Связанные

Понимание поражает меня, как молния. Тай видел сообщение, пока я храпела в Дранксвилле? Возможно, он даже воспринял это как некую угрозу. Но зачем резать шины Шейна? Единственное, что, кажется, интересует Тая, это его работа.

И теперь я.

Почему я?

Маленькая, крошечная часть меня теперь хочет это выяснить.

***

Я делаю остановку в квартире, чтобы привести себя в порядок или, грубо говоря, попытаться преобразиться, чтобы превратить меня из чего-то, что выглядит так, будто не вылезло из канализации в научно-фантастическом фильме. Объявляя перемирие в этой войне между Мозгом и Гормонами, я решила не делать поспешных выводов относительно разгромленной машины Шейна, пока у меня не будет возможности обкатать ее у Тая.

Я переодеваюсь и распыляю достаточно духов, чтобы оглушить стадо буйволов. После этого я пробую три разные помады и наношу свою фирменную толстую подводку для глаз. Я запихиваю пачку мятной жвачки в карман джинсов и выхожу. Первая остановка: посещение бабушки Марти. Конечная цель: свидание с Таем Уайлдером.

Для интервью, конечно. Только для интервью.

Бабуля Марти живет в элитном доме престарелых в Окленде. Он выглядит как блестящий отель внутри и снаружи. Марта Розенблюм не просто крутая, она смертельно опасна. Она прибыла в эту страну вскоре после Второй мировой войны, прямо на остров Эллис, и сказала офицеру, что ее зовут Мириам. Он изменил ее на Марту и дал ей конфеты. Вот почему она всегда говорила Иззи и мне «Всегда брать конфеты у незнакомцев, это вкусно и сладко. Просто убедитесь, что ваши родители рядом, когда вы это делаете».

Бабуля Марти имеет репутацию человека, которому плевать на то, что думают люди. В восемнадцать лет она направилась на запад из своего нью-йоркского дома и приземлилась в Сан-Франциско, где устроилась на работу в Fisherman's Wharf по продаже специй и трав. Она знала каждого моряка, проходившего мимо ее магазина (более чем одним способом, если вы спросите меня), и отказывалась поселиться ни с одним из них. Ее поведение было неслыханным. Незамужняя молодая женщина, работающая и оплачивающая свой путь к независимости. Но она не хотела выходить замуж. Пока она не встретила дедушку Грэма, то есть.

Грэм не был евреем или моряком. На самом деле он был состоятельным, выходцем из семьи импортеров спиртных напитков. Марти и Грэм полюбили друг друга, но его родители не были довольны тем, что она была необразованной, чертовски бедной и еврейкой. Грэм все равно женился на ней. Вскоре после этого бабушка забеременела близнецами — моей матерью и ее братом Грэмом-младшим. Она продолжала работать до последнего дня своей беременности, а когда близнецам исполнилось три года, ей и Грэму удалось вместе купить ее магазин.

Грэм умер семь лет спустя от сердечного приступа.

Марти устроила самые красивые похороны, высоко подняла голову, когда встретила его семью, и на следующий день вернулась к работе. Она никогда не просила ни копейки ни у них, ни у кого-либо еще. На протяжении многих лет у нее то тут, то там были бойфренды, но никто не мог заменить покойника. Особенно, когда этот покойник отказался от своей хорошей жизни и состояния, чтобы быть с тобой. Марти никогда этого не забывала.

Бабушка Марти всегда говорит мне, что я очень похожа на нее. Независимая, упрямая и в корне сумасшедшая. Иззи, с другой стороны — Грэм насквозь. Беспечная, воспитанный человек. Мне всегда нравится навещать бабушку, а сегодня мне особенно не терпится услышать все сплетни. Я еду поездом в Окленд, зная, что Тай заберет меня, когда я закончу. Я приношу с собой банановый хлеб, свежеиспеченный из «Самого сладкого дела».

Я захожу в жилой комплекс для престарелых и оглядываюсь, пытаясь поверить, что Саймон находится среди сонной толпы. Я иду по заросшим шалфеем коридорам, пока не дохожу до ее двери и дважды стучу, пытаясь не обращать внимания на затхлый запах нафталина, еды из микроволновки и детской присыпки.

Аромат стариков.

Бабушка открывает дверь в кожаных штанах, черных ботинках и топе с леопардовым принтом. Выбеленные волосы, красные губы — эта женщина больше похожа на пин-ап, чем большинство моих двадцатилетних одноклассниц.

— Здравствуй, негодяйка. О, посмотри на себя, вся приодетая и готовая произвести впечатление. Кто этот счастливчик?

Бабушка Марти точно знает правила.

Она хватает меня за воротник и тащит в свою квартиру. У бабули стильная комната с окнами от пола до потолка и абстрактными картинами. Чем больше похоже, что кого-то вырвало на холст, тем больше вероятность, что она повесит его на стену.

Она наливает нам теплый сидр и жует банановый хлеб прямо из фольги. Сигнализируя мне сесть своим красным наманикюренным ногтем, она ходит взад-вперед, открывая бутылку красного вина, чтобы подлить сидр.

— Саймон здесь? Я бы не хотела вмешиваться во что-то… — Я сдерживаю ухмылку и делаю глоток своего алкогольного сидра. От меня не ускользает, что сегодня утром я пообещала никогда больше не пить. Но сейчас совсем другая игра, когда мне нужно устроить еще одно «свидание» с Тайлером.

— Он у себя. Нам нужно наше пространство или мы сойдем с ума. Ты знаешь свою старую бабушку.

Да, на самом деле, потому что я почти такая же. Я не нуждаюсь в помощи, едва справляюсь с отношениями, и хотя я отдала свою V-карту, когда мне было семнадцать, моему первому серьезному парню, это было в основном для того, чтобы убрать его с дороги и продолжить свою взрослую жизнь.

— Значит, женишься, да? — Спрашиваю я.

Она кладет кусок бананового хлеба на маленькую тарелку для меня, посмеиваясь про себя.

— Что я могу сказать? Он слишком сексуален, чтобы сказать «нет».

— Отвратительно,бабушка.

— Поверь мне, это хорошая новость, что твое либидо не умирает раньше тебя. — Она похлопывает меня по предплечью своей пятнистой рукой с синими венами, прежде чем поделиться историей о ней и Саймоне.

Саймон прибыл в комплекс около месяца назад. Неохотно было бы преуменьшением описать, как он относился к смене своего почтового индекса. Его сыновья вынудили его переехать сюда после того, как он поджег свой дом в третий раз за два года, когда устроил романтическую ночь с одной из своих любовниц. (Ага. Одна из его любовниц!) Не желая больше мириться с его выходками, трое его сыновей дернули своего овдовевшего отца за ухо и бросили его в дом престарелых.

Учитывая, что Саймон проводил свои дни за азартными играми, изысканными блюдами и тренировками, он вскоре обнаружил, что ему до смерти надоели занятия, которые предлагалось в старшем здании.

Во-первых, он попытал счастья, играя в карты со всеми стариками, добавляя им в чай виски, когда они не смотрели, и жульничая, чтобы выиграть, пока он не убедил их играть на деньги. Руководство узнало и запретило ему играть, поэтому он переключился на тренировки.

Затем его поймали на попытке выжать вес слона, и руководство лишило его привилегий в спортзале.

Инциденты просто накапливались, как дрова. Все, что делал Саймон, заставляло всех съеживаться, пока однажды его соседка Рут не увидела его в коридоре и не дала совет.

— Тебе действительно стоит познакомиться с Марти. Вы двое либо сожжете это место, либо переедете вместе и оставите нас в покое.

Решив, что он уже достаточно сжег за одну жизнь, Саймон выбрал вариант номер два. В тот же день он постучал в дверь моей бабушки. Он принес арахис, пиво и классические фильмы. Когда она открыла дверь и без слов ввела его внутрь, он понял, что она тоже знала, что это судьба.

Вскоре они стали проводить вместе каждый второй день, играя в карты (на деньги!) и тренируясь (в стиле милитари!). Когда каждый второй день превратился в каждый божий день, Саймон опустился на одно колено и сказал: — Марти, я понятия не имею, сколько мы еще проживем, но пока мы все еще ладим, я хочу сделать честную женщину вне тебя. Давай поженимся, выберемся из этой дерьмовой дыры и покажем миру, из чего мы сделаны.

Бабуля Марти сказала «да».

Слеза катится по моей щеке, когда она заканчивает свой рассказ.

— Святой Моисей, Блэр, перестань быть такой тряпкой. — Она одним глотком допивает остаток своего напитка с шипами.

— Я плачу не из-за концовки, — фыркаю я. — Я просто немного эмоциональна.

И что волнует мои эмоции, так это то, что я действительно похожа на свою бабушку. Я, видимо, тоже обожаю плохих парней. Единственная разница в том, что я почти уверена, что в моей истории не будет долгой и счастливой жизни. Я борюсь с желанием вытереть сопли рукавом.

Бабушка награждает меня самой широкой улыбкой, какую только может изобразить анатомически.

— Вот, промокни глаза, пока подводка не оказалась у тебя во рту. — Она протягивает мне салфетку. — А теперь расскажи мне все о нем.

Забавно, как я могу сказать бабушке то, что не могу представить, чтобы произнести перед собственной матерью. Моя мама — самый материнский человек, который не выходит из дома без свитера. Мама осуждала, потом беспокоилась, потом пыталась убедить меня открыть счет на JDate.

Но все же я напрягаюсь, когда говорю бабушке, что ходила на свидание с парнем, который борется за жизнь в клетке и считает приемлемым разрисовывать дверцы своей машины пламенем и черепами, даже если тебе уже не шестнадцать. И что, несмотря на наше неудачное первое свидание, мы снова встретимся сегодня вечером. Но я не хочу с ним встречаться. Только, иногда, я вроде как хочу.

— Я думаю, он тебе нравится. — Бабушка Марти наклоняется вперед и обвиняюще тычет мне в ребра наманикюренным ногтем.

Я грызу ногти.

— Может быть, да.

— Тогда иди и возьми его.

— О, нет. Я не могу. Не сейчас. У меня есть задание…

— Многозадачность. Ты женщина. Мы хороши в этом.

— И у него репутация кота…

— Он сейчас холост, не так ли? И он ясно дал понять, что интересуется тобой.

— Но…

— Никаких «но». Твои мать и отец со временем придут к этой идее. Их другая дочь красуется на обложках журналов, на ней только стринги и две ракушки, чтобы скрыть свою скромность. — Бабушка усмехается. — Они также привыкнут к твоему парню. Кроме того, ты всегда была маленькой бунтаркой. Ты должна подпитывать репутацию. Как и я. — Она шевелит бровями.

Дай Бог здоровья бабушке. Она действительно умеет расставить все полки в моей захламленной голове.

Мой телефон вибрирует в кармане, как только я начинаю успокаиваться.

Это сообщение от Тая.

Я на улице. Хочешь, я поднимусь и очарую твои старые бабушкины эластичные трусики? Или ты спустишься?

Я улыбаюсь и показываю бабушке Марти его сообщение. Она гудит:

— Старые, да? Я съем твоего мальчика заживо и задушу его моими трусиками Элизабет Пассин, если он посмеет прийти сюда.

Дьявольская искра заставляет меня напечатать ее угрозу и нажать отправить. Я смотрю, как темнеет экран моего сотового, и после двухминутного отсутствия ответа поворачиваюсь к бабушке.

— Возможно, я зашла слишком далеко. Это всего лишь наше второе свидание. Слишком рано для встречи с бабушкой.

— Если он такой крутой, как утверждает, то последнее, чего он боится, это восьмидесятидвухлетнюю старушку со слабым тазовым дном.

Твердый стук в дверь заставляет нас обоих повернуться в сторону входа.

Боже мой!

— Открывайте, Марти Розенблюм. — Тон Тая забавляет, и я не могу отделаться от ощущения, будто кто-то щекочет мой живот тысячей крошечных перышек.

