю остаться и послушать остальное. Я обычно не натыкаюсь на пикантные истории отношений. Все мои друзья мужчины, и никто из них не занимается такой ерундой. Это как перелистывать каналы и натыкаться на старый повтор Рики Лейк . Вы не хотите, чтобы вас застали за просмотром, но, черт возьми, это не супер-увлекательно на каком-то испорченном уровне.

— Поэтому я сказала ему, что с ним покончено. Пошла в его спортзал и сказала ему, что все кончено. Поймите, этому придурку было все равно! Я была так, так расстроена, девочки. Я буквально плакала, а он просто продолжал тренироваться. На самом деле меня забрал отец, потому что я не умела водить. Перенесемся через два дня, и этот ублюдок звонит мне.

Глаза Николь бегло пробегают по мне с мерцающим любопытством. У меня больше нет веских причин стоять, как шишка на бревне, и подслушивать ее душераздирающий монолог, поэтому я притворяюсь, что вытираю пыль из камина за ее столом, как полная идиотка.

Излишне говорить, что это выходит за рамки моих должностных обязанностей, верно?

Майки, который сидит в баре с Джейми, нашим менеджером, бросает на меня злобный взгляд, а Бри, которая вернулась с перерыва на туалет, тоже выглядит озадаченной, недоумевая, почему я не поспешила вернуться на свое место за барной стойкой. Я притворяюсь, что не замечаю их ошарашенных взглядов, и продолжаю слушать Николь, пока бар становится все более и более заполненным людьми, недоумевающими, какого черта бармен вытирает пыль в камине, вместо того чтобы наливать напитки.

— Даа-уж, клоун-задница, — драматично выдыхает одна из фальшивок Николь.

— Что за собака, — соглашается другая блондинка. Николь приближается к финалу, и я молю Бога, чтобы он наступил до того, как меня уволят.

— Значит, он звонит мне во вторник. И вот что, он говорит как ни в чем не бывало! Он такой: "Привет, детка, как дела? Хочешь зайти ко мне", а я такая "Что?", а он такой "Это "да" или "нет"?.

Собирается ли Николь добраться до конца когда-нибудь в этом десятилетии? Потому что у меня кончаются места для пыли, а в баре заваливают оставленные без присмотра заказы на выпивку. К счастью, спустя еще несколько секунд и полного нарушения употребления слова «нравится», Николь наконец переходит к делу.

— Короче? Я подошла к нему. В конце концов, он самый горячий кусок задницы в этом округе, и я наслаждаюсь умопомрачительным сексом. Думаю, Тай Уайлдер на данный момент мой устойчивый провал.

Подождите…что?

Я ошеломленно тащу ноги обратно к бару. Он занимался с ней сексом. И, возможно, с тремя другими девушками. Я не уверена, почему я удивлена. Именно поэтому я с самого начала не хотела иметь с ним ничего общего. Все это поведение Казановы от сверхнакачанного бойца ММА — такое клише. Он переспал с Николь во вторник, а накануне чуть не поцеловал меня.

Не то чтобы я злилась. Он свободный агент. Он может делать все (и кого угодно), черт побери.

Но блин, меня это тоже бесит.

Я спотыкаюсь о прилавок и крепко хватаюсь за него. Судя по беспокойным взглядам на лицах Бри и Майки, я предполагаю, что они думают, что у меня какой-то припадок.

Я уже вижу унизительный заголовок: «Бармен, 23 года, умерла от сердечного приступа, вызванного незнакомым ей парнем».

Мои руки двигаются быстро, когда я пытаюсь угнаться за количеством заказов, накопившихся за время моего отсутствия. Я совершаю ужасные ошибки. Пиво я наливаю ужасно, и всякий раз, когда кто-то заказывает коктейль (что случается редко), я нахожу способ его как-нибудь испортить. Люди наконец-то получают напитки, которые они заказали десять минут назад, и все они, вероятно, на вкус как китовая сперма.

Бри вытягивает клюквенный сок из моей руки, прежде чем я наливаю его в чью-то пина коладу. — Милая, ты в порядке?

Может быть, это потому, что я бледная, как привидение, и такая же веселая. Или, может быть, мне повезло, и она может просто имеет в виду мою чистку камина на ровном месте.

— Я только что заметила всю… пыль, — выпалила я.

Бри выгибает одну бровь, осматривая меня сверху вниз. — А я просто замечаю всю ту чушь, которой ты меня кормишь. Рассказывай, девочка.

Что ж, мне предстоит длинная смена, а у Бри есть уши, так что имеет смысл рассказать ей о моих последних приключениях в спортзале XWL. У меня есть масса возможностей разделить с ней свои любовные горести, потому что ей приходится постоянно возвращать напитки, которые я приготовила, а люди жалуются, что они невкусные. Все заказы переделываю, на этот раз беру себя в руки.

— Значит, ты влюблена в плохого мальчика, да? — Бри ставит пиво на поднос.

Нет. Нет . Нет.

Может быть.

— Но ты не хочешь с ним встречаться, потому что боишься, что он разобьет тебе сердце? — Бри — мать дочерей четырнадцати и двенадцати лет — приняла тон «не говори мне чушь». Кажется, мне, двадцатитрехлетней, он отлично работает.

Я поднимаю плечо и выуживаю кусок жевательной резинки. Мне нужно потрепать нервы.

Но Бри не закончила. — Что ж, позволь мне облегчить тебе задачу. Плохие парни? Они плохие. Приручить плохого мальчика? Это хорошая идея для девчачьего фильма. Хотя в реальной жизни обычно не бывает. Милая, ты слишком умна, чтобы быть еще одной меткой на его поясе.

Она права. Я не хочу становиться статистикой.

— Не встречайся с парнем, если он не хочет показать тебе, что ты другая. Потому что ты такая. — Она обхватывает мои щеки руками и улыбается мне. — И я имею в виду не только твой странный музыкальный вкус и клетчатые рубашки бойфрендов, которые на самом деле никто не носит, кроме тебя.

— Я верну их в моду, — говорю я, надувшись.

Бри запрокидывает голову и смеется. — Конечно, вернешь, милая. Не соглашайся, ты меня слышишь?

— Да, мэм.

Остаток смены я провожу, глазея на Николь и ее друзей-двойников и думая о совете Бри. Николь сексуальна, как грудастая девчонка из женского общества, но у нее накладные волосы, искусственные сиськи и ее одежда говорят о том, что она экзотическая танцовщица (или наименее одетая соответствующим образом учительница или деловой человек в мире).

Но, может быть, я просто завидую.

О, дерьмо, я завидую.

Я завидую женщинам, которые спят с Таем.

На этой неделе я ни разу не подумала о Чарли Ханнэме.

Что случилось? Вот и все, я выбрасываю Тай Уайлдера из головы и бросаю ключ.

Просто покончи с этим школьным заданием, Блэр. И убирайся к черту из «Гринда»

ГЛАВА 6

Через две недели после того, как я получила задание от Пенниман, я начинаю набрасывать первый набросок моей статьи по ММА. Я далеко не готова, но по какой-то причине я взволнована этой задачей.

У меня есть неопровержимые факты и статистика, я иду за золотом и уже связалась с председателем XWL Яном Филлипсом и его коллегами.

Я посетила The Grind полдюжины раз, выполняя обещание, данное Доусону. Мне все еще нужно спросить его еще о нескольких вещах, теперь, когда я больше разбираюсь в ММА, и мне все еще нужно взять интервью у Тая, потому что, невыносимо это или нет, он может стать следующим обладателем титула XWL в полусреднем весе, и мне бы не хотелось упускать такую возможность.

Кроме того, моя интуиция осторожно подсказывает мне, что впервые за очень долгое время я делаю хорошую работу.

Но в ту минуту, когда я ступаю в здание журналистики, я начинаю беспокоиться о том, когда в последний раз тусовалась с Шейном. Мы толком не разговаривали после того разговора. Мы оба были заняты учебой и работой. И вот он здесь, с наушниками в ушах, слегка качает головой, пока идет по коридору к тому же лекционному залу, в который я собираюсь войти. На нем футболка с надписью «Я с тупыми», а палец указывает на его промежность. Стая симпатичных девушек застенчиво приветствует его, и он ненадолго останавливается, чтобы поболтать, затем замечает меня и достает наушники.

— Как дела? — Он целует меня в макушку.