Бабушка соскальзывает со стула, удивленно приподняв брови, и с улыбкой открывает дверь. — Именно то, что я заказывала.

Ее улыбка становится шире, когда она видит парня, стоящего у ее порога. Она тянется для рукопожатия, но Тай берет ее руку и с ухмылкой целует ее тыльную сторону, не прерывая их зрительного контакта. Он входит в комнату совершенно непринужденно, как будто они знают друг друга веками. На нем узкие - узкие джинсы в паре с черной футболкой, его татуировки выставлены на всеобщее обозрение.

Он выглядит самым красивым парнем, которого я когда-либо видела. Что-то в этом стиле делает его болезненно неотразимым.

— Что вы, дамы, пьете? — Он вдыхает фруктовый аромат, наклоняется ко мне и прижимается губами к моему уху. — Барби, — шепчет он.

Я растворяюсь в своем кресле. Подождите, я серьезно привыкаю к этому дурацкому прозвищу?

— Сладкий алкогольный сидр. Хочешь немного? — Бабушка Марти машет перед ним почти пустой бутылкой.

— Нет, спасибо, — вежливо отказывается он. — Лучше воды. Нужна помощь, мэм?

Бабушка толкает меня локтем, осматривая его тело.

— Рыцарство и татуировки. Он хранитель. Серьезно, Тайлер, что я могу тебе предложить?

— Воды, — повторяет он. — Я на диете.

Бабуля потрясенно смотрит на меня.

Я беспомощно пожимаю плечами.

— Правдивая история.

Она поворачивается к нему.

— Но ты не должен терять вес. Твое тело идеально! Твоя задница — самая симпатичная, которую я видела за двадцать лет, и, черт возьми, я видела несколько симпатичных задниц в своей жизни.

Я краснею и стараюсь не выглядеть совсем испуганной. Что, черт возьми, я думала? Моя бабушка — королева TMI. Этот разговор мог легко перерасти в мою одержимость носить подгузники на макушке, когда я была ребенком. Это плохо. На самом деле, забыть, что духовка все еще включена, плохо. Позволить парню встретиться с сумасшедшей бабушкой — катастрофа.

Я хотела смутить Тая и заставить его неудобно извиваться, пока он не умолит меня спуститься вниз. Вместо этого Тай примчался к ней в квартиру, и теперь они свободно говорят обо всем на свете. И я имею в виду все.

— Твои уши выглядят ужасно. Это из-за всех драк? Они как будто провалились внутрь. Очень непривлекательно. —Бабушка Марти морщит нос.

— Да, это сувенир с моей самой первой победы в XWL. Жуткая блокировка головы, но я справился. Уши бойца определенно снижают мои акции. Это сука, конечно. Мне постоянно приходится откачивать из них жидкость шприцем.

— Это отвратительно, Тайлер. — Это от моей бабушки, у которой на прикроватной тумбочке стоит зеленый двухголовый фаллоимитатор. Моя мама до сих пор думает, что это декоративный кактус.

— Это не для слабонервных, но и XWL тоже, — говорит он.

— Так когда ты будешь драться с этим парнем?

— 13 июня, в Вегасе. Выходные должны быть интересными.

Бабушка многозначительно смотрит на меня.

— Да, будут, милый. Это выходные, когда я выхожу замуж за своего финансиста Саймона в Саусалито. Точно, свадьба! — Она бросается к буфету и возвращается с хрустящим кремовым конвертом. — Блер, мне нужно, чтобы ты передала это приглашение Киннеям.

— Конечно. Я сделаю это на этой неделе.

Отлично. Пожалуйста, только не упоминай имя Шейна. Пожалуйста, не надо. Пожалуйста, не надо. Пожалуйста, не...

— И не забудь взять Шейна с собой на свадьбу. Твоя мать сказала, что застала вас двоих на днях. Я не знала, что вы все еще общаетесь. Я скучала по этому мальчику. — Она качает головой, ее улыбка вызывает ностальгию по тем временам, когда она видела, как мы играли во дворе моих родителей и вместе смотрели мультики в детстве.

Я поворачиваю голову к Таю. Раздутые ноздри, сжатые челюсти, руки сжаты в кулаки, на шее пульсирует вена.

Не счастлив.

По шкале от одного до нуждающейся в терапии, насколько это пиздец, что меня заводит то, что он так беспокоится о Шейне?

— Эй, Тай, давай закругляться. — Я встаю со своего места и дергаю его за рукав, чувствуя, как кровь гудит в моих венах, когда я касаюсь его руки.

— Это было мило. — Тай предлагает свою дьявольскую улыбку, но вспышка гнева в его глазах требует другого решения. Я беспокоюсь, что он снова испортит мое интервью с ним.

— Тайлер, давай. — Я снова дергаю его за рукав, как четырехлетний ребенок.

— Не понимаю, почему ты так рвешься уйти, — говорит бабушка. — Он не может ни есть, ни пить алкоголь, так что твое свидание будет, мягко говоря, сложным. — Она поворачивается к Таю. — Без обид.

— Не обижаюсь. — Он сверкает ямочками на щеках. — Я вижу, откуда у Блэр такая дерзость.

— Это точно не от ее матери.

Я сейчас стою в дверях, пыхтя.

— Тай, я не шучу. Иди сюда.

Я больше не могу воспринимать их вместе. Они заставляют меня чувствовать себя ответственным взрослым в комнате. Меня!

Тай наконец доползает до меня и открывает передо мной дверь. Его лицо по-прежнему устремлено на мою бабушку, и она удостаивает его таким же вниманием. Эти двое представляют собой опасную комбинацию.

— Развлекайтесь, вы двое, и не забывайте практиковать безопасный секс! — кричит она через плечо, цокая каблуками в сторону кухни.

Боже, никаких фильтров с этим.

— Бабушка! — Я рычу, выталкивая Тая за дверь. Я чувствую нежелательное притяжение, когда прикасаюсь к нему.

— Что? Я не хочу, чтобы моя внучка заболела ЗППП! Еще раз без обид, Тайлер.

— Опять без обид, Марти. — Но на этот раз он вздрагивает. А может это клещ? Скорее всего просто галочка.

Когда мы входим в лифт, я пять раз подряд нажимаю кнопку «вниз» и упираюсь головой в серебристую стену, хрипя, как женщина, только что спасшаяся от голодающего гризли.

Тай стоит в дальнем конце лифта, его кадык подпрыгивает вверх и вниз, пока он пытается сдерживать свой гнев. Теплота моего унижения смешивается с жгучим ощущением вожделения к нему. Мне нужно постоянно напоминать себе, что это интервью. Он не имеет права злиться на меня. Я ничего ему не должна.

— Итак, Шейн будет на свадьбе? — небрежно спрашивает он, засовывая руки в карманы и глядя на свои байкерские ботинки.

Это мой шанс. Это мой побег.

— Похоже на то, да. — Я дважды моргаю и смотрю в другую сторону. Вот так, Тай. Брось это. Отпусти меня и позволь мне жить своей жалкой, лишенной действий любовной жизнью.

Лифт идет медленно, и молчание между нами причиняет мне боль. Я сожалею об этих последних словах, как только они слетели с моих губ. Томкэт или нет, но он одинок, и я не должна хотеть причинить ему боль, как это делаю я. Мой рот открывается, и я уже собираюсь заговорить, когда лифт пикает, и он выходит, прежде чем я успеваю что-то сказать.

Что, черт возьми, происходит с Сердцем? Это больно.

ГЛАВА 9

— Прости, — шепчу я, когда мы подходим к тому месту, где он припарковался. Он как раз собирается залезть в свой Хаммер. Меня едва слышно, но он, должно быть, слышал.

Я смотрю ему в спину, когда он оборачивается. Я стою посреди оживленного тротуара Окленда, играю пальцами, ладони вспотели, смотрю на свои ботинки.

Я совершила дерьмовый поступок, пора признать это.

— Шейн не является целью моей свадьбы. И мы не ходим на свидания, и точка. Мы друзья. Я не лгала тебе вчера и не лгу сегодня. Просто...

Я делаю глубокий вдох и закрываю глаза. Открыться незнакомцу кажется безумной идеей, но когда я открываюсь этому красавчику-незнакомцу — парню, который заставляет меня чувствовать себя такой ошеломленной, такой горячей, такой обеспокоенной — перед десятками случайных прохожих, меня просто тошнит. И все же, его чувства имеют какое-то значение.

— Просто ты меня немного пугаешь. Я уверена, что ты отличный парень. Я просто не хочу с тобой встречаться.

Те немногие сексуальные контакты, которые у меня были, не были чем-то особенным. Секс был способом близости с двумя серьезными парнями, которые у меня были, а не инструментом для получения физического удовольствия. Они разминали мою грудь, как будто это было тесто для печенья, и впивались в меня с решимостью и грацией пьяного студента, ввязавшегося в уличную драку

Я представляла секс в своей голове как что-то довольно невпечатляющее. Даже если бы я могла открыться идее встречаться с таким парнем, как Тай, я бы бесконечно опозорила себя, как только мы вошли в спальню. У него есть опыт, репутация и, наверное, очень высокие ожидания. Мне нечего предложить ему в этом смысле.

Он делает шаг ко мне, поднимая мой подбородок большим и указательным пальцами. Шум и суматоха тротуара размываются вокруг меня, запах еды, запах тела и загрязнения больше не доносятся до моих ноздрей. Его глаза сияют интенсивностью. Я хочу вырваться из-под его взгляда, но он заставляет меня смотреть на него, приковывая меня к этому моменту.

— Ты не хочешь встречаться со мной, — ровно повторяет он. Нет вопросительного знака.

Я быстро киваю ему, но мой желудок сжимается, а тело сжимается от предвкушения. Он делает еще один ленивый шаг вперед, его лицо непроницаемо.

— Я собираюсь поцеловать тебя сейчас. Если ты не хочешь, отвернись. Подставь мне свою щеку. Я не рассержусь. — Есть пауза, прежде чем он продолжит. — И ты все равно получишь интервью.

Мое сердце бьется о грудь, когда его лоб касается моего. Я плаваю в теплом бассейне с медом.

Отвернись, говорю я себе. Не делай этого. Он предложил тебе выход. Двигай ногами и беги.

Но я не знаю. Я закрываю глаза, у меня перехватывает дыхание, и я жду. И жду. Потом еще жду, моя кожа чешется от его прикосновения. Он всегда жует жвачку, и в ту минуту, когда я чувствую ее запах — мятно-сладкий запах — я раздвигаю губы и тихо стону.

Его губы находят мои, касаясь моего рта, оставляя теплое покалывание везде, где они соприкасаются. Он пробует воду. Никакого языка. Никакой ярости, только чистая, удивительная нежность.

У меня подгибаются пальцы на ногах, когда я чувствую, как он обхватывает меня за талию, чтобы придвинуть ближе, тело к телу. Он так крепко и плотно прижимается к моему маленькому телу. Нас разделяют лишь несколько предметов одежды и мое проклятое упрямство. Плечо незнакомца случайно сталкивается с моим, и Тай быстро закрывает меня от остальной толпы своей спиной, прижимая меня к витрине магазина, чтобы убедиться, что я в безопасности.

Его рука в моих волосах, и его тело прижимается к моему, когда он, наконец, приоткрывает губы, и ни на мгновение раньше. Его язык жадно исследует мой рот, и я не могу не улыбнуться ему в губы. Он улыбается в ответ, все еще целуя, так что я позволяю себе обнять его за шею, мои пальцы мягко скользят по его татуировке. Я знаю, что логически мы несовместимы физически. Он огромный, а я довольно маленькая, но, целуя его наедине, кажется, что мы были созданы специально друг для друга.

Мы целуемся десять минут, может, чуть больше, но когда мы отрываемся, и я поднимаю на него глаза, мои щеки пылают, мое сердце полностью останавливается.

Блеск в его глазах бесценен. Другой. Почти чертовски уязвимый.

Я хочу запомнить это.