— Эээ… хорошо. Что ты слушаешь? — Я неловко чирикаю. Я даже не знаю, почему, ведь он кажется крутым и рад меня видеть.

— Рыжая блондинка. Слушай, мой сосед Джош может подкинуть мне два билета на I Prevail на этих выходных. Ты в игре?

Господи, конечно, я в игре. По крайней мере, я была бы готова неделю назад. Сейчас? Боюсь, это может превратиться в свидание. Я прикусываю нижнюю губу, пытаясь просчитать свой следующий шаг.

— Это не свидание, — сухо говорит он, избавляя меня от страданий.

— Конечно, я знала это. Конечно, я в деле. Как продвигается твое исследование? — Я наклоняю подбородок в сторону класса, и мы идем дальше, поднимаясь по лестнице на наши обычные места. Он проводит рукой по своим спутанным светлым волосам и надувает щеки.

— Я звонил Иззи, но она не брала трубку.

— Она в Азии. Ты, наверное, звонил ей посреди ночи. Она тебе перезвонит. — Но почему-то я почти уверена, что она этого не сделает.

— А у тебя что? — он спрашивает.

Я сдуваю прядь волос с глаз. — Мне нужно задать Доусону еще несколько вопросов, а я еще не взяла интервью у Тая.

— Покончи с этим, Би. Получить всю информацию и интервью — это даже не самая сложная часть. Собрать все воедино — настоящая сука.

Я прикусываю нижнюю губу. Он прав. Мне нужно сделать это, если я хочу получить высшее образование. И я действительно хочу получить высшее образование, даже если никто из членов моей семьи на самом деле не верит, что я это сделаю. Я делаю мысленную пометку посетить The Grind и наорать на Иззи за то, что она не вернулась к Шейну.

Черт, с каких это пор быть ответственным взрослым стало так хреново?

***

В четверг я приезжаю в The Grind прямо из школы. Скотт встречает меня на стойке регистрации улыбкой и целует в кулак.

— Стерн, Стерн, Стерн. — Он гладит свою бороду и осматривает меня, как будто я обедаю. Думаю, я привлекаю таких парней, как Скотт, своим повседневным гардеробом и неприхотливостью в уходе.

— Ты собираешься тренироваться сегодня или ты здесь для новых интервью? Собираешься снова заставить всех войти в режим словесного поноса? — Он обхватывает подбородок большим и указательным пальцами, игриво шевеля бровями.

— Интервью, — коротко отвечаю я. Я не в настроении для болтовни, просто хочу выбраться отсюда.

— Очень жаль. В четыре занятия по круговой тренировке, и сейчас это самое популярное занятие. — Скотт открывает картонную коробку и расставляет на полках позади себя бейсболки XWL.

Моя беседа с Бри до сих пор отдается эхом в моей голове, и мысль о том, что Тай отказывается дать мне интервью, заставляет меня волноваться, что предположение мамы о том, что я не закончу учебу, окажется правдой.

— Где Доусон? — спрашиваю я, осматривая помещение.

— Наверху, в его кабинете. — Он читает мои мысли и добавляет:

— Тай сказал, что ты надрала задницу в классе на прошлой неделе. Тебе действительно стоит попробовать круговые тренировки.

— Интервью, — повторяю я. Какого черта Тай вообще говорил обо мне? Он избегал меня каждый раз, когда я замечала его в спортзале. Помни, Блэр, тебе все равно.

Скотт бумерангом швыряет одну из шляп в мою сторону. Он улыбается мне, когда я ловлю его в воздухе.

— Хорошие инстинкты, — говорит он. — Кстати, парня, которого ты действительно ищешь, здесь нет. Он снимает рекламный ролик в Сан-Франциско для боя с Эоганом Доэрти.

Я отмахиваюсь от его замечания и делаю вид, что проверяю свой телефон. Мои щеки такие горячие, что я чувствую, будто меня только что поймали за мастурбацией в церкви.

— Я понятия не имею, что ты имеешь в виду.

— Он будет здесь через пару часов. Я скажу ему, что ты его ищешь. — Скотт качает головой и снова надевает бейсболки.

— Как бы то ни было, я собираюсь увидеться с Доусоном. — Я нетерпеливо машу ему рукой и ухожу.

Доусон находит для меня время, хотя я зашла без предупреждения. Я думаю, это то, что вы делаете, когда увлечены своей работой.

— У тебя уже есть классный материал для статьи, не так ли, Блэр? — Он дергает подбородком в сторону моего ноутбука, пока я печатаю какие-то заметки в его кабинете.

Я энергично киваю, продолжая смотреть на экран. — Да, на самом деле, единственный человек, у которого я еще не взяла интервью, это Тай.

— Ты должна поговорить с ним. Он будет драться с Доэрти 13 июня в Вегасе. Это огромная сделка. Если он выиграет, то может получить шанс на чемпионский пояс.

Я перестаю печатать, и моя голова взлетает вверх. — Он не очень хочет со мной контактировать.

— У него свои проблемы. — Доусон ничуть не извиняется за поведение Тая. — Его жизнь немного беспорядочна. В конце концов, он поговорит с тобой.

— Ему трудно с чем-то справиться? — спрашиваю я, пытаясь найти информацию о жизни Тая.

Доусон ухмыляется и бросает мне на колени еженедельное расписание занятий, давая понять, что обсуждение окончено. — Тай справляется с ударами.

Я готова выключить компьютер и вернуться домой, но решаю, что расписание — это знак. Я могла бы использовать это, чтобы выпустить пар.

Круговая тренировка — идеальный выход. Занятие ведет парень по имени Ангел. Занятия интенсивные, но не имеют ничего общего с ММА, просто чертова уйма аэробных упражнений, и в итоге я устаю как собака. После того, как я вспотела от собственного веса, я решила быстро принять душ, прежде чем отправиться домой. Я заползаю в раздевалку для девочек и снимаю свою влажную одежду. На стене перед зеркалами висит LED-телевизор, и он показывает старую схватку Тая с парнем по имени Джейсон Монроуз, которую я уже смотрела. (Тай победил сабмишеном).

Я захожу в душ и полностью открываю кран, убеждаясь, что вода горячая. Я стою под ручьем, запрокинув голову назад и наслаждаясь водой, омывающей мою ушибленную кожу. Когда ты находишься в горячем душе, легко погрузиться в свои мысли.

Вода успокаивает мою кожу, и мои мысли переносятся на моего самого любимого парня во всем мире: Чарли Ханнэма. Хотела бы я, чтобы Джекс Теллер был здесь, чтобы потереть мне спину. Я позволяю себе на мгновение погрузиться в эту фантазию, когда глупое лицо Тая всплывает в моих мыслях. Подлый ублюдок.

Убирайся. Отсюда.

Мое тело — мой храм, а мой храм принимает только белокурых британских парней, которые ездят на Харлеях.

Но я до сих пор не могу поверить, что он трахнул кого-то еще за день до того, как чуть не поцеловал меня...

Да, я пообещала себе, что не пойду туда. Тише, Блэр. Смени тему.

Я прибегаю к пению, пытаясь заглушить свои мысли. Я начинаю напевать «Blank Space» ( конечно, версию I Prevail ), хладнокровно убивая песню, пропуская все возможные ноты, так громко, как только могу, чтобы отвлечься. Каждое лобовое стекло на парковке спортзала вот-вот разлетится на миллион осколков. Волки воют в агонии на этот звук. А я продолжаю, не останавливаясь.

Я реву слова, перекрываю воду и заворачиваюсь в одно из бесплатных полотенец. Я вытираю капли воды с лица и выглядываю из-за пластиковой занавески, отделяющей душевую кабину от раздевалки.

Бах! Моя челюсть падает на влажный бетонный пол.

За туманом ждет Тая, и он стоит, прислонившись к стене, между мной и шкафчиком, где хранится моя одежда. Руки скрещены на груди, на лице широкая улыбка.

Я испускаю истерический визг и сажусь обратно в кабинку, дрожа.

— Правда, Барби? Это я должен испугаться после такого. Молчание - это действительно золотая жила.

Я туже натягиваю полотенце на грудь, потянув за край, чтобы убедиться, что женские части тела спрятаны. Это настолько безумно, что у меня нет времени останавливаться на том факте, что он глубоко оскорбил мое пение. Я все еще слышу телевизор на заднем плане. Ведущий говорит о парне, стоящем передо мной.