Удивление в его глазах, нежность его прикосновения, искры, летящие между нами, когда я наконец узнала то, что он, вероятно, знал давно — что я хочу его. Хотела этого.

Я застенчиво прикасаюсь к своей щеке, поэтому Тай поднимает руку, чтобы погладить мои костяшки, его тон деловой.

— Достаточно сказать, что ты хочешь встречаться со мной.

Я смеюсь ему в грудь, больше не боясь его прикосновений. Я поцеловала его и выжила. Я поцеловала его, и это было восхитительно. Я поцеловала его и обнаружила, что, несмотря на его репутацию и страхи, которые мне не удалось подавить, он был всего лишь мальчиком, который целовал девушку, надеясь, что ей это понравится — и ему — в конце концов.

Я смотрю ему в лицо, не зная, чья очередь говорить. Это первый раз, когда я серьезно играю с идеей рассматривать это как настоящее свидание.

Правда, он слишком горяч, чтобы быть моим. Черт, он слишком горяч, чтобы быть чьим-то. Но случались и более странные вещи. Я, наверное, смогу назвать несколько из них, как только выйду из похотливого тумана, которым я опьянена.

— Значит, Шейн?.. — Он оставляет вопрос на плаву. На этот раз я не сомневаюсь.

— Шейн просто друг. Честное слово, не меньше, но и не больше.

Глаза Тая цепляются за мои, отчаянно ища правды.

— Хорошо. — Он кивает один раз и поворачивается, направляясь обратно к Хаммеру. — А теперь садись в мою машину, пока я не сделал что-нибудь, из-за чего нас обоих арестуют.

***

Рецепт успешного второго свидания с горячим бойцом ММА, которого ты одинаково боишься и хочешь. Ингредиенты:

Одна девушка, которая блокирует мысли о других девушках, особенно о девушках по имени Николь.

Один парень, который блокирует подозрения о крутых гетеросексуальных друзьях, особенно о тех, кого зовут Шейн.

Один уютный мексиканский ресторан.

Проблемное трио: Мозг, Гормоны и Сердце, которые на удивление хорошо себя ведут и находятся в гармонии, для разнообразия.

Мексиканский ресторан находится на окраине Конкорда, и мы сидим в дальнем углу, на мягкой красной скамейке, едим, смеемся и игриво подкалываем друг друга.

Тай прилипает к воде, салату и жевательной резинке.

— Не волнуйся, — смеется он, когда я виновато расталкиваю вегетарианский буррито по тарелке. — У нас с тобой свидание с обжорством в мексиканском гриле «все, что ты можешь съесть» сразу после боя.

Мы говорим о бабушке Марти и истории ее жизни, держимся за руки, сплетничаем о разных персонажах, приходящих в спортзал XWL, и признаемся, о чем мечтаем.

— Скажем, я ухожу на пенсию, когда мне около тридцати восьми. Здесь я настроен оптимистично, потому что обычно накопленные травмы означают, что тебе повезло дожить до тридцати пяти. — Он потирает затылок. Мои глаза трепещут, когда я вспоминаю, что именно там я обняла его всего час назад, когда мы целовались. — Я надеюсь, что смогу накопить достаточно денег, чтобы открыть собственный спортзал. Но меня больше интересуют дети.

Я удивленно поднимаю бровь.

Тай смеется.

— То есть в обучении детей. Я не знаю, это кажется более полезным. Многие придурки хотят научиться драться по совершенно неправильным причинам.

— Как будто есть веская причина, — ворчу я, но бросаю тему, когда замечаю, что выражение его лица все еще теплое и открытое.

— О чем ты мечтаешь, Барби?

— Самая большое желание — чтобы ты перестал меня так называть. — Я прикусила внутреннюю щеку, думая об этом. Он заслуживает моей честности, но я не уверена, что он в любом случае поймет это. — Я не знаю, что я хочу делать, — признаюсь я. — Я хочу путешествовать по миру, хочу научиться говорить по-французски... я хочу быть счастливой.

Боже, это звучит так глупо. Я закрываю лицо, глядя сквозь пальцы, наблюдая за его реакцией. Какой неудачник понятия не имеет, что он хочет делать со своей жизнью в двадцать три года?

Moi (пер.фр. я), вот кто. Ну, по крайней мере, на одно слово меньше по-французски.

Тай нежно убирает мою руку с моего лица, обхватывая ее своей.

— Это глубокое дерьмо, — говорит он, и я снова позволяю себе дышать.

Это...?

— Правда?

— Да, как та цитата Джона Леннона. Когда его школьная учительница однажды спросила его, кем он хочет стать, когда вырастет, и он сказал, что счастливым, а она сказала, что он не понял вопроса, и он ответил, что она не понимает жизнь. — Он сделал паузу, нахмурившись. — Думаю, я запутался с этой цитатой. Давай поищем в интернете.

Когда он ловит свой телефон, наступает моя очередь тянуться к нему и держать его руку в своей.

— Нет, ты не запутался. Я поняла это, и это прекрасно. Спасибо.

***

Тай настаивает на том, чтобы заплатить за ужин, и после долгого спора перед съежившейся официанткой, которая бессовестно его проверяла, я наконец соглашаюсь. Мы выходим из ресторана, переплетя пальцы, и идем к ближайшей закусочной, где я съедаю кусочек шоколадного торта размером с взрослого тюленя, а он хихикает в сжатый кулак над тем, какая я милая.

Странно, что Тай показывает мне его с другой стороны, со стороны милого, целующегося под трибунами парня, который приносит твоей маме цветы на день рождения и помнит такие вещи, как имя твоего первого питомца и когда у тебя начались месячные. Я никогда не видела его таким спокойным. Обычно он любой ценой избегает показывать эти милые ямочки. Сегодня он сверкает ими, как Майли Сайрус на нудистском пляже.

Когда свидание закончилось, мы откатываемся на оживленную улицу, и он обнимает меня сзади. Он полностью обнимает меня, поднимает пальцем мой подбородок и смыкает свои губы на моих. Каждый раз, когда мы целуемся, по моему позвоночнику проходит волна тепла. Когда он отрывается, он нежно гладит меня по лицу.

— Итак, мисс Стерн, где нам провести это интервью?

— У тебя дома. Это пролило бы много света на то, как ты живешь, — отвечаю я.

Он открывает свою машину.

— Одно честное интервью и часть первого поцелуя на базе.

***

Тай живет в захудалом районе Конкорда. У него есть сетчатый забор, и он усеян девчачьими сувенирами, плотно спрятанными в его отверстиях. На заборе стринги и плавки, любовные письма и телефонные номера, все разных цветов и размеров. Я провожу пальцами по звеньям забора, пока мы идем к запертым воротам, инстинктивно достаю одну пару трусов и осматриваю ее, только чтобы обнаружить, что она была использована и пахнет женщиной, которая ее носила.

Христос на крекере. Кажется, я просто полностью потеряла веру в человечество.

Его почтовый ящик забит письмами фанатов, а над его одноэтажным домом с красной крышей развевается огромный американский флаг. На его деревянном крыльце припаркован винтажный, сделанный на заказ Harley-Davidson, а на кожаном сиденье покоится черный кружевной бюстгальтер. Изображение Тая, трахающего девушку на своем Харлее посреди открытого двора, заставляет мои пальцы дрожать от ярости. Я чувствую себя разбитой, больной и расстроенной.

Не могу поверить, что поцеловала парня. Что, черт возьми, со мной не так?

Да, я сужу о книге по обложке, и становится очевидным, что содержание идеально соответствует обложке.

Мы входим в дом, и Тай захлопывает дверь ногой, но меня все еще преследует секс-святыня, ограждающая его дом.

Есть что-то в реакции Тай от девушек, что меня серьезно бесит. У меня такая же реакция на него.

Полный. Недостаток. Самоконтроля.

Письма. Нижнее белье. Бюстгальтер. Даже если бы Тай был самым милым и преданным парнем на земле, это слишком сложно. Мы сидим друг напротив друга, и он откидывает голову на спинку кресла. Его неряшливая гостиная полна мужских гаджетов, книг, игр для Xbox, трех ноутбуков, одежды и оборудования для тяжелой атлетики. Я прижимаю пальцы к глазницам и стараюсь не думать обо всем нижнем белье, которое только что видела снаружи. Мужик буквально окружен киской 24/7. Как я могу вообще сосредоточиться на интервью?

Его низкий голос успокаивает:

— Знаешь, они просто фанатки.

Я опускаю голову на руки.

— И они очень сильно поддерживают меня, более чем в одном.

— Да ладно, это ерунда. У них даже не хватило духу прийти и увидеть меня лицом к лицу.

— Некоторые из них. Я думаю о лифчике, зацепленном за Харлей.

— Да, некоторые. И они хороши для того, чтобы убить время. Думаю, я закончил убивать вне клетки. А теперь давай сделаем это интервью.

Я кладу записывающее устройство на стол между нами в его гостиной и достаю блокнот и ручку. Я ненавижу делать заметки, когда беру интервью у людей, боюсь пропустить вспышку эмоций в их глазах, когда они говорят что-то важное, боюсь, что они закроются, когда я напишу что-то вроде психиатра и напомню им, что, в конце концов, это не разговор , больше похоже на допрос. Но то, что я занимаюсь настройкой всего, позволяет мне собраться с мыслями. Тайлер действительно кажется искренним в своих намерениях по отношению ко мне, но мне трудно довериться его рукам, потому что эти руки касались, ласкали, щипали и гладили так много других женщин.

Я включаю регистратор.

— Начни с самого начала. Что заставило тебя стать бойцом ММА?

— Истерики гнева, в основном. — Он усмехается про себя, задумчиво проводя рукой по взлохмаченным волосам. Он пристально смотрит в пол, не встречаясь со мной взглядом. — Я всегда был физически активным и в детстве я был повсюду. Все знали, как легко было вовлечь Тайлера в драку. Я бы не отступил, каким бы большим, старым или страшным ни был другой ребенок. Это была не храбрость, это была ярость.

Я поджимаю губы, привлеченная его внезапной хрупкостью. Тайлер всегда честен, но он не задумчив.

— Дай угадаю, ты всегда выигрывал?

— Нет, — небрежно отвечает он. Он посылает мне ленивую улыбку, стряхивая свое странное настроение. — И это не имело значения. Все еще не имеет значения. Я хочу победить... но мне это не нужно. Я хочу всего остального, что приходит с боем. Предвкушение, игры головой, острые ощущения, страх, боль, прикосновение моей кожи к чьей-то другой. Мне это нужно, как мне нужно дышать. И если мне удастся оплатить свои счета, развлекая кучу людей, делая то, что я люблю... ну, это победа- выигрышная ситуация.

Он наслаждается болью. Процветает на этом. Насколько это больно?

— Значит, в детстве ты был непоседливым? — Я возвращаю разговор к первоначальной теме. Мое тело адски раскалено, и я чувствую, как капля пота стекает по моему позвоночнику.

— Неплохо сказано. После того, как я попал в кучу неприятностей и был отстранен от школы, моя мама записала меня на этот урок борьбы для детей.

Я улыбаюсь.

— Ты подсел.

— Да, остальное уже история.

— А истерики гнева?

Он склоняет голову набок, на его лице застыло забавное выражение. Это больше личный вопрос, чем профессиональный. Я прочищаю горло и выпрямляюсь на стуле.

— Ты прав. Не мое дело. У тебя есть какие-нибудь увлечения помимо ММА? — Конечно. Крав-мага.

Я закатываю глаза. Томайто, томахто. Крав-мага — это просто продолжение ММА.

— В XWL тебя зовут Зомби. Почему?

— Люди говорят, что мои глаза выглядят мертвыми, когда я выхожу на ринг, — он делает паузу, — а все остальные крутые имена уже заняты.

Я смеюсь, и это заставляет его ухмыляться, как будто ему удалось сделать что-то, на что он не был уверен, что способен.

— Почему у всех бойцов ММА огромные, уродливые, прямо на лице татуировки?

— Множественные удары по голове? — Он морщит лицо, и я снова смеюсь, и теперь его лицо практически излучает счастье. — По той же причине, по которой толпа разбрасывает части тел в окрестностях — чтобы посеять страх.

Я смотрю на следующий вопрос в блокноте и ерзаю на стуле. Это неловко, но у меня не было проблем с интервью Джесси, так что Тай тоже должен ответить на него.

— Ты хорошо зарабатываешь — пятьдесят тысяч за бой и еще семьдесят пять тысяч за победу. Эй, чувак, просто читаю твою статистику. — Я ангельски улыбаюсь, когда его лицо напрягается. — Какого черта ты все еще делаешь не на той стороне Конкорда?

— Мне здесь нравится. Рядом со спортзалом, рядом с моими друзьями… — Он пожимает плечами. — И дело не в том, что я богат или что-то в этом роде. Я справляюсь, но я не могу драться чаще трех-четырех раз в год, мне нужно время для восстановления, а оплата тренажерного зала, оборудования, диетолога и т. д., истощает твой банковский счет. — Он позволяет этому впитаться, прежде чем, наконец, добавить. — И последнее, но не менее важное: я не гонюсь за деньгами, как и ты, Блэр.

Моя грудь сжимается. Я рада, что он понял это. Не знаю как, но он это сделал. Это еще один шаг к тому, чтобы тебя не называли Барби.

— Какая самая тяжелая травма, которую ты получил в бою?

— Сломанный нос, руки, ноги. Порезы, потеря крови. Гематома прямо над бровью. Две недели я выглядел как человек-слон. — Он дотрагивается до переносицы, улыбаясь, как будто воспоминание об этом сладко и с примесью ностальгии. Боже, он сумасшедший. И сексуальный.

—Эээ... ладно. — Я теряю равновесие, перебирая страницы, не обращая внимания на их содержание. Мне все еще слишком жарко, но я начинаю думать, что дело может быть только во мне.

— Ты нервничаешь из-за боя с Эоганом Доэрти? До 13 июня меньше двух месяцев.

— Нет, но он должен быть.

Продолжаю интервью с комом в горле. Кондиционер включен, и я знаю, почему мне жарко. Мне жарко, потому что я нервничаю. Я нервничаю, потому что ненавижу то, что видела возле его дома, в его дворе.

Но я все еще не могу его ненавидеть.

Честно говоря, к сожалению, я даже не близка к тому, чтобы ненавидеть его прямо сейчас. И это просто вопиющий позор для Сердца и Мозга.

ГЛАВА 10

Я еще не готова снова встретиться с Таем, теперь, когда я видела забор, лифчик, письма.

После того, как морально развалилась.

Следующим вечером я иду на концерт I Prevail с Шейном, и пока я в ванной, он находит себе новую блестящую игрушку. Первокурсница, специализирующаяся на американской истории, по имени Джемма.

Ну, по крайней мере, теперь он от меня отстал.

Время тянется мучительно медленно всю неделю. Иззи по-прежнему работает за границей, а я провожу дни в одиночестве, как туча. Все вокруг меня, кажется, заняты жизнью, планированием своего лета, жизнью, а я снова бесцельно плыву по жизни, и только школа поддерживает меня. Если вам действительно нужно описание того, на что похожа моя жизнь сейчас, я скажу коротко и просто: мдаааа.

Днём учусь, а ночью работаю. Тай звонит один раз, на следующий день после интервью, когда я была на концерте с Шейном, но я не беру трубку. Куча оставленных им текстовых сообщений остается без ответа.

Воскресенье: Не хочешь сходить в кино или еще куда-нибудь?

Понедельник : Я попробовал послушать Neck Deep, группу, которую я видел в твоем плейлисте. В чем их фишка? Они звучат как Blink-182, но они британцы.

Вторник: Эй, красотка, твоя музыка отстой.

Среда: Меня трахнули и бросили, Барби? Я в шоке и мне больно.

Четверг: Окей, шок и боль превратились в гнев. Какого черта, Блэр?

Пятница: Отлично.

Это было его последнее слово. Отлично. Только это нехорошо, потому что я все думаю о нем. Я просто не могу сдаться и встречаться с ним. Ротвейлеры не превращаются в стерилизованных чихуахуа. Я не хочу обижаться, но мои дни без него кажутся пустыми, скучными, недостаточными. Я отчаянно хочу держаться подальше. Мне нужно держаться подальше. Но я уже не уверена, что будет больнее — держаться подальше или увидеться с ним.

Итак, в субботу, когда я знаю, что опережаю свою игру с заданием по ММА и хорошо подготовлена к предстоящему экзамену, я уже закончила уборку квартиры и поставила галочки во всех списках дел, которые висят у меня на холодильнике , я отвечаю ему.

Извини, была напряженная неделя. Как дела?

Мяч в его руках, но что, если он уже отправился на другой корт, играть с кем-то не таким напряженным?

Он не отвечает. Я точно знаю, что суббота для него не рабочий день. Я выучила наизусть его график тренировок, когда тусовалась в The Grind.

Что еще хуже, у меня выходные от Неда. Я забронировала их заранее, так что я могу сосредоточиться на своем задании. Теперь мне нечего делать, кроме как сидеть и думать о том, что я могла его потерять. Потерять его, потому что я трусиха. Единственный парень, который мне действительно нравился за очень долгое время.

Я почти не сплю между субботой и воскресеньем.

Утром я умываюсь, осматриваю темные круги под глазами и надеваю красную клетчатую рубашку, черные леггинсы и темно-красные очки, чтобы соответствовать моим налитым кровью глазам.

Прежде чем я успеваю пожалеть об этом, я еду к Таю на своем розовом Mini. Воскресенье для него относительно свободный день, спарринги в полдень и больше ничего. Его может не быть дома — или, что еще хуже, он может быть дома с кем-то еще, — но что-то во мне, кажется, не может оставаться в стороне.

Я подъезжаю к бордюру перед его домом и хлопаю дверцей машины, все еще размышляя, делать это или нет.

Я тяжело дышу, моя грудь болит от волнения и страха, когда я замечаю забор. Я моргаю от удивленного жжения в глазах.

Сувениры от фанатов? Исчезли. Все, от нижнего белья до бикини. Почтовый ящик опустел. Я бросаюсь вперед, заглядываю в слегка приоткрытую калитку и воспринимаю это как приглашение войти.

Бюстгальтера на Харлее больше нет.

Все, что я ненавидела, исчезло.

Я могу стоять здесь вечно и с удивлением изучать его. Забор, такой чистый, что его ворота так манят меня пройти. Мои ноги спешат во двор перед его домом, и я дважды стучу в его дверь.

— Да? — Тай открывает дверь и отчужденно смотрит на меня сверху вниз. Я ожидаю, что выражение его лица превратится в одну из тех улыбок, которые он хранит специально для меня.

Когда этого не происходит, я нервно подпрыгиваю на ступнях и смотрю вниз.

— Привет. — Я скучала по его лицу. — Твой забор выглядит красиво.

Его челюсть все еще напряжена. Я понимаю. Я понимаю его. Я пропала на неделю. Так почему же он не может понять, как пугающе встречаться с таким парнем, как он, когда ты так привыкла к одиночеству, так привыкла к прозвищу Скучная Блэр? Бойцы ММА не имеют репутацию лучших бойфрендов.

— Полагаю, я не тот неряха, которым ты меня считала, в конце концов.

Туше.

— Хочешь потусить или еще что-то? — Я стреляю в него с надеждой.

Он складывает руки на груди, все еще не впечатлен.

— Ты хочешь больше материала для твоего интервью, а? — холодно спрашивает он.

Двойной удар. Это оказалось более болезненным, чем я думала, но, думаю, я заслужил это.

— Нет.

— Что ты хочешь?

Одной рукой я беру в руки свой айпад и извиняюще улыбаюсь ему.

— Чтобы рассказать тебе о хорошей музыке. То, что ты ругал Neck Deep, было серьезно неуместно, и я не потерплю такого отношения от парня, который слушает Soulja Boy.

И это все, что ему нужно, чтобы побороть свою милую ухмылку. Сердце снова начинает нормально биться.

— Если, конечно, у тебя нет других планов, — говорю я.

— Мои планы могут подождать. — Однако он не отходит от двери. Я стою на пороге, заглядываю внутрь, надеясь, что он поймет намек.

— Могу ли я войти?

Он расчищает мне путь. Он просто смотрел на меня, не говоря и не двигаясь десять секунд подряд?

— Mi casa, es su casa (пер.исп. Мой дом - твой дом) , Барби. Только не приводи сюда мальчиков, если хочешь, чтобы они ушли отсюда целыми и невредимыми.

Я заказываю пиццу, пока он ест брокколи и лосося на пару. Я сижу на его полу и просматриваю свои плейлисты на YouTube на его ноутбуке. Мы занимаемся этим почти два часа, и до сих пор он еще не выгнал меня, даже когда я включала ему действительно абстрактные вещи, которые, похоже, никому не нравятся, кроме меня. Теперь я возвращаюсь на знакомые территории, чтобы завершить сеанс.

— И это была «Jumpers» Слейтера-Кинни. — Я поднимаю глаза от экрана, ожидая его вердикта.

Он постукивает пальцем по подбородку, хмыкая, изогнув одну бровь.

— Еще раз включи местную группу, ту, что из Сакраменто. Мне нравится их материал.

— «My Soul is Empty and Full of White Girls» группы Slaves. — Я дважды щелкаю по песне. — Хороший выбор.

— Значит, ты серьезно относишься к своей музыке. — Он встает и неторопливо идет через комнату, чтобы сесть рядом со мной после того, как последние два часа держался на расстоянии, как физически, так и мысленно. Я сразу чувствую прилив тепла. Оповещение о запахе горячего парня. Гормоны пробуждаются от недельной спячки.

— Да, для меня это очень важно. Я слушаю подкасты, слежу за музыкальными блогами, хожу на кучу концертов, потом, конечно, каждое лето проходят туры Warped. Я имею в виду, что Коачелла — это чертова шутка, понимаешь…

Тайлер придвигается ближе ко мне, наши колени почти соприкасаются. Он протягивает руку, убирая прядь волос с моей ключицы, и по напряженности в его темных глазах я понимаю, что мы закончили разговор о музыке.

— Что ты делаешь со мной, Блер? — Голос у него хриплый и хриплый.

— Я не уверена, но ты сделал это первым со мной. — Я не могу проглотить ком в горле. — Почему я? — Я слышу, как спрашиваю себя, и тоже ненавижу себя за это, потому что, черт возьми, почему бы и нет? — Не похоже, что у тебя мало поклонниц, и я не особо упрощаю тебе жизнь.

— Я ценю твою крутость. — Он наклоняется вперед, его губы почти касаются моих, его дыхание касается моей кожи.

Черт, я скучала по этим губам. Мой живот проваливается.

— В тебе есть что-то настоящее и непримиримое, — говорит он. — Ты забавная и обаятельная. Другими словами, у тебя полностью человеческий диапазон. Конечно, горячая девушка может занять меня на час. А ты? Я хочу больше того, что есть у тебя. Я не уверен, чего именно, но гораздо больше, чем просто час твоего времени.

Я издала тихий, непреднамеренный стон, когда его невероятно грубая ладонь коснулась моей щеки. Кровь бурлит в моих венах, когда его губы касаются моих. На этот раз Тай не проявляет терпения, а у меня нет никаких сомнений. После недели абстинентного синдрома я просто хочу съесть его морду. Мы страстно целуемся, поцелуи должны быть сейчас, пока его руки перемещаются к моей пояснице, сильнее прижимая меня к себе.

Я выгибаю спину, мои бедра ищут его пах, пока не находят то, что искали. Одна только мысль о том, что я ответственна за его стояк, кружит мне голову. Я сжимаю его черную футболку, пока костяшки пальцев не побелели, и он понял намек. Тай взбирается на меня сверху, его ноги обхватывают мою талию и прижимают меня к полу. И я исчезла. Полностью и совершенно исчезла, пока наши тела слились в совершенной гармонии.