С тех пор, как эти два воина впервые встретились, кажется, что они проникли друг другу под кожу. Это обостряется уже долгое время...

— Что ты делаешь в женской раздевалке? — Я снова кричу.

— Не волнуйся. Я не буду кусаться. — Его глаза сканируют меня с ног до головы. Он качает головой, глядя на мою руку, сжимающую полотенце. — Если только ты не захочешь.

На нем черный костюм, идеально сидящий на его широких плечах, и белоснежная рубашка с расстегнутым воротником, обнажающим крошечную полоску татуировки.

— Почему ты здесь? — повторяю я, протискиваясь мимо его смертоносного тела к моему шкафчику.

— Патруль кисок. — Он не уступает дорогу, даже когда видит, как я извиваюсь в попытке избежать неизбежного соприкосновения нашей кожи. Затем он должно быть заметил, что мое лицо побледнело, потому что, наконец, награждает меня серьезным ответом. — Скотт сказал, что ты меня искала.

Будем надеяться, что они оба будут драться чисто, — говорит комментатор с экрана.

Я натягиваю свое нижнее белье и джинсы на бедра под полотенцем, очень осторожно, чтобы не показать кожу.

Как обычно, Тай смотрит. И, как обычно, он не пытается это скрывать.

— А тебе не приходило в голову, что это женская раздевалка и что я могу — шок, ужас — принять душ?

— Да. Вот почему я пришел. — Он показывает мне одну из своих фирменных улыбок с ямочками.

Вау, хороший удар Уайлдера.

Чем больше предметов одежды я надеваю, тем увереннее себя чувствую. Я сразу перехожу к делу, прежде чем он начинает бомбардировать меня новыми причинами, чтобы заикаться.

— Я искала тебя, потому что хочу взять у тебя интервью. Ты не мог бы уделить мне десять минут?

— Неа. — Он поворачивается к двери и начинает маршировать.

— Подожди! — Кричу я. Моя голова падает, когда я понимаю, как отчаянно я звучу.

Я ненавижу его. Я ненавижу его, я ненавижу его, я ненавижу его!

— Это жизненно важно для моего задания, — тихо говорю я.

Он останавливается, его тело все еще наклонено к двери. — Я не даю интервью, а даже если и даю, статья вряд ли когда-нибудь будет опубликована. Это просто глупая школьная штучка. Не надо тратить время на это дерьмо. Что мне с этого? — Внезапно он кажется полузаинтересованным.

Монроуз борется с Уайлдером, но Уайлдер слишком свободен и уверен в себе, чтобы совершить ошибку…

— Не будь ослом, — говорю я ему.

Это заставляет его обернуться.

— Я вижу, дерзкая Барби вернулась. — Он делает несколько шагов ближе, правый уголок его губ стягивается в полумесяц.

— Дай мне десять минут с тобой. — Я глотаю. Я смотрю телевизор сзади него и вижу, как он наносит удар ногой в голову, и его соперник падает на пол. Тай, не теряя времени, наклоняется и сжимает голову противника, как злобная змея, пока рефери не встает между ними. Монроуз несколько раз стучит по полу правой рукой, сигнализируя о своем подчинении.

Тай делает несколько длинных шагов и останавливается, когда оказывается всего в нескольких дюймах от меня. Лицом к лицу. Нос к носу. Мой пульс подскакивает на три ступени.

Туп-тук-тук-тук. Тум-тум-тум .

— Спроси меня, — мурлычет он, посылая дрожь по моему позвоночнику. Клянусь, эти темные, требовательные глаза выпивают мою душу, опустошая каждую связную мысль, которая у меня есть, обжигая мою кожу, его зрачки подпитывают пламя.

Я смотрю на его рубашку и думаю, как татуировка на его груди выглядит вблизи. Иисус Христос.

Перестань любопытствовать, Блэр. Сосредоточься.

— Тай, не мог бы ты дать десятиминутное интервью для моего журналистского проекта? — Я закатываю глаза.

Он кладет руки мне на талию и притягивает меня ближе. Я растворяюсь в нем, вне себя от возбуждения, и, судя по огромной выпуклости на моем бедре, он тоже.

— Только если ты пойдешь со мной на свидание, — говорит он мне в лоб, его дыхание щекочет мне волосы.

Еще одна дрожь пробегает по моему позвоночнику, и на этот раз она привлекает всех своих друзей.

Его большой палец приподнимает край моей рубашки и неторопливо поглаживает мою талию. У меня кружится голова, а гормоны стучат бокалами с шампанским, а мозг, прикованный наручниками в дальнем углу комнаты, саркастически восклицает: «Знаешь, она до сих пор ему не ответила».

— Нет, — слышу я свой собственный голос.

— Нет? — Его брови хмурятся.

— Извини. Я не думаю, что это хорошая идея.

— И почему это? — Веселье пронизывает его голос.

Потому что я построила стены, высокие и крепкие, и никого не пропускаю через них. Тай хочет войти. Но почему я должна открываться ему? Потому что он горячий? Потому что он привык добиваться своего? Нет, ему нужно карабкаться по этим длинным стенам, как и всем остальным.

— Я очень занята на этой неделе. — Боже, как глупо я звучу? Супер-отстойно, вот насколько.

— Да? Ну, я тоже. — Он разворачивается и начинает идти.

Подумай о своем задании, Блэр. Подумай о том, чтобы ткнуть своим дипломом в лицо маме и папе. Думай глазами о призе.

— Стой! У тебя есть девушка? — слышу я свой вопрос. Я не знаю, каков его текущий статус, но я не собираюсь встречаться с кем-то, кого забрали. Независимо от награды.

— Нет.

— Тогда кто такая Николь?

Если Тай и удивлен, его лицо не выдает его. Он как всегда расслаблен и уверен в себе. Он даже не спрашивает, откуда я знаю о ней. Бьюсь об заклад, он копается в памяти, чтобы вспомнить, кто из них длинноногая блондинка.

— У меня нет девушки.

— Я не собираюсь быть еще одной меткой на твоем длинном ремне, — предупреждаю я. Когда я пошла в старшую школу, я взяла за правило никогда не гоняться за труднодоступными парнями. Опять же, судя по последним двум годам, видимо, я тоже взяла за правило никогда не встречаться с парнями. Точка.

Тай приостанавливает движение большого пальца. Он парит рядом, приклеивая свои сочные губы к мочке моего уха. Позади него толпа по телевизору ликует и скандирует «США! СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ!»,когда его окровавленная фигура пожимает руку противнику, которого он только что чуть не убил.

— Поверь мне, Барби, ты будешь умолять об этом задолго до того, как я прикоснусь к тебе.

— Ты прикасаешься ко мне сейчас. — Я хочу отстраниться, но вместо этого придвигаюсь ближе, жаждая его прикосновений. Будь вы прокляты, гормоны.

В раздевалку входит молодая женщина и в шоке визжит, когда видит стоящего здесь Тая. Я знаю, как плохо это должно выглядеть. Он прислоняется ко мне, гладит мой живот, его губы прижаты к моему уху.

Он оборачивается и командует:

— Не сейчас. Возвращайся через пять минут. — Его взгляд возвращается к моему, и гормоны бьют мозг задней частью полуавтоматической винтовки и захватывают мой рот.

— Одно свидание. — Я сдаюсь. К черту. Мне нужно это интервью.

— Говори так, как думаешь, Барби.

Пфффффф. Он такой невозможный. Я никогда не ненавидела кого-то, кто мне так нравится.

— Да, Тай, я пойду с тобой на свидание. — Я отвожу взгляд в сторону, чтобы избежать удовлетворения на его лице.

Тай ухмыляется и прижимается своим твердым телом к моему, прижимая мою спину к стене. Он поднимает левую руку, его ладонь блуждает по моему лицу. Его рука теплая, подушечки пальцев шероховатые и мозолистые, и он оставляет покалывающий след везде, куда прикасается. Первая остановка — моя щека. Затем он проводит по линии моего подбородка и ко рту, ленивая ухмылка застыла на его лице. Он прижимает большой палец к моим чопорно сжатым губам. И нажимает.

Я полностью парализована.

— Этого хватит... пока. — Он трется своим носом о мой, его голос хрипит.