Я закончила сопротивляться. Я хочу это. Хочу его.

Его рука обхватывает мою правую грудь, и я тут же невольно напрягаюсь. Поглаживание ведет к прикосновениям к другим частям тела, и я боюсь, что разочарую его, если он узнает, как невероятно необразованна я в постели.

— Все нормально? — Он отклеивает свой рот от моего. Это разрывает меня эмоционально, зная, что он действительно заботится, что он замечает каждую крошечную реакцию, которую я испытываю к нему.

Я киваю, прижимаясь губами к его татуированной шее, и он стонет от восторга. Его рука быстро исчезает под моей рубашкой и под лифчиком. Он дергает и дразнит мой сосок. На этот раз он не спрашивает разрешения. Я думаю, довольно ясно, что я в нескольких минутах от того, чтобы кончить, просто почувствовав его выпуклость у себя в паху.

В середине этого сеанса поцелуя я чувствую, как его большой палец нежно поглаживает мою скулу. Он отстраняется, ловя мой взгляд, все еще сидя на мне. Он опирается на локти, стараясь не раздавить меня своим весом. Я тяжело дышу, а его спортивная выносливость позволяет ему оставаться собранным и намного круче меня в этой ситуации.

— Больше не бегать, поняла?

Я киваю, затаив дыхание.

— Больше не бегать.

После того, как мы сохнем на полу, как два подростка, он каким-то образом убеждает меня посмотреть с ним Рокки. Может быть, это потому, что он позволял мне говорить о музыке часами, потому что я считаю привилегией отплатить ему за услугу. Но что-то меняется во мне. Внезапно я стала лучше осознавать себя, чем когда-либо рядом с парнем. Я очень осторожна, чтобы не дышать слишком громко, и мне интересно, пахну ли я цитрусовыми и кокосом после душа, который я использовала перед тем, как попасть сюда, и как выглядят мои волосы.

Какого черта? Я никогда не обращаю внимания на то, как выглядят мои волосы.

Я лежу на нем, моя голова прижата к его груди. Он щекочет мне спину, пока мы смотрим классический фильм. Я ловлю его на словах, его глаза прикованы к экрану, как у пятилетнего ребенка.

Сердце болит так, будто его разбили, что иронично, потому что впервые за всю жизнь я чувствую себя по-настоящему счастливой. С каждым его поцелуем я ощущаю больше его эмоций и меньше гнева. Я очищаю нежную душу, поэтому пытаюсь на цыпочках проникнуть в его сердце. В итоге мы засыпаем на диване, сплетя руки, переплетя ноги. Связанные.

***

Я думаю, что у меня есть парень. Я имею в виду, у меня может быть парень. Впрочем, мы еще не обсуждали это. Мы с Тайлером всегда вместе. Когда мы не вместе, мы пишем друг другу. Когда мы не переписываемся и не вместе, я думаю о нем. Все время.

Иногда я прошу его помочь мне с моим заданием. Чтобы прочитать новый абзац, который я написала, чтобы объяснить то, что я не совсем поняла о XWL или о различиях между боевыми искусствами. Что я обожаю в нем, так это то, как он относится к этому так серьезно. То, как он ведет себя, имеет значение для моей работы и моей школы.

В тот день, когда я прошу его просмотреть первый вариант всей статьи, которую я написала, он без предупреждения появляется у Неда, заказывает Bud Light и достает напечатанную им статью из своей спортивной сумки.

— Могу ли я принести тебе что-нибудь еще, красавчик? Это за счет заведения. — Я подмигиваю ему, пока он сидит в баре.

Он поднимает палец, жестом призывая меня подождать, его глаза бегают по тексту.

— Я читаю эту увлекательную статью, которую написала знакомая цыпочка. Я думаю, что она может быть талантливой, помимо того, что она очень горячая. Смертельная комбинация.

— Скажи мне, когда закончишь. — Я иду к другой стороне бара, чтобы он не видел, какое невероятно розовое мое лицо каждый раз, когда он делает мне комплимент. Сколько мне сейчас? Пять?

Бри весело засовывает палец себе в горло, когда я приближаюсь к ней на дюйм, достаточно далеко от Тая, и указывает на меня с высокомерной улыбкой.

— Обречена, девочка. Ты обречена.

Я делаю ей преувеличенный поклон, подтверждая, что она права. Может, я и права. Черт, может быть, я хочу быть такой. То, что он выглядит как плохой мальчик, о нем ходят слухи, и он вел себя как плохой мальчик, когда мы впервые встретились, не означает, что он такой и есть. До сих пор он был просто замечательным, даже когда я не была такой, и я определенно не была для него замечательной, когда сбежала с того свидания и потом пропала на неделю.

— Ты все еще думаешь, что он доставляет неприятности? — Я ухмыляюсь, пытаясь выглядеть заинтересованной разговором. Вообще-то, я надеюсь, что Бри даст мне зеленый свет.

— Тебе уже слишком поздно волноваться о том, что я думаю. — Она тепло сжимает мою руку, затем шевелит пальцем прямо перед моим лицом. — Заставь его носить презерватив. Никаких исключений. Понятно?

— Да, мэм.

Десять минут спустя Тай хлопает бумагой по деревянной стойке и объявляет достаточно громко, чтобы все вокруг нас услышали.

— Идеально. Абсолютно идеально.

Да, определенно материал бойфренда.

***

Мы смотрим его любимые фильмы («Терминатор», «Ультиматум Борна», «Первая кровь», «Безумный Макс») и слушаем мою офигенную музыку.

Мы идем в The Grind вместе. Он тренируется с Доусоном и его товарищами по команде, а я хожу на занятия.

Вместе готовим здоровые обеды.

Мы случайно целовались перед детским садом (не осуждать, помните?).

Через три недели... у нас секс.

На самом деле это довольно спонтанно. Здесь нет декораций, свечей, роз, тусклого света или шампанского. Мы возвращаемся к нему домой после ночной прогулки и начинаем с непринужденного поцелуя на диване. Я выпила несколько бутылок пива, а он выпил пива Bud Light и содовой, так что настроение хорошее. Так как я отвечаю за музыку (черт возьми, я права), я познакомлю его с Youth In Revolt. Я думаю, он ценит динамичную музыку, потому что в течение нескольких секунд после того, как Тай пинком закрывает за нами дверь, становится жарко.

Мы дурачимся, как обычно, только на этот раз он в какой-то момент задирает мою рубашку через голову, наклоняется, чтобы расстегнуть лифчик. Это круто. Я так чертовски горяча и готова к нему прямо сейчас, что готова делать все, что он хочет, и в промежутках между поцелуями и легкими укусами мне удается также снять с него рубашку.

О, Господи Иисусе, его пресс. И татуировки. Когда этот парень сидит на мне, это все равно, что получить все мои рождественские подарки за один раз. Почти слишком хорошо, чтобы принять.

Он зарылся лицом в мою шею, кусая, дразня и ударяя языком во все нужные места, доказывая, что он точно знает, что делает, что он давно овладел искусством доставлять удовольствие женщине. Тогда это происходит. Его рука тянется к моим джинсам, расстегивая две пуговицы и одновременно потянув их указательным пальцем.

Я лежу там в нижнем белье и ничего более, и я точно знаю, к чему все идет.

— Я боюсь. — Я кусаю нижнюю губу, отчаянно пытаясь прочесть выражение его лица. Я пытаюсь преуменьшить свою нервозность, потому что сейчас у меня истерика восьмого уровня. Обычно я хожу на втором уровне, даже когда сталкиваюсь со стрессовыми ситуациями.

Он улыбается мне с ямочками.

Он одаривает меня улыбкой с ямочками.

— Это либо самое лестная... — Его взгляд падает на промежность. — Или тревожная... — Он бросает косой взгляд в сторону своего снаряжения ММА в дальнем углу комнаты. — Вещь, которую я когда-либо слышал в постели. Почему ты боишься? Ты не...? — Он прерывается.

Я быстро дала задний ход.

— О, нет, нет, нет, нет. В этой комнате нет девственниц, если только ты не приготовишь для меня огромный сюрприз. — Я изображаю смех. — Но у меня нет большого опыта, и я...

Ух, это так тяжело. Хотя на самом деле этого не должно быть, потому что Тайлер великолепен. Сотрите это — супер-крутой, скорее. Он такой уважительный и действительно, я имею в виду действительно, тянул это до самой последней минуты перед тем, как начать секс.

Я уверена, что если бы это зависело от него, он бы не проводил наши свидания, перестраивая себя в ресторанах, барах и кинотеатрах, чтобы его барахло не порвало ему молнию. Чувак серьезно раскачивает сексуальный аппетит семнадцатилетнего парня своими постоянными стояками. Я знаю, что за последние несколько недель он был на пике популярности. Но я думаю, он знал, что у меня есть проблемы с тем, чтобы идти до конца, и я на сто процентов уверена, что он все еще был бы крут, если бы мы подождали еще дольше.

— Мне не нужно, чтобы у тебя был опыт. Мне просто нужна… ты . — Он неловко извивается, как будто это заставляет его чувствовать себя уязвимым. — Но это может подождать.

Он шутит? Не то чтобы я была довольна нашим нынешним соглашением. Я немного сомневаюсь, но я тоже человек, а он чертовски-правдоподобно сексуален.

— Нет, я в порядке. Давай сделаем это, — успокаиваю я. Отлично. Теперь я говорю как девочка-скаут.

Его плечи дрожат. Он смеется надо мной или вместе со мной, но в любом случае он смеется, а это не то, что ты должен делать во время прелюдии. Даже я это знаю.

— К черту секс, Барби. — Его губы касаются моих, когда он говорит. Его дыхание посылает шар тепла прямо мне в пах. — Мы можем посмотреть фильм или что-то в этом роде.

Я отстраняюсь от него, чтобы он мог посмотреть мне в глаза.

— Мне очень нравится проводить с тобой время, но я готова. Типа, действительно готова. — Я покачиваю бедрами, чтобы подчеркнуть.

— Тебе не нужно говорить мне дважды. — Его рука ныряет прямо в мое нижнее белье, и я даже не успеваю переварить тот факт, что его большой палец нажимает на мой клитор, прежде чем он опускает палец внутрь. — Ага. Ты готова для меня, — говорит он.

Я стону и приподнимаю бедра, чтобы максимизировать его прикосновения, но, черт возьми, он точно знает, что делает, и собирается медленно наращивать игривые движения.

Я чувствую, как он улыбается мне в шею, и мое сердце переполняется. Черт, я так сильно запала на этого парня. Идя на это с широко открытыми глазами, и все же я почему-то чувствую себя совершенно слепой. Он берет мою руку и медленно прижимает ее к своей промежности. Я стараюсь не замереть. Я глажу его, зная, что все могло бы быть намного лучше, если бы на нем не было джинсов, а он, должно быть, читает мысли, потому что прекращает поцелуи и поглаживания, чтобы глотнуть воздуха и попросить.

— Я действительно хочу избавиться от этих джинсов. — Его голос хриплый и полон вожделения.

— Действуй. — Я с готовностью киваю.

Я уже видела его боксеры на YouTube. Каждый раз, когда он встает на весы во время взвешивания, на нем нет ничего, кроме боксеров. Но, черт возьми, наблюдать за ним из первых рук не так увлекательно. Я хочу наклониться и буквально сделать именно это — коснуться единственной части его тела, которую я еще не целовала и не лизала, но он двинулся на юг, его рот с настойчивостью исследует мои соски. Каждый раз, когда он лижет или кусает их, мои глаза тускнеют, и я чувствую приближение кульминации.

— Не останавливайся, — задыхаюсь я. — Я близко.

Он не останавливается. Во всяком случае, он ускоряет темп, его пальцы невероятно усердно работают, чтобы заставить меня кончить. И я кончаю на его пальцы, сдерживая громкий стон, который щекочет мое горло.

Святой ад.

Тай на несколько секунд становится на колени, тянется к своим джинсам на полу и достает бумажник, из которого достает презерватив. Он рвет обертку зубами.

И точно так же все давление, которое, как мне казалось, я выпустила ранее, снова накапливается в нижней части живота.

Он медленно входит, пробуя воду, все время глядя в глаза.

— Больно? — Его голос звучит хрипло и слегка обеспокоено, как будто он искренне обеспокоен.

— Это потрясающе, — бормочу я. Потому что это прекрасно, даже если немного больно. Он толкается все глубже и глубже, все быстрее и быстрее, и я дрожу от удовольствия, готовая к тому, что вторая волна оргазма захлестнет мое тело в любую минуту. Мы кончаем вместе, и я прикрываю рот, чтобы не закричать. Я теряю сознание. Я даже не могу определить, был ли это лучший секс, который когда-либо случался со мной, или это было просто лучшее, что когда-либо случалось со мной.

Он остается на мне сверху, придавливая меня всем своим весом, и, не считая хриплого стона, вырывающегося из его горла, он совершенно неподвижен.

— Спасибо, — говорит он через несколько секунд, оставляя меня озадаченной и удивленной. Он не двигается, выжимая остатки своего оргазма и близости от того, что он просто рядом со мной.

— Спасибо? — повторяю я.

Он кивает мне в ключицу.

— Да, мне это было нужно. Большое тебе, черт возьми, спасибо.

***

Моя дружба с Шейном, возможно, отошла на второй план, но я все еще чувствую вину за его машину. Однажды после занятий, посылая его за кофе, я сую ему в рюкзак конверт с несколькими сотнями долларов. Это глупо, потому что это в значительной степени признание того, что Тай виноват, и потому что у меня самой нет ни гроша за душой. Но я все равно это делаю, чтобы смыть хоть часть вины. Я не спрашивала Тая, потому что знаю ответ. Он сделал это.

Надеюсь, Шейн какое-то время не заметит там денег. К счастью, он занят своим заданием. Задание, над которым я чуть ли не вкалывала, потому что он передал Иззи все свои вопросы для интервью через меня. Я направляла ее, давила и приставала к ней, пока она не придумала хороший материал. Я также взяла на себя задачу собрать все номера телефонов и адреса электронной почты PR-агентов, дизайнеров нижнего белья и других ключевых фигур, с которыми он хотел взять интервью.

Короче говоря, после того, как я отдала ему деньги и выполнила за него его поручение, моя совесть должна быть чиста. И под «чиста» я подразумеваю безупречная.

— Хочешь травки? — со зловещей ухмылкой спрашивает Шейн, протягивая мне кофе.

Мы сидим на нашей красной скамейке. Это беспокойный день, полный занятий, экзаменов, учебной группы и, помимо всего прочего, смены у Неда.

Я решительно качаю головой.

— Нет, чувак, спасибо. Я покончила с этим. Я начала тренироваться и думаю, что марихуана действительно испортила мое тело. Я в плохой форме.

Кроме того, Тай ненавидит тот факт, что я курю, и, как бы мне не хотелось это признавать, его мнение важно для меня.

Шейн чуть не задыхается от смеха, но все же засовывает косяк обратно в свою особую пачку сигарет. Хорошо, он тоже взял перерыв.

— Конечно, хорошо. Не хочу оказывать плохое влияние.

— Я так понимаю, Джемма не против? — Я упираюсь своим бедром в его.

Шейн морщит нос, как будто пытается вспомнить, кто такая, черт возьми, Джемма.

— Она знает счет. — Он снова переводит взгляд на мое лицо. — Что с тобой, Би? Встречаешься с кем-нибудь?

Эта тема взрывоопасна, но я не хочу лгать Шейну. Хочет ли он меня по-прежнему или нет, ложь только усугубит ситуацию.

— Я как бы встречаюсь с кем-то, но я до сих пор не знаю, куда это идет. — Может быть, я преуменьшаю это, а может быть, это правда. В конце концов, мы с Таем официально не вместе. Мы еще не обсуждали это.

— Я его знаю?

Я делаю большой глоток безвкусного кофе, затем прочищаю горло.

— Парень ММА. — Я свожу Тая к тому, чем он занимается, и ненавижу себя за это.

Он не парень ММА. Он парень, который заставляет меня смеяться и хихикать и видеть мир более яркими красками. Ах, да, и кончать дважды за двадцать минут, чего еще никто не делал.

— Уайлдер? — Брови Шейна удивленно взлетают вверх. Доусон женат, у Джесси есть девушка, а Шейн чертовски хорош в математике, так что он быстро все понимает. Он фыркает. — Ну, это случайная связь.

Ладно это хорошо. Он воспринимает это как шутку, а не то, что хочет убить меня или удалить меня из друзей, если уж на то пошло.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, — говорю я. — Мы довольно разные.

Шейн мрачно улыбается.

— Разве это не гребаная правда. Так ты предпочла его мне?

Я качаю головой.

— Нет. Никогда. Ты мой лучший друг. — Мой голос становится высоким, когда я прячусь за кофейной чашкой.

Наступает неловкое молчание, прежде чем он поднимается на ноги и предлагает мне руку, которую я беру и подскакиваю рядом с ним.

— Мне совсем не нравится то, что я здесь слышу. Этот разговор еще не окончен, Блер. Когда вернется Иззи? — спрашивает он из ниоткуда, в его голосе все еще чувствуется раздражение.

— В следующее воскресенье. А что?

Шейн делает несколько длинных шагов, идя впереди меня.

— Просто хочу убедиться, что я никогда не столкнусь с ней, когда мы тусуемся. Спасибо, что предупредила.

***

Мои отношения с Таем уже пять недель, и Иззи должна вернуться из своего мирового турне в роли феи страсти Элизабет. У нее даже появились крылья, и теперь она является одной из фирменных моделей лейбла нижнего белья. Она так гордится своими новыми крыльями, словно получила Нобелевскую премию мира.

Я договариваюсь, чтобы забрать ее из аэропорта с Таем, потому что поездка в Сан-Франциско — это сука. Я пишу ей за несколько часов, предупреждая, чтобы она не поднимала изменчивую тему Шейна.

Хей. Итак, чтобы ты знала, у Тая были странные отношения с Шейном. Он думает, что заигрывает со мной, и, учитывая странное поведение Шейна в последнее время, он, наверное, тоже прав. Так что, пожалуйста, не упоминай Шейна, когда мы тебя заберем. Это достаточно плохо, когда твой лучший друг нащупывает тебя из ниоткуда. Не нужно иметь дело с большим беспорядком, чем необходимо. Спасибо, тощая задница. ХО

Тай дважды припарковался возле зоны выдачи багажа и дернул меня за воротник, чтобы начать нетерпеливый поцелуй. С тех пор, как у нас был секс, мы занимаемся им, как кролики. Секс для меня — новый мир, и я очень хочу исследовать его со всех сторон (и позиций). Это эпично, это успокаивает, и это просто сногсшибательно. Тай должен поделиться моими чувствами по поводу нашей сексуальной жизни, потому что я почти теряю верх и прихожу в себя только тогда, когда понимаю, что его рука трет мои любимые места, и я вот-вот кончу.

— Нам нужно остановиться, пока нас не арестовали. — Я издала стон.

— Тонированные окна. — Он постукивает пальцем по боковому окну, его язык скользит по мочке моего уха. — Помнишь?

Как я могла забыть? Это такая мафия, что мне хочется умереть каждый раз, когда я еду в этой блестящей игрушке.

У меня звонит телефон, и я неохотно отталкиваю Тая.

— Иззи.

— Детка!

— Где твоя тощая задница сегодня?

Голос моей сестры торжествующе трубит.

— Дома.

Я сдерживаю улыбку.

— Так где ты, черт возьми? — Иззи возвращает меня на планету Земля, осыпая потоком криков. — Я заморожу эту задницу здесь! Ты же знаешь, я слишком худая, чтобы выдержать летний моросящий дождь в Сан-Франциско!

— Хм? — Я предполагаю, что мой слух ухудшился, так как вся моя кровь попала прямо в промежность после того предыдущего сеанса поцелуя. — Что значит, ты не видишь меня? Я прямо здесь.

Тай, сидящая на водительском сиденье, приподнимает одну бровь, как бы говоря: «Ну, она модель, значит, она должна быть тупой как грязь, верно?»

— Эй, Блэр, я уверена, что увидела бы тебя, если бы ты была здесь. Наша розовая машина выделяется, как либерал в Миссисипи.

Я хлопаю себя по лбу.

— Извини, Изз. Машина Тая — это черный Хаммер. — Я съеживаюсь, когда я даю ей дальнейшее описание. — С… черепами, пламенем и прочим.

— Что за… — Ее голос прерывается. Я замечаю своего более стройного и высокого близнеца из зеркала заднего вида. На ней черные леггинсы, большой серый свитер и шляпа, которую она украла то ли у Блейк Лайвли, то ли у вдовы семнадцатого века. Она быстро толкает свой багаж, лихорадочно машет рукой машине.

Я улыбаюсь ей самой широкой улыбкой, задаваясь вопросом, обладаю ли я теми же эксцентричными качествами, которые делают ее такой причудливой. Тай расстегивает ремень безопасности и мгновенно читает мои мысли.

— Очевидно, я выбрал более горячую двойню. — Он наклоняется, чтобы украсть последний поцелуй, прежде чем у нас появится компания, соблазнительно вертит языком в моем рту и освобождает мою нижнюю губу от его укуса.

Мой рот остается широко открытым, и мой уровень возбуждения зашкаливает, когда Тай небрежно выходит из машины и направляется к Иззи. Он берет из ее рук чемодан размером с гору и запихивает его в багажник. Я мельком вижу ее в зеркале, наблюдая за его жилистой, мускулистой рукой, когда он швыряет чемодан в машину, как будто это не более чем обувная коробка.

— Приятно познакомиться. — Она бросается к нему и обхватывает руками его шею. Моя кровь закипает до нездоровой температуры, когда я вижу, как Тай отвечает на этот же жест и неловко обнимает мою сестру-близнеца, словно ребенок, позирующий с гигантской змеей в зоопарке. Он просто хочет выйти из ситуации как можно быстрее.

— Боже, Блэр не шутила. Кто-нибудь говорил тебе, что ты аппетитный? — мурлычет моя сестра.

Не могу винить ее. По своему опыту я знаю, что увидеть Тая в первый раз — это щекотка в паху.

— Соскучилась по тебе, сестренка! — визжит она, когда я выхожу из машины, чтобы обнять и поцеловать ее. Она щипает меня за задницу, но не по-дружески. — Так он твой парень или твоя милая сестренка тоже может попробовать?

— Да, я думаю, он не для того, чтобы делиться. — Я стараюсь сохранять легкость, откидываясь на свое место. Я очень люблю свою сестру, но я также чертовски стесняюсь рядом с ней. Она успешная, великолепная. Мне было трудно поверить, что Тай думает, что я особенная в первую очередь, и идея треугольника похоти с Изабель - мой самый большой, самый страшный кошмар.

Глаза Иззи прикованы к ее мобильному телефону, ее лицо сияет на экране.

— Я еще не видела твоего сообщения, сестренка. Сейчас читаю.

Тай отъезжает от бордюра, как маньяк, набирает скорость и едет в своей обычной манере. Локоть высунулся в окно, голова на подголовнике, он держит руль в одной руке и отвлекающе проводит другой рукой по голове.

Я пристально смотрю на Иззи в зеркало заднего вида. Ее лицо опускается, когда она читает мой текст, а когда она поднимает лицо, ее глаза встречаются с моими в отражении. Моя кровь замерзает. Я не знаю, что говорят эти голубые глаза, но что бы это ни было, она кричит, как раненое животное.

— Все в порядке? — Я ловлю бутылку с водой и протягиваю ей. Она неохотно соглашается, снимая шляпу и сердито швыряя ее рядом с собой.