Гормоны хлопают и свистят, и они заставляют меня делать самые глупые вещи. Мои руки скользят вниз к его рубашке, чтобы поднять ее. Он так изранен, что почти грешно не смотреть. Мои глаза обжигают и слезятся, и я пытаюсь моргнуть от жара. Что я делаю? Что, черт возьми, я делаю?

Тай отступает на полшага и усмехается, поднимая передо мной рубашку и слегка вертясь. Я просматриваю его дурацкую выдающуюся V-образную талию, делаю глубокий вдох и закрываю глаза.

Я не хочу навязываться ему, но наблюдение за его совершенным телом может заставить меня сделать это.

— Не смущайся. Гарантия качества. Я понимаю. — Его ямочки углубляются в озорной ухмылке. — Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, Барби?. — Теперь он полностью прижат ко мне, его член находится в опасной близости от моей промежности.

Блядь. Блядь, блядь.

Мозг кричит на гормоны: "А как же это лицо? А те три девушки? А его репутация кота? Гормоны отмахиваются от мозга и приказывают мне сказать "да".

Я киваю в знак согласия. Есть что-то освобождающее в том, чтобы признать это. Я хочу, чтобы он поцеловал меня, даже если потом я буду ненавидеть себя за это.

Я мысленно готовлюсь к французскому поцелую, делая глубокий вдох и раздвигая губы.

Но у Тая другие планы. Не успеваю я опомниться, как он полностью разъединяет наши тела. Я чуть не падаю вперед, не готовая к его отстранению.

— Я же говорил тебе, что ты будешь умолять об этом. — Он усмехается:

— Твоя задница будет моей в течение двух часов. Я не прикоснусь к тебе, если ты не захочешь, и не позвоню после, если ты не попросишь, но ты рискуешь мной, долинная девочка. — Он выходит из раздевалки, прежде чем я успеваю ответить.

— Я не девочка из долины. Я не Барби, — шепчу я, глядя на закрытую дверь.

По телевизору очень потный и в синяках Тай дает интервью горячей девушке, которая с энтузиазмом кивает ему, прижимая микрофон к его губам:

Ментальная прелюдия - одна из самых важных вещей в этом спорте. Я хотела залезть ему в голову, и мне это удалось. Я постоянно держал его в напряжении, и это принесло свои плоды. Психологическая подготовка - это половина моей работы, и сегодня я преуспел, как и всегда...

Я уверена, что он отказал мне в этом поцелуе только потому, что я попросила его не целовать меня в последний раз, когда мы виделись.

И теперь я уверена, что если я ослаблю бдительность, он меня раздавит. Так же, как он делает это на ринге.

ГЛАВА 7

— Иззи.

— Сестренка — отвечает она, но без своего фирменного визга.

— Где твоя тощая задница сегодня? — Я пускаю облако мыльных пузырей, которое держу в руке, когда принимаю ванну. Иззи звучит устало, а не как обычно, весело.

— Новая Зеландия, — ворчит она.

— Что, никакого резюме? — Это не похоже на мою сестру, которая ранее описывала Париж как «шикарный, красивый и невероятно романтичный», Лондон как «великолепно культурный и интересный», а Нью-Йорк как «причину, по которой иностранцы все еще верят в Америку».

— Это похоже на сонный городок на Среднем Западе, умоляющий, чтобы его поразил зомби-апокалипсис. К слову об апокалипсисе. Слышала, что бабуля устроила свадьбу-сюрприз?

— Ага. Надеюсь, она не торопится с этим, потому что Саймон ее обрюхатил. — Я прикусываю нижнюю губу, и Иззи хрюкает от смеха.

— Хорошо. Моя личная жизнь проходит в туалете вместе с несколькими последними приемами пищи. Тяжелый случай пищевого отравления. Итак, давайте послушаем, что случилось с мистером Бойцовским клубом.

Странно, что Иззи никогда не везло с мужчинами. На самом деле, парни к ней даже не подходят. Я, вероятно, получаю больше ударов, чем она. Полагаю, быть пугающе великолепной имеет свою цену. Она платит за свою красоту крайним одиночеством. Никто не думает, что у них есть шанс.

— Посмотрим. Сегодня у Тайлера была возможность поцеловать меня в раздевалке… но он этого не сделал.

— Значит, ты хочешь сказать, что мой облупившийся лак для ногтей по-прежнему популярен больше, чем твой вай-фай?

— Ну, он также пригласил меня на свидание, и я согласилась, но он все холоднее и холоднее ко мне относится. Он даже не взял мой номер, а мне нужно поскорее выполнить задание. О, это напомнило мне, что Шейн звонил тебе. Ты должна ему ответить.

Я выхожу из ванны и начинаю готовиться ко сну.

— А... да, я видела. — Внезапно она звучит торжественно.

— Это школьные дела. Не игнорируй его. Ты же знаешь, что он мой хороший друг.

— Просто скажи мне, что ему нужно. Я помогу ему через тебя. У меня нет времени с ним разговаривать.

— Чушь. — Я начинаю играть со всеми увлажняющими кремами и косметикой, которые есть на нашей мраморной столешнице, слушая своего близнеца.

Плюсы и преимущества туалета Джека и Джилл, которые мы разделяем: Маска для лица. Ботанический очиститель пор. Щека рафинер. Чудо-крем для глаз. Чудо-бальзам для губ. К тому времени, как Иззи закончила с этим, она нанесла достаточно средств по уходу за кожей, чтобы подготовить Статую Свободы. Летом я стараюсь пользоваться увлажняющими кремами, но, увы, всегда забываю об утомительной рутине. Иззи, однако, все время думает о косметике.

— Просто, пожалуйста, мне не хочется разговаривать с Шейном. Дай мне знать, что ему нужно, и я сделаю это. Обещаю. Теперь вернемся к Тайлеру. Я погуглила его. — одобряет Иззи.

Я выдавливаю зубную пасту на зубную щетку со слишком большим усилием. —Поверь мне, он просто высокомерный инструмент, который засовывает свои сама-знаешь-что во все, во что он может их втиснуть.

— Звучит весело для меня. Дай мне знать, есть ли у него одинокие друзья. Твоя сестра-близнец скоро отправится домой, и ей срочно нужны какие-то действия.

Я смеюсь. Как только я надеваю свою голубую пижаму Cookie Monster, раздается звонок в дверь, и я так поражена часом посещения, что случайно ударяюсь головой о дверь ванной. Сейчас одиннадцать вечера.

Я никого не жду. Надеюсь, это не Шейн.

Иззи все еще на линии, когда я смотрю в глазок.

— Святой ад. Мне нужно идти. — Мое сердце переворачивается, отрабатывая движения Cirque du Soleil в груди. Как он прошел охрану? О верно. Поскольку он был местной знаменитостью, его, вероятно, проводили прямо на мой этаж.

— Это кто? — требует Иззи.

— Это он! — Я визжу. Все системы моего тела сталкиваются одновременно. Я взволнована? Да. Я боюсь? Да. Ношу ли я свою наименее сексуальную и привлекательную пару пижам? Абсолютно, чертовски да.

— Это действительно он, или это похоже на сцену из Taken ? Потому что я вполне могу вызвать полицию. Кашляй дважды, если это похититель.

— Изз, это он.

— Так ревную. Прямо сейчас я бы подстригла суку ради жаркого разговора о добыче. Сделай его, Блэр. Сделай его для нас обоих. Я слышала, что у близнецов иногда есть физическая связь, которая позволяет им чувствовать боль и удовольствие своего брата или сестры. Испытай цепной оргазм и телепортируйся ко мне, хорошо?

Я гляжу в телефон, наполовину с отвращением, наполовину в замешательстве, и вешаю трубку.

Да ладно, давно было пора.

Я открываю дверь в пижаме и с мокрыми волосами. Там стоит Тай в узких черных джинсах и подходящей кожаной куртке, выглядящий как реклама плохих парней.

— Что ты здесь делаешь? — Я пытаюсь фыркнуть, но мой голос улыбается, полностью выдавая меня своей высокой громкостью. Я говорю как Иззи.

— Беру тебя на это свидание. — Он опускает свой темный взгляд на мое непреднамеренное декольте, развлекаясь. — Кстати, мне нравится твой наряд.

На мне синий комбинезон с огромными глазными яблоками Cookie Monster поверх моего синего худи. Вот и все. Я никогда не переживу этого унижения.

— Почему ты не позвонил?

Он пожимает плечами, словно говоря, зачем?

— Знаешь, спросить, свободна ли я, — уточняю я.

— Я уже говорил тебе, Барби. Я не ставлю вопросительные знаки.

Я открываю для него банку пива, пока одеваюсь. Я понятия не имею, куда мы идем, и меня это не волнует. Он хочет свои два часа прямо сейчас? Вот что он получит. Но я буду доить интервью с ним до тридцати минут, и лучше бы он дал мне отличные ответы.

В голове снова проносится мысль о Николь, но я трясу головой и заставляю ее исчезнуть, заменив белокурую красавицу фотографией моей хрупкой бабушки, которая, вероятно, регулярно грешит вне брака, пока я торчу здесь, сравнивая цены на новые карманные ракеты в Интернете.

Учитывая повседневную одежду Тая, я выбираю футболку Grumpy Cat, черные леггинсы и джинсы. У меня нет времени поправлять прическу и макияж, поэтому я быстро наношу толстую черную кошачью подводку для глаз и выдавливаю на губы нюдовый блеск для губ. Когда я выхожу из ванной, готовясь к свиданию, Тайлера там нет.

И у меня нет возможности связаться с ним, так как у меня нет его номера.

Я дважды моргаю, чтобы убедиться, что у меня не галлюцинации. Может быть, он, наконец, понял, что ничего не получит, и сдался. А может быть, мой своеобразный комбинезон сломил его дух? Я иду через гостиную и беру полупустой Bud Light. Он все еще холодный и оставляет кольцо на дубовом журнальном столике. Я откидываюсь на диван и смотрю на него, мое единственное реальное доказательство того, что Тай когда-либо посещал это место. Пивная банка и его запах — тот запах горячего парня, который застрял у меня в ноздрях через несколько дней после того, как я встретила его.

Со вздохом я падаю обратно на диван, решив, что это не повлияет на меня. Я беру телефон и пишу Шейну, блокируя все вопросы, крутящиеся в моей голове.

Я решила устроить интервенцию для тебя и Иззи. Вы разберетесь, что бы это ни было, что произошло между вами двумя, и, чувак, за этим будет весело наблюдать.

Мой рот скривился от удовольствия, зная, как взбесится Шейн.

Затем я снова слышу звонок в дверь.

На этот раз я, черт возьми, кого-то жду.

Я открываю, даже не проверив, кто это. (Знаю, я, наверное, была бы первой жертвой, если бы это был фильм ужасов категории B.) Но это не парень с бензопилой. Это Тай.

— Что не так с тобой? — Я бурлю, заметно сержусь. Я не уверена, в какую игру мы играем, но я знаю, что я в проигрыше.

— Много всего, но я не думаю, что мы сможем охватить это за два часа. Может все выходные? В любом случае, я кое-что забыл в своей машине. Вот. — Он сует мне черную бархатную коробочку с золотыми буквами на крышке.

Он следует за мной, когда я кладу его на кофейный столик, рядом с его пивом, и смотрю на него, как на бомбу замедленного действия.

— Это не похоже на цветы. — Мой тон по-прежнему враждебен.

— Красивая и умная. — Его хриплый голос соответствует дьявольскому выражению лица.

Учитывая, что он принес подарок, уровень моей ярости не должен падать с каждой секундой. Подарки - это не мое. На самом деле, я ненавижу быть на принимающей стороне. Иззи платит за мои вещи, мои родители платят за мои вещи. Иногда мне кажется, что я в заложниках способности своих родственников предложить мне все, что я не могу получить для себя. Но с Тайлером я почему-то чувствую, что ничего ему не должна. Он не знает меня, и я догадываюсь по прозвищу, которое он мне дал, что он предполагает, что я чувствую себя как дома в этой блестящей квартире.

Неправильно, красотка. Очень неправильно.

Я тянусь к коробке и нерешительно открываю ее. Я достаю пару розовых кожаных боксерских перчаток. Гладкие, новые и блестящие.

— Я покупал тебе этих малышей, когда снимал рекламный ролик для боя в Сан-Франциско. Прошел мимо, развернулся и зашел прямо в магазин. Они заставили меня думать о тебе, потому что они глупо-розовые, как Барби, но они обещают что-то более темное, грубое… как ты.

Ухмылка проскальзывает сквозь мой хмурый взгляд.

— Она трескается. Я вижу улыбку. — Он берет перчатки и настаивает, чтобы я примерила их. Как только он помог мне просунуть руки внутрь, он целует толстый материал одной из розовых перчаток и поднимает меня на ноги, крутя меня на месте, как будто я демонстрирую дизайнерские платья одной Иззи.

Я прогибаюсь в этот момент. Гормоны на сбое, а мозг сейчас мертв. Но вы знаете, кто зажигает как крутой? Сердце.

— Послушай, — говорит он. — Для этого свидания я хочу, чтобы мы начали все сначала. Забудь о парковке, забудь о занятиях кикбоксингом и забудь о душе. Это просто сценарий "мальчик встречает девочку". Никаких предрассудков или чтения всякой ерунды, хорошо?

Я закатываю ему глаза, слишком смущенная, чтобы признать, что мне нравится его смелость и новая политика отказа от всякой ерунды.

— Я Тай Уайлдер. Мне двадцать шесть. Весы, если ты увлекаешься такой ерундой. Любимая еда, наверное, говяжьи ребрышки барбекю. Я боец в клетке. Забавный факт: мне удалили миндалины, когда мне было двенадцать, и с тех пор я теряю небольшие кусочки других частей тела на ринге. Твоя очередь.

— Я Блэр Стерн. Мне двадцать три. Я Скорпион и не увлекаюсь такой ерундой. Я стала вегетарианкой с восьми лет по моральным причинам. Я студентка колледжа и работаю барменом на полставки. Забавный факт: моя старшая сестра — супермодель Изабель Стерн. И под «старше» я подразумеваю, что она на четыре минуты старше, потому что мы близнецы.

Губы Тая дергаются, как будто он борется с одной из своих мальчишеских улыбок.

— Черт возьми, ты имеешь в виду, что я устроил себе свидание с супермоделью?

— С сестрой супермодели не совсем то же самое, — поправляю я. — Но я предпочитаю об этом не говорить.

— Поговорим о яблоках и апельсинах. Разве она не икона стиля или что-то в этом роде?

Это было издевательством над мной?

— Мне больше нравится твой стиль, просто для протокола.

— Я отдаленно припоминаю, что несколько секунд назад сказала, что мне не нравится говорить об этом. — Я щурюсь на него, и он смеется, настоящим животным смехом.

— Справедливо. Пошли, Барби.

***

Хаммер Тая неуклюже подъезжает к автостраде в сторону Лафайета. Я ссутулилась на своем сиденье, молясь, чтобы никто из моих знакомых не проехал мимо нас и не узнал меня в чудовищной машине с огнедышащими черепами, нарисованными с обеих сторон, и огромной саморекламной наклейкой на бампере с надписью Mind The Zombie. На его номерном знаке написано XZOMBIEX.

Его профиль великолепен, особенно с его слегка изогнутым носом, румяной гримасой и сильными, дьявольскими бровями. Я теряюсь в его лице, как еще одна из его поклонниц, и мне это ненавистно.

Надо. Остановиться. Смотреть.

— Ты ведь понимаешь, что твоя езда выглядит нелепо? — Разговор, включающий критику. Поцелуй смерти для либидо парня. Давайте попробуем, смогу ли я убить либидо Тая.

— Ты сама говоришь. — Он ухмыляется, все еще глядя на дорогу.

— Это другое. У тебя действительно есть выбор. — Я беру iPod, лежащий рядом с рычагом переключения передач, и просматриваю его плейлист, подключенный по Bluetooth к его стереосистеме. — Точно так же, как у тебя есть выбор не слушать дерьмовую музыку, но ты все равно это делаешь. Боже мой! Эминем? Soulja Boy? Мос Деф? Тебе что, одиннадцать?

Мы съехали с автострады, и он резко поворачивает направо, направляясь в узкий лабиринт, петляющий по лесу. Он снова смеется, и этот звук мне нравится все больше и больше.

— Дай мне свой телефон, мелкий музыкальный сноб. — Тай переключается на более низкую передачу, но не останавливается, листая мой плейлист, надув нижнюю губу. — Neck Deep? Belle and Sebastian? Я даже не знаю… нет, подожди, я нашел того, кого узнаю. — Он проводит пальцем по сенсорному экрану, и воздух наполняется «Easy Lover» Фила Коллинза.