— Многое изменилось, пока меня не было, — выплевывает она. Я даже не знаю, почему она злится. Потому что я попросила ее не говорить о Шейне? Она избегала его, как чумы. Я не думала, что это будет проблемой.

— Не так много, — поправляю я ее. — Совсем чуть-чуть.

— Отстойно оставаться в стороне. Верно, Тай? — рявкает Иззи.

— Конечно. — Он прикладывает указательный палец к виску и делает вид, что стреляет в себя, закатывая глаза.

Иззи этого не видит, а я вижу, и это заставляет меня вздрагивать. Он не понимает ее стервозного отношения. Честно говоря, я тоже. Это не похоже на нее.

Я комкаю ткань рубашки в комок, кусая нижнюю губу так сильно, что во рту появляется соленый привкус крови. Иззи и Тай ведут полувежливую беседу, но я недостаточно сосредоточена, чтобы слушать, что они говорят.

Я снова слышу опасно высокий голос Иззи, разрезающий воздух.

— Итак, Тай, ты заметил, что Блэр немного похожа на меня?

— Так бывает, когда вы близнецы. — Тай выгибает одну бровь и, очень небрежно, нелегально обгоняет пять машин впереди нас на скорости, которая могла бы дымить от истребителя. Мне нужно закончить этот разговор, пока Тай не убил нас всех. Он явно борется с моей сестрой.

Я перевожу разговор на свадьбу бабушки Марти. Именно тогда я узнаю, что владелец места, которое они забронировали, отменил их бронирование в последнюю минуту и вернул их депозит, после того, как он понял, что ремонт места не будет завершен к их свадьбе. Это означает, что свадьба 13 июня практически невозможна, и нам придется позвонить всем, кто получил приглашение, чтобы уведомить их об изменении планов.

Только плана нет.

— Мне жаль бабушку, — говорю я Иззи.

— Мне жаль себя! — возражает она. Она даже не извиняется за свою маленькую, неуместную истерику. Хотя у меня странное ощущение, что это связано с моим сообщением о Шейне.

Я делаю глубокий вдох и позволяю ей надуться. Мое единственное утешение в том, что мы приближаемся к нашему жилому комплексу и собираемся избавиться от ее задницы быстрее, чем от мертвого тела в плохом детективном фильме.

Кроме того, что Иззи выбрасывается из тонированных окон, Тай делает все возможное, чтобы избавиться от нее. Он едет так быстро, что у меня глаза на лоб лезут. Колеса визжат, как Иззи, когда он полностью останавливается перед нашей подземной парковкой. Он быстро выбегает из машины, чтобы забрать ее чемодан.

Иззи тоже выходит из машины, дуясь в ночь с выставленным на всеобщее обозрение разъяренным лицом.

— Чувак, — говорю я, насильно обнимая ее, — ты в порядке? Что случилось в машине?

Она пренебрежительно машет рукой, отказываясь смотреть в глаза.

— Ничего. Просто… Шейн действительно пытался тебя подцепить?

Мои глаза расширяются в недоверии. Господи, это та тема, которую я просила ее не поднимать при Тае... и, конечно, вот он, в двух шагах от нас, держит чемодан Иззи и выглядит готовым его уничтожить.

— Чертов мудак. — Я слышу его хриплый голос позади себя.

Я качаю головой.

— Он не пытался…

— Но ты же сама так сказала. — Голос Иззи звучит отчаянно и... она плачет? Трудно сказать в темноте, но она кажется искренне расстроенной. Все мысли о Тае выбрасываются в окно, как только я понимаю, что моя сестра ранена.

— Я сказала, что он лапал меня. Один раз! — Да, это звучит не лучше. — Это было несколько недель назад. И я ясно дала понять, что он меня совершенно не интересует. В любом случае, сейчас он встречается с девушкой по имени Джемма, так что…

Ох. Вот дерьмо. Надпись была на стене, но я отказывался ее видеть. Иззи и Шейн. Шейн и Иззи. Что-то произошло между этими двумя... свидание? Поцелуй? Секс на одну ночь? Интрижка?! Мозг вот-вот готов взорваться.

С широко раскрытыми глазами я бросаюсь к сестре, которая уже забрала чемодан у Тая и теперь направляется ко входу в жилой комплекс.

— Изз, я не знала…

Но она поворачивается на пятке и кладет одну ладонь мне на ребра.

— Извини, что сделала это перед Таем. Я ничего не могла с собой поделать, сестренка. — Она держит пространство между нами, как будто это убьет ее, если я подойду ближе, и, черт возьми, мне это уже небезразлично. Ей так больно, единственное, что меня волнует, это она.

— Давай поднимемся наверх и поговорим об этом.

Она яростно качает головой. Очевидно, Тай перестал быть хорошим парнем, так как я слышу, как он за моей спиной забирается обратно в «хаммер» и с силой хлопает дверью. На этот раз я даже не виню его. Я солгала ему.

— Иди к своему парню.

— Ни в коем случае, Иззи. Я пойду с тобой. Давай…

— Нет. — Она практически толкает меня в сторону машины. — Я не была дома несколько недель. Я хочу принять ванну, я хочу выпить бокал вина, я хочу ходить голой и развлекаться. Шейн — это старая история. Я все еще буду здесь, когда ты вернешься.

Я ищу ее лицо, чтобы убедиться, что все в порядке. Иззи видит сомнение в моих глазах и чуть не швыряет в меня свой чемодан.

— Боже мой, просто иди, сестренка. Иди!

***

Мы едем молча. После того, как мы выезжаем на шоссе в Конкорд, Тай убавляет громкость музыки, играющей из динамиков. Это мой плейлист, и держу пари, что это также чертовски громкое заявление.

— Прости, — выпалила я в оглушающей тишине. Я хочу, чтобы он сказал что-нибудь, что угодно. — Я не хотела лгать тебе. Я думала, что Шейн просто попытал счастья со мной. Но теперь я вижу, что он просто пытался переспать со мной, чтобы отомстить Иззи за то, что между ними было.

Тай выгибает одну бровь, выглядя совершенно разозленным.

— Думаешь, твой лучший друг пытается обмануть тебя, чтобы отомстить твоей сестре? — Он хмурится.

— Ага. Не то чтобы я злюсь или что-то в этом роде. Я имею в виду, она великолепна и успешна, и...

— И одинока, и отстраненная, и несмотря ни на что, она всегда будет менее крутой, менее независимой — и, если ты спросишь любого, у кого есть член, — менее сексуальной сестрой.

— Давай, Тай.

— Пошли, Блэр. Тебе не нужна армия пиарщиков, вылезающих из твоей задницы, и контракты на миллионы долларов, чтобы быть крутой. Иззи может раздвинуть ноги в каждом журнале под солнцем, и она все равно не будет и наполовину такой женщиной, как ты. Хуже всего то, что ты понятия не имеешь. Ты действительно думаешь, что тебе все равно, что Иззи лучше. Но я вижу тебя. — Он паркуется перед своим домом.

Я кладу голову ему на плечо и закрываю глаза.

— Я вижу тебя, — повторяет он шепотом. — Я вижу то, чего не замечаешь ты в себе, и меня бесит, что Шейн тоже это видит.

Не могу поверить, что он не злится на меня за то, что я не рассказала ему о Шейне. Если только... он не планирует нанести еще один визит к Шейну? Нет. Это был единичный случай, говорю я себе. И кроме того, есть шанс, что это был не Тай.

Я слушаю его сердцебиение, медленное и ровное, и вдыхаю его восхитительный неповторимый аромат. Никто другой не пахнет так, как он. Мне это нравится.

— Что бы это ни было между нами, я не потерплю никакой лжи. — Он рычит.

— Клянусь Богом, — отвечаю я, и я серьезно.

Но когда слова выходят наружу, я понимаю, что на самом деле не верю, что то, что у нас есть, не содержит секретов. Мне нечего скрывать, но Тай полон тайн. Судя по Интернету и The Grind, у него довольно плохая репутация, и он даже не упомянул о своей семье в моем присутствии. У меня непреодолимое чувство, что вся его жизнь в значительной степени состоит из его работы и товарищей по команде.

— Это единственный крошечный секрет, который у меня был, — говорю я. — Эй, вопрос — как ты думаешь, я понравлюсь твоей маме? — Это может показаться странным, но я ненавижу, что он уже так много знает о моей семье, а я до сих пор ничего не знаю о его.

Единственное, что я знаю, это то, что отца Тая нет, и что у него нет братьев и сестер. Несколько лет назад я наткнулась на его интервью и узнала, что его воспитывала исключительно мать.

— Я не думаю, что моей маме кто-то нравится, включая меня. — Он горько смеется. — Нет, тебе повезло. У меня нет семьи, к которой нужно подлизываться. Только Доусон, его жена и дети. Может быть, Джесси, но это все.

Мой рот изгибается вниз, когда я провожу указательным пальцем по его губам. Если я пожалею его, он возненавидит меня. Навсегда.

— Спасибо тебе за то, что не даешь мне дерьма по поводу Шейна.Ты восхитителен.

Он прижимается своими теплыми влажными губами к моему пальцу, глядя мне в глаза.

— Можешь не сомневаться, что так и есть.

Сердцебиение пронзает мои уши, Мозг кружится в луже липкой слизи, а гормоны сохнут на ноге Тая. Я делаю глубокий вдох и выхожу из машины, иду к его дому и останавливаюсь, как только дохожу до его забора. Одна новая пара нижнего белья спрятана в звеньях. Как ни странно, на этот раз я не впадаю в ярость. Я доверилась ему несколько недель назад, и он еще ни разу меня не подвел.

Тай рядом со мной, и следующее, что я помню, он прижимается ко мне своим телом, а его руки блуждают по моей талии и бедрам. Уже поздняя ночь, но мимо нас все еще проходят люди, проезжают машины. Тая это не волнует. Он раздвигает мои бедра, с силой хватает меня за задницу и поднимает. Я связываю ноги вокруг его тугого живота, и мы прижимаемся друг к другу.

Мои пальцы сжимаются в отверстиях забора, когда он сжимает мою майку в кулак за моей спиной. Его теплый язык находит мой. Тай имеет приятный вкус. Свежий, сладкий и мужественный. Он посылает свою свободную руку за одно из моих колен, лаская пятно через мои джинсы. Я даже не знала, что я была чувствительной там. Я вот-вот взорвусь громким криком, мое ядро сотрясается от его тела, и я вонзаю ногти ему в спину, чтобы показать, что я готова. Он кусает меня за шею, его зубы посылают мурашки по моему позвоночнику.

Он шепчет мне в ключицу:

— Ты моя, и лучше скажи это Шейну, иначе я это сделаю. И я не буду милым.

Хорошо, что я вполовину меньше его, потому что мне хочется ударить его. Я только киваю, соглашаясь. Да что угодно. Я передам сообщение. Мои пальцы ласкают напряженный пресс Тая, исследуя холмы и долины его шести кубиков.

— Черт, — шепчет он мне в рот, запрокидывая мою голову назад. Он сосет мое горло, сжимая в кулаке мои волосы. Его другая рука, все еще сжимающая мой топ сзади, разрывает ткань одним махом. Я слышу, как рвется материал, и чувствую холод металлического забора на голой спине.

Дамы и господа, официально я полуголая.

Краткий обзор для тех, кто не обратил внимания: я в лифчике, обхватив бедрами бойца XWL, трахаю его всухую посреди городской улицы.

Да, мне нужно долго и пристально смотреть на свою жизнь.

Нет, сегодня не время для этого.

— Я должен был бы злиться на тебя, но я не могу, и это меня чертовски раздражает. — Он опускает голову, издавая разочарованный стон. Его взгляд прикован к моим губам. Они темны, полны нужды и держат грязные обещания. — Давай детка. Давай просто проведем тебя внутрь.