— Это классика. — Я хихикаю и краснею одновременно.

Тай громко поет слова и качает головой, делая вид, что ему нравится. Это до смешного мило, поэтому я опускаю голову и отвожу взгляд.

— Я чувствую, что у меня на тебя хватит патронов на всю жизнь, — говорит он. — Когда-нибудь, когда ты станешь крутым журналистом, о котором все знают, я использую эту информацию против тебя. Просто подожди.

— О, ты очаровашка. — Я ухмыляюсь, глядя на лесной массив, через который мы проезжаем, и мне даже немного некомфортно из-за изоляции, окружающей нас. Интересно, действительно ли он верит, что я могу стать кем-то большим. Бабочки в животе порхают в полную силу.

— Знай, я могу быть очаровательным, когда захочу.

— Я думала, что плохие парни не заводят романов.

— Я? Плохой мальчик? — Он притворяется потрясенным, его рот складывается в букву «О», пока он тычет пальцем в грудь, переводя взгляд с дороги на меня. — Это просто ненавистно. Кроме того, романтика — мое второе имя.

— Какое твое второе имя, на самом деле?

— Раймонд. Достаточно близко, не так ли?

— Отличное имя, чувак. — Я хихикаю, когда он останавливается посреди пустыни.

— Я признаю, что это не так круто, как слушать Фила Коллинза в двадцать три года, но я могу жить с этим. Расстегивайся, мисс Кул. Мы прибыли.

Тай держит меня за талию, когда я выпрыгиваю из его Хаммера, а затем включает фонарик своего айфона. Воздух свежий и теплый, а кромешная тьма. Я должна бояться, но по какой-то ебанутой причине я доверяю ему. Он идет впереди, его пальцы слегка касаются моих, пока мы идем безмолвно.

Мы подходим к деревянной бревенчатой хижине размером с мою гостиную, расположенной вдали от цивилизации. Снаружи стоит штабель рубленых бревен и старый, потрепанный грузовик. Похоже, кто-то иногда живет здесь, но редко заботится об этом месте.

Он открывает дверь и входит, и я следую за ним. В каюте полно поцарапанной и обшарпанной мебели, но я также вижу огромный телевизор с плоским экраном, на котором танцуют ночные бои XWL. Несколько зажженных свечей мерцают рядом с большим пушистым ковром между выцветшим диваном и заполненным пеплом камином. Рядом с ковриком стоит дорогая бутылка 25-летнего виски. В ноздри ударяет запах старого дерева и свежих трав.

— Какой у тебя яд? — Его глаза блуждают по моему телу, несмотря на все мои попытки выглядеть непринужденно, и я быстро смотрю на часы. Прошло двадцать минут с тех пор, как мы покинули мою квартиру. Осталось час сорок.

— Попробуй угадать. — Я устраиваюсь на ковре. Бармену во мне любопытно, как он меня видит.

— Никаких коктейлей и девчачьего дерьма для вас, мисс Кул. — Он усмехается. — Пиво, наверное. Хотя время от времени не против чего-нибудь покрепче.

Он наливает щедрый стакан виски, передает его мне и поворачивается к маленькой кухоньке позади него.

— А ты любишь дорогой скотч. Если только… ты не купил это, чтобы произвести на меня впечатление, в таком случае миссия провалена. — Я делаю глоток из своего напитка, говоря ему, что ненавижу такое кричащее поведение.

Тай возвращается с подносом, полным суши. Красочные, вкусные, идеально скрученные суши. С васаби, лососем и сладким картофелем, авокадо, черной и красной икрой и спаржей.

Мой рот открывается.

— Откуда это взялось? Выглядит аппетитно.

— Я сделал сам.

— Нет.

— Я не лгу. — Он смотрит на меня с чистой яростью.

Он сделал это все сам? Я никогда не знала парня, который умеет готовить. В моей семье даже женщины имеют довольно ограниченные кулинарные навыки, в основном изредка готовят подгоревший омлет.

— Но я ничего не могу есть с рыбой, — говорю я, — потому что я вегетарианка и все такое.

— Тогда придерживайся этой стороны тарелки. — Он делает движение в сторону сладкого картофеля и спаржи, его рука на короткое время касается моих суставов и вызывает легкую дрожь по моей коже.

Он присоединяется ко мне на ковре, снова попадая в мое личное пространство. Я отхожу на дюйм, пытаясь увеличить дистанцию между нами. Он что-то будоражит во мне каждый раз, когда мы рядом. Мне это сейчас не нужно. Я просто хочу выполнить свою часть этой сделки и уйти. Не нужно чертовски прижиматься.

— Это вкусно. Ты тоже печешь? — Я кладу суши в рот.

— Теперь ты нагнетаешь. Нет, я не люблю и никогда не ем сладкое. В любом случае, я сбрасываю вес для боя в июне. Суши — самая отвратительная еда, которую мне разрешено есть.

— Тебе нужно похудеть? Это безумие. Ты весь мускулистый. — Я мгновенно становлюсь малиново-красной.

Тай ухмыляется мне сломанным лучом и врезается своим плечом в мое. — Я должен взвешиваться перед каждым боем, чтобы доказать, что я соответствую своей весовой категории.

— А если ты не успеешь? — Я спрашиваю.

Он пожимает плечами. — Тогда ты не можешь драться. Ты должен заплатить штраф, бла-бла. Но это случается редко. Бойцы знают, как сбросить вес.

— Это безумие.

— Это так. И это делает тебя слабым. Я планирую заранее, и я не снисходительно отношусь к своим конкурентам, которые этого не делают. Что напоминает мне… что случилось между тобой и блондином?

Он не может иметь в виду Чарли Ханнэма, верно?

— Ты имеешь в виду Шейна? — Я запиваю суши большим глотком скотча. — Мы просто друзья.

— И он не против, что вы просто друзья? — Глаза Тая исследуют мои в поисках правды.

Ну нет...

— Ну да. — Я вызывающе поднимаю подбородок. — Мы выросли вместе. Мы ходим в один и тот же университет. Мы тусуемся, но это все.

— Он мне не нравится, — просто говорит он. Вроде имеет право. Как будто он даже знает этого парня.

— Это нормально. Сомневаюсь, что в ближайшее время он пригласит тебя на вечеринку для мальчиков.

— Его мотивы не чисты. Он хочет тебя. — Тай делает маленький глоток скотча, бросая в рот кусочек жвачки. Я продолжаю жевать суши. Он не прикасался к еде, и после нашего небольшого разговора я сомневаюсь, что прикоснется.

— И ты пригласил меня на свидание исключительно из-за моих интеллектуальных способностей, — протягиваю я.

— Нет, я позвал тебя на свидание, потому что, помимо всего прочего, хочу выебать тебе мозги, и я знаю, что это чувство взаимно. В отличие от твоего приятеля Шейна, я не приукрашиваю свои намерения. Я не хочу быть твоим другом. Я не заинтересован в том, чтобы тусоваться с тобой в торговом центре, выбирать с тобой наряды или подобную чушь. Я хочу тебя. Я хочу тебя всю, каждый твой дюйм. И назови это синдромом единственного ребенка, но я блядь не делюсь.

Стакан виски выскальзывает из моих пальцев. Он даже не признает мою неуклюжесть. Я беру стакан и вытираю пролитый скотч салфеткой с подноса для суши, пока он просто продолжает смотреть на меня.

Какая-то часть меня хочет опрокинуть остатки виски в горло, а затем прыгнуть на его тело и сорвать все до единого предметы одежды с его невероятно мускулистого тела. Другая часть меня хочет дать ему пощечину за такую грубость. Третья часть меня хочет обнять его за то, что он заставил мое сердце биться в груди, говоря мне то, что я хотела услышать с тех пор, как увидела его.

Итог? Каждая часть меня хочет прикоснуться к Таю Уайлдеру. Плохо.

— Ты грубый.

— Я прямолинейный. — Его глаза блуждают по моим губам, и что-то меняется в атмосфере, от чего в комнате становится невероятно жарко. Я быстро отвожу взгляд.

Я должна сменить тему.

— Моя очередь подвергнуть тебя перекрестному допросу. Итак, кто такая Николь, и сколько там Николь? Буквально.

Он выглядит впечатленным моей напористостью, но его челюсти напрягаются. — Есть ли шанс, что мы сможем снова сменить тему на то, что ты вегетарианка?

— Никаких шансов в аду, — возражаю я.

Он вздыхает. — Тебе это не понравится.

Я делаю большой глоток. Что случилось с Мистером «Трахни свои мозги»?

— Испытай меня.

Он пожимает плечами и проводит рукой по голове, на его лице застыло выражение «это твои похороны».

— Есть бесчисленное количество Николь. Я даже не знаю, кто такая Николь, о которой ты говоришь. Это всего лишь куча небрежных связей на одну ночь. Хотя иногда они растягиваются на несколько недель трах-приятельства.

— Значит, эти женщины просто занимаются с тобой сексом и больше ничего не хотят? — Я фыркнула в знак осуждения. Я не должна осуждать. Если ты спишь с парнем без эмоциональной привязанности, это не делает тебя шлюхой. Это даже может сделать тебя феминисткой.

Тай впивается мне в лицо, собирает мои волосы в хвост и проводит своей пятичасовой щетиной по чувствительной зоне на задней части моей шеи.

— Ревнуешь, Барби?

Я фыркаю. — Пожалуйста. Просто я слышала, как Николь говорила, что ты был с тремя девушками сразу. Это правда? — Я не пытаюсь подавиться своими словами, чтобы выглядеть безразличной.

Пожалуйста, отрицай это. Пожалуйста, скажи, что это неправда. Очень, очень прошу.

Я имею в виду, правда? Вчетвером? Секс втроем — это натяжка. Четверка — это миссия Bourne Ultimatum .

Тай убирает руки с моего лица и прикусывает внутреннюю сторону щеки, отводя взгляд. —Это неподходящая тема для первого свидания, — ровно говорит он.

У меня есть ответ.

Я подавляю свой гнев. — Так что это за хрень? — Я двигаюсь вокруг нас руками.

— Ты другая, — отвечает он.

— Держу пари, ты никогда раньше не пользовался этим. — Мои ноги толкают меня вверх. Школьное задание или нет, но этот чувак только что сказал мне в середине нашего первого свидания, что он перепихивается с кучей девчонок, иногда с четырьмя за раз, и мозг сыт по горло. Это становится напористым.

— Садись, — спокойно приказывает Тай.

— Отведи меня домой.

— Ты злишься, потому что я сказал тебе, что сплю с другими девушками? — Он что-то бормочет себе под нос, как будто впервые встречает девушку, которую это не устраивает.

— Ого. Ты быстро разобрался с этим. Ты уверен, что хочешь остаться в XWL и лишить мир науки своего невероятного мозга?

Я хватаю бутылку виски за горлышко и зигзагом иду к двери.

Что, черт возьми, я думала? Он известный, возможно, полубогатый спортсмен. Вся его репутация держится на том, что он альфа-самец.

Я толкаю дверь и иду к деревьям. Я понятия не имею, куда я иду, но я должна уйти. Везде, где он прикасался ко мне, вспыхивали огненные уколы, его кожа была заражена множеством прошлых девушек, которые замарали его ради меня.

Черная ночь поглощает меня, и деревянная хижина исчезает из виду. Но беспокойство удел расчетливых, уравновешенных людей. У меня сейчас в голове огромный беспорядок. Я жду, что он побежит, остановит меня, объяснится. Но с каждым шагом я понимаю, что этого может и не случиться, и что я в конечном итоге облажалась.

Мои патроны шлепают землю, гниющие листья, мое тело и лицо бьют ветками и туманом. Мозг отключился, Гормоны ушли, а Сердце надулось в углу. Кажется, работают только ноги, и я понятия не имею, куда они меня ведут.

Я останавливаюсь как вкопанная, когда земля превращается в холм, окруженный только чернотой и стрекотанием сверчков.

Мои пальцы дрожат, когда я вытаскиваю мобильник из кармана куртки. Экран загорается перед глазами, но связи нет, так как я нахожусь в глуши. Беспокойство превращается в панику. Я включаю фонарик телефона и исследую окрестности.

Трава по колено. Кремовый туман. И безошибочный запах страха, исходящий из моих пор.

Я знаю, что прямо передо мной проселочная дорога, но даже пьяная понимаю, что шататься по темному тротуару — не самая лучшая идея. Я делаю еще один глоток дорогого виски, присаживаясь на корточки на влажную траву у дороги. Я допиваю остаток бутылки несколькими глотками и в отчаянии срываю травинку.

Что я делаю? Кто пойдет на свидание с подлым бойцом ММА, у которого на теле написано ЗППП? На самом деле, это, вероятно, одна из немногих вещей, которые он еще не нанес на свое тело. Мне хотелось бы думать, что я больше уважаю себя, чем хочу стать его ароматом недели, но думать сейчас не моя сильная сторона.

Я мысленно лаю на себя, гормоны, тупые идиоты! Мозг, ты безвольный кретин!

Балансирую в положение стоя. Мне нужно попытаться найти дорогу обратно в хижину, несмотря на шаткость от выпивки. Затем я чувствую теплую, сильную руку на своей талии. Я оборачиваюсь, удивленная, и, прежде чем я это осознаю, две крепкие руки хватают меня за живот, прижимая к себе.

— Какого черта! — Я кричу, брыкаясь ногами, как ребенок.

— Заткнись, Барби. Я отвезу тебя домой. У тебя было плохое первое свидание. — Я слышу знакомый голос Тая и испускаю стон облегчения.

— У тебя тоже нет своего холостяцкого сезона, — фыркаю я.

Тай смеется, продолжая нести меня, быстро шагая, как будто несет ящик пива, а не взрослого человека весом 125 фунтов. Я чувствую его железную грудь под мягкой тканью рубашки. Его согнутые бицепсы трутся о мою спину; его подчеркнутые кубики пресса прижимаются к моей талии.

Но больше всего… я чувствую себя пьяной.

— Живешь один? — Говорю я невнятно.

— Ага. Почему?

— Твоя одежда слишком хорошо пахнет. Кто-то другой стирает твою одежду, верно? — Я икаю.

Он предлагает мне ухмылку «Ты-Безумная-но-Милая».

Я ткнулась лицом прямо в его точеное лицо.

— Я люблю твои ямочки. — Еще одна заминка. — Но я не собираюсь с тобой встречаться, потому что ты бабник. Что за дурацкое имя Тайлер Уайлдер? Оно рифмуется!

— Ты будешь встречаться со мной, — тихо заявляет он, идя и глядя прямо на дорогу. — Но сейчас тебе нужна бутылка воды и таблетка адвила. Я рекомендую тебе придерживаться девичьих коктейлей с этого момента.

— Спасибо, док. Эй, ты читал, что о тебе пишут в Интернете? — Я нагло тыкаюсь носом в его шею. Он чертовски хорошо пахнет, и хотя я не пьяна до такой степени, что не знаю, что делаю, я пользуюсь своим ужасным состоянием. Кто знает, выпадет ли у меня когда-нибудь еще шанс быть с ним так близко?

— Кто-то сказал, что хочет сесть тебе на лицо, — объявляю я. Тай пинком открывает дверь в комнату и осторожно кладет меня на ковер.

— К чему ты клонишь? — он спрашивает.

Икота.

— Должно быть, весело быть тобой.

— Сейчас не очень.

Икота.

— Можешь поцеловать меня сейчас, если хочешь. — Я закрываю глаза и расслабляюсь, откидываясь назад, кладя голову на подлокотник старого дивана, стоящего перед камином. Я испускаю еще одну икоту, и на этот раз приправляю ее чиханием.

— Как бы я ни находил тебя неотразимой прямо сейчас, и поверь мне, нет ничего более сексуального, чем женщина, икающая на пути к пьяной коме, я не собираюсь этого делать.

Обиженная его неприятием, я притворяюсь, что засыпаю на полу. Уже поздно, а алкоголя в моей крови достаточно, чтобы устроить братскую вечеринку. Кроме того, все, что я скажу, будет считаться против меня. Я уже опозорилась — дважды! — тем, что просила его поцеловать меня, а меня не целовали.

Поэтому я закрываю глаза, когда он укутывает меня флисовым одеялом и снова берет на руки, словно я легкая, как перышко. Я закрываю глаза, пока он сажает меня на заднее сиденье своего «Хаммера» и отвозит обратно в мою квартиру. Я держу их закрытыми, когда он поднимает меня, открывает дверь моими ключами, швыряет меня на кровать, снимает с меня застежки и натягивает одеяло до самого подбородка.