Я стону ему в рот. Он держит меня за задницу и быстро несет в свой дом. Когда он пинком открывает дверь, она гремит на петлях. Он ведет меня в свою спальню и бросает прямо рядом с его кроватью. Мы стоим друг перед другом, тяжело дыша, как два марафонца на последних сотнях ярдов. Мои колени трясутся. В области таза у меня теплый вихрь. Я покраснела, я опустошена,

Он мне чертовски нужен.

— Я имела в виду то, что сказала. Мне жаль. Я не хотела что-то скрывать от тебя. — Мой голос едва слышен.

— Я знаю. — Его пальцы исчезают в моих волосах, месят мою голову, вызывая у меня головокружение, опьянение, безумие. — Однако это странная вещь. Я так легко злюсь, но я не могу злиться на тебя даже на минуту.

Его лоб падает на мой. Вступай в клуб, хочу я сказать ему. Я знаю, что полностью игнорирую важные вещи, например, тот факт, что у него было достаточно девушек для секса на всю жизнь. Бесчисленные Николь, помните? Или испорченная машина Шейна. Я жалкая размазня.

— Возможно, нам стоит поговорить о Шейне, — предлагаю я. Но я надеюсь, разговор не входит в его планы прямо сейчас.

— Хорошо. Мне просто нужен один… — Его губы жадно сжимают мои. — Маленький… — Он прикусывает мою нижнюю губу. — Вкус.

Секунду он смотрит на меня сверху вниз, прежде чем мягко толкнуть меня обратно на свой матрас и смятые простыни. Мы никогда не проводим достаточно времени вне постели, чтобы найти время, чтобы сделать это. Он становится на колени передо мной. Его рот пробегает по всему моему животу, его пальцы расстегивают мой лифчик, а затем его лицо опускается ниже.

— От одного до десяти, насколько тебе нравятся эти джинсы? — Его теплое дыхание прослеживает путь ниже моего пупка… ниже… ниже… и плавит каждую функциональную клетку мозга, которая у меня еще есть. И их не так много осталось после последних нескольких недель.

Как, черт возьми, я должна помнить, какие джинсы на мне надеты? Я едва могу вспомнить собственное имя.

— Минус одиннадцать, — ворчу я, крепче сжимая простыни.

Звон. Звон. Звон . Я слышу, как мне кажется, пуговицы на моих джинсах, ударяющиеся о деревянный пол. Господи Иисусе, он на самом деле сорвал мои джинсы с моего тела. Я смотрю вниз, чтобы подтвердить свое подозрение.

Мои джинсы превратились в груду ткани, лежащую у изножья кровати, пуговиц нигде не видно. Тай осматривает мое нижнее белье, нежно-голубую хлопчатобумажную пару, далеко не столь интересную, как стринги для проституток, которые висели на его заборе. Он срывает мои трусики с моего тела зубами. Его ласкает меня, заставляя вставать каждый волосок на моем теле. Он хватает подушку рядом с моей головой и засовывает ее под мою задницу, засовывая свои огромные плечи между моих бедер.

— О Боже! — Я вскрикиваю, когда его язык пробегает по моему входу сверху донизу. Мои бедра дрожат, и мое тело вот-вот взорвется. Тай посылает одну руку, чтобы погладить мои соски, и впивается в них, его рот и язык не дают мне возможности убежать. Он постепенно набирает интенсивность и скорость, посасывая мой клитор и используя пальцы свободной руки.

— Вот что у меня на уме двадцать четыре гребаных семь, Барби. — Его голос затрагивает все внутри меня.

Мои зубы стучат. Все, и я имею в виду все, покалывает. Я подавляю стон предплечьем, опасаясь, что мои крики заставят его крышу взлететь до небес. Я чувствую себя высоко. Я совершенно не контролирую свой рот, свои ноги, но, как ни странно, я никогда не чувствовала большей связи со своим телом.

Мой оргазм разбивается волнами. Он омывает меня от макушки до кончиков пальцев на ногах. Из моих уст вырывается крик, и Тай бросается обратно, чтобы заткнуть меня восторженным поцелуем, прежде чем соседи вызовут на нас полицию. Он заставляет меня попробовать себя на вкус. Я тяжело дышу, когда его вес давит на меня, и он дразняще касается моего подбородка.

— Ш-ш-ш. — Он оставляет легкие поцелуи на нижней части моего лица. — Ты разбудишь мертвых.

Ну, на этот раз я действительно потеряла дар речи. Секс с Таем не похож ни на что, что я когда-либо могла себе представить. Это становится все лучше и лучше. И это заставило меня осознать некоторые не очень забавные факты:

1. Что бы я ни думала раньше, у меня никогда не было оргазма до того, как я переспала с ним.

2. Все парни, с которыми я встречалась ранее, совершенно не представляли, что делают.

3. Я сам понятия не имела, что делаю.

4. Если оставить в стороне эгоизм, Тай Уайлдер должен полностью зарабатывать на жизнь оргазмами.

Он лежит на другой стороне кровати, его губы сексуально блестят. Я хочу его всего, так сильно. Его никогда не будет достаточно, чтобы удовлетворить меня. Я хочу напоить его, наесться им, иметь его каждую секунду дня. Черт, я хочу знать, что он мой.

Я бросаю на него взгляд, собираясь с духом.

— Ты делаешь меня счастливой, Тайлер. Что странно, потому что ты даже не в моем вкусе!

Тай улыбается своей ослепительно горячей улыбкой, половина его лица все еще прижата к подушке.

— И все же ты здесь.

— И все же я здесь, — соглашаюсь я. — Полагаю, ты заставил меня сказать: — Я не буду тебя бить, но я сделаю тебе больно.

— Ты заставила меня сказать: — Продолжай, ковбой, — хрипит он.

В комнате так жарко, что у меня горят глаза, как будто я стою слишком близко к костру, который вот-вот выйдет из-под контроля. Капли пота приклеивают мои волосы к спине, и оба наши тела сияют под желтым светом карамельным оттенком.

— Действительно? — Я смеюсь, пересаживаясь на его кровать, чтобы наклониться и внимательно посмотреть на него.

Он кивает, берет из-под кровати бутылку воды и делает глоток.

— Когда я впервые встретил тебя, я подумал, что ты явно сумасшедшая. Ты меньше меня , вдвое меньше. Я мог бы убить тебя, просто дунув в твою сторону воздухом. Но мне нравилось, какая ты дерзкая. Кроме того, ты была довольно забавной.

— Спасибо.

— И сексуальной. Я хотел тебя еще до того, как узнал твое имя.

— Подкалываешь меня, да? — Я ухмыляюсь и подползаю к его стороне кровати, бесстыдно уткнувшись носом. — Итак, нам все еще нужен этот разговор о том, что я не рассказала тебе о Шейне?

— Нет, но тебе действительно нужно поработать над этой честностью.

— Ты на сто процентов честен со мной? — Я спрашиваю. Он резко выдыхает, жар его тела и сочный аромат обволакивают мое лицо.

К моему удивлению, он качает головой. Мое сердце падает, когда он прекращает ласки и выпрямляется у изголовья.

— Мне нужно время, чтобы разобраться с этим дерьмом, — говорит он. — Я попал в щекотливую ситуацию еще до того, как встретил тебя. Думаю, мне нужно поделиться этим… я просто не хочу делать это прямо сейчас.

Я знала, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Это не история любви. Это история Блэр. Счастье здесь не живет.

Затем он смотрит прямо мне в глаза.

— Мне нужно знать, что ты останешься, пока дерьмо не уляжется, что ты не бросишь меня.

Мозг отключается. Гормоны прижаты спиной к стене, и Сердце завладевает ртом раньше, чем я успеваю все обдумать.

— Я люблю тебя, Тай, — слышу я свой голос и чувствую, как поток паники растекается по моим венам.

Дерьмо. Какого черта? Что заставило меня поставить себя в такое уязвимое положение? Я провожу рукой по лицу, действуя так, как будто мое признание было связано с ВИЧ, а не с признанием в любви. Впрочем, это даже не декларация. Скорее факт. Я просто делаю это. Я люблю его.

Он притягивает меня к своему сильному плечу и целует в лоб. Нет. Нет, нет, нет, нет, нет. Я не просто так сказала это после того, как встречалась с ним меньше двух месяцев. Это бред.

— Так что оставайся здесь. — Он стреляет в меня улыбкой с ямочками.

И он не говорит ничего в ответ. Почему? У него были более длительные отношения со своей чертовой почтальоншей.

— Да, — хрипло отвечаю я, сдувшись. — Да, я согласна.

ГЛАВА 11

Я получаю текстовое сообщение с уведомлением о том, что оценка за мое задание была опубликована в Интернете на моей студенческой странице. Я спешу проверить ее на своем ноутбуке. Я на улице, на ступеньках библиотеки. Я готовилась к последнему экзамену. В последнее время мой компьютер работает медленно, но когда мне наконец удается войти в систему, с моих губ срывается крик.

Я получила чертову пятерку.

Я никогда не блистала в учебе. Зачеркните это - я никогда не блистала, вообще. Это приятно. По-другому, но приятно. Я надрывала задницу, выполняя это задание, и хоть раз я действительно чувствую себя достойной хорошей оценки.

Я хочу кричать, объявить родителям свою оценку на баннере вертолета или сфотографировать доказательство и опубликовать его в социальных сетях, чтобы все могли видеть. Затем я вспоминаю, что у меня около восьмидесяти друзей на Facebook, поэтому вместо этого я отправляю сообщение своим близким: Таю, Иззи, маме и Шейну.

Я пишу: Угадай, кто получил пятерку?!

Иззи отвечает первой :ОМГ, сестренка, отличные новости! Очень горжусь!

Шейн, который, как я знаю, сейчас находится в здании, собирается сдавать собственный экзамен, подтверждает: Это эпично, Б. Ты эпична. Продолжай в том же духе.

Мама совсем не поощряет.

Блэр, это шутка? Если нет, то мы с отцом очень гордимся твоим достижением, милая. Мы знали, что это в тебе есть. Тебе просто нужно было применить себя.

Я делаю глубокий вдох и насильно растягиваю губы в улыбке. Несколько месяцев назад это могло причинить мне боль, и до сих пор неприятно это читать, но последние недели научили меня, что если люди не верят в меня, возможно, это их проблема, а не моя.

Тай не отвечает. Наверное, он тренируется, говорю я себе. Не будь одной из этих девушек. Мысли позитивно. Остаток часа я провожу, задыхаясь от своей хорошей оценки. До сих пор я не была уверена, что меня сильно волнует эта степень, но это задание по журналистике меня как-то потрясло.

Я не знаю, была ли это тема, время и место, где я была в своей жизни, или результат исследования, но, черт возьми, в целом, мне это очень понравилось.

— Что случилось, мегамозг? — Я слышу знакомый голос. Я не знаю, как Шейн так быстро добрался до библиотеки, но я благодарна за его поддержку. Жаль, что какая-то часть меня хочет задушить его теперь, когда я знаю, как сильно он обидел Иззи.

Да, мы говорили об этом. Обо всем этом. Но это ее история, и я знаю, что мне нужно держаться подальше от этого.

Я стою лицом к своему лучшему другу.

— Быть умной так утомительно. — Делаю вид, что вытираю лоб. — И я почти уверена, что моя голова стала значительно тяжелее с тех пор, как я увидел букву «А» на своем экране.

Шейн идет со мной в ногу, пока мы спускаемся по лестнице.

— У тебя сейчас дело с мистером Гаррисоном. — Он посмеивается над отсылкой к Южному парку .

— Что ты получил? — Я спрашиваю.

— Ты имеешь в виду, что ты получил за другое задание? — Он усмехается. — B+. Отличная работа, умник.

Мы идем в комфортной тишине через кампус, пока Шейн не прочищает горло.

— Как дела у твоей сестры?

— У нее крылья Феи, — отвечаю я.

— Очень по-диснеевски. Я рад слышать это. А твой парень?

Черт побери.

— Он не мой парень. — Но это не помешало мне признаться ему в любви.

— Все еще на наркотиках и прочем дерьме?