Я открываю глаза на секунду, когда слышу, как он роется в моих ящиках в ванной, но затем снова закрываю их, когда он ставит бутылку с водой и ибупрофеном на тумбочку рядом со мной и подключает мой телефон к зарядному устройству. Я держу их закрытыми, пока он опускается на колени, кладет свои теплые полные губы на переносицу и целует ее несколько долгих секунд.

И я держу их закрытыми, даже когда слышу, как хлопает входная дверь.

Я держу глаза закрытыми, но я вовсе не слепа к магии, которой является Тай Уайлдер.

ГЛАВА 8

Я .Никогда. Не. Буду. Пить. Снова.

В голове такое ощущение, будто внутри рейв-вечеринка, ди-джей в ударе, и все на каблуках.

Я устало вытираю глаза и тянусь к бутылке с водой, делая большой глоток, прежде чем кусочки вчерашней головоломки встают на свои места. Когда они это делают, по моим венам растекается ужас, как веревки боли, сковывающие меня, чтобы посмотреть замедленный повтор крушения поезда, который был моим поведением прошлой ночью.

Он признался, что у него был секс вчетвером и участие в бесконечных связях на одну ночь.

Я бежала как маленькая идиотка, потому что он признался, что дурачился с другими женщинами, когда был одинок.

Я попросила его поцеловать меня.

Я икала, как дура.

Он отверг меня.

Я чихнула ему в лицо.

Он отвез меня домой и сбежал, спасая свою жизнь.

Я чихнула ему в лицо!

Затем я вспоминаю, как он заботился обо мне — как мило он укрыл меня, ибупрофен, поцелуй — и от этого мне становится еще хуже.

Я прячу голову под подушку и глубже зарываюсь в простыни. Если бы я только могла исчезнуть под своим одеялом и вернуться с чужой жизнью (предпочтительно с Дженной Деван Татум), все было бы хорошо. Нет смысла плакать. У меня сегодня ранний урок, и я пообещала бабушке Марти, что зайду и поздравлю ее со свадьбой. У меня нет времени на жалость к себе.

С неохотой я слезаю с кровати и сажусь, обхватив голову руками, чтобы она не разлетелась по ковру (но только потому, что это лишит Иззи шансов вернуть свой залог). Я вижу, что мой мобильник на ночном столике издает звуковой сигнал, и проверяю его.

Два пропущенных звонка от Шейна.

Один от мамы.

Одно сообщение с неизвестного номера.

Ты должна мне свидание.

Я не узнаю номер, но точно узнаю командный тон. Я хочу ударить себя по лицу за одурманивающие ощущения в животе, но ничего не могу с собой поделать. На самом деле он потратил время и усилия, чтобы взять мой номер и сохранить свой на моем телефоне под именем Тай Уайлдер. Даже после моей маленькой пьяной сцены.

Я печатаю слишком быстро и слишком жадно для своего же блага.

Ты должен мне это интервью.

Через мгновение я получаю его ответ .

Я сказал, что дам его тебе, если у нас будет свидание. Это было не свидание. Это было открытое приглашение к изнасилованию. В лучшем случае.

Игнорируя его критику, я пишу.

Мне нужно твое интервью. Помощник президента XWL уже прислал мне несколько цитат. Ты единственный человек, который у меня остался. Перестань быть девчонкой.

Что ты делаешь сегодня вечером?

Просто зависаю.

Я нажимаю «Отправить», а затем добавляю «С бабушкой ».

Звучит дико. Я заберу тебя с ее места.

Так ты можешь рассказать мне больше о своих сексуальных достижениях? Нет, спасибо.

Ты сама спрашивала. И я уже говорил тебе, ты другая. Я жду адрес бабушки.

Продолжай ждать — я печатаю и сразу стираю.

Ты можешь продолжать спрашивать меня о свиданиях. Мы никогда не будем парой. — Снова стирая и громко выдыхая воздух, я наконец пишу:

Не опаздывай.

О, Блэр, ты глупая маленькая девочка, — порицает Сердце.

Почему я иду на второе свидание с этим парнем? Его эго — последнее, что мне сейчас нужно. С другой стороны, я должна признать, что он был просто мил со мной.

Мои пальцы снова двигаются по экрану.

Эй, спасибо за то, что ты джентльмен.

Я нажимаю кнопку отправки, прежде чем передумаю,

Не привыкай к этому. В следующий раз меня не будет.

***

Мы с Шейном греемся на солнышке на нашей любимой красной скамейке, пьем кофе.

Я знаю, что выгляжу как похмельный беспорядок, потому что мои волосы взлохмачены, а глаза налиты кровью, но он не спрашивает, чем я занималась прошлой ночью, и я не поднимаю эту тему.

— Кому ты пишешь? — Я подозрительно смотрю на него, делая большой глоток из своего двойного эспесо.

— Никому.

— Привет, Бред, я Блэр. Рада встрече. — Я ухмыляюсь ему.

Он выглядит смущенным, натягивая свою толстовку на самый нос, так что я не могу видеть его лица.

— Шейн Панти-Кример Кинни! Скажи мне, кому ты пишешь прямо сейчас, черт возьми. — Моя ухмылка становится шире. Может быть, у него новое увлечение. Может быть, это серьезно. Может быть, я вышла из собачьей конуры.

Он оглядывается.

— Я никому не пишу, я собираюсь сообщить о преступлении. Кто-то проколол мне шины и взломал мой Мустанг. И они проделали чертовски хорошую работу.

— Дерьмо. — Я вскакиваю со скамейки и смотрю ему в лицо. — Ты обязательно должен написать заявление. Покажи мне, что они сделали.

— Порезали шины — серьезно заявляет он. — Пришлось ехать на автобусе. — Его голос намекает на что-то более серьезное, например, у меня рак четвертой стадии или грядет третья мировая война.

— Но ты все равно выжил, чтобы рассказать эту историю. — Я похлопываю его по руке. — Вместо того, чтобы устраивать вечеринку жалости, ты можешь просто пойти в полицию.

— Я думаю, что это парень из ММА.

— Который из?

— Уайлдер, — говорит он, рассеянно касаясь щек, как будто обдумывая это. — Кажется, я видел его Хаммер после того, как сработала сигнализация.

Мне хочется сказать, что это может быть любой Хаммер, но машина Тая довольно уникальна, с черепами, пламенем и всеми остальными зверствами.

— Зачем Тай сделал это с тобой?

Шейн качает головой.

— Понятия не имею. Я знаю, что у него были претензии к моему соседу Джошу, но это было давным-давно. Может быть, он думал, что мой Мустанг принадлежит ему.

Я кладу руки ему на плечи и смотрю ему в глаза.

— Эй, приятель, поверь мне, это, наверное, какие-то панки. Там, где ты живешь в Окленде, ты должен быть благодарен, что они вырезали только твои шины. Сегодня я подвезу тебя домой.

Это вознаграждает меня натянутой улыбкой. Это немного, но я согласна. Я ненавижу видеть Шейна таким подавленным. Это на него не похоже.

— О, и хорошие новости. Иззи сказала, что будет рада помочь тебе. — Я немного искажаю правду, продолжая болтать. — Она спросила, что именно тебе нужно, и пообещала, что даст тебе все, что ты попросишь.

— Действительно? — Он подозрительно смотрит на меня, его нос сморщивается, чтобы скрыть раздраженную реакцию.

Я изо всех сил стараюсь выглядеть восторженной, но я не совсем известна своим убедительным непроницаемым лицом.

— Ага. Все, что тебе нужно! Дай мне знать, и она передаст это через меня.

Шейн понимающе улыбается мне, и мы возвращаемся в здание университета.

— Конечно, передашь. Кстати, ты так и не ответила на мое сообщение.

Какое сообщение? Вот дерьмо.

Я торопливо вытаскиваю телефон из кармана и просматриваю входящие сообщения. По какой-то странной причине текст под именем Шейна выглядит так, будто я его уже открывала. Он пишет: «Не заставляй меня причинять тебе боль, Би. Ты пожалеешь об этом дне».

Я помню последнее сообщение, которое я отправила ему. Это была тщетная угроза, что я устрою интервенцию для него и Иззи, заставив их вернуться в одну комнату, чтобы решить свои проблемы